Глава 9
Мне показалось, что, когда входили через двери в сверкающий и нарядный бар, она чуть повела взглядом в сторону, а потом на меня, но я откровенно ахал при виде роскоши, совсем не восточно-дурной, а восточно-изысканной, где роскошь как нельзя более умело сочетается с хай-теком, и не замечал этой странности, что она вдруг заинтересовалась мною, я же сообщил, что я бедный, хуже того, еще и ученый.
В баре сели рядом на высоких стульях, она сразу же умело заказала коктейли себе и мне, я привередничать не стал, ученые вообще не разбираются ни в чем, кроме своей науки.
Она сказала с сочувствием:
– Надеюсь, вам удастся заключить контракт на хорошую сумму. Но, наверное, ваш бизнесмен не местный, а прибудет тоже, как и вы, издалека.
– Почему так думаете?
Она улыбнулась.
– Если бы в Арабских Эмиратах решили делать свою атомную бомбу, крики и протесты были бы во всем мире!.. Соединенные Штаты сразу бы прислали сюда весь флот и даже высадили бы армию. Я не слежу за прессой, но это же очевидно.
– Возможно, – ответил я рассеянно, – как-то не думаю о политике. Это грязное дело, как говорит все вроде бы знающая на своих диванах общественность. А наука – дело чистое. Я умею и люблю работать.
Она покосилась на меня с любопытством.
– Как чудесно, когда попадаются такие светлые душой люди.
– Ой, – сказал я, застеснявшись, – это не обо мне. Я как-то украл у отца из бумажника одну денежку, чтобы сводить девочку из моего класса в кино, а потом в бар… до сих пор стыдно.
– Правда?
Я кивнул.
– Мне кажется, отец понял, что я украл, но смолчал и все ждал, что расскажу сам.
– И?..
Я развел руками.
– Не рассказал. Как вспомню, так даже спина краснеет. До сих пор.
Она тихо и мелодично засмеялась.
– Просто чудесно… Похоже на рождественскую сказку.
Мне показалось, что она начинает терять ко мне интерес, это нежелательно, лучше держать ее рядом, чем велит установить за мной скрытое наблюдение.
– А как вообще, – сказал я с сочувствием, – кобура не натирает в такую жару?..
Она взглянула в удивлении.
– Вы о чем?
– Под левой рукой, – сказал я, – миниатюрный пистолет «Глок-17», сконструирован для сил специального назначения как оружие последнего шанса. Почему не «Астра-60»?.. Гм, при чем здесь «Астра-60»… Лезет же в голову всякое…
Она посерьезнела, повернула голову и посмотрела на меня в упор.
– Кто вам такое сказал?
Я ответил негромко:
– Здесь в двух местах установлены тайные сканеры. Вы могли не заметить и пройти, но те, кто смотрит на экраны, сделают какие-то выводы.
Она помолчала, я представлял, с какой скоростью работает ее мозг, женщины могут мыслить даже быстрее мужчин, доказано опытами на животных, но при этом мозг такую хрень несет…
– Странный вы ученый. – заметила она холодно, – хотя мне почему-то кажется, вы в самом деле ученый.
– Только и всего? – спросил я разочарованно.
Она поинтересовалась с сочувствием:
– Ох, я затронула ваше мужское достоинство?
– Вообще-то да, – признался я. – Впрочем, можете потрогать еще.
Она протянула руку.
– Так?
– Именно, – подтвердил я. – А где еще у демократа достоинство?.. Полагаю, лучше всего покинуть это место.
Она подняла на меня взгляд этих дивных синих глаз.
– Вы в отеле «Звезда Абу-Даби»?
– Да.
Она произнесла без улыбки:
– Я в «Жемчужине», это вдвое ближе.
– Я не настолько стар, – пробормотал я, – чтобы страшиться пройти до своего номера, но, конечно, в чужом саду яблоки всегда слаще.
Когда вышли из здания, погода все такая же ясная, только вместо солнца – яркие крупные звезды, у нас на севере почему-то все меленькие. Где-то в немыслимой выси незримо проходит российский спутник, и я с удовольствием рассматривал с его высоты как весь город, так и дворец. При хорошем увеличении можно рассмотреть и себя достаточно четко, даже покрой костюма и галстук, но это если перестану горбиться и посмотрю вверх.
Холл отеля, в котором она остановилась, блещет таким богатством, что, подозреваю, такого не было и у халифа. Когда двери лифта распахнулись перед нами, я увидел роскошно убранную комнату, на стенах зеркала в золотых рамах, а напротив друг друга расположились два дивана с безукоризненной обивкой из белой кожи.
– Эффектно, – сказал я. – А где лифтер?
– Это нарочито, – ответила она. – Есть клуб любителей секса в самолетах, есть вот так в лифтах…
Я поймал ее испытующий взгляд, помотал головой.
– А для совсем бедных?
– Наверное, – предположила она, – в автомобиле.
Я пробормотал:
– Вообще-то могу назвать еще более экстремальные по бедности.
– Могу себе представить, – ответила она ровным голосом и, перехватив мой вопрошающий взгляд, пояснила: – Я не родилась с золотой ложкой во рту.
Мы вошли в ее номер.
Я вытащил из кармана мобильник, потыкал пальцем, открывая и закрывая оконца, она следила за мной серьезными глазами, сейчас все, что делаем, исполнено смысла, даже недоговоренности и намеки, тем более каждый жест…
– Все, – сказал я победно и сунул мобильник обратно. – Камеры отключены.
Она спросила недоверчивым шепотом:
– Но… как?
– Простая глушилка, пояснил я. – А что, ваши местные умельцы вас не снабдили?.. Недоработка…
Мы быстро раздевались, в нашей работе некоторые обязательные мелочи нужно убирать с пути поскорее. Пистолет она вытащила из скрытой кобуры и тут же сунула под подушку, но сама кобура из пластика осталась под левым предплечьем.
– Красиво, – признал я. – В этих ремнях на голое тело, словно рокерша. Королева байкеров!
– Или садомазохистка, – согласилась она.
– Может быть, все же снять? – предложил я. – Надеть сбрую я помогу. Хотя мне она не очень и помешает…
– Мне помешает, – ответила она.
– Правда?
– Хоть на несколько минут, – ответила она, – забуду о работе.
Я улыбнулся, да и она вряд ли подумала, что поверю. Мы никогда не забываем о работе, как я о CRISPR, так и она о пресечении угроз своей стране.
Для поколения моего дедушки это было «жгучей тайной», как определяли классики, люди ставили целью жизни впердолить кому-то, это называлось «овладеть», хотя какое, на хрен, это владение, но что-то в этом было, донжуанство было общим поветрием, но сейчас для жуткой тайны нет места, всем все известно с детского садика, в школе уже нет ни девственников, не девственниц, а для взрослых это давно рутина.
Мы разомкнули объятия, все еще часто дыша, но быстро приходя в норму. Она хороша в постели, но сейчас нет дур прошлого поколения, которые умели только лежать на спине, раздвинув ноги.
Сейчас все женщины штудируют одни и те же учебники по этому делу и все в постели одинаково хороши, исполнение у всех на самом высоком уровне, что нас вполне устраивает.
Она спросила с нажимом:
– Так чем ты здесь занимаешься на самом деле?.. Ждешь бизнесмена, который пообещал работу в каком-то ядерном проекте?
С красивой женщиной в постели мужчины обычно распускают павлиньи хвосты, начинают хвастаться, привирать и выбалтывать больше, чем положено.
И хотя сейчас эта приманка из-за женской сверхдоступности потеряла часть убойной силы, но все же некоторые самцы пробалтываются. Это распускание хвоста перед женщинами у нас в крови, и никакая нынешняя бесплатная доступность их вагин не останавливает нас от примитивного бахвальства.
– Турист, – ответил я мирно, – только турист.
– Не бреши, – сказала она. – Ты обо мне знаешь, а я о тебе нет?..
– Я тоже о тебе почти ничего не знаю, – сообщил я. – Просто твой пистолет заметить нетрудно, если смотреть правильно. А отталкиваясь от него, можно потащить ниточку дальше. Ты заинтересовалась, когда я сообщил о своей работе в ядерной физике, а это, как все в мире знают, больная тема Израиля. Ваши спецслужбы везде в исламском мире выслеживают ядерных физиков и отстреливают, как оленей. Или взрывают…
Она возразила:
– Что за поклеп!
– Точно?
– Ни одного подтверждения, – сказала она, – только слухи.
– Да-да, – согласился я, – и атомной бомбы у вас нет…
– Нет!
– А только оружейный плутоний, – напомнил я, – и сейчас где покупаете, а где воруете… Наверное, для красоты интерьера. Эстеты, да?.. Или романтики?
Она сказала с нажимом:
– Говори, кто ты. Здесь что-то неладное. И очень опасное. Я же все тебе рассказала честно!
– Не рассказала, – уточнил я, – а я тебе рассказал, а ты промолчала, тем самым подтвердив. А я вот в самом деле турист… Вырвался из душного мегаполиса, наслаждаюсь солнцем, морем, чистым морским воздухом… стараюсь понравиться местным женщинам. Ты же местная, правда?
– Местная, местная, – подтвердила она, не моргнув глазом. – Ближний Восток… это именно моя местность.
– Хорошая местность, – сказал я. – Во всяком случае, тепло.
– Это после ваших нордических холодов?
– И даже морозов, – согласился я.
Ее телефон деликатно пикнул, она сцапала его и отошла на другой конец спальни. Я смотрел, как приложила к уху, лицо стало сосредоточенным, хотя старается улыбаться, будто болтает с подружкой, но я сразу же подключился к линии и некоторое время слушал, как ей сообщают, кто я и что я, и каких усилий это затребовало.
А сообщили всего-навсего то, что я доктор наук, работаю в Центре Биотехнологий.
Мозг, пользуясь ослаблением поводка, начал заодно торопливо шарить в инете, подслушивать телефонные переговоры по всему Дубаю, читать эсэмэски и просматривать фотографии переговаривающихся в скайпе и мессенджерах.
Ничего интересного, все стандартно, чуточку выбиваются своим поведением трое мужчин, что поднимаются по ступенькам лестницы нашего отеля, в то время как четвертый отделился от них и пошел к лифтам.
По виду туристы, но что-то настораживает, сперва даже не понял, а потом сообразил, все трое и на лестнице держатся так, словно выслеживают опасного кабана в лесу, слаженные движения, настороженность, видно даже, как чутко прислушиваются к каждому звуку.
Она закончила разговор, вернулась в постель, я протянул руку, чтобы она могла опустить на нее голову.
– Надеюсь, – поинтересовался я, – своим вторжением не помешал твоим развлечениям?
Она улыбнулась.
– Совсем напротив.
– Хорошо, – сказал я с облегчением, – а то у нас говорят, даже собачью свадьбу нельзя портить.
– Фи, – сказала она, – как грубо.
– А какое в Израиле отношение к собакам?
Она ответила с надлежащим высокомерием:
– Израиль огромен!.. В разных частях разное отношение, как и у разных групп людей…
Эти трое поднялись на наш этаж и пошли по коридору. На двери поглядывает только первый, двое идут следом, смотрят только на его затылок.
– Как хорошо, – сказал я и зевнул, – что мы здесь, а не где-то там…
– Где-то там, – переспросила она, – это где?
– Где ревнивые мужья, – ответил я, – любовники…
Она тихонько засмеялась.
– А такие еще остались?
Трое уже дошли до нашей двери, передний кивнул в ее сторону, сам прошел чуть дальше и встал сбоку, а те двое с другой стороны. Все трое вытащили пистолеты с глушителями на стволах.
– Да вдруг представил, – сказал я и незаметно для нее сунул руку под подушку, – открывается дверь и врывается твой разъяренный муж…
Дверь распахнулась, в проеме возникли двое с уже поднятыми пистолетами, но в моей ладони ее крохотный «Глок-17» дважды дернулся, пули ударили одного в лоб, другого в глаз.
Я соскочил с постели, ринулся к двери. В проеме возник еще не разобравшийся в ситуации третий. Пуля вышибла ему передние зубы и пропала в раскрытом рту.
Он упал прямо в мои объятия, я забросил его в номер, торопливо затащил двух других и захлопнул дверь.
Моя спутница с коротким ножом застыла посреди комнаты. Я бросил ей пистолет, она поймала профессионально точно, сразу за рукоять, мгновение держала меня на прицеле, но тут же сунула в кобуру под рукой.
– Все-таки ревнивый муж, – сказал я. – Который из них? Кстати, приношу соболезнование вдове… С другой стороны, теперь-то оторвешься…
Она сказала зло:
– Не выпендривайся. Сам видишь, здесь что-то серьезное. Это точно не за тобой?
– Точно, – ответил я. – На восемьдесят четыре и три десятых процента.
– Это у тебя такая точность?
– Я же физик, – возразил я оскорбленно, – а не какой-то там математик! Скажи спасибо, что не гуманитарий, там вообще стеариновая свеча, как у коал, женщин и морских свинок.
Она быстро проверила внешние и внутренние карманы всех троих, а я быстро оделся, выдернул у одного из ладони пистолет и сказал тихо:
– Не выходи. Я сейчас вернусь. Не одевайся.
Четвертого я подстерег, когда он вышел из лифта. Я сделал вид, что ждал кабинку и сейчас войду, он повернулся ко мне спиной и пошел по коридору.
Догнал я его уже на середине коридора, он дернул головой, собираясь повернуться, но я упер палец ему между лопаток и сказал тихо:
– Одно неверное движение… или звук…
Он продолжал путь, но замедлил шаг, я просто чувствую, как его мозг тоже разогревается, стараясь просчитать как можно быстрее, что теперь делать, но мой работает в тысячи раз быстрее, так что у меня всегда самая выигрышная стратегия, а если она уступает той, что у противника, стараюсь в такое даже не влезать.
– Стоп, – велел я. – Теперь в эту дверь… Да-да, в эту. Никаких лишних движений. Я все равно успею выстрелить раньше. Пуля семь гран пробьет сердце насквозь и разорвет все внутренности.
Он толкнул дверь, я упер палец сильнее, пришлось переступить через порог. Синеглазка уже одета и с пистолетом в руке, ствол смотрит пленному в живот.
Я захлопнул ногой за собой дверь, вытащил его пистолет из-за пояса и сказал резко:
– Вон на тот стул!.. Без лишних движений.
Она ногой пихнула к нему стул, тот проехал по гладкому дубовому паркету и остановился у ног пленника.