Взлом президентской ДНК: последствия игры в бога

В соавторстве с Эндрю Хэсселом и Марком Гудмэном

Через пару месяцев после окончания чернового варианта этой книги я отправил ее писателю Говарду Блуму, чтобы узнать его мнение. В своем ответе, используя головокружительные обороты и переходы, которыми он славится, Блум сумел превосходно резюмировать идеи не только этой главы, но и всей книги в целом.

С технической точки зрения эта глава посвящена рождению синтетической биологии, которая может иметь невероятно интересные и невероятно опасные последствия. Но прежде, чем мы доберемся до этих опасностей, стоит приостановиться и задуматься над тем, что же реально происходит. Синтетическая биология раскрывает одну из сокровеннейших тайн Вселенной: тайну жизни, формулу творения. Это действительно большой шаг вперед.

Предоставляю слово Говарду Блуму: «Пора отказаться от греческой идеи о том, что гордыня плоха, и признать тот факт, что гордыня – это то, чего Вселенная хочет от нас. Мы, люди, раздвигаем границы того, чего Вселенная когда-либо достигла. И того, к чему она стремится. Она снова и снова нарушает свои собственные законы. Когда-то эта Вселенная сотворила большой взрыв из ничего. Потом она создала кварки и лептоны, сырьем для которых послужили время, пространство и скорость. Но это не удовлетворило ее. Она снова изменила собственные законы и создала атомы, галактики, звезды, жизнь и разум. Изобретая что-то новое, мы не попираем природу, а совершенствуем ее. А радикальное самосовершенствование – это как раз то, чем природа занимается последние 13,8 миллиарда лет. Как раз об этом данная книга. Она о людях, которые имеют смелость менять законы окружающего мира. О тех, кто имеет смелость присоединиться к творческому процессу природы, чтобы поддержать ее стремление к самосовершенствованию и самопреобразованию. Радикальному самопреобразованию».

1

Вот как явилось будущее. Все началось совершенно безобидно. В самом начале XXI века предприниматели пришли к идее краудсорсинга и, вместо того чтобы нанимать на квалифицированную работу высокооплачиваемых штатных сотрудников, стали распределять ее между большой группой добровольцев, связанных между собой через интернет. С помощью краудсорсинга создаются принты на футболки (Threadless.com) и пишутся энциклопедии (Wikipedia.com), а недавно этот тренд стал понемногу проникать и в глубины естествознания. Скоро таким образом будут искать внеземную жизнь, разрабатывать самоуправляемые автомобили и складывать ферменты в новые формулы белков. На фоне стремительного удешевления фундаментальных инструментов генетического манипулирования, еще десяток лет назад стоивших миллионы долларов, вполне логичной выглядит разработка биологических агентов посредством краудсорсинга.

В 2008 году стали возникать спорадические соревнования по секвенированию ДНК с небольшим призовым фондом. Ставки значительно возросли в 2011 году, когда компания General Electric объявила конкурс в области разработки методов раннего обнаружения рака груди, победителям которого был обещан грант в размере 100 миллионов долларов. К началу 2015 года, когда самым передним краем медицинской науки стала разработка персонализированной генной терапии для пациентов на терминальных стадиях рака, начали появляться сайты, где люди могли публиковать информацию о своей болезни, а специалисты-вирусологи предлагали персонализированные методы терапии. С медицинской точки зрения это весьма разумно. Природа миллиарды лет создавала всевозможные разновидности вирусов. С помощью небольшой перенастройки они становятся превосходными средствами доставки в организм лекарственных препаратов.

Вскоре эти сайты стали полниться запросами на разработки, которые не ограничивались онкологическими заболеваниями. Запросы на средства диагностики, вакцины, антибиотики, даже дизайнерские психоактивные вещества – все перемешалось. Что люди делают со всеми этими биоразработками, можно только предполагать. Никаких международных надзорных органов, которые следили бы за подобной деятельностью, пока не создано.

Поэтому, когда в декабре 2015 года гость одного из таких сайтов под названием 99Virions, только что зарегистрировавшийся под ником Капитан Капсид, разместил свой запрос, никто не встревожился. Это был лишь один из сотни запросов, сделанных в тот день. Капитан Капсид мог быть консультантом какой-нибудь фармацевтической компании, а его запрос – лишь еще одной попыткой разобраться в радикально меняющемся ландшафте НИОКР. Да, он мог быть кем угодно, но задача, которую он поставил, была действительно интересной. Кроме того, он обещал победителю приз в размере 500 долларов – неплохая сумма за несколько часов работы.

Позднейший анализ лог-файлов сайта 99Virions позволил обнаружить IP-адрес Капитана Капсида, который указывал на Панаму, хотя, конечно, он мог быть сфальсифицирован. Сама спецификация запроса тоже никаких зацепок не давала. Написанный на языке SBOL, имеющем открытый код и близком к XML, которым широко пользуются в сообществе синтетических биологов, он выглядел как стандартный запрос на вакцину. Поэтому люди просто взялись за работу, как и автоматические компьютерные программы, настроенные на режим самосовершенствования. Эти новейшие алгоритмы дошли до такого уровня, что достигают успеха в 30 процентах случаев.

Менее чем через 12 часов заказчику было представлено 243 предложения, авторами большинства из которых были вышеупомянутые автоматические компьютерные системы. Но победитель, GeneGenie27, оказался человеком – двадцатилетним студентом Колумбийского университета, помешанным на вирусологии. Его проект тут же быстро был перенаправлен на GENeBAY – базирующийся в Шанхае интернет-аукцион, специализирующийся на торговле биотехнологиями. Не прошло и минуты, как молодая исландская фирма, занимающаяся синтезом молекул, получила контракт на превращение виртуальной цепочки 5984 спаренных оснований в реальную ДНК. Двадцать четыре часа спустя пакет 10-миллиметровых быстрорастворимых микротаблеток был запечатан в конверт FedEx и вручен курьеру.

Два дня спустя этот пакет был вручен Саманте – студентке Гарвардского университета, изучающей политологию. Думая, что это новый синтетический психоделик, она сунула таблетку себе в левую ноздрю и подошла к платяному шкафу. К тому времени, когда Саманта закончила одеваться, таблетка начала растворяться, и несколько молекул ДНК проникли в клетки носовой слизи.

Слабенький какой-то наркотик – ничего, кроме насморка, он ей не принес.

Позже в тот вечер Саманту несколько знобило, и она то и дело чихала, распространяя вокруг себя миллиарды вирусов. Эти вирусы продолжали распространяться по кампусу в экспоненциально нарастающем темпе, не причиняя, впрочем, никакого вреда, если не считать легкой лихорадки и чиханья. Однако ситуация изменится, когда вирус пересечется с клетками, содержащими вполне конкретную последовательность ДНК, которая послужит молекулярным ключом и активирует вторичную функцию вируса, которая далеко не столь безвредна. Эта последовательность запустит нейродегенеративную болезнь, вызывающую потерю памяти, крайнюю степень паранойи и скорую смерть. Единственным человеком на Земле, который обладал такой последовательностью, был президент Соединенных Штатов, у которого на этой неделе было запланировано выступление перед студентами факультета государственного управления Гарвардского университета. Да, многие из этих студентов будут чихать и шмыгать носом, но едва ли Секретная служба что-то заподозрит.

В конце концов, на дворе декабрь – сезон простуды и гриппа.

2

Сценарий, который мы только что обрисовали, кажется вам не более чем научной фантастикой? Если вы действительно так полагаете, то призадумайтесь над тем, что с наступлением XXI века стремительно ускоряющийся научно-технический прогресс демонстрирует явную тенденцию в мгновение ока превращать невозможное в привычное. Несколько лет назад суперкомпьютер с искусственным интеллектом IBM Watson обыграл в телевизионной викторине Jeopardy! лучших игроков-людей. В то самое время, когда мы пишем эти строки, солдаты с бионическими конечностями сражаются с врагом, а по улицам ездят автомобили без водителей. Однако большинство этих достижений меркнет перед тем гигантским прыжком, который происходит прямо на наших глазах в биотехнологиях – прыжком, последствия которого трудно даже вообразить.

Если же конкретнее обратиться к нашему сценарию, то следует иметь в виду, что Секретная служба уже сейчас предпринимает чрезвычайные меры с целью защиты президентской ДНК от посягательств извне. Согласно Daily Mail, когда в мае 2011 года Барак Обама, будучи в Ирландии, зашел в один из местных пабов выпить пива Guinness, кружку, из которой он пил, Секретная служба изъяла. По утверждению Daily Mirror, агенты Секретной службы постоянно носят с собой специальный мешок, в который складывают все, к чему прикасается президент. (На самом деле за питание и хозяйственное обслуживание президента отвечают военные моряки, поэтому сбор использованных вещей тоже входит в их компетенцию, а не в компетенцию Секретной службы.) Важнее то, что речь идет не о каких-то спорадических действиях: постельное белье президента, посуда, которой он пользуется, и прочие предметы, к которым он прикасается, всегда собираются, после чего уничтожаются или обрабатываются, с тем чтобы не дать злоумышленникам шанса завладеть генетическим материалом.

И это касается не только американского президента. Согласно утечке информации, опубликованной на сайте Wikileaks, бывший госсекретарь Хиллари Клинтон поручила своим посольствам за границей тайно собрать образцы ДНК глав государств и высокопоставленных чиновников ООН. Ясно, что правительство США видит стратегическое преимущество в знании индивидуальных биологических особенностей мировых лидеров, поэтому было бы странно, если бы правительства других стран не считали это важным.

В настоящее время, хоть пока и не было сообщений о применении передового, генетически направленного биологического оружия, авторы этого сюжета – Эндрю Хэссел, специалист в области генетики и микробиологии, и Марк Гудмэн, специалист по вопросам глобальной безопасности, – убеждены в том, что от реализации такой возможности мы совсем не далеки. Как показали недавние исследования чрезвычайно вирулентного штамма птичьего гриппа, никакие особенные прорывы для этого не требуются. Все необходимые технологии уже созданы и обслуживают интересы научно-исследовательских групп и коммерческих биотехнологических компаний. Эти технологии становятся все более мощными, особенно это касается тех из них, которые позволяют с легкостью манипулировать ДНК.

Чтобы разобраться в том, что сегодня происходит в сфере бионаук, можно обратить внимание на одну из граней, а именно на эволюцию химиотерапии рака. Все применяемые при лечении онкологии лекарства убивают клетки. Современные средства химиотерапии являются отпрысками химического оружия; нам удалось найти мирное применение этому оружию – мирное, но все равно достаточно убийственное. Подобно «ковровым бомбардировкам», эти лекарства уничтожают все без разбора, так что «сопутствующие» потери неизбежны. Теперь же, благодаря успехам генетики, мы знаем, что каждый рак уникален, и исследователи переключаются на разработку персонализированных лекарств, уничтожающих конкретные раковые клетки в организме конкретного человека. Никаких «сопутствующих» потерь; лекарство действует как высокоточное оружие, как лазерный луч. Финская фармацевтическая компания Oncos Therapuetics испытывала такую методику на более чем двух сотнях пациентов. Вместе с тем не составит большого труда вновь превратить персонализированные лекарства в персонализированные орудия убийства.

В ближайшие годы преступные организации наверняка направят немалые ресурсы на то, чтобы воспользоваться этими прорывами в биотехнологиях в своих интересах, как они уже сделали в отношении всего множества прочих высоких технологий. На сегодняшний день биопреступность находится в зачаточном состоянии. Однако, благодаря непрерывно ускоряющемуся развитию биотехнологий, она станет такой же насущной проблемой, как и киберпреступность, а может, даже более насущной.

Мы привыкли измерять промежутки между радикальными, ломающими мировоззрение прорывами в науке и технике столетиями. Сегодня эти промежутки измеряются годами. Для большинства людей это хорошая новость. Но у Секретной службы другие интересы. Ей и без того чрезвычайно трудно выполнять свои задачи, а скоро это станет совершенно невозможно. Наш следующий верховный главнокомандующий станет первым верховным главнокомандующим, которому придется иметь дело с биологическими угрозами, основанными на генетике и изготавливаемыми под заказ.

3

Если вы действительно хотите разобраться в природе того, что происходит в бионауке сегодня, сначала нужно понять, каковы существующие темпы ускорения информационных технологий. В 1965 году Гордон Мур сформулировал свое знаменитое правило, согласно которому со времени изобретения в 1958 году интегральных схем число транзисторов в компьютерных микросхемах из года в год удваивалось. Став впоследствии соучредителем компании Intel, Мур предсказал, что эта тенденция сохранится минимум еще 10 лет. Он оказался прав. Этот тренд действительно сохранялся 10 лет, а потом еще и еще 10. В общей сложности закон Мура сохраняет свое действие уже на протяжении шести десятков лет, и ему доверяют настолько, что изготовители полупроводников используют его как ориентир для планирования своей будущей деятельности.

В первоначальной версии закон Мура констатировал, что каждые 12 месяцев (в дальнейшем было исправлено на «каждые 12–24 месяца») число транзисторов в интегральной схеме будет удваиваться, а это означало, что компьютеры за ту же цену будут работать вдвое быстрее – пример экспоненциального роста в действии.

За годы, прошедшие после того, как Мур заявил о своем наблюдении, ученые обнаружили такой же экспоненциальный рост во многих других направлениях научно-технического прогресса. Экспансия телефонных линий в США, годовой интернет-трафик, объемы хранилищ компьютерной информации в расчете на доллар стоимости, количество пикселей в цифровых фотоаппаратах в расчете на доллар стоимости, плотность информации, передаваемой по волоконно-оптическим кабелям, – это лишь некоторые из явлений, где наблюдается динамика, аналогичная закону Мура. Более того, экспоненциальный рост оказывается поистине вездесущим, и ученые начинают подозревать, что этой закономерности подчиняются вообще все информационные технологии, то есть все технологии, используемые для ввода, хранения, обработки, получения и передачи цифровой информации, – и биотехнологии тоже.

За последние несколько десятилетий ученые поняли, что четыре буквы генетического кода – А (аденин), Ц (цитозин), Г (гуанин) и Т (тимин) – можно преобразовать в единицы и нули бинарного кода, что открывает возможности легкого электронного манипулирования ДНК. Это стало важным толчком в развитии биологии; по существу, она превратилась в разновидность экспоненциально растущей информационной науки. Благодаря этому фундаментальные инструменты генной инженерии, которые были разработаны с целью манипулирования жизнью, но которые могут быть использованы с противоположной целью – для разрушения жизни – ныне радикально дешевеют, но при этом становятся все более мощными. Сегодня любой человек, имеющий склонность к науке, подключение к интернету и достаточно денег, чтобы купить подержанную машину, обладает всем необходимым, чтобы стать биохакером.

Разумеется, эти тенденции таят в себе огромные опасности для нашего общества. Наиболее кошмарным представляется сценарий со злодеями, создающими оружие массового поражения, или беспечными учеными, по неосторожности распространяющими смертоносную чуму. Это совершенно реальные угрозы, очевидным образом требующие самого пристального внимания. Персонализированное биологическое оружие, являющееся главной темой данной статьи, является угрозой более изощренной и не столь катастрофической. Возможно, именно по этой причине общество еще только начинает уделять ей внимание. Однако мы полагаем, что такое персонализированное оружие может быть применено с гораздо большей вероятностью, нежели биологическое оружие массового поражения. Ведь любой преступник дважды подумает, прежде чем устроить массовое побоище, тогда как одиночные убийства воспринимаются как обыденное явление. Пройдет несколько лет, и политики, знаменитости, да и простые люди не смогут чувствовать себя в безопасности перед угрозой применения биологического оружия, созданного методами генной инженерии. Многие убийства, совершенные при помощи такого оружия, будут оставаться незамеченными, поскольку смерть жертвы может быть списана на естественные причины; во многих других случаях будет весьма затруднительно найти виновника, особенно если смерть не наступает мгновенно. Оба эти обстоятельства наверняка сделают персонализированное биологическое оружие чрезвычайно привлекательным в глазах злоумышленников.

Кроме того, – и сейчас мы более подробно разовьем эту тему – те же самые научные разработки прокладывают путь для совершенно новых способов воздействия на других людей. Представьте себе возможность индуцировать параноидальную шизофрению генеральному директору конкурирующей организации в целях получения конкурентного преимущества или внушить потенциальным покупателям непреодолимое желание что-нибудь купить.

Мы решили сосредоточить наше расследование преимущественно на биологической безопасности глав государств прежде всего потому, что благополучие и безопасность главы государства являются важной предпосылкой безопасности государства – а еще потому, что обсуждение тех проблем, с которыми приходится иметь дело людям, отвечающим за безопасность президента, прольет свет на то, какой трудной эта работа будет в предстоящие годы (и насколько она изменится по сравнению с совсем недавними временами).

4

Так что же нужно для того, чтобы завладеть президентской ДНК? Прежде чем пытаться покушаться на его геном, надо вообще обладать возможностью расшифровки геномов. До недавних пор это было делом непростым. В 1990 году, когда Министерство энергетики США и Национальные институты здравоохранения объявили о своем намерении секвенировать геном человека, это рассматривалось как самый амбициозный из когда-либо существующих научных проектов. Был поставлен срок 15 лет и выделен бюджет в размере трех миллиардов долларов. Дело двигалось не так быстро, как хотелось бы. Даже по истечении многих лет упорного труда многие эксперты полагали, что для полной реализации проекта придется и сроки отодвинуть, и бюджет увеличить.

Этот взгляд начал меняться в 1998 году, когда в гонку включились биолог и предприниматель Крейг Вентер и его компания Celera. Воспользовавшись экспоненциальным ростом биотехнологий, Вентер взял на вооружение генетические секвенаторы нового поколения и новаторскую методику секвенирования, названную «методом дробовика», что позволяло получить полностью секвенированный геном человека менее чем за два года, потратив на это менее 300 миллионов долларов.

Сколь ни изумительным был успех Вентера, это было только начало. К 2007 году, то есть восемь лет спустя, стоимость секвенирования генома человека снизилась до одного миллиона долларов. В 2008 году это стоило уже 60 тысяч долларов, а в 2010 году – ниже пяти тысяч. Пройдет еще пару лет, и планка наверняка опустится ниже тысячи долларов. А лет через пять, при сохранении тех же темпов удешевления, стоимость секвенирования генома человека будет составлять менее ста долларов. В истории человечества ни одна другая технология не знала столь резкого снижения стоимости при одновременном повышении эффективности.

Однако для создания высокоточного, персонализированного биологического оружия иметь генетический секвенатор мало. Для начала потенциальный убийца должен собрать и вырастить живые клетки, принадлежащие потенциальной жертве, для чего тоже необходимо специальное культивационное оборудование, но об этом поговорим чуть позже. Далее, необходимо сгенерировать молекулярный профиль этих клеток, используя секвенаторы ДНК, сканеры биочипов, масс-спектрометры и другое оборудование. Создав подробную карту генома жертвы, убийца может приступить к разработке, созданию и испытаниям патогена, и этот процесс начинается с генетических баз данных и программного обеспечения, а заканчивается культивированием вирусов и клеток.

Собрать все это оборудование кажется задачей отнюдь не тривиальной, однако по мере того, как исследовательские лаборатории обновляют оборудование, крупные компании сливаются и консолидируют свои усилия, а у мелких заканчиваются деньги и они отказываются от дальнейших попыток, бывшее в употреблении оборудование в больших количествах уходит на вторичный рынок. Благодаря этому получается так, что, хотя стоимость всего комплекта оборудования, необходимого для создания персонализированного биологического оружия, переваливает за миллион долларов, это относится к оборудованию новому, тогда как бывшее в употреблении можно купить на eBay за какие-нибудь 10 тысяч. А если отказаться от аналитического оборудования – поскольку анализ можно заказать на стороне, – базовое оборудование для культивирования клеток можно приобрести менее чем за тысячу долларов.

Биологические знания тоже становятся все более демократичными. В интернете можно найти тысячи обучающих видеороликов на любую тему. Есть веб-сайты типа jove.com («Журнал наглядных экспериментов»), есть онлайн-курсы от Массачусетского технологического института, а также научные журналы, публикующие информацию о новейших исследованиях. Или же можно вступить в один из клубов DIY Bio («Сделай сам») для любителей биологии, которые в последнее время растут как грибы после дождя, превращая генную инженерию в одну из новых форм хобби. В одном из недавних интервью Билл Гейтс заявил репортерам, что если бы он сейчас был ребенком, то увлекся бы не компьютерами, а биологией. Наконец, если ни один из перечисленных вариантов вас не устраивает, вы всегда можете нанять людей или организации, которые всю работу, требующую серьезных научных знаний, сделают за вас.

Со времени рождения генной инженерии в 1972 году высокая стоимость оборудования и получения образования, необходимого для пользования этим оборудованием, вынуждали злоумышленников держаться в стороне от подобных технологий. Теперь эти барьеры рухнули. «К сожалению, – заявила 7 декабря 2011 года в своем выступлении на конференции по вопросам биологического оружия бывшая госсекретарь США Хиллари Клинтон, – способность террористов и других не контролируемых государством лиц и организаций разрабатывать и использовать биологическое оружие неуклонно возрастает. Имеющиеся сигналы слишком серьезны, чтобы их игнорировать, поэтому мы должны сосредоточить все свои усилия на предотвращении этой угрозы».

5

Радикальная экспансия биотехнологий поднимает сложный вопрос: как уберечься от угрозы, которой еще нет, которая еще не успела осуществиться? История развития генной инженерии переживает наступление новой эры. Предыдущая эпоха была эпохой секвенирования ДНК, попросту чтения генетического кода – процесса идентификации и осмысления порядка расположения четырех химических веществ, из которых он складывается. Но теперь мы умеем ее записывать, и это рождает возможности одновременно великие и ужасные.

И здесь тоже не обошлось без вмешательства Крейга Вентера. В конце 1990-х годов, работая над прочтением генома человека, он стал задумываться: а что нужно для того, чтобы иметь возможность не только прочитать, но и записать этот код? Ему захотелось понять: какой минимальный геном необходим для жизни? В то время технология синтеза ДНК была слишком грубой и дорогостоящей, поэтому имело смысл задуматься о минимально возможном геноме для создания жизни или – если вернуться к нашей основной теме – для создания персонализированного биологического оружия. А трудоемкая технология сплайсинга, подразумевающая вырезание при помощи ферментов участков ДНК у одного или более организмов и последующее их сращивание, выглядела слишком громоздкой и неподходящей для решения поставленной задачи.

Эти проблемы решились сами собой благодаря стремительному развитию биотехнологий. Новейшая технология – получившая обобщающее название «синтетическая биология» – позволяет выполнять основную работу не на молекулярном уровне, а на цифровом. Генетическим кодом манипулируют с помощью специальной компьютерной программы – аналогом текстового редактора. ДНК можно разрезать и склеивать, передавая характеристики одного животного другому, простым нажатием кнопок. Буквы генетического кода можно менять местами так, как заблагорассудится. А что делать, когда вы сфабриковали код, который кажется вам подходящим? Просто нажать на «Отправить». Существуют десятки лабораторий, который превратят ваш цифровой код в реальную молекулу ДНК.

В мае 2010 года, воспользовавшись этими новыми инструментами, Вентер получил ответ на свой вопрос, создав первую в мире самореплицирующуюся синтетическую хромосому. Он спроектировал на компьютере новый бактериальный геном (в общей сложности более миллиона пар оснований), а затем отправил код электронной почтой в компанию Blue Heron Biotechnology, которая базируется в Сиэтле и специализируется на синтезе ДНК на основе цифровых «чертежей». Получив от Вентера последовательность А, Т, Ц и Г в цифровой форме, специалисты компании вернули ему пробирку с замороженными цепочками ДНК. Подобно тому как в компьютер загружают новую операционную систему, Вентер внедрил эти синтетические цепочки в лишенную ядра бактериальную клетку. Новая клетка вскоре начала генерировать белки, то есть (если продолжить сравнение с компьютером) включилась, и в ней возобновился обмен веществ, рост и, самое главное, деление – но уже по новым инструкциям и командам, задаваемым внедренной ДНК. После репликации каждая новая клетка несла в себе исключительно те синтетические инструкции, которые придумал Вентер. С практической точки зрения Вентер создал новую форму жизни, причем с нуля. Сам Вентер назвал свою бактерию «первой на планете самореплицирующейся формой жизни, отцом которой является компьютер».

Но это была только самая верхушка айсберга. Техническое упрощение и стремительное удешевление возможностей синтетической биологии ныне позволяют специалистам экспериментировать с формами жизни и без особых хлопот создавать то, что еще недавно казалось практически неосуществимым. В 2004 году, к примеру, Джей Кислинг, инженер-биохимик из Беркли, «склеил» воедино 10 синтетических генов от трех разных организмов, создав таким образом новый вид дрожжей, способных вырабатывать артемизининовую кислоту, из которой изготавливают лекарство против малярии «Артемизин» и которую в натуральном виде получать сложно и дорого. Этот успех был бы практически невозможным без синтетической биологии.

А тем временем компания Вентера, Synthetic Genomics, работает над своей фирменной версией водорослей, которые поглощают углекислый газ и экскретируют биотопливо; они также пытаются разработать синтетические вакцины против гриппа, для изготовления которых требуются считанные дни вместо нынешних шести – восьми месяцев. Solazyme, компания, занимающаяся синтетической биологией и базирующаяся в Сан-Франциско, изготавливает биодизельное топливо с помощью генетически измененных микроводорослей. Компания DuPont недавно разработала микроорганизм, который потребляет кукурузный сироп и создает полимер, широко используемый в производстве пластмасс, что позволяет сократить затраты на 40 процентов.

Другие специалисты в области синтетической биологии работают с более фундаментальными клеточными механизмами. Например, специалисты базирующегося во Флориде Фонда прикладной молекулярной эволюции добавили к традиционной четверке (А, Т, Ц и Г) два новых основания ДНК, таким образом создав новый генетический алфавит. Гарвардский генетик Джордж Черч решил ускорить эволюцию при помощи процесса «мультиплексной автоматизированной генной инженерии», предполагающего одновременную случайную перестановку множества генов. Вместо того чтобы создавать по одному геному за раз, этот процесс в считанные дни создает миллиарды вариантов.

Наконец, благодаря тому, что синтетическая биология значительно упростила процессы разработки, синтеза и сборки ДНК, мы уже переходим от видоизменения существующих форм жизни к созданию совершенно новых организмов – форм жизни, которые если и существовали когда-нибудь, то лишь в нашем воображении. Поскольку мы имеем возможность контролировать среду, в которой эти организмы будут жить и развиваться, скоро мы научимся создавать существ, способности которых показались бы немыслимыми в «естественном» мире. Представьте себе живые организмы, способные жить в кислотной среде аккумуляторных батарей или на поверхности Марса, либо представьте ферменты, способные полимеризовать углерод, превращая его в алмазы или нанотрубки. Границы возможностей синтетической биологии так широки, что их невозможно обозреть, и исследование этого нового мира еще только начинается.

Все это означает, что наши взаимоотношения с биологией, уже и без того сложные, еще более усугубятся. Смешение генетического кода, полученного от разных видов, или создание совершенно новых видов может привести – намеренным или случайным образом – к непредсказуемым последствиям. Инциденты случаются даже в лабораториях с высочайшими требованиями к безопасности. Утечка за пределы лаборатории даже безвредной искусственно созданной бактерии может привести к экологической катастрофе. В докладе, опубликованном в 2010 году Президентской комиссией по изучению вопросов биоэтики, говорится: «Неуправляемая утечка организмов теоретически может привести к их скрещиванию с существующими в природе организмами и неконтролируемому размножению гибридов, что грозит биологическому разнообразию за счет вытеснения существующих видов».

Сколь ни опасны случайные ошибки биологов, еще страшнее умышленный биологический террор. Хотя созданный Вентером организм безвреден, по такой же технологии можно создавать уже известные болезнетворные микроорганизмы или их еще более смертоносные версии. Особенно легко поддаются такому искусственному изготовлению вирусы. Подтверждением этого факта стало создание в 2002 году Экардом Уиммером, вирусологом из Университета Стони-Брук, генома полиовируса из полученных по почте цепочек ДНК. В то время синтез 7500 нуклеотидов обошелся в полмиллиона долларов и несколько лет работы. Сегодня то же самое можно было бы сделать за неделю, потратив полторы тысячи долларов. Если тренд сохранится, к 2020 году для этого потребуются несколько минут и три доллара. Государства всего мира потратили миллиарды долларов на то, чтобы покончить с полиомиелитом, а теперь представьте себе террористов, способных создать возбудителя этой страшной болезни всего за 3 доллара.

6

На протяжении 1990-х годов японская секта «Аум Синрикё», печально прославившаяся в 1995 году терактом в токийском метро с использованием отравляющего газа зарина, активно занималась разработкой биологического оружия, имея щедрые источники финансирования. Когда полиция обнаружила их подпольные лаборатории, там были найдены культуры клеток сибирской язвы и вируса Эболы, цианиды и другие свидетельства десятилетних исследований, стоивших не менее 10 миллионов долларов. Сама потраченная сумма свидетельствует о том, какое важное значение террористы придают возможности овладения биологическим оружием. Хотя эта секта причинила немало бед, их куда более грандиозные планы удалось предотвратить. «Неудача “Аум Синрикё” указывает на то, что осуществить масштабный террористический акт далеко не так просто, как иногда это изображают государственные чиновники и пресса, – писал в 2001 году в журнале Studies in Conflict and Terrorism аналитик корпорации rand Уильям Розенау – Несмотря на имевшиеся у них значительные финансовые ресурсы, преданных исполнителей, мотивацию и полное отсутствие какого-либо надзора со стороны японских властей, им так и не удалось достичь тех целей, которые они перед собой ставили».

Но это было тогда.

Сейчас правила игры изменились благодаря двум трендам. Первый проявился в 2004 году, когда Массачусетский технологический институт учредил конкурс по синтетической биологии, получивший название «Международный конкурс генно-инженерных машин». В нем участвуют команды школьников и студентов, создающих простые биологические системы из стандартизированных, взаимозаменяемых «биокирпичиков». Такими «биокирпичиками» являются фрагменты ДНК-кода с четко определенными структурами и функциями, что позволяет соединять их и создавать новые комбинации, – своеобразная генетическая версия конструкторов LEGO. Создаваемые биосистемы поступают в открытую базу данных, называемую «Реестром стандартных биологических частей», которой может воспользоваться любой желающий.

За прошедшие годы команды, участвующие в «Международном конкурсе генно-инженерных машин», не только преодолели технические барьеры, но и проявили немало креативности, превращая бактериальные клетки во все, что только можно придумать, – от фотопленки до вырабатывающих гемоглобин клеток крови и миниатюрных хранилищ закодированной информации. К 2008 году участники конкурса уже создавали микроорганизмы, имеющие реальное применение; в том же году победителем конкурса была признана команда из Словении, предложившая свою версию вакцины против бактерии Helicobacter Pylori, вызывающей язву. В 2011 году победу одержала команда из Вашингтонского университета, выполнившая три отдельных проекта, каждый из которых сделал бы честь ученым мирового уровня и биофармацевтической индустрии.

Вместе с уровнем результатов, представляемых на «Международном конкурсе генно-инженерных машин», растет и число участников. В 2004 году пять первых команд внесли в реестр первые 50 «биокирпичиков». Два года спустя таких групп было уже тридцать две, а их вклад в этот перечень составил 724 единицы. К 2010 году число команд возросло до ста тридцати, а список частей пополнился на 1863 единицы. В настоящее время в реестре уже более пяти тысяч компонентов. Газета New York Times писала: «“Международный конкурс генно-инженерных машин” воспитал целое поколение светлейших научных умов, призванных реализовать высокие задачи, стоящие перед синтетической биологией, воспитал быстро и незаметно, не дав шанса публичным дебатам насчет рискованности и этичности такого рода новаторских технологий помешать им».

Второй тренд, который необходимо учитывать, – это то, что террористические и преступные организации тоже стараются не отставать от научно-технического прогресса и идти с ним в ногу. Все проявления, все изобретения цифровой революции довольно быстро находят применение у тех, кто стремится обратить их во зло. Телефонные фрикеры типа Джона Дрейпера еще в 1970-е годы обнаружили, что телефонную сеть AT&T можно обмануть и делать бесплатные звонки с помощью игрушечного пластмассового свистка. В 1980-е годы появились первые киберпреступники, которые начали заражать персональные компьютеры разнообразными вирусными программами – сначала забавы ради, а в 1990-е годы уже в целях кражи информации и денег. В 2000-е годы были взломаны якобы стопроцентно защищенные криптографические алгоритмы кредитных карт, а заражение мобильных смартфонов вредоносными программами стало всеобщим явлением. Киберпреступность становится все более масштабной и разрушительной и угрожает как отдельным веб-сайтам, так и крупным финансовым сетям. В 2000 году канадскому школьнику удалось «положить» веб-сайты компаний Yahoo, eBay, CNN, Amazon и Dell.

В 2007 году российские хакеры атаковали эстонские вебсайты, внеся сумятицу в работу коммуникационных, финансовых и государственных учреждений (включая парламент). Год спустя, перед вторжением российских войск мощной кибератаке, парализовавшей банковскую систему и системы мобильной связи, подверглась Грузия. Иракские повстанцы использовали российскую программу Skygrabber, которая продавалась по цене 29,95 доллара, для перехвата видеосигнала с американских беспилотных аппаратов, что позволяло следить за перемещениями американских военных и избегать прямых столкновений.

Впоследствии организованные преступные группировки начали использовать для своих нелегальных операций аутсорсинг и краудсорсинг, доверяя печатать фальшивые кредитные карты, отмывать деньги и даже убивать тем, кто умеет делать это лучше других. Учитывая анонимность потенциальных исполнителей, толпящихся в интернете, правоохранительным органам чрезвычайно трудно, если вообще возможно, отследить все эти нити.

Если собрать воедино всю эту историческую информацию, вывод ясен: какие бы новаторские технологии ни появлялись на рынке, нелегальное использование следует сразу же за легальным. Вслед за белым рынком тут же возникает черный. Поэтому можно не сомневаться, что преступники и биологию, являющуюся на текущий момент передним краем информационных технологий.

7

В 2005 году, начиная готовиться к тому моменту, когда террористы все-таки обратят внимание на синтетическую биологию, ФБР наняло Эдварда Ю, онколога-исследователя из компании Amgen, ранее занимавшегося вопросами генной терапии из Университете Южной Калифорнии. Эдвард Ю, ставший старшим агентом отдела расследований по вопросам оружия массового поражения, понимал, что биотехнологии распространяются слишком быстро, что ФБР не может угнаться за ними, и решил, что единственный способ не быть в роли догоняющих – использовать аутсорсинг, доверив эту задачу тем, кому в ней нет равных. «Когда я приступил к работе, – говорит Ю, – было совершенно ясно, что ФБР не собиралось начинать играть роль Большого Брата в отношениях с учеными-биологами. У нас нет такого права, да и возможности нет. Ученые пусть занимаются наукой. Наша задача – просвещать. Нам нужно создать культуру безопасности в сообществе синтетической биологии, культуру ответственной науки, чтобы сами ученые понимали, что они хранители будущего».

С этой целью ФБР начало устраивать бесплатные конференции по вопросам биологической безопасности, разместило в пятидесяти шести полевых офисах координаторов, распространяющих информацию об оружии массового поражения в сообществе синтетических биологов, и даже оказывало спонсорскую помощь в проведении «Международного конкурса генно-инженерных машин». В 2006 году, после того как журналисты Guardian успешно заказали по почте искаженный фрагмент генома вируса ветряной оспы, поставщики генетического материала решили сами выработать правила поведения. Согласно Ю, ФБР восприняло этот факт самоорганизации ученых как свидетельство того, что их подход работает. Другие люди настроены не столь оптимистично и сомневаются в том, что эти новые правила гарантируют, что с очередной почтой кто-нибудь не получит опасное вещество.

Совершенно необходимы дополнительные меры безопасности. В октябре 2011 года в докладе Центра по изучению оружия массового поражения – некоммерческой организации, возглавляемой бывшими сенаторами Бобом Грэмом (демократом) и Джимом Тэлентом (республиканцем), – прозвучало предостережение, что террористические акты с использованием биологического оружия на территории США имеют достаточно высокую вероятность, и конкретно указывалось на опасности синтетической биологии: «По мере того как технологии синтеза ДНК продолжают стремительно совершенствоваться, скоро станет практически возможным синтезировать едва ли не любые вирусы, у которых была расшифрована последовательность ДНК, а также создавать искусственные микроорганизмы, не существующие в природе. Эта способность создавать жизнь на молекулярном уровне несет в себе риск развития все более смертоносных форм биологического оружия».

Террористы не единственная опасность, которой следует остерегаться Америке. Программы развития синтетической биологии разработаны в тридцати шести странах, и Китай занимает среди них ведущее положение. В 1999 году был основан Пекинский институт геномики. С тех пор он стал крупнейшим в мире научно-исследовательским учреждением. Планируется, что этот институт в ближайшее десятилетие получит дополнительное финансирование в размере 1,5 миллиарда долларов. В настоящее время он является крупнейшим производителем генетических кодов в мире; общие объемы секвенирования за год эквивалентны более чем 15 тысячам геномов человека. (В недавнем интервью журналу Science представители Пекинского института геномики утверждали, что их возможности секвенирования превышают возможности всех американских лабораторий, вместе взятых.) Несколько лет назад, во время вспышки кишечной инфекции в Германии, в этом институте за три дня секвенировали ответственную за это кишечную палочку (для сравнения: секвенирование ВИЧ заняло у ученых 13 лет). Похоже, в скором времени Пекинский институт геномики станет мировым лидером не только в секвенировании, но и в синтезе ДНК.

Многие считают, что те, кто контролирует синтетическую биологию, будут контролировать значительную часть мировой экономики в течение следующих пятидесяти лет. Пекинский институт геномики ежегодно нанимает тысячи молодых талантливых ученых. Подготовка у них превосходная, но вот платят им мало. Это означает, что очень многие из них наверняка ищут возможность зарабатывать больше. Некоторые найдут работу в странах, которые еще не проявили себя в синтетической биологии. Их наверняка захотят заполучить Иран, Северная Корея и Пакистан.

8

В своей книге «Тайны Секретной службы охраны президента США», опубликованной в 2009 году, Рональд Кесслер указывает на то, что, когда Обама сменил Буша в Белом доме, число угроз, поступающих в адрес президента, возросло пятикратно. И каждая такая угроза требует тщательного расследования. Например, когда в январе 2008 года поступила разведывательная информация, что базирующаяся в Сомали исламистская террористическая группировка «Харакат аш-Шабаб» может попытаться сорвать инаугурацию Обамы, Секретная служба координировала работу сорока тысяч агентов и сотрудников правоохранительных органов, а также военнослужащих. Проводились тщательные проверки работников и постояльцев гостиниц в близлежащих зданиях, для поиска потенциальных бомб использовались ищейки и специальные технологии, позволяющие обнаружить запах взрывчатки, вдоль маршрута движения президента разместилось более дюжины антиснайперских бригад. Это весьма значительные силы противодействия террору, но скоро их будет уже недостаточно. В настоящее время в огромном арсенале средств Секретной службы нет никаких мер против возможного применения биологического оружия.

Частично проблема заключается в том, что диапазон угроз, с которыми приходится иметь дело Секретной службе, уже не ограничивается стрелками и подрывниками. В последние годы мы были свидетелями химических и радиологических атак на высокопоставленных государственных деятелей. В 2004 году была предпринята попытка убить украинского президента Виктора Ющенко с помощью чрезвычайно токсичного диоксинового соединения. В 2006 году бывший агент российских спецслужб Александр Литвиненко был отравлен радиоактивным полонием-210. Да и об использовании собственно биологического оружия мы все наслышаны: в США письма со спорами сибирской язвы едва не попали в руки нескольких членов конгресса.

Казалось бы, в этом нет ничего нового; Кремль отравлял своих врагов десятилетиями, да и сибирская язва не то чтобы недавно появилась, однако генетические технологии открывают двери для совершенно нового вектора угроз: геном президента может быть обращен против него самого. И защититься от такой угрозы чрезвычайно трудно. Сколь бы бдительными ни были сотрудники Секретной службы, надежно защититься от похищения ДНК президента невозможно, потому что сейчас, чтобы построить его полный генетический портрет, достаточно иметь одну клетку. Каждый человек ежедневно теряет миллиарды своих клеток. Их можно взять из разных источников: со стакана, из которого вы пили, с вашей зубной щетки. Достаточно любого физического контакта. Каждый раз, когда президент пожимает руки избирателям, членам кабинета или иностранным гостям, он оставляет след, которым могут воспользоваться его недоброжелатели. Когда он кладет на стол ручку после подписания очередного закона, на ней остается несколько его клеток. Эти клетки мертвы, но ДНК в них остается в целости и сохранности, и нескольких таких клеток достаточно для генетического тестирования.

Если говорить о реальной разработке биологического оружия, для этих целей клетки нужны живые (хотя лет через десять, с развитием технологий, возможно, достаточно будет и мертвых). Их получить несколько труднее, но если вам удастся подобрать за жертвой ватку, салфетку или бумажный носовой платок с образцом крови, слюны или носовыми выделениями, этого будет достаточно. Полученные живые клетки можно культивировать, чтобы иметь постоянный источник материала для исследований.

Даже если Секретной службе удастся подбирать все клетки, рассеиваемые президентом в настоящем, она никак не может помешать добыть ДНК президента из прошлого. Молекула ДНК очень устойчива и способна сохраняться тысячелетиями. Генетический материал остается в старой одежде, в школьных тестах, в мириадах вещей, к которым он прикасался до того, как был объявлен кандидатом в президенты. Много ли внимания уделялось защите ДНК Обамы в то время, когда он был сенатором? Или когда он был общественным организатором в Чикаго? Или когда учился в Гарвардском университете? Или когда ходил в детский сад? Но даже если бы все остатки президентской ДНК каким-то образом удалось уберечь от злоумышленников, генетический код, очень близкий к президентскому, можно получить из клеток его детей, родителей, братьев, сестер – как живых, так и умерших.

Добытая злоумышленниками ДНК президента может по-разному использоваться ими в целях его политической дискредитации, например для фабрикации свидетельств супружеской измены, распространения спекуляций о месте его рождения или идентификации генетических маркеров таких заболеваний, которые могут посеять сомнения в способности президента руководить страной либо вообще в его умственных способностях. Много ли нужно, чтобы сместить президента? Первые признаки болезни Альцгеймера начали появляться у Рональда Рейгана во время второго срока правления. Хотя врачи считают, что болезнь на то время была слишком слабовыраженной, чтобы помешать Рейгану выполнять его обязанности, но если бы информация о его болезни стала достоянием гласности, когда он находился на посту, разве не стал бы американский народ требовать его отставки? Разве конгресс не счел бы себя обязанным организовать импичмент?

Секретной службе это предоставляет возможности для разработки сценариев возможных атак, достойных голливудского триллера. Успехи в исследовании стволовых клеток сделали возможным превращение любой живой клетки в клетку любого другого типа, включая нейроны, клетки сердца и даже искусственных сперматозоидов. Любая живая клетка, полученная из грязного стакана или носового платка, теоретически может быть использована для изготовления синтетических сперматозоидов. И вот уже вдруг, откуда ни возьмись, обнаруживается «бывшая любовница» президента с генетическими «доказательствами» их половой связи вроде пресловутого платья с пятнами страсти. Тщательно проведенная экспертиза способна отличить сфабрикованную семенную жидкость от настоящей – они не идентичны, – но едва ли это убедит публику. К тому же может так статься, что синтетические сперматозоиды оплодотворят яйцеклетку согласно обычной процедуре ЭКО – и вот уже у президента внебрачный ребенок!

Как уже упоминалось, даже современные методы химиотерапии раковых заболеваний могут быть обращены во зло. Персонализированная терапия, разработанная для уничтожения раковых клеток конкретного пациента, уже покидает стены лабораторий и выходит на уровень клинических испытаний. Синтетическая биология способствует стремительному развитию и расширению методов индивидуализированной вирусной терапии, эдаких «волшебных пуль», способных с чрезвычайной точностью уничтожать раковые клетки, не причиняя вреда клеткам здоровым. Но что, если эти «волшебные пули» направить против здоровых клеток? Если нацелить их на клетки сетчатки, жертва ослепнет. Если нацелить их на клетки гипоталамуса, жертва утратит память. А если мишенью выбрать печень? Смерть наступит в считанные месяцы.

Определить время и место проникновения такого вредоносного биологического агента в организм жертвы будет чрезвычайно сложно. Вирусы не имеют ни вкуса, ни запаха, а распространять их можно с помощью испарений. Чтобы совершить покушение, убийце достаточно заразить вирусом флакон духов и нанести их себе на запястья, оказавшись поблизости от президента. Если патоген разработан так, чтобы вступать во взаимодействие исключительно с ДНК президента, никто из остальных присутствующих ничего не почувствует и никак не пострадает.

Вредоносные агенты могут быть разработаны так, чтобы их болезнетворное действие растянулось на месяцы, а то и на годы – в зависимости от целей покушающегося. Некоторые вирусы уже известны своим канцерогенным действием. Со временем могут быть разработаны синтетические вирусы, инфицирующие мозг, скажем, шизофренией, биполярным расстройством или скоротечной болезнью Альцгеймера. Существуют и более причудливые возможности. Искусственно вызванное усиление производства кортизола и дофамина может индуцировать крайние формы паранойи, в одночасье превратив миролюбивого президента в оголтелого милитариста. Или некий вирус может стимулировать производство окситоцина, химического вещества, ответственного за чувство доверия, что может крайне негативным образом повлиять на способность президента вести переговоры в интересах своей страны. Некоторые из этих идей даже не являются новостью. Еще в 1994 году в Научно-исследовательской лаборатории ВВС США (что базе «Райт-Паттерсон») выдвигали – на теоретическом уровне – идею создания феромоновых бомб.

Разумеется, потенциальные угрозы, связанные с развитием синтетической биологии, касаются не только глав государств. «Аль-Каида» направила самолеты на нью-йоркские небоскребы, чтобы подорвать силы Уолл-стрит, но только представьте, каким ударом для мировой экономики стало бы покушение на высших руководителей 500 крупнейших компаний по списку Fortune! Забудьте о похищении богатых иностранцев с целью выкупа; скоро достаточно будет похитить их ДНК. Знаменитости столкнутся с совершенно новой для них угрозой. По мере развития доморощенной биологии эти технологии могут привести к тому, что с их помощью будут улаживаться всевозможные споры, даже семейные раздоры.

Воистину грядет дивный новый мир.

9

Несмотря на стремительное развитие практических биотехнологий, Секретная служба все-таки способна защитить президента. Кое-какие шаги, безусловно, можно предпринять. Очевидной отправной точкой могло бы стать учреждение научной группы, которая бы постоянно отслеживала, прогнозировала и оценивала новые риски. Еще одно направление – использование детекторов. Уже сейчас существуют биодетекторы, способные идентифицировать известные патогены менее чем за три минуты. Их эффективность можно повысить – и весьма значительно, – но этого все равно может оказаться недостаточно. Синтетическая биология открывает двери для совершенно новых биологических угроз – а как можно идентифицировать то, чего еще никогда не было?

В этом плане у Секретной службы есть одно большое преимущество перед Центрами по контролю и профилактике заболеваний: ей нужно защищать не всех людей, а одного вполне конкретного человека. Это позволяет ей разрабатывать конкретные технологии биодетекции, отталкиваясь от генома президента. Его живые клетки могут быть использованы для создания системы раннего оповещения биологических угроз, обладающих молекулярной точностью.

Живые клеточные культуры, полученные из клеток президента, следует держать наготове. Это биологический эквивалент резервной копии данных. Секретная служба и так уже всегда возит с собой в кортеже пинту президентской крови на тот случай, если экстренно потребуется переливание. В этот запас следует включить также чистую ДНК, а точнее резерв стволовых клеток, подходящих для трансплантации костного мозга или для укрепления антивирусной либо антибактериальной защиты. С развитием технологии трехмерной биопечати тканей взятые у президента клетки можно даже будет превращать в готовые к трансплантации запасные органы.

Однако даже если все эти меры будут реализованы, стопроцентную гарантию неприкосновенности президентского генома все равно обеспечить невозможно. Как бы это ни было трудно, Секретной службе, возможно, придется признать, что они способны защитить президента от любых биоугроз не больше, чем от простуды.

В свете этого факта одним из возможных решений, тоже не лишенным недостатков, является полная прозрачность. Имеется виду раскрытие сведений о ДНК президента и другой важной биологической информации перед группой доверенных ученых или даже – гораздо более противоречивый шаг – перед обществом в целом. Эти идеи могут показаться контринтуитивными, по крайней мере поначалу, но полное раскрытие карт в данном вопросе (и вовлечение американской общественности в дело защиты своего президента), возможно, является одним из лучших методов обороны.

Во-первых, здесь имеет значение фактор финансовых затрат. Все перечисленные меры, если выполнять их своими силами, будут чрезвычайно затратными. Разумеется, учитывая важность вопроса, с затратами можно было бы и смириться, но является ли это наилучшим вариантом? Например, вот уже пять лет существует некоммерческое сообщество создателей самодельных беспилотных летальных аппаратов DIY Drones, которые создают (работая безвозмездно, в свое свободное время) дроны стоимостью 300 долларов, по своей функциональности практически не уступающие армейским дронам Raven стоимостью 35 000 долларов. Такое существенное снижение расходов типично для открытых проектов, и это одна из причин того, что открытость системы биологической безопасности президента может оказаться наилучшим способом его защиты.

Кроме того, чтобы спецслужбы могли обеспечить биологическую безопасность президента своими силами, они должны привлекать в свои ряды высококлассных специалистов в этой области. В результате Секретная служба вынуждена будет конкурировать с другими организациями в данной сфере деятельности, коммерческими и научными, каждая из которых будет стараться переманивать лучшие кадры к себе. Поэтому не лучше ли заручиться поддержкой коллективного разума ученых, работающих в данной сфере, за лучшую цену, какая только возможна, – бесплатно?

Открытое предоставление генетической информации, касающейся президента, избранной группе ученых, прошедших проверку спецслужб, имеет и другие преимущества. Это позволит ученым-естествоведам брать пример с создателей компьютерных систем и сетей, которые практикуют «испытания на проникновение» и другие методы обеспечения информационной безопасности. В подобных испытаниях так называемая «красная команда», имитирующая хакеров-злоумышленников, пытается найти бреши в обороне «синих». Аналогичные «штабные игры» можно организовать и в сфере биологии. Например, две команды проверенных ученых получают ДНК (живые клетки) президента. «Синяя» команда пытается разработать стратегии обороны, а «красная» пытается атаковать. Таким образом можно оценить реально существующие риски и разработать реальные стратегии обороны, например с помощью комбинированной лекарственной терапии (генетически персонализированной, как сегодняшняя химиотерапия рака).

Одна из причин столь широкого распространения подобной практики тестирования безопасности связана с тем, что темпы развития этой отрасли значительно превышают возможности экспертов по безопасности. А поскольку биологические науки развиваются сегодня еще быстрее, чем компьютерные, у Секретной службы нет никаких шансов не то что играть на опережение, но даже угнаться за происходящим. ФБР имеет в своем распоряжении гораздо бо́льшие ресурсы, чем Секретная служба (в ФБР почти 36 тысяч сотрудников, тогда как в штате Секретной службы около 6500 человек), однако еще пять лет назад в ФБР пришли к выводу, что единственная возможность угнаться за биологическими угрозами – это опереться на помощь и поддержку всего научного сообщества.

Тогда зачем идти на такую радикальную меру, как раскрытие информации о геноме президента всему миру, если достаточно ограничиться группой особо доверенных специалистов? Как уже упоминалось, из документов, опубликованных на сайте Wikileakes, следует, что тайный сбор генетического материала иностранных руководителей уже начался. Едва ли кого-то удивит, если обнаружится, что информация о ДНК президента США уже собрана и его враги только ждут подходящей возможности воспользоваться ею. Враги эти могут быть даже не внешними, а внутренними, например его политические оппоненты из соперничающей партии.

В ноябре 2008 года в New England Journal of Medicine Роберт Грин и Джордж Аннас опубликовали статью, в которой предостерегали: «Ввиду успешного развития геномики вскоре повысится вероятность того, что будут собирать и анализировать ДНК кандидатов в президенты с целью выявления информации о генетических рисках, которым они подвержены. Эта информация может быть использована как в их интересах, так и – что вероятнее – против них». Нетрудно представить себе возникновение группы биологических «хакеров», аналогичной группе компьютерных хакеров «Анонимус», ставящей перед собой цель сделать достоянием общественности геномы и медицинскую историю всех мировых лидеров. Рано или поздно геном президента так или иначе станет достоянием гласности, даже если на раскрытие карт не решатся те, кто должен его охранять.

В связи с этим возникает вопрос: что опаснее – играть от обороны, надеясь на лучшее, или перейти в наступление и быть готовыми к худшему? Ни один из вариантов особой радости не вызывает, но открытость в этом вопросе, помимо экономии средств и привлечения талантов, «выровняла бы игровое поле, избавив разведывательные службы от необходимости планировать всевозможные наихудшие сценарии», – так считает доктор Клэр Фрейзер, директор Института геномики при Мэрилендском университете.

Это позволило бы Белому дому избежать шумихи в прессе, которая неизбежно возникла бы, если бы кто-то допустил утечку секретной информации о геноме президента, и одновременно задать своего рода генетический эталон «нормального» состояния президента, с которым в дальнейшем можно было бы сравнивать будущие образцы. Кроме того, это значительно повысило бы шансы на максимально раннее обнаружение у главы государства рака и других болезней, вызываемых нарушением обмена веществ, и ускоренное развитие соответствующей персонализированной терапии.

Важнейший фактор, который необходимо принимать во внимание, – это время. Сейчас около 14 тысяч американцев работают в лабораториях, имея доступ к опасным патогенным материалам, и неизвестно, сколько десятков тысяч людей занимают такое же положение за пределами США. За стенами лабораторий, в условиях стремительного удешевления научного оборудования, инструменты и технологии генной инженерии становятся все более доступными для всех, кого это интересует. И отнюдь не у всех интересующихся добрые намерения. Восьмого декабря 2011 года саудовский принц Турки ибн Фейсал, некогда занимавший пост посла Саудовской Аравии в США, призвал свою страну обзавестись оружием массового поражения, включая биологическое, чтобы защититься от ядерных амбиций Ирана и Израиля.

Еще в 2003 году рабочая группа экспертов-естествоведов, собранных по инициативе отдела стратегического анализа ЦРУ, указала, что, поскольку все процессы и технологии, необходимые для разработки передовых биологических агентов, относятся к категории двойного назначения (то есть могут использоваться как во благо, так и во зло), в скором времени будет очень трудно провести грань между общественно полезными научными исследованиями и разработкой биологического оружия. Поэтому с целью предотвращения будущих угроз может потребоваться тесное сотрудничество между государством и научным сообществом.

Стремительный прогресс биотехнологий радикально меняет научный ландшафт, так что «может потребоваться» давно сменилось на «совершенно необходимо». Мы вступаем в мир, где единственным тормозом развития биологии является ограниченность нашего воображения, в мир, где ученые научились создавать с нуля новые формы жизни. Когда мы сегодня сталкиваемся с какой-то проблемой, нам говорят: «Есть такое-то приложение для смартфона». И раньше, чем мы думаем, на смену «приложениям» придут синтетические «организмы», а когда у нас будут возникать проблемы, мы для их решения будем искать подходящий организм. В свете этой грядущей революции вопрос о защите президента и его генома (а заодно и остальных людей) может быть решен только посредством краудсорсинга, то есть с привлечением всех светлейших умов.