Глава 23. Возвращение кобры

Я выбираю второй вариант.

Прихожу в школу. Иду в кабинет. Все словно по команде поднимают глаза. Взгляды одноклассников прожигают меня насквозь. Они шокированы и сбиты с толку. Но мне наплевать. Я сажусь за свободную парту и небрежно кладу ноги на соседний стул.

Тут же ко мне поворачивается Трубецкая. Маринка поджимает губы и с интересом вглядывается в мои волосы.

– Решила опять покрасить пряди в зелёный? – глухим голосом спрашивает она, на что я лишь киваю. – Ясно. Прямо как в старые добрые времена. – Молчу. Одноклассница не унимается: – Я слышала о взрыве в парке. Говорят, ты была поблизости.

– Неужели?

– Ага. Тебя заметили парни из параллельного класса. Сразу рассказали нам.

– Какая у вас отлаженная система. Что ещё они тебе поведали?

– Да ничего.

Лжёт.

Трубецкая лжёт, и я это чувствую.

– Неужели они не упомянули о каких-нибудь странных и интересных деталях?

Её глаза загораются, и она придвигается ближе:

– Один парень сказал, что видел, как троица шла с пакетами к зеркальной комнате.

– Так-так…

– Два парня и одна девушка. Возможно, они – виновники.

– И как же выглядели подозреваемые? – Смешно, что Трубецкая оказалась полезна.

– Не знаю. – А может, и не полезна. – Девушку разглядеть не удалось. А парни были поразительно похожи. Так что мои информаторы запутались.

– Похожи? – Я вскидываю бровь. – Что ты имеешь в виду?

Трубецкая пожимает плечами.

В класс заходит учительница.

Я раздражённо выдыхаю.

Мне лень слушать лекцию преподавателя об иммунитете. Я отключаюсь и витаю в облаках, пока не замечаю, что кто-то сменил тему, начав обсуждать зимнюю погоду. Это тоже не вызывает особого интереса.

– У меня друг вчера на улице упал, – выкрикивает с первой парты Костя Симонов, и класс оживает. Всегда интересно послушать о несчастье других: это такая животрепещущая тема. – Он поскользнулся и грохнулся прямо на свое плечо.

– Иу, – тянет Трубецкая.

– Ага, – довольно хихикает Симонов. – Вывих. Один знакомый посоветовал ему сходить в больницу, но он отказался. Решил, что сам справится. Сегодня проснулся, а плечо распухло, как китайская лапша.

Класс почему-то начинает смеяться, учительница пытается всех успокоить, а у меня сжимаются, скручиваются внутренности.

Я сажусь прямо, хватаюсь руками за парту и закрываю глаза.

Главное – дышать, дышать, дышать…

Я резко открываю глаза и поднимаю руку вверх.

– Можно выйти?

Учительница кивает, а я срываюсь с места.

Несусь вон из кабинета, буквально бегу, лечу вперёд. Сворачиваю в один из коридоров, на ощупь нахожу дверь женского туалета и врываюсь внутрь.

Тут же грудную клетку сдавливают невидимые силы.

Слёзы подкатывают к глазам, руки наливаются свинцом. Сердце ноет, неприлично громко ноет, и я обессиленно наваливаюсь спиной на ледяной кафель.

– Чёрт, – сжимаю ладони в кулаки, откидываю назад голову и пытаюсь взять себя в руки. Но это сложно, слишком сложно!

Одно воспоминание о нём, и всё: моё тело пронзает электрический ток, боль возобновляется, пустота с новой силой охватывает сердце.

Что же это такое?

Мне не устоять на ногах. Я начинаю раскачиваться, сильно прикусываю губу, до крови. Зажмуриваюсь и вдруг вижу перед собой его лицо. Его красивое, аккуратное, мужественное лицо. Его чёрные волосы, тёмно-синие глубокие глаза. Его слегка колючий подбородок, морщинки около соблазнительных губ, едва уловимые веснушки на носу, родинку возле левой брови…

Тут же открываю глаза.

Сердце разрывается на части, боль берёт под контроль разум. Испустив громкий выдох, я разворачиваюсь и со всей силы ударяю кулаком по двери одной из кабинок. Дерево цело, я не смогла причинить ему ни капли вреда. Однако на моих костяшках выступают капли крови. Ноющая пульсация охватывает руку. Мне приходится бежать к мойке и подставлять рану под струю холодной воды.

Хочу разжать пальцы.

– Ауч, – судорога схватывает ладонь. Закатываю глаза и устало поникаю.

Как жить? Как жить без Максима? Как не воспользоваться соблазнительной идеей последовать за ним?

Неожиданно в туалет кто-то входит.

Я разворачиваюсь, хочу прогнать посетителя, но понимаю, что это Карина.

Сестра встречается со мной взглядом, затем опускает глаза ниже, к руке. Потом вновь поднимает глаза и уже смотрит на меня не настороженно, а шокированно.

– Ты что сделала? – вскрикивает она. – С дуба рухнула? О, боже, – она снова громко выдыхает. – Что с волосами? Ты покрасилась? Опять? Зачем?

– Не лезь, – отрезаю я и поворачиваюсь к ней спиной. – Не твоё дело.

– Понятно, что не моё. Просто, может, не стоит сходить с ума? Понимаю, тебе плохо, но это перебор.

Ошеломлённо смотрю на сестру и громко выдыхаю:

– Перебор?

– Да. Не надо наносить себе увечья. Это не вернёт Максима, ты же знаешь.

– Как ты можешь такое говорить? – Меня буквально проедает внутри ядовитая боль. Я чувствую, как глаза становятся мокрыми, мутными, и небрежно протираю их. – Как смеешь так легкомысленно говорить о его смерти?

– Лия, пожалуйста, не нужно страдать, – виновато тянет сестра. – Ты неправильно меня поняла, точнее, я неправильно выразилась. Гибель Максима – трагедия. Но я не хочу, чтобы ты причиняла себе вред.

– Поздно. – Я выключаю воду. – Я уже причинила.

– Лия, – повторяет Карина и аккуратно останавливает меня, когда я подхожу к выходу. – Прости. Я ляпнула лишнее.

– Ничего страшного.

– Нет, правда. Не подумала. Извини.

Я тяжело выдыхаю. Сглатываю накопившуюся во рту слюну и протягиваю:

– Ты не виновата. Его смерть не должна отразиться на твоей жизни.

Сестра облизывает губы, тихо спрашивает:

– И что теперь? Тебе не кажется, что пора покончить со «стаей»? С «семьей»? Стас и Максим погибли. Это красный свет, Лия. Нужно остановиться.

Я усмехаюсь.

– Чего ты? – удивляется Карина. – Тебе смешно?

– Да.

– Да?

– Да, – я вновь истерично смеюсь, а затем холодным чётким тоном отрезаю: – Я не успокоюсь, пока предводитель «семьи» не поплатиться за то, что сделал. Я отомщу за всех: за Стаса, а главное – за него, – с трудом сдерживаюсь и добавляю: – За Максима.

– И тебя не пугает то, на что способен предводитель?

– Нет. Меня ничто не пугает. Меня лишили самого дорогого. И я не остановлюсь, пока не лишу врага жизни.

– Лия, – недовольно отрезает Карина. – Убийство – это преступление!

– А кто сказал, что я собираюсь убивать? Я хоть и Кобра, но в прошлом. Лишить жизни можно разными способами, и для этого необязательно заставлять сердце предводителя остановиться.

– И что же ты сделаешь?

– Это будет сюрприз. – Я улыбаюсь, а сестра испуганно хмурится. Наверное, думает, что я сошла с ума. Что ж, так оно и есть.

– Лия, – с раздражением произносит Карина. – Ты играешь в опасную игру. Что, если враг умён? Что, если он на несколько шагов впереди тебя?

– Это невозможно.

– Неужели?

– Да. Я всё продумала. Предводитель скоро объявится, и тогда я избавлюсь от него раз и навсегда.

– Самоуверенность – плохой знак.

– Самоуверенность – залог победы, сестра. – Я киваю и открываю дверь. – А теперь отойди в сторону. Не стой у меня на пути.

Карина отступает, а я вырываюсь из помещения.

Возвращаюсь в класс и сажусь на место.

Знакомо ли людям ощущение паники?

Некоторые считают, что паника – это крики, необдуманные действия, ступор. Что это страх, недоумение, истерика. Они ошибаются.

Паника – это когда ничего не соображаешь.

Я нахожусь в школе, слышу слова преподавателя, одновременно думаю о мести и мечтаю о воскрешении Макса. При всём при этом мне кажется, что я способна осознать смысл лекции, спокойно избавлюсь от врага и без особого труда верну к жизни Максима.

Вот и паника. Я настолько сошла с ума, что допускала вероятность невозможного. Я верила в чудо, справедливость, и это медленно, но верно лишало меня рассудка.

Неожиданно звенит звонок.

Я горблюсь и испуганно зажмуриваюсь.

Вот он, момент истины.

От того, что произойдёт за ближайшие 24 часа, зависит вся моя жизнь. Вся!

Табло появляется перед моими глазами, и я вновь замечаю, как бешено несется время. Облизываю губы и выдыхаю. Осталось совсем чуть-чуть. Я смогу. Я справлюсь.

Распахиваю глаза, надеваю маску Кобры и решительно встаю с места.

Пора осуществлять план.

Нахожу Киру в столовой. Подруга ошарашенно открывает глаза, хочет что-то сказать, но умолкает. Прижимает к себе перебинтованную руку, вздыхает.

– Как самочувствие? – ядовито интересуюсь я и сажусь напротив.

– Лия, – тянет она. – Мне очень жаль, что…

– Ты оглохла? Я задала тебе вопрос?

Блондинка обиженно прикусывает губу и отворачивается. От того, что на её глазах выступают слёзы, у меня внутри сжимаются все органы, но я быстро возвращаю контроль над собой. Вскидываю брови и усмехаюсь:

– Ты разучилась говорить?

– Не говори со мной в таком тоне, – бросает Кира и, повернувшись, испепеляет меня презрительным взглядом. – Я не виновата в том, что Максим погиб.

– Правда? А отвечать на звонки ты не пробовала? – Во мне вскипает гнев. – Я звонила тебе сотню раз, идиотка! Я хотела вас предупредить!

– Откуда мне было знать, что ты на нашей стороне?

– Неужели я давала повод усомниться в своей верности?

– Да, и не раз! Ты – Кобра, забыла? Ты способна предать, и это сбило меня с толку.

– Такое чувство, что вы вспоминаете о моём прекрасном прошлом, только когда вам это выгодно.

– Посмотри на себя, – Кира здоровой рукой указывает на моё лицо. – Как не вспоминать «о твоем прекрасном прошлом», если ты вновь стала им!

Я отворачиваюсь. Понимаю, что надела драные джинсы и мужской пиджак, что ночью покрасила пряди зелёным в одной из круглосуточных парикмахерских, что сижу, закинув ноги перед собой, и сильно подведёнными глазами смотрю на блондинку.

Да, я стала своим прошлым.

Но я сделала это специально.

– Ты ничего не знаешь, – холодно отрезаю я и вновь пронзаю подругу испепеляющим взглядом.

– Так объясни мне! – обиженно кричит Кира. – Что с тобой? Почему ты предала нас в «Святом Клубе»? Откуда узнала о взрыве? Зачем покрасила волосы и с какой целью говоришь со мной так, словно я тебе чем-то обязана? Лия, ты сошла с ума? Макс умер, а ты… – Подруга прикрывает здоровой рукой рот и срывается: – А ты ведёшь себя так, словно это сплетни, а не горькая правда.

– В том-то и дело. Его больше нет. Макс… – Сердце сжимается. Я стискиваю зубы и глубоко вдыхаю. Бесполезно. – Макс умер, Кира. И я отлично это понимаю.

– Тогда что с тобой? – сквозь слёзы спрашивает блондинка. – Почему ты ведёшь себя так, словно всё в порядке?

– Ты даже не представляешь, что я чувствую.

И никто не представляет. Ни один человек в столовой понятия не имеет, что значит, когда сердце взрывается, пропадает и внутри образуется ноющая пустота.

Выдыхаю.

Слышу, как Кира всхлипывает, и снисходительно признаюсь:

– Я не считаю, что ты в чем-то виновата, – подруга поднимает на меня покрасневшие глаза. – Я безумно счастлива, что ты цела и с тобой всё в порядке. Но, к сожалению, это не вернёт Макса. Твоё спасение – удача, смерть Бесстрашного – трагедия. Поэтому я должна предпринять шаги, которые сделают его гибель небессмысленной.

– Так возвращение к Кобре – не просто маскарад?

– Конечно, нет.

– Что ты задумала? – Кира придвигается и кладёт израненные пальцы поверх моей руки. – Пожалуйста, Лия, не надо. Я потеряла Стаса, потеряла Максима… Твоя гибель, и всё, – блондинка моргает, и её щеки покрываются кривыми мокрыми линиями. – Я не выдержу этого.

– Со мной всё будет в порядке.

– Так и Шрам говорил, и Макс.

– Эй, – я приподнимаю голову подруги за подбородок и понимаю, что погорячилась. Не стоило нападать на Киру. Просто инстинкт самосохранения велел мне никому не доверять. Что ж, надеюсь, перемирие с подругой не окажется ошибкой. – Я справлюсь.

– Что я должна делать? – через минуту спрашивает блондинка и протирает глаза.

– Я не думаю, что…

– Ты оглохла? – пародируя меня, восклицает Кира. – Или разучилась говорить?

Горько улыбаюсь и сдаюсь. Опора не помешает.

– Хорошо. Твоя помощь мне понадобится, но, пожалуйста, ни о чём не спрашивай. Просто сделай то, что я скажу. Договорились?

– Договорились. Итак?

– Собери «стаю». Опять. Только на этот раз не в парке, а в «Святом Клубе».

– Где? – переспрашивает Кира и расширяет глаза. – В «Святом Клубе»?

– Да.

– Я пообещала не спрашивать, но…

– Вот и не спрашивай, – выдыхаю и осматриваюсь. Нельзя, чтобы нас подслушали. – Слова Стаса так и сидят у меня в голове. В тот день, в больнице, он сказал, что предводитель «семьи» хочет занять наше место и стать главным.

– И что? К чему ты ведёшь?

– К тому, что я знаю, как вывести предателя на чистую воду. Он объявится, когда поймёт, что его план нарушен.

– И как ты это сделаешь? – Кира хмурится. – Неужели думаешь, он поведётся?

– Естественно. Ему придётся повестись, или он потеряет всё, что у него есть.

– Звучит заманчиво.

– Наша «стая» должна быть в клубе примерно к пяти. Я думаю, мне хватит времени.

– Хватит времени на что?

– Ты опять задаешь вопрос, – вспоминаю, как раньше подобным образом отвечали мне и с грустью выдыхаю. Незнание – чертовски дрянная вещь. – В общем, ты поняла? В пять, в «Святом Клубе». И ещё… Приготовьтесь к тому, что придётся соглашаться со всеми моими словами, даже если они покажутся бредом.

– Боже, Лия, – раздражённо говорит Кира. – Что ты задумала?

– Увидишь. – Обеспокоенно оглядываюсь. – Много наших пострадало при взрыве?

– В основном, у всех такие же травмы, как у меня. Не серьёзные. В больницу попал только Кирилл. Он находился рядом с будкой.

– Ясно, – обрываю подругу, так как понимаю, что дальше последует список погибших, а погиб один человек. Встряхиваю головой и вздыхаю. – Собери как можно больше людей и приготовься к тому, что Кобра возвратится. Это не шутки. Я настроена решительно.

– Надеюсь, у тебя всё получится, – Кира прижимает к груди больную руку и устало прикрывает глаза. – Как же я хочу, чтобы всё поскорее закончилось…

Я тоже.

Именно поэтому сразу после столовой я решаю не идти на последующие уроки.

Стремительно двигаюсь в сторону выхода из школы, как вдруг сталкиваюсь с препятствием – высоким кучерявым препятствием, у которого огромные виноватые глаза и поджатые прямые губы.

– Уйди с дороги, – хочу обойти парня, но нарываюсь на очередной капкан.

– Не ожидал тебя сегодня здесь увидеть, – тихо протягивает Астахов.

– Я тоже не горела желанием встретиться с тобой. Так что, может, облегчим жизнь обоим, и ты дашь мне пройти?

– Мне жаль, что Максим погиб.

– Не произноси его имя, – разъярённым шепотом отрезаю я. – Слышишь? Ты не имеешь права произносить его имя.

– Я не причастен к взрыву в парке, – горячо восклицает Лёша. – Я ни за что не пошёл бы ни на что подобное! Ты же меня знаешь.

– Нет. Я совсем тебя не знаю. Как и ты меня.

– Лия, пожалуйста, – парень протягивает ко мне руки, но я резко отступаю назад.

– Не прикасайся. – Прикусываю губу, осматриваюсь и с болью произношу: – Как ты не понимаешь? Ты больше никто для меня. Я не хочу тебя видеть. Не хочу тебя слышать. Не хочу иметь с тобой ничего общего. Прошу, оставь меня в покое.

– Хватит делать вид, что мы чужие друг другу! – кричит Астахов. – Мне наплевать, чего ты там хочешь. Главное, что я всегда был на твоей стороне, и ты идиотка, если не замечаешь этого.

– Отлично. На этом и остановимся.

– Лия! Пожалуйста, верь мне!

– Нет, – качаю головой и чувствую, как покалывает в носу. – Нет! Я больше никогда не поверю тебе. Всё кончено. Больше ты ничего для меня не значишь, слышишь? Ничего.

– Неужели спустя столько лет это единственное, что ты можешь мне сказать?

– Да. – Включаю образ Кобры, придвигаюсь к парню и, усмехнувшись, шепчу: – Хотя, знаешь, на языке вертится кое-что еще… – Вскидываю подбородок. Обхожу парня и непроизвольно на ходу восклицаю: – Трусы, Лёша, долго не живут.

Без двадцати пять.

Я выхожу на небольшую сцену в клубе и оглядываю «семью». Кто-то смотрит на меня настороженно, кто-то – с восхищением, кто-то – с ненавистью. Мне плевать на их чувства. Хотя, с другой стороны, решение толпы может всё изменить.

– Здравствуйте, как дела? – отрезаю и улыбаюсь. Меня встречают криками, визгом и аплодисментами. Это хороший знак. – В клубе так чисто, что я не верю в прошедший бурный вечерок… В общем, вы молодцы. Как я сказала, сегодня наша развлекательная программа делится на две части. Вторая более приятная. Думаю, все любят живую музыку? – Толпа снова одобрительно кричит, и я усмехаюсь: – Отлично. Но к ней мы перейдём после небольшого вступления.

Семья замолкает.

Они заинтересованы, они меня боятся, и мне это нравится.

– Одну минуту. – Я ухожу со сцены. За ширмой нахожу «подарок», улыбаюсь ему и выкатываю стул на сцену. Стул с намертво привязанным к нему парнем. Толпа оживает. Проносится шёпот негодования, но затем все замолкают: я поднимаю руку, так как собираюсь говорить. – Надеюсь, все знакомы с Денисом? – Мёртвая тишина. – Прекрасно, потому что на его представление у меня просто нет времени. Итак, всеми уважаемый Дениска на днях обманул меня. – Парень начинает извиваться, но его руки и ноги крепко привязаны. К тому же я не поленилась и заклеила его болтливый рот клейкой лентой. Каким беззащитным он сейчас выглядит! – Денис решил, что может врать мне в лицо и оставаться безнаказанным. Он очень сильно ошибся. – Я ловко достаю из кармана нож, и кто-то из толпы испуганно визжит. – Не бойтесь. Я не собираюсь убивать его у вас на глазах. – В моей фразе двойной смысл. Надеюсь, его уловили. – Каждый должен уяснить, что ложь порождает недоверие. А как «семья» может существовать, если мы не способны друг другу доверять? Никак. Так что давайте сразу договоримся: больше никакой лжи. Я понимаю, как нагло сейчас выгляжу, но что мне остается? Когда тебя обманывают, приходится идти на крайние меры, причем делать это глупо и самонадеянно. Я не новичок, и мне не страшно мнение других. По-моему, все и так прекрасно понимают, что играть со мной – гиблое дело. Так что, – поворачиваюсь к Денису и прикладываю нож к его шее. – Я надеюсь, ты усвоил урок? – Парень сжимается и испуганно смотрит на меня. Плачет. – Тише, тише. Только не надо слез. Все смотрят на тебя, Дениска. Будь храбрым, чёрт подери. Тебе же хватило смелости солгать мне, не так ли? – Убираю лезвие от его шеи и прячу холодное оружие в карман. – В следующий раз я не буду такой доброй.

Парень закрывает глаза, а я вновь поворачиваюсь к толпе:

– Вы выполняете приказы неизвестного вам человека, – закатываю глаза и искренне усмехаюсь. – Вы ведь его даже не видели. О чём вы думаете! Вашему предводителю плевать на «семью», иначе он объявился бы.

– Почему ты так в этом уверена? – нерешительно спрашивает девушка в первом ряду. Она переминается с ноги на ногу и поджимает губы. – Где гарантия, что мы можем доверять тебе?

– Гарантии нет. Но я хотя бы стою перед вами. Мои слова сказаны мной, а не левым человеком.

– Хочешь снова стать нашим предводителем?

– По сути, я никогда и не переставала им быть, – оглядываю толпу. – Несчастный случай позволил какому-то призраку завоевать ваше расположение. Но это глупый поступок. Поступок, который совершают от безысходности.

– И что ты предлагаешь нам делать?

– Ничего. Просто хватит слушать виртуальные приказы. Вы – свободные люди и заслуживаете реального предводителя.

Толпа начинает обсуждать что-то между собой, шептаться, а я смотрю на часы.

Пять.

Выдыхаю и довольно произношу:

– Кстати, забыла сообщить. – Неожиданно открываются двери клуба, и внутрь входит «стая». Всех ведёт Кира. Она настороженно оглядывается, находит меня на сцене и кивает. – У нас пополнение.

Все взрываются диким негодованием.

Глаза блондинки расширяются. Она пронзает меня взглядом вроде: «Ты спятила?» А я усмехаюсь:

– Тише, тише. Что вас пугает? Неужели дружба «стаи» и «семьи» невозможна?

– Они – наши враги! – выкрикивает парень из второго ряда. – Мы не станем делить свою территорию с ними.

– Да, – подхватывает другой голос, принадлежащий уже члену «стаи». – Ты сошла с ума!

– Нет. Я как никогда уверена в том, что делаю. – Подхожу к краю сцены и восклицаю: – Хватит играть в детские игры! Мы все занимаемся одним делом и хотим стать свободными. Так почему мы воюем? К чему эти драки и перепалки? Огромная «стая», единственная в городе. Неужели стоит сражаться за воздух? Это глупая идея новичков. Сейчас перед нами появилась возможность стать мощнее. Так чего вы боитесь? Чего ждёте? Почему сопротивляетесь? Я, Кобра, стою перед вами и обещаю, что обеспечу именно то, что всем нам необходимо: свободу, бесстрашие, самоотверженность. Неужели стоит проливать кровь, если можно успокоиться и помогать друг другу? Больше никаких смертей, никаких похорон… – прерываюсь, прикусываю губу и выдыхаю: – Неужели это не то, чего мы все хотим?

Люди замолкают.

Я заставила их задуматься, это успокаивает что-то внутри меня.

– А главной будешь ты, так? – интересуется блондин из «семьи». – Не пойми меня превратно, но это высокомерно, что ли.

Усмехаюсь.

Закатываю глаза и развожу в стороны руки.

– Давай. Иди сюда. Одолеешь меня – и лавры правления твои. – Парень криво улыбается. – Я серьёзно. Это касается каждого, кто считает, что способен занять мое место. Прошу! Решим вопрос традиционным способом. – Вспоминаю слова Шрама. Почему-то сейчас такое глупое сравнение наполняет меня непонятной гордостью. Если бы я была хоть чуть-чуть похожа на него, это было бы прекрасно. – Ну не стесняйтесь. Я готова передать власть тому, кто окажется сильнее.

Люди шевелятся. Я замечаю, как к сцене движется высокий парень. Улыбаюсь.

– Отлично. – Скидываю с плеч пиджак. Выгляжу уверенной, хотя внутри сгораю от ледяного ужаса. – Выстраиваемся в очередь, ребята.

Парень забирается на сцену и решительно выставляет вперёд руки. Он высокий, крепкий, но, скорее всего, медленный. Я в несколько раз быстрее. И в несколько раз умнее, что тоже важно.

Парень делает два шага навстречу, выпускает кулак, но я уворачиваюсь. Отпрыгиваю в сторону, успеваю улыбнуться и вонзаю локоть в его челюсть. Противник кренится вбок, взвывает и валится со сцены. Кто-то его ловит, но мне всё равно.

– Следующий! – Я оглядываю толпу. – Давайте. Неужели ни у кого нет желания стать предводителем?

Вновь обвожу взглядом людей и замечаю в углу Лёшу. Рядом с ним девушка. Причем не какая-то левая, а до ужаса знакомая. Карина.

Какого чёрта он привел её сюда? Решил, что сестра меня остановит? Он ошибается.

– Ого, – с вызовом выкрикиваю я. – Какие люди! Может, Алексей Астахов хочет сразиться со мной? А?

– Прекрати, – шепчет он еле слышно. – Но я читаю по губам.

– Чего ты? Боишься, что ученик наконец превзойдёт учителя?

Лёша не отвечает. Разворачивается и уходит.

Это сильнее любого удара. Я хватаю воздух и начинаю сходить с ума. Как же больно, как больно жить.

– Ну и иди, – кричу я, наблюдая, как «друг» покидает клуб. – Катись к чёрту. Трус!

Люди с недоумением следят за мной, но мне плевать. Человек, которого я любила, умер физически. А человек, которому я готова была доверить свою жизнь, умер душевно.

– Ладно, – я прихожу в себя и встряхиваю головой. Эмоции сейчас ни к чему. – Кто-нибудь ещё планирует попробовать свои силы? – Тишина. – Отлично. В таком случае я рада вам сообщить, что объединение прошло успешно. Если у вас будут возражения, пожалуйста, говорите. Я всегда готова передать главенствующую позицию тому, кто докажет своё преимущество. Всё честно и справедливо. Надеюсь, новые правила и новые лица без проблем приживутся здесь, в «Святом Клубе». – Вижу, что люди более-менее спокойно отнеслись к моим словам и выдыхаю: – Что ж, переходим ко второй части развлекательной программы. Знакомьтесь, не стесняйтесь, пока ребята из Архангельска будут обеспечивать нас качественной живой музыкой.

Некоторые личности довольно вскрикивают. Парни из далёкого холодного городка давно начали покорять просторы Питера, и знающие приняли их овациями.

Я ухожу со сцены.

Иду сквозь толпу. Кто-то пожимает мне руку, кто-то довольно подмигивает, кто-то настороженно держится в стороне. Но мне плевать. Теперь уж точно.

Я несусь к своей сестре и подхожу к ней как раз в тот момент, когда ударник начинает отбивать ритм.

– Ты что здесь делаешь? – восклицаю я. – Тут опасно находиться, Карина!

– Спятила? – проигнорировав мой вопрос, взрывается она. – Решила занять место предводителя? Ты в своем уме? Он же теперь от тебя живого места не оставит!

– Я этого и добивалась.

– Зачем? Почему просто не прекратить этот бред? Иди домой! Ты должна оплакивать Макса, а не строить планы по завоеванию чужой «семьи»!

– Домой пора тебе, – жёстко отрезаю я. – Не нужно следить за мной. Я взрослая и сама со всем справлюсь.

– Ты нарываешься на большие неприятности, Лия.

– Боже, моя сестра только что открыла Америку.

– Но зачем ты это делаешь? – вскрикивает она. – Остановись!

– И не подумаю, – хватаю Карину за локоть и тащу к выходу. – Найди своего шофёра и скажи, чтобы отвёз тебя домой.

– Астахов – не самая большая твоя проблема.

– Правда? А я-то, глупая, именно так решила.

Сестра выдёргивает руку и, обернувшись, серьёзно смотрит мне в глаза.

– В последний раз тебя прошу: хватит. Поехали домой.

– Позвони, когда доедешь.

Выталкиваю Карину из клуба. Успеваю заметить на её лице дикую злость и захлопываю металлические двери прямо перед её носом.

Выдыхаю.

Лёша перешёл черту. Мало того что он предал меня – ещё решил воспользоваться моей сестрой. Не будь у нас с ним прошлого, я бы свернула ему шею. Несусь в круглую комнату. Мне нужно побыть одной. Подумать. Подышать. Такое ощущение, что всё это время я не пользовалась кислородом, от этого болит голова.

По пути встречаю Киру.

Кладу руку ей на плечо и шепчу:

– Проследи за всеми, пока меня нет.

– Ты куда? – беспокоится подруга. – Всё нормально?

– Да. Я скоро вернусь.

– Где тебя искать, случись что?

– В круглой комнате. Мне нужно немного побыть одной.

Кира понимающе кивает, а я продолжаю путь.

Закрыв дверь, я спокойно выдыхаю. Сажусь за стол и кидаю перед собой сумку. Непроизвольно достаю из неё клатч. Мои надежды на приход Наташи испарились, поэтому приносить сюда улику было бессмысленно. Осматриваю клатч и устало поникаю. По моим расчетам, предводитель должен объявиться в ближайшие несколько дней. Стас очень помог мне, сказав в больнице то, что сидело у него в голове. Враг хотел стать главным, и я отняла у него эту возможность. Теперь он обязан бороться, а, раз «семья» и «стая» подчиняются мне, у него нет союзников. Значит, придётся действовать самостоятельно.

Отличный план. Радует, что у меня хоть что-то получилось. Возможно, об этом рано говорить, но чёрт подери! Толпа в моей власти, а это уже кое-что.

Кручу в руках клатч. Выгибаю его в разные стороны. Выворачиваю и складываю. Пусть ткань с трудом поддаётся, мне плевать. Я издеваюсь над ним как душе угодно. И вдруг происходит странное: я слышу щелчок. Замираю.

Недоуменно вскидываю брови, осматриваю пустоту внутри клатча и замечаю потайной отдел.

– Черт возьми, – шепчу и вспоминаю записку рыжей: тайна кроется в тайне.

У меня кровь закипает в жилах. Дрожащей рукой достаю обрывок какой-то бумажки. Раскрываю его. Это фотография. На ней изображен молодой парень, не очень высокий, но довольно симпатичный. С зелёными глазами, кривой ухмылкой, копной коричневых волос. Замечаю на его запястье татуировку «Ворон» и испускаю удивлённый крик. Это Дмитрий Воронов! Это он! Но его не было сегодня в клубе, вчера тоже. И в день грандиозной стычки. Я вообще не помню, чтобы видела его последние несколько месяцев.

Переворачиваю фото и вижу надпись:

Помнить?

Меня прошибает электрический ток.

Неужели Дмитрий Воронов умер?

Но тогда как Лёша видел его и говорил с ним? Как он мог передавать приказы мёртвого человека?

Наташа говорила о похожей причине мести: она перешла на сторону «семьи», потому что Стас встал на мою сторону, перестал верить ей и больше не считал её единственной.

Я ушла от Астахова, предпочтя ему Макса, и тогда Лёша перестал быть центром моей вселенной, мы разошлись.

Вот вам и похожая причина.

Ревность, одиночество и как результат – помутнение рассудка, месть.

Прикрываю рукой рот.

– Не может быть, – шепчу я. – Это невозможно. Только не он.

Я едва могла смириться с мыслью, что Лёша предатель. А осознать, что он – предводитель «семьи» и виновник многих смертей, было совсем нереально.

Открываю глаза, отбрасываю фото и пячусь назад.

Врезаюсь спиной в стену и прикрываю руками глаза.

Боже, все сходится.

Астахов постоянно был уставший. Я думала, он волнуется, но что, если это была бессонница? Таблетки, возможно, принадлежали ему: золпидем. Конечно!

А его таинственное исчезновение в день, когда нас схватили два качка и повезли в логово к Наташе. Куда он исчез? Он сам это спланировал.

Адрес Стаса… Откуда он знал, как туда добраться? Я ведь просто попросила забрать меня, но не называла улицу. Он сам приехал, сам её нашел!

Авария: я вылетела через лобовое стекло, а он отделался переломом ноги. Поразительная везучесть.

И конечно, финансы его семьи. Только он мог содержать такое сборище и достать большие суммы на взрывчатку. Только он.

Я пьяно покачиваюсь.

Мир переворачивается на сто восемьдесят градусов, и я чувствую, что падаю. Это не иллюзия. Оказываюсь на полу. Понимаю, что не могу дышать, и придавливаю рукой грудь. Сначала думаю, что кислород отказывается поступать в лёгкие, но затем осознаю, что его просто нет. Запах газа проедает органы. Мутными глазами оглядываюсь и понимаю, что попала в ловушку.

– Нет, – тяжело дышу. Ощущаю, как отсутствие воздуха сдавливает горло, и с трудом поднимаюсь на ноги. – Кто-нибудь, – слабым голосом тяну я и бью по двери кулаками. Тщетно. В клубе играет музыка: меня никто не слышит. – Эй! Помогите. Пожалуйста.

Перед глазами мелькают картинки. Всё темнеет, смазывается. Я начинаю громко и глубоко дышать, но понимаю, что и этого мало. Упираюсь головой в дверь. Продолжаю молотить по ней кулаками, но уже еле слышно.

Меня раздирают на части два странных чувства. С одной стороны, я хочу выбраться наружу, чтобы найти Астахова и убить его. Он заслуживает смерти, и я могу вершить над ним суд. С другой – я осознаю, что хочу остаться здесь, умереть, задохнуться, потому что знаю, что не смогу убить человека, засевшего у меня в сердце. Лёша не был моим единственным и никогда не стал бы любовью моей жизни. Но он был моим другом, братом. Он много значил для меня, и его предательство, пусть и нож в спину, но я бы никогда не смогла убить его. Никогда.

Слёзы рвутся наружу. И я бы плакала, если бы смогла найти на это силы.

Вместо истерики меня одолевают приступы кашля. Я больше не могу дышать, стоять на ногах, взывать о помощи. Газ, впущенный в комнату, пробирается внутрь моего тела и забирает мою жизнь. Падаю на колени, хватаюсь рукой за стол, пытаюсь удержать тело, но сдаюсь. Касаюсь лицом пола, вижу смазанные картинки и чувствую ледяные руки смерти на своих плечах. Она сжимает их в костлявых пальцах. Меня пронзает очередной приступ кашля, и тело содрогается. Думаю о том, что всё, что происходит, – к лучшему.

Смерть поднимает меня на руки и куда-то несёт. Я уже ничего не вижу. Невесомость заставляет моё тело порхать, летать над комнатой.

Я лишь закрываю глаза и сдаюсь.

Прости, Макс.

Я оказалась не такой сильной, как ты считал.