На публике Чиа всегда утверждал, что приобрел Perwaja, чтобы «послужить стране». И до и после него многие малайзийские миллиардеры так же представляли свой якобы «вклад» в развитие государства. Чиа также заявил о своем намерении работать в Кемамане во времянке за номинальный оклад в один малайзийский ринггит. Это были именно те слова, которые нравились Махатхиру, и, не предъявляя экспортных требований, премьер, в высшей степени уверенный в собственной прозорливости, поверил, что его помощник действительно совершит переворот в сталелитейной индустрии.

На деле, однако, Чиа старался проводить в Кемамане как можно меньше времени, и чаще всего его можно было, как и раньше, найти в роскошном офисе, расположенном в башне UBN на Джалан Султан Исмаил. Более того, он не только провалил в Perwaja технологическое обучение сотрудников, но еще и пытался заниматься там финансовыми махинациями. Когда в 1995 г. Чиа ушел в отставку на фоне слухов о его причастности к огромным скрытым убыткам, по поручению правительства было проведено специальное расследование. Его материалы составили два отдельных отчета, выявивших наличие: подозрительных контрактов с партнерами, представляющими интересы самого Чиа; крупных договоров, заключенных за взятку с фирмами, не имевшими опыта в металлургии; сделок купли-продажи внутри и за пределами Малайзии, вредивших коммерческим интересам Perwaja, а также платежей без оформления документов.

Аферы за аферами совершались в течение всех семи лет, пока Махатхир, не обращая внимания на приговор малайзийской экономики, вынесенный отношением к ней экспортных рынков, продолжал искренне верить в свою (оказавшуюся несовершенной) способность правильно судить о людях.

В 1996 г. правительство приняло на себя колоссальный иск на 9,9 млрд малайзийских ринггитов против Perwaja, чтобы погасить часть его долга. Но и после этого Махатхир повел себя крайне своеобразно. Несмотря на многочисленные доказательства того, что Чиа на протяжении многих лет провел десятки подозрительных операций с близкими ему партнерами, премьер именно этим людям и позволил приватизировать Perwaja. Вот лишь несколько примеров. Абу Саид Мухаммед, лидер группы бизнесменов, которые контролировали металлургию с 1996 г., действовавший из башни Маju на Джалан Султан Исмаил, был старым другом Чиа и получил эксклюзивный контракт по перевозкам для Perwaja, когда тот руководил заводом. В свою очередь, его давний партнер Пэн Инь Хуа являлся монопольным поставщиком металлолома для Perwaja. А старший брат Абу Саида, экономист Абу Талиб, служил у Чиа директором по производству и был одним из его ближайших доверенных лиц.

Никому и в голову не могло прийти, что Махатхир способен сделать нечто, что он сам бы счел невыгодным для Perwaja, или что он повел себя недостойно хотя бы в одном случае. Проблема заключалась в том, что без коммерческой обратной связи с международными рынками самый стратегически мыслящий лидер Малайзии принял ряд катастрофических решений.

Абу Саид забрал себе, по сути, чистые активы, которые почти полностью оплачивались государством, потому что как раз в то время, когда Эрик Чиа покинул бизнес, в Perwaja пришла вторая порция инвестиций. Новый владелец согласился выплатить 1,3 млрд малайзийских ринггитов наличными и взять на себя долг Perwaja, но выплатил сразу только 50 млн малайзийских ринггитов. Остальные выплаты должны были проходить беспроцентно по 4 млн малайзийских ринггитов в месяц в течение 10 лет. По данным правительственных источников, а также его штатных сотрудников, Абу Саид, имея акции Perwaja на руках, успешно добивался от государственных кредиторов сокращения долга предприятия и не производил выплаты своевременно. Потом он перестал даже оплачивать затраты Perwaja на электричество, справедливо полагая, что компания Tenaga, государственный поставщик электроэнергии, не будет отрезать от снабжения главного производителя стали в стране.

В 2000-х гг., после периода неопределенности, в течение которого владелец предприятия сокращал производственные расходы Perwaja, колебания на рынке привели к росту цен на сталь. Тогда Абу Саид сумел продать некоторое количество акций Perwaja партнерам, а в августе 2008 г., прямо перед началом глобального финансового кризиса, умудрился еще больше акций включить в реестр фондовой биржи Куала-Лумпура. Несмотря на это, спустя десятилетие после «покупки» Perwaja Абу Саид и его партнеры остаются должны государству.

В искусстве манипулирования правительством Малайзии Абу Саид показал не меньшую деловую изобретательность, чем Nippon Steel или Эрик Чиа. Он доказал, что предпринимательский потенциал у бунипутра ничуть не ниже, чем у любой другой расовой группы. Проблема лишь в том, что из-за провала политики правительства малайзийские бизнесмены преследуют только личные цели, не приносящие пользы стране в целом.

Абу Саид, как и остальные крупные предприниматели времен экономического подъема в Малайзии, торговец, а не разработчик технологического оборудования. С самого начала он передал контроль над производственным процессом своим партнерам по торговле сталью – семейству Пэн. Они, в свою очередь, тоже будучи торговцами, а не производителями, просто оставили на месте первый состав руководителей. Генеральный директор завода в Кемамане работал там с момента его закладки в 1984 г., а генеральный директор завода DRI занимал свой пост с 1991 г., когда там запланировали замену мощностей. Производственный персонал и процесс технологического обучения на предприятиях Perwaja десятилетиями не претерпевали изменений, пока вокруг них продолжала раскручиваться предпринимательская пантомима.

В Южной Корее POSCO начала производство стали в 1973 г. (на заводе в Пхохане) с уровня 1 млн т в год; к 1983 г. производство уже возросло до 9 млн т, качество стали поднялось до мирового уровня, а объем инвестиций достиг $ 20 млрд по сегодняшним ценам. В Малайзии Perwaja начала с 1,5 млн т стали в год, а затем начался застой как по объему продукции, так и ее качеству. В отсутствие экспортной дисциплины мошенники один за другим набивали себе карманы, в то время как налогоплательщикам пришлось раскошелиться на сумму около $ 7 трлн в сегодняшнем исчислении, а страна почти ничему так и не научилась.