Глава XVII
Освобождение принца Евгения

— Евгений! — мягко окликнул его принц Ариберт.

Услышав свое имя, молодой человек в погребе слегка поднял голову и взглянул на решетку, отделявшую его от избавителей, но по лицу его видно было, что он не узнал их. В продолжение нескольких секунд он растерянно смотрел на них, щуря глаза на свет фонаря, затем голова его снова медленно опустилась на грудь. Он был одет в темный дорожный костюм, и Раксоль заметил, что левый рукав его был разорван внизу, над манжетой, а левое плечо запачкано. На шее пленника был измятый полотняный воротник, совершенно утративший следы крахмала и наполовину расстегнутый; шляпа, носовой платок, часть цепочки от часов и несколько золотых монет лежали на полу. Раксоль направил свет фонаря в углы погреба, но, кроме стула, на котором сидел владетельный герцог Познанский, и маленького соснового стола с тарелкой и чашкой на нем, в погребе не оказалось никакой другой мебели.

— Евгений! — еще раз позвал принц Ариберт, но на этот раз его заключенный племянник никак не отреагировал. — Вероятно, он не может разглядеть нас, — тихо прибавил Ариберт, обращаясь к Раксолю.

— Но он же должен узнать ваш голос, — заметил Раксоль резким и мрачным тоном.

Наступило короткое молчание, оба неуверенно посматривали друг на друга. Каждый знал, что им придется войти в этот погреб и вывести из него принца Евгения, и каждый будто боялся сделать первый шаг.

— Слава богу, что он не умер! — сказал Ариберт.

— Это еще хуже, чем если бы он умер, — возразил Раксоль.

— Что — это? Что вы хотите сказать?

— Что он, пожалуй, помешался.

— Идемте, — почти крикнул Ариберт в горячем порыве, с внезапным приливом энергии.

И, выхватив фонарь из рук Раксоля, он устремился в темную комнату, где только что происходил разговор мисс Спенсер и дамы в красной шляпе. Одно мгновение Раксоль оставался неподвижен.

— Идемте же! — повторил принц Ариберт, и его слова прозвучали как приказ. — Чего вы боитесь?

— Не знаю, — проговорил Раксоль, которым овладело какое-то странное, непривычное чувство. — Не знаю.

И он неохотно последовал за принцем Арибертом в комнату. На камине стояли две незажженных свечи в подсвечниках, Раксоль машинально зажег их, и оба вошедших оглядели комнату. Она не представляла собой ничего особенного: довольно тесная и низкая, вульгарно обставленная, с дешевыми обоями и безвкусными картинами в безвкусных рамах. На стуле лежал брошенный фрак. Дверь была закрыта. Принц Ариберт повернул ручку, но не смог открыть дверь.

— Она заперта, — сказал он. — Очевидно, они знают, что мы здесь.

— Глупости, — отрывисто проговорил Раксоль, — как они могут это знать? — И, взявшись за ручку, он сильно толкнул дверь и открыл ее. — Я говорил вам, что она не заперта, — прибавил он, по-видимому, совершенно ободренный этим маленьким успехом.

Жалкий вид беспомощного существа в погребе странным образом подействовал на психику двух отважных, взрослых людей, лишив их всякой смелости. Постепенно оба они оправились. В следующий момент они уже были в коридоре, ведущем к выходу из дома. Дверь была отворена настежь. Они выглянули на улицу, но ни в том, ни в другом ее конце не было видно ни души. Улица, освещенная лишь тремя газовыми фонарями, имела чрезвычайно мрачный и таинственный вид.

— Она ушла, это ясно, — сказал Раксоль, подразумевая даму в красной шляпе.

— И мисс Спенсер с ней, вы думаете? — спросил Ариберт.

— Нет. Она должна быть здесь, она бы никогда не решилась оставить дом. Поищем-ка лестницу в погреб.

К счастью, лестницу в погреб найти оказалось нетрудно: принц Ариберт, сделав шаг в сторону, чуть не скатился с нее. При свете фонаря видно было, что ступеньки идут полукругом. Раксоль молча взял фонарь и пошел вперед, принц ни на шаг не отставал от него. В конце лестницы находился узкий проход, в котором, притаившись, стояла какая-то женская фигура. Свет фонаря отразился в ее глазах, сверкавших, как глаза кошки в полночь. Когда же они подошли ближе, они увидели, что дорогу им преграждала мисс Спенсер. Она стояла, нагнувшись вперед и держа в руках что-то вроде кинжала, на самом деле это был обычный кухонный нож.

— Я слышала, я слышала, что вы идете! — воскликнула она. — Ступайте прочь, не смейте идти сюда!..

Она глядела на них отчаянным, угрожающим взглядом и явно была готова броситься на них.

— Послушайте-ка, мисс Спенсер, — спокойно заговорил Раксоль, — я думаю, что с вас довольно уже этого театра. Вам бы лучше встать и выйти отсюда, а не то нам придется вытащить вас силой.

Он спокойно подошел к ней, держа фонарь в руке. Не говоря ни слова, она всадила ему нож в руку, фонарь упал и погас. Раксоль вскрикнул, но скорее от гнева и удивления, чем от боли, и отступил на несколько шагов. Глаза женщины блестели и в темноте.

— Я говорила вам, чтобы вы не подходили, — прошипела она. — Уходите сейчас же!

Раксоль рассмеялся. Хоть это и было странно, но он не мог удержаться от смеха. Мысль, что эта женщина, этот клерк из бюро гостиницы, могла обратить его в бегство кухонным ножом, положительно взывала к его чувству юмора. Он чиркнул спичкой, зажег свечу и снова подошел к мисс Спенсер.

— Я опять ударю вас, — сказал она с твердой решимостью в голосе.

— О нет, вы этого не сделаете, голубушка! — Раксоль вынул револьвер, взвел курок и нацелился. — Бросьте вашу игрушку, — твердо приказал он.

— Нет, — ответила женщина.

— Я буду стрелять.

Она сжала губы.

— Я буду стрелять, — повторил он. — Раз, два, три!

Бах-бах! Он выстрелил дважды, намеренно мимо. Мисс Спенсер не отступила, что сильно удивило Раксоля, но его удивление возросло бы еще больше, если бы он знал, какая разница была между ее теперешним поведением и ее низкой трусостью той ночью, когда Нелла угрожала ей.

— Вы набрались-таки отваги, — сказал он, — но это вам не поможет. Отчего вы не хотите нас пропустить?

В сущности, именно отваги-то у нее и не было — просто один страх перевешивал над другим. Она отчаянно боялась револьвера Раксоля, но еще больше боялась чего-то другого.

— Почему вы не хотите пропустить нас?

— Я не посмею, — пролепетала она с дрожью в голосе. — Том велел мне стеречь.

Этим было все сказано. Оба они видели слезы, катившиеся по ее бледным щекам. Теодор Раксоль начал снимать пальто.

— Я вижу, что дело принимает серьезный оборот, — сказал он почти с улыбкой.

Затем быстрым движением он накинул пальто на голову мисс Спенсер и, бросившись на нее, схватил ее за обе руки. Она больше не сопротивлялась, почувствовав себя побежденной.

— Ну, теперь все в порядке, — сказал Раксоль. — Я бы мог и не пускать в ход револьвер — дело легко обошлось бы и без него!

Не встречая больше сопротивления, они отнесли мисс Спенсер по лестнице на верхний этаж, где и заперли в спальне. Обессиленная, она спокойно лежала на кровати.

— Ну, а теперь поспешим к нашему бедному Евгению, — сказал принц Ариберт.

— Не думаете ли вы, что нам следует прежде осмотреть дом? — предложил Раксоль. — Надо бы понять, в каком мы положении. Мы должны предупредить возможность засады или чего-нибудь подобного.

Принц согласился, и они обыскали дом сверху донизу, но не нашли ничего. Затем, заперев входную дверь и затворив окно в гостиной, снова двинулись к погребу. Но тут им встретилось новое препятствие: дверь, ведущая в погреб, конечно, оказалась закрыта, и в ней не нашлось ничего похожего на ключ, а дверь-то была тяжелая. Они вынуждены были вернуться в комнату, где оставили мисс Спенсер. Заключенная все еще неподвижно лежала на кровати.

— Ключ у Тома, — слабо ответила она на их вопрос. — Клянусь вам, что он у Тома, он взял его с собой для верности.

— В таком случае как же вы подаете пищу вашему пленнику? — резко спросил Раксоль.

— Через решетку.

Оба содрогнулись, поняв, что она говорит правду. В третий раз они вернулись к двери погреба. Раксоль напрасно изо всей силы напирал на нее — она лишь слабо вздрагивала.

— Попробуем вместе, — сказал принц Ариберт. — Раз!

Раздался треск.

— Еще!

Треск раздался сильнее, и верхняя петля отскочила. Вскоре через проломленную дверь они вошли в темницу принца Евгения.

Пленник все еще сидел на своем стуле. Казалось, что ни страшный шум, ни стук ломаемых дверей не могли пробудить его от летаргии, но, когда принц Ариберт заговорил с нем по-немецки, он взглянул на дядю.

— Разве ты не хочешь пойти с нами, Евгений? — сказал принц Ариберт. — Ты знаешь, что тебе незачем здесь оставаться.

— Оставьте меня в покое, — последовал странный ответ, — оставьте меня, что вам надо?

— Мы пришли выручить тебя из беды, — ласково сказал Ариберт.

Раксоль молча стоял в сторонке.

— Кто этот человек? — резко спросил Евгений.

— Это мой друг, мистер Раксоль, англичанин, или, вернее, американец, которому мы многим обязаны. Пойдем, Евгений, поужинаем.

— Не хочу, — угрюмо произнес Евгений. — Я жду ее здесь. Вы не подумайте, что меня кто-нибудь держал здесь против воли, говорю вам, что я жду ее. Она сказала, что придет.

— Кто же это она? — спросил Ариберт ему в тон.

— Она! Будто ты не знаешь? Да, я и забыл: ведь ты, конечно, не знаешь! Но ты не должен спрашивать. Не спрашивай, прошу тебя, дядя Ариберт. У нее была красная шляпа.

— Я отведу тебя к ней, мой дорогой Евгений!

Принц Ариберт положил руку на плечо племянника, но тот сердито стряхнул ее, встал и потом снова сел.

Ариберт взглянул на Раксоля, затем оба поглядели на принца Евгения. Лицо последнего пылало, и Раксоль заметил, что левый зрачок его был более расширен, чем правый. Взор его был устремлен в одну точку, и он бессвязно бормотал отрывочные фразы, то сердитым, то жалким, умоляющим голосом.

— У него рассудок не в порядке, — по-английски прошептал Раксоль.

— Тише! — остановил его принц Ариберт. — Он понимает по-английски.

Но принц Евгений не заметил этого обмена фразами.

— Нужно каким-то образом увести его наверх, — проговорил Раксоль.

— Да, — согласился Ариберт. — Евгений! Дама в красной шляпе, которую ты ждешь, наверху. Она послала нас за тобой и просит тебя подняться. Разве ты не хочешь пойти к ней?

— Боже мой! — воскликнул несчастный с гневом. — Что же вы мне раньше этого не сказали!

Он встал, качнулся в сторону Ариберта и во весь рост растянулся на полу, лишившись чувств. Они подняли его, внесли по лестнице вверх и с величайшей осторожностью положили на диван. Ноздри его порывисто расширялись, глаза были закрыты, пальцы скрючены, и порой по всему телу пробегала судорога.

— Кто-нибудь из нас должен сходить за доктором, — сказал принц Ариберт.

— Я пойду, — отозвался Раксоль.

В это мгновение послышался короткий, быстрый стук в окно, и оба — Раксоль и принц Ариберт — обернулись к нему. Они увидели лицо девушки, прижавшейся к оконной раме. То была Нелла. Раксоль открыл защелку, и его дочь вошла.

— Нашла-таки я вас, — весело проговорила она. — Могли бы и сказать мне! Мне не спалось, и я осведомилась у прислуги в гостинице, легли ли вы; мне сказали, что нет, вот я и пошла на поиски, ведь я догадывалась, где вы…

Раксоль прервал ее вопросом, что означает эта выходка, но девушка остановила его небрежным жестом.

— Это что такое? — Она указала на лежавшего на диване.

— Это мой племянник, принц Евгений, — сказал Ариберт.

— Ранен? — холодно осведомилась она. — Надеюсь, что нет.

— Он болен, — ответил Раксоль. — Совсем лишился рассудка.

Нелла принялась рассматривать потерявшего сознание принца с уверенными движениями девушки, прошедшей лучший курс ухода за больными в Нью-Йорке.

— У него горячка, — объявила она. — Только и всего, хотя и этого уже довольно. Не знаете, нет ли где-нибудь кровати в этом замечательном доме?