Глава XIII
Тень Епископа
Вторник 12 апреля, 11:00
Вэнс осторожно взял фигурку с ладони миссис Драккер и переложил к себе в карман плаща.
– С вашей стороны, мадам, будет весьма неблагоразумно, – самым серьезным тоном начал он, – разглашать кому бы то ни было то, что произошло здесь прошлой ночью. Если тот, кто решил подшутить над вами, узнает, что вы обратились в полицию, он может повторить попытку и еще сильнее напугает вас. Поэтому ни одна живая душа не должна узнать о том, что вы нам поведали.
– Мне нельзя рассказать об этом даже Адольфу? – удивилась женщина.
– Никому! Вы должны хранить молчание даже в присутствии собственного сына!
Через минуту мы уже спускались по лестнице, ведущей на небольшую площадку, откуда коридоры расходились в разные стороны: один вел на кухню, а другой – на небольшую веранду, а уже потом на улицу. Здесь, на залитом солнечным светом пороге, мы немного задержались, чтобы прогнать атмосферу мрака и безысходности, нагнетенную страшными переживаниями миссис Драккер.
Первым заговорил Маркхэм:
– Вэнс, вы верите, что человек, подкинувший эту фигуру, и есть настоящий убийца Робина и Спригга?
– В этом можно не сомневаться, и цель его прихода сюда также совершенно очевидна.
– А мне все это кажется каким-то дурацким розыгрышем, – возразил Маркхэм, – шуткой пьяного беса.
Но Вэнс отрицательно покачал головой:
– Это единственный эпизод во всем деле, где отсутствуют безумие и юмор. Даже сам дьявол не был бы столь осторожен, если бы пытался замести следы. Что ж, сейчас по крайней мере у нас есть чем заняться.
Хит, уставший от пустых теорий, ухватился за последнюю фразу Вэнса:
– И чем же мы займемся теперь, сэр?
– Во-первых, теперь нам стало ясно, что наш шутник-шахматист хорошо знаком с расположением всех лестниц и комнат в этом доме. Иначе он не смог бы разобраться во всех переходах и поворотах в полной темноте и бесшумно пройти к нужной двери. Очевидно и то, что ему прекрасно известно, где именно спит миссис Драккер. К тому же посетитель знал, в какое время возвращается домой Адольф, и не сомневался в том, что он ему не помешает.
– Ну, это мало чем помогло нам, – проворчал Хит. – Мы уже давно поняли, что преступник прекрасно ориентируется в обоих домах.
– Верно. Но не всякий человек, знающий расположение комнат в доме, может быть уверен в том, что в какую-то определенную ночь ему удастся проникнуть внутрь незамеченным. И еще вот что, сержант: тот, кто побывал здесь, знал и о том, что миссис Драккер не запирается на ночь. В его планы не входило просто оставить фигурку и удалиться, ведь за ручку дергали, пытаясь открыть дверь снаружи.
– Может быть, он просто хотел разбудить миссис Драккер, чтобы она поскорее нашла фигурку? – высказал предположение Маркхэм.
– Тогда почему он так тихо пытался открыть дверь? Куда проще было бы швырнуть слона так, чтобы он стукнулся о пол… Нет, Маркхэм, его планы были не такими безобидными. Однако, осознав, что дверь заперта, а потом еще и услышав крик перепуганной женщины, он счел за лучшее ретироваться.
– И все же, сэр, – возразил Хит, – кто угодно мог знать, что она не привыкла запираться по ночам, и любой мог бесшумно приблизиться к ее двери даже в темноте.
– Но у кого, сержант, мог иметься ключ от задней двери? И кто мог воспользоваться им прошлой ночью?
– Может быть, дверь осталась незапертой, – не унимался Хит. – Надо проверить алиби каждого, вот тогда, возможно, у нас и появится какая-нибудь зацепка.
Вэнс устало вздохнул:
– Не исключаю, что у двух-трех подозреваемых вообще никакого алиби не будет. А если этот ночной визит тщательно планировался, то преступник наверняка уже придумал, как себя обезопасить. Мы имеем дело не с каким-нибудь простачком, сержант. Мы ведем смертельную игру с хитрым убийцей, который соображает не хуже нас с вами и который давно изучил все законы логики…
Неожиданно он повернулся и снова вошел в дом, жестом велев нам следовать за ним. Вэнс поспешил на кухню, где полная кухарка увлеченно готовила какое-то немыслимое блюдо из баклажанов.
Появление сыщика немного озадачило женщину, но он тут же успокоил ее простым вопросом:
– Кстати, как вас зовут?
– Мензель, – негромко ответила немка, – Грета Мензель.
– И как долго вы служите Драккерам?
– Почти двадцать пять лет.
– Порядочно, – задумчиво прокомментировал Вэнс. – А скажите-ка мне, почему вы так перепугались, когда увидели нас сегодня?
Женщина, нахмурившись, отложила кухонный нож и скрестила руки на груди:
– Я не испугалась, просто мистер Драккер был очень занят…
– Вы, скорее всего, подумали, что мы явились затем, чтобы арестовать его, – подсказал Вэнс.
Глаза ее округлились, но она промолчала.
– Так во сколько, вы говорите, Драккер поднялся вчера утром? – перешел в атаку Вэнс.
– Как всегда, в девять часов, – повторила кухарка.
– Неужели?
Этот короткий вопрос прозвучал негромко, но куда более угрожающе, чем любой самый яростный окрик.
– Я же сказала вам…
Но, когда Вэнс задал тот же самый вопрос по-немецки, это все же произвело на женщину свой эффект. Она, закрыв лицо руками, издала сдавленный крик, словно загнанный зверь.
– Я… я не знаю, – простонала Мензель. – Я приглашала его к столу в половине девятого, но он не отозвался. Тогда я толкнула дверь… Она оказалась незапертой и… боже мой! Его там не было!
– Когда же вы все-таки его увидели? – уже более спокойным тоном продолжал Вэнс.
– В девять часов. Я снова поднялась наверх, чтобы еще раз напомнить ему, что завтрак готов. Он был у себя в кабинете. Мистер Драккер сидел за столом и работал как сумасшедший. Он просто велел мне убираться прочь.
– Так он спустился к завтраку?
– Да, конечно, спустился, но только через полчаса.
Женщина оперлась о стену, и Вэнс подставил ей поближе стул.
– Присаживайтесь, миссис Мензель, – добродушно предложил он. – А почему же вы сегодня сначала говорили, будто он поднялся в девять? – спросил Вэнс, когда она опустилась на стул.
– Мне пришлось… Мне так велели. – Она перестала сопротивляться и тяжело дышала. – Когда миссис Драккер вчера днем вернулась от мисс Диллар, она предупредила меня, что, если кто-то будет задавать мне подобные вопросы, я должна буду ответить «в девять часов». И еще она заставила меня поклясться, что именно так я и поступлю… – Остекленевшими глазами она уставилась куда-то вдаль. – Вот я и побоялась сказать что-то другое.
– То, что вы нам рассказали, ни в коем случае вам не повредит. Миссис Драккер не совсем здорова, а потому нет ничего удивительного в том, что она сочла нужным принять такие меры, чтобы защитить своего сына от возможных подозрений, ведь в округе было совершено убийство. Вы давно работаете у нее, а потому должны знать, что она способна преувеличивать любую опасность, угрожающую ее сыну. Я даже удивлен, что вы все это так серьезно воспринимаете. Может быть, у вас есть какие-то другие причины связывать мистера Драккера с этим преступлением?
– Нет! Конечно, нет! – женщина отчаянно замотала головой.
Вэнс нахмурился и прошел к дальнему окну. Затем он резко повернулся и строго спросил:
– Миссис Мензель, а где в то утро, когда убили мистера Робина, были вы сами?
С кухаркой произошла разительная перемена: она побледнела, губы ее затряслись, и она начала судорожно сжимать и разжимать пальцы. Грета попыталась отвести глаза от пристального взгляда Вэнса, но это оказалось невозможным.
– Так где вы находились сами, миссис Мензель? – отчетливо повторил Фило.
– Я была… здесь, – начала кухарка и, запнувшись, перевела взгляд на Хита, который тоже внимательно наблюдал за ней все это время.
– Вы находились на кухне?
Она кивнула; похоже, на нервной почве у нее пропал дар речи.
– И вы видели, как мистер Драккер возвращался из дома Дилларов?
Кухарка снова кивнула.
– Так и есть, – подтвердил Вэнс. – Адольф вернулся через черный ход, миновал веранду и поднялся наверх… Он не знал, что вы видели его из кухни… Потом мистер Драккер спросил вас, где вы находились в момент его возвращения домой, и, когда узнал, что вы были на кухне, велел вам молчать… А потом вы узнаете о смерти Робина, которая произошла за несколько минут до того, как пришел Адольф… А вчера еще и миссис Драккер заставила говорить неправду, потому что еще одного человека убили. Вот вам и стало не по себе. Вас мучают подозрения, вам страшно… Все правильно, миссис Мензель?
Кухарка уже громко рыдала, уткнувшись лицом в фартук. Ждать ее ответа не имело смысла, потому что всем и так было понятно, что Вэнс все верно угадал.
Пришло время перейти к главному вопросу, и сыщик, приблизившись к женщине, громко поинтересовался:
– Скажите, а вы каждую ночь запираете дверь на веранду?
– Да, – вяло произнесла Грета; после выплеска эмоций ее охватила апатия.
– Вы уверены, что и прошлой ночью заперли ее?
– Да, в половине десятого, когда сама пошла спать.
Вэнс дошел до двери и проверил замок.
– Фиксатор с защелкой и пружиной, – заключил он и вернулся на прежнее место. – А у кого есть ключ от этой двери?
– У меня и у миссис Драккер.
– Вы уверены, что больше ни у кого?
– Ни у кого, кроме мисс Диллар…
– Мисс Диллар? – В голосе Вэнса послышался неподдельный интерес. – А с какой стати у нее есть ключ?
– Он хранится у нее уже много лет. Она ведь для нас как член семьи. Мисс Диллар бывает здесь по два, а то и три раза на дню. Когда я куда-нибудь ухожу, то запираю эту дверь, а у мисс Диллар есть свой ключ, вот она им и пользуется. Зато мисс Драккер не приходится вставать, чтобы открыть ей.
– Что ж, это вполне естественно, – пробормотал Вэнс. – Не будем вас больше беспокоить, миссис Мензель.
Мы вышли на улицу, но Маркхэм, казалось, все еще раздумывал, не стоит ли нам вернуться к Драккерам.
– Я так ничего и не понял насчет вчерашнего утра. Мне надо узнать, где был Драккер, когда кухарка звала его к завтраку в половине девятого. И почему миссис Драккер так хотелось, чтобы мы поверили, будто ее сынок в это время спал у себя в комнате?
– Может быть, она тоже заходила к нему и видела, что его там нет, – пояснил Вэнс. – А потом, когда она узнала о смерти Спригга, у нее разыгралось воображение, и она решила изобрести ему алиби. Не стоит пытать ее снова.
– А вот я в этом не уверен, – мрачно повторил Маркхэм. – Возможно, я найду разгадку к этой жуткой тайне или по крайней мере приближусь к ней.
Вэнс ответил ему не сразу. Некоторое время он наблюдал за тем, как на лужайке шевелятся тени ив. Наконец, он тихо произнес:
– Мы не можем позволить себе этого. Если то, о чем вы думаете, окажется правдой и данная информация станет известна кому-либо еще, то неизвестный, который побывал здесь прошлой ночью, наверняка придет сюда еще разок. Но на этот раз он уже не ограничится тем, что просто оставит шахматную фигуру у двери!
В глазах Маркхэма мелькнул неподдельный страх.
– Вы полагаете, что я подвергну опасности жизнь кухарки, если использую ее показания против него?
– Самое ужасное в этой истории состоит в том, что, пока мы не узнаем всей правды, мы так и будем всякий раз сталкиваться лицом к лицу со смертельной опасностью. И мы не имеем права рисковать чьей-либо жизнью…
В эту минуту дверь веранды распахнулась, и на пороге появился Драккер. Часто моргая от яркого солнечного света, он остановил свой взгляд на прокуроре и, усмехнувшись, спросил:
– Надеюсь, я не сильно помешал вам? Моя кухарка сейчас доложила мне, что успела проинформировать вас о том, будто видела, как я возвращался домой как раз после того, как был убит несчастный мистер Робин.
– Господи боже мой! – пробормотал Вэнс, отворачиваясь и извлекая из портсигара очередную сигарету. – Сейчас начнется.
– И почему это вас так взволновало? – удивился Маркхэм.
– Кухарка ошибается. Очевидно, она перепутала числа. Дело в том, что я очень часто пользуюсь именно этой дверью. В день гибели мистера Робина, как я уже вам объяснял, я ушел со стрельбища через ворота на семьдесят пятой улице, потом гулял в парке и вернулся домой через парадный вход. Я убедил Грету в том, что она ошиблась.
Вэнс, внимательно выслушав его, вдруг выдал:
– Вы, случайно, не с помощью шахматной фигуры это сделали?
Драккер подался вперед, все мышцы его лица задергались, жилы на шее вздулись. Я уж было подумал, что сейчас он потеряет над собой контроль, но Адольф сумел каким-то невероятным усилием сдержать себя.
– Я не понимаю вас, сэр. При чем тут шахматы? Да, шахматы – это игра, но сейчас мне кажется, что вы сами становитесь сумасшедшими детьми, забавляющимися какой-то бессмысленной игрой.
– У нас есть некоторые основания полагать, что игру ведет кто-то другой, и иногда фигуры у него обретают некий смысл.
Драккер немного успокоился.
– Не стоит воспринимать все причуды моей матушки слишком серьезно, – предупредил он. – Ее воображение иногда переходит всякие границы.
– Ага! Почему вы сейчас упомянули свою мать в связи с шахматами, а?
– Да вы ведь сами только что с ней разговаривали, разве нет? Ваши комментарии и выводы напоминают мне ее галлюцинации.
– Однако, – осторожно вступил в разговор Вэнс, – у вашей матушки могут быть серьезные основания для собственных убеждений и предположений.
Драккер, прищурившись, перевел взгляд на Маркхэма:
– Чушь!
– Ну что ж, не будем больше спорить на эту тему, – сказал он, понизив голос. – И все же нам не помешает знать, где вы действительно находились вчерашним утром между восемью и девятью часами.
– Я был в своем кабинете. С шести утра до половины десятого. – Он замолчал, но потом, видимо, решив, что его слова требуют пояснений, продолжил: – Вот уже несколько месяцев я работаю над модификацией квантовой механики. – Глаза его засверкали. – Диллар утверждал, что у меня ничего не получится. Но вот вчера утром я проснулся очень рано и понял, что у меня появились идеи на этот счет, и я немедленно отправился к себе в кабинет…
– Значит, вот где вы находились, – равнодушно отозвался Вэнс. – Но это уже не важно. Простите, что мы вас побеспокоили.
Жестом он дал понять Маркхэму, что пора уходить. Напоследок он добавил:
– Миссис Мензель находится под нашей протекцией, и мы будем расстроены, если нам станет известно, что с ней приключилось нечто неприятное.
Драккер смотрел нам вслед как загипнотизированный.
Когда мы отошли на значительное расстояние, Вэнс повернулся к Хиту и сказал:
– Сержант, эта бесхитростная немка, возможно, случайно сунула нос не в свое дело и попала в ловушку. Честное слово, я опасаюсь за нее. Пришлите человека, который бы понаблюдал за домом Даккеров сегодня вечером. Лучше всего устроить засаду позади дома, там, где растут ивы. И предупредите его, чтобы он действовал по обстоятельствам и врывался внутрь при первом крике о помощи… Я быстрее засну, если буду знать, что ангел-хранитель в штатском оберегает сон фрау Мензель.
– Я вас понял, сэр, – мрачно отозвался Хит. – Никакие шахматисты ее сегодня ночью не потревожат.
