Глава 8
Когда шли к выходу, я заметил, оценивающие взгляды поглядывают не только на женщину, но и на меня, шепнул ей тихонько:
– Ого, за нами присматривают… Сделайте вид…
– Поняла, – ответила она и с чарующей улыбкой потянулась ко мне. – Милый…
– Ну наконец-то, – сказал я громко. – Наконец-то здесь никого нет.
Я обнял ее, она прильнула всем телом. Наши губы сблизились, она шепнула:
– Откуда смотрят?
– Две камеры, – ответил я ей на ухо. – Одна над дверью, вторая в левом углу.
– Извращенцы, – промурлыкала она и обхватила мою шею обеими руками. – Ты хорош… Так чем торгуешь, говоришь? Лесом?
– Бери выше, – сказал я чуть громче, чтобы услышали и на записи, – бриллиантами!.. Ну, не совсем бриллиантами, но алмазы все равно ими станут, а у меня две разработанные шахты, а третью сейчас ввожу в строй. В эксплуатацию.
– Значит, – поинтересовалась она, – львиную долю забирают себе перекупщики?.. А потом те, кто алмазы превращает в бриллианты? Тебе остается не больше десяти процентов?
– С чего вдруг? – ответил я с негодованием. – Десять процентов скидка оптовику, а сколько накручивают при обработке, это не мое дело.
Она спросила с намеком:
– А не хотелось самому открыть фабрику по огранке?
– Это сложно, – ответил я. – И трудно конкурировать на этом рынке, где есть такие бренды, как «Де Бирс», «Рио Тинто», «Доминион Диамонд» или «Петра Диамондс»!
– Но у тебя преимущество, – сказала она настойчиво.
– Какое?
– Собственная добыча алмазов, – напомнила она. – За счет снижения себестоимости можно кого-то потеснить…
– Чтоб пристрелили? – спросил я опасливо. – Там места давно заняты и поделены. Нового просто не пустят. Пойдем договорим в номере.
Когда вошли в ее отель, она шепнула мне на ухо:
– Надеюсь, в номерах камер нет?
– Надеюсь, – ответил я, – что есть. Так что играть надо правдоподобно.
Она протянула руки.
– Иди сюда.
Я вошел.
Секс теперь обязательный атрибут общения мужчины и женщины, а если они из секретных служб, то более чем обязательный. Как бы мы ни таились, но постель и даже скоростная случка в движущемся лифте дают какие-то крохотные возможности.
Или не дают, но дают возможности возможностей, потому упускать глупо, тем более что секс пока еще не самая трудная работа или унылое занятие.
Она тоже не упускает, хотя повязаться со всеми подозрительными гостями вряд ли успела бы, слишком их многовато, да и занимается сейчас вот со мной умело, с азартом и удовольствием, молодец, умеет извлекать из обязанностей еще и нечто приятное.
Наконец, когда мы расцепились и рухнули рядом в постели, она жарко выдохнула:
– Ух… С ума сойти… Ты где работал, в эскорте?
– Почему вдруг?
– Да как-то чересчур хорош, – ответила она с усмешкой. – Я давно так себя не чувствовала с мужчиной… Все вы достаточно грубоватые скоты. В хорошем смысле.
– Нет, – ответил я, – не работал. Просто, когда все и так понятно, что придумывать?
Она прищурилась.
– Ого? И что же во мне понятного?
– Кроме темперамента, – ответил я, – гормонального выплеска на шесть и семь десятых единиц, а также следов перенесенной травмы в детстве с попыткой группового изнасилования… ничего особенного. Разве что печень на треть забита жировой тканью, стоило бы подлечить. От алкоголя, да?.. Советую уменьшить потребление аперитивов хотя бы до ведра в сутки.
Она слушала с изумлением и нарастающим гневом.
– Что за чушь!.. Никогда у меня такого не было! И печень в полном порядке!
– Тогда прошу прощения, – сказал я. – Значит, я с кем-то перепутал.
Она долго молчала, я тоже помалкивал, наконец произнесла в пространство:
– Но кое-что совпадает…
– Случайно, – заверил я. – Все мы такие одинаковые! И печень у многих увеличена. Если запустить, то дальше жировая ткань превратится в соединительную, а потом цирроз.
Она повернулась в мою сторону всем телом.
– А что насчет попытки группового изнасилования?
Я сказал великодушно:
– Очень красивая женщина обычно и в детстве красивый ребенок. В местах, где селятся выходцы из Африки, они в повышенной опасности. В смысле, вы, красотки.
– Совпадение, – сказала она, – ну да, совпадение. А что насчет гормонального выплеска?
– Вы принимаете кальцебонд, – ответил я. – Не важно, откуда я это узнал, но не стоит с ним перебарщивать. Сухожилия становятся крепче, это здорово, но из костей кальций начинает вымываться ускоренно. Вас не могли не предупредить.
Она кивнула.
– Конечно. Но красная линия еще далеко.
– Еще полгода приема, – сказал я, – и процесс станет необратимым. Не знаю, какие нормы приема в вашей стране… как и страну не знаю, но лучше после этой вашей миссии остановиться.
Она поинтересовалась:
– Какой… миссии?
– Откуда мне знать? – ответил я. – Я приехал на конференцию, и все мои выводы идут от знания основ биологии.
Она усмехнулась.
– Да, конечно. Вы только биолог. А я только корреспондент газеты «Дейли Дейп».
Я смолчал. То, что она корреспондент газеты «Дейли Дейп», знаю, в самом деле там работает уже второй год, но что-то в ней тревожит, хотя пока определить не могу.
Сейчас прозрачно намекнула на некую работу в разведке, но проверить пока не удается, в ЦРУ своя внутренняя сеть, связи с внешним миром нет, а если нужно что-то перенести из внешнего мира в свою локалку, то записывается на жесткий диск, тщательно проверяется всеми файерволами, сравнивая контрольные суммы, а при такой проверке никакая шпионская программа пролезть не сумеет, а потом уже…
Впрочем, секретные службы других стран тоже изолировали свои компьютеры по такому же принципу. Чтобы посмотреть, что там, нужно побывать в самом здании, как вот все тайны Пентагона у меня в голове, хотя не в черепной коробке, а в облаке, но это тоже моя голова, просто там внешние отделы мозга, где храню информацию.
Проснулся с ощущением, что чего-то недостает, не слишком важного, а так, чего-то, распахнул глаза и обнаружил рядом уже остывшую вмятину на подушке и скомканное одеяло.
Повернул голову в другую сторону, понятно, моя таинственная журналистка смылась то ли ночью, то ли рано утром. Странно, что не заметил, но вроде бы в вино ничего не подсыпала, теперь уловил бы еще по изменившемуся запаху от вина.
Улучшение здоровья обострило и все чувства, такое организму сделать намного проще, чем усилить работу такой новой штуки для человека, как головной мозг, так что ловлю запахи лучше волка и слышу дальние разговоры, но вот не чувствую, чтобы мои ленивые полушария начали работать лучше.
Наверное, организм реагирует именно на угрозу, а так как ее не было, то и не стал будить меня, такого умного и нужного вселенной.
На всякий случай посмотрел, что там в записях, ну да, вот она тихохонько поднимается, даже дыхание задержала, на меня смотрит опасливо, но переоценила, я лежу, как бревно, но хоть не храплю, это тоже инстинкт в действии, чтобы не услышали саблезубые тигры, храпунов сжирали в первую очередь, но все же недосожрали, саблезубых перебили раньше, а так бы мир остался без храпельщиков.
Приведя себя в порядок, завтракать отправился в ресторан. Вообще-то предпочел бы заказать в номер, я человек глубоко непубличный, но мне надо высматривать всех, кто как-то причастен к краденым ядерным зарядам, хоть самих крадунов, хоть перекупщиков, хоть товарополучателей…
Вечером опять во дворце, изображая привередливого гостя, заглянул в один зал ресторана, в другой, посмотрел, как там в баре, а если кто и заметит мое несколько нестандартное поведение, то решит, что я один из охраны кого-то из важных особ, обеспечиваю безопасность хозяина.
Отрабатывая манеры, ловко снял два фужера с подноса проходящего мимо официанта, один оставил себе, второй с таким уверенным видом вручил идущей навстречу женщине, что она, опешив, приняла, но шаг не замедлила и теперь наверняка старается понять, кто это был и что с этим бокалом делать.
Молодец, у меня это получилось неплохо. Нужно будет вообще принять на вооружение. Я человек абсолютно не светский, ученые все анахореты, а те, что сидят в президиумах, – это не ученые, а чиновники. В самом лучшем случае бывшие ученые, так что надо вести себя как принято.
Гости выглядят так, словно все то ли бывшие президенты и канцлеры, то ли вот-вот ими станут. К счастью, хватает одного взгляда, чтобы поместить портрет в программу сличения образов, а дальше, определив кто есть ху, быстро просматриваю файлы, начиная с самого детства, на это уходят доли секунды, тут же перехожу к следующему и следующему.
Темных личностей немало, но что-то выделить определенное пока не удается. На всякий случай рассматривал и женщин, на роль опасных злодеек некоторые подходят вполне, но не те масштабы, в реальности криминальный мир все-таки мужской мир, тем более если такого размаха, чтобы продавать и покупать атомные заряды.
Медленно прошли мимо, тоже оценивающе разглядывая гостей, две молодые красивые женщины, обе словно вышли из компьютерной игры про эльфов: одна из лесных, вторая из озерных или водопадных, такие тоже есть, видел в одной стратежке.
Обе посмотрели и на меня, одна крупными зелеными глазами, а вторая настолько синими, что почти фиолетовые, дивно смотрятся на бледном нежном лице с туго натянутой кожей даже без намека на будущие морщинки.
И все равно трудно отделаться от впечатления, что смотрю на тщательно оттрендеренные щеки персонажа красивой компьютерной игры. Тем более что все остальное тоже безукоризненно.
Даже слишком, подумал я невольно. На мой взгляд, сиськи должны быть крупнее, эльф или не эльф, а жопа шире и массивнее, а то эта культивируемая спортивность уже в печенках.
– Свинство какое, – сказал я с чувством. – Эмир закупил для праздника всех лучших фотомоделей Швеции?
Они заученно улыбнулись, одна спросила:
– Почему из Швеции?
– Потому что самые прекрасные оттуда, – заверил я. – Лучшие из Швеции, уже понятно, самые красивые в мире!
Снова польщенно улыбнулись, а та, что с синими глазами, поинтересовалась:
– А вы хоть и похожи на миллиардера… но не миллиардер, как мне кажется?
– Это точно, – ответил я. – Я крупный, но бедный ученый. Сюда меня командировали на встречу с одним бизнесменом, что готов вложить несколько миллионов долларов в мою работу.
Зеленоглазая моментально перестала улыбаться, а та, что с синими, проговорила оценивающе:
– Вы не похожи на ученого.
Я улыбнулся.
– Теперь ученые выглядят иначе, чем в старину. Молодые, поджарые, амбициозные… К тому же я не гуманитарий, а физик-ядерщик. Моя специализация – увеличение мощности взрыва портативных бомб, а это очень узкая профессия!
Она сказала очень серьезным голосом:
– Лучше бы такой профессии вообще не было.
Ее подруга что-то уловила, сказала капризно:
– Дорогая, я в баре.
– Хорошо, – ответила ее фиолетовоглазая подруга, – я скоро присоединюсь. Странно, что вы на таком мероприятии. Здесь все веселятся, а вы такой серьезный.
Я удержался от желания проводить ее подругу взглядом, у нее такой вздернутый зад, что только из-за него достойна входить в высшую десятку элитных моделей мира.
– Вы тоже серьезны, – ответил я, не отрывая от нее взгляда моих брехливо-честных глаз.
– Я на работе, – пояснила она. – Где еще можно заработать сто тысяч долларов только за то, чтобы прохаживаться в этом дворце и мило улыбаться гостям?
Я сказал с уважением:
– Да, это здорово. Жаль, что физикам-ядерщикам такие деньги и не снились.
– Но вы рассчитываете на более выгодный контракт, – сказала она. – Не так ли?
Я ответил с надеждой в голосе:
– Рассчитываю и надеюсь. Когда предложение неожиданное и выгодное… Я вообще на многое надеюсь. Дум спиро сперо.
Она взглянула внимательно, стараясь понять, правильно ли поняла, но женская интуиция просто-напросто объясняется более чем прозрачными желаниями мужчин, сдержанно улыбнулась.
– Здесь рай. Уверена, вы все здесь найдете. Как выгодный контракт, так и любые развлечения…
– Хотелось бы, – ответил я. – Но теперь, когда увидел вас, мне все развлечения кажутся невыносимо пресными.
Она мило улыбнулась.
– Тогда можете угостить меня коктейлем.
– Идем вслед за подругой? – спросил я.
Она покачала головой.
– Она меня не совсем… поймет. Лучше на другую сторону ресторана. И в другой зал.