Глава 20. «Святой клуб»

Мы сидим на железной перекладине. Кира пьёт виски, Кирилл бренчит какую-то грустную мелодию на гитаре. «Стая» молчит. Снег так же медленно сыплется на землю, небо всё так же плачет, а мы не в состоянии произнести ни слова.

Достаю телефон и набираю домашний номер. Трубку поднимает Карина.

– Да?

– Я задержусь, – шёпотом сообщаю и наблюдаю за тем, как жадно подруга выпивает алкоголь.

– Что-то случилось? – озадаченно спрашивает сестра. – Что-то серьёзное?

– Не знаю. Макс попросил собраться.

– Зачем?

– Понятия не имею. Он ещё не пришёл. Предупреди маму. Придумай что-нибудь, чтобы она не волновалась.

– Хорошо. Но ты всё равно не задерживайся. Как прошли похороны?

– Ужасно. Поговорим об этом дома, ладно?

– Да, конечно. Ждём тебя.

Я прячу телефон в карман и улыбаюсь Кириллу. Тот напевает какую-то новую песню, и я прислушиваюсь к его бархатистому красивому голосу:

Слышу, как всхлипывает подруга. Она отрывается от бутылки, устремляет в даль испепеляющий взгляд и выглядит такой разбитой, что у меня сжимается сердце.

– Кира…

– Он не должен был умереть, – чеканит блондинка и стискивает зубы. – Он не имел права уходить. А раз это случилось – не таким способом! Он, чёрт подери, Шрам! Он – храбрый и сильный предводитель! Он не мог сдохнуть из-за паршивого сепсиса! Не мог!

– Не надо, – я кладу руку на плечо девушки. – Пожалуйста, давай не будем бросаться громкими словами.

– А какими тогда бросаться? Какими, Лия? – Она бросает бутылку, и та с грохотом разбивается об асфальт. – Я убью Наташу. Клянусь! Я убью эту суку.

Я собираюсь сказать что-то ещё, но замолкаю, так как замечаю приближающуюся фигуру Максима. Он идёт быстро и решительно. В руках несёт две огромные чёрные сумки. Встаю с перегородки и плетусь ему навстречу. Что-то внутри подсказывает: надвигается гроза. Но я пытаюсь избавиться от этого чувства. Что может быть хуже того, что уже происходит?

Бесстрашный почти врезается в меня. Осматривает покрасневшими глазами «стаю», ждёт, пока все обратят внимание на него, и бросает две сумки на асфальт. Из них вываливаются биты, железные палки, ножи.

Испуганно замираю. Моргаю. Не понимаю, чего он хочет. Затем меня охватывает такой дикий ужас, что я отшатываюсь. Поднимаю глаза на Макса и не вижу в нём и капли совести или разума. Он сломлен и готов отомстить.

– Я не считаю нужным толкать речь, – жёстко чеканит Бесстрашный и зло стискивает зубы. – Те, кто со мной, – берите оружие из сумки. Мы едем в «Святой Клуб».

– Нет, – едва слышно выдыхаю я и хватаю парня за руку. – Максим, не надо.

– Это не обсуждается. Не хочешь – не иди.

– Послушай меня! Нельзя являться в логово противника и избавляться от него как от ненужного мусора! Они же люди. Мы не имеем права причинять им боль.

– А мы? – взрывается парень. – Мы – не люди? Нам можно страдать, а им нет?

– Максим…

– Хватит, чужачка. Твоя самоотверженность сейчас ни к чему.

Я громко выдыхаю, когда вижу, что пьяная Кира вытаскивает из сумки биту.

– Стой!

– Он прав, – говорит она. – Кровь за кровь.

Что-то невообразимое: каждый подходит и берёт оружие из сумки. Голова идёт кругом от того, что они собираются делать. Но, кажется, волнуюсь я одна.

– Тощак.

– Это дело чести, – шепчет Кирилл, не поднимая глаз. – Шрам заслуживает того, чтобы за него отомстили.

Мне не нравится то, что происходит. Вспоминаю просьбу Стаса и прикусываю губы. Я не могу допустить, чтобы Максим сгоряча натворил глупостей. Я обещала.

– Нужно поговорить, – тяну я и хватаю Бесстрашного за руку. – Сейчас же.

– Не пытайся меня переубедить.

– Замолчи.

Я тащу парня за собой. Он идёт нехотя, тяжело дыша. Наверное, ждёт, что я сейчас устрою ему истерику. Но вместо этого я довожу Макса до нашего дерева и, резко развернувшись, прижимаю к себе.

– Пожалуйста, – зажмурившись, шепчу я. – Прошу тебя, не делай этого.

– Лия, – обескураженно протягивает Бесстрашный. – Я должен отомстить за брата.

– Разве ты забыл, что я тебе сказала сегодня утром?

– Нет, но…

– Никакая боль не оправдывает то, что ты собираешься сделать. – С надеждой смотрю в глаза Максима и тону в этих тёмных океанах. – Ты страдаешь, тебе плохо. Но это не значит, что ты можешь делать всё что заблагорассудиться.

– Я должен отомстить за брата, – сквозь стиснутые зубы повторяет парень. – Стас считал тебя своей сестрой, а ты… Что ты сейчас делаешь? Ты предаёшь его!

– Нет, – отстраняюсь. – О чём ты? Не говори так. Я страдаю не меньше твоего, Макс!

– Да? Тогда почему ты останавливаешь меня? Стас умер, Лия! Он не заболел и не уехал. Он умер! Неужели это – не веская причина для того, чтобы свернуть шею всем, кто сейчас находится в «Святом Клубе»? Я не могу сесть и смириться. Не могу принять смерть брата. – На лице парня написана безумная боль, и моё сердце сжимается. Я пытаюсь остановить то, что остановить нельзя. Он уже всё решил. Я проиграла. – Они совершили роковую ошибку и должны за неё заплатить.

Страшная, опасная сила просыпается в человеке в моменты безумной, неистовой боли – месть. Это когда голова кругом и сердце ноет. Когда хочется избавиться от всего мира, и не думаешь, что идея смешна и нелепа. Остатки разума испаряются, словно его никогда и не было. Мысли крутятся, взрываются бешеным фейерверком. Руки горят, тело горит, боль горит. В голове – план страшной мести, а в глазах – крик о помощи и ужас одиночества.

– Пожалуйста, – смотрю на парня и прикладываю ладонь к его холодной щеке. – Я прошу тебя, не делай этого.

– Я люблю тебя, – Бесстрашный порывисто притягивает меня к себе и впивается в губы крепким, властным поцелуем.

Мы целуемся так, словно в последний раз, испытывая и удовольствие, и боль. Это сводит с ума. Мои колени подгибаются, и свободной рукой я хватаюсь за ствол дерева, за наши инициалы, надеясь, что Макс никуда не уйдёт, не покинет меня. Парень отрывается от моих губ, притягивает к себе и зарывается головой в волосы. Я слышу его тяжелое дыхание, биение сильного сердца и тону в его руках. Боюсь открыть глаза, вздохнуть или пошевелиться. Молюсь, чтобы время остановилось, но этого не происходит. Бесстрашный отстраняется, целует меня в лоб и, проведя пальцами по щеке, шепчет:

– Не иди за мной.

Разворачивается и исчезает из вида, оставив после себя зияющую рану.

Смотрю ему вслед, ощущая, как внутри разгорается пожар. Грудная клетка взмывает вверх, сдавливает лёгкие, расширяется. Я не знаю, что делать. Оглядываюсь. Слышу, как доносятся крики из парка. Подбодренная и слегка опьяневшая толпа подростков собралась решить проблему излюбленным способом. Куда их это приведёт? Сколько людей пострадает? Каковы будут последствия?

Прикусываю губу. Опираюсь на ствол дерева и закрываю руками лицо. Кто мог подумать, что похороны предводителя закончатся дракой в его честь?

Откидываю назад голову и вспоминаю о своём видении в доме Стаса. Моя копия тоже чего-то боялась. Она была расстроена и бессильна. Не знала, что делать, терялась в догадках. Что же она предприняла? Как решила поступить?

Достаю телефон и холодными пальцами набираю номер.

– Да?

– Мне нужна твоя помощь, – мой голос срывается, и я громко втягиваю воздух.

– Ты где?

– В парке.

– Буду через десять минут.

Звонок обрывается.

Задумчиво смотрю на серое небо и гадаю: что меня ждёт впереди? Очередное разочарование, боль, предательство или наконец облегчение?

Украдкой смотрю на вырезанные инициалы. Те Макс и Лия могли найти выход из любой ситуации. Чем мы хуже? Нас изменило время, жизнь или проблемы?

А может, мы просто сами себя изменили?

– Какая чушь, – отрезает Астахов, выезжая на главную дорогу. – Решать проблему кулаками – отличная идея.

– У Макса умер брат, – бесцветно поясняю я. – Он действует необдуманно, идёт на поводу у эмоций.

– Эмоции нужно отбрасывать, когда разговор касается чьей-то жизни.

Я киваю.

Лёша прав. Но, боюсь, здравый смысл сейчас не имеет никакого веса.

– Что планируешь делать? – интересуется друг. – Мы опоздаем, и схватка состоится.

– Значит, нужно постараться скорее её закончить. Выбора нет. Нельзя допустить, чтобы гибель Стаса повлекла за собой другие смерти.

Астахов поджимает губы и добавляет газу. Мы опаздываем. Наверное, Бесстрашный уже вломился в клуб и не щадит любого, кто попадается ему под руку. От этих мыслей становится страшно. Неужели Максим способен на подобное? Ведь он всегда был рассудительным, честным и справедливым.

Выдыхаю и отворачиваюсь к окну.

Боль творит с людьми ужасные вещи. Но не испытывать её – значит не чувствовать, а не чувствовать – значит не жить.

Когда мы подъезжаем к клубу, меня охватывает паника. Несколько человек с испачканными в крови лицами шествуют нам навстречу, вытянув вперёд руки. Они не видят, как машина появляется перед ними, не тормозят и не пугаются, а продолжают бездумно стонать, смеяться, кричать. Лёше приходится резко сбавить скорость, чтобы не сбить их.

– Что, чёрт подери, они делают? – восклицает он и нажимает на мерзкий звуковой сигнал. – Бросаются под колеса, идиоты.

– Они ранены. Нужно спешить.

– Сейчас. Найду место, чтобы припарковаться.

– Нет времени.

На ходу открываю дверь. Слышу, как Астахов что-то орёт, но не обращаю внимания. Скорость маленькая. Я выпрыгиваю из машины и направляюсь прямиком к главному входу.

Чувствую запах крови.

Открываю высокие металлические двери клуба и сталкиваюсь с хаосом. Толпа раненых и разъярённых подростков заполняет широкое тёмное помещение. В меня врезаются ужас, страх, боль. Я прикрываю руками лицо, не в состоянии перенести то, что должна перенести, и ошарашенно припадаю спиной к стене. Биты рассекают воздух, звуки ударов эхом отдаются в его уголках. Меня придавливает к полу запах крови. Он, как тяжелая масса, ложится на плечи и припечатывает к грязному мокрому кафелю. Я ищу глазами Макса. Нужно остановить это. Но вместо Бесстрашного нахожу парня с пробитой головой, девушку с рассечённой бровью, брюнетку с прижатой к груди рукой и блондина с разбитым носом. У всех хлещет кровь. Брюнетка ревёт навзрыд, блондин гладит её по плечам. Я хочу помочь им, двигаюсь с места, но внезапно наталкиваюсь на высокого незнакомца. Он хватает меня за локоть и с силой отталкивает от себя. Я едва удерживаю равновесие. Выпрямляюсь и вижу, как он несётся в мою сторону. Автоматически выставляю блок, врезаюсь в парня туловищем и, издав громкий крик, отталкиваю его на несколько метров. Тяжело выдыхаю. Опускаю взгляд и замечаю кровь на своих руках и шее. К счастью, это не моя кровь. Оглядываюсь. От ужаса хочется кричать во всё горло. Но только вряд ли меня кто-то услышит. Избегая ударов, наносимых подростками, оборачиваюсь и вижу Наташу.

Девушка бледная как полотно. Её испуганный взгляд заставляет меня удивиться. С чего вдруг Третьякова боится? Она ведь хотела этого.

Срываюсь с места и иду за ней.

Девушка исчезает, но я понимаю, что она скрылась в туалете.

С силой отталкиваю дверь и врываюсь в помещение.

– Эй! – зло орет рыжая, но, увидев меня, затихает.

– Прячешься? – презрительно спрашиваю я и делаю шаг ей навстречу. – Очень смелый поступок, учитывая, что все люди в клубе страдают по твоей вине.

– Не понимаю, о чем ты, – Наташа ловким движением достает из кармана нож. – Подойдёшь, и я тебя прирежу.

– Это ты умеешь.

– Да, умею.

– Просто скажи мне, – с болью в голосе говорю я, не в состоянии сдержать наплыв эмоций. – Как ты живёшь с этим?

– Живу с чем?

– Его кровь на твоих руках. Ты виновата в том, что его нет. Как ты с этим миришься?

– С чем мирюсь? Ты двинулась разумом, Кобра?

– Опомнись! Не делай вид, что ничего не понимаешь!

– Точно. Совсем свихнулась.

– Боже мой, – прикрываю рукой рот. – Ты ничего не знаешь. Не знаешь…

– Да о чём ты, Кобра?

Я врезаюсь спиной в стену. Мои руки трясутся. Придавливаю их к ногам, но они всё равно дрожат. Тогда я стискиваю пальцы в кулаки. Тщетно.

– Стас умер, Наташа, – поднимаю глаза на Третьякову.

– Что ты говоришь? – раздражённо кидает рыжая.

– Он не оправился после… после той раны.

Девушка затихает. Её глаза следят за мной, испепеляют злостью и недоверием, но вдруг наполняются слезами. Нож выпадает из худых рук. Схватившись пальцами за лицо, Наташа отходит назад, будто сражённая автоматной очередью, взрывается плачем и оседает на пол. Не знаю, что чувствовать. Она убила Шрама. Я её ненавижу. Но почему-то жалость вскипает в крови. Я оглядываюсь, прикусываю губу и выдыхаю:

– Он не захотел ехать в больницу, чтобы у тебя не возникло проблем.

– Идиот! – кричит она. – Почему? Почему он так сделал? Почему так поступил?

– Наверное, потому, что даже после стольких месяцев он любил тебя.

Девушка стонет. Она стискивает руками лицо и глядит куда-то сквозь пол, сквозь меня и стены, а по её щекам градом катятся слёзы.

Я сжимаю руки в кулаки. Понятия не имею, что делать. Добить сейчас эту тварь или пожалеть? Господи, какие разные эмоции!

Выдыхаю и приближаюсь к Наташе.

– Скажи мне, кто предводитель, – кладу руки на её плечи, хорошенько их встряхиваю. Рыжая поднимает на меня свои красные, заплаканные глаза и постанывает. – Давай же! Это не вернёт Стаса, но позволит другим остаться в живых.

– Я не могу сказать, – плачет Третьякова. – Не могу.

– Но почему?

– Потому что должна ему.

– Кому? Кому ты должна? Наташа, Стас умер! – Я ору что есть сил. Меня трясёт, и я порывисто смахиваю с глаз пелену. – Боже, его нет больше, слышишь? Ты слышишь?

– Я не могу сказать! После того как меня выгнали из стаи, я общалась лишь с одним человеком, который поставил меня на ноги. Я обязана ему жизнью! Он не бросил мою тушу, когда все отвернулись, мать вашу, и кинули меня за борт!

– Ты же видишь, что происходит! Погибли шестнадцать подростков, теперь – Стас! Неужели ради него ты не скажешь правду? Неужели не поможешь стае?

После упоминания имени предводителя Третьякова горбится и начинает рыдать. Я, разочарованная, отхожу. У меня нет времени! Нет!

– Значит, так. Жди меня здесь. Я попытаюсь остановить бойню в клубе, слышишь? А ты приди в себя. Я должна узнать правду. И если ты мне не ответишь, если уйдешь, – я замираю и шепчу так ядовито, что действительно напоминаю змею: – Я найду тебя и убью.

Рыжая не отвечает.

Вырываюсь из туалета и сталкиваюсь с высоким качком. Он замахивается в мою сторону. Кулак почти достигает челюсти, я в недоумении расширяю глаза, собираюсь нагнуться, но вдруг передо мной появляется Кирилл. Он выворачивает кисть блондина и с рыком отталкивает его назад.

– Где Макс? – кричу, дергая Тощака за локоть.

– Не знаю. Вроде был рядом с барной стойкой.

– А Кира?

Кирилл не отвечает. С пола встаёт блондин и с яростью бросается в его сторону.

Сначала я думаю, что должна помочь, но затем отбрасываю эту идею: Тощак сам отлично справляется.

Бегу к барной стойке, расталкиваю людей, нарываясь на толчки и ругательства. Но мне плевать. Я должна найти Бесстрашного и остановить этот абсурд. Сейчас же! Вдруг вижу, как блондин хватает с пола бутылку и поднимает над головой, собираясь кинуть в свернувшуюся клубком в углу девушку. Та не сопротивляется, лишь прикрывает руками лицо, словно это может спасти от битого стекла. Парень испускает крик, размахивается, а я с ужасом понимаю, что согнувшаяся в три погибели девушка – Кира. Неистово ору, хватаю незнакомца за горло и толкаю в сторону. Бутылка выпадает из его руки и разбивается об пол. Сажусь на колени перед подругой. Отнимаю руки от её лица и выдыхаю:

– Кира? Эй? – сглатываю. – Ты в порядке?

– Конечно, – пьяно сообщает мне блондинка и улыбается. – Я почти победила, но потом вдруг в его руке появилась чёртова бутылка, и…

– Чёрт, – недовольно поджимаю губы. – Какого хрена ты припёрлась сюда пьяная? Совсем разум потеряла? Хочешь сдохнуть?

– Не кричи на меня. Я не сделала ничего плохого.

– Господи, – смотрю на Киру и понимаю, что она не соображает. – Кто позволил тебе пойти на стрелку в таком виде?

– А кто посмел бы мне запретить?

Я взволнованно заправляю за уши непослушные волосы.

Итак, теперь у меня на одну проблему больше.

– Кира, прошу тебя, – поворачиваю лицо подруги к себе и хмурюсь. – Никуда не уходи. Сиди здесь тихо как мышь. Не двигайся, не кричи, не пытайся вступить в драку, ясно? Слышишь меня? Эй!

– Да-да, – отстранённо тянет блондинка. – Сидеть и следить за всеми. Если что, ударить того качка по мерзкой лошадиной морде…

– Нет, чёрт. Кира! – раздражённо встряхиваю подругу. – Ты должна сидеть тихо! Ни звука!

– Но почему? Он ведь нарывается… Эй, ты! Козёл!

Блондинка хочет встать, но я припечатываю её обратно. Пронзаю железным взглядом и зло чеканю:

– Если сдвинешься с места, лично сверну тебе шею, поняла?

– Ты скучная, Лия, в курсе? Тебе необходимо развеяться.

– Боже, – протираю рукой лоб и встаю. – Я тебя предупредила. Узнаю, что ты меня ослушалась, надеру задницу. Услышала?

Блондинка обиженно скрещивает руки на груди, а я с тяжёлым сердцем продолжаю искать Макса.

Осматриваюсь.

Мне пришлось слишком много времени потратить на разговоры. Я вижу, что десять минут серьёзно изменили ситуацию. «Стая» проигрывает. Даже эффект неожиданности не сработал. Не могу на это смотреть. Хватаюсь руками за виски и думаю, что делать. Стас не допустил бы такого, не пал так низко.

Двигаюсь в сторону бара и замечаю группу людей, столпившихся вокруг чего-то. Прорываюсь к ним. Отталкиваю подростков, вытягиваю шею, встаю на носки и с ужасом замираю.

В центре – Максим. Он дерётся одновременно с тремя парнями. Они сильно его потрепали. Из носа Бесстрашного течёт кровь. Губа разбита. На виске и под глазом красуются два огромных сине-бардовых синяка. Так страшно видеть Макса поверженным, что тело наливается свинцом. Руки тяжелеют и опускаются. Я судорожно втягиваю воздух и ощущаю колики во всём теле. Макс, что с тобой? Неожиданно к трём парням присоединяются ещё двое. «Семье» не нравится, что Бесстрашный до сих пор на ногах, не сдается. На это мой телохранитель лишь улыбается. Сплёвывает кровь и выставляет вперёд руки.

– Это даже весело, – хрипит он и отбивается от двух нападающих. Когда со спины на него накидывается брюнет, Максу приходится тяжко. Он прогибается вперёд, едва не теряет равновесие. Воспользовавшись слабостью противника, четвёртый незнакомец ударяет Максима коленом по рёбрам, а пятый – ногой по лицу.

Я истошно кричу и рвусь к нему. Меня не пускают: какая-то незнакомка недовольно вцепляется в мою руку и качает головой:

– Туда нельзя.

– Плевать мне на тебя и твои указы, – ударяю девушку, держащую меня за руку, по плечу и выпрыгиваю вперёд.

Тут же путь преграждает парень и отталкивает меня назад, грубо и резко. Я валюсь на кого-то, спотыкаюсь, но успеваю схватиться рукой за барную стойку.

– Зря ты это сделал.

– Не лезь не в своё дело, потаскуха, – отрезает незнакомец и угрожающе хрустит пальцами. К нему присоединяется незнакомка. – Вали подальше, неженка, иначе не уйдёшь живой.

Встаю. Выпрямляюсь и вижу, как за спиной качка брюнет вновь ударяет Максима ногой в живот, сжимаю кулаки. Кровь с такой силой разгоняется по жилам, что в глазах вспыхивает пламя.

– Уйди с дороги, – холодно чеканю я.

– Что? – смеется качок. – Ты мне угрожаешь?

– Я не стану повторять.

– Знаешь, мелкая, кажется, ты давно не испытывала мужской ласки.

Парень кидается на меня, но фигура, внезапно возникшая впереди, не позволяет ему схватить меня своими широченными ладонями. Силуэт ловко отпрыгивает в сторону, выворачивает кисть нападающего и с дикой силой вонзает локоть незнакомцу в челюсть. Даже в таком шумном месте я слышу, как хрустит кость.

– Чёрт, – он стонет.

Девушка кидается ему на помощь, но мне всё равно.

Смотрю на парня, ставшего на мою сторону, и вскидываю брови.

– Астахов?! – Сердце подпрыгивает. Он вышел из машины! Он решил бороться!

Лёша стискивает зубы и кивает в сторону Макса:

– Ты нужна ему. – Я не двигаюсь. Всё ещё не верю, что мой друг сумел побороть страх. – Ну же! Давай, ты сильная. Ты справишься со всеми. Только не сдавайся! – Я неуверенно киваю. Моргаю и тяжело дышу. – Лия, давай.

Сглатываю и подрываюсь с места.

Проскальзываю вперёд.

Хватаю одного из парней, бьющих Максима, за шиворот и откидываю назад. Толпа недоуменно замолкает, когда, ударив второго соперника в живот, я становлюсь перед Бесстрашным, раскидываю руки в стороны и выкрикиваю:

– Кто дотронется до него, рискует уйти отсюда со свёрнутой шеей!

Блондин, недавно вонзивший кулак в лицо Макса, смотрит на меня поразительно широкими глазами. На его физиономии играет саркастическая улыбка. Усмехнувшись, он резко подходит ко мне и хватает за шею.

– Ты кто такая, коротышка, – толпа подхватывает его шутку. – Почему вякаешь, а?

– Убери от неё руки, – слабо хрипит Макс, и его тут же бьёт ногой по голове низкий брюнет. Бесстрашный со стоном валится на пол.

– Чёрт, – я дёргаюсь и чувствую дикую злость.

Месть! Да! Я хочу оторвать всем этим подонкам головы! Они не имеют права бить его! Они не имеют права касаться его!

– Тише, тише, – смеётся блондин. – Не брыкайся.

– Ты не понимаешь, на кого нарвался.

– Чего шипишь, коротышка?

И тут в голове взрывается простая и в то же время сложная истина. Я – Кобра. Я сильная и непобедимая. Я не раз выигрывала, заставляла людей бояться и подчиняться.

Я – не Лия. Теперь я – та, кем была всегда. Кобра.

– Мне правда не хотелось этого делать…

Парень хочет переспросить, что я сказала. Но мне плевать.

Я выворачиваюсь из его железной хватки и со всей яростью, развернувшись, вонзаю ногу в солнечное сплетение. Блондин отлетает назад. Хватаю низкого брюнета. С криком тяну его руку за спину и слышу дикий стон. Радуюсь. Ему больно – отлично.

Несусь ещё к одному качку. Тот испуганно сжимает руки, хмурится, хочет что-то сказать – не успевает. Я перекидываю его через себя и с разворота ударяю ногой по лицу. Теперь никто не хочет нарваться. Толпа отходит назад, пугается, но меня не устраивает подобная трусость. Ищу глазами тех, кто избивал Макса и получал от этого удовольствие. Нахожу высокого шатена. Он хочет убежать. Даже на таком расстоянии я чувствую, как от него несёт страхом. Он жалок и низок. Он просто ничтожество. И меня это забавляет. Едва его тело срывается с места, я с внеземной скоростью оказываюсь рядом, цепляюсь руками за толстую шею и припечатываю парня к стене. Он стонет. Я грубо выпускаю его горло и наблюдаю, как жирное тело оседает на пол. Слышу сзади шорох. Не оборачиваясь, выставляю локоть и врезаюсь им в чью-то морду. Отбиваю атаку очередного смельчака. И ещё одного, и ещё. Собираюсь сломать рёбра очередному претенденту, когда кто-то из толпы выкрикивает:

– Чёрта с два! Это же Кобра!

Смельчак замирает. Он вонзает в меня, словно клинок, острый, ошеломлённый взгляд и пятится назад.

Я тяжело дышу. Драка – непривычное дело для моего организма. Сама удивляюсь, как выдержала такой напор. Наверное, действие адреналина.

– Кобра? – спрашивает кто-то. – Не может быть!

Осматриваюсь. «Семья» разглядывает меня как музейный экспонат. Одна девушка прикладывает руку ко рту и выдыхает:

– Она вернулась.

Пот градом течёт по лицу. Я не знаю, как реагировать на восторженные взгляды толпы. Недоуменно отхожу от центра, присаживаюсь рядом с Максом и приподнимаю его голову.

– Господи.

Моё сердце разрывается. Лицо парня похоже на сплошной опухший синяк. Увидев меня, Бесстрашный улыбается.

– Ты мой телохранитель, – с нежностью хрипит он и кашляет. – Ты моя защитница.

– Тише, – глажу мокрые волосы парня и чувствую подступающие слёзы. – Я с тобой. Я рядом.

– Я же просил тебя остаться, чужачка.

– А я просила тебя не уходить.

– Кобра! – вновь кричит какая-то девушка, бежит ко мне, и я поднимаю на неё глаза.

Тут же рядом возникает Лёша. Он становится передо мной:

– Не трогай её!

– Я и не собираюсь. Это же Кобра! Мы… мы так долго её ждали!

– Но почему она на стороне стаи? – выкрикивает кто-то, и толпа оживляется: – Почему она защищает их?

– Да! Почему?

– Предательница?

– Да!

Я сглатываю.

Смотрю на грязное лицо Бесстрашного и думаю. «Семья» двигается в нашу сторону. Она настроена решительно. Если сейчас не принять меры, серьёзно пострадают все: не только Макс, но и Кира, Кирилл, Астахов. Я.

В конце концов, мой яд не победит каждого противника в клубе. Если вся толпа кинется на нас одновременно, мы – трупы.

– Прости, – шепчу я, наклоняюсь к Максиму и выдыхаю: – Верь мне.

– Чужачка?

Отпускаю голову парня. Она неуклюже валится на пол, и Максим испускает стон. Лёша вскидывает брови. Спрашивает глазами: «Ты спятила?» Но я настроена решительно. Выхожу вперёд. Становлюсь прямо перед толпой и выдыхаю:

– Ну что? Вы повеселились? Очень сложно заманить сюда целую «стаю» Шрама.

– Пытаешься спасти жизнь своим соратникам? – ядовито интересуется девушка и встаёт вплотную ко мне. – Да?

– Заткнись, – отрезаю я и пронзаю её ледяным взглядом. Незнакомка растерянно поджимает губы, пятится назад. – Ещё раз вякнешь или подойдёшь ко мне так близко, и я засуну твою голову тебе в задницу. Уяснила?

– Но…

Хватаю девушку за горло:

– Что в моих словах тебе непонятно?

– Чёрт, – выдыхает какой-то парень и плетётся ко мне. – Ты вернулась, Кобра. Ты снова с нами!

– А вы, я вижу, безумно соскучились, – выпускаю шею незнакомки и брезгливо потираю руки. – Меня не было всего полгода, а вы уже нашли себе нового лидера.

– Иначе «семью» пришлось бы распустить.

– А вернуть своего предводителя не пробовали?

– После того как Ворон снова стал главным, мы перестали подчиняться тебе.

– Ворон? – сглатываю, пытаясь выглядеть уверенно. Внутри всё горит и взрывается. Становится страшно, что меня уличат во лжи. – Ну и где же он?

– Честно признаться, мы думали, он погиб, – тянет парень. – Но затем пришла рыжая. Она сказала, что Ворон вернулся с новым планом, планом мести.

– И вы поверили ей? Нашли кому! Наташа раньше была в стае, забыли? Неужели не захотелось проверить её россказни?

– Мы проверили.

– Каким образом?

– Послали одного из нас на встречу с ним.

– Так, уже лучше. – Я оглядываю толпу и выдыхаю: – И кто же этот счастливчик? Кто видел Ворона живым?

– Я. – Оборачиваюсь. Едва удерживаю равновесие, так как человек, сделавший шаг вперед, – Астахов. Меня словно окатывают ледяной водой. Тело пронзает электрический разряд, и каждый волосок встаёт дыбом. Приходится глубоко вдохнуть. Всё кружится, кружится, кружится…

– Ты? – Я невольно горблюсь. Смотрю, как расстроен Лёша, и едва сдерживаю прикатившие к глазам слёзы. – Ты его видел и знаешь, кто он?

– Да.

Мир переворачивается.

Я резко поворачиваюсь к Астахову спиной и сжимаю руки в кулаки.

Мой друг, мой лучший друг всё это время знал, кто стоит за убийствами и смертями, но он молчал, лгал. Он скрывал от меня то, что изменило бы ход ситуации! То, что могло спасти Стаса и уберечь нас всех!

Прикусываю губы и громко выдыхаю.

– Так кто же он, – ледяным тоном спрашиваю я, борясь с эмоциями. – Неужели это именно тот Ворон, о котором идёт речь?

– Да. Это Дмитрий Воронов.

Груз падает с моих плеч, но неожиданно наваливается новый.

Теперь я знаю, кто виноват в том, что происходит. Кто причина всех наших бед. Но в бонус мне досталась ненужная информация. Астахов – предатель. И от этого тело сковывает болевая судорога.

– Отпустите заложников, – слабым голосом приказываю я и решительно смотрю в глаза незнакомому парню. – Как тебя зовут?

– Денис.

– Отлично, Денис. Сейчас же распусти всех членов «стаи». Я думаю, они и так поняли, что зря ворвались на нашу территорию.

– Может, стоит спросить разрешения у Ворона? – неуверенно интересуется он, на что я пронзаю его разъярённым взглядом. Парень тут же кивает: – Хорошо. Сделаем так, как ты говоришь, Кобра.

Наблюдаю, как Бесстрашного поднимают с пола. Тощак смотрит на меня так, будто я пустое место. Наплевать. Я отворачиваюсь и снова прикусываю губу.

Собираюсь пойти в туалет к Наташе, но вдруг кто-то хватает меня за локоть.

– Ты! – пьяно кричит Кира, вырываясь из рук низкого парня. – Ты предала нас! Ты…

– Успокойте её, – хриплю я. – Сейчас мне не до истерик какой-то алкоголички.

Подруга ещё долго кричит что-то мне вслед. Приходится приложить немало усилий, чтобы не обернуться. Жаль, она сейчас ничего не соображает. Иначе поняла бы, что я на их стороне.

Рядом появляется Лёша. Он протягивает руку, но я резко отхожу в сторону.

– Лия, подожди. Дай мне сказать!

– Не подходи ко мне, – убийственным тоном предупреждаю я.

– Но ты не понимаешь, я…

– Чтобы духу твоего рядом со мной не было. Ясно? Ты мне омерзителен. Ты, твой вид, твой голос. Ненавижу тебя.

– А я тебя люблю.

Его слова ударяют меня, словно пощечина. Вскидываю брови и покачиваюсь. Не верю, что Астахов только что признался мне в любви. Не хочу верить! Встряхиваю головой, ощущаю дикую боль в сердце и тихо отрезаю:

– Мне очень жаль.

Пронзаю бывшего друга ледяным взглядом и иду в туалет к Третьяковой.

Борюсь со слезами.

Как случилось, что Лёша – предатель? Почему? Он ведь был моим единственным спасательным кругом! Он всегда оказывался рядом, когда я в нём нуждалась. Что пошло не так? Почему он решил причинить мне боль?

Я не смогу пережить его потерю. Мне слишком дороги его голос, запах, улыбка. Он – часть меня, я знаю и чувствую это! Что же делать, когда вторая половинка оказывается злокачественной? Что делать, если понятие родственной души неожиданно теряет смысл?

Пытаюсь отбросить мысли о Лёше в самый далёкий кусочек сознания. Этот парень был самым близким человеком и в одночасье стал самым чужим.

Выдыхаю и подхожу к туалету.

Думаю о том, что теперь информация Наташи мне ни к чему. Что нового она мне расскажет? Хотя, возможно, я узнаю, как найти этого Дмитрия Воронова. Разговаривать с Астаховым больше нет смысла. Так, может, рыжая будет полезной?

Открываю дверь и понимаю, что в помещении никого нет.

Рассерженно осматриваю кабинки, заглядываю за угол. Пусто.

– Чёртова, идиотка! – вскрикиваю я и пинаю ногой мусорный ящик. Он со стуком падает, раскрывается, и наружу выплывают бумажки, салфетки, обертки.

Отлично. Только читала речь о том, что не стоит доверять Наташе, и сама ей поверила. Тупая дура! Пинаю мусор ногой к стене и вдруг замечаю что-то массивное под слоем бумаги. Внимательно рассматриваю предмет и понимаю – клатч.

Клатч!

Растерянно беру его в руки, открываю и вижу записку.

– О да, – раздражённо протягиваю я и ударяюсь спиной о стену. Вновь читаю послание и устало выдыхаю: – А у рыжей неплохое воображение.

Опускаю руки.

Осматриваюсь.

Итак, Макс разбит. Кира пьяна. Наташа исчезла. Астахов оказался предателем.

Оседаю на полу и прячу лицо в коленях.