Глава 6
Они переглянулись, заулыбались, как же это я откажусь от такого щастья. Может быть, пора скромненько так это напомнить, что я вообще-то не из подворотни. Доктору наук с таким научным багажом есть куда пойти работать, тем более что вообще-то не увольнялся из нашего Центра Биоинформационных технологий.
Хотя не стоит им тыкать палкой в глаза, как делают Штаты в отношении России. У меня и так своя политика трансчеловека, который смотрит на окружающих людей, как смотрел кроманьонец на питекантропов.
Хотя, конечно, с поправкой на эволюционную мудрость. В смысле, не хотят переходить в непонятную кроманьонность, ну и не надо, зачем силой тянуть тех, кто и так останется питекантропом. У нас и так хватает питекантропов с высшим образованием, а то и даже со степенями.
Тоже не отсеяли вовремя, теперь мы, потомки, расплачиваемся. Но уже вооружены опытом, так что учтем, примем меры. Незаметные, но такие, что сработают.
Кремнев пробасил гулко:
– Вижу, что не хочется, Владимир Алексеевич, но ситуация такая, что до того, как посылать группу спецназа, сперва нужно понять, куда ее направить. Как вы верно уточнили, Арабские Эмираты побольше Шепетовки…
Бондаренко, что долгое время помалкивал, сказал с подчеркнутым оптимизмом:
– Владимир Алексеевич! Вполне возможно, что это ваша последняя поездка в таком непрезентабельном облике. Дальше либо станете руководить, не покидая Центра, либо начнете появляться за рубежом уже как важное лицо, защищенное статусом… Я хочу сказать, ехать нужно в Дубай, куда начинает съезжаться весь цвет мировой элиты! Эмир Мохаммед аль-Мактум устраивает грандиозный прием по случаю закладки фундамента величайшего здания в мире.
Мещерский уточнил:
– Не только самого высокого, но и самого, как утверждают специалисты, красивого. У эмира миллиарды долларов девать некуда, вот и нанял лучших архитекторов Европы и Штатов, как и лучшие строительные фирмы. Готовится нечто грандиозное!
Кремнев сказал со вздохом:
– Будут самые красивые женщины мира… Все победительницы конкурсов, все самые элитные актрисы… Эх, был бы я так молод, как вы, Владимир Алексеевич!
– Все женщины одинаковы, – огрызнулся я, но уже видел, что постепенно загоняют в угол. – И как я туда поеду?
Мещерский сказал обрадованно:
– Приглашение на вечер вам сделают! Отдохните, развлекитесь. Как верно сказал Антон Васильевич, будут самые красивые женщины со всего мира, у шейхов насчет них пунктик, фонтаны из хорошего вина и бассейны, наполненные шампанским…
– А вы уверены, – спросил я, – что заказчик ядерных зарядов будет именно там?
– Почти уверены, – ответил он.
– Интуиция?
– Опыт, – ответил он серьезно. – Иногда такие грандиозные мероприятия вообще устраивают для прикрытия чего-то незаконного. В данном случае действительно начато строительство самого высокого здания в мире. Достойный повод собрать гостей со всего света и представить его с помпой, чтобы на первых полосах во всех средствах мировой прессы.
Бондаренко добавил:
– Посторонним на такие мероприятия проникать трудно. В том числе и полиции. Ну кто посмеет явиться к самому эмиру, верховному правителю эмирата? Потому те, кто в розыске, там могут достаточно спокойно встретиться, обговорить дела, заключить сделки, проследить, как исполняются их распоряжения по переводу денег со счета на счет, пожать друг другу руки и расстаться до следующей сделки.
– Которая состоится примерно на таком же банкете, – сказал Мещерский, – рауте или даже вернисаже. Значит, номер заказываем в лучшем из отелей… а там все не ниже пятизвездных, пригласительный билет вам вручат в аэропорту… что еще? Как мы все завидуем вам, доктор!
Еще в самолете я просмотрел все материалы насчет здания, что, судя по макету, обещает быть не только самым высоким, но и самым красивым. Семнадцать миллиардов долларов в один домик – это круто, лишнее доказательство, что Дубай купается в деньгах, самое богатое государство в мире…
Думаю, террористы как ИГИЛа, так и других организаций, давно точат зубы на его богатства, но якобы неведомые спонсоры велят не трогать пока что эмираты, там сидят свои сукины дети.
Сам Дубай, куда лечу, насчитывает два с половиной миллиона человек, не совсем село, где каждый на виду, но, как пообещал Мещерский, я сразу по прибытии должен явиться в Центральный дворец эмира, где и состоится торжество…
Как Мещерский и обещал, на выходе из аэропорта подошел араб, закутанный с головы до ног в белые одеяния, ну прямо новый пророк, протянул мне пластиковую карточку, похожую на кредитку.
– Сэр, – сказал он весело на английском, – купите карту Дубая!
Я дал ему дирхам, это на случай, если кто смотрит издали, а пригласительный билет сунул в нагрудный карман.
Таксист издали распахнул дверцу для гостя с проклятого Запада. Там, конечно, сволочи, но зарабатывать можно и на сволочах, быстро и без заторов на дороге доставил к великолепному зданию отеля.
На площади в сотне метров от отеля на специальной платформе высится миниатюрная модель будущего здания, высотой метра в три-четыре, даже в таком виде впечатляет, я засмотрелся, да здравствует хай-тек, и пусть даже не в России, это мало что меняет, сейчас весь мир становится Россией, границы исчезают быстрее, чем рассчитывали сами политики.
Я продолжал рассматривать макет, рядом остановился богато одетый араб, сказал на ломаном английском:
– Сегодняшний день эмир объявил выходным!.. Это будет самое высокое и прекрасное здание в Дубае. Здесь постоянно бьют свои же рекорды…
– А когда-то рекорды во всем ставила Америка, – ответил я с подчеркнутым злорадством. – В том числе и по небоскребам.
Он внимательно посмотрел на меня.
– Вы не американец, верно?
– Я русский, – ответил я скромно.
Он буквально расцвел в улыбке, глаза засияли, как звезды, как только не кинулся обниматься, лицо стало именно таким обнимательным.
– Скверная у гринго нация, – сказал он с чувством, – верно?.. Сплошной разврат и бесчестие!.. Гомосексуализм у них на всех уровнях, какой позор!
Я ответил скромно.
– В России его нет.
Он вскинул брови в приятном изумлении.
– Но как вам удается?.. Они же вылезают всюду!
– Не знаю, – ответил я мирно. – Появляются и тут ж исчезают. Без следа.
Он пару мгновений смотрел мне в глаза, наконец лицо засияло такой радостью, словно встретил давно потерянного брата.
– Ох, вам приходится казнить их скрытно? – сказал он с горячим сочувствием. – Проклятые американцы душат санкциями, потому что сами все гомосексуалисты!…. У нас нет, у нас прилюдно и на площади!
– У вас подлинная демократия, – сказал я с чувством, чтобы он отчетливо расслышал нотки зависти. – У вас воля народа – это все!.. А на Западе правят, увы, захватившие власть чужеземцы…
И на этой грустной ноте, поклонившись, направился к распахнутым дверям отеля.
Мещерский не подвел, портье взглянул в книгу записи гостей и отрапортовал бодро:
– Ваш номер семьдесят седьмой!.. Вот ключ. Ваш багаж, сэр?
– Я безбагажный, – ответил я добродушно, – но на чай носильщику все равно дам.
Номер ошеломляет размерами и роскошью, но Мещерского в расточительстве не упрекнешь, во-первых, здесь все роскошные, во-вторых, эмир доплачивает хозяину отеля, чтобы держал цены низкими и тем самым восторженные туристы разносили по всему свету слухи о необыкновенностях Арабских Эмиратов.
Я посмотрелся в зеркало, костюм сидит хорошо, запонки поблескивают со сдержанным достоинством, рубашка безукоризненно белая, дурацкая бабочка на месте, я и галстуки надеваю достаточно редко, а уж бабочку так и вовсе.
Из зеркала на меня недовольно смотрит крепкий молодой мужчина, высокий и элегантный, широкие плечи и прямая спина, нужно только убрать это выражение с хари, сильные люди всегда невозмутимы.
Он там в зеркальной раме повернулся боком, оглядел меня критически, повернулся другим, тоже мне доктор наук, смотрит так, словно готовится на конкурс стриптизеров.
– Хорош питекантроп, – буркнул я. – Иди, дикарь, и забудь на время, что лет через двадцать начнешь менять это рыхлое вообще-то тело, несмотря на все мускулы, на металлическое. Вот там да, мускулы! Хотя и они уже не понадобятся.
И, чтобы не углубляться в мысли о пугающе сладостной сингулярности, я вышел, запер дверь на изящный, но все же старинный ключ, и отправился к лифту.
Дворец эмира подсвечен снизу прожекторами, что придает его королевской величественности добавочную торжественность и помпезность.
К зданию съезжаются роскошные кареты, запряженные великолепнейшими арабскими скакунами. Как мне кажется, это нехарактерно даже для эпохи Гаруна, тогда даже сам халиф носился верхом на горячем жеребце, но, понятно, теперь даже не всякий араб усидит на конской спине, а что уж говорить о гостях из Западной Европы…
Я отпустил таксиста, с этим разговариваю на арабском, старательно копируя диалект жителя Ирана. К входу, где у меня спросят пригласительный билет, направился с виду уверенный, как сам халиф, но где-то внутри нечто трусливо подрагивает, а вдруг пригласительный билет ненастоящий, а вдруг подделан недостаточно корректно, а что, если меня сразу под белы руки и в кутузку…
Телекамеры выставлены далеко за пределы дворца, здесь они двух видов, старого типа выставлены напоказ, как предупреждение, что все видят и все записывают, но втрое больше тех, что из-за миниатюризации почти незаметны, а если учесть, что еще и замаскированы, то даже эксперту непросто их заметить.
Мне правда все равно что явные, что скрытые, вижу, как и где проложены провода, но даже и беспроводные точки доступа смотрятся как горящие в полутьме лампочки.
Охранники на входе вперили в меня требовательно-бесстрастные взгляды. Я кончиками пальцев вытащил из нагрудного кармана карточку, но ее в руки брать не стали, старший сказал почтительно:
– Прошу вас, проходите, дорогой гость эмира!
Я прошел важно и с чувством достоинства, стараясь понять, то ли они всех гостей так встречают, то ли приглашение не просто подлинное, но и с каким-то отличием, дескать, я не просто гость, а из числа немногих избранных…
Дворец, понятно, из ряда зданий, сам эмир живет наверняка в самом дальнем, а этот чисто для приемов и торжеств. Самому эмиру вряд ли нужны для жилья эти залы, где можно поместить пару пассажирских самолетов.
Тремя рядами с купола спускаются старинного типа многорожковые люстры с висящими хрустальными висюльками, в которых свет отражается и преломляется особенно ярко и радостно. Хорошо хоть лампочки, а не свечи.
Вообще странное сочетание древнейшей старины и хай-тека, даже прогуливающиеся люди в смокингах и вечерних платьях.
Слуги в национальных белых одеждах и с широкими красными поясами разносят на широких подносах из чистейшего серебра напитки и восточные сладости.
Я всмотрелся внимательнее, вон у того респектабельного мужика пистолет в кобуре под мышкой, а еще один на ноге у голени.
А та надменная красотка, что прошла мимо, лишь скользнув по мне подчеркнуто безразличным взглядом, тоже с упрятанным пистолетом за пояском, что служит также и трусиками.
Женщины все роскошные, с великолепными обольстительными улыбками, их присутствие везде создает атмосферу праздника и радостного ожидания.
Больше половины блондинок, явно натуральные, вижу по цвету кожи и пигментации, шейх Мохаммед аль-Мактум наверняка для этого торжества сманил немыслимыми гонорарами самых элитных фотомоделей и манекенщиц, не говоря уже о красотках из салонов эскорт-услуг.
Бармен в наглухо застегнутом белом костюме быстро и ловко составляет напитки.
Ого, а вот в том углу собралась целая стайка молодцеватых мужчин и красивых женщин, у которых я насчитал три пистолета и два ножа.
Гости неспешно прогуливаются по роскошнейшим залам, некоторые уже устроились на королевских элитных диванах с безукоризненно белой кожей, разговоры ведутся по-восточному медленно, неторопливо, степенно, европейская торопливость здесь выглядела бы неуважением к собеседнику, а бесцеремонность американцев так и вовсе хамством.
Со стороны внешнего входа появилась одна из тех женщин, кто моментально приковывает внимание не только мужчин: рослая и с идеальной фигурой, в красном платье с голыми плечами и низким декольте, платье держится только за счет узких полосок красной материи на плечах, и кажется, что белья под ним нет вовсе, что вообще-то верно, вряд ли кто назовет бельем пистолет «Астра-60» с магазином на шесть патронов, крохотный и смертоносный, размещенный слева под грудью.
Мозг, получив разрешение, моментально прошерстил весь Интернет, а также те серверы, что закрыты файерволами собственного изготовления и хитроумными паролями, вывалил кучу ее фотографий, но все плохого качества, сняты камерами аэропортов Цюриха, Нью-Йорка, Берлина, Эль-Риада, Тегерана и даже некоторых мест в Южной Америке.
Посмотрел сквозь ее одежду, хотя это не совсем так, сквозь плотную одежду ничего не увижу, это понятно, но мода на сплошной пластик ушла полвека назад, пришло понимание, что тело должно дышать, а раз так, то существует множество мелких отверстий, которые видим и не замечаем, но мой мозг моментально создает картину только из видимых участков, а потом заполняет соседние затемненные клетки материалом из соседних, так что могу видеть женщину так, как она показывается другим, но могу видеть и так, словно одежды не существует.
Вот бы такую возможность в мои шестнадцать лет, я бы в школе проводил время дольше, и на улице пропадал бы целыми днями… и в науку вряд ли пошел бы с таким азартом.
Глядя на элитную красавицу, чуть было не отвернулся, джентльмен хренов, но вспомнил, что это когда-то, а теперь долой стыд, такого и понятия нет, как устаревшая ревность, разврат или дуэль из-за… чего-чего?.. ага, чести…
Потому смотрел без всякого стыда, даже малость упиваясь преимуществом, что остальные не могут, а я вот, да, могу. Хотя, если честно, что там смотреть? У всех одинаково, плюс-минус…
Ага, посмотрел не зря, что это у нее вон там прилеплено? Даже если раздеть догола и осмотреть, ничего не заметишь, идеальное тело, но вон там между красиво и беззащитно выступающими позвонками, как у голодного котенка, что-то прилеплено… нет, это родинка, а вот в районе крестцового отдела между четвертым и пятым…
Да, крохотное, как зернышко пшеницы, а сверху закрыто кожей, то ли искусственной, то ли собственной, теперь аналоги уже не уступают. Такое ни один металлоискатель не обнаружит, так как там металла и в помине нет, но какой же я умница, заметил… хотя, конечно, если бы не стал рассматривать ее жопу так внимательно, то и я бы не усмотрел…
Вообще-то, подойдя ближе, могу для прикола стереть у нее там все записи, а взамен записать что-то веселое, ну там порнуху или мультики, но нет, так себя выдам. Пусть даже не себя, но укажу, что кто-то может, а тем самым лишу себя источника информации.