Путешествие пятое: Джакарта
Это будет наша завершающая поездка. Она переносит нас в столицу Индонезии, страны, чья постколониальная история прошла под знаком даже не одного, а двух чудовищных по масштабу финансовых кризисов. В сравнительно недавнем кризисе 1997 г. обвиняли Сухарто, проводившего финансовые реформы в духе свободного рынка и в полном согласии с рекомендациями МВФ и Всемирного банка. Предыдущий кризис произошел в 1965 г. во время правления первого президента страны Сукарно и подытожил социалистическую модернизацию. Хаос, в который страна погрузилась в середине 1960-х, показан в фильме «Год опасной жизни» (The Year of Living Dangerously), получившем широкую известность. В традиционном изложении эти две финансовые катастрофы, отделенные друг от друга 30 годами, вызваны противоборством двух подходов к экономическому развитию – капиталистического и социалистического. Однако если взглянуть на те же самые события сквозь призму финансовой политики или тезисов, изложенных в настоящей книге, становится ясно: оба кризиса были вызваны одной и той же причиной – неспособностью государства осуществлять необходимый контроль над финансовой системой и направлять свои усилия на развитие обрабатывающей промышленности и экспорта. «Социалистическая» и «капиталистическая» катастрофы Индонезии были на самом деле вариациями на одну и ту же тему дефицита.
Многочисленные иллюстрации на тему наших рассуждений можно увидеть, пересекая Джакарту по прямой с севера на юг. Наш маршрут начинается недалеко от прежнего порта, который расположен в гавани Джакарты, на юге Яванского моря. Это Чайнатаун, захламленная коммерческая сердцевина старой Джакарты до 1980-х гг., когда деловой центр столицы переместился к югу. Свернув в один из жилых кварталов рядом с улицей Джалан Гунунг Сахари, водитель спрашивает старика, где находится дом Ом Лиема («дядюшки» Лиема, как его здесь называют), человека, ставшего богатейшим магнатом в постколониальной Индонезии. Собеседник не спеша показывает на дальний конец улицы, и мы едем дальше.
Лием Соей Лионг – мультимиллиардер, чьи компании в 1990-х гг. имели на своих счетах не менее 5 % ВВП Индонезии, бежал в Сингапур во время кризиса 1997 г., когда толпа разграбила дом олигарха и написала на его воротах «Кобель Сухарто». Лием никогда больше не возвращался в Джакарту, хотя его семья по-прежнему владеет этой собственностью и иногда пользуется ею. Дом отремонтировали и снабдили новыми металлическими воротами, заметно повыше прежних.
В остальном же само место никак не изменилось по сравнению с теми описаниями, которые мне встречались задолго до поездки. Это довольно скромное и безликое белое бунгало с оконными рамами, сделанными кое-как из дешевого алюминия, в воображении большинства людей не вяжется с богатством. Когда «дядюшка» Лием еще жил здесь, посетители бывали неизменно поражены скромностью его быта. Подобно Чон Чжу Ёну в Южной Корее, новый олигарх предпочитал не разбрасываться своим состоянием и не сменил прежний дом на более дорогой, даже когда пробился в богачи. Более того, продолжал жить в той части города, которая сейчас определенно считается непрестижной. Старый дом приносит ему удачу, считал Лием. Для нас это еще одно напоминание о том, что природа предпринимательства не меняется с годами, а меняется лишь политическая среда, которая его окружает.
Лием был прав, считая себя счастливчиком. За полвека своей деятельности как при Сукарно, так и при Сухарто, его банкам, монополиям и олигополиям предоставлялись всевозможные льготы без каких-либо призывов к его немалому предпринимательскому таланту заняться производством экспортных товаров или в широком смысле технологическим развитием своей страны.
Удача впервые улыбнулась Лиему в преддверии войны за национальное освобождение с голландцами. Националисты попросили его, мелкого китайского торговца-иммигранта из провинции Фуцзянь, найти в городе Кудусе на острове Ява убежище для Хассана Дина, диссидента и тестя будущего президента Сукарно. Во время войны с голландцами Лием обеспечивал поставки для республиканских сил. В 1949 г., после обретения страной независимости, его торговля стала процветать благодаря хорошим связям, особенно с военными. Как и многие другие предприниматели, Лием получил лицензию от правительства Сукарно на открытие частных банков. К 1957 г. их насчитывалось в Индонезии 104, двумя из которых владел сам Лием.
Особенно большой прорыв удался «дядюшке» в связи с неспешным государственным переворотом 1965–1968 гг. Он установил контакт со вторым президентом Сухарто благодаря своей торговой деятельности в Центральной Яве, где будущий глава государства тоже занимался предпринимательством в должности высокопоставленного армейского командира. После восхождения на пост президента Сухарто буквально завалил Лиема монопольными и олигопольными концессиями на импорт гвоздики (эта пряность используется в сигаретах кретек, очень популярных в Индонезии), производство муки, цемента, готовой стальной продукции и многого другого. Большинство из этих сделок были заключены в партнерстве с членами семьи Сухарто. Как и в случае со щедротами Сукарно, все эти концессии не требовали ответного развития промышленных мощностей и экспорта. Единственно значимыми экспортными статьями Лиема были древесина и плантационные культуры, а его партнеры, дети президента, даже и не думали о том, чтобы приобщиться к конкуренции на международных рынках.
Лием стал крупнейшим в стране бизнесменом, получавшим больше всего прибыли от продажи сигарет, макаронных изделий и строительных материалов. Его деятельность отнюдь не способствовала техническому прогрессу Индонезии, зато, как отмечали многие индонезийцы, в то время невозможно было прожить ни дня, не потратив денег в одном из принадлежащих ему магазинов.
В 1970-е гг. Лием стал расширять и свою банковскую деятельность. Он нанял Мохтара Риади, авторитетного банкира, для развития одного из банков, созданного им в 1950-х. Он также ввел в банк и семью Сухарто в качестве миноритарных партнеров. Риади, который имел и собственный капитал, быстро сделал Банк Центральной Азии (Bank Central Asia, BCA) крупнейшим в Индонезии частным финансовым учреждением, создав систему соединения самых больших в стране ресурсов частного кредитования с гигантскими, постоянно расширявшимися национальными монополиями, такими как производитель цемента Indocement, производитель муки Bogosari, компания по сборке автомобилей IndoMobil и платные дороги Сухарто. По оценкам бывших и теперешних директоров BCA, в преддверии кризиса 1997 г. банк вложил 60 % своих средств в кредиты для бизнеса самого Лиема и 30 % – для компаний Сухарто.
Казалось бы, «дядюшка» отлично продумал все входы и выходы. Разумеется, кредитование BCA было насквозь коррупционным (по закону ни один банк не имел права отдавать аффилированным лицам в качестве кредитов более 20 % своего капитала, хотя все банки поступали наоборот) и в подавляющем большинстве предназначалось символически оплачивающим просроченные кредиты монополиям в мукомольной промышленности, производстве цемента и платных автодорогах. Более рискованные предприятия, подобные строительству недвижимости или инвестициям в немонополизированный бизнес (этим занимались дети Сухарто), услужливо предлагались государственным банкам Индонезии. Во время кризиса 1997 г. BCA имел гораздо меньше невозвратных кредитов, чем другие банки страны.
Проблема, однако, была в том, что банк Лиема все равно оставался лишь частью более широкой финансовой системы, кредитовавшей непроизводственную и не ориентированную на экспорт деятельность, где конкурирующие банки не имели монополий на кредиты. В эпоху дерегулирования эта система финансировала все больше спекулятивных операций, особенно в сфере недвижимости, причем делала это часто за счет внешнего долга страны. «Дядюшка» Лием был очень умен и консервативен, поэтому и застраховался от системных ошибок.
Когда азиатский кризис из Таиланда распространился на Индонезию, здесь поднялась такая паника, что ко дну пошли и BCA, и Лием Соей Лионг, и семья Сухарто, и все их монополии. В конце 1997 г. курс рупии начал быстро снижаться, и стало очевидно, что банковская система уже не сможет выполнять свои обязательства перед иностранными кредиторами. Bank Central Asia «дядюшки» Лиема работал вне всякой связи с платежеспособностью всех остальных банков. В течение двух недель BCA потерял астрономическую сумму в 65 трлн рупий (примерно $ 8 млрд), пока у его отделений змеились огромные очереди вкладчиков. От Лиема потребовали предоставить дополнительные активы для покрытия суммы, которую BCA одолжил у Центробанка для выплаты вкладчикам. Лием передал активы, сказав, что они стоят 53 трлн рупий, но когда предприятия и земли, составлявшие эти активы, были проданы, удалось выручить только 20 трлн. Справедливости ради отметим, что, по меркам Индонезии, Лием обеспечил чуть ли не самый высокий объем погашения долгов. Обычно здешние магнаты не могли, а чаще всего и не собирались возвращать долги, когда принадлежавшие им банки банкротились, а убытки компенсировались за счет индонезийских налогоплательщиков.
«Дядюшка» Лием потерял контроль над BCA и большей частью своей империи, но сохранил достаточно активов, чтобы безбедно доживать свои дни в Сингапуре. Оказалось, что даже самый разумный финансовый магнат в коррумпированной системе развивающегося государства оказывается недостаточно разумным.
