Нападки Махатхира на международные организации, равно как и запоздалое и временное возвращение в Малайзии контроля над движением капитала в 1998 г., превратили его в мальчика для битья азиатского финансового кризиса. Правительство Таиланда, напротив, считалось лучшим учеником МВФ и Всемирного банка. Однако именно Таиланд в результате кризиса пострадал сильнее, чем любая другая страна в регионе, что служит печальным комментарием к его статусу. Таиланд к тому же стал страной, в которой азиатский финансовый кризис и начался.

В отличие от всех остальных государств Юго-Восточной Азии, Таиланд никогда не был чьей-либо колонией. Тем не менее история страны полна примеров того, как ее правительство прислушивалось к самым неподходящим советам. Начиная с подписания «договора Бауринга» о дружбе и торговле Королевства Сиам c Великобританией в 1855 г. и до 1926 г. британские посредники могли убеждать Таиланд применять самую низкую во всей Азии ввозную пошлину в размере всего 3 %. Это обусловливало невозможность проведения в стране протекционистской политики по отношению к «молодой промышленности», в результате чего в Таиланде так и не появилось фирм, конкурентоспособных на внешнем рынке. Местные финансовые учреждения также оставались слабыми, а значит, иностранные компании доминировали в любой сфере экономики, где требовалась концентрация капитала, включая добычу олова, лесопильные предприятия, морские перевозки, не говоря уже собственно о банковском деле. Самой капиталоемкой деятельностью, которой тайские предприниматели успешно занимались перед концом абсолютной монархии в 1932 г., являлась очистка риса, где необходимое оборудование было относительно дешевым.

Во время Второй мировой войны и сразу после нее отсутствие в стране европейцев и американцев, а также наличие более развитой государственной бюрократии позволили местным предпринимателям впервые заняться банковским бизнесом и страхованием. Как раз тогда возникли четыре самые крупные тайские финансовые группы. Крупнейшая из них, Банк Бангкока (Bangkok Bank), стала и крупнейшим банком Юго-Восточной Азии. Как мы уже отметили выше, в этот же период тайские правительства начали реализовывать стратегию импортозамещающей индустриализации, самую продолжительную в Юго-Восточной Азии, с массовыми кампаниями по развитию различных отраслей экономики, продолжавшимися до 1980-х гг. Все это финансировалось частными банками, которые стали обладателями небольших пакетов акций во многих фирмах. Однако в отсутствие экспортной дисциплины промышленники не производили продукцию, конкурентоспособную в мировом масштабе.

Могущественные банковские группы (они находились в частном владении, но подкреплялись также акциями, принадлежавшими правительству, военным и королевской семье) контролировались самым независимым, консервативным и профессионально управляемым центральным банком во всей Юго-Восточной Азии. Банк Таиланда (Bank of Thailand, BOT), основанный в 1942 г., с конца 1940-х тесно сотрудничал с Всемирным банком и МВФ, которые регулярно занимались обучением его персонала.

Чиновники ВОТ воспринимали себя не столько как управляющих развитием, сколько неподкупными полицейскими в стране, подверженной кумовскому поведению в бизнесе. Как и в случае с Bank Negara Malaysia, центральный банк в Таиланде осуществлял переучет векселей по банковским займам лишь в очень небольшом объеме, не допуская инфляции. Большинство кредитов в стране шло не в обрабатывающую промышленность, а на выращивание главных экспортных культур, важнейшей из которых был рис. Доля займов, направлявшихся из коммерческих банков в обрабатывающую промышленность, росла очень медленно: с 10 % в 1958 г. до примерно 25 % в конце 1980-х, почти так же, как и в Малайзии. Отличие в структуре займов между этими странами до конца 1980-х гг. заключалось в том, что доля кредитования недвижимости была в Таиланде гораздо меньше по объему.

Слабость финансовой политики правительства Таиланда обусловливалась тем, что начиная с 1970-х гг. правительство выдало лицензии значительному числу небанковских финансовых учреждений и фирм, оперирующих ценными бумагами. Делалось это для привлечения дополнительных вкладов на высокодоходные счета за пределами официального банковского сектора, создавая новые источники финансирования в напряженное десятилетие нефтяных кризисов и поддерживая усиленную конкуренцию между обычными банками. Логика этого процесса почти не отличалась от той, что двигала в 1970-х гг. лицензированием небанковских финансовых учреждений в Южной Корее, чтобы создать альтернативу черному рынку. Только в Южной Корее этот процесс происходил в условиях экономики, подчинявшейся экспортной дисциплине. В обеих странах на неформальный банкинг активно покушался частный бизнес, однако неудивительно, что результаты этого воздействия оказались в Таиланде более губительными. Серия операций по спасению и закрытий финансовых компаний в середине 1980-х гг. отразилась и на небанковском секторе, где к тому времени накопилась уже четверть всех активов финансовой системы, и высветила риски его захвата.

Несмотря на угрожающие симптомы, МВФ и Всемирный банк развязали кампанию по ускорению дерегулирования в финансовом секторе, а кризис небанковских учреждений не оказал заметного эффекта на готовность тайского правительства воспринять советы международных организаций. Тенденция эта усугублялась тем, что к началу 1980-х гг. почти все экономисты, работавшие в Bank of Thailand и в правительстве страны, обучались в США и с энтузиазмом верили в универсально применимую, направленную на дерегулирование финансовую политику.

В период с 1989 по 1991 гг. процентные ставки в Таиланде были почти целиком либерализированы, а потолки ограничений по процентам на займы или депозиты отменены. Это наряду с лицензированием еще большего числа небанковских финансовых учреждений, дальнейшим ослаблением ограничений фондового рынка и отменой большинства оставшихся контрольных функций касательно движения капитала привело к буму потребительского кредитования, похожего на тот, что случился в Малайзии. Хотя, пожалуй, финансовая система в Таиланде была захвачена бизнесом еще сильнее, поскольку контролирующие функции Центробанка были здесь подорваны экспансией небанковских финансовых учреждений, которые предпринимателям было проще прибрать к рукам.

Как и повсюду в Юго-Восточной Азии, стремительный рост в конце 1980-х гг. низкодоходной переработки для реэкспорта товаров транснациональных корпораций помог убедить тайское правительство, что оно управляет экономическим развитием страны вполне компетентно. И к тому же, как это было везде в Юго-Восточной Азии, Таиланд никогда не страдал от нехватки инвестиционно привлекательных финансов. Начиная с 1950-х прирост банковских сбережений намного опережал экономический рост. Доля совокупных валовых сбережений в период, непосредственно предшествовавший кризису 1997 г., составляла 35 %, т. е. была на равных с Южной Кореей и только слегка уступала этому показателю в Малайзии. Проблема опять-таки заключалась в отсутствии эффективной политики поддержки «молодой промышленности» на фоне преждевременного финансового дерегулирования. Эти два обстоятельства означали, что обильные тайские сбережения, раздутые ненужным и спекулятивным иностранным капиталом, оседали совсем не в тех местах, где требовалось, чаще всего в спекулятивных инвестициях в недвижимость. На целое десятилетие (1987–1996 гг.) Таиланд сделался самой быстрорастущей экономикой в мире, но это еще не означало перехода к долговременному экономическому развитию.

Бум недвижимости, начавшийся в стране в конце 1980-х, заметно ускорился в начале 1990-х. С 1988 по 1996 гг., согласно официальным показателям (скорее всего, меньше реальных), доля займов для вложений в недвижимость выросла в банковских активах с 6 до 15 %, а в активах финансовых компаний – с 9 до 24 %. Расцветший пышным цветом фондовый рынок Бангкока, чей индекс вырос с 600 в 1990 г. до более чем 1400 в 1996 г., предоставлял еще больше финансов для инвестиций, которые так же обычно шли в сектор недвижимости. Туда же направлялись и краткосрочные иностранные займы, доля которых за несколько лет до начала кризиса достигла почти четверти всех инвестиций.

Отсутствие экспортной дисциплины и какого-либо защитного механизма, основанного на контроле над движением капитала, означало, что грядущая катастрофа маячила на горизонте, словно нефтяной танкер. По мере того как разрастался пузырь активов, в Таиланде ежегодно рос дефицит по текущим операциям: в 1990-х он достигал от –5 до –8 % ВВП. Один этот сигнал был достаточной причиной для торговцев валютой занимать короткую позицию по отношению к тайскому бату, который был теперь свободно конвертируемым и удерживался правительством в стабильном положении относительно доллара. Национальные резервы иностранной валюты были израсходованы в попытке предотвратить неминуемое, однако 2 июля 1997 г. правительству пришлось пустить национальную валюту в свободное плавание. Этот день и считается официальной датой начала азиатского кризиса.

Таиланд поначалу испытал худший экономический спад, чем любая другая страна в Восточной Азии. Когда же правительство призвало на помощь МВФ, тот начал настаивать, чтобы государство испило чашу жесткой экономии, – то же лекарство, что прописали в 1980-х гг. Латинской Америке. Поскольку Таиланд не испытывал проблем с чрезмерно раздутым правительственным бюджетом, то сокращение расходов примерно на одну пятую его часть плюс повышение налогов отправили экономику страны в нокдаун, сократив ее в национальной валюте на 14 % между 1996 и 1998 гг. А закрытие 56 из прежде существовавшего 91 небанковского финансового учреждения в 1997 г. оставило как хороших, так и плохих заемщиков без доступа к оборотному капиталу. МВФ не понимал, что происходит. Частично проблема для него состояла в необходимости смириться с тем фактом, что «любимый ученик» угодил в передрягу. В августе 1997 г. МВФ предсказывал для Таиланда прирост экономики в 1998 г. на 3,5 %, а через год после начала кризиса уже –7 %, что свидетельствовало о том, как плохо он знал страну.

Летом 1998 г. начались народные протесты против режима строгой экономии (особенно в сельской местности) и шумная кампания против принудительных продаж национальных фирм иностранным предпринимателям. Тем временем действующие и бывшие государственные министры стали открыто критиковать МВФ в прессе. В августе фонд признал, что «имела место некоторая недооценка» проблем, существовавших в Таиланде, и согласился с тем, что правительству следует продолжать работу при бюджетном дефиците, а Bank of Thailand начал срезать процентные ставки. В 1999 г. национальная экономика несколько оправилась от потрясения, но лишь к 2003 г. Таиланд смог вернуться к уровню ВВП 1996 г. Что касается приватизации и продажи местных фирм иностранным компаниям, то правительство заметно отклонилось от выполнения первоначальных требований МВФ. Два банка все-таки были проданы зарубежным партнерам, другие рекапитализированы с помощью миноритарных иностранных инвестиций, а остальные так и сохранились в государственной собственности.

Если и до кризиса финансовая система страны не занималась поддержкой обрабатывающей промышленности, ориентированной на экспорт, то после кризиса тем более. За последние 15 лет Таиланд продолжал нырять из одного политического кризиса в другой, одновременно пытаясь выйти на путь экономического развития. Поскольку с 1997 г. вся страна двигалась в абсолютно неверном направлении, это оказалось нелегкой задачей. Вместо конкурентоспособной в мировом масштабе индустрии самым впечатляющим наследием финансового сектора за последние полвека остались нескончаемые квадратные километры построек из грязноватого низкокачественного бетона, которыми встречает приезжих мегаполис Бангкока, – вот что в течение многих десятилетий финансировала в этой стране самая профессионально управляемая банковская система. Когда наступает сезон тропических дождей, эти сооружения выглядят невероятно уродливыми, и кажется, что все боги разом оплакивают провалы человека в сфере развития.