Глава 15Мастер
Мастер и Шарков сидели в глубоких, очень удобных креслах, обитых темно-синим шелком с рисунком из геральдических лилий. На небольшом круглом столике между ними стояли открытая бутылка грушевого сидра, два бокала на высоких витых ножках с золотыми узорами на чашах, блюдо с печеньем, прослоенным мармеладом и облитым шоколадом, вазочка с вишней в шоколаде и открытая коробка коломенской пастилы.
Мастер пригласил Шаркова зайти к нему после ужина, который каждому подавали в свою комнату. Во время еды Мастер имел привычку читать, просматривать новости, делать заметки, смотреть телепередачи, выискивать что-нибудь интересное в Интернете и делать одновременно еще множество самых разных дел. Поэтому он не приглашал Шаркова присоединиться к себе за обеденным столом. А вот после ужина он был рад посидеть за бокалом сидра с шоколадной конфетой. Грушевый сидр был любимым напитком Мастера. Сладкое он тоже любил, особенно темный шоколад и пастилу. И ему действительно не хватало компании, просто чтобы поговорить.
Получив приглашение – его, запечатанным в маленький лиловый конвертик, принес на сияющем, как зеркало, серебряном подносе неизменный Арчи, – Шарков, разумеется, не посмел отказаться. Это была его работа – развлекать Мастера и одновременно узнавать его, становиться с ним ближе… Впрочем, нет. Не так. Шарков принял приглашение с радостью. Он сам не хотел себе в этом признаваться, но общение с Мастером доставляло ему все большее удовольствие. Мастер много читал и, похоже, не забывал ничего из прочитанного. Он мог страницами безошибочно цитировать тексты самых разных авторов. При этом он не был начетчиком, как многие эрудиты. Все прочитанное он воспринимал критично и подвергал самому серьезному разбору и анализу. Почти по любому вопросу у него имелось собственное, независимое мнение. Боготворил же он только два предмета – Эйнштейна и его Теорию относительности. Эйнштейна он почитал за величайшего гения всех времен и народов, сумевшего настолько расширить представления человека об окружающем мире, что мир лишился границы, а человек окончательно утратил представление о своем месте в мире. Теорию же относительности он считал универсальным инструментом познания, диктующим абсолютно рациональный подход буквально к любой задаче. Нужно только верно сформулировать вопрос и точно определиться со всеми вводными.
Шаркову было интересно разговаривать с Мастером на любую тему еще и потому, что тот даже не пытался подавлять его своим интеллектом. Они говорили на равных, и Шарков не чувствовал себя глупцом, даже когда Мастер просил его высказать мнение по поводу, скажем, «Мифологии» Барта или семиотической составляющей поздних работ Пятигорского. И все же, когда он находился рядом с Мастером, Шаркова не покидала настороженность. Которая, быть может, как раз и придавала необходимую остроту их отношениям. Шарков ни на секунду не забывал, что Мастер в любой момент может сделать с ним все, что пожелает.
Мастер взял со стола бутылку и наполнил бокалы.
– Ты ведь прежде был ловчим. – Это был не вопрос, а утверждение.
Шарков сразу насторожился:
– Откуда информация?
Мастер улыбнулся и сделал глоток из бокала.
– Не из твоей головы. Сегодня Интернет предоставляет самые широкие возможности.
– И что там можно узнать обо мне?
– Практически все. Если знать, куда заглянуть. – Мастер взял из коробки полоску клубничной пастилы. – Я ведь говорил тебе, что забраться в любое секретное хранилище информации для меня не проблема. Просто архив подразделения «О» я могу вскрыть так, что никто и не заметит. Но, если я заберусь в центральный архив «Вечности», сразу же поднимется тревога.
– А ты мог бы найти для меня информацию об одном человеке?.. – Шарков осекся и умолк, сообразив, что вторгается на запретную территорию.
Опустив взгляд, он уставился на носки мокасин, в которых ходил в здании.
Мастер откусил половинку пастилы, со вкусом пожевал и запил сидром.
– Ну?
– Я не то хотел сказать, – не поднимая глаз, принужденно махнул рукой Шарков.
– Ты спросил, могу ли я найти информацию о человеке. – Мастер недоуменно пожал плечами. – Что еще это может означать?
– Это была ошибка, – с трудом выдавил из себя Шарков.
– Не похоже. – Мастер взял вишню в шоколаде и кинул в рот.
– Тебе знакомо такое понятие, как деликатность? – процедил сквозь зубы Шарков. – Если человек оговорился, не нужно давить на него, пытаясь понять, что именно он хотел сказать.
– Фрейд придавал очень большое значение оговоркам.
– Так то был Фрейд…
– К тому же ты вовсе не оговорился, а сказал именно то, что хотел. Только имя назвать не успел.
– Забудем об этом.
– Но мне же интересно!
– Давай сменим тему.
Мастер достал из коробки темно-фиолетовую пастилку и протянул Шаркову.
– Черничная, – сказал он примирительным тоном. – Очень вкусная. Попробуй.
– Спасибо, – буркнул Шарков, взял пастилку и откусил.
Пастила на самом деле оказалась вкусной.
– Он из вашей системы?
– Слушай! – вскинулся Шарков. – Это уже переходит все границы!
Мастер будто и не услышал его.
– Он тоже из подразделения «О»?
– Из подразделения «М»!
Шарков цапнул пастилку зубами и рванул, как хищный зверь рвет сырое, пахнущее кровью мясо.
– Ну, вот видишь, – улыбнулся Мастер. – Ничего сложного.
– В пень тебя, – тихо выругался Шарков.
Мастер снова сделал вид, что туг на ухо.
– А почему ты сам не можешь получить нужную тебе информацию?
– Моего уровня доступа для этого недостаточно.
– А, так он большой начальник, – с пониманием кивнул Мастер.
– Руководитель научного отдела, – уточнил Шарков.
– И по какой причине он тебя интересует?
Шарков понял, что Мастер не успокоится, пока не узнает все. Но вместо законного, казалось бы, раздражения настойчивость Мастера порадовала его. То, что альтер наседал на него с вопросами, означало, что он выполняет свое обещание и не лезет к Игорю в голову… Если, конечно, это не часть хитроумной игры.
– Он отец одной моей знакомой.
– Ах вот оно как, – многозначительно двинул бровью Мастер.
– Это не то, о чем ты подумал.
Брови Мастера взлетели к середине лба.
– Ты научился читать мысли?
Шарков не смог сдержать улыбку.
– Он – научное светило. Практически всю жизнь работает в закрытой лаборатории «Вечности». Мне известно только то, что его работа имеет самое непосредственное отношение к альтерам.
– Ну а чем еще можно заниматься в подразделении «М», – криво усмехнулся Мастер. – Не муравьями же. И не оцелотами.
– Мне хотелось бы узнать, чем именно он занимается. – Шарков покрутил в руке бокал и поставил его на стол. – Чисто из любопытства, не более. Кстати, быть может, и тебе это будет интересно.
– Очень может быть, – согласился Мастер. – Спасибо за наводку. Я как-то даже и не сообразил, что можно порыться в документах подразделения «М». Как его имя?
– Алексей Игоревич Левченко.
Мастер молча кивнул. Чтобы запомнить, ему не нужно было повторять.
– Тебе нравилось работать ловчим?
Шарков почувствовал себя сидящим на железном листе, под которым разведен огонь. Пока еще лист был чуть теплым, но, когда он нагреется, усидеть на нем будет трудно. Альтер спрашивает, нравилось ли ему охотиться на альтеров? Ничего себе вопросец! Ну и как на него отвечать?
– Такая же работа, как и любая другая.
– Ну не скажи!
– Работа, которую кто-то должен делать.
– Это уже точнее. Но ты же сам сделал свой выбор?
Шарков молча пожал плечами. Что он мог ответить? Сейчас он и сам не мог понять, был ли у него когда-нибудь выбор? Или же вся его жизнь, все, что он когда-либо делал, что делает сейчас и что еще сделает в будущем – все было предопределено?.. Когда и кем? Подобные вопросы никогда бы не пришли Игорю в голову, если бы не альтер, что сидел сейчас напротив, закинув ногу на ногу, потягивая французский грушевый сидр из дорогущего бокала. А в самом деле, нравилось ли ему хватать обезумевших от страха альтеров, надевать на них намордники, смирительные рубашки, тащить в машину, видеть то, как они ошарашенно смотрят вокруг широко раскрытыми глазами… Шарков потер пальцами шрам на запястье, оставшийся на месте укуса альтера.
Мастер взглядом отметил это его движение, но не стал акцентировать на нем внимание.
– Тебя ведь тоже забрали ловчие? – спросил Шарков.
– Нет. – Голос у Мастера безразличный, как будто речь идет не о нем. – Меня сдал отец, вовремя приметивший во мне альтера.
– Должно быть, ты его ненавидишь?
– Я его даже не помню. Вернее, не хочу вспоминать… Но ты уходишь от ответа. Или мне только так кажется?
– Ты хочешь знать, почему я решил стать ловчим?
– Да.
– Потому что был уверен, что это важная и нужная для общества работа.
– Что, правда? – восхищенно округлил глаза Мастер. – Ты руководствовался такими соображениями? В смысле, польза людям, общественная значимость?..
Мастер взмахнул рукой и захлопнул ладонь, словно попытался поймать нечто невидимое, а может быть, и вовсе не существующее.
– Зарплата не очень высокая, но стабильная, плюс – надбавки, плюс – служебная квартира с правом выкупа по льготной цене, плюс – тридцать дней оплачиваемого отпуска.
– Вот в это я уже готов поверить. – Мастер взял пастилу. – Ну а почему ты решил уйти из ловчих? Надоело служить людям? Решил поработать на самого себя? Или на конкретного дядю?
– Не понимаю, что ты имеешь в виду? – насупился Шарков.
– Ну, у тебя были моральные принципы, исходя из которых, ты решил стать ловчим. Про квартиру и отпуск забудем – полагаю, они и теперь за тобой числятся.
– Я не уходил из ловчих.
