Глава 50

Идис выглядела почти как человек, только слегка размытый. Ее контуры обретут четкость не сразу, потом. Маловато времени прошло с тех пор, как Ренат и Лариса начали подпитывать ее образ жизненной энергией.

– Это… призрак? – обомлел Бортников, глядя на молодую женщину в тунике, которая недавно карабкалась по скалам на экране ноутбука, а теперь стояла в углу комнаты.

– Можно и так сказать…

У женщины было скуластое лицо, заплетенные в косички волосы, а тело покрывал разноцветный татуаж. На ее поясе висел кожаный мешок, куда она спрятала свою добычу. Она озиралась по сторонам, как будто не понимая, что делать дальше.

– Дай мне цветок, – мягко произнес Ренат. – Ты принесла его сюда, чтобы отдать нам.

Она повела головой и взмахнула ресницами. Глаза у нее были раскосые и блестящие, как цветное стекло.

– Чего ты ждешь? – спросила Лариса. – Цветок может засохнуть! И твои усилия пропадут зря.

Идис, нехотя, полезла в мешок и достала оттуда зеленое растение с корнем, похожим на человеческое сердце. Красный цветок поник, листья привяли. Она сделала шаг вперед и протянула его Ренату.

– Ты знаешь меня?

Идис кивнула, не разжимая губ. Она выполнила просьбу этих людей, потому что они нужны ей. Она еще не обрела достаточно силы. Без них это будет невозможно.

Доктор наблюдал за происходящим с немым удивлением. Он сам подал идею, что растение можно найти в Интернете, но не представлял себе, как это осуществить. Он не отрывал глаз от клубня-сердца в руках Рената.

– Возьмите его, Кирилл, – сказал тот. – Вы знаете, что надо делать.

Бортников осторожно коснулся клубня. Тот был теплым на ощупь и шершавым, как картофелина. Все это казалось сном, выдумкой.

Идис устало вздохнула и опустилась на пол, поджав под себя ноги. Она не умела сидеть на стульях. В ее времена стульев не было. Доктор опасливо косился в ее сторону, разглядывая растение.

– Надо спешить, – сказал он. – Дайте, во что завернуть эту штуку.

Лариса подала ему свою шейную косынку. Бортников аккуратно укутал растение и заторопился домой.

– Вас проводить? – предложил Ренат.

– Я сам…

На пороге комнаты доктор обернулся к Идис. Она сидела в той же позе, неподвижная и невозмутимая, словно статуя. Раньше ему не доводилось видеть призраков, поэтому он не знал, как они должны выглядеть. Женщина-аватар казалась слегка расплывчатой и заторможенной. Впрочем, о чем это он?.. Существо, созданное воображением, почти неотличимое от человека!.. Разве это возможно?

Как бы там ни было, а странная особа наводила на него суеверный ужас. От нее веяло безумием. Бортников отвел глаза, сунул завернутое в платок растение за пазуху и вышел. Он гнал от себя дурные мысли, торопливо шагая по темной безлюдной улице…

Анюта задремала над книгой и не слышала, как сын вернулся домой после прогулки. Пашка не стал ее будить. Поел в кухне холодной картошки, поставил чайник и принялся намазывать булку вареньем. Вдруг в окно постучали.

Пес, который обычно лаял и срывался с цепи, не издал ни звука. Значит, свои? Парень выглянул во двор и увидел… дядьку. Тот стоял под окном и махал ему рукой. Пашка глубоко вздохнул, провел ладонью по лицу и открыл форточку.

– Вы, что ли, дядь Миш?

– Пусти меня, а то я продрог до костей!

Парень вспомнил, что запер изнутри входную дверь.

– Где вы были? Я думал, вы дома, спите давно.

Прежде чем идти открывать, Пашка метнулся в гостевую комнату. Там горел свет, кровать была разобрана, половик сдвинут с места, на полу валялся рюкзак, но больной отсутствовал.

– Где вы были? – повторил парень, пропуская дядьку на веранду.

– В сарае…

– За дровами ходили?

– Ага. Решил в печку пару поленьев подбросить. Перегорели все.

Он отворачивался, поеживался и норовил бочком проскользнуть к себе. От него в самом деле пахло дровами и углем, к рукаву свитера прицепилась щепка. Племянник загородил ему дорогу со словами:

– Где же поленья, дядь Миш? Почему у вас руки пустые?

Слепцов опешил. Он не ожидал, что ему устроят допрос с пристрастием.

– Поленья?.. – растерянно пробормотал он. – А-а!.. Я передумал. Вспомнил, что печка уже натоплена. Зачем лишние дрова жечь?

Они стояли друг против друга, как петухи. Молодой рвался в бой, а старший надеялся на мировую.

– Темните вы что-то, дядь Миш! За лоха меня держите? Может, вы не в сарай ходили?

– А куда?

– На пустырь! – краснея от волнения, выпалил племянник. – Может, вы и есть грибовский маньяк? Прикидываетесь больным, а сами баб душите!

– Ты в своем уме? Погляди, я в домашней одежде и тапочках! Выскочил в сарай, в чем был, а ты входную дверь запер. Я подергал и пошел в окно стучать.

– Почему в окно?

– Думаю, вдруг ты пьяный явился? Гляжу, в кухне свет горит. Я скорей стучать, пока ты дрыхнуть не завалился!

– Складно брешете, – разозлился Пашка. – Только я успел раздеться, к матери заглянуть, поесть, а вы все это время в сарае сидели? Вспоминали, натоплена печка или нет?

Его злость передалась дядьке. Тот скрипнул зубами и процедил:

– Мне спешить некуда.

– Если завтра на пустыре опять труп найдут, я на вас в полицию донесу. Так и знайте!

Дядька выглядел подозрительно: бледный, возбужденный, глаза бегают, руки дрожат. Как пить дать, убийца.

На веранду вышла Анюта, растрепанная, в теплом халате и вязаных носках. Ее знобило. Она услышала перепалку между сыном и братом и проснулась.

– Вы что, ругаетесь?

– Нет, мам, – натянуто улыбнулся парень. – Дядя Миша мне лекцию читает… о вреде алкоголя. Он думает, я маленький, ничего не понимаю.

Это был намек, который не ускользнул от Слепцова. Что он мог сказать в свое оправдание? Меня-де хотели пристрелить, я спасал свою шкуру?! Не знаю, как очутился в сарае? Не помню, сколько там просидел?

– А ну, дыхни! – Анюта со страдальческим лицом подошла к сыну. – Дыхни, говорю! Паразит…

Пашка дыхнул и обиженно насупился. Он всего-то бутылку пивасика выпил, от водки отказался. Опять дядька его подставляет. Нарочно! Чтобы вбить клин между ним и матерью.

– Я же тебя просила, – запричитала она, почуяв запах пива. – Ты мне слово дал! Вы в гроб меня загоните!

Слепцов кинулся к ведру, зачерпнул кружкой воды и подал сестре, насильно заставил пить. Она давилась слезами, всхлипывала.

– Марш к себе в комнату, ирод! Видеть тебя не могу!

– Я водки не пил… только пивасик…

Анюта рыдала, заламывая руки, ее нервы окончательно сдавали. Слепцов успокаивал сестру, махая племяннику рукой. Иди, мол, к себе, не трави матери душу.

Пашка сплюнул и закрылся в своей комнате, громко хлопнув дверью. Достали, родственнички! Что ни случись, во всем он виноват. Хоть из дому беги.

Эта мысль пришлась ему по душе. Может, в самом деле махнуть куда-нибудь подальше отсюда? Зажить самостоятельно, чтобы никто не указывал, куда ходить, с кем дружить, что пить.

– Мать тоже хороша, слушает этого чокнутого, а мне не верит, – пробормотал он, укладываясь на диване. – Ну ладно, поглядим, кто кого.

Он вспомнил стоящего под окном дядьку с перекошенным лицом и задумался. Зачем тот потащился в сарай? Видимо, он правда спешил, потому что оставил в комнате свет. Рассчитывал быстро вернуться, а не вышло. Это показалось Пашке похожим на случаи с чуланом и погребом. Теперь к ним прибавился сарай для хранения дров. Звенья одной цепи!

Он полежал немного, разгадывая головоломку, от которой у него сводило челюсти, потом взял телефон и нашел номер Рената. Позвонить, что ли? Поздновато, пожалуй. Зато можно сходить в сарай, осмотреть там все…