Глава 4
Похоже, ей понравился мой ответ, все недалекие люди склонны толковать двусмысленности в свою пользу, величаво окинула меня покровительственным взглядом, словно она Робинзон, а я Пятница.
– Конечно, придете. Но поторопитесь, иначе все места будут заняты.
Мы смотрели, как этот танкер величаво развернулся и снова сел в центре первого ряда.
Дуайт вернулся к столу, похлопал ладонью по столешнице.
– Прошу тишины! Доктор Лавроноф высказал опасения насчет нашего Йеллоустонского парка, где, как все помним, наш национальный парк. По мнению доктора, необходимо усилить его охрану…
Все смолчали, а Барбара Баллантэйн сказала мощным, как пароходная труба, голосом:
– Странное предупреждение. Как усилить? Поставить вокруг вулкана ваши эс-пятьсот? Насколько я знаю, самые совершенные противоракетные комплексы делает Россия?
Я сдвинул плечами.
– А что остается делать, если угрожаете забросать нас ракетами?.. Но вы не так меня поняли. Это старый проект: шарахнуть по Йеллоустонскому вулкану мегатонной бомбой, чтобы он пробудился и уничтожил Штаты. У нас эти ракеты уже перенацелены…
– Куда? – спросил Дуайт живо.
– Не помню, – ответил я с лицемерной улыбкой. – Я хочу сказать, охранять вулкан крайне необходимо от некоторых туристов. Скромных и незаметных.
Он спросил с недоверием:
– Туристы привезут мегатонную ядерную бомбу?
– Это было бы заметно, – согласился я. – Пока что объемы не позволяют провести в багажнике легкового автомобиля, а большегрузному транспорту въезд запрещен? Или нет?.. Но прогресс не стоит на месте. Вы же лучше меня знаете про испытание вашей новой бомбы, способной уничтожать самые глубокие и укрепленные бункеры…
Я сделал паузу, генерал Харгрейв, как самый быстро соображающий, сказал бойко:
– Эта та красавица, что, сброшенная с самолета, не взрывается, а начинает быстро-быстро вгрызаться в скальный или какой угодно другой грунт?
Я кивнул.
– В точку, генерал. Я вижу, вы еще и широко образованный человек.
Он дернулся, словно я его оскорбил, посмотрел опасливо на коллег, но те внимания не обратили, мало ли что мелет русский, от них хорошего слова никогда не дождаться.
– Прогрызается на любую глубину, – договорил он, – пока не провалится в бункер, а там уже взрывается? Господи, вот вы о чем!
Остальные молчали, старательно продумывая этот вариант. Сигурдсон хмурился, а Дуайт скривился, как от зубной боли, зато Барбара Баллантэйн сидит с каменным лицом, то ли ничего не поняла, то ли обожралась так, что в голове ни одной мысли.
Я покачал головой.
– На самом деле все еще опаснее.
Дуайт спросил с тревогой:
– Доктор, вы так пугаете? Что еще опаснее?
– Такую бомбу, – пояснил я, – вовсе не обязательно сбрасывать с самолета. Теперь понимаете? Легко и просто привезти на любом внедорожнике. Они у всех американцев, кто живет за городом, если вы все еще не знаете. Говорю вам еще раз, мы не хотим причинять вам ущерб! Если нужно, можем выставить свою российскую полицию вокруг парка.
Харгрейв скривился, показывая, что шутку оценил, а Сигурдсон сказал сварливо:
– Ваша коррупционная полиция за взятку пропустит что угодно!..
– Охраняйте сами, – ответил я мирно, – хоть американцы и тупые, но инстинкт самосохранения у вас развит сильнее, чем у любой другой нации.
Один из генералов из первого ряда поинтересовался, понизив голос:
– А что… есть серьезные предпосылки?
– По нашим данным, – сказал я, – у вас заканчивают разрабатывать роботов, способных работать при высоких температурах.
Он кивнул.
– Верно. По заказу армии.
– Через два месяца, – сказал я, – вы получите первые опытные образцы. Еще через полгода они поступят в широкую продажу. Многие горнодобывающие компании заинтересованы в таких установках.
Генерал посмотрел на меня исподлобья.
– Насколько я понимаю, – прогудел он, – это секретная информация. Даже я не знал, что работы будут закончены через два месяца…
– Через два месяца начнете испытания, – уточнил я. – А работы будут продолжаться. В конце концов у таких энтузиастов план вообще добраться до земного ядра. Теперь понимаете, чем грозит производство таких роботов?
Он покачал головой.
– Для Норвегии или нашего вулкана?
Я пояснил:
– Такой робот достаточно компактен, чтобы его провезли во внедорожнике на территорию парка. Или несколько штук. Им даже не придется зарываться слишком глубоко, понимаете?
Фрэнк Вачмоуг сказал быстро из заднего ряда:
– Такой робот достигнет магмы через неделю.
Генерал спросил быстро:
– Но… дыру просверлит незначительную?
– До значительной, – пояснил Фрэнк, – ее расширит вырвавшаяся из недр магма! Раскаленной лавой зальет всего два-три штата, но остальные удушит пеплом и ядовитыми газами.
Генерал, сам с настолько серым лицом, словно его уже осыпало пеплом вулкана, посмотрел на меня с ужасом и сказал хриплым голосом:
– Всегда знал, самые страшные люди на свете – ученые. Почему тогда вместе с Бруно не сожгли и Коперника с Галилеем? Промашку дали в Ватикане…
– Там всегда промахиваются, – проворчал Сигурдсон.
Дуайт сказал быстро:
– Господа, на мой взгляд, предупреждение очень своевременное. Я имею в виду, что два месяца – слишком малый срок, чтобы провести закон или поправку через сенатские подкомиссии и подкомитеты. Можем и не успеть.
Сигурдсон повернул голову в сторону генерала Барбары.
– Если только генерал Баллантэйн не поможет ускорить, – сказал он. – Понадобится полгода, если по моим прикидкам, а за это время как раз начнут этих роботов продавать компаниям.
– А машины туристов можно поручить проверять Национальной гвардии, – предложил Харгрейв. – У меня в их руководстве есть связи. Да и мой тренировочный центр рядом.
Генеральша холодно промолчала, я пару раз ловил на себе ее тяжелый взгляд, полный подозрения и вражды.
Сигурдсон по просьбе Дуайта пересел к нам за стол, втроем руководить разговором и обсуждением оказалось намного легче, генерал пользуется авторитетом, к нему прислушиваются, его реплики анализируют, перетирают между собой.
Мое горло пересохло, я начал подумывать, что стоило бы заказать в зал кофе, как Дуайт взглянул на часы и сказал с радостным подъемом:
– Ого, десять минут до обеда!.. Господа, предлагаю сделать перерыв, нам всем стоит подкрепить силы, работа у нас хуже, чем у шахтеров. А после обеда вернемся к обсуждению.
Сигурдсон поднялся со словами:
– Да, пойдемте. Пока не набежала всякая бестолочь из клерков и не заняла все столы.
Мы сели на те же места, а вскоре я увидел, что такое время обеда по-пентагонски, когда сплошным потоком в зал начали вливаться сотни и сотни этой бестолочи из клерков, как определил Сигурдсон.
Все шумно и весело рассаживаются за столами, кое-где даже сдвинули, чтобы сидеть компаниями, а я думал, что такую бесцеремонность позволяют только в России, хотя и тут бывших россиян полно, так что наше разгильдяйство нас закалило за тысячу лет, а вот Америку может погубить.
Официантов прибавилось, Дуайт велел подбежавшей девушке:
– Как обычно.
Она кивнула, взглянула с вопросом в глазах на меня.
– Ему что-нибудь особенное, – велел Дуайт. – Это будущий президент России, мы его тут ублажаем всячески, так что, милая, не ударь лицом в грязь.
Я важно надул щеки, она тепло улыбнулась.
– То есть и ему то же самое, что и вам?
Он царственно кивнул.
– Да. Пусть увидит, что Америка еще не голодает из-за наложенных на нее Россией санкций.
Она перевела взгляд на Сигурдсона, тот буркнул:
– Бараний бок с кашей.
Она записала и упорхнула, а я с интересом посмотрел на генерала. Судя по фамилии, предки жили в Скандинавии, а вот гастрономические предпочтения напомнили кого-то из хорошо известных русских помещиков.
Дуайт поинтересовался шепотом:
– Ну и как у вас впечатление о генерале Баллантэйн?
– Еще пять минут общения с нею, – ответил я откровенно, – и я сам готов нажать кнопку подрыва ядерных закладок. До чего вы довели страну, которой я восторгался с детства!
Он развел руками, но смолчал, зато мощно прогудел Сигурдсон:
– Вы с нею не общались еще как следует, а вот мы, военные… в общем, иногда самому так хочется сделать. К счастью, у нас нет такой власти.
– Вы в себе не уверены?
– В себе уверен, – ответил он густым голосом, – но чем больше есть противовесов и возможности остановить разгневанного человека, тем безопаснее для страны.
Я вздохнул.
– Да. Все верно, генерал. Если бы Америка была единственной страной на свете, тогда все верно.
Он бросил на меня косой взгляд.
– Если бы… а то у некоторых палец уже на кнопке, что рванет заряды на восточном и западном побережье.
– Насколько мне известно, – обронил я, – для каждого побережья отдельные кнопки. Более того, предусмотрена возможность взрыва отдельных зарядов.
В Дуайте моментально проснулся разведчик, хотя он, думаю, никогда не засыпает, спросил жадно:
– Зачем?
– Для демонстрации, – сообщил я. – Взрыв одной мины вызовет цунами небольшой мощности. Но так как пойдет не с середины океана, когда можно успеть приготовиться, что-то эвакуировать, а непосредственно перед, к примеру, военно-морской базой, то принять меры просто не успеют. Цунами выбросит на берег подводные лодки и даже авианосцы, что наверняка разломятся на суше от собственной тяжести.
Он охнул.
– Даже и не думайте! Генерал, вы слышали? Погибнет целый город, что живет обслуживанием этой базы!.. Все ремонтники, слесари, пекари, сантехники, парикмахеры, медики… А дети? Вы представляете, сколько там школ и детских садиков?
– Полагаю, – ответил я медленно, – гуманные соображения не остановили бы ни наших генералов, ни ваших. Дело в другом…
Они оба в ожидании всматривались в мое лицо, Дуайт спросил:
– Доктор?
– В демонстрацию не поверят, – сказал я.
Он отшатнулся.
– Как? Увидев волну, что смела город, разрушила порт и выбросила на берег корабли?
– Это увидят, – согласился я, – но скажут, у русских была заложена одна-единственная бомба.
Он мгновение смотрел очень пристально, но первым заговорил Сигурдсон:
– Доктор Лавроноф хочет сказать, что тупоголовые американские вояки решат, что теперь-то можно нанести по русским ответный удар?.. Да, вы правы. К сожалению, это как раз может вызвать настоящий обмен ядерными ударами. И человечество окажется в каменном веке.
– Второй раз ему не повезет, – сообщил я. – Все доступные первобытным племенам минералы и руды давно истощены, а из глубоких шахт извлекать не смогут. Человечество так и останется в каменном. Пока не погибнет от очередной вспышки Солнца или удара гигантского астероида.
Он грустно улыбнулся.
– А если в подтверждение взорвать еще одну, дескать, то была не одна, те же самые аналитики скажут, что у русских было всего две бомбы и теперь можно ударить в ответ…
– Да, – согласился я, – у нас такое же. Люди везде одинаковы. Почему воюют?
– Потому что одинаковы, – ответил он.
Официантка пришла явно со стажером, тот держит свой поднос не так умело, с заметным напряжением, страшась наклонить хоть на миллиметр, и тогда вся гора блюд соскользнет на пол.
Мы помогли переставить к себе на стол, в Америке демократия, сегодня ты генерал, завтра – официант, как и наоборот, страна великих возможностей, как говорится в их рекламных проспектах.
Сигурдсон сразу же умело, хотя и без фокусов принялся за пожирание бараньего бока, Дуайт со вздохом резал изысканно приготовленное мясо и обмакивал его во что-то красновато-зеленое с резким, но приятным запахом, подумал, сказал вдруг:
– Знаете что, доктор… а бросайте-ка Россию, давайте работать у нас! Вы нам просто необходимы.
Я легко улыбнулся, показывая, что ценю шутку.
– Разве живем не в демократическом мире?.. А в демократическом и за полицией присматривают. Мы и есть те, кто не даст слишком уж обнаглеть мировому жандарму.
Он приподнял бровь.
– Но вы за то, чтобы дать ему больше полномочий?
– Мера вынужденная, – признался я. – Мир стал иным, и жить в нем придется по-новому. Вам предстоит объяснять своим демократам, что жесткий контроль над обществом тоже демократично, удобно и красиво. И вообще это вершина демократии, когда все под контролем. Как личная жизнь, так и каждый уголок на планете, что стала такой крохотной. У вас же такая пресса, что любую хрень сделает чистой правдой и заставит на нее молиться! Как американцев, так и нашу пятую колонну.
Дуайт сказал осторожно:
– Как представитель силовых структур, вы понимаете, я молюсь, чтобы ваши слова услышал Господь.
Сигурдсон прожевал кусок, сказал сиплым голосом:
– Армия тоже «за». Но наши демократические принципы, гарантированные конституцией…
Я прервал с некоторой досадой в голосе:
– Генерал, вспомните, когда эта конституция принималась!.. Тогда даже радио не было. Для нового мира нужна новая конституция. Или очень серьезные поправки, добавления, улучшения, апгрейды…
– Не кощунствуйте, – ответил он с достоинством. – Для нас конституция – это святое. Потому, принимая присягу, президент кладет одну руку на Библию, другую на Конституцию!
– А то, что посредине, – продолжил я, – кладет на избирателей. Это знакомо. Но я думал, американцы прагматики.
– Еще какие!
– Тогда вам карты в руки, – сказал я. – И вожжи. И пистолет. Мы делегируем вам эти полномочия.