— Что вы думаете обо всем этом? — спросил Ветерелль, когда я закончил читать письмо.

— Право, не знаю, — ответил я. — Единственное, что мне кажется ясным, так это то, что следует очень серьезно отнестись к происходящему. Мне кажется также, необходимо ознакомить с этим письмом инспектора полиции.

Когда через час пришел инспектор, мы немедленно показали ему документ. Он прочел его внимательно, тщательно изучил подпись, наконец, даже посмотрел его на свет. Проделав все эти манипуляции, он обратился ко мне:

— Сохранился ли у вас тот конверт, который мы с вами нашли в номере гостиницы, мистер Гаттерас?

Я немедленно вынул его из кармана и подал. Сыщик сличил оба почерка и попросил Ветерелля показать ему конверт, в котором было доставлено анонимное письмо. Когда конверт был принесен, он снова погрузился в тщательное изучение всех лежавших перед ним документов, рассматривая их через лупу. Наконец он поднял голову.

— Так я и думал. Это последнее письмо написано или Николя, или его сообщниками, — уверенно проговорил полицейский.

— Но что же нам делать в таком случае? — воскликнул Ветерелль, который с лихорадочным нетерпением дожидался окончания этого исследования.

— Нужно все детально обдумать, — ответил инспектор. — Полагаю, вы не склонны платить такую огромную сумму?

— Конечно, если без этого можно обойтись. Но в худшем случае я не пожалел бы ничего для спасения моей дочери!

— Хорошо, хорошо. Посмотрим, не удастся ли нам устроить дело без всяких затрат. Я уже составил некий план, — продолжал инспектор.

— Во-первых, мистер Ветерелль, расскажите мне все, что вы знаете о вашей прислуге. Начнем хотя бы с дворецкого. Давно ли он у вас служит?

— О, очень давно, уже около двадцати лет, — последовал ответ.

— Хороший и преданный слуга, я надеюсь?

— Несомненно. Я полностью ему доверяю.

— В таком случае оставим его в покое и перейдем к лакею. Что вы можете сказать о нем?

— Он служит у меня всего три месяца. Что это за человек, не могу вам сказать. Как слуга он исполнителен и безукоризнен.

— У вас повар или кухарка?

— Кухарка. Она служит у нас с тех пор, как умерла моя жена, то есть уже лет десять. Думаю, что ее нельзя ни в чем заподозрить.

— Что можете сообщить о горничных?

— Их две. Обе, кажется, хорошие девушки.

— Итак, единственным человеком, которого можно в чем-либо заподозрить, является лакей. Будьте любезны, позовите его сюда, — распорядился инспектор.

— С удовольствием.

На звонок Ветерелля явился лакей.

— Войдите, Джеймс. Инспектор полиции хочет задать вам пару вопросов.

Слуга повиновался, но мне показалось, что он несколько смутился.

— Прежде всего, подойдите и взгляните на этот конверт. Вы никогда прежде не видели такого же? — обратился полицейский к лакею, подав ему анонимное письмо.

Тот взял его и повертел в руках.

— Да, сэр, я уже видел это письмо. Оно было получено сегодня.

— Кто его принес?

— Какая-то старушка небольшого роста, сэр.

— Старушка небольшого роста! Как она выглядела? — воскликнул инспектор с нескрываемым удивлением.

— Право, затрудняюсь вам ответить, сэр. Она была, повторюсь, очень маленького роста, со сморщенным лицом, в белом чепчике. В руках у нее была палка.

— Вы могли бы узнать ее при случае?

— Без всякого сомнения, сэр.

— Вы не спросили, нужен ли ей ответ? — поинтересовался полицейский.

— Я не успел, сэр. Она тотчас ушла.

— Этого нам достаточно. Теперь, мистер Ветерелль, думаю, нам лучше всего будет отправиться в банк за деньгами. Вы можете идти, Джеймс.

Слуга вышел. Мы с Ветереллем смотрели на инспектора в совершенном недоумении. Он искренно рассмеялся:

— Вы удивляетесь моей фразе относительно денег? Я вам сейчас все объясню. Вы обратили внимание на выражение лица этого человека в тот момент, когда он вошел в комнату и я подал ему письмо? У меня лично не вызывает сомнений тот факт, что он является соучастником в этом деле.

— Как, вы допускаете, что он агент Николя? Так почему же вы его не арестовали? — воскликнул Ветерелль.

— Потому что я пока еще не имею вещественных доказательств его принадлежности к этой шайке. Если этот субъект действительно агент Николя, то он немедленно донесет хозяину, что вы собираетесь в банк, чтобы забрать деньги, а это может задержать вашу дочь в Сиднее по крайней мере на сутки. Понимаете?

— Позвольте мне прежде предложить вам свою программу действий, — прервал я. — Я полагаю, что лучше всего будет сделать следующее. Мистер Ветерелль отправится в банк и получит там деньги. При этом надо постараться сделать так, чтобы Джеймс знал об этом. Затем мы подменим золото оловом, и я, переодевшись лодочником, буду сопровождать мистера Ветерелля до условленного места. Тем временем вы, господин инспектор, прибудете туда же, но отправившись с другого конца гавани. Таким образом, мы сможем арестовать этого человека и узнать у него, где находится мисс Ветерелль. Что вы на это скажете?

План показался обоим моим собеседникам вполне приемлемым. Мистер Ветерелль немедленно приказал заложить лошадь и отправился в банк. А я, воспользовавшись свободным временем, пошел в город, чтобы купить себе нужный костюм, шляпу, фальшивую бороду и прочие принадлежности, необходимые для моего превращения в лодочника-оборванца. Когда я сделал все покупки и вернулся, Ветерелль уже был дома. Он провел меня в свой кабинет и, открыв несгораемый шкаф, показал ряды полотняных мешочков, в каждом из которых содержалась тысяча фунтов.

— Но ведь здесь, наверно, нет ста тысяч фунтов стерлингов?

— Конечно, нет, — с улыбкой ответил старый джентльмен. — Здесь всего пятьдесят тысяч, а вместо остального золота я покажу им это.

Он вынул из ящика и протянул мне пачку измятых кредитных билетов.

— Неужели вы собираетесь и в самом деле платить? Мне кажется, что нам просто следует поймать этих негодяев.

— Так мы и сделаем. Если вы внимательно присмотритесь к этим ассигнациям, то увидите, что все они поддельные. Пока разбойники будут их рассматривать, подоспеет полиция, и мы их захватим. Николя думает, что он победил меня. Я еще покажу, как жестоко он ошибается.

Старый джентльмен был, по-видимому, совершенно уверен в успехе затеянного нами предприятия и нисколько не сомневался, что завтра снова увидит свою дочь. Я не разделял его оптимистического взгляда на будущее: слишком хорошо я знал доктора Николя. Если ему удастся вывезти девушку из города, то у нас останется очень слабая надежда найти ее.

— Послушайте, мистер Ветерелль, — сказал я. — Когда Филлис будет освобождена, то, я надеюсь, вы не будете иметь ничего против, если я повторю свое предложение?

— Конечно, нет, мой мальчик. Я признаю, что поступил по отношению к вам очень грубо, даже оскорбительно, а вы ответили мне на это самым деятельным и душевным участием в моем горе. Но не будем пока говорить об этом. Нас сейчас ждут гораздо более серьезные и неотложные дела. В котором часу назначена встреча?

— В десять часов. Но думаю, что в половине десятого нам уже нужно быть в лодке. А пока я посоветовал бы вам воспользоваться оставшимся свободным временем и отдохнуть. Кстати, знает ли ваш лакей, что вы получили деньги из банка?

— Еще бы! Он сам относил их в комнату. И что особенно интересно — он попросил, чтобы я отпустил его до вечера. Несомненно, он намерен известить Николя.

Мы разошлись по своим комнатам, чтобы вновь собраться в семь часов за ужином. Когда он был закончен, я переоделся и незаметно вылез из окна своей комнаты, пересек сад и направился к той части гавани, где стояла нанятая мною лодка. Минут через пятнадцать приехал и Ветерелль, и мы начали переносить деньги в лодку. Как только дело было закончено, мы отчалили и направились в бухту, к условленному месту.

Ночь была безлунная и облачная. Ежеминутно налетали порывы резкого холодного ветра. Мы не обменялись друг с другом и парой слов. Я не торопясь греб, пересекая гавань. Нервы у нас обоих были напряжены до предела. И должен признаться, что я начинал чувствовать себя очень неуютно при мысли, что лодка с полицейскими может опоздать или совсем не явиться к условленному моменту.

Часы на ближайшей колокольне пробили три четверти десятого, когда мы достигли своей цели. Я бросил весла, и мы стали ждать. Как я уже говорил, было очень темно, и мы различали только контуры стоявших неподалеку от нас на якоре больших судов. Как и было назначено, ровно в десять часов Ветерелль подал сигнал. Почти немедленно из темноты показалась лодка, из которой точно так же, один за другим, вспыхнули три огонька.

— Это мистер Ветерелль? — послышался голос.

— Да, это я, — ответил мой спутник с некоторой дрожью.

— Деньги при вас? — последовал новый вопрос.

— Можете сами убедиться.

В этот момент невдалеке вырисовался силуэт большой лодки, которая быстро и бесшумно приближалась к нам. Это был инспектор со своими агентами.

— Нет, с меня достаточно того, что вы сказали. Я должен только передать вам следующее: плывите к пристани и найдите там барку «Дева тумана». Вы взойдете на борт и доставите деньги в камбуз. Там получите ответ.

В этот момент полицейская лодка поравнялась с суденышком незнакомца, и я увидел в свете фонаря темные фигуры, перебиравшиеся из одной лодки в другую. Схватив весла, я подгреб ближе к ним как раз в тот момент, когда инспектор спрашивал у лодочника его имя.

— Джеймс Вирбидж, — ответил тот. — Что вам от меня надо? Я честный моряк.

— Вполне возможно, — возразил полицейский, — но я хотел бы получить от вас кое-какие объяснения. Какое отношение вы имеете к этой истории?

— Вы спрашиваете относительно переданного мною сообщения?

— Вот именно. Кто дал вам это поручение?

— Если вы меня отпустите, я все расскажу. Сегодня вечером я сидел в трактире и выпивал с приятелями. Вдруг входит какой-то господин, отзывает меня в сторону и спрашивает: «Хочешь заработать соверен, малый?» Я, конечно, не отказался. «Тогда будь в десять часов около Шарк-Пойнта; там ты увидишь в лодке джентльмена, который зажжет по очереди три спички. Ты сделаешь то же самое в ответ, а потом спросишь его фамилию — он должен назваться Ветереллем. Если деньги окажутся при нем, передай, чтобы он доставил их на барку „Дева тумана“ и скажи, что ответ он получит там же». Вот вам вся правда. Не знаю, за что вы хотите меня арестовать!

Сыщик обратился к портовой страже, которая его сопровождала:

— Знает ли кто-нибудь из вас, ребята, Джеймса Вирбиджа?

Двое или трое ответили ему утвердительно. Тогда инспектор снова обратился к матросу:

— Поскольку мои люди говорят, что знают вас, я вас отпущу. Но вы должны немедленно отправиться домой и молчать обо всем происшедшем, если не хотите, чтобы эта история кончилась для вас скверно.

Лодочник не заставил повторять эти слова дважды, и спустя несколько минут его лодка растворилась в темноте.

— Что же нам теперь предпринять, господин инспектор? — спросил Ветерелль, когда наша лодка стукнулась бортом о лодку с полицейскими.

— Первым делом разыщем «Деву тумана». Вы взойдете на борт вместе с вашим спутником и спуститесь в камбуз. Денег с собой не берите. Вы скажете, что деньги остались в лодке, а мы тем временем подстережем и сцапаем субъекта, который за ними спустится, а затем сами явимся на барку.

— Но как же мы найдем это судно?

— Один из моих людей знает эту барку: она выкрашена в белый цвет, так что найти ее не составит особого труда.

Мы двинулись в указанном матросом направлении. Тем временем на гавань начал опускаться густой туман, который покрыл все белой пеленой и еще больше усложнил нашу затею. Приблизительно через полчаса инспектор дал нам знак остановиться.

— Вот и судно, которое нам нужно. Гребите к нему, — сказал он, указывая на расплывчатые контуры, едва выступавшие из тумана.

Последовав его указаниям, я приблизился вплотную к борту судна, привязал лодку к трапу и помог Ветереллю подняться на палубу. Там мы остановились на минуту и начали прислушиваться, но ни единого звука, кроме шума ветра в снастях и печального поскрипывания блоков, не раздавалось вокруг.

Отыскав лестницу, уходившую вниз, в трюм, мы стали спускаться в камбуз. Темнота была полная, но я случайно нашел в кармане огарок свечки, который и поспешил зажечь. Мы вошли в кают-компанию. Посреди помещения стоял длинный стол, обитый клеенкой; три двери вели в отдельные каюты. Как в той каюте, в которую мы вошли, так и в соседних с ней не оказалось ни души. По-видимому, на судне были мы одни. Я обратил внимание, что на столе что-то белеет. Оказалось, что это письмо, адресованное моему спутнику и приколотое к клеенке стола. Почтенный джентльмен разорвал конверт дрожащими руками, и при слабом свете огарка мы прочли следующее:

«Многоуважаемый мистер Ветерелль!

Вы совершенно напрасно захватили с собой поддельные банковские билеты и мешочки с оловом. Также неостроумно было устраивать встречу с полицией, чтобы меня арестовать. Теперь пеняйте на себя — ваша дочь нынешней ночью будет вывезена из Австралии. Но я все же хочу дать вам еще одну возможность спасти ее. Сумма, которую я требую теперь, составляет уже полтораста тысяч фунтов стерлингов. Не забудьте также и про палочку, которую вы получили от китайца. Если вы согласны на эти условия, то в течение трех дней, то есть 18, 19 и 20 числа этого месяца, помещайте в сиднейском утреннем „Герольде“ следующее объявление: „Платить согласен. В. Прочие условия также исполню“. Остальное вам сообщат впоследствии. Человек, который знает все».

Ветерелль был в полном отчаянии. Напрасно я пытался его успокоить. Он был, казалось, совершенно сломлен горем и плакал как дитя. Мне было ясно одно: нас предали и обо всех наших планах стало заблаговременно известно Николя.

На палубе послышались шаги, и через минуту в кают-компании появился инспектор.

— Что такое? Что вы здесь делаете? — воскликнул он в сильнейшем изумлении, обнаружив, что, кроме нас, в каюте больше никого нет.

— Нас опять провели, — ответил я и протянул ему письмо.

Полицейский прочел его внимательно и задумался.

— Вы должны искать предателя в вашем собственном доме, мистер Ветерелль. Преступники, с которыми нам приходится бороться, хитрые и ловкие противники. Нам следует немедленно вернуться к вам домой. Здесь нам делать больше нечего, — заключил он наконец.

Мы покинули пустую «Деву тумана». Инспектор сел в лодку вместе с нами, и через четверть часа мы втроем были у берега. Выкинув за борт оловянные кружки, мы все направились к дому Ветерелля. Старый лакей дожидался нас и, казалось, был не менее огорчен неуспехом нашей экспедиции, чем мы сами.

Мы уселись в мягкие кресла в кабинете Ветерелля и собрались еще раз обсудить все дело. Хозяин предложил сигары. Я отказался, пояснив, что предпочитаю трубку, и пошел за ней в свою комнату. Там я задержался ненадолго, поскольку не мог сразу найти ящик с табаком. Когда я наконец потушил свечу и вышел в коридор, в противоположном его конце отворилась дверь, и я услышал легкие шаги. Замерев на месте, я прижался к стене, желая рассмотреть, кто бы это мог быть. Шаги все приближались, и наконец в полутьме я разглядел фигуру одной из горничных. Она тихонько подкралась к двери кабинета и начала подслушивать, приложившись ухом к замочной скважине. Постояв так минут пять, она, осторожно озираясь, повернулась и на цыпочках ушла обратно. Когда горничная скрылась за дверью, я пересек коридор и вошел в кабинет. Ветерелль и инспектор сразу догадались по выражению моего лица, что случилось что-то неладное, и поднялись мне навстречу.

— Скорее скажите, о чем вы говорили в продолжение последних пяти минут, — обратился я к ним.

— Но что случилось?

— Потерпите немного, я объясню все после. Ответьте сначала на мой вопрос.

— Я только что знакомил мистера Ветерелля с моими мыслями относительно наших будущих действий, — проговорил инспектор.

— Благодарю вас. Сейчас мне придется уйти. Кажется, я напал на один след, который может привести нас к цели. Я пойду без сопровождения, но надеюсь встретиться с вами здесь же в шесть часов утра, господин инспектор. Сейчас я не могу дать вам никаких объяснений. Единственное, что могу вам сказать, — что я наблюдал, как одна из горничных подслушивала ваш разговор около двери кабинета. Если не ошибаюсь, она должна в ближайшее время выйти из дома, чтобы передать кому следует собранные ею сведения. Я хотел бы проследить за ней. А пока позвольте пожелать вам обоим спокойной ночи.

Не теряя больше ни минуты, я снял сапоги, затем, неся их в руках, неслышно выскользнул из комнаты и спустился по лестнице в столовую, которая была этажом ниже. Ее окна выходили в сад. Я открыл одно из них и вылез на лужайку. Здесь я надел сапоги и, пройдя по усыпанной гравием дорожке, перелез через невысокую стену, отделявшую сад от улицы. Я оказался как раз около заднего крыльца дома. Ночь была темная, и, кроме того, я стал в тени большого дерева, так что заметить меня было почти невозможно. Я приготовился ждать. Я уже подумал было, что ошибся в расчетах, когда щелкнула задвижка, и маленькая женская фигурка выскользнула за дверь. Оглядевшись, она торопливо двинулась вниз по улице. Я последовал за ней на расстоянии нескольких десятков ярдов.

Мы не встретили по дороге ни души, за исключением полицейского, который взглянул на меня очень подозрительно. Понемногу мне пришлось сократить разделявшее нас расстояние, поскольку я несколько раз едва не потерял горничную из виду. Продолжая наш путь, мы достигли наконец одного из самых бедных кварталов города. Улицу составляли сплошь жалкие домишки, в которых помещались трактиры самого низкого пошиба, мелкие лавчонки, хозяевами которых по большей части являлись китайцы, эти парии больших портовых городов, игорные дома и тому подобные более или менее подозрительные заведения. Дойдя до конца этой улицы, девушка остановилась и оглянулась. Я поспешно надвинул шляпу на глаза, засунул руки в карманы и постарался изобразить абсолютно пьяного субъекта, поскольку находился от нее на расстоянии всего десяти-двенадцати ярдов. Увидев, что, кроме меня, вокруг нет больше ни души, она подошла и постучалась в окно углового дома. Дверь отворилась почти немедленно, и предательница исчезла за ней. Я пребывал в нерешительности: то ли мне удовлетвориться тем, что я узнал, то ли попробовать проникнуть за ней в жилище и попытаться собрать более подробные сведения. Я решился на последнее. Выждав несколько минут, я подошел к двери и осторожно потянул за ручку. На мое счастье, она оказалась не заперта. Я попал в совершенно темный коридор. Только под одной из дверей, куда, по-видимому, и вошла девушка, виднелась тонкая полоска света. Насколько возможно тише я подкрался к ней и заглянул в замочную скважину.

Моему взору представилась маленькая грязная комнатка. Девушка, за которой я следил, сидела на кровати, напротив нее стояла грязная старуха с растрепанными седыми волосами и в разодранной одежде. Ее космы отвратительными прядями спускались на плечи, кое-как прикрытые неким подобием кофты.

— Ну что, какие известия принесли вы нам сегодня, моя дорогая? — услышал я хриплый, каркающий голос старухи.

— Единственное, что мне удалось узнать, — что завтра будет обыск на «Мэри». Я сама слышала, как инспектор полиции говорил об этом.

— Пускай, пускай поищут. Много они там найдут! — воскликнула старая ведьма.

— А когда они уезжают с мисс?

— Уехали, сегодня в десять часов уехали, моя дорогая.

При этом известии я едва смог заставить себя стоять спокойно.

— Однако они действуют быстро, — заметила горничная Ветерелля.

— Николя всегда действует быстро. — Старая карга гнусно захихикала.

— Теперь давайте обещанные деньги, мне пора идти.

Пока женщины рассчитывались, я поспешил выбраться из гадкой трущобы и почти бегом пустился домой. Тем же путем, как и вышел, я вернулся в кабинет Ветерелля. В дверях меня встретил хозяин.

— Ну, что нового вы узнали? — нетерпеливо спросил он.

— Я вам все расскажу, только переоденусь, а вы тем временем предупредите вашего дворецкого о том, что у вас есть основания думать, будто одна из горничных ушла из дому без разрешения. Он должен рассчитать ее этим же утром, не упоминая, что приказание исходит от вас.

Я уже переоделся, когда Ветерелль вошел ко мне в комнату. Я рассказал ему обо всех моих приключениях, начиная с того момента, когда я отправился за своей трубкой, и оканчивая разговором между горничной и старухой.

— Но куда они увезли мою несчастную дочь? — воскликнул старый джентльмен.

Куда они могли ее увезти? Это был действительно роковой вопрос. Вдруг у меня в памяти промелькнули донесшиеся до меня в тот момент, когда я выбирался из коридора, слова старухи: «Остров Пайн-Лапу».

— Постойте, — воскликнул я, — у меня есть основания думать, что она находится сейчас на острове Пайн-Лапу.

— Что же нам делать? Я могу попросить губернатора послать туда военное судно.

— Поступайте так, если думаете, что это будет надежнее. Но я предпочел бы действовать самостоятельно. Ведь вы не хотите широкой огласки. Достаточно будет арестовать одного Николя.

— Но что же вы собираетесь предпринять в таком случае?

— Я думаю действовать следующим образом. Мы наймем небольшую шхуну, наберем человек шесть надежных людей и направимся к этому острову. Я хорошо знаком с ним. Там мы вооружим наших людей и сойдем на берег. Я думаю, мы сумеем окружить и захватить их всех. Таким образом, все дело будет закончено без излишней огласки. Вы со мной согласны?

— Это великолепная идея. Тем более что у меня есть один знакомый, у которого имеется небольшая яхта. Он с удовольствием предоставит ее в наше распоряжение на одну-две недели.

— Очень хорошо. Мы отправимся к нему после завтрака, а пока я отдохну немного. Пожалуйста, прикажите разбудить меня, когда придет инспектор.

Едва Ветерелль вышел, я разделся и бросился в постель. Проснулся я только тогда, когда раздался звук гонга, призывавшего к завтраку. Когда я, приняв ванну, спустился в столовую, то застал там Ветерелля и молодого Бекингема. Последний, поздоровавшись со мной, протянул мне номер утренней газеты со словами:

— Здесь есть нечто, что может вас заинтересовать, мистер Гаттерас. Прочтите вот это объявление.

«Контора мистера Даусона и Гледмена доводит до сведения мистера Ричарда Гаттераса, недавно уехавшего из Англии и, по слухам, находящегося сейчас в Сиднее, что они имеют сообщить ему нечто чрезвычайно важное».

Что это значило? Что сейчас могло бы меня заинтересовать, кроме судьбы Филлис? Но я решил пока отложить разгадывание этого ребуса, поскольку мне не давала покоя неизвестность происходящего с моей невестой. Я спрятал газету в карман и сел за стол. Спустя несколько минут раздался звонок, и вошедший лакей доложил, что в передней находится какой-то незнакомец, который желает меня видеть. Я извинился перед мистером Ветереллем и вышел. В передней я застал средних лет субъекта довольно потрепанной наружности.

— Что вам угодно? — спросил я визитера, оставшись с ним наедине.

— Дело, с которым я явился, несколько странного свойства, — начал он. — Но, прежде чем к нему приступить, позвольте задать вам один вопрос: действительно ли вы беспокоитесь о судьбе одной особы, которая недавно исчезла?

— Предположим, что вы правы. Но что из этого следует?

— Я думаю, что в таком случае человек, который мог бы сообщить какие-либо сведения относительно местопребывания этой персоны, был бы вам очень полезен, — продолжал незнакомец, внимательно наблюдая за мной краем глаза.

— Конечно, вы правы. Вы можете это сделать?

— Возможно, я и сумел бы услужить вам, если бы это оказалось для меня в достаточной степени интересно.

— А что вы подразумеваете под словами «в достаточной степени интересно»? — перебил я его.

— Ну, скажем, свой интерес я оцениваю в пятьсот фунтов. Это не самое большое вознаграждение для человека, имеющего возможность оказать вам такую услугу. Я должен был бы потребовать тысячу, тем более что сам рискую оказаться замешанным в этом деле.

— Хорошо. Но я нахожу сумму в пятьсот фунтов все же несколько преувеличенной, — ответил я.

— Что поделать! Торговаться я не буду.

— Я также не имею никакого желания покупать кота в мешке.

— Ну хорошо, я согласен на четыреста.

— Не говорите глупостей! Самое большее, на что вы можете рассчитывать, это пятьдесят фунтов стерлингов, но и те лишь в том случае, если ваше сообщение действительно будет иметь какую-нибудь ценность.

— Мне ничего не остается, как согласиться на ваши условия, хотя я при этом сам себя обворовываю. Давайте деньги.

— Ни в коем случае. Прежде вы должны сообщить мне известные вам сведения, — твердо возразил я.

— Хорошо, сэр. Начнем с того, что два или три дня тому назад я стоял на углу Питт-стрит, когда мимо меня прошли два каких-то сомнительных типа. Один из них был высокий, а другой маленький. Никогда в жизни я не видел таких пройдох, сэр. И вот слышу, как один другому говорит: «Не бойтесь, я обещаю доставить девчонку на вокзал ровно в восемь часов». Что ответил ему другой, я не расслышал. Но фраза эта меня заинтересовала, и незадолго до восьми часов я был уже в упомянутом месте… Спустя несколько минут появился и один из мошенников, тот, что был поменьше, и начал озираться по сторонам. Судя по его физиономии, он был не очень-то доволен, что не видит своего долговязого компаньона. Перед самым отходом поезда на платформе появился тот, кого он разыскивал, в сопровождении молодой леди в густой вуали. При виде этой парочки коротышка даже запищал от радости. «А я-то боялся, что вы опоздаете!» — воскликнул он. «И совершенно напрасно», — ответил ему долговязый и вместе с молодой леди, которая, кажется, плакала, вошел в вагон первого класса. Потом он высунулся из окна, и разговор этих приятелей продолжился. «Напишите мне из Бура, как она доехала», — сказал тот, что стоял на платформе. «Ладно, — ответил ему товарищ, — а вы тем временем не забывайте следить за Гаттерасом». Тут поезд тронулся, и я поспешил домой. А сегодня утром я при первой возможности пришел к вам. Вот и вся моя история, и я жду своих пятидесяти фунтов.

— Не торопитесь так, милейший, — остановил я доброхота. — Ваша история очень хороша, тем не менее я хотел бы задать вам несколько вопросов. Не заметили ли вы у высокого субъекта, у того, который уехал в Бур, глубокий шрам над левым глазом?

— Да-да, сэр, я совершенно забыл упомянуть об этом.

— Теперь вот что еще. Скажите, какого цвета были волосы у молодой леди?

— Право, не могу точно ответить на этот вопрос, сэр, но мне кажется, что она была блондинкой.

— Вы уверены в этом?

— Думаю, что не ошибаюсь, сэр.

— Великолепно. В таком случае я должен заявить, что вся ваша история не более чем вымысел чистой воды. Немедленно убирайтесь отсюда, или я сам вышвырну вас вон! Вы явились сюда, чтобы обмануть меня самым наглым образом, негодяй!

— Не очень-то расходитесь, господин хороший, — дерзко ответил субъект. — Лучше поднимите руки вверх, — продолжал он, вытаскивая из кармана револьвер.

Но, прежде чем бандит успел навести на меня оружие, я вышиб пистолет у него из рук, и в следующее мгновение тот уже лежал на полу.

— С вас и этого достаточно, — воскликнул я, — или, может быть, вы и теперь не пожелаете убраться отсюда?

Затем я схватил негодяя за шиворот и, вытащив на крыльцо, вышвырнул его на улицу.

— Погоди, ты у меня еще получишь! — закричал он мне, растянувшись на мостовой. — Я еще как-нибудь тебя подкараулю, и мы сочтемся!

Не обращая на него больше никакого внимания, я закрыл дверь и вернулся в столовую, где рассказал обо всем случившемся обоим моим друзьям, которые все это время с нетерпением ждали моего возвращения.

— Не пора ли нам отправиться к моему знакомому, чтобы договориться относительно яхты? — спросил Ветерелль, когда завтрак был окончен.

— Конечно, — ответил я. — Вы тоже пойдете с нами, мистер Бекингем?

— О да, с большим удовольствием!

Час спустя мы уже сидели у мистера Макмартоу — владельца яхты. Это был джентльмен небольшого роста, с сильной проседью, который принял нас очень любезно. С Ветереллем они встретились как старые друзья. После того как Ветерелль представил нас с Бекингемом хозяину яхты, он сразу приступил к делу. Отец Филлис посвятил его во все наши планы, и старый джентльмен с большим удовольствием согласился дать нам свое судно.

— Я жалею только о том, что не смогу сопровождать вас. Сегодня же дам знать капитану, чтобы он готовился к выходу в море.

Затем, получив сведения о месте стоянки яхты и сердечно поблагодарив радушного хозяина, мы направились к пристани. И вот яхта предстала перед нашими взорами. Это было прекрасное судно водоизмещением приблизительно тонн в пятьдесят и, должно быть, довольно быстроходное. Поднявшись на борт корабля, мы передали капитану письмо, которым снабдил нас мистер Макмартоу.

— Я к вашим услугам, господа, — сказал моряк, прочитав послание своего патрона. — Насколько я понял из полученного сообщения, времени терять нельзя, так что я немедленно приступлю к делу.

— Пожалуйста, закупите все необходимое, капитан, и счет пришлите мне, — сказал Ветерелль.

— Я думаю, что судно будет готово к трем часам пополудни. Вас это устраивает, джентльмены?

— Мы будем вам очень признательны, капитан, для нас это крайне важно. Мы сейчас же устроим все свои дела и пришлем багаж. До свидания!

Когда мы снова очутились на пристани, Ветерелль спросил меня:

— Не отправиться ли нам сейчас же в город и не купить ли нужное оружие?

Я с ним согласился, и мы поспешили на улицу Георга, где находился один из крупнейших оружейных магазинов в Сиднее. Там мы приобрели полдюжины магазинных винтовок Винчестера и солидный запас патронов к ним, велев срочно доставить их на яхту. После этого Ветерелль и Бекингем отправились домой укладывать багаж, а мне необходимо было сделать еще несколько мелких покупок. Когда мы расстались, мне вдруг пришла мысль: а почему бы мне сейчас же не зайти в контору Даусона и Гледмена? Если они приглашают меня через газету, то, несомненно, у них есть для меня какие-то важные новости. Не откладывая дело в долгий ящик, я нанял кеб и велел ехать на Кастлеридж-стрит.

Когда я, войдя в контору, назвал свое имя, клерк поспешил доложить о моем приходе мистеру Даусону. Через минуту он вернулся и попросил меня пройти в кабинет патрона. Войдя, я увидел полного пожилого джентльмена с седыми баками и совершенно лысой головой.

— Я имею честь видеть перед собой мистера Гаттераса, не так ли? Вы явились к нам в контору, после того как прочитали объявление в газете? — обратился он ко мне.

— Да, я прочел его сегодня утром.

— Прежде чем мы перейдем к делу, нам следует уладить некоторые формальности: чем вы можете удостоверить свою личность?

— Кажется, у меня имеются при себе документы, — ответил я, запуская руку в боковой карман. — Вот, пожалуйста: во-первых, чековая книжка, затем письма, адресованные мне здешними фирмами. Да, наконец, вы могли бы навести справки обо мне в посольстве. Этого вам достаточно?

— О, более чем достаточно! Теперь позвольте мне познакомить вас с самой сутью дела. — Хозяин кабинета выдвинул один из ящиков и вынул оттуда конверт. — Из нашей главной конторы в Лондоне мы получили вот это письмо. Я полагаю, что вы сын Джеймса Даймока Гаттераса, утонувшего в море в тысяча восемьсот восьмидесятом году, это так?

— Вы совершенно правы, это действительно я.

— Ваш отец был третьим сыном сэра Эдуарда Гаттераса из Мидлтауна в Гэмпшире?

— Да, ваши сведения совершенно точны.

— Должен вас уведомить, мистер Гаттерас, что ваш дядя, сэр Уильям, скончался от разрыва сердца при известии, что его дочь Гвендолин утонула, упав в пруд. Вследствие этого вы теперь являетесь наследником его титула и имущества. Последнее состоит, по сведениям, нами полученным, из дома с парком, десяти ферм и ценного домашнего инвентаря. Кроме того, вы наследуете капитал, который дает вам ренту в размере пятнадцати тысяч фунтов ежегодно. Все это, вместе взятое, равняется приблизительно ста тысячам фунтов стерлингов.

Я не мог поверить своим ушам.

— Все это слишком невероятно! — воскликнул я.

— Но тем не менее это так. Вы теперь баронет. Это так же верно, как то, что я юрист. Наверно, вы пожелаете, чтобы мы предприняли соответствующие шаги для введения вас в наследство?

— Пожалуйста, буду вам очень благодарен. Я сейчас уезжаю на неделю или на две и по возвращении подпишу у вас все нужные бумаги.

Поблагодарив мистера Даусона, я простился с ним и вернулся к Ветереллю, где меня встретили самыми сердечными поздравлениями. Но в данный момент у нас не было времени думать об этом удивительном происшествии, и в половине второго мы уже были на борту яхты, а в три она выходила из порта.