Не без смущения мисс Прюденс Семафор, женщина совершенно несведущая в привычках и нуждах маленьких детей, подошла к прилавку магазина «Уайтли», специально посвященному этим товарам. Запинаясь, она сказала, что ей нужно полное «обмундирование» для новорожденного. Приказчик, который занялся ею, счел ее самой странной покупательницей, какую видел в жизни, и не без причин. Она не знала ни точного возраста ребенка, ни названий нужных вещей, ни их количества. Когда наконец Прюденс взяла все, что ей предложили, то потребовала инструкции относительно способа и порядка, в котором надевались все эти вещи. Попросив, чтобы сверток самого необходимого ей дали в руки, а остальное прислали в этот же день на Биконсфильд, дом номер 37, мисс Семафор приступила к следующему пункту своей программы — поискам няньки для Августы.

Тут сразу начались затруднения. Сначала ей пришло было в голову обратиться к приказчице, но эта высокопоставленная дама держала себя так гордо, что слова замерли на устах Прюденс. «Универсальный поставщик», очевидно, не поставлял убежищ для детей. Мисс Семафор не решалась попросить кого-нибудь из знакомых рекомендовать подходящую особу и совершенно не представляла, каким же образом добыть ее. Не могла же она схватить первую попавшуюся приличную женщину и спросить, не угодно ли ей взять ребенка. Обремененная тайной, она бродила взад-вперед по Гроу, бесцельно рассматривая витрины и не зная, что делать. Избавиться от ребенка казалось предприятием столь же безнадежным, как избавиться от мертвого тела.

Наконец ее осенила мысль, что ей, может быть, могла порекомендовать кого-нибудь прачка, всегда стиравшая их с сестрой белье. Миссис Робинс жила в Хаммерсмите, и Прюденс, остановив следовавший в ту сторону омнибус, села в него. Если уж миссис Робинс не сможет помочь ей, что же тогда делать? Но чем дальше она ехала, тем больше ее одолевали сомнения. Выходило, что она поручает себя прачке, а та, в свою очередь, могла оказаться не самым лучшим доверенным лицом. К тому же миссис Робинс могла проболтаться прислуге в доме на Биконсфильда, а так как мисс Семафор еще должна была не допустить сплетен в пансионе, она поняла, что риск слишком велик. Несмотря на то что Прюденс заплатила за проезд до Хаммерсмита, она сделала знак кондуктору, чтобы тот ее высадил.

– Да мы еще не приехали, — удивленно проговорил тот. — Ведь вы сказали, что вам в Хаммерсмит?

– Ничего страшного, — поспешно ответила Прюденс, — я хочу выйти здесь.

Кондуктор повиновался, и через мгновение мисс Семафор уже стояла одна на мостовой. Она машинально повернула в переулок и заметила у дверей чистенького домика краснощекую улыбающуюся молодую женщину с ребенком на руках. Призвав на помощь всю свою храбрость, мисс Семафор подошла к ней и, сама того не осознавая, тонко подметила:

– Какой славный ребенок! Это ваш?

– Да, — ответила сияющая счастьем мать. — Третий уж, всего полгодика ему, голубчику, господь с ним. Только теперь он как будто похудел маленько — зубки идут. Известно, уж зубки эти любого изведут.

– Красавчик! — сказала мисс Прюденс. — А не согласились бы вы взять на воспитание еще одного ребенка, немного помоложе, за хорошую плату, конечно?

– Ну нет, это уж никак! — поспешно ответила молодая женщина. — Меня и своя-то тройка одолела, да и самому-то, мужу-то, это не понравится, ни Боже мой.

– А могли бы вы рекомендовать какую-нибудь добросовестную, почтенную женщину, которая бы согласилась?

– И этого не могу. А живы родители-то его или это ваш?

– Ах, нет, что вы! — воскликнула мисс Прюденс, краснея до корней волос. — Этот ребенок — сирота.

– Бедненький. Мне жаль, что я не могу помочь вам, да никого подходящего не знаю.

Второе обращение, на этот раз к весьма приличной на вид особе, подметавшей грязную церковь, также не увенчалось успехом. Третья женщина знала какую-то мать, которая, потеряв собственного ребенка, может быть, взялась бы ухаживать за чужим, но, разыскивая улицу, где жила эта мать, мисс Семафор поняла, что адрес, вероятно, перепутали, так как указанного места не существовало вовсе. Прохожие, к которым она обращалась, давали ей много разных советов относительно того, куда ей идти. Всем этим советам она следовала, но безуспешно. Обескураженная столькими неудачами, усталая и ослабевшая от недостатка пищи, наша бедная Прюденс окончательно пала духом.

– Ну что я буду с ней делать? — вопрошала она, словно призывая весь мир в свидетели своего безвыходного положения. — Неужели я не найду того, кто бы взял ее?

В таком-то тревожном настроении она шла по улице и случайно остановилась перед маленькой лавчонкой, где продавались табак и газеты. И вдруг, несмотря на смятение своих мыслей, она заметила, что за прилавком сидела очень приятной наружности женщина; она читала и вязала чулок. Эта особа могла помочь ей! Прюденс вошла и купила номер «Графика». Прочитав несколько заметок о погоде, она сказала как бы мимоходом:

– Да вот, кстати, не знаете ли вы какую-нибудь почтенную женщину, которая взялась бы ухаживать за ребенком?

– Вы имеете в виду няньку на дом или кого-нибудь, кто взял бы ребенка к себе?

– Кого-нибудь, кто взял бы ребенка к себе и окружил бы его самой нежной заботой.

– Это не так-то просто. Едва ли я знаю кого-нибудь, кого можно порекомендовать.

Женщина пристально посмотрела на Прюденс:

– Вы позволите спросить, этот ребенок ваш?

– О боже мой, нет! — поспешно воскликнула Прюденс. — Это моя сестра.

– Вашей сестры… Гм! А сестра-то ваша скончалась?

– Скончалась! Конечно, нет. Зачем бы я стала искать, куда ее поместить, если бы она скончалась?

– Извините, я не поняла, что вы ищете помещение и для самой леди. Мне показалось, что только для малютки.

– Да так и есть, для малютки, — сказала Прюденс в смятении. — Малютка — моя сестра.

– Ваша сестра? — удивленно переспросила женщина. — Ваша сестра — маленький ребенок?

– Да, — ответила Прюденс с некоторой досадой, — моя сестра — новорожденный ребенок. Надеюсь, в этом нет ничего особенно удивительного.

Женщина будто хотела спросить что-то еще, но удержалась и сказала вместо того:

– О, нет, конечно, нет. Это не мое дело, во всяком случае. Да, кстати, я вспомнила кое-что. Это может вам подойти, если я, конечно, найду… С полгода назад одна из моих покупательниц просила меня вывесить на витрине объявление о том, что она хочет взять на воспитание ребенка. Я выполнила ее просьбу, но ничего из этого не вышло, так что я его сняла месяца через два и куда-то положила. Если оно найдется, то, возможно, это вам подойдет.

– Пожалуйста, поищите. Буду вам благодарна.

Перерыв все ящики и шкафы, то и дело вспоминая некую Лизи, находившуюся где-то наверху, лавочница все же нашла документ. Грязный, засиженный мухами, он лежал под кучей старых газет. Женщина передала его Прюденс. В нем значилось следующее:

«Почтенная замужняя женщина, не имея собственных детей, желала бы взять на воспитание или усыновить здорового ребенка. Хорошее размещение. Материнская любовь и забота гарантируются. Требуется взнос. 42, Пломмерс-коттедж, Эльм-Лэн, М. Обращаться только письменно».

Мисс Прюденс была в восторге.

– Как раз то самое! — воскликнула она. — «Хорошее размещение. Материнская любовь и забота гарантируются». Именно то, что мне нужно!

Записав адрес, мисс Семафор долго благодарила лавочницу и дала ей полкроны за хлопоты. Час завтрака на Биконсфильд уже давно прошел, а потому Прюденс, проглотив булку и выпив стакан молока, пришла к заключению, что провела утро очень продуктивно. Единственным камнем преткновения являлось теперь то, что ей придется прятать Августу еще по крайней мере сутки, вместо того чтобы тайком забрать ее из дому в ту же ночь, как она надеялась. Риск был большой, но ничего другого не оставалось.

Когда Прюденс возвращалась домой, в ее сердце теплилась слабая надежда на то, что она найдет сестру прежней, и тогда события прошлой ночи покажутся ей страшным сном. Но ее ожидало разочарование. Все это было, увы, слишком реально. Стараясь не разбудить заснувшего младенца, на которого мисс Семафор смотрела с жалостью, смешанной с отвращением, она тотчас написала к M. В письме Прюденс спрашивала эту почтенную замужнюю женщину, желает ли она все еще взять на себя воспитание ребенка. Если это было так, мисс Семафор просила сразу же ответить ей телеграммой или письмом, а также назначить место встречи, так как ее материнскому попечению хотят поручить новорожденного младенца женского пола.

Хотя относительно удочерения Прюденс ничего определенного еще не решила, она не сомневалась в возможности прийти к взаимному соглашению, устраивающему обе стороны. Закончила она свое письмо следующим образом: «Пожалуйста, не медлите, так как дело не терпит отлагательств; за хлопоты вы получите щедрое вознаграждение». Подписав послание заглавными буквами своего имени, Прюденс указала адрес соседнего магазинчика, где за пенни можно было получить письмо, и сама опустила его в почтовый ящик.