На следующее утро я проснулся рано, с чувством безотчетной тревоги. Как только мне представилась возможность переговорить с хозяином, не возбуждая особенного внимания, я объявил ему, что вечером еду в Париж, а оттуда в ***, где должен увидеться кое с кем по важному делу. Я велел его говорить всем, кто спросит обо мне, что я нахожусь там и вернусь, вероятно, через неделю. Между тем ключ от комнаты я оставляю своему слуге Сен-Клеру, чтобы он присматривал за моими вещами.

Разыграв этот спектакль с трактирщиком, я поехал в Париж и решил все денежные вопросы. Задача заключалась в том, чтобы превратить мои тридцать тысяч фунтов в такую наличность, которую удобно перевозить с собой и которую я смог бы использовать везде, куда бы ни поехал, без необходимости вести переписку и не рискуя выдать место своего пребывания. Все эти условия были по возможности соблюдены. Ни к чему подробно приводить здесь мои распоряжения относительно паспортов. Достаточно будет сказать, что место, выбранное мною в качестве укрытия, совершенно соответствовало романтическому духу всего предприятия – это был один из самых прелестных и уединенных уголков Швейцарии.

Никакого багажа я с собой не брал. В первом же небольшом городе, куда мы должны приехать на следующее утро, можно достать импровизированные костюмы. Я закончил все приготовления к двум часам дня. На что же мне, во имя всего святого, было убить оставшееся время?

Я еще не видел собор Парижской Богоматери и отправился осмотреть его. Около часа я провел внутри здания, потом посетил Люксембургский дворец, потом дворец Законодательного корпуса. У меня оставалось еще несколько часов до назначенного времени, и я тоскливо бродил по узким улицам вдоль Сены. Помню, что на одной из них я увидел на старом доме надпись, гласящую, что тут жил каноник Фульбер, дядя Элоизы, возлюбленной Абеляра. Не знаю, сохранились ли еще эти любопытные старые улицы, где я видел остатки древних готических церквей, позднее кощунственно используемых под товарные склады. Среди темных и низких лавок я увидел магазинчик старьевщика, который торговал всякого рода украшениями для комнат, оружием, фарфором и мебелью. Я вошел, было темно и пыльно, потолок низко нависал над головой. Хозяин был занят чисткой старинного оружия, украшенного чеканкой, и позволил мне сколько душе угодно осматривать любопытные предметы, собранные в его доме.

Пробираясь между столами, заставленными всевозможного рода вещами, я добрался до дальнего конца, где находилось грязное окно с мелкими стеклами. Дойдя до окна, я повернул назад и в углублении, образующем прямой угол с боковой стеной, увидел большое зеркало в темной старомодной раме. В этом зеркале отражалось то, что в старинных домах называли «альков», а в нем между старой мебелью и покрытыми пылью предметами, висевшими на стене, стоял стол, за которым сидело трое людей, по-видимому, поглощенных серьезным разговором. Двух из них я узнал мгновенно: это были полковник Гальярд и маркиз д’Армонвиль. Третий человек был худощавым, бледным и рябым, с жидкими черными волосами и самым подлым видом, какой мне случалось видеть. Он быстро строчил что-то пером на бумаге. Маркиз поднял глаза, и два его товарища немедленно устремили взор в ту же сторону. С минуту я колебался, но похоже было, что меня не узнали. Да и трудно было это сделать, ведь я стоял спиной к окну и в полумраке.

Сообразив это, я набрался мужества и принял невозмутимый вид, будто все мое внимание поглощено окружающими предметами, а затем медленно направился к выходу. Я остановился на минуту – прислушаться, не следуют ли за мной, и почувствовал облегчение, не услышав шагов. Разумеется, я не терял больше времени в лавке, где сделал такое любопытное и неожиданное открытие. Не мое дело, что` свело полковника Гальярда и маркиза д’Армонвиля в столь жалком грязном месте. Но кто этот низкого вида человек, который кусал кончик своего пера? Поручение, взятое на себя маркизом, приводит подчас к выбору странных товарищей, подумалось мне.

Я был рад убраться из этого странного места и подъехал к дверям гостиницы «Летучий дракон», когда солнце еще не скрылось. Отпустив извозчика, я поднялся наверх, держа в руке кожаный футляр, в котором лежала кованая шкатулка с весьма ценным содержимым. Войдя в свою комнату, я позвал Сен-Клера, рассказал ему почти ту же историю, что и трактирщику, и дал пятьдесят фунтов с приказанием тратить, сколько понадобится, на себя и на оплату моего номера. Пообедал я наскоро. Глаза мои то и дело останавливались на величественных старых часах, стоявших на камине, – одни они были моими поверенными в замышляемом мною деле. Казалось, что все мне благоприятствовало: небо заволокло темным покровом туч, и на землю опустился мрак.

Встретив меня в прихожей, трактирщик спросил, не нужен ли мне экипаж, чтобы добраться до Парижа. Я был готов к этому вопросу и немедленно ответил, что пойду в Версаль пешком, а там решу, что делать дальше. Я опять позвал Сен-Клера.

– Можешь пойти распить бутылку вина с приятелями, – сказал я ему. – Если мне что-нибудь понадобится, я позову тебя, а пока вот тебе мой ключ. Мне нужно написать несколько записок – проследи, чтобы меня никто не беспокоил хотя бы полчаса. Потом я отправлюсь в Версаль. Если ты по возвращении найдешь мою комнату пустой, значит, я ушел. Приведи все в порядок и запри дверь на ключ. Понял?

Сен-Клер кивнул, простился со мной и пожелал мне удачи. Все это он говорил второпях, наверняка уже думая о том, как погулять на мои деньги. Со свечой в руке я поспешил наверх. Всего пять минут оставалось до назначенного часа. Не думаю, что я был склонен к трусости, но, признаюсь, по мере приближения решительной минуты я стал испытывать нечто похожее на чувства солдата, который в первый раз идет в бой. Неужели я смог бы отступить? Ни за что на свете!

Закрыв задвижку на входной двери, я надел теплый плащ и положил по пистолету в каждый карман, быстро отомкнул потайные замки и приоткрыл дверь в панели. Взяв в руку шкатулку с деньгами, я потушил свечу, отодвинул задвижку на двери, несколько секунд прислушивался, чтобы удостовериться, что никто не собирается войти в мою комнату, а затем поспешно направился к потайному ходу. В одно мгновение я очутился на винтовой лестнице, пружина щелкнула за мной, и меня окутала темнота. Я крепко держал в руке ключ. Начало моего предприятия удалось.