Книга: «Великий Вавилон»
Назад: Глава XIX Августейшие особы в «Великом Вавилоне»
Дальше: Глава XXI Возвращение Феликса Вавилона

Глава XX
Мистер Симпсон Леви желает принцу Евгению доброго утра

Принц Евгений вздрогнул.
— Я приму его, — сказал он и жестом дал понять Гансу, что мистер Симпсон Леви может войти.
— Подожди минуту, прошу тебя, — остановил его Ариберт, ласково положив руку на плечо племянника и устремив на старого Ганса взгляд, который мгновенно выпроводил прекрасно вышколенного слугу за дверь.
— Что это значит? — сердито спросил принц Евгений. — К чему эта внезапная серьезность? Не забывай, что я условился с мистером Леви и не должен заставлять его ждать. Ведь кто-то сказал, что аккуратность — вежливость королей.
— Евгений, — начал Ариберт, — я бы хотел, чтобы ты был настолько же серьезен, как и я. Разве мы не можем доверять друг другу? Я хочу тебе помочь, я уже помог тебе. Ты — мой коронованный повелитель, но, с другой стороны, я имею честь быть одних лет с тобой, я был товарищем твоего детства. Доверься мне. Я думал, что с давних лет пользовался твоим доверием, но позже узнал, что ты имел от меня тайны даже тогда. А теперь, со времени твоей болезни, ты стал еще более скрытным.
— К чему ты клонишь, Ариберт? — проговорил Евгений скорее враждебным, чем дружелюбным тоном. — Что ты хочешь сказать?
— Прежде всего то, что ты потерпишь неудачу с почтенным мистером Симпсоном Леви.
— Неужели? — проронил Евгений. — Откуда ты знаешь, какие у меня с ним дела?
— Довольно будет сказать, что я знаю это, и все. Ты никогда не получишь от него миллиона фунтов.
У принца Евгения перехватило дух, но он подавил волнение.
— Кто это сказал? О каком миллионе идет речь? — Глаза его беспокойно забегали по комнате. — Ах, понимаю! — Он притворно засмеялся. — Это я наболтал в бреду. Ты не должен принимать это всерьез, Ариберт. Когда человек в горячке, то у него появляются дикие и химеричные мысли.
— Ты ничего не говорил в бреду, — возразил Ариберт. — По крайней мере ничего не говорил о себе. Я узнал об этом предполагавшемся займе раньше, чем увидел тебя в Остенде.
— Кто же сказал тебе? — спросил Евгений гневно.
— Значит, ты сознаешься, что пытаешься устроить заем?
— Вовсе не сознаюсь. Кто сказал тебе?
— Теодор Раксоль, миллионер. Эти богачи не имеют тайн друг от друга, они образуют кружок более тесный, чем какое бы то ни было наше общество, Евгений, и гораздо более сильный. Они разговаривают и между словами правят миром. Эти миллионеры и есть настоящие монархи.
— Будь они прокляты! — вырвалось у Евгения.
— Да, может быть. Но вернемся к твоему делу. Представь себе мой стыд, мое отвращение, когда я увидел, что этот Раксоль мог сказать мне о твоих делах больше, чем мне самому было известно. К счастью, он порядочный человек и на него можно положиться, иначе я сделал бы что-нибудь отчаянное, когда убедился, что ему известна твоя частная история. Евгений, позволь мне коснуться этого пункта: зачем тебе нужен миллион? Неужели действительно правда, что ты так запутался в долгах? Не думай, что я пользуюсь случаем сделать тебе выговор, я только спрашиваю.
— А что, если у меня действительно миллион долга? — сказал принц Евгений с напускной храбростью.
— Ничего, дорогой мой, ничего. Только это довольно большая сумма, чтобы промотать ее за десять лет, не правда ли? Как тебе это удалось?
— Не спрашивай меня, Ариберт. Я был безумцем. Но клянусь тебе, что женщина, которую ты называешь дамой в красной шляпе, была последним из моих безумств. Я собираюсь вступить в брак и стать благоразумным принцем.
— Значит, помолвка с принцессой Анной — уже свершившийся факт?
— В сущности, да. Как только я условлюсь с Леви, все будет хорошо. Ариберт, я бы не согласился променять Анну даже на императорский трон. Она чистая, хорошая девушка, и я люблю ее так, как только человек может любить ангела.
— И все-таки ты хочешь обмануть ее относительно твоих долгов, Евгений?
— Не ее, но ее упрямых родителей и, быть может, императора. До них дошли слухи, и я должен прекратить всякие разговоры, представив им расписку в уплате долгов.
— Я рад, что ты был откровенен со мной, Евгений, — произнес принц Ариберт, — но я скажу тебе прямо: ты никогда не женишься на принцессе Анне.
— Почему? — Тон Евгения снова стал надменным.
— Потому, что ее родители этого не допустят. Потому, что ты не будешь иметь возможности представить им расписку в уплате долгов. Потому, что этот Симпсон Леви никогда не одолжит тебе миллион.
— Объяснись, пожалуйста!
— Это я и намереваюсь сделать. Тебя заманили — это гадкое слово, но я вынужден употребить его, — тебя заманили в Остенде.
— Правда.
— Ты знаешь почему?
— Полагаю потому, что эта подлая старая женщина в красной шляпе и ее сообщники хотели выманить у меня денег. К счастью, благодаря тебе им это не удалось.
— Вовсе нет, им совсем не нужны были твои деньги. Они хорошо знали, что у тебя их нет. Им известно, что ты беспечный школьник среди европейских принцев, без всякого сознания какой-либо ответственности или чувства долга перед своей страной. Сказать тебе, зачем они тебя заманили?
— Раз уж ты принялся отчитывать меня, дорогой дядюшка…
— Они заманили тебя для того, чтобы не пускать тебя в Англию еще несколько дней, просто чтобы вынудить тебя нарушить твое условие с Симпсоном Леви. И, мне кажется, они преуспели в этом. Допустим, что ты не получишь денег от Леви, — найдется ли в Европе другой капиталист, который одолжил бы их тебе при тех фантастических гарантиях, которые ты можешь предложить?
— Возможно, что и нет, — спокойно проговорил Евгений. — Но, видишь ли, я получу деньги от Симпсона Леви. Он обещал это, а я из некоторых источников знаю, что он умеет держать слово. Он сказал, что деньги, имеющие известное назначение, будут свободны до…
— До?
— До конца июня.
— А теперь уже конец июля.
— Ну, что значит какой-нибудь месяц? Он будет рад одолжить деньги и получить прекрасные проценты. И с чего ты вбил себе в голову предположение о каком-то заговоре против меня? Это же просто смешно! Заговор против меня!? Для чего?
— А ты не подумал о Боснии? — холодно спросил Ариберт.
— При чем тут Босния?
— Мне незачем говорить тебе, что король Боснии имеет естественные обязательства по отношению к Австрии, которая предоставила ему корону. Австрия страстно желает, чтобы он сделал выгодную партию.
— Ну и пусть делает.
— Он и собирается. Он собирается жениться на принцессе Анне, — заявил Альберт.
— Пока я жив, ему это вряд ли удастся. Он делал предложение в прошлом году, но был отвергнут.
— Да, но он повторит свое предложение и на сей раз не будет отвергнут, Евгений! Да неужели ты не видишь, что этот заговор против тебя устроен кем-то, кто отлично осведомлен обо всех твоих делах и кто желает во что бы то ни стало помешать твоему браку с принцессой Анной? Только один человек в Европе может иметь мотивы желать вашего разрыва, и это человек, который сам хочет жениться на ней.
Евгений побледнел.
— Значит, Ариберт, ты пытаешься дать мне понять, что мой арест в Остенде был устроен какими-нибудь агентами короля Боснийского?
— Именно так.
— С целью прервать мои переговоры с Симпсоном Леви и положить таким образом конец самой возможности моего брака с Анной?
Ариберт утвердительно кивнул.
— Ты мне хороший друг, Ариберт, ты желаешь мне добра, но ты заблуждаешься.
— А про Реджинальда Диммока ты забыл?
— Я помню: ты говорил, что он умер.
— Я не говорил ничего подобного. Я говорил, что его убили, и это также было частью заговора.
— Я совсем не верю в то, что он был убит, — сказал Евгений. — Что же касается Симпсона Леви, то я готов поспорить с тобой на тысячу марок, что мы с ним придем сегодня к соглашению и что этот миллион будет в моих руках прежде, чем я покину Лондон.
Ариберт покачал головой:
— Ты что-то уж очень уверен в мистере Леви. Разве у тебя были с ним дела и раньше?
— Да, то есть… — Евгений с секунду колебался. — Да, кое-какие. Разве найдется человек в моем положении, который в то или иное время не прибегал бы к помощи таких, как Симпсон Леви?
— Я никогда не прибегал к ней, — заметил Ариберт.
— Ты! Да ведь ты просто какое-то ископаемое! — Евгений позвонил в серебряный колокольчик. — Ганс! Я приму мистера Симпсона Леви.
Ариберт скромно удалился, а принц Евгений опустился в бархатное кресло и принялся просматривать бумаги, положенные ранее на стол старым Гансом.
— Доброго утра, ваше королевское высочество, — входя и кланяясь, проговорил Симпсон Леви. — Надеюсь, что ваше королевское высочество в добром здравии?
— Благодарю, так себе, — ответил принц.
Несмотря на то что Симпсону Леви приходилось вести дела с представителями королевской крови чаще, чем какому-либо другому простому смертному во всей Европе, он никак не мог приучиться чувствовать себя свободно в первые минуты свидания со своими высокими клиентами. Потом он овладевал собой, но вначале неизбежно смущался, багровел и его бросало в жар.
— Мы немедленно приступим к делу, — сказал принц Евгений. — Садитесь, мистер Леви.
— Покорнейше благодарю, ваше королевское высочество.
— Итак, речь идет о займе, который мы уже почти устроили, — кажется, о займе в миллион фунтов? — небрежно проронил принц.
— Да, миллион, — подтвердил Леви, играя своей поразительно толстой цепочкой от часов.
— Теперь все в порядке. Вот тут бумаги, и мне бы хотелось покончить с этим делом сейчас же.
— Точно так, ваше высочество, но…
— Но что? Несколько месяцев тому назад вы выражали полнейшее удовлетворение относительно обеспечения, хотя я готов признать, что это обеспечение довольно-таки необычного свойства. Вы также соглашались на размер процентов. Ведь не каждому, мистер Леви, удастся ссудить миллион за пять с половиной процентов, по истечении десяти лет вся сумма будет выплачена полностью. Кажется… гм… кажется, я говорил вам, что состояние принцессы Анны, которая выражает согласие принять мою руку, со временем достигнет пятидесяти миллионов марок, что равняется двум миллионам фунтов на ваши английские деньги. — Принц Евгений остановился: он не привык пускаться в откровенности с финансистами, но чувствовал, что теперь обстоятельства требовали этого.
— Изволите ли видеть, ваше королевское высочество, — начал Симпсон Леви, — дело вот в чем: я говорил, что могу продержать свободной эту сумму денег до конца июня, а вы должны были назначить мне свидание здесь до истечения этого срока. Не имея известий от вашего высочества и не зная местопребывания вашего высочества, я решил, что вы заключили какую-нибудь другую сделку — бумаги ведь сильно понизились за последние месяцы.
— Я, к несчастью, был задержан в Остенде, — сказал принц Евгений, напуская на себя как можно больше высокомерия, — важными делами. Других сделок я не заключал, и миллион мне нужен по-прежнему. Если вы будете так добры и уплатите его моему лондонскому банкиру…
— Мне очень жаль, — проговорил мистер Симпсон Леви твердым, безукоризненно вежливым тоном, удивившим даже его самого, — но мой синдикат отдал уже эти деньги в другие руки, в южную Америку. Я могу конфиденциально сказать вашему высочеству, что мы одолжили их чилийскому правительству…
— К черту чилийское правительство, мистер Леви! — воскликнул принц, побледнев. — Я должен иметь этот миллион, таково было условие.
— Допускаю, что таково было условие, — возразил Симпсон Леви, — но ваше высочество сами нарушили это условие…
Наступило продолжительное молчание.
— Что же вы хотите сказать, — снова начал принц с напускным спокойствием, — что вы не можете одолжить мне этот миллион?
— Я мог бы предоставить его вашему высочеству года через два.
У принца вырвался нетерпеливый жест.
— Мистер Леви, если вы завтра же не передадите деньги мне в руки, вы погубите одну из старейших царствующих династий и невольно измените карту Европы. Вы не держите слова, а я рассчитывал на вас.
— Извините меня, ваше высочество, — проговорил коренастый Леви, вставая с обиженным видом. — Это не я не держу слова. Я прошу позволения повторить, что деньги находятся уже не в моем распоряжении, засим желаю вашему высочеству доброго утра! — И мистер Симпсон Леви покинул приемную принца с неловким, обиженным поклоном.
Это была очень характерная для конца XIX века сцена: сытый, вульгарный, толстый человечек, родившийся на полуразвалившейся вилле в Брикстоне и находивший высшее наслаждение в воскресной прогулке по реке на дорогом электрическом катере, здесь, в отеле американского миллионера, не уступал и даже совершенно разбивал одного из представителей расы людей, веками двигавших европейскую историю и в своих родовых замках и поныне окруженных всеми внешними проявлениями помпы и могущества.
— Ариберт, — сказал немного позже принц Евгений, — ты был прав. Все кончено. Мне остается одно…
— Ты ведь не думаешь… — Ариберт оборвал племянника, пораженный.
— Да, я думаю, — быстрым шепотом проговорил Евгений. — Я устрою так, что это будет похоже на случайность.
Назад: Глава XIX Августейшие особы в «Великом Вавилоне»
Дальше: Глава XXI Возвращение Феликса Вавилона