Глава 8. Ядовитый день

Просыпаюсь и удивлённо смотрю перед собой. До сих пор не могу поверить, что пришла домой раньше мамы и благополучно избежала скандала.

Смотрю на часы и поднимаюсь с кровати. Голова ноет, перед глазами прыгают шкаф, зеркало, стол. Жмурюсь и облокачиваюсь о стену. Перевожу дыхание.

Сегодня я не останусь дома. Не собираюсь больше играть в бедную овечку. Надоело чувствовать себя слабой и тонкой, как лёд весной. Пойду в школу.

Тело наливается свинцом, когда я выхожу из комнаты и иду в ванную. Сейчас около семи утра: сон продлился чуть больше часа. Но это незаметно. Такое ощущение, что я вовсе не ложилась. Дома тихо, спокойно. Я даже соскучилась по такой атмосфере.

В ванной смотрю на себя в зеркало. Под подбородком остался небольшой шрам, синяки впитались в кожу и больше не видны, красноватое пятно на лбу едва заметно. Мну щеки и удивляюсь своему скорейшему выздоровлению. Возможно, несмотря на обилие неудач и неприятностей, я правда счастливица. В каком-то смысле.

Вчерашняя ночь прекрасно отразилась на моём внешнем виде: выгляжу как заядлая алкоголичка с серыми кругами под глазами. Больше никакого «Джека» и никакой «Белой лошади». Моюсь, чищу зубы и иду на кухню. Делаю чай. Пока он закипает, одеваюсь и сажусь за стол. Оглядываюсь вокруг. Слишком всё гладко и спокойно. Так не бывает.

Решаю сходить за Кариной. Она уже должна была выйти, чтобы поесть или умыться.

Открываю дверь в её комнату и удивленно замираю: там пусто. Кровать не тронута, сумки нет. Ищу её телефон: тщетно. Разворачиваюсь и иду обратно на кухню.

Как мне надоело тревожиться! Надоело быть ответственной старшей сестрой – ведь Карина уже взрослая. Она в состоянии следить за собой, контролировать свои действия и поступки. Но нет. Что-то в моей голове срабатывает, какой-то механизм, и я не могу сидеть на месте. Начинаю волноваться. Осточертело это чувство ответственности, будто, если она пострадает, в этом будет лишь моя вина и ничья больше.

Пью чай и встревоженно смотрю перед собой. Как бы мне хотелось проснуться и забыть обо всём, что происходит. Как бы я хотела, чтобы мы с Кариной начали общаться, как прежде. Она моя сестра. Ссориться с ней нелогично, неправильно. Мы должны поддерживать друг друга, а не точить ножи в соседних комнатах.

– Не верю своим глазам, – с сарказмом протягивает сонный женский голос, и, развернувшись, я вижу маму. Она закутана в плед и зевает. – Ты добровольно решила пойти в школу?

– Надоело сидеть дома, – взволнованно поясняю я.

Нужно успокоиться и взять себя в руки.

– А где Карина?

– Она уже ушла.

И снова ложь. Мне противно слушать, с какой лёгкостью я обманываю маму. Это не я, а кто-то другой. Хотя я ведь прикрываю сестру. Может, в такой ситуации приврать не является преступлением?

– Почему вы не поехали вместе?

– Мы до сих пор не помирились. Разговариваем перекидываясь фразами.

– Ничего страшного, – мама улыбается и наливает себе кофе. – Скоро вы забудете обо всех ссорах.

Я киваю. Хочу уйти из кухни, чтобы больше ничего не выдумать, но не успеваю.

– Как вчера прошел день? – Мама пристально смотрит на меня. – Ты позанималась, как я тебя просила?

– Я… – опять врать? Господи. – Я сделала несколько тестов по русскому. И ещё написала сочинение по английскому. Сегодня отнесу его учительнице на проверку.

– А что с биологией и химией?

– Мам, давай договоримся. Если до Нового года ты не увидишь, что я серьёзно настроена поступать на факультет журналистики, можешь спокойно послать меня учить ваши медицинские штучки.

– Этот компромисс бессмысленный. Пока я буду следить за тобой, уйдёт время.

– Дай мне шанс. Я не хочу быть врачом, и ты это прекрасно знаешь. Потратить годы на то, что совершенно не нужно, – не менее бессмысленно.

Мама задумывается и неуверенно пожимает плечами:

– Как хочешь. Это твоя жизнь.

В её голосе звучит глухое неодобрение, но я не обращаю внимания. Киваю и выхожу из кухни. У меня и так достаточно проблем. ЕГЭ кажется спичкой в огромном разбушевавшемся пожаре.

На остановку я прихожу как раз в тот момент, когда нужный автобус срывается с места. Недовольно выдыхаю и сильнее закутываюсь в пальто. Отмечаю, что оно не такое тёплое, как пальто Макса, и корю себя за подобные мысли.

Больше никакого Макса и никакой «стаи»!

В груди ноет. Возможно, мне не нравится решение отказаться от ночной жизни. Может, это и правильно, но становится грустно и пусто внутри. Я не смогу уйти из стаи просто так. И главное, я понятия не имею, почему.

Нужный автобус приходит через пятнадцать минут. Я успеваю окоченеть и проклясть все подъезжающие маршрутки. В итоге в школу я приезжаю на пять минут позже, а в кабинет попадаю с опозданием на целых десять. Учительница не хочет пускать меня, отчитывает и ругается. Но затем, видимо, вспоминает, что я лежала в больнице, и позволяет занять место.

Закатив глаза, я сажусь за парту. К чему устраивать концерт, если я в любом случае добьюсь желаемого?

– Лия, мы записали новые темы. – Учительница глядит на меня поверх прозрачных стекол и поджимает обветренные губы. – Возьми у кого-нибудь конспект, иначе на контрольной попадёшь в курьёзную ситуацию.

Я киваю, не скрывая улыбки. Только учителя способны говорить подобные фразы подобным тоном, употребляя подобные слова.

Когда преподаватель выводит скрипящим мелом на доске тему, я наклоняюсь вперёд и легонько касаюсь плеча Марины. Та разворачивается и поджимает губы.

– Ну как ты?

– Отлично.

Трубецкая первая, кто спросил о моем самочувствии.

– Ты всех напугала.

– Почему?

– Как почему? – Она заправляет за ухо локон русых волос и пожимает полноватыми плечами. – Все боялись, что ты снова потеряешь память. Это сломало бы тебя.

Я улыбаюсь, хотя чувствую, как внутри растёт желание ударить одноклассницу по голове. Бог мой, кто способен говорить такие глупые вещи? Наверное, только безмозглые дуры.

– К счастью, всё обошлось. Я хотела попросить у тебя конспекты. Одолжишь?

– Конечно. Только после урока, хорошо?

– Да, естественно.

Отодвигаюсь назад и вижу, как одноклассница поворачивается к своей тетради. Скрещиваю руки на груди: школа – явно не моё место. Может, в институте всё изменится? Если я, конечно, туда поступлю…

В классе я – единственная, кто сидит без пары. Наверное, надо воспринимать это как попытку ребят отгородиться от особы, чья жизнь постоянно висит на волоске. Хотя какое им дело? Я что, ношу в школу оружие или прилюдно кидаюсь под машины? Что во мне странного и почему меня нужно бояться? Старые вопросы, на которые нет ответов.

Я очень долго жду звонка. Мне кажется, проходит целая вечность, а не сорок пять минут. В моём случае тридцать пять. Встаю, беру у Марины тетрадь, собираю учебники и медленно плыву по течению. В коридорах, как на дороге, двухстороннее движение. Я становлюсь в крайний правый ряд и переключаю скорость. Хочется попасть в кабинет истории и уснуть на парте. Но, когда я прохожу мимо столовой, вижу, как мне кто-то машет, и останавливаюсь. Присматриваюсь и тяжело выдыхаю – Кира.

Какие бы чувства ни бушевали во мне, желание узнать об её самочувствии перевешивает. Я проскальзываю между другими ребятами и подхожу к блондинке. Та сидит за столом и устало держится за голову. По-моему, ей гораздо хуже, чем мне. Глаза у Киры красные, мутные. Она бледная и слабая. Кажется, если я коснусь её плеча, подруга рассыплется на маленькие кусочки.

– Ну привет, – хрипит она.

– Привет. – Сажусь напротив и складываю перед собой руки. – Как себя чувствуешь?

– Паршиво. Как ещё? – Кира усмехается. – Такое ощущение, что вчера стадо слонов станцевало на мне грязную мамбу.

– Почему тогда пришла в школу?

– А что, лучше сидеть дома и выслушивать мамины вопли? Нет уж. – Блондинка осматривает меня, и уголки её губ ползут вверх. – А ты достаточно хорошо выглядишь для девушки, выпившей вчера три бутылки виски.

– Я не пила столько.

– Да, конечно. Мне показалось.

– Тебе много чего вчера показалось, – поддеваю я.

– Всё так плохо? – Кира качает головой и закрывает глаза. – Последнее, что помню, – своё отражение в зеркале. Умываюсь, чувствую новый прилив слабости – и темнота.

– Может, не стоило пить те таблетки? – предполагаю я. – Смешивать алкоголь и лекарство – рисковое дело.

– Какие таблетки?

– Как какие? – подвигаюсь к подруге. – Когда я пришла в туалет, увидела в твоей руке парочку синих таблеток. Решила, что у тебя разболелась голова или схватило живот.

– Считаешь, я чокнутая? – Девушка поднимает глаза и смотрит на меня так, словно я её оскорбила. – Естественно, смешивать «Джека» и аспирин будет только идиот.

– Тогда откуда они у тебя появились?

Кира не успевает ответить.

Астахов подкрадывается ко мне со спины и резко хватает за плечи. Наверное, он хотел испугать меня, но я не реагирую. Теперь я боюсь совсем других вещей.

– Решил всё-таки пойти со мной на контакт? – с безобидной усмешкой спрашиваю я и наблюдаю, как парень садится рядом.

– Решил, что нет смысла игнорировать единственного близкого человека.

– О, боги, – тянет блондинка. – Прекратите. Иначе меня опять начнет тошнить.

– Что с тобой? – Астахов кладёт портфель на стол. – Неудачный вечер?

– Как раз наоборот.

– Ты выглядишь так, словно тебя прокрутило в мясорубке.

– Спасибо, – благодарит Кира. – На самом деле, я не нуждаюсь комплиментах.

– Я и не думал отпускать тебе комплименты.

Пока идёт война между мужским и женским полом – кто сильнее заденет другого, я задумчиво опускаю голову на стол. Итак, Кира не хотела пить таблетки, но они каким-то образом оказались в её ладони. Первое, что приходит на ум, – подстава. Выходит, те синие капсулы не лечат голову или живот, а пригодны для другого. Вот только для чего? Звенит звонок, и я нехотя поднимаю глаза на друзей. Надеюсь, ещё на друзей. Вчерашние мысли атаковали меня под действием злости и ядовитой обиды. Возможно, я погорячилась, решив, что близких людей не существует. Но пока не хочется делать поспешных выводов.

– У меня история, – сообщаю я.

– Я только что был там, – Астахов достает тетрадь из портфеля. – Петрова дала нам контрольную, так что возьми. – Он протягивает её мне. – Там есть ответы на новые темы.

– Спасибо.

– А что делать мне? – Кира устало встает и вновь протирает лицо руками. – У меня биология. – Она тяжело выдыхает. – Если я увижу человеческую селезёнку или распятую жабу, меня стошнит прямо на парту. Клянусь Богом, стошнит.

– Иди домой.

– Там мне не станет лучше.

– Тогда не иди.

– Астахов, твоя логика великолепна!

– Потерпи немного, – предлагаю я и краем глаза вижу, что Лёша улыбается. – Уроки закончатся, и пойдём домой вместе.

– Хочешь, чтобы я ждала ещё три часа?

– У меня остались литература, МХК и физкультура. Бред, а не уроки, так что я могу составить тебе компанию.

– Ого, отлично. – Кира кивает парню, а затем улыбается мне. – Представляешь, сам Астахов составит мне компанию.

– Ладно. Делайте что хотите, а я уже опаздываю.

Встаю и иду в кабинет.

Неожиданно понимаю, что должна проверить бар и попытаться найти таблетки. Вдруг одна из них осталась на полу? В таком случае мне даже выгодно не пересекаться сегодня ни с Кирой, ни с Лёшей. Я хочу самостоятельно разрешить проблему, которая касается не только меня, но и всей «стаи». Хотя нет. Я не просто хочу – должна.

Откуда чувство ответственности в этот раз? Карина – моя сестра, и в той ситуации моё желание разобраться было вполне естественно. А что здесь? Понятия не имею, но не могу сопротивляться.

Итак, решение покончить со «стаей» откладывается. И я не расстроена. Напротив, на моём лице появляется улыбка. Узнать правду, докопаться до истины – как же приятно не следовать за кем-то, а самой решать проблемы и справляться с неприятностями без чьей-либо помощи. Это вдохновляет. Я уверена: большинство людей, делающих что-то важное и выдающееся, прибывают именно в таком настроении.

После истории я не настроена идти на следующие уроки. Меня тянет на улицу, я хочу поскорее обыскать бар. Но прогулять английский, литературу и физику – не вариант. Только не в первый день после выписки из больницы. Я поворачиваю за угол и врезаюсь в кого-то. Поднимаю глаза – Карина. Хочу сказать ей, что она – слепая идиотка, но замечаю огромный отёк на её щеке и замираю. Сестра растерянно опускает голову, надеется скрыть его, но поздно. Я уже увидела.

– Господи, – беру Карину за локоть и тяну на себя. – Что с тобой?

– Отпусти, – рявкает она и закрывает лицо свободной рукой.

– Кто тебя ударил?

– Не твоё дело!

– Откуда это? – Я раздражена, гнев кипит во мне. Громко выдохнув, я толкаю сестру вглубь коридора и припечатываю спиной к стене. – Кто это с тобой сделал?

– Я сказала, отпусти!

– Карина! Перестань сопротивляться!

– Отпусти меня! – Она вырывает руку и смотрит на меня так, словно я оскорбила её и унизила. В глазах моей сестры столько ненависти, что у меня скручивает желудок. Карина качает головой и чеканит: – Больше никогда не прикасайся ко мне, ясно?

– Да что с тобой такое? – В моём голосе море отчаяния. – Что происходит? Откуда отёк? – Смотрю на овальное пятно тёмно-красного цвета и прикусываю губу. – Скажи мне, прошу тебя.

– Просто оставь меня в покое!

– Но почему ты не хочешь рассказать? Почему скрываешь? Карина, я же твоя сестра. Ты можешь мне доверять.

– Держись от меня подальше, – отрезает она и разворачивается ко мне спиной.

– Эй! – Я грубо хватаю сестру за плечо и тяну на себя. – Я ещё не договорила.

– Зато я закончила.

– Боже, что с тобой происходит?

– Ещё раз притронешься ко мне, и я скажу маме, что это ты меня ударила. Ясно?

– Что? – Я расширяю глаза. – Что ты сказала?

– Что слышала. – Сестра неуверенно поправляет волосы, прикрывая отёк.

– Сошла с ума?

– Я надеюсь, мы поняли друг друга.

Затем Карина жёстко смотрит на меня и уходит.

Так просто моя сестра поворачивается ко мне спиной и идёт в противоположную сторону. В моей груди что-то взрывается. Становится так больно, что я невольно хватаюсь рукой за сердце и отхожу назад. Нахожу опору спиной, откидываю голову и закрываю глаза. Не могу поверить в то, что человек, который мне так близок, разговаривает со мной подобным тоном. Чувство дикой обиды разъедает органы, как кислота. Мне хочется кричать от досады, вопить во всё горло. Однако я молчу. Прикусываю губу и открываю глаза. Надеюсь увидеть, как Карина возвращается ко мне. Но этого не происходит. Более того, я не вижу её удаляющейся спины.

Вдруг мне становится ясно: пора менять план.

На лице у сестры отёк от удара размером с кулак. Если она подхватила его не в стае, тогда где? Выходит, некоторые ушибы, гематомы и синяки могли возникать на её теле не по вине Шрама и его сборища. По словам предводителя, она проявляла себя раза три – максимум четыре. Тогда откуда отёки в течение месяца? Как появились багрово-синие пятна на лице, руках и животе? Где она находилась до поздней ночи?

Вывод: Карина лжёт. Она нагло лжёт и скрывает правду. Пропадает, набирается проблем, возвращается и думает, что всё нормально? Сжимаю кулаки. Не стерплю подобного отношения к себе. Не стерплю, когда со мной так разговаривают. Не стерплю, когда мою сестру бьют. Срываюсь с места и иду к расписанию. У Карины ещё один урок, но пойдет ли она на него? К чёрту английский, литературу и физику. Теперь у меня появились более важные дела. Я бегу на химию. Захожу в кабинет и натыкаюсь на недоумённый взгляд Дениса Воротникова. Жирный, низкий мальчик. У него воняет изо рта, и я знаю об этом, потому что Карина сидит вместе с ним уже два года.

– Ты не видел мою сестру?

– Видел. – Парень пытается выглядеть взрослым и статным. На самом деле, мне смешно от того, как выпирает его грудь и сомкнуты брови. Это не производит впечатления. – Она попросила, чтобы я прикрыл её.

– Прикрыл?

– Да. Вроде Карина собиралась уйти домой. Сказала, что у неё болит голова.

Несусь вон из кабинета. Надеюсь перехватить её у раздевалки. Так и происходит.

Карина надевает пуховик, перекидывает через плечо сумку и двигается к выходу. Я не отстаю. На улице сестра сворачивает в противоположную от остановки сторону, идёт вдоль небольшого рынка и пересекает проезжую часть. Я уверенно следую за ней, хотя понятия не имею, куда ведёт данный маршрут. Карина сбавляет скорость и идёт в сторону аптеки.

– Лия?

Недоуменно замираю, услышав своё имя. Осматриваюсь и замечаю Киру с Лёшей. Непроизвольно пригибаюсь и прижимаю палец к губам.

– Тише, – шепчу я и подхожу к друзьям. – Вы что здесь делаете?

– Решили купить слойки, – протягивает блондинка. – А что здесь делаешь ты? Разве мисс правильная девочка не должна была пойти на уроки?

– Планы изменились.

– Почему?

– Карина, – я киваю в сторону аптеки. – Что-то не так.

– О чем ты? – Лёша серьёзно смотрит на меня.

– Я столкнулась с ней в коридоре, и знаете что увидела? – Мои глаза наполняются гневом. – Отёк. Огромный отёк на лице.

– Отёк? – Кира удивлённо вскидывает брови. – Но откуда?

– Понятия не имею! Если она зарабатывает себе синяки не в стае, то где? – Я протираю лоб. – Именно поэтому я решила не идти на уроки, а проследить за ней. Вдруг она приведёт меня к подонку, который оставил на её щеке этот след.

– Ох, ты как всегда! – возмущается Астахов. – Почему не сказать нам? Почему решаешь всё самостоятельно?

– Проблемы моей сестры не должны вас касаться.

– Ах, вот как, – усмехается парень. – Неужели?

– Лия, – протягивает Кира. – Не говори глупостей. Лёша прав: идти одной – полное безумие, особенно сейчас, когда в нашей «стае» происходят странные вещи. Кто знает, что может случиться.

– И что, теперь вообще не выходить из дома? Сидеть в четырёх стенах и молиться? – Я саркастически усмехаюсь. – Карина – моя сестра, не ваша. Вы не обязаны носиться за ней и прибирать то, что она натворила.

– Зато мы будем носиться за тобой. В твоих же интересах рассказывать нам сразу, что к чему, чтобы потом мы не нахватались неприятностей.

– Что за глупое желание защитить меня?

– Почему глупое? – удивляется Астахов. – Вполне нормальное. Ты бы сделала то же самое на нашем месте.

Я смотрю на парня и выдыхаю. Он прав. Я бы не осталась в стороне, будь у него или у Киры проблемы.

– Хорошо, – я взмахиваю руками. – Как хотите. Если вам охота прибавить к своим проблемам таинственные походы моей сестры, давайте. Я не против.

– Вот и отлично.

– Смотрите, – Кира указывает в сторону аптеки. – Твоя сестра купила что-то и сейчас идёт к остановке.

– Я слышала, родители не поскупились для тебя на новую машину? – Я поворачиваюсь к Астахову.

– Так и есть.

– И где же она?

– Возле школы.

– Тогда скорее иди за ней. Мы не должны упускать Карину из вида.

Парень кивает и срывается с места.

– Как вовремя мы купили слойки, – улыбается блондинка. – Хотя бы перекусим, играя в детективов.

– Как вовремя Лёше купили машину. – Поджимаю губы: мне сейчас не до еды.

Внезапно замечаю, что за несколько метров до остановки Карина резко сворачивает вправо и скрывается в узком переулке.

– Черт её подери! – выругиваюсь и растерянно смотрю на Киру. – Куда она пошла?

– Понятия не имею.

– Мне нужно за ней.

– Подожди, – блондинка хватает меня за руку, когда я срываюсь с места. – Астахов подъедет через несколько секунд. Давай подождём.

– О чём ты? Мы опоздаем. Я не могу упустить Карину. Я должна идти!

– Но, Лия.

– Ты знаешь, куда я пошла. Дождись Астахова, и идите за мной. Ясно?

Вырываюсь и несусь через дорогу. Слышу, как блондинка кричит мне вслед, но не оборачиваюсь. В голове возникает образ злой Киры: сомкнутые брови, покрасневшие щеки. Эта девушка, как и я, не терпит, когда что-то выходит из-под контроля.

Меня едва не сбивает автобус у остановки. Приходится налететь на какую-то женщину. Та недовольно фыркает и начинает причитать. Мне наплевать.

Я забываю о ней так же быстро, как срываюсь с места и продолжаю бежать за сестрой. В переулке, куда свернула Карина, темно и грязно. На стенах – старые граффити, на мокром асфальте – остатки еды и коробки из переполненных мусорных баков. Стоит ужасная вонь, и мне приходится прикрыть нос ладонями. Иду дальше и натыкаюсь на высокую арку. Пройдя через неё, выхожу во двор. Оглядываюсь и замечаю сестру. Она неуверенно осматривается. Даже на таком большом расстоянии я вижу страх на её лице. Может, даже панику. Порывшись в сумке, Карина подходит к детской площадке и садится на колени около поломанной качели-вертолёта. Затем она достает синий пакет, открывает его, проверяет содержимое, ещё раз оглядывается, и я прячусь за угол. Тяжело выдыхаю и осторожно выгибаюсь, чтобы продолжить следить. Вижу, как сестра прячет пакет на дне качели, резко поднимается и стремительно двигается в мою сторону.

Я отбегаю от арки и скрываюсь за мусорным баком. В горле поднимается ком, меня начинает тошнить, едва я замечаю остатки прогнившего мяса. Приходится глубоко вдохнуть и зажмуриться. Это первый раз, когда я прячусь на помойке.

Хотя, может, и не первый…

Слышу, как сестра бежит по мокрым лужам.

Осторожно выглядываю из-за мусорного бака, вижу, как Карина бежит к остановке, и медленно поднимаюсь на ноги. Мои извилины работают слишком быстро. Куча идей, и они давят сильнее, чем грязные старые стены переулка. Что в пакете? Чего так боится Карина? Откуда её отек?

Срываюсь с места и иду к площадке. Только когда передо мной оказываются качели-вертолёт, я понимаю, что не шла, а бежала. Сажусь на колени и дрожащими руками достаю тщательно спрятанный на дне синий пакет. От мысли о том, что я сейчас увижу, мне становится не по себе.

Открываю его и замечаю на дне деньги. Много денег.

Мои глаза широко раскрываются, когда, пересчитав, я обнаруживаю сорок пять тысяч. Испуганно прячу содержимое обратно и замираю. Откуда у Карины столько денег? Неужели моя сестра – воровка, а отёк на щеке – последствие преступления?

– Эй, ты!

Растерянно смотрю назад и вижу двух парней. Они высокие. Они злые. И, кажется, пришли за тем, что находится у меня в руках.

Я стремительно поднимаюсь на ноги и автоматически прячу пакет за спину.

– Что вам нужно? – решительно спрашиваю я.

– Отдай пакет, иначе у тебя будут большие неприятности, – угрожает мне брюнет в тёмно-зелёной куртке. Я бы сказала, что ему лет двадцать, может и двадцать три. Но нет, я замечаю, что из-под расстёгнутой ветровки выглядывает воротник коричневого пиджака. Значит, школьник. В соседнем лицее форма из такой толстой ткани. Мы всегда смеялись над тем, как коричневые пиджаки глупо смотрятся с тёмно-сиреневыми штанами. – Я даю тебе несколько минут.

– С каких это пор одни школьники отнимают деньги у других школьников?

– Ты нарываешься? – усмехается его напарник. Он пониже, зато у него широкие плечи. Уверена, этот парень хорошо дерётся. – Просто верни нам пакет.

Итак, у меня два варианта: быть побитой за сопротивление или за то, что легко сдалась.

Что выбрать?

– Я так понимаю, именно вы угрожали моей сестре, – начинаю я и смотрю на арку. Возможно, удастся сбежать. – Вы не подумали, что это не сойдёт с рук?

– И что ты нам сделаешь?

– Речь не обо мне. Если мой отец узнает, что на его дочь подняли руку вшивые придурки, он убьёт вас. Так и знайте.

– И где сейчас папочка? Не думаю, что он успеет приехать из Москвы и спасти твою задницу.

Ого! Эти слова застают меня врасплох. Оказывается, эти двое знают достаточно много обо мне и о моей семье. Я не брала такие подробности в расчёт.

– Вот оно что, – улыбаюсь я, хотя внутри горю от страха. – Вы должны и меня знать, раз в курсе, где сейчас мой отец.

– Естественно. Тебя все знают, Лия, по прозвищу Кобра.

Я растерянно застываю.

Итак. Кобра?

Меня тянет рассмеяться, но я не могу пошевелить губами. Страшно становится не столько от того, что мне дали такую глупую и отвратительную кличку, сколько от того, что люди знают обо мне гораздо больше, чем о себе знаю я сама.

– Отдай пакет, – повторяет парень. – Отдашь – и мы разойдёмся.

Не отвечаю и прикусываю губу. Что делать? Драться с ними – полное безумие. Я не смогла даже задеть Макса. О чем говорить сейчас, когда передо мной два высоких и сильных противника? Но отдать деньги… Чёрт! Неужели я настолько слабая, что даже не попытаюсь сопротивляться?

– Я верну вам пакет, но при одном условии, – смотрю на парней. Кажется, они меня слушают и настроены вести переговоры. Может, год назад и в качестве Кобры я была достаточно опасной? – Скажите, кто угрожает моей сестре и откуда у неё синяки? Почему она приносит вам деньги и для кого? Уверена, вы – лишь посредники.

– К сожалению, мы не сможем ответить на эти вопросы.

– Придётся, – выпаливаю я. – Иначе деньги уйдут вместе со мной.

– Зачем тебе проблемы? Хочешь опять попасть в больницу?

Стискиваю зубы и смотрю на противников так, словно они куски мяса, а я – голодный дикий зверь. У меня внутри что-то взрывается, хочется с криком кинутся и оторвать этим безмозглым идиотам головы. А ещё спросить: что вы делаете и в какую игру играете? Здесь речь идёт уже не о синяках и ранах. Это вопрос жизни и смерти. Неужели никто, кроме меня, до сих пор этого не понимает?

– Ещё раз, – протягиваю я и пронзаю противников ядовитым взглядом. – Значит ли это, что аварию подстроили вы?

– Ты лезешь не в своё дело, – саркастически поясняет широкоплечий парень. – Вот и получаешь по заслугам.

Последняя капля.

Не знаю, что на меня находит. Вероятно, это дикая злость или паника, но я вдруг срываюсь с места, нагибаюсь, хватаю мокрый песок и кидаю его в глаза брюнету. Пока тот вычищает лицо, я со всей силы ударяю локтем второго парня в шею и слышу, как тот стонет от боли. Бегу к арке. Когда я оставляю позади мусорные баки, слышу крик противников. Они несутся за мной, и, кажется, я сильно их разозлила.

Прибавляю скорость и вылетаю из переулка, как обезумевшая. Ищу глазами Киру и Лёшу. Уже представляю, как наору на них за то, что они долго возились с машиной, но никого не нахожу. Бегу дальше. Неожиданно для самой себя придумываю два запасных плана. Первый: ловлю любую маршрутку, автобус и уезжаю подальше отсюда. Второй: бегу в школу – там меня никто не тронет.

Внезапно я замечаю у дороги Киру, машу ей, но вдруг вижу высокого парня. Он стоит позади неё и держит блондинку за шею.

Испуганно торможу и оглядываюсь. Два моих преследователя совсем близко.

– Лия, беги! – орёт Кира, но я теряюсь, смотря то на неё, то на приближающихся соперников. Что делать? Что же делать?!

– Лия!

Нет времени думать – нужно действовать. Я осматриваюсь и вижу открытый люк на тротуаре, бегу к нему, разрываю пакет, и купюры, словно в замедленной съёмке, падают на дно канализации, промокая и теряя ценность.

Вот оно, моё решение: лучше уничтожить деньги, чем отдать их противникам.

Неожиданно со спины на меня наваливается огромный груз. По голосу я определяю брюнета. Ругаясь, он грубо заламывает мне руки и ударяет кулаком по ребру. Я сгибаюсь, сжимаю губы и как сквозь туман вижу двух женщин. Они смотрят на меня с сожалением, но не останавливаются. Быстро проходят мимо и скрываются из вида.

Второй парень орёт что-то, изучает дыру и начинает пинать ногой крышку люка. Он зол, и я отказываюсь даже думать о том, что эти двое со мной сделают.

– Идиотка, – чеканит брюнет.

– Нужно было ответить на мои вопросы.

Поднимаю голову и вижу Киру. Она стоит рядом с какой-то машиной. За руки её сжимает незнакомец. Когда он понимает, что ситуация вышла из-под контроля, достает из машины плотный мешок, надевает его на голову Кире и толкает её в салон.

Я внезапно понимаю, что и меня ждет подобная участь. Но мне не страшно. Я даже рада, что теперь нас отвезут к более влиятельному человеку, управляющему всеми пешками, которые сейчас держат меня или блондинку за руки.

Настоящее безумие.

От сильных эмоций мне становится страшно. Кто знал, что моя голова забита подобной чушью, слепой отвагой? Это сюрприз не только для врагов, но и для меня самой.

– Что же вы делаете? – неожиданно слабым голосом спрашивает пожилая женщина и останавливается возле меня. Она ставит трость рядом с ногами брюнета и поднимает на него недовольный взгляд. – Чего ты так девочку держишь? Ей же больно.

– Не лезь не в своё дело, старуха.

– Ты со мной так не разговаривай. Имей совесть и думай, что говоришь.

– А то что? Что вы мне сделаете? – Парень зол, я чувствую, как вскипает его тело, а руки становятся горячими и липкими. Он дёргается в сторону пожилой женщины, я выгибаюсь.

– Не трогай её! – встречаюсь с брюнетом взглядом. – Только попробуй её тронуть.

– Отпусти бедняжку. – Волосы бабушки седые, почти белые. Женщина маленького роста. У неё морщинистое лицо и серые бесцветные глаза. Мне становится страшно. Я боюсь, что парень ей навредит. Он не упустит шанса, если тот подвернётся. – Я пожалуюсь на тебя, – продолжает пожилая женщина. – Я найду твоих родителей!

– Уходите, – прошу я и с жалостью смотрю на неё. – Уходите скорее.

– Я тебя не оставлю. Пусть он ответит! Где это видано, чтобы молодой человек так обращался с девушкой? В моё время дети не вели себя подобным образом.

– Вот и возвращайся в своё время! – раздражённо кричит брюнет. – Старая дура.

Глаза бабушки наполняются пеленой. Она сжимает губы и топчется на месте.

– Не должна земля носить таких, как ты.

– Да отвали от меня!

Брюнет остро реагирует на её слова. Его правая рука выпускает моё запястье и взмывает вверх. Я не успеваю сообразить, что происходит. Просто становлюсь перед кулаком и отлетаю назад от удара. Меня кренит в сторону, я случайно задеваю бабушку, и мы неуклюже падаем навзничь.

Слышу смех парня и ловко подрываюсь с асфальта. Вижу рядом женщину, начинаю тяжело дышать и виновато помогаю ей подняться.

– Боже мой, простите. Простите меня, пожалуйста.

– Он хотел меня ударить, – шокированно восклицает бабушка и смотрит на меня так, словно я привидение. – Он хотел меня ударить!

– Поднимайтесь, прошу вас.

Тяну женщину на себя и еле сдерживаюсь, чтобы не кинуться на парня с кулаками, которые становятся колючими. Мне ужасно хочется выбить этому брюнету все зубы, а потом заставить его прилюдно просить у женщины прощения. Посмотрела бы я на него! Остались бы его слова такими же острыми, если бы он не мог произнести даже собственное имя?

– Вы как?

– Пойдём, – парень хватает меня за плечо и тащит за собой, а я смотрю на женщину.

Она стоит, не двигается, просто не верит в то, что на неё поднял руку какой-то кретин. Оглядываюсь, надеясь, что кто-нибудь ей поможет, но понимаю, что остановка вымерла. Там пусто. Никому не нужны проблемы. Абсолютно никому.

– Ты ублюдок, – ядовито произношу я. – Когда-нибудь я заставлю тебя сожалеть.

– Сомневаюсь. – Брюнет подводит меня к машине, берёт из рук широкоплечего парня мешок и натягивает его мне на голову. Затем стягивает мои запястья тугой верёвкой, и я слышу его смешок. – Кажется, наша змея наконец угодила в петлю.