Проснувшись, я сразу понял, что еще слишком рано. Похоже, мой день перепутался с ночью. Телевизор был включен и оставался единственным источником света в комнате, но звук убрали. Часы на телевизоре показывали третий час ночи. Я услышал негромкий быстрый разговор и понял, что он-то меня и разбудил. Я лежал на диване неподвижно, ожидая, когда глаза и уши приспособятся к свету и звукам.

Наконец я сообразил, что они говорят, не задумываясь о том, что могут меня разбудить, и резко сел.

Арчи снова сидел, склонившись над письменным столом; Джессамин стояла рядом, положив руку ему на плечо. Он опять рисовал.

Я поднялся и подошел к ним. Они не обернулись, слишком увлеченные рисунком.

Обойдя стол сбоку, я тоже заглянул в него.

– Он увидел что-то еще, – тихо сказал я Джессамин.

– По какой-то причине следопыт вернулась в комнату с видеомагнитофоном, когда в ней было светло.

Я смотрел, как Арчи рисует квадратную комнату с темными балками под низким потолком. Стены были обшиты деревом – старым, потемневшим, пол устилал темный ковер с рисунком. В южной стене помещалось большое окно, в западной – открытый проем, ведущий в гостиную. С одной стороны от проема стену образовывала кладка большого камина из светлого камня, обогревающего обе комнаты сразу. Было видно, что телевизор и видеомагнитофон, пристроенные на слишком маленькой для них деревянной стойке, находятся в юго-западной части комнаты. Дряхлый секционный диван располагался углом перед телевизором, перед диваном стоял круглый журнальный столик.

– Сюда еще телефон, – шепнул я, указывая пальцем.

Оба уставились на меня.

– Это наш дом.

Арчи сорвался с места, набирая номер на телефоне. Не отрываясь, я смотрел на точный набросок комнаты в моем собственном доме. Вопреки своему обыкновению, Джессамин не отстранилась, а придвинулась ближе, легко коснулась ладонью моего плеча, и физический контакт словно усилил ее успокаивающее влияние. Паника притупилась, стала смутной.

Губы Арчи дрожали от произносимых скороговоркой слов, их приглушенный гул было невозможно разобрать.

– Бо! – позвал Арчи. Я оцепенело взглянул на него.

– Бо, Эдит уже выезжает. Они с Элинор и Карин увезут тебя куда-нибудь и спрячут на время.

– Эдит приедет?

– Да, первым же рейсом из Сиэтла. Мы встретимся с ней в аэропорту, и ты уедешь вместе с ней.

– А мама? Она же придет за моей мамой, Арчи! – несмотря на все влияние Джессамин, паника сдавила мне сердце.

– Мы с Джессамин побудем здесь, пока угроза для нее не исчезнет.

– У меня нет шансов, Арчи! Не можете же вы вечно охранять всех моих близких. Видишь, что задумала Джосс? Она даже не собирается идти по моему следу. Она найдет кого-нибудь, кого я люблю, и причинит этому человеку вред… Арчи, я просто не могу…

– Бо, мы ее поймаем.

– А если пострадаешь ты, Арчи? Думаешь, мне все равно? Неужели ты считаешь, что она способна навредить только моей человеческой семье?

Арчи посмотрел на Джессамин, вскинув брови. Плотный густой туман изнеможения окутал меня, глаза вдруг начали слипаться. Мозг боролся с этим туманом, понимая, что происходит. Сосредоточившись, я открыл глаза и вынырнул из-под руки Джессамин.

– Я больше не хочу спать, – отрезал я.

Бросившись в спальню, я хлопнул дверью. Я думал, что Арчи последует за мной, но он оставил меня в покое. Наверное, увидел, какой его ждет прием.

Почти четыре часа я просидел на полу, глядя в стену и сжимая кулаки. Мысли блуждали по замкнутому кругу, пытаясь найти хоть какой-нибудь выход из этого кошмара. Но выхода я не видел – никакого, кроме единственно возможного финала. Оставался только один вопрос: сколько моих близких пострадает, прежде чем для меня закончится все и сразу.

Единственным утешением и надеждой была предстоящая встреча с Эдит. Может, встретившись с ней, я все-таки найду решение, которое пока ускользает от меня. Когда мы вместе, многое проясняется.

Зазвонил телефон, и я бросился в гостиную, слегка стыдясь за свое поведение. Я надеялся, что оно не оскорбило ни Арчи, ни Джессамин и что они понимают, как я благодарен им.

Арчи опять говорил по телефону быстро и неразборчиво. Я огляделся, но Джессамин в комнате не заметил. Часы показывали половину шестого утра.

– Они как раз садятся в самолет, – сообщил мне Арчи. – Будут здесь в девять сорок пять.

Значит, до прибытия Эдит осталось продержаться всего несколько часов.

– А где Джессамин?

– Ушла расплачиваться за номер.

– Вы не останетесь здесь?

– Нет, переселимся поближе к дому твоей мамы.

Меня замутило, и тут опять зазвонил телефон. Арчи взглянул на определившийся номер и отдал телефон мне. Я почти выхватил его.

– Мама?

– Бо? Бо! – Это был мамин голос, знакомый с детства – я слышал такие возгласы всякий раз, когда подходил слишком близко к краю тротуара или убегал от мамы в людном месте. В этом голосе звенела паника.

– Мама, успокойся, – мягко и ласково заговорил я, отходя от Арчи и направляясь к спальне. Я сомневался, что сумею правдоподобно соврать под его внимательным взглядом. – Все хорошо, понимаешь? Просто послушай минутку, и я все тебе объясню.

Я сделал паузу, удивляясь, что она до сих пор ни разу не перебила меня.

– Мама?..

– А теперь – ни звука, пока я тебе не разрешу, – голос, который я никак не ожидал услышать, был незнакомым. Женский голос, но не мамин. Мягкий альт, очень приятный и ничем не примечательный – из тех, которые звучат за кадром в рекламе роскошных автомобилей.

Говорила женщина очень быстро.

– Так вот, чтобы мне не пришлось причинять боль твоей маме, будь добр сделать так, как я скажу, и с ней ничего не случится. – Она помолчала. Я слушал, онемев от ужаса. – Вот и славно, – похвалила она. – А теперь повторяй за мной – так, чтобы звучало естественно: «Нет, мама, никуда не уезжай».

– Нет, мама, никуда не уезжай. – Мне удалось выдавить из себя только шепот.

– Да, вижу, это будет нелегко, – оценила она с иронией, но по-прежнему легко и почти дружески. – Может, выйдешь в другую комнату, чтобы не выдать себя выражением лица? Твоей маме вовсе незачем страдать. Уходя, будь любезен сказать: «Мама, выслушай меня, пожалуйста». Ну, давай.

– Мама, выслушай меня, пожалуйста, – взмолился я. На негнущихся ногах я медленно вошел в спальню, чувствуя на спине встревоженный взгляд Арчи. Захлопнув за собой дверь, я попытался собраться с мыслями, несмотря на ужас, который парализовал мой мозг.

– Ну что, ты теперь один? Отвечай только «да» или «нет».

– Да.

– Но они все еще слышат тебя.

– Да.

– Ладно. – Приятный голос продолжал: – Скажи: «Мама, поверь мне».

– Мама, поверь мне.

– Вышло даже лучше, чем я рассчитывала. Я уже настроилась на ожидание, а твоя мама приехала раньше, чем собиралась. Так даже проще, верно? Меньше неизвестности, меньше тревог для тебя.

Я ждал.

– А теперь слушай меня внимательно. Мне надо, чтобы ты сбежал от своих друзей. Как думаешь, это возможно? Отвечай «да» или «нет».

– Нет.

– Какая жалость. А я надеялась, что с фантазией у тебя получше. Неужели ты не в состоянии придумать, как отделаться от них, даже ради спасения своей матери? Отвечай «да» или «нет».

Наверняка есть какой-нибудь способ.

– Да, – сквозь зубы выговорил я.

– Отлично, Бо. Теперь слушай, что ты должен сделать. Я хочу, чтобы ты побывал в доме своей матери. Рядом с телефоном ты увидишь номер. Позвони по этому номеру, и я дам тебе инструкции.

Я уже знал, чем все закончится, но был готов в точности выполнить любой приказ.

– Сможешь? Отвечай. Да или нет?

– Да.

– Только будь добр, не позже полудня, Бо. У меня нет в запасе целого дня, – вежливо объяснила она.

– А где Фил? – процедил я.

– Ах, Бо, осторожнее! Впредь говори, пожалуйста, только когда я попрошу.

Я ждал.

– Сейчас главное, чтобы твои друзья ничего не заподозрили. Когда вернешься к ним, скажи, что звонила твоя мать и что ты уговорил ее повременить с отъездом из Флориды. А теперь повтори за мной: «Спасибо, мама». Говори.

– Спасибо, мама. – Я не понимал ни слова. Горло перехватило.

– Скажи: «Я люблю тебя, мама, до скорого!» Ну, говори.

– Я люблю тебя, мама, – выдавил из себя я. – До скорого.

– До свидания, Бо. С нетерпением жду встречи с тобой, – и она повесила трубку.

Я продолжал прижимать телефон к уху. Мои конечности сковал ужас, я не мог даже разогнуть пальцы, чтобы положить телефон.

Мне срочно требовалось что-нибудь придумать, но в голове звучал перепуганный мамин голос. Секунды убегали, а я все никак не мог взять себя в руки.

Очень медленно и постепенно мысли начали пробиваться сквозь кирпичную стену боли. Навстречу будущему плану. Потому что теперь мне не оставалось ничего другого, кроме как войти в зал с зеркалами и умереть. Мне никто и ничего не гарантировал, мне нечего отдать в обмен на мамину жизнь. Я надеялся только на то, что Джосс удовлетворится победой в игре, что поражения Эдит ей будет достаточно. Отчаяние тугой петлей затягивалось у меня на шее; сделка невозможна – никакими обещаниями или отказами я не повлияю на ее решение. И все-таки выбора у меня нет. Надо хотя бы попытаться.

Кое-как мне удалось подавить в себе ужас. Решение принято. Незачем терять время даром, мучительно обдумывая результат. Придется мыслить четко и ясно. Арчи и Джессамин уже ждут меня, и ускользнуть от них абсолютно необходимо и так же абсолютно невозможно.

Я вдруг обрадовался тому, что Джессамин ушла. Будь она здесь, она наверняка почувствовала бы, как страшно мне было последние пять минут – и как бы я тогда сумел оставить их в неведении? Я старался обуздать страх и тревогу, подчинить их себе. Сейчас мне не до эмоций. Еще неизвестно, когда Джессамин вернется.

Попытавшись сосредоточиться на плане побега, я сразу же понял, что должен действовать по обстоятельствам, ничего заранее не планируя, иначе Арчи сразу же увидит изменения в будущем, если уже не увидел. Я не дам ему узнать, как это произойдет. Если произойдет вообще. Так как же мне удрать? Да еще не задумываясь об этом?

Мне хотелось понять, какие выводы Арчи сделает из увиденного, если он вообще заметит перемены, но я понимал: действовать надо быстро, пока не вернулась Джессамин.

Придется смириться с тем, что Эдит я больше не увижу – даже мельком, чтобы унести воспоминание о ней с собой в зал с зеркалами. Я причиню ей боль и даже не попрощаюсь. Это пытка. Я запретил себе думать об этом и вышел к Арчи.

Своему лицу я сумел придать отрешенное и смертельно усталое выражение, полагая, что в данной ситуации оно будет уместным.

Арчи стоял, наклонившись над столом и вцепившись в край обеими руками. А его лицо…

Поначалу паника пробила мою броню, я бросился бегом вокруг дивана, чтобы поддержать Арчи. Но на бегу я вдруг понял, что именно он видит. И остановился на расстоянии нескольких шагов от него.

– Арчи, – глухо позвал я.

На свое имя он не отозвался. Его голова медленно качалась из стороны в сторону. Выражение на лице снова вызвало у меня панику – может, дело не во мне, может, он видит мою маму?

Я сделал еще шаг к нему и потянулся к его руке.

– Арчи! – по ушам хлестнул резкий возглас Джессамин, и она тут же оказалась возле Арчи и разжала его пальцы. На другом конце комнаты с тихим щелчком захлопнулась дверь.

– Что такое? – спросила Джессамин. – Что ты увидел?

Отвернув от меня помертвевшее лицо, он слепо уставился в глаза Джессамин.

– Бо, – выговорил он.

– Я здесь, – отозвался я.

Он повернул голову, взгляд скрестился с моим, глаза по-прежнему казались безжизненными. Только тогда я понял, что мое имя прозвучало в ответ на вопрос Джессамин.