Ошибка или заговор?
Линкор «Бисмарк» был самым мощным в мире.
Одним ударом он полностью уничтожил гордость Королевских ВМС, линкор «Худ».
Погибли 1500 человек.
И только трое выжили.
Наш лучший корабль был за секунду стерт с лица земли.
Немцы были уверены, что мы не в состоянии противостоять «Бисмарку».
Пока его не атаковали старенькие торпедоносцы Swordfish.
Такие изношенные и хрупкие, что их прозвали «авоськами» (String-bags).
У самолетов не было даже кабины, так что экипаж из трех человек сидел под открытым небом.
Swordfish летали со скоростью 90 миль в час – так медленно, что орудия «Бисмарка» не могли их поразить.
Потому что «Бисмарк» был оборудован радиолокационными зенитными установками, предназначенными для уничтожения современных высокоскоростных самолетов.
А не допотопных деревянных развалюх.
Один Swordfish выпустил торпеду, проделав чудеса эквилибристики: наводчик свесился за борт, а помощник держал его за ноги.
Торпеда вывела из строя рулевое управление «Бисмарка».
Что позволило силам Королевских ВМС окружить его и потопить.
Самый современный в мире корабль был уничтожен каким-то раритетом.
Ошибка, а не заговор.
В тот же период войны Черчилль всячески пытался «раскрутить» Америку на поставки оружия Великобритании.
Он снова и снова встречался с Рузвельтом.
Тот каждый раз соглашался.
Но оружие так и не поступало.
Схема всегда была одной и той же.
Черчилль излагал свою просьбу.
Рузвельт с энтузиазмом отвечал: «Да, да».
А потом просьба отклонялась.
Черчилль не мог понять игру Рузвельта.
Почему тот водил его за нос?
Такое поведение сбивало Черчилля с толку.
Недавно я смотрел интервью с секретарем Рузвельта.
В нем он сказал: «Черчилль никогда не понимал, что если Рузвельт кивал головой и говорил: “Да, да”, это не обязательно означало согласие. Он просто давал понять, что внимательно слушает Черчилля».
Ошибка, а не заговор.
Я думаю, мы все этим грешим.
Мы интерпретируем ситуацию, вместо того чтобы просто слушать.
И я здесь – не исключение.
В школе я плохо учился по всем предметам, поэтому привык считать себя не очень умным.
Наконец в школе искусств я открыл для себя рекламу.
Она легко давалась даже такому тупице, как я.
И я решил, что это очень простое дело.
Поэтому, став креативным директором, я постоянно гонял своих подчиненных, которые не справлялись с поставленными задачами.
Объясняя их нерадивость одной причиной.
Ленью.
А лень – это не оправдание.
Пока однажды мой коллега Пол Бэйнсфэр не сказал мне: «Дейв, ты никогда не задумывался о том, что люди не намеренно саботируют твои распоряжения?
Может, они просто не могут их выполнить?»
Нет, я никогда об этом не задумывался.
А когда задумался, меня осенило.
Что, если на самом деле я не тупица?
В таком случае реклама может быть не таким уж простым делом, как мне казалось.
Возможно, кому-то она действительно не по силам.
И лень тут ни при чем.
Постепенно мое мировоззрение изменилось.
Я понял, что не все в этом мире – заговор.
Случаются и ошибки.
