Вторая структурная характеристика современной индустриальной экономики Китая заключается в том, что его политика поддержки «молодой промышленности» в значительной степени сосредоточена на группе производителей средств производства, относящейся к госсектору и связанной с государством. В странах Северо-Восточной Азии в промышленном развитии участвовали предприятия различного типа, а возглавляли его компании госсектора. Государственные компании Японии, Южной Кореи и Тайваня преуспели в сталелитейной промышленности, постоянно повышая качество своей продукции в отрасли, отданной под контроль госсектора, управлявшего ею в бюрократическом стиле. На Тайване в рамках промышленной политики, направляемой государством, публичные компании, такие как United MicroElectronics и TSMC, также преуспели, выйдя в первые ряды среди производителей многих типов полупроводников, и до сих пор остаются в авангарде отрасли. Тем не менее и Тайвань, и остальная часть Северо-Восточной Азии являют нам множество примеров провалившихся госкомпаний или, по крайней мере, работавших менее эффективно по сравнению с частными. Так, на Тайване и в Южной Корее государственное судостроение уступало частному, а частное химическое производство в Японии и Южной Корее одержало победу в региональной конкуренции с государственными компаниями Тайваня.

Китай, похоже, добивается в целом большего со своими госпредприятиями. Благодаря былому социалистическому планированию производства и программе рационализации, осуществленной Жу Ронгджи в 1990-е гг., развился ряд значимых, конкурентоспособных на мировом уровне предприятий, находящихся в середине технологического процесса. От неоправданной рыночной фрагментации они защищены высокими барьерами в виде капитала, и в то же время их количества достаточно в каждом сегменте промышленности для поддержания между ними жесткой конкуренции. Их пример демонстрирует, что экспортная дисциплина и конкуренция на внутреннем рынке в сочетании с неустанной выбраковкой неудачников гораздо сильнее, чем характер собственности, влияют на достижение успеха в развитии промышленности. И все же иногда ключевыми производственными единицами становятся дочерние предприятия государственной группы, в которых руководители и другие частные акционеры обладают значительными пакетами акций, особенно когда государственные компании создают новые производственные филиалы.

Государственные компании КНР приобретают международную конкурентоспособность в горном машиностроении, производстве строительной техники и станков, авиакосмической промышленности, судостроении, тепловой, гидро– и ветроэнергетике, в создании телекоммуникационной инфраструктуры и т. д. При этом названия даже самых крупных национальных компаний – China Shipbuilding, China Oilfield, China International Marine Container, Sinovel или CSR Corp. мало кому известны. Тем не менее в августе 2011 г. рыночная капитализация China Shipbuilding приближалась к $ 20 млрд, а средняя рыночная капитализации 24 ведущих государственных и связанных с государством компаний, находящихся в середине технологического процесса, – к $ 6 млрд. Это более чем вдвое превышает среднюю стоимость крупнейших китайских фирм, принадлежащих частному капиталу.

Компании государственного сектора, выпускающие средства производства, работают под надзором бюрократического аппарата планирования, который раньше недооценивался, не в последнюю очередь потому, что ассоциировался с коммунистическим правительством. Мы мало знаем о внутреннем устройстве SASAC и, что особенно важно, Национальной комиссии по развитию и реформам (National Development and Reform Commission, NDRC), главного агентства промышленного планирования, – гораздо меньше, чем мы знаем о соответствующих агентствах в Японии, Южной Корее и на Тайване. Однако по опыту прошлого ясно, что китайские чиновники обычно принимают разумные, осмотрительные решения, взращивая в государственном секторе производителей, которые, в свою очередь, получают выгоду от связей с государственными научно-исследовательскими институтами.

Приведем пример, показывающий, как NDRC решала проблему развития технологий, позволяющих получать экологически чистую энергию. Комиссия посоветовала правительству направить основную часть субсидий на низкозатратное и хорошо освоенное производство ветровых турбин. Производители солнечных батарей также хлопотали о субсидиях, но производство солнечной энергии обходится дороже, а кроме того, возникло опасение, что используемые в Китае поликремниевые технологии могут устареть по сравнению с методом напыления, который разрабатывался в США. К тому же производители батарей хотели получить финансирование и на развитие электромобилей, однако здесь технологические перспективы оказывались совсем туманными и рынок не был исследован.

После подробного анализа, выполненного NDRC, правительство выбрало первый вариант, и под государственной опекой в Китае удалось создать крупнейший в мире рынок ветряных турбин. Более того, директивные органы признали условное право государственной собственности, наделив менеджмент значительными пакетами акций дочерних компаний по производству турбин, создаваемых государственными предприятиями. Таким образом, бóльшая часть акционерного капитала крупнейших производителей ветряных турбин – Sinovel и Goldwind находится в частных руках. Сочетание осмотрительной промышленной политики с рыночными инициативами в Китае живо контрастирует со стремлением Малайзии овладеть новейшими сталелитейными технологиями, располагая единственным, полностью принадлежащим государству заводом. Китайские производители ветряных турбин вошли в число мировых лидеров в своей отрасли, и экспорт их продукции растет.

Государственные компании, выпускающие средства производства, продолжают пользоваться поддержкой NDRC и правительственных программ по локализации производства всех видов оборудования, используемого в экономике, – влиять на это гораздо легче, чем на поведение индивидуальных розничных потребителей. Например, переход к производству ветряных турбин был инициирован официальным требованием NDRC в 2005 г. обеспечить как минимум 70 % локализации в ветряных турбинах, закупаемых на государственные средства. (В конце концов от него пришлось отказаться из-за протестов со стороны иностранных поставщиков, сославшихся на несоответствие требования обязательствам Китая перед ВТО. К этому времени, однако, искомый уровень локализации в 70 % был уже достигнут как местными, так и зарубежными компаниями.)

В 2009 г. NDRC и правительство поставили главной целью поднять локализацию всего сектора производства оборудования с 60 до 70 %. Это заявление не смогло убедить каждую производственную компанию «покупать китайское», но послание было хорошо услышано государственными учреждениями, контролирующими финансовую систему и распределяющими огромный бюджет материально-тенического обеспечения предприятий. Государство не дает взаймы компаниям, которые игнорируют его критику, и ничего у них не покупает. Эта история уже хорошо нам знакома на примере Южной Кореи, Японии и Тайваня.

Сильнее всех принуждает к экспортной дисциплине Государственный банк развития Китая (China Development Bank, CDB), главный инвестиционный банк в стране и самый эффективный национальный финансовый институт. Это один из трех «политических» инвестиционных банков – zhengcexing yinhang, созданных в 1994 г. в рамках проведенной Жу Ронгджи налоговой и финансовой модернизации. Политическими эти банки называются потому, что они уполномочены давать ссуды для поддержки государственной аграрной и индустриальной политики.

В течение последних 13 лет президентом CDB является высокоценимый администратор Чэнь Юань, сын Чэнь Юна, экономиста, вытаскивавшего Мао Цзэдуна и Дэн Сяопина из самых скверных политических передряг. В 2000-х гг. банк выстраивал свой баланс на поддержке крупномасштабных высококачественных национальных инфраструктурных проектов. Тем самым он способствовал росту компаний, работающих в середине технологического процесса, которые обслуживали проекты.

Сравнительно недавно CDB сделался главным финансовым учреждением, направляющим такие компании к экспорту. Начиная с 2006 г. он финансировал различные сделки со странами Юго-Восточной Азии, Африки, Латинской Америки, а также с Россией на общую сумму более $ 100 млрд. Некоторые из самых крупных кредитов напрямую идут в сырьевые олигополии, но многие другие – в инфраструктурные проекты в развивающихся странах. CDB обеспечивает финансирование проекта, китайские государственные строительные фирмы осуществляют строительство, а китайские производители поставляют и устанавливают оборудование.

Такая политика выглядит как повторение промышленного развития Японии в начале XX в. посредством агрессивного экспорта в индустриально отсталые государства Азии и экспорта Южной Кореей строительных услуг на Ближний Восток и в Юго-Восточную Азию в 1970-х и 1980-х гг. Главное отличие состоит в том, что Китай действует по-настоящему в глобальных масштабах. За последние пять лет экспортная дисциплина, примененная к китайским компаниям, работающим в середине технологического процесса, быстро повысила качество их продукции.