Глава 21. Охваченные пламенем

На этот раз я прячу клатч таким образом, чтобы никто не смог его найти.

Достаю с нижней полки вещи, вытаскиваю деревянную заднюю дверцу и кидаю в образовавшуюся щель ценную улику.

Довольная результатом, забрасываю обратно одежду и падаю на кровать. Рука тянется к телефону. Мне очень хочется позвонить Максу, Кире и, что самое странное, – Стасу. Мне нужен его совет. Я нуждаюсь в мудром решении, которое не придёт в голову заигравшегося подростка. Мне необходим Стас.

Но это невозможно: Шрам умер.

Переворачиваюсь на живот и устало вздыхаю.

На носу – ЕГЭ и выпускной, а мои мысли витают в совсем другом пространстве. Девочки волнуются о выборе платья, а я думаю о смерти друга.

Раньше мне казалось, что подобная ситуация возможна лишь в кино. Главная героиня борется с несправедливостью, проходит испытания и наконец добивается счастливого исхода для каждого персонажа. В том числе для себя.

Я же нахожусь в тупике.

Что мне делать? Как выбраться из ситуации, чтобы никто не пострадал: ни сестра, ни родители, ни члены «стаи»?

Резко подрываюсь с кровати и подхожу к окну. Голова раскалывается от того, что я ни минуты не провожу без мыслей о смерти, жизни и опасности.

Извилины ежесекундно напряжены. Я чувствую, как они пульсируют в висках, расширяются и давят на мозги. Возникает желание удариться головой о стекло. Оно холодное, наверное, будет приятно.

Я отгоняю эту мысль. Выдыхаю так громко, что, кажется, слышу собственное эхо.

Несколько минут назад я исследовала клатч и ничего не смогла найти.

Господи, какая же ты дура, Наташа! Неужели, перед тем как исчезнуть, нельзя было написать: убийца – Петя Иванов. Всё!

Прикрываю глаза и протираю мокрыми руками лицо.

Такое чувство, что я никогда не выпутаюсь из этой мерзкой паутины. Никогда!

В комнату стучат.

Я облизываю губы и медленно усаживаюсь в кресло. Выдыхаю.

– Да?

– Это я, – Карина входит медленно. – Как всё прошло?

– Что всё? Мой день можно разделить на две части – похороны и последствия.

– Последствия чего?

– Похорон.

Карина садится рядом и глядит на меня.

– Максу было так больно, что он решил действовать незамедлительно. Собрал «стаю» и приказал атаковать «Святой Клуб».

– О, боже! – с ужасом восклицает сестра и прижимает ладонь ко рту. – Он спятил? Я же говорила: не надо туда лезть! Не нужно!

– Нам с тобой не понять, что он чувствовал. Он потерял брата. Не знаю, что бы я сделала, если бы… – Запинаюсь и взволнованно смотрю на Карину: – Если бы что-нибудь случилось с тобой.

– И как всё прошло? Все выбрались целыми?

– Как сказать. Бесстрашный разбит, Кира полностью потеряла над собой контроль, Тощак меня ненавидит. Иными словами, денек был неудачный.

– Но почему Кирилл ненавидит тебя? Что ты натворила?

– Я лишь попыталась спасти всем жизнь. – Прикрываю руками лицо и тяжело выдыхаю. – «Семья» рыжей помешана на Кобре, и это в корне изменило ситуацию.

– Подожди, – усмехается сестра. – «Семья» Наташи помешана на тебе?

– Это долгая история, и бессмысленная.

– Как же так? Если ты можешь контролировать целое стадо идиотов, смысл есть. И очень большой.

– Да, но, что я могу сказать, если ничего не помню! – Приподнимаюсь и смотрю на сестру. – Я сама себя подставила. Память не на моей стороне, что усложняет ситуацию.

– И что ты планируешь делать? – Карина недоуменно хмурится. – Выбора нет: нужно узнать, кто предводитель. Любым способом.

– Я уже знаю, кто главарь «семьи».

На мои слова сестра реагирует остро: её глаза расширяются и становятся огромными. Вскочив с кровати, Карина замирает.

– Кто? – громко шепчет она. – Кто главарь?

– Дмитрий Воронов. Я надеюсь, ты не планируешь свернуть ему шею. Так?

Плечи сестры опускаются. Она выдыхает и, встряхнув головой, спрашивает:

– Кто рассказал тебе об этом?

– Не поверишь, – горько улыбаюсь. – Астахов. Оказывается, он предатель.

Тут Карина начинает смеяться. Пятится назад и прикрывает руками лицо.

Приходится ждать несколько минут, пока она возьмёт себя в руки.

– Что с тобой? – интересуюсь я. – Тебе смешно?

Помедлив, сестра отвечает:

– Издеваешься? – Она отнимает ладони от лица, и я вижу слегка намокшие ресницы. – Я в восторге от того, что всем страданиям пришел конец! Боже… – Она всплёскивает руками. – Наконец можно ничего не бояться!

Такая реакция Карины заставляет меня почувствовать нечто странное в груди. Я сначала настораживаюсь, а затем ловлю поток её мыслей. Она права: если нам известно имя предателя и предводителя, тайна раскрыта.

Правда, с этим стройным сюжетом не вяжется записка Наташи. К чему она, если убийца найден?

– Я рада, что на некоторые вопросы мы нашли ответы. Но, – шумно выдыхаю и отворачиваюсь. – Предатель – Лёша. Разве такого расклада я ожидала? Нет. Он… он – мой лучший друг. Ни за что не подумала бы, что Астахов способен на подобное!

– Люди совершают ужасные поступки, идя на поводу у чувств, – холодно отрезает Карина и пожимает плечами. – Иногда просто нет другого выхода. Ты задела его за живое, вот он и не сдержался. В конце концов, жить и ощущать себя ненужным – слишком большая плата за роль второго плана.

Я недоуменно смотрю на Карину и качаю головой:

– Предательство – самая отвратительная вещь, к которой может обратиться человек. Месть и то лучше: хотя бы отстаиваешь боль близкого. А что здесь? Нож в спину. Я доверяла Лёше больше, чем родителям, и, прости, даже больше, чем тебе. Хотя о чём это я? – Чувствую, как наворачиваются слёзы. – Ох, я доверяла ему больше, чем самой себе. Пойми, предательство – самое лёгкое оружие. Тут даже особых усилий прилагать не надо. Просто возьми и брось когда-то дорогого человека на съедение акулам.

– Я думаю, у него не было других вариантов, – протягивает Карина. – Ты поставила Астахова в такое положение, и тебе приходится расплачиваться за этот поступок.

– О чём ты? Неужели я виновата в том, что полюбила другого?

– Ты виновата в том, что позволила ему полюбить себя. Согласись, внимание со стороны Астахова всегда доставляло тебе удовольствие, и ты ни на миг не задумалась о том, чего ему стоит любить девушку, не отвечающую взаимностью.

– Хватит его оправдывать. По вине Лёши погибли люди.

– А сколько людей погибло по твоей вине? Астахов неправ, но он защищал свои чувства. Возможно, тебе плевать на них, а ему – нет. И это нормально.

– Нормально? – Я ошеломлённо вскидываю брови. – Ты серьёзно?

– Да. И знаешь что? Я на сто процентов уверена, что, если бы подобная ситуация коснулась Кобры, она не долго думала бы над тем, что сделать.

Хочу воскликнуть ещё что-то, но замолкаю.

Грудь стягивает невидимый ремень. Становится трудно дышать. Судорожно думаю, как оправдаться, но осознаю, что Карина права.

Кобра предала бы, и сделала бы это не раздумывая.

– Так что, – тянет сестра, – не надо обвинять Лёшу во всех смертных грехах. Он тебя предал, но действовал как обычный, ничем не примечательный человек: эгоистично и рационально – себе на пользу.

– Но разве близкие люди не должны думать друг о друге? – спрашиваю я, когда Карина идет к выходу. – Разве близкие люди не должны друг друга поддерживать? Мы ведь для того и рядом, чтобы помогать, придавать сил…

– Нет, Лия. – Сестра холодно смотрит на меня. – Близкие люди давным-давно перестали жить на благо друг друга. Каждый сам за себя, и от этого никуда не деться.

Она уходит, а я смотрю на закрытую дверь в полной растерянности и недоумении.

Я оставляю Кире несколько сообщений по дороге на встречу в «Святом Клубе».

Блондинка так и не перезвонила. Наверное, до сих пор считает, что я их предала. Смешно! Неужели я на это способна?

Кобра способна…

Возможно, именно это напугало подругу.

После тирады Карины по поводу Астахова я старательно избегаю её компании. Мне страшно от того, что слова сестры могут оказаться правдой, которую мозг отказывается принимать.

На самом деле, избегать с ней встречи – очень простое дело. Карина уехала на какие-то занятия. Так что возможности встретиться нам не представилось.

В состоянии апатии и растерянности я приезжаю в клуб.

Приходится надеть маску легкомысленной и хитрой стервы. Я устала, не хочу притворяться, но, честно говоря, какая-то часть меня радуется. Ей понравилось быть той, кем я являюсь, – быть Коброй. От этого путь до главного входа становится более приятным, чем я могла ожидать.

Вхожу. Пара ребят убирают мусор после вчерашней драки. Увидев меня, они резко выпрямляются и начинают глупо улыбаться.

– Привет, – решается один из них. – Все в круглой комнате.

– Я должна помнить, где это? – лениво бросаю, не останавливаясь.

Блондин толкает смельчака в бок, и тот, откинув поломанный стул, срывается с места. Идет передо мной, оборачиваясь каждые две секунды. Затем открывает дверь и приглашает меня войти.

– Не стоило так напрягаться, – я закатываю глаза. Чувствовать себя важной чертовски приятно! Эх, жаль, что тёмная часть моей биографии так плачевно закончилась.

В круглой комнате пять человек. Денис, с которым я уже познакомилась. Брюнетка, осмелившаяся вчера подойти ко мне ближе дозволенного. Высокая шатенка – впервые её вижу. И ещё два парня. Их я знаю: именно они собирались отнять деньги, принесённые Кариной, и отвезли меня в логово к Наташе.

– Ну, здравствуйте, – тяну я и улыбаюсь. – Неужели это все, кто соизволил прийти? Димочка боится появляться на публике?

– Мы получаем указания через Наташу, – поясняет Денис.

– А она куда девалась?

– Со вчерашнего дня её никто не видел.

Отлично! Третьякову я спугнула. Это плохо, учитывая, что знакомые лица здесь не помешают.

Я оглядываю присутствующих и усмехаюсь:

– Выглядите так, словно увидели призрака.

– Никто не ожидал, что ты вернёшься, – огрызается брюнет, ударивший старушку на улице в тот паршивый день. – Чем мы обязаны такому счастливому повороту событий?

– Конкретно ты обязан сейчас целовать мне ноги, – я вульгарно усаживаюсь на стул и закидываю ногу на ногу. – Мне напомнить, как твои грязные ручонки оставили огромный синяк на лице моей сестры?

– Не понимаю, о чём ты.

– Освежить память? – подаюсь вперёд.

– Освежи память себе, – он ядовито кривится. – Я за этот месяц столько синяков наставил, что, прости, не запомнил лицо каждой потаскухи.

Его слова ошпаривают меня как кипятком. Я резко срываюсь с места, испускаю рык и грубо припечатываю парня к стене. Он стонет, но продолжает улыбаться.

– Боже, боже, боже, – хрипит брюнет. – Неужели наша Кобра наконец вспомнила, как выпускать яд?

– Твоё имя? – холодно спрашиваю я.

– Мы не для того собрались, чтобы душить друг друга, – протягивает Денис, но его слова остаются без внимания.

– Имя? – вновь рычу я, сильно надавливая локтем на шею парня.

– Саша. Саша!

– Отлично, Шурик. Ты доставил мне много проблем: одарил гематомой мою сестру, ударил меня в солнечное сплетение, потом заставил выбросить деньги…

– Я не заставлял!

– Косвенные причины считаются, – ударяю брюнета по почкам. Он стонет и горбится, на что я довольно улыбаюсь. – Так вот, мне не нравится, что ты возомнил о себе слишком много. Я-то вижу, какое ты ничтожество, меня не провести.

– Я не бил твою сестру, – решительно вопит Саша и корчится от боли. – Я даже не знаю, как она выглядит!

– Ещё лучше. Ты оставил ей синяк размером с Австралию и забыл черты её лица. Какой смелый и умный мальчик.

– Отпусти, – просит он, задыхаясь. – Пусти, мне… – судорожно глотает воздух. – Мне нечем дышать.

Несколько секунд я продолжаю давить локтем на красную шею парня. Слышу, как меня просят остановиться, и чувствую, как на моих плечах появляются чьи-то руки, но мысленно блокирую посторонние помехи. Смотрю на бардовое лицо брюнета и вижу, как он корчится от боли, радуясь, что способна поставить на место лживого сукина сына. Возможно, силы Кобры привели меня к ужасным последствиям. Тем не менее власть над такими моральными уродами позволяет восстановить справедливость. И пусть моё прошлое – моё проклятие. С этого дня я начну расценивать его ещё и как подарок свыше.

Опускаю локоть, выдыхаю и наблюдаю, как парень хватается руками за горло.

– Тебе повезло, – отрезаю я, сбрасывая ладони Дениса со своих плеч. – Сегодня я в хорошем настроении.

Ошеломлённые присутствующие следят за тем, как я вновь сажусь на стул и кладу ногу на ногу. Возможно, они считают, что я свихнулась. Что ж, мне это на руку.

– Итак, – выдыхаю. – Что сегодня на повестке дня?

Придя в себя, Денис садится рядом и неуверенно говорит:

– На самом деле, на сегодня указаний не было.

– Это потому, что Наташа пропала, или потому, что наш великий главарь прячется за тёмным занавесом?

– Пожалуй, по всем причинам. Мы планировали сегодня привести в порядок клуб. После вчерашнего балагана сломана половина мебели, разбиты стёкла. У нас много работы, так что…

– Будем подметать? – усмехаюсь я и откидываюсь на спинку стула. – Серьёзно? И у вашего главаря не появился в голове план, после того как умер предводитель великой стаи, а его заместителя вчера унесли на руках полуживого?

– Да, – Денис откашливается. – Так и есть.

– Обманываешь? Ты же знаешь, что это нелучшая идея.

– Нет, что ты! Кобра, я не настолько глуп, чтобы врать тебе в лицо.

– Надеюсь, это так, – облизываю губы и встаю. – Тогда я вас покину. Вы уж простите, но подметать – не мой конёк. Сообщите, если наш воробушек объявится. Не хочу быть в стороне, когда происходит столько интересного.

– Ворон, – поправляет меня Денис. – Не воробей, а ворон.

Усмехаюсь, киваю и выхожу из круглой комнаты.

Тяжело выдыхаю, когда помещение оказывается позади. В голове крутятся тысячи мыслей, и я не могу выделить ни одной. Почему предводитель «семьи» затих? Почему он в тени? Почему не хочет показать своё лицо?

– Эй! – Меня неожиданно кто-то хватает за локоть. От испуга я грубо выворачиваю чужую руку, собираюсь оттолкнуть тело неизвестного от себя, но вижу лицо высокой шатенки. – Тише, Лия. Мне больно!

Недоуменно ослабляю хватку.

– Что тебе нужно? Разве мы не обсудили все вопросы только что в круглой комнате?

– Остынь, – девушка тянет меня за собой. – Я на твоей стороне.

– Что значит «на моей стороне»?

– Только идиот не поймёт, что ты отстаиваешь интересы стаи. Тебе глубоко плевать на «семью». Ты здесь, чтобы следить за нами и сливать информацию своему возлюбленному Бесстрашному.

От того, что мои планы раскрыты с такой лёгкостью, живот скручивается в трубочку. Я хмурюсь.

– Ты ошибаешься. Я – Кобра, и я…

– Не нужно нести этот бред, – прерывает меня девушка. – Я знаю, кто ты и чего хочешь. В те дни, когда «стая» стала для тебя настоящей семьёй, кто прикрывал твою задницу? Кто врал Ворону? Кто выгораживал тебя перед Астаховым? Я, и только я.

– Кто ты? – Сбитая с толку, я отступаю назад. – Откуда у тебя столько информации обо мне?

– Ксения Добровольская. Будем вновь знакомы.

– Но я…

– Конечно, ты меня не помнишь. Ты же упала с крыши и потеряла память. Ну же, Лия! Соображай! Времени мало.

– Времени на что?

– «Семья» не доверяет тебе, так как не забыла твоё предательство. Денис получил указание от Ворона – не прямое. Ему прислали письмо.

– Что? – Я хочу сейчас же пойти и свернуть этому парню шею. Я предупреждала, что ложь обречёт его на гибель. – Идиот!

– Подожди, сейчас не до разборок, – Ксюша кладёт руки на мои плечи и с горечью произносит: – Они хотят взорвать парк аттракционов.

– Зачем? Эта старая развалюха никому не мешает.

– Естественно. Ворон затеял это не ради красочного фейерверка.

– Но тогда ради чего?

– В стае есть парень и девушка, они наши. Прошли инициацию, чтобы следить за Шрамом.

– О, чёрт! Я так и знала, что кто-то приносит информацию изнутри.

– Они сообщили нам, что сегодня Бесстрашный решил собрать всех в парке. Он намерен официально распустить «стаю». Вновь. Но теперь навсегда.

– Так, – моя голова туго соображает. Я смотрю на Ксюшу и не понимаю, что она пытается до меня донести.

– Лия! – вспыхивает девушка. – Они хотят взорвать парк в тот момент, когда там соберётся вся «стая»! Если кто-нибудь и останется в живых, это будет чудо.

Её слова ударяют меня как тысячи ножей. Я испуганно прилипаю к стене и хватаюсь рукой за рот.

Боже!

Они собираются убить всех.

Всех, кто мне дорог.

Всех, кого я знаю.

Всех, кого я пытаюсь защитить.

Колени предательски подгибаются, и я еле удерживаю равновесие.

– Когда? – срывается с моих губ. – Когда они хотят это сделать?

– Через час. Прости. Я не могла сообщить раньше, сама узнала обо всём утром.

– О, боже! Я должна спешить.

– Я знаю, как тебе дорог Максим, – произносит девушка и покачивает головой. – Мне так жаль, Лия. Так жаль!

– Мне пора.

Я срываюсь с места. Забываю поблагодарить девушку, даже не думаю об этом.

Лечу через клуб, вырываюсь наружу и сталкиваюсь с Астаховым. Грубо врезаюсь в его торс, откидываюсь назад и едва не падаю. Парень удерживает меня.

– Лия? – О недоуменно вскидывает брови. – Ты куда так торопишься?

– Отпусти, – рявкаю я. Пытаюсь вырваться, но парень стальной хваткой держит мои плечи. – Не прикасайся ко мне!

– Что случилось?

– Господи, Лёша! Пожалуйста, отпусти! Ты и так испортил всё, что есть в моей жизни! Прошу, хотя бы сейчас дай мне возможность всё исправить!

– О чём ты? Что происходит?

– Лёша! – ору я. – У меня нет времени!

– Если ты сейчас же не объяснишь мне, что случилось, я никуда тебя не пущу! – Его серьёзный тон выводит из себя. Я хочу врезать парню, но не могу даже сдвинуться с места. Ученик не превзошёл своего учителя. – Лия! Ну же! Ты только тянешь время!

– Они собираются взорвать парк! – не сдержавшись, выкрикиваю я и чувствую прикативший к горлу ужас. Эти слова отрезвляют меня. Я неожиданно осознаю, что через час могу потерять Кирилла, Киру, Максима. Макс! Тело пронзает судорога. Глаза наполняются слезами, и я судорожно тяну: – Прошу, отпусти меня. Я должна помочь всем, кто окажется там! Я должна предупредить их!

– О, боже, – Астахов замирает. – Боже…

– Пусти! Мне нужно торопиться! У меня всего час.

– Поехали. Я подвезу тебя.

– Нет, – качаю головой и ядовито улыбаюсь. – Мне не нужна твоя помощь.

– Не глупи! – взрывается парень. – Ты на автобусе туда и за два часа не доедешь!

– Ты предал меня!

– И что теперь? Ты позволишь своим чувствам погубить Максима? – Он бьёт в самое больное место. Я горблюсь и ощущаю себя такой беззащитной, что едва удерживаю равновесие. – Поехали. Нужно торопиться.

– Но…

– Поехали!

Я подчиняюсь.

Мы бежим к машине, через несколько минут срываемся с места и несёмся в сторону парка. По пути я звоню пожарным, потом набираю «Скорую помощь». Мои руки дрожат. Буквально ходят ходуном, как осенние листья на порывистом ветру.

– Тебе нужно успокоиться, – отрезает парень. Я не реагирую. – Эмоции ни к чему.

– Ты так же рассуждал, когда каждый день врал мне в лицо? – В груди что-то ноет. Сердце обливается кровью и доставляет такое ужасное, тяжёлое чувство, что становится трудно дышать.

– Ты ничего не знаешь.

– А что я должна знать? Что может оправдать тебя, Лёша? Что?

– Я на твоей стороне, идиотка! И всегда был на ней!

– Да? – истерично вскрикиваю я. – Ты так считаешь?

– Я тебя обманывал, да! И что?

– Я доверяла тебе! Считала, что мы друзья!

– Сколько тебе повторять? – взрывается Астахов. – Мы никогда не были друзьями.

Отворачиваюсь к окну и прикусываю губу. Всё, не могу выслушивать его бред. И так сердце ноет от страха и боли. Не хватало ещё ему ныть из-за предательства.

В очередной раз набираю номер Киры. И она в очередной раз не отвечает.

Упрямая дура!

– Лёша, быстрее, – отрезаю я, глядя на часы. – У нас осталось совсем мало времени.

– Я и так выжимаю больше положенного.

– Этого мало!

– Хочешь опять попасть в аварию?

– Да плевать мне на аварию!

– Ты никогда не могла рассуждать здраво, – орёт парень. – Лия! Раскинь мозгами! Если мы сейчас врежемся в какой-нибудь столб или иномарку, мы не поможем стае!

– А если ты будешь ехать как черепаха, поможем? – истерично верещу я.

– Сто десять километров в час – это ехать как черепаха?

Я не отвечаю.

Лишь рычу, словно одичавшее животное, и прижимаю к себе колени. Испуганно закрываю глаза. Не хочу смотреть на часы и видеть цифры. Не хочу.

Прикрываю руками уши.

Мне дико страшно.

Буквально ощущаю, как внутри колотится сердце.

Бум-бум-бум. Словно удары молотком по голове.

Задерживаю дыхание и окунаюсь в беспространственную оболочку. Мне бы забыться, перестать думать, чувствовать, слышать.

Голову сдавливают невидимые силки, и возникают странные мысли.

Сколько может вынести человеческое сердце? Сколько боли, предательства, страха оно способно пережить?

Я ведь многое уже видела, через многое прошла. Моё сердце страдает не первый день. Так почему оно до сих пор бьётся? Почему гоняет кровь по жилам? Почему не уснёт и не затянет меня в безоблачное параллельное пространство?

Я никогда не понимала, для кого существует понятие судьбы. Неужели человек абсолютно не имеет выбора? Неужели всё предопределено?

А вдруг уже написан текст для сегодняшнего дня. Возможно, я приеду, успею спасти всю «стаю» и прижму к себе Максима так крепко, как никогда ещё не прижимала. А возможно, я не успею. Возможно, я увижу лишь страдания, плач и море боли.

Так что мне предписано? Что ещё предстоит вынести моему сердцу?

Ответ приходит вместе с диким звоном сирены.

Распахиваю глаза и вижу в окне машины «Скорой помощи» и пожарных. Вокруг носятся люди, чёрное облако гари взмывает в зимнее небо, кто-то что-то кричит, кто-то плачет, а я умираю. Умираю вместе со взорванным парком. Вместе с теми, кто не успел выбраться. Вместе с теми, кто навечно покинул этот мир.

Голос Лёши будто в тумане. Он просит меня не выходить из машины, но я выхожу. Шатаясь, бреду вперёд, отмахиваюсь от угольного дыма и роняю на асфальт слёзы. Иду. Женщина в форме медицинского работника подлетает ко мне и кричит что-то на ухо. Я не обращаю на неё внимания – продолжаю идти. Вижу пожарников, которые пытаются потушить пламя, охватившее колесо обозрения, но не останавливаюсь. Прижимаю ладонь ко рту, хочу остановить поток боли, слёз и тошноты, закрыть глаза и не глядеть на мёртвый парк. Но не закрываю.

– Лия!

Голос подруги отрезвляет меня. Я вижу Киру. Она испачкана пеплом и кровью. На её правой руке сильный ожог, рана. Девушка плачет, пьяно шатается из стороны в сторону, но бежит ко мне.

– Господи, – судорожно выдыхаю я и прибавляю скорость. – Кира! Кира!

Я несусь к блондинке и обнимаю её так крепко, как позволяют руки. Чувствую, что она плачет, как вздрагивает её грудная клетка.

– Это произошло так неожиданно, – ревёт она, повиснув на мне. – Сначала на воздух взлетела зеркальная комната, потом на нас обрушились обломки автодрома. А затем… – Блондинка поднимает на меня красные опухшие глаза и начинает судорожно дёргаться. Прикрывает рукой рот и плачет. Сильно. Громко. Мучительно.

– Кира? Что произошло потом?

– Потом взорвалась будка, – ревёт девушка и отходит от меня. Она обхватывает себя ранеными руками и кричит: – Она подорвалась как раз в тот момент, когда Максим стоял сверху! Она вспыхнула ярким пламенем, и его откинуло ударной волной.

Я перестаю дышать. Вижу, как плачет Кира, как она шатается из стороны в сторону, и отключаюсь. Тьма накрывает меня. Словно кто-то выключает свет. Неожиданно в моей жизни исчезает солнце и воздух. Я замираю, смотрю перед собой и буквально чувствую, как боль пронизывает кончики пальцев, поднимается выше, достигает сердца и взрывается подобно огромной космической сфере. Мне не устоять на ногах. Нет, я не смогу. Я не выдержу. Нет!

Кто-то хватает меня за плечи. Я ощущаю запах кофе и понимаю, что это Астахов. Он кричит, громко кричит. Он пытается что-то мне сказать, но я его не слышу.

Прости, парень.

Но я умерла.

Только что.

Умерла, когда узнала, что половина моего сердца погибла, разорвавшись на тысячи маленьких частиц.

Рядом оказываются врачи. Они осматривают Киру, спрашивают что-то у меня. Какая-то женщина светит мне в глаза маленьким фонариком. Что она делает? Хочет увидеть мою душу?

Усмехаюсь.

Её там больше нет.

Неожиданно волна дикой боли накрывает моё тело. Я понимаю, что не могу стоять, не могу дышать, не могу двигаться. Я ничего не могу!

– Боже… – хватаюсь руками за лицо и прикасаюсь пальцами к горячим линиям слёз. Ощущаю ужас. Пустоту. Она становится материальной. Её можно потрогать! Увидеть! Почувствовать! – Максим, – срывается с моих губ. – Макс…

Я не успела спасти его. Я не успела!

– Господи, – меня пронзает ужас. Грудную клетку раздирает дикое чувство боли. Я шатаюсь, падаю, лечу. Мир кружится, взмывает вверх, вниз. Он не стоит на месте, продолжает двигаться, живёт. А я…

Я должна найти его. Он не мог умереть. Нет, это невозможно. Это нереально! Он не мог уйти, не мог оставить меня.

– Максим! – срываюсь с места. Отталкиваю людей, прорываюсь вперёд.

– Девушка!

Кто-то несётся за мной. Я слышу преследователей, но не останавливаюсь. Ловко лавирую между пожарными, бегу к будке, захлёбываюсь в собственных слезах и задыхаюсь в гари. Высокий мужчина раскидывает руки, что-то говорит. Я обегаю его, уворачиваюсь от ловушки и продолжаю нестись.

– Максим! – вырывается крик из моего горла.

Прибавляю скорость.

Я должна спасти его! Я должна ему помочь!

– Стойте! – Меня хватают за туловище двое пожарных. – Туда нельзя!

– Нет, пустите! – Я рвусь, как могу. Толкаю мужчин в стороны, бью их, выворачиваю руки. Тщетно. Они сильнее меня, и они не позволяют мне добраться до будки. – Прошу вас! Там мой парень!

– Там нет живых, простите.

– Нет, – я взрываюсь плачем и качаю головой. – Нет, там Макс! Пожалуйста!

– Нужно уйти отсюда, иначе вам станет плохо.

– Нет, – мои ноги подкашиваются, и я неуклюже оседаю в руках у одного из пожарных. Он аккуратно держит меня, поглаживает по спине:

– Пойдёмте.

– Максим…

Мир перестаёт существовать.

Боль заполняет все клеточки моего тела, сердца и души. Я больше ничего не чувствую. Погружаюсь в темноту, умираю вместе с последними вздохами своего парня. Возможно, он ждёт меня. Возможно, я должна ему помочь.

Нет. Это мои фантазии.

Максим умер.

И я умерла вместе с ним.