Глава восемнадцатая

Переднему Краю все еще нездоровилось. Каждые несколько секунд ноги сводило мучительными судорогами, а вдобавок его еще и начало трясти, как в лихорадке. Время от времени он спотыкался или припадал от боли на одно колено, но Корал быстро помогала ему подняться, пока надсмотрщики не заметили. Всякий раз, как мимо проплывал далек, сердце у Края заходилось в груди, словно бешеное.

Далеки мерно курсировали между рабами; некоторые оказались оснащены чем-то вроде электрического стрекала вместо обычной присоски. Если кто-то из рабов, по их мнению, отлынивал от дела, его подгоняли. Раздавался громкий треск, и раб тотчас начинал шевелиться вдвое быстрее, смаргивая горячие слезы боли.

– Я так долго не выдержу, – пробормотал Передний Край.

Корал заглянула ему в лицо:

– Потерпи! Не сдавайся! Ты ведь, наверное, сильнее всех, кого сюда согнали.

– Я не об этом. Таскать эти камни я могу хоть до судного дня, если только ноги не подведут. Я просто не могу смотреть, как эти ведра с помоями летают тут и мучают ни в чем не повинных людей!

– Просто продолжай работать, – посоветовала прикованная к ним женщина. Голос ее дрожал, но зеленые глаза смотрели твердо и решительно. – Если сделаешь какую-нибудь глупость, далеки убьют нас всех. И меня, и мою дочь.

Передний Край опустил голову.

– Меня зовут Дженифа, – сообщила женщина, и на губах ее мелькнул призрак улыбки. – А это Кули.

– Привет, – тоненьким голоском сказала Кули.

Передний Край машинально помахал ей рукой. Девочка была очень похожа на мать – такие же длинные, прямые волосы, такие же решительные глаза.

– Ты давно нас слушаешь? – спросил он Дженифу.

– Достаточно давно, чтобы понять, что ты тяжело ранен, – ответила та.

– Я в норме.

– Да ты едва стоишь! Ты весь трясешься.

– Один далек стрельнул ему по ногам, – объяснила Корал. – Чем-то вроде парализатора.

– Это неврологический шок, – сказала Дженифа. – Я была медсестрой на планете Аврос. Когда далеки перехватили беженцев, нас всех отправили сюда, в рудники. Но прежде мне доводилось лечить такие же повреждения.

– Он скоро умрет, мамочка? – спросила Кули и с интересом уставилась на Края, как будто ожидая, что с минуты на минуту он отдаст концы.

– Эй! Я все еще здесь, детка! – снова помахал ей Передний Край. – И в ближайшее время на тот свет не собираюсь.

– По мне, так мы все уже в аду, – вздохнула Дженифа. – Не вижу разницы.

Из тумана у них над головами спикировал далек:

– НЕ РАЗГОВАРИВАТЬ! ВЫ ЗДЕСЬ ДЛЯ ТОГО, ЧТОБЫ РАБОТАТЬ. РАЗГОВОРЫ ЗАПРЕЩЕНЫ. ПОВИНУЙТЕСЬ ДАЛЕКАМ.

– Ну да, ну да, – проворчал Край. – Знакомая песня.

Манипулятор на корпусе далека мгновенно выдвинулся вперед, и мощный электрический разряд ударил в грудь Переднему Краю. Край закричал и тяжело осел на землю, лязгнув цепями. Корал тут же схватила его под руки и попыталась поднять. Это было нелегко. Ноги у Края по-прежнему мучительно горели и казались слабыми, как у новорожденного ягненка. Но в конце концов он кое-как встал, скрипя зубами и опираясь на Корал.

– ТЫ НЕ МОЖЕШЬ СТОЯТЬ, – заметил далек. – ЕСЛИ ТЫ НЕ МОЖЕШЬ СТОЯТЬ, ЗНАЧИТ, ТЫ НЕ МОЖЕШЬ РАБОТАТЬ.

– Мы это уже проходили! – рявкнул Передний Край. – И я тебе сказал: я все еще могу стоять на своих двоих! И буду стоять даже тогда, когда ты будешь лежать на полу грудой ржавчины! Усек?

Далек сверлил его неумолимым взглядом:

– А ЕСЛИ ТЫ НЕ МОЖЕШЬ РАБОТАТЬ, ТЫ БУДЕШЬ УНИЧТОЖЕН.

– Угу, – кивнул Край, наклоняясь и подбирая камень. – Ты уже говорил.

На мгновение он задумался, не запустить ли этим камнем далеку в глаз. Толку будет немного, но, может, ему хоть на душе полегчает. Пусть всего на секунду, но все-таки… Но потом он подумал о Корал, о Дженифе и Кули. И, повернувшись, передал камень по цепочке. Дойдя до Кули, кусок гранита с грохотом упал в контейнер.

Далек удовлетворенно мигнул лампочками и двинулся дальше.

А Передний Край, скрежеща зубами от нестерпимой боли, наклонился снова и подобрал еще один камень. Ноги у него тряслись, сердце колотилось о ребра. Но он продолжал работать.

Между тем командир базы в центре управления повернулся к своему подчиненному:

– ДОЛОЖИТЬ ОБСТАНОВКУ!

– ЗЕМЛЯНЫЕ РАБОТЫ В ОБЛАСТИ ПЛАНЕТНОГО ЯДРА ИДУТ С ОТСТАВАНИЕМ ОТ ГРАФИКА, – отрапортовал далек. – ПРОИЗВОДИТЕЛЬНОСТЬ ТРУДА РАБОВ ПАДАЕТ. РЕСУРСЫ БЫЛИ ПЕРЕРАСПРЕДЕЛЕНЫ ДЛЯ ОБЕСПЕЧЕНИЯ МАКСИМАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ НА УРОВНЕ ДЕВЯТЬ-НОЛЬ-ОДИН.

Уровень девять-ноль-один был самой секретной зоной на всем Археоне. Именно там находилась камера, в которой держали Доктора.

– ПОНЯЛ, – отозвался командир. – ДОЛОЖИТЬ О РАБОТЕ НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОГО ОТДЕЛА.

– НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКАЯ КОМАНДА ДЕЛАЕТ УСПЕХИ. ПО ИХ ОЦЕНКАМ, ПРИСТУПИТЬ К РАЗРУШЕНИЮ ПОРОГА МЫ СМОЖЕМ ЧЕРЕЗ ТРОЕ СОЛНЕЧНЫХ СУТОК.

– НЕУДОВЛЕТВОРИТЕЛЬНО! ПОРОГ АРХЕОНА ДОЛЖЕН БЫТЬ РАЗРУШЕН КАК МОЖНО СКОРЕЕ! НАПРАВИТЬ НА ЭТУ ЗАДАЧУ ВСЕ ДОСТУПНЫЕ РЕСУРСЫ! ПРИОРИТЕТ НОМЕР ОДИН! – Командир подплыл к панели управления, на круглых экранах которой открывались виды на окружающее космическое пространство. – ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ИНКВИЗИТОР ДАЛЕКОВ БУДЕТ ЗДЕСЬ ЧЕРЕЗ ЧЕТЫРЕСТА УСЛОВНЫХ МИНУТ! ОН УЖЕ ПРИБЛИЖАЕТСЯ К СИСТЕМЕ АРХЕОНА! МЫ ДОЛЖНЫ ВСТРЕТИТЬ ЕГО В ПОЛНОЙ ГОТОВНОСТИ!

К концу своей речи командир перешел на визг, а его подчиненный отчаянно замигал лампочками.

– ПОВИНУЮСЬ! – проверещал он и торопливо покинул помещение.

Командир базы продолжал смотреть на экраны. На одном из них виднелась эскадра далековских летающих тарелок, движущаяся к Археону. Дрожь предвкушения пробежала про сморщенному, склизкому тельцу существа, заключенного в бронзовый корпус. Предвкушения – и страха. Командир, как и все остальные далеки на базе, остро чувствовал: сейчас творится история. Ну, или, если не творится, то, по крайней мере, рушится.

Грядет Далек Икс.

Генеральный Инквизитор с удовольствием принял прозвище, которое дали ему в отделе безопасности Земного Командования. Он понимал, что оно наводит на людей страх – страх перед неизвестностью, перед его беспощадностью, перед его абсолютной преданностью Верховному Далеку.

Далек Икс знал в своей жизни только одну цель: полное и окончательное истребление человечества. Безраздельная власть над всеми прочими формами жизни. Покорение вселенной любой ценой. Этим принципам следовали все далеки до единого, но Далек Икс знал кое-что еще: чтобы исполнить свое высшее предназначение, раса далеков должна покорить не только пространство, но и время. Он не отчитывался ни перед кем, кроме самого Верховного Далека. Во всей Галактике не было существа, которому его имя не внушало бы страха.

И сейчас он шел за Доктором.

– Надо выбираться отсюда, – сказал Доктор.

Он кружил по камере, внимательно осматривая стены и пол.

– Не валяй дурака! – проворчал Боуман.

– Вместо того, чтобы сидеть там без дела и критиковать, лучше бы помог.

Боуман фыркнул.

– Ну и что ты ищешь? Потайную дверь?

– Что-нибудь. Что угодно. – Доктор шлепнулся на четвереньки и приник ухом к металлическому полу. – Ничего не слышно. Думаю, мы на самом нижнем уровне.

– Естественно.

Доктор вскочил на ноги.

– И это хорошо! Это значит, что отсюда только один путь – вверх!

– Очередной приступ оптимизма?

– Да, да!

– Ты псих.

– Сейчас я здесь, внутри. А хочу быть там, снаружи, – Доктор указал на дверь. – Что в этом ненормального?

– Побереги силы, Доктор. А то не хватит дыхалки кричать, когда Далек Икс до тебя доберется.

– К тому времени, как Далек Икс сюда доберется, я собираюсь быть уже очень далеко отсюда. Но если увидишься с ним, передавай привет.

– Все-таки ты никогда не сдаешься, да?

– А ты что, уже сдался?

– Тебе уже когда-нибудь удавалось бежать из далековской тюрьмы, а, Доктор?

– Да тыщу раз! Подумаешь, делов-то! Бывал я на этой вашей Скаро – не на что там смотреть! Сувениры, говоришь? Да вот, купил какую-то паршивую футболку… Короче, просто поверь мне, Боуман: это возможно.

– Ну хорошо. – Боуман медленно поднялся на ноги. Ростом он не уступал Доктору, а в плечах был чуть не вдвое шире. В камере сразу стало очень тесно. – Что надо сделать?

– Постучи в дверь. Позови охрану. Скажи, что я заболел… ну, придумай что-нибудь. Скажи, у меня припадок. Или что я умер! Да, так будет лучше! Скажи, что я умер. Просто взял и ни с того ни с сего рухнул замертво. Двойной разрыв сердца. Тогда они точно забегают. – И Доктор проворно улегся на пол, раскинув руки и ноги и закрыв глаза. – Давай!

Боуман забарабанил в дверь.

– Эй, далеки! – заорал он. – Я знаю, вы тут! Идите, гляньте, что тут творится! Доктор упал и отрубился! По-моему, он умер!

Тишина.

Доктор приоткрыл один глаз.

– Ну что?

– Думаю, они уже послали за врачом.

– Не время сейчас развивать чувство юмора, Боуман, – Доктор поднялся с пола. – Я-то думал, можно положиться на твой нерушимый пессимизм и занудство.

– Да я просто пытаюсь убить время до той минуты, когда они придут и вырвут мне мозги. Интересно, кстати, что они подумали, глядя на весь этот балаган, – Боуман ткнул пальцем в сторону видеокамеры. – Или ты забыл, что они видят каждый твой шаг и слышат каждое слово?

Пару секунд Доктор таращился на глазок камеры с искренним удивлением. Потом повернулся к Боуману – и оба покатились со смеху.

– Ну, – через некоторое время проговорил Доктор, пытаясь отдышаться и вытирая глаза, – попытка не пытка.

Боуман изумленно покачал головой. Еще несколько секунд они молча смотрели друг на друга, объединенные внезапным чувством локтя. Они были заперты в самом глубоком подземелье далековской тюрьмы, и оба знали, что конец близок.

Где-то вдалеке завыла сирена, отдаваясь эхом от стальных стен. Сигнал тревоги. Тот самый звук, от которого кишки выворачиваются наизнанку.

Боуман тяжело сглотнул:

– Далек Икс прибыл.