После самого странного ужина в моей жизни мы всей компанией отправились на мостик. Здесь, проверив навыки Ярика в работе телеграфиста, что называется, «на холостом ходу», я уж было собрался диктовать ему послание для Гюрятинича, когда Хельга меня притормозила:

– Подожди, Кирилл. На «Фениксе» сейчас все равно нет никого, кроме охраны, так что до завтрашнего дня о твоей телеграмме просто никто не узнает. Может быть, лучше будет отправить весточку в поместье Гюрятиничей?

– Но у меня нет номера их станции. Прикажешь отправлять телеграмму на почтамт? Так они тоже раньше утра ее не доставят, – развел я руками. После слов Хельги идея отправить ее к тетушке Елене под охраной капитана «Феникса» и его людей грозила рассыпаться, как карточный домик.

– У меня есть, – пожала плечами сестрица. Уже хорошо.

– Замечательно. – Я повернулся к Ярославу: – Ну что, друг мой, готов продемонстрировать нам свои таланты в деле?

Ярик с готовностью кивнул и выжидающе уставился на нас с Хельгой. Я уже говорил, что его энтузиазм меня пугает?

Сорок минут спустя «Мурена» показалась над поляной, окруженной несколькими старыми рощами, в зелени одной из которых виднелась серая раздвижная крыша огромного эллинга. Я уж было собрался сажать дирижабль прямо посреди ходящего волнами разнотравья, когда крыша эллинга вдруг дрогнула и плавно разошлась в стороны. Нам предлагают крытую стоянку? Почему бы и нет…

– Хельга, к посту, – произнес я. Девушка качнула головой и без звука шагнула к штурманскому столу. Хотя, честно говоря, я бы не удивился, если бы она зашипела. Все-таки мои слова были слишком похожи на приказ…

– Капитан, высота ноль шесть. Снос по ветру – два к бакборту. Скорость пятнадцать, падает… тринадцать… – затараторила сестрица под горящим любопытством взглядом Ярослава.

Щелчок тумблера, сдвоенные рычаги управления вспомогачами пошли назад.

– Внимание. Малый ход. Стоп. Реверс. Стоп, – проговорил я предупреждение, не отрывая взгляда от линзы экрана на консоли передо мной, на которую проецировался вид с нижнего объектива перископа. Мог бы и промолчать, конечно, благо весь мой экипаж устроился в креслах и даже теоретически не мог упасть, но уроки Ветрова имели весьма полезную привычку намертво въедаться в мозг. И одной из них была обязательность озвучивания всех действий, производимых с дирижаблем. – Есть дрейф.

Черный колодец эллинга медленно «пополз» по маркерам линзы. Коррекция. Крайний левый рычаг, направляемый моими пальцами, с легким сопротивлением отклонился в сторону, и картинка на экране выровнялась. Чуть поработав противоположной парой вспомогачей, я угомонил инерцию, и дирижабль, выровнявшись, продолжил дрейф строго по продольной оси эллинга.

– Есть створ! – Возглас Хельги заставил меня машинально кивнуть, а в следующую секунду лоб «Мурены» словно уперся в стену. Еле ощутимо – все же скорость двигающегося по инерции дирижабля была уже около нулевой, – но я почувствовал. Спустя секунду ощущение стены… не исчезло, нет, она будто отодвинулась. Так, наверное, должен ощущаться разворачивающийся причальный конус.

Ого! А ведь я только недавно начал задумываться над тем, чтобы поставить подобное устройство в нашем «гараже»… Еще и радовался своей смекалке – вот, дескать, никто не догадался, а я… Нет, теперь точно обзаведусь таким же!

– Внимание, посадка, – проговорил я, переключая тумблеры. Чуть взвыли купольные насосы, трубы вспомогачей развернулись вертикально и, включив реверс, прижали «Мурену» к бетонному полу эллинга.

– Есть касание, капитан. Мягко сели, – воскликнула Хельга. Вот и замечательно. Теперь выровнять давление, отключить рунный круг, и… можно выходить. Я развернул кресло и облегченно улыбнулся. Все-таки «Мурена» куда больше того же «Резвого», и, несмотря на тренировки, я пока еще не очень уверенно чувствую себя на ее мостике. Хельга заметила мой взгляд и, выбравшись из-за стола, в два шага оказалась рядом. Легко взъерошила ладонью мои волосы и ободряюще улыбнулась. – Ты замечательно справился… ка-пи-тан!

– С твоей помощью, шту-урман, – передразнил я ее. Еще немного, и мы точно устроим перебранку, просто чтобы сбросить пар… Но не судьба.

– Это было здорово! – Звонкий голос Ярика, ворвавшийся в наши уши, заставил угомониться и меня и сестрицу. – Капитан Кирилл, а у вас в экипаже свободные вакансии есть?

– Мм?.. – Я непонимающе посмотрел на Ярослава, перевел взгляд на Хельгу, но та только ухмыльнулась.

– Чего молчим, капитан Кирилл? Отвечай, раз спрашивают.

У-у… зан-ноза. Теперь будет неделями мне этого «капитана Кирилла» поминать. Я замер… ла-адно.

– Ну… коком, пожалуй, я тебя не возьму. Да и отдельной вакансии телеграфиста на «Мурене» нет, – покачал я головой, глядя на моментально сникшего Ярика… и усмехнулся. – Но если твои навыки в механике не уступают таланту обращения с ключом, то могу предложить место арттехника. При условии, что ты сможешь отличить «наутиз» от «гебо», разумеется.

– Руны я знаю, – просиял он. – Не зря же заводскую гимназию Борецких с «золотым листом» окончил!

Вот тебе и раз! То-то Казанцев в мальчишку зубами вцепился… А я дурак, что документы его не посмотрел. М-да, помог «родственнику», называется. Лопух.

– Хм, а перед наймом в мастерские ты об этом не упоминал, – протянул я, старательно не замечая ошеломления на лице Хельги. Сильно сомневаюсь, что оно связано с известиями об успехах Ярика в учебе.

– Так ведь я и нанимался в механический цех. А у нас в гимназии по механике были лишь факультативы, в «золотой лист» их итоги не вносили, – пожав плечами, пояснил Ярослав. Хм… он не только скромный, но еще и щепетильный, однако. Впрочем, это не худшее качество.

– Что ж… – Я чуть помолчал, старательно отводя взгляд от закипающей Хельги, и… улыбнулся. – На днях притащишь документы о выпуске из гимназии, я их посмотрю, потом проверим твои познания в рунах, и если они меня устроят, заключим контракт. Но учти…

Что именно должен учесть мой будущий арттехник, я досказать не успел, поскольку меня прервали сразу два вопля. Один восторженный, второй… не очень.

– Ти-ихо!

От этого рева у меня самого заложило уши, а у по-прежнему стоящей рядом и уже успевшей схватить меня за вихры Хельги они вообще должны были отвалиться. Впрочем, рука сестрицы тут же отпустила мои многострадальные волосы. Я обвел взглядом свой временный экипаж. Хельга прижала ладони к ушам, наверное, чтобы не дать отвалившимся органам слуха упасть на пол, а Ярик просто замер с открытым ртом.

– Так-то лучше. Прежде чем радоваться, Ярослав, учти, что заключенный контракт начнет свое действие, когда я наберу команду, а до тех пор ты будешь работать в мастерских и… учиться. Молчи и слушай! – Я чуть повысил голос, заметив, что неугомонный Ярик уже готов опять меня перебить. – Не сомневаюсь, что в гимназии тебе дали минимум необходимой информации о рунах вообще и их применении в артприборах в частности. Но «Мурена» – не обычный дирижабль, и очень многие рунескрипты здесь я писал сам, а значит, детали артприборов нестандартны и не подлежат замене на обычные. И разбираться тебе в них придется долго и упорно. Это понятно?

– Так точно… капитан, – уже не так радостно, но все же вполне довольным тоном проговорил Ярик. Я кивнул и повернулся к медленно бледнеющей Хельге:

– А ты чего кричала?

– Ничего, – буркнула та. Жаль… после сегодняшнего ей было бы совсем не плохо спустить пар в нашей обычной перепалке. Но нет так нет… эх, жаль Гюрятинича. Сестрицу-то я раздраконил, она, конечно, чуть успокоилась, но ведь рвануть может в любую секунду, и достанется теперь, скорее всего, ее жениху. Ну и ладно. Я капитану «Феникса» посочувствовал? Посочувствовал. А дальше – его проблемы. Пусть сам с невестой разбирается…

– Ну и ладушки. Да, чуть не забыл! – Я хлопнул себя ладонью по лбу и, выбравшись из кресла, принял горделивую позу и надул щеки, как тот же Гюрятинич в день выдачи жалованья. Хельга с Ярославом недоуменно посмотрели на этот театр, переглянулись и… – Экипаж, благодарю за хорошую работу. Рейс завершен, нижним чинам и офицерам разрешаю сход на берег.

– Паяц, – устало вздохнула сестрица, сразу догадавшись, кого я пытался изобразить.

– И? Где «ура капитану» и топот ног, несущих экипаж к выходу? – поинтересовался я, пропуская мимо ушей замечание Хельги. – Хозяева нас уже заждались.

Я оказался прав. Стоило нам спуститься по штормтрапу на бетон эллинга, как рядом оказался капитан «Феникса». Обменявшись со мной приветственным кивком, он беспокойным взглядом обшарил фигурку Хельги и, лишь убедившись, что та в порядке, не стесняясь присутствия посторонних, обнял невесту. И куда только подевался весь официоз и холодность капитана «Феникса»?

Впрочем, Владимир Игоревич не стал затягивать с романтикой, так что уже через несколько минут мы покинули эллинг и, с удобством разместившись в шикарном, скрипящем кожаными сиденьями широких диванов салоне «бенца», отделанном красным деревом, «поплыли» над укатанной каким-то колесным транспортом грунтовкой в сторону загородной усадьбы Гюрятиничей. К раскинувшемуся на явно искусственном холме огромному каменному дому мы подъехали, когда над нашими головами уже вовсю переливался по-летнему яркий звездный ковер, а воздух наполнили ночные запахи и звуки. В отличие от многих и многих городских домов известных новгородских фамилий, загородная усадьба Гюрятиничей ничем не напоминала традиционные белокаменные подворья. Архитектурно она скорее была похожа на недоброй памяти основное здание Ладожского университета. Высокие крыши, стрельчатые арки окон и контрфорсы… высокая готика, одним словом. Не удивлюсь, если автором этого творения был тот же человек, что проектировал университет. Тем более что, как мне помнится из истории Новгорода, король Арагона так и не дождался возвращения своего зодчего…

Знакомство с отцом Владимира Игоревича и соответственно главой дома Гюрятиничей было отложено до ужина, отказываться от которого не стал даже Ярик, срубавший за столом в кают-компании «Мурены» бо́льшую часть «приготовленных» им самим блюд. Ну, вообще-то Хельга уже была знакома с будущим свекром, а Ярика никто особо и не спрашивал, так что предупреждение Владимира Игоревича было адресовано прежде всего мне… Тоже верно. Хоть я в семье Завидичей и сбоку припека, так сказать, но все-таки ношу ту же фамилию, а значит, после свадьбы Хельги стану родственникам и Гюрятиничам. Где-то… как-то… М-да. Надеюсь, мы не будем целый вечер болтать ни о чем и ловить в словах собеседника вторые и третьи смыслы.

Мои размышления были прерваны репликой сестрицы, уже настропалившейся растрясти жениха на обещанное сопровождение к тетушке Елене. И вот тут Владимир Игоревич выкинул финт, за который я готов был ему аплодировать. И глазом не моргнув, он заявил, что уже отправил своих людей, чтобы пригласить уважаемую госпожу Зимину в гости. Откуда ему известен адрес? Так ведь Мирон Куприянович не раз доверял ему доставить уважаемую Елену Ильиничну домой… Беспокойство? Отчего же? И Владимиру, и его отцу будет приятно оказать гостеприимство будущим родичам.

Началось… я невольно скривился. Опять намеки-экивоки… Как будто нельзя сказать прямо – дескать, так и так, раз уж выдалась оказия, пусть и такая печальная, было бы неплохо посмотреть на весь комплект приобретаемой родни. Ну да, может быть, на ужине все будет проще, а?

Удивительно, но факт. Высокий сухопарый пожилой мужчина, представившийся нам как глава семьи Гюрятиничей, Игорь Стоянович сразу задал за ужином совершенно неформальный тон беседы. Очевидно, мои молитвы были услышаны. Никаких завуалированных допросов и намеков, просто ужин. Немного напрягали беспокойные, скорее даже откровенно боязливые взгляды, которыми одаривала племянника тетушка Елена, – да, в рассказе о событиях этого долгого дня пришлось умолчать о возможных причинах происшедшего, тем более что я и сам в них пока не разобрался. В остальном же вышел тихий ужин, после которого Ярик увлек свою тетушку в выделенную ему комнату, очевидно, чтобы раскрасить мое повествование яркими цветами своей фантазии, а Владимир Игоревич увел Хельгу на прогулку в сад, настояв на том, чтобы дать тетушке Елене время убедиться в целости ее племянника. Тем более что сразу по приезде в имение сделать ей это не удалось. А вот я остался наедине с Игорем Стояновичем и, заглянув в его водянистые, выцветшие от старости глаза, тяжело вздохнул. Не во время ужина, так после…

– Лука! Подай в библиотеку коньяку… и прохладительные для нашего гостя, – повернув голову в сторону отирающегося у дверей слуги, обронил Гюрятинич и, поднявшись из-за стола, сделал приглашающий жест: – Прошу, Кирилл. Поговорим о делах в спокойной обстановке.

– Согласен, Игорь Стоянович, – кивнул я и двинулся вслед за хозяином дома. Отказаться, сославшись на позднее время и усталость? Зачем? Семья Гюрятиничей торговый партнер наших мастерских и вложила в производство кое-каких приборов немалые средства, так что беседовать о сложившейся ситуации придется рано или поздно. Так почему бы и не сейчас?

– И что ты думаешь о наших гостях, сын? – Игорь Стоянович поежился и, поправив сползший плед, уставился на сидящего в кресле напротив задумчивого капитана «Феникса», греющего в ладони бокал с коньяком. Часы громко пробили два часа ночи, и Владимир вздрогнул.

– Нужно им помочь, – вынырнув из своих размышлений, тихо, но уверенно произнес тот.

– Вот как? – Старик приподнял седую бровь. Бескровные бледные губы чуть изогнулись, а во взгляде мелькнуло любопытство. – А есть в чем?

– Есть, – кивнул сын и, подумав, добавил: – И даже есть чем.

– Ну, положим, пустить невесте пыль в глаза и поддержать ее родственников – дело хорошее, – медленно проговорил старший Гюрятинич. – Главное, не переборщить и не навлечь неприятности на свою семью.

– Они тоже часть нашей семьи.

– В будущем, сынок, в возможном будущем, – уточнил старик, внимательно наблюдая за сыном. И от поблекших глаз старшего Гюрятинича не ускользнула знакомая упрямая гримаса, промелькнувшая на лице отпрыска.

– В скором будущем. Очень скором, – взяв себя в руки, парировал Владимир, прямо глядя в глаза отцу. – И я позабочусь, чтобы возможность стала предопределением. Кроме того, мы с Завидичами – компанейцы, и доход от вложенных в их производство средств получаем немалый. Ты же сам неоднократно говорил, что прибыли нужно защищать! Я уж молчу о нашем давнем союзе!

– Тот союз… – Патриарх рода махнул рукой. – Быльем поросло. Да и мастерская… Можно подумать, в Новгороде мало мастерских, занимающихся выделкой домашних арт-приборов.

– Таких – мало. Точнее, просто нет. Ни одной, – резко заметил Владимир.

– Ну, ты уж меня совсем-то за дурачка не держи. Как будто я не знаю, почему ты на самом деле так настаивал на заключении контракта с Завидичами, – покачал головой Игорь Стоянович.

– Отец, что бы ты ни думал, могу заверить: мастерская Мирона Куприяновича и его подопечного производит действительно необычные приборы, к тому же неплохо защищенные от подделок, так что рассчитывать на то, что вскоре Новгород заполонят копиисты, сумевшие создать артприборы того же качества, не приходится, – нахмурившись, проговорил его сын.

– Ладно-ладно. Все я знаю и понимаю. Неужели ты думал, что я позволю тебе заключить контракт от имени рода, не проверив возможного компанейца и его продукции? – заухал тихим басовитым смехом старший Гюрятинич. Но через несколько секунд замолк и, смерив сына взглядом, довольно хмыкнул: – Ох, сын… ладно, ты заварил эту кашу с Завидичами, тебе и карты в руки. Действуй.

– Спасибо, отец, – кивнул немало удивленный Владимир. Сроду за патриархом Гюрятиничей такой уступчивости не наблюдалось!

– Не за что, сынок. Совершенно не за что, – лениво проговорил Игорь Стоянович и, помолчав, хитро прищурился: – Ведь если будут сложности, ты же не откажешься принять совет старика?

– Отец!

– Ладно-ладно, не стоит так волноваться, сынок, – подняв руки в жесте сдающегося, с усмешкой проговорил Игорь Стоянович и почти тут же посерьезнел: – Что собираешься делать?

– У младшего Завидича сейчас совершенно нет времени на расследование случившегося. Слишком много забот по восстановлению производства, а если учесть, что управлял мастерскими до сих пор его опекун… – Сын пожал плечами.

– Хм… хочешь заняться расследованием сам, да? – осведомился патриарх семьи.

– Можно и так сказать. Кириллу оно все равно не по зубам, – кивнул младший Гюрятинич. – Ни связей, ни знаний. Рассчитывать на полицию…

– Ты прав, полиция свой нос в дела Поясов не сует. Прищемят и оторвут, – довольно усмехнулся отец и, помолчав, добавил: – А в компанейцах у Завидичей сейчас как минимум три «золотых фамилии». Да и сами они, пусть и не имеют за спиной силы рода, но место в Совете от количества денег не зависит, а? Впрочем, Мирон Куприянович отчего-то не жалует Большую палату своими визитами… Так, опять я не о том. Кхм-кха… Добро. Я отдам приказ Никанору, но руководить поисками будешь сам. Время у тебя есть, следующий рейс будет не раньше чем через пару месяцев. Работай.

– Печать, – напомнил сын.

– Отдам завтра утром. Но на родовую можешь не рассчитывать, обойдешься специальной, – кивнул старший Гюрятинич. Владимир еле заметно скривился, но тут же стер всякое выражение с лица. Нежелание отца назначать преемника или хотя бы как-то обозначить свои намерения в этом плане уже давно стало притчей во языцех не только семьи Гюрятиничей и вассалов рода, но и среди дружественных их фамилии Золотых поясов. Старик прочно держал в руках все нити власти в семье и торговом доме и совершенно не был намерен ею с кем-то делиться, даже с родными детьми. Впрочем, те и сами не особо стремились взваливать на себя это бремя, не понаслышке зная, что значит быть главой огромной семьи с шестнадцатью вассальными родами и управляющим огромного торгового дома, имеющего свои представительства более чем в сорока городах мира. Но постоянные напоминания Игоря Стояновича всем попадающим под руку родным о своем нежелании назначить преемника давно уже набили оскомину.

Все-таки утро в Китеже и утро на земле – вещи совершенно разные. Пусть последний месяц я провел в Новгороде, но вновь привыкнуть к земным радостям после полугодового пребывания в замкнутом пространстве Китежграда так и не успел. В парящем городе тебя не разбудит ворвавшийся в распахнутое окно напоенный летними ароматами ветер, и никакой будильник не заменит гомона и щебета птиц. Правда, и на долгие-долгие умопомрачительно красивые рассветы на земле можно полюбоваться лишь в горах.

Я потянулся и, сев на непривычно мягкой перине, сонно огляделся по сторонам. Часы на стене в выделенной мне хозяевами спальне, мерно тикая, показывали четверть десятого утра. Солнечный свет, заливающий комнату, поднял настроение, смывая горечь воспоминаний о прошедшем дне, и я буквально ощутил, как тело наполняет энергия, так и подзуживая немедленно выскочить из теплой уютной постели и куда-то нестись на всех парах. Хотя… до одного места, пожалуй, смотаться можно… даже нужно.

Выбравшись из постели, я покрутил головой, вспоминая объяснения показывавшего мне комнату слуги, и, так и не определившись с выбором, принялся открывать все двери подряд. Ну не помню я, за какой из них находится ванная. Как назло, верным оказался последний вариант. За первой дверью была гардеробная, за второй выход в коридор, и лишь за третьей обнаружилось искомое фаянсовое великолепие.

Закончив с приведением себя в порядок, я спустился в гостиную, не встретив по пути с третьего этажа на первый ни одной живой души. Отправляться на поиски хозяев дома у меня не было никакого желания, беспокоить отсыпающуюся после всех перипетий вчерашнего дня Хельгу, в комнату которой я абсолютно невежливо заглянул по пути в гостиную, тоже не хотелось. Ну а Ярик… сам меня найдет.

– Доброго утра, господин Завидич. – Ровный голос образцового дворецкого, наряженного в образцовую черную визитку и не менее образцово накрахмаленную белоснежную сорочку, заставил меня вздрогнуть. Отложив в сторону только что взятую с журнального столика утреннюю газету, я повернулся к вошедшему в гостиную командующему здешним хозяйством.

– Здравствуйте, Марк, – кивнул я. – Будьте добры, обращайтесь ко мне по имени.

– Как пожелаете, господин Кирилл, – невозмутимо ответствовал он. Издевается, что ли?

– Вы чего-то хотели, Марк? – поинтересовался я.

– Всего лишь хотел сообщить, что завтрак готов… господин Кирилл, – откликнулся дворецкий, заставив меня прищуриться. Точно, издевается. – Если желаете, я могу приказать подать его прямо сюда, в гостиную.

– А где завтракают остальные?

– Молодой хозяин в малой столовой, юный Ярослав и его родственница в своих комнатах, как и госпожа Хельга… – И вроде бы говорит утвердительно, но почему же мне мерещится вопрос в его словах?

– Пожалуй, я присоединюсь к хозяину дома, – улыбнулся я.

– Прошу прощения, но Игорь Стоянович еще почивает.

– Я имел в виду Владимира Игоревича, – пояснил я.

– О… прошу, следуйте за мной, господин Кирилл, – ни на секунду не изменившись в лице, дворецкий открыл дверь в холл и приглашающе повел затянутой в белую перчатку рукой. Я знаком с этим человеком меньше суток, но уже готов его удавить, честное слово.

После завтрака, изрядно подпорченного видом постной физиономии дворецкого, маячившей в столовой, пока мы заправлялись перед долгим днем, Владимир Игоревич потащил меня на прогулку по саду… что было совсем не лишним после столь обильного завтрака.

– Если не секрет, Кирилл, чем вы намерены заняться теперь? – спросил Гюрятинич, когда мы оказались на берегу небольшого искусственного пруда.

– Найму охрану для мастерских, займусь восстановлением складов, – пожал я плечами. – Пока дядька Мирон в госпитале, нашим заводиком, кроме меня, заниматься некому.

– А взрывы?

– Расследование вы имеете в виду? – Я, прикусив губу, уставился на подернувшееся зыбью зеркало пруда, но тут же одернул себя, успокаивая взъярившийся Ветер. Через несколько секунд справился с собой и, бросив на собеседника короткий взгляд, облегченно вздохнул. Кажется, Гюрятинич ничего не заметил. И славно.

– Именно его, – кивнул капитан «Феникса».

– Думаю, разобраться в происшедшем – задача полиции, – проговорил я. – Я же могу лишь попытаться обезопасить близких и наше дело от возможного повторения вчерашнего.

– Боюсь вас разочаровать, Кирилл, но обстоятельства таковы, что полиция, скорее всего, просто замнет это дело, – медленно проговорил Гюрятинич… и я почему-то только сейчас вспомнил, как тесно связана его семья с седьмым департаментом Русского географического общества. Остановившись, я окинул взглядом моего собеседника.

– Что вы имеете в виду, Владимир Игоревич? – тихо спросил я.

– Золотые пояса, – коротко ответил он, но, заметив мое недоумение, хлопнул себя ладонью по лбу: – Простите, Кирилл. Я совершенно забыл, что вы совсем недавно прибыли в Новгород и не знакомы с некоторыми его традициями.

– Я слышал о Золотых поясах. Но не понимаю, при чем здесь наша мастерская, – ответил я.

– Несдиничи, Кульчичи, Мирошкинцы, Гюрятиничи, Невереничи, Степанцы… Завидичи, и еще полтора десятка фамилий. Это малый круг Поясов, или, как нас еще называют, «старые пояса», основа Золотой сотни, в которую позже вошли Борецкие, Осинины, Долгих и прочие, так называемые «младшие пояса». Госпо́да Новгородская сохранила не так много привилегий, но одна из них, пожалуй, самая древняя, не отменена до сих пор. За свою безопасность каждый род отвечает сам. Разумеется, официально все выглядит несколько иначе, но в реальности полиция и пальцем не шевельнет, чтобы разобраться в преступлении, совершенном против одной из семей Госпо́ды. Будь то убийство, кража или поджог амбаров – максимум, что сделает полицейский департамент, это первичный осмотр места происшествия… и все.

– Как так? – не понял я.

– Вот так. Будут ждать, пока пострадавший род не укажет им на виновника или не предложит отправить дело в архив. Не бесплатно, разумеется, но… так есть.

– Получается, что дело о подрыве не будет расследоваться только потому, что дядька Мирон носит фамилию Завидич, так, что ли? – удивился я. Вот не думал встретить здесь то же, что и в том мире. Правда, здешние «торговые» бояре мало напоминают именитых того мира, но… Золотые пояса, оказывается, точно так же не любят, когда государство вмешивается в их дела.

– Именно, – кивнул Гюрятинич. – А у вас сейчас, полагаю, не так много возможностей для проведения такого расследования.

– Предлагаете помощь в этом деле? – прищурился я. Владимир Игоревич молча кивнул. Понятно… – И чем же я обязан такой любезности? Помимо ваших с Хельгой планов?

– Завидичи – старый род, – медленно проговорил капитан «Феникса», точнее, сейчас это был именно что наследник Гюрятиничей, чтобы там ни бормотал и как бы ни отнекивался глава семьи. – Скажу больше, это был союзный нашей фамилии род, еще тридцать лет назад занимавший достойное место в Большой палате. Мы хотели бы восстановить «status quo», порушенный бедой, унесшей жизни почти всей семьи Завидичей.

Я окинул взглядом собеседника… и вздохнул. Только боярских наворотов мне и не хватало.