Глава 9
Провинция Хама
Стоя у двери с пистолетом наготове, Котов прислушивался к звукам в здании и смотрел, как Музафир сосредоточенно, а Кларк брезгливо раздевают убитых и облачаются в их полувоенное обмундирование. Журналист примерил ботинки охранника и с улыбкой кивнул русскому. Подошли, это уже хорошо. Босиком воевать или убегать – дело безнадежное. Голым можно, но не босым.
– Тела затащите в камеру, – велел Котов. – Неизвестно, как дальше пойдут наши дела, но пусть эти ребята поиграют нам на руку. Может, дадут нам хоть пару минут форы. Тихо!
В коридоре послышались быстрые шаги. И они приближались. Котов встал вплотную к двери, которая открывалась наружу. Уходить за угол было опасно, а вдруг этот неизвестный человек за дверью очень осторожен? Вдруг окликнет своих товарищей, этого седовласого, а не получив ответа, поднимет тревогу?
Когда дверь открылась, на пороге появился молодой сириец с традиционным платком на шее. Котов успел увидеть, что в коридоре никого нет, и тут же сильным рывком дернул парня к себе. Сириец даже не успел испугаться и схватиться за висевший на плече автомат, мгновенно распростерся на полу. Дверь захлопнулась, и Котов прыгнул сверху на него и, приставив к его горлу ствол пистолета, прижал палец к своим губам. Жест, понятный практически всем, независимо от языковой принадлежности.
– Кларк, идите сюда, – позвал спецназовец. – Музафир, постойте у двери, смотрите, чтобы никто нас не застал врасплох.
Когда журналист подошел, Котов велел ему спросить у пленника, где находится снаряжение, которое забрали у капитана, когда привезли сюда: спутниковый телефон, планшет навигатора, оружие.
– Здесь, в комнате на втором этаже, – задыхаясь от страха, ответил боевик. – Там сидят люди, которые в этом разбираются. Они хотят знать, куда вы идете и кому вы звоните.
– Какая комната по счету, если смотреть от лестницы?
– Вторая. Вторая справа. Там стоит оборудование, компьютеры. Это большая комната.
– Сколько в ней человек сейчас?
– Там человек пять работает, но сегодня, кажется, кто-то уехал. Наверное, два или три. Вы меня не убьете? – вдруг страшно заикаясь, спросил боевик, ища глазами глаза Котова. – Вам нельзя меня убивать, а то меня хватятся и вас будут искать. Я могу помочь вам убежать отсюда. Я смогу. А потом вы скажете своим, что я вам помог.
Кларк переводил взволнованную речь боевика и морщился. Он несколько раз добавлял от себя, что верить этим вурдалакам нельзя, что они лживы, когда трусят, но потом предают и своих, и чужих. Котов кивал головой. Он и сам понимал, что верить этому испуганному парню нельзя. Подняв его с пола и заставив сесть, Котов неожиданным движением взялся сзади одной рукой за его подбородок, второй за лоб. Резким движением он дернул голову на себя вверх и одновременно резко повернул в сторону. Шея хрустнула, и боевик без звука повалился на пол.
– Утащите его в камеру, – приказал Котов и подошел к сирийцу у двери: – Ну что там? Тихо?
– Кажется, прошли два человека и вышли на улицу. Лестница на второй этаж в середине коридора.
– Я знаю. Обратил внимание, когда меня выводили. Сейчас двинемся так: вы первый, я за вами, как пленник с руками на спиной, следом идет англичанин. Он тоже изобразит боевика, наденет платок, помогите ему правильно его завязать, а я подежурю у двери.
Кларк и Музафир шептались за его спиной, шелестя тканью платка. Потом сириец подошел сзади и сказал, что все готово. Котов кивнул, приоткрыл дверь и в щель увидел, что коридор пуст. Приоткрыв ее пошире, он высунул голову и прислушался. Кажется, никого. Где-то на улице проехала машина, видимо, с боевиками, которые горланили что-то во всю глотку.
– Ну пошли! – подтолкнул он вперед сирийца и вышел в коридор следом за ним.
Они двигались быстрым шагом, прислушиваясь к звукам, доносившимся с улицы. Журналист шел сзади, слишком близко к «пленному». Котова подмывало сказать, чтобы Кларк немного отстал, но терять время на слова не стоило. Никого нет, и им надо как можно быстрее дойти до нужной комнаты.
Лестница на второй этаж. Рука спецназовца легла на рукоятку пистолета, когда они вышли в коридор второго этажа. Снова пусто. Вторая от лестницы дверь чуть приоткрыта. Из комнаты слышны голоса. Сириец пошел быстрее, на ходу доставая из-под куртки пистолет, Котов вытащил из-за ремня свой. Когда им оставалось пройти буквально пару шагов, из комнаты вдруг появился боевик в очках и с папкой для бумаг в руках. Он удивленно глянул на процессию и остановился, пропуская незнакомцев. Музафир вдруг сделал шаг в сторону, одним резким движением прижал боевика к стене, приставил к его животу дуло пистолета и дважды нажал на курок. Проделал он все довольно ловко и как-то привычно. Выстрелов было почти не слышно, только звонко лязгнул дважды затвор пистолета, да дважды дернулось тело боевика.
Музафир кивнул русскому в сторону комнаты, придерживая тело убитого, чтобы оно не слишком громко упало на пол. Котов покачал головой. Черт бы подрал этого Музафира! Не обязательно было стрелять. А если бы не получилось тихо? Или у него всегда все получается? Однако опыт у него есть. Выставив перед собой пистолет, спецназовец шагнул в комнату. Большая комната, метров двадцать площадью, была заставлена столами в два ряда. На некоторых стояли мониторы компьютеров, на других были разложены какие-то разобранные приборы, картонные коробочки с печатными платами, на одном столе дымился паяльник.
Двое мужчин сидели за столами, низко склонившись над какой-то работой. Когда вошел Котов, оба подняли головы и уставились на него с огромным удивлением. Следом вошел журналист, и сразу за ним Музафир, волоча за руку убитого и держа в другой руке пистолет. Не раздумывая, спецназовец быстрым шагом подошел к ближайшему боевику и, когда тот попытался встать, резко ударил его рукояткой пистолета в висок. Мужчина повалился мешком на стол, гремя электронным мусором и сваливая на пол детали сборки. Второй вскочил на ноги, прыгнул на стол и попытался прорваться к двери. Кларк бросился наперерез, схватил сирийца за ногу, и они вместе грохнулись на пол. Подбежавший Музафир присел и дважды с размаху ударил боевика по голове пистолетом.
Котов побежал вдоль столов, ища свое снаряжение. Не то, не то… Черт, у них тут все разобрано! Чем они тут занимаются?.. Трубку своего спутникового телефона он узнал сразу. Крышка была снята, рядом лежал какой-то прибор и стоял включенный ноутбук. Некогда разбираться. Спецназовец посмотрел по сторонам. И на другом столе увидел две отвертки и молоток. Схватив его, он вдребезги несколькими ударами разбил трубку, а потом в лохмотья разнес ноутбук, стараясь повредить жесткий диск. Пусть теперь гадают, с кем он мог связываться по этому аппарату.
Навигатор лежал на соседнем столе. И он был выключен. То ли им еще никто не занимался, то ли… Котов подумал и решил, что этот прибор ему еще понадобится. Сняв со спинки стула чью-то сумку с ремнем, в которой носили инструменты, он вывернул ее, выбрасывая содержимое прямо на пол, затем сунул в нее планшет, перебросил ремень через плечо, из карманов переложил туда же фонарик, нож и махнул рукой своим помощникам.
Серый внедорожник стоял с торца здания с работающим двигателем и явно кого-то ждал.
– Скорее вниз, и к машине! – крикнул капитан.
– А вы? – остановился на полпути журналист, удивленно глядя на русского.
– Я вас буду ждать там, – ответил спецназовец, берясь за ручки оконной рамы.
Журналист кивнул и побежал вместе с сирийцем к лестнице. Котов проводил их взглядом и открыл окно, стараясь не шуметь. Забравшись на подоконник, примерился и спрыгнул вниз. Земля мягко приняла его, и ноги привычно спружинили. Он выпрямился, посмотрел вперед. В этой части территории до выезда на проезжую часть было пусто. С пяток деревьев, склон к реке. На дорогу можно выехать сразу, а можно чуть дальше, метров через пятьдесят.
Водитель, стоявший возле открытой передней двери и что-то укладывавший в салон, обернулся на звук. Он не успел даже испугаться, как неизвестный оказался рядом с ним и оглушил его одним ударом в голову. Быстро пробежав рукой по карманам водителя, Котов подтащил тело ближе к спуску и столкнул вниз. Перевернувшись пару раз, тело замерло возле кустов. Тут его никто не заметит, пока он сам не очухается.
Топот ног за углом здания заставил Котова обернуться и спрятаться за машину. Тонированные стекла «Тойоты» позволяли видеть, что происходит за ней, но скрывали самого спецназовца. Ага, Музафир и Кларк! Он вышел вперед, скомандовал:
– В машину! Быстро садитесь! – и, прыгнув на переднее сиденье и дождавшись, пока те усядутся, тронулся с места, стараясь не слишком газовать. Пусть подольше не хватятся машины.
Он ехал, плавно приближаясь к шоссе, и посматривал в зеркало заднего вида. Из здания никто не выбегал, руками никто не размахивал, криков по поводу пропавшей машины не издавал. Хорошо! Повернув руль, Котов вывел машину на асфальт и прибавил скорости.
– Вы город знаете, Музафир? – спросил он сирийца, сидевшего рядом с ним.
– Если вы хотите выехать незаметно и миновать посты на больших дорогах, то лучше свернуть на север, вон туда. Там окраинами можно выехать к лесу и найти любую грунтовую дорогу.
– Хорошо, – кивнул Котов и повернул направо. – Выедем за город, и там мы с вами расстанемся. Вы поможете Кларку?
– Да, я спрячу его и свяжусь с друзьями. Они сообщат журналистам о том, что их коллега жив и в безопасности. А куда направитесь вы?
– У меня много дел, друг, – туманно ответил Котов, и вдруг ему стало стыдно за свою скрытность. – Думаю, мы с вами делаем одно и то же дело. Мы делаем все, чтобы Сирия осталась независимой, целой и неделимой. И чтобы сирийцы сами, без указки со стороны, решали, кому быть президентом и по какому пути идти дальше.
– Спасибо, Иван, – серьезно кивнул сириец.
– Это вам с Кларком спасибо. Вы мне помогли выбраться из переделки.
– Ну, вы бы и сами выбрались. Но вы вытащили нас. А спасибо вам за то, что вы все фактически спасли нашу страну, в последний миг спасли. Еще несколько недель, и ее бы не было, как нет теперь Ливии.
– Пустяки, – усмехнулся Котов. – Вы потом только не забудьте, кто у вас в мире друг, а кто враг. А то в двадцатые годы прошлого века Турция молилась на нашу страну, клялась в вечной дружбе за помощь, которую мы ей оказали, спасая ее государственность. А теперь нам норовят нож в спину воткнуть. Ну, вам тоже… Вон туда, выше поднимайтесь.
Котов остановил машину, заглушил мотор и выпрыгнул на траву. Кларк и Музафир тоже вышли и приблизились к русскому.
– Спасибо, Иван, – протянул руку сириец.
– Спасибо. – Журналист тоже протянул руку и потряс его кисть. – Надеюсь, когда-нибудь узнать ваше настоящее имя и написать статью о том, кто и чем на самом деле занимался в это время в Сирии.
– Кто знает, – засмеялся спецназовец, махнул рукой и быстрым шагом двинулся на северо-восток.
До конца дня Котов прошел, по его предположению, около 30 километров. Есть хотелось неимоверно, и пока не начало темнеть, пока еще можно было разжечь костер, надо было подумать об уединенном месте и какой-нибудь еде. Впрочем, выбор у спецназовца был не очень богат. Самое быстрое, что он мог поймать и приготовить на костре – это пресмыкающиеся: ящерицы, в изобилии снующие по горячим камням и в траве, хамелеоны, висевшие на ветках кустарника и низких деревьях, да толстая палестинская змея.
Котов не был брезгливым, да и служба в спецназе, работа в разных, самых экзотических природных условиях приучили выключать воображение и оставлять на повестке дня только физиологию. Все, что шевелится, можно есть. Чтобы выжить, есть надо все, вот и вся логика.
Вдруг внимание спецназовца привлек шум моторов за холмом. Оставив пока в стороне проблему подкрепления сил, он взбежал на холм и лег на живот, глядя вниз.
Это были какие-то ангары из светлого рифленого железа. Они стояли на окраине небольшого поселка, и возле них суетились люди. Три грузовика, с длинными, крытыми синим тентом кузовами, отъезжали. Отъезжали тяжело, медленно выворачивая с грунтовой дороги на асфальт. Шоссе вело на северо-запад, и насколько хватало глаз, оно этого направления не меняло. Идея закралась в голову и осела там основательно.
Котов смотрел, как еще три грузовика, объезжая ангары, занимали погрузочную площадку. Вот с боку у каждого стали расшнуровывать тент, забрасывая его на крышу. В кузов забрались несколько человек и стали принимать груз, который подавали внутрь погрузчиками. Коробки, ящики, тюки, снова коробки и ящики. Борта зашнуровывали, натягивая тент, закрывали задние двери, запирали на навесные замки.
Весь склон был покрыт густым и высоким кустарником и можжевельником. Котов присел на корточки, еще раз оглядел местность и стал быстро спускаться вниз, придерживаясь наиболее густо заросших участков. Минут через пять он был внизу. Первый грузовик уже запирали, второй и третий заканчивали грузить. Почти все пространство было заполнено грузом. Котов сидел на корточках и выжидал. Перед ним была открытая настежь дверь последнего грузовика, но внутри еще суетились рабочие. Вот они уложили последнюю коробку и спрыгнули на землю. Тент упал, повис, и его начали натягивать, продевая в металлические ушки на кузове толстый шнур. Минут пять они провозятся с закреплением тента и…
Котов тихо выбрался из кустов и двинулся к грузовику, стараясь идти так, чтобы его ноги не были видны за задними колесами машины. Тяжелый двадцатитонник даже не шелохнулся, когда спецназовец легко запрыгнул в кузов через открытую заднюю дверь. Осторожно, чтобы не издавать шума и не повредить картонные коробки, что может броситься в глаза, он полез на верхний ряд ящиков. Еще минута, и улегся там так, что его не было видно снаружи. Двери захлопнулись, и внутри стало почти темно, только сквозь щели на стыках тента проникал свет.
Заурчал двигатель, и машина, дернувшись, плавно покатилась по земле с характерным хрустом мелких камней под колесами. Переваливаясь, как пароход на волнах, грузовик выбрался через некоторое время на асфальт и пошел, плавно набирая скорость. Все, теперь можно укладываться, как хочешь, и принимать меры к налаживанию обзора. Покидать этот вид попутного транспорта все равно придется до того, как он достигнет конечной точки своего маршрута.
Прорезав ножом небольшую дырку в передней части тента, Котов уселся и стал сверять направление движения с навигатором. Шли точно на северо-восток. Если бы знать, куда следует груз, то можно было бы не волноваться, а так даже глаз не сомкнешь. Не важно, зато скорость передвижения возросла раз в шесть-семь. Это намного важнее, с такой скоростью можно уже утром оказаться в северной Латакии, а там уже через горы пробраться к тому лагерю, что расположен севернее городка Гурум-Асат. А дальше? Знать бы, что дальше, но придется полагаться на интуицию и везение. Эх, связи нет…
Грузовик вдруг стал замедлять ход. Котов поднялся и посмотрел в проделанное отверстие. Передние пять грузовиков стояли на обочине дороги. Шестой, на котором ехал он, сворачивал на обочину, с явным намерением тоже остановиться в хвосте этой колонны. Так, неприятность! Капитан надеялся, что никто не вздумает снова осматривать содержимое машин и проверять груз. Тогда в чем дело? Вдоль колонны проехало несколько пикапов с вооруженными боевиками. Две машины заняли положение между дорогой и залесенным склоном.
Еще через полчаса спецназовец понял, что колонна отправится, скорее всего, когда совсем стемнеет. И остановилась она для того, чтобы дождаться темноты. Ясно, они просто боятся российской авиации. Наши самолеты активно бомбили колонны нефтевозов, которые устремлялись в сторону турецкой границы. Могли попасть под удар и эти грузовики. Вскоре колонна действительно тронулась. Котов устроил себе удобное ложе из мягких тюков, видимо, с одеждой. Достав из сумки фонарик, он еще раз похвалил себя, что обыскал водителя угнанной машины, прежде чем столкнуть его, оглушенного, по склону вниз. Армейский нож и фонарик в его положении – вещи крайне необходимые.
В коробках он нашел, как и ожидал, еду, аккумуляторы к радиостанциям и каким-то приборам, туалетные принадлежности, сухие пайки с натовской маркировкой. Выбрав себе рыбные консервы и галеты, Котов устроился поудобнее и принялся за еду. Неплохо было бы выпить чаю, а еще лучше кофе, но кроме пятилитровых канистр с водой он не нашел ничего из жидкостей. Побросав в сумку несколько банок консервов, плитки шоколада и пару пачек галет, Котов полез дальше и занялся распаковыванием деревянных ящиков. Ему пришлось основательно потрудиться, чтобы добраться до них. Ящики стояли в самом низу.
Боясь сломать нож, он не стал работать им как рычагом, просто откалывал щепу с крышки, истончая древесину, пока не удалось проделать большую дыру и заглянуть внутрь. Гранаты! Зеленые, хорошо знакомые шары американских «М-67». Там же на гранатах лежали коробочки с маркировкой «М-213». Запалы! Котов стал сдвигать и отбрасывать коробки, тюки, пока не добрался до других ящиков. Типичные патронные ящики. Он посветил фонариком и увидел маркировку «5.56x45 mm». Не фигово! Значит, где-то тут есть и ящики со штурмовыми винтовками. Вот! Он снова разгреб кучу груза. «Colt CAR-15 / XM-177 Commando». «Ну, вот я и вооружен», – улыбнулся сам себе капитан.
Еще несколько ящиков привлекли его внимание своей необычной формой. Поработав над деревянной крышкой, спецназовец вскоре нашел под ней металлические плоские коробки. Вытащив одну, сразу догадался, что это магнитные мины. Знакомили их с этим видом оружия и в училище, и во время переподготовки. Осмотрев корпус, он понял, что все маркировки с корпуса были старательно соскоблены. Предусмотрительно. Такие мины предназначаются для подрыва чего угодно, только бы это было из стали. Маркировка подсказывала, в каком климате и в какой среде можно использовать ту или иную мину, тип зарядки и другую важную тактическую информацию. А можно их крепить и к днищам кораблей.
К четырем утра машины стали забирать круто на запад. Попасть неожиданно вместе с машинами в лагерь боевиков на разгрузку Котов не собирался, а ведь приближалась линия соприкосновения с правительственными войсками. Небо светлело. Он натянул на себя жилет-разгрузку, вытащенную из тюка со снаряжением, рассовал по кармашкам магазины к американскому автомату, маленькие кармашки заполнил гранатами, сразу ввернув в них запалы. Из одного мягкого тюка ножом нарезал длинные полоски ткани, изготовив и связав прочный жгут. Разогнув усики на предохранительной чеке гранаты и подсунув ее под ящики с минами и гранатами, он стал пробираться в заднюю часть кузова, разматывая веревку.
Место было выбрано. Прорезав в боковой части тента большую дыру, через которую можно было выбраться из машины, Котов проделал такую же на крыше и высунул голову. Ждать пришлось не очень долго. Впереди виднелся затяжной поворот налево, значит, какую-то часть пути водитель или сопровождающий в кабине не будут видеть в зеркало заднего вида правую часть кузова. На все про все у спецназовца будет четыре секунды. Запалы американских ручных гранат горят 4–6 секунд. Угадать, сколько именно этот запал горит, невозможно, поэтому ориентироваться надо на четыре. И успеть удрать как можно дальше от машины.
Колонна вошла в поворот и была хорошо видна, освещаемая сзади восходящими лучами солнца. Тоже неплохо, подумал Котов, солнце будет слепить в зеркала и мешать водителю. Он просунул ногу в прорезь в тенте, потом вторую, ухватился руками, держа тесемку в зубах, затем, перехватив ее рукой, выждал, когда скорость машины снизится еще больше, и прыгнул. Ударившись ступнями об асфальт, спецназовец сразу завалился на спину, перекатился через голову в привычном, сотни раз отработанном упражнении покидания транспортного средства во время движения. Вскочив на ноги и подобрав оброненный автомат, Котов бросился в сторону зарослей. Еще несколько шагов, еще немного…
И тут небо озарила яркая вспышка, которая одновременно сильно ударила по ушам грохотом. Под ногами завибрировала земля, даже ветки мирта задрожали, когда Котов падал на землю. Вот это рвануло, восхитился он, чувствуя спиной жар и глядя, как языки адского пламени освещают все вокруг. Вскочив на ноги, он бросился бежать в глубь миртовых зарослей.
Но отбежать далеко не успел, потому что почти сразу увидел перед собой двух сирийцев в платках и с автоматами. Рядом виднелся задний борт пикапа. Принадлежность этих двоих была очевидна, и никаких иллюзий Котов не питал. Боевики, видимо, тоже. Резкие возгласы по-арабски и угрожающие жесты стволами автоматов явно намекали на приказ бросить оружие и остановиться.
Капитан тут же послушно положил автомат и отошел в сторону, подняв руки. Глядя ошалелыми глазами на зарево, которое разгоралось на шоссе, и на незнакомца, бежавшего с той стороны, боевики сделали, видимо, неправильные выводы, связав внешность незнакомца и взрывы. Наверное, они уже предвкушали награду за поимку диверсанта и мысленно были собой очень горды, потому что на миг потеряли осторожность и недооценили человека, с которым встретились.
Рывок вверх за ствол автомата, с одновременной подножкой сзади, и вывернутый из рук боевика автомат мгновенно оказался в руках Котова. Стрелять он не стал, потому что для этого надо было перехватывать оружие соответствующим образом, а это потери драгоценных секунд, в течение которых его мог запросто застрелить второй боевик. А сколько их еще тут, которых спецназовец пока не видит?
Коротко, с небольшим размахом, Котов нанес удар прикладом в висок только что обезоруженного им боевика. И пока они находились на одной линии со вторым сирийцем, он, недолго думая, в прыжке преодолел расстояние в два метра с кувырком и подсек ноги второго боевика своими. Сириец взмахнул руками и рухнул на спину, успев подставить руки и смягчив падение. Но это ему не помогло. Прикладом автомата Котов припечатал его голову к камням. Второй и третий удары он нанес для надежности. Деревянный приклад старого «АКМ», видимо, еще китайской сборки, треснул и раскололся. Котов отбросил его и тут увидел третьего боевика, выбегавшего на шум из-за кустов. Выдернув нож из чехла на плече, капитан взмахнул рукой, и боевик, захрипев, и хватаясь руками за рукоятку торчавшего из горла ножа, повалился на землю.
Котов тут же кувырком вернулся назад к своему автомату, схватил его и, встав на одно колено, обвел взглядом место побоища. Тишина. Значит, их было только трое? Интересно, зачем они сюда заехали с шоссе? Поднявшись на ноги и не опуская автомата, он обошел небольшую полянку, осматривая землю и кусты. Потом подошел к машине. Никого. Ключи в замке зажигания. Повернув ключ, Котов посмотрел, как шевельнулись стрелки, ожили приборы. Половина бака. Значит, литров сорок как минимум…
Провинция Хама, район шоссе Алеппо – Хомс
– Стой, Лимон! – крикнул в коммуникатор Зимин. – Не надо ближе. Осмотримся.
Впереди, как и следовало ожидать, шел ожесточенный бой. Он начался минут тридцать назад с ураганной стрельбы и уханья орудий. Спецназовцы осторожно подъезжали, часто и подолгу останавливаясь. Лейтенант выбирался из машины или просто вставал в полный рост и разглядывал местность в бинокль. Дважды им удавалось разминуться с небольшими подразделениями боевиков, спешившими к месту сражения. Зимин и сам еле сдерживался, чтобы не схватиться за пулемет. Даже бледный Савичев, лежавший на брезенте в кузове рядом с переводчиком, и тот, казалось, готов был начать стрелять.
Спокойно, спокойно, говорил себе каждый раз Зимин. У тебя важные сведения, у тебя раненый боец с большой потерей крови, в лихорадке, потому что у него в ноге застрял осколок. Тебе не воевать, не в перестрелки ввязываться надо, а проскочить через линию соприкосновения сторон и вырваться к своим.
– Что там, товарищ лейтенант? – спросил сидевший за рулем Ларкин.
– Кажется, это бой за высоту, чтобы восстановить контроль за шоссе.
– Это да, – согласился спецназовец. – Если шоссе на Алеппо, то это просто стратегическая трасса. Тут нам не пройти. Южнее попробовать?
– Черт, нас сейчас заметят! – заволновался Зимин. – Две машины идут. Прямо на нас. Лимон, видишь стену и развалины? Заезжай туда, может, в пыли и не заметят нас. Больше нам деться некуда.
Ларкин, без комментариев и лишних разговоров, сразу рванул машину и с разгона влетел между трех стен какого-то разрушенного много лет назад дома. Стены были высокими, почти два с половиной метра, и полностью скрывали и пикап, и турель с пулеметом. Зимин спрыгнул с борта, подошел к стене и, взобравшись на кучу щебня, приподнял голову над кромкой. Две машины остановились среди хилой рощицы низкорослых лавровых деревьев и какого-то кустарника метрах в пятидесяти от них.
– Слушайте, это ведь спаренные зенитные автоматические пушки, – догадался Зимин. – А чего они тут встали? Им бы туда, на передовую, они бы против бронетранспортеров и бээмпэшек очень хорошо встали бы. Пробьют же тонкую броню.
– Туго там сирийцам приходится? – спросил Ларкин.
– Да, кажется, никак они не продвигаются, – подтвердил лейтенант, переведя бинокль на высоту. – Наверное, там боевики крепко обосновались, укрепления построили.
– Вертолеты, – не открывая глаз, слабым голосом пробормотал Савичев.
– Что? – оглянулся на машину Зимин.
– Слышите? Это «вертушки» идут. Штурмовые вертолеты. Они сейчас будут обрабатывать ракетами и пушками линию обороны, а тут… эти.
– Да, вижу! – обрадовался Зимин. – Точно, идут с юго-запада два. Сейчас они им дадут!
– Командир, а зенитные пушки не их ли ждут? – предположил Ларкин. – Собьют они «вертушки» в два счета. Они из боевого захода не выйдут и напорются на наших «соседей».
– Тогда и нам не прорваться? – понял лейтенант. – Макс, я приказывать не могу, у меня боевого опыта птичка чвикнула, а вы с Совой – асы.
– Садитесь за руль, – сказал Ларкин, выскакивая из кабины и запрыгивая в кузов. – Я с пулеметом лучше обращаюсь. А вы хорошо умеете водить. Сейчас сдаете назад на полный корпус, и стоп! Я из пулемета разношу их в клочья. Если что, то дам команду, и снова вперед, в укрытие. Пойдет?
– Годится, – обрадовался Зимин и перекинул ногу через борт, но тут же увидел лежавшего с лихорадочным блеском в глазах Савичева. – Слушай, а Максима лучше вытащить и оставить в укрытии. Нас подобьют, так хоть он останется.
– Нет, – твердо возразил Савичев и поднялся на локтях. Потом принял сидячее положение и взял автомат. – Все, так все воюем! Я поддержу, если что, автоматом. Я еще могу воевать, не надо меня списывать. Тут лишний ствол не помешает.
– Да… – смутился лейтенант и улыбнулся спецназовцу: – Извини, Макс, конечно.
– Мы их сделаем, товарищ лейтенант, – смахнув липкий пот со лба, ответил Савичев.
Сложные чувства одолевали лейтенанта Зимина. Если бы рядом был капитан Котов, он бы нисколько не сомневался в успехе и целесообразности предстоящего. А сейчас? Нет, это не страх, это, скорее, неуверенность, отсутствие ощущения надежности ситуации. И отсюда странное, нелепое ощущение, что это их последний бой, что они обречены. Как в фильмах о войне, когда последний солдат с пулеметом ложится на высотке прикрывать отход своих товарищей. И он знает, что уже никогда не поднимется с нее, не сойдет. Так вот о чем говорил на сборах их курсовой офицер после окончания университета. Тяжесть ответственности! Не так страшно самому рискнуть, сделать свой индивидуальный выбор, решиться на свой поступок, страшно принимать решение за других.
Зимин разозлился на себя, на ситуацию, на этих боевиков из вооруженной оппозиции, которых в группе называли почему-то «бандерлогами». Разозлился до такой степени, что захотелось зарычать. Захотелось так надавить на педаль акселератора, чтобы машина в пыль разнесла стену впереди, чтобы вырвалась на простор страшным огненным демоном, а Макс Ларкин сверху поливал бы всех из пулемета. И снести все к чертовой матери!
Вместе с этим неожиданно пришло странное успокоение. Нервы исчезли, осталась спокойная злость и решимость. Вот они сейчас втроем устроят тут… «вертушки» сбивать решили, да вот хрен вам по всему камуфляжу, как говорил Котов! Говорил? Почему говорил? Как говорит капитан Котов!
– Готов! – твердым голосом сказал Зимин в микрофон коммуникатора, укрепленного на скобе возле щеки.
– Пошли! – веселым голосом крикнул в ответ Ларкин и издал очень похоже азартный ковбойский клич «йо-хо-о».
Как-то сразу почувствовалось, что он не один, что их трое, и это много. Зимин включил заднюю скорость, посмотрел в боковые зеркала и нажал на педаль. Машина с пробуксовкой, выбрасывая каменную мелочь из-под колес, рванула назад, подпрыгнула и, выехав ровно на длину своего корпуса, замерла на месте. В боковое окно лейтенант видел оба пикапа за жиденькими деревцами лавра. Они стояли уступом: один чуть ближе и левее, второй – чуть дальше и правее. И на обеих машинах поворачивались спаренные стволы автоматических зенитных пушек. Еще немного, и вертолеты, опустив носы, выйдут на боевой курс. А боевые летчики никогда не сходят с боевого курса, пока не отстреляются. Это знают все. Это самая опасная часть полета, в эти минуты нельзя трогать управление, иначе снаряды и ракеты не попадут в цель. Только боевой курс, невзирая на огонь с земли.
Секунды тянулись, как минуты, Зимин ждал, когда Ларкин в кузове откроет огонь, но все равно все произошло неожиданно. Видимо, нервы все же были напряжены до предела. Машину качнуло, она сразу чуть осела на левый бок, а по ушам ударил густой гулкий звук выстрелов крупнокалиберного пулемета. Первая очередь была длинной, и за сплошным потоком дымных струй, вырывавшихся из дула пулемета, за разлетавшимися в пыль ветвями и листьями чахлых деревьев лейтенант не видел эффекта от стрельбы своего бойца. Он только видел, что пули хлестнули по деревьям, по машинам боевиков, а потом – сплошная пыль.
Нет, это была не пыль, это пелена и слезы злости на глазах. Зимин стиснул руль и ручку переключения передач, готовый мгновенно выполнить команду пулеметчика. И тут он отчетливо увидел, что ближайшая машина дымит или источает пар из пробитого двигателя, она осела на одно колесо, в кузове висели обезображенные тела боевиков, а пушка так и осталась торчать стволами в небо.
Но на второй машине было все не так красиво. Там кто-то, волоча ногу и истошно крича, отползал от машины, а в кузове пикапа боевик, в клетчатом платке на шее и темных очках, резво разворачивал свою зенитную пушку в направлении незнакомой машины, атаковавшей их. Зимин замер, вдавился в спинку сиденья, но не шевелился. Сейчас их разнесет в щепки. Одна очередь из этой спаренной дуры, и все!
И тут опять мерно заработал пулемет Ларкина. Дут-дут-дут, и корпус машины снова отклонился, просел на левую сторону. Грудь боевика в пикапе напротив разорвало буквально в клочья, или это рвалась его одежда от попадания крупнокалиберных бронебойных пуль, вперемешку с зажигательными, или это разрывало содержимое карманов его жилета-разгрузки. Тело отбросило на задний борт, пули, попадая в детали пушки, высекали искры, а очередь все не прекращалась, вот со звоном пули стали рвать металл кабины, дверки со стороны водителя, крыло, капот и… Огненным шаром вздулся воздух в том месте, где только что стояла машина с пушкой в кузове. Полетели какие-то листы металла, вспыхнуло соседнее дерево, а потом перед глазами спецназовцев предстала страшная картина изуродованного взрывом пикапа и горящих, разбросанных вокруг человеческих тел.
Вертолеты прошли над высотой и ушли в новый разворот. Там, где только что были укрепленные позиции боевиков, вспучилась земля вместе с огнем и дымом. Это было похоже на начало извержения вулкана. Спецназовцы, как завороженные, смотрели, как два ударных вертолета с эмблемой сирийских ВВС снова зашли на боевой курс, и снова дымными следами уперлись ракеты в искромсанную взрывами, дымящуюся землю, снова огонь заплясал на носовых пушечных установках, и яркие трассеры уперлись куда-то в дым и огонь.
Зимин сидел на траве, опираясь спиной на передний бампер их пикапа, и курил. Ларкин снова делал укол Савичеву, поглядывая из кузова по сторонам. БТР подъехал через десять минут, повел стволом башенной пушки и остановился метрах в десяти. Лейтенант смотрел на сирийскую машину с усталой усмешкой. Слишком уж слабым чувствовал он себя после этого боя, после вообще многокилометрового марша, когда пришлось взять командование группой на себя. Если бы надо было вести бой и дальше, он бы стрелял, вел бы машину, схватился бы за автомат, залег в камнях и снова стрелял бы и стрелял. Но все закончилось быстро, и страшная усталость придавила его к земле. Наверное, спадает нервное напряжение, подумал Зимин.
Люк открылся, и на землю выпрыгнул сириец с погонами офицера, за ним выбрались двое автоматчиков. Они не целились в незнакомцев, но держались настороженно и смотрели только на людей в кузове возле пулемета за броневым щитком. Офицер, наоборот, внимательно посмотрел на два изуродованных пикапа с зенитными пушками, потом подошел к лейтенанту и спросил:
– Кто вы такие?
Зимин отбросил окурок первой в своей жизни сигареты и поднялся на ноги. Поправив форменную кепи, он резко бросил руку к козырьку и ответил по-арабски: – Лейтенант Зимин, вооруженные силы Российской Федерации, отдельная группа спецназа. Возвращаемся на базу на аэродром «Хмеймим». У нас раненый, нужна помощь.
Офицер подошел к пикапу и заглянул в кузов…
Через два часа Савичевым уже занимались сирийские медики в военном госпитале. Зимин в штабе полка, под надзором двух офицеров разведки, разговаривал с Сидориным.
– Товарищ полковник, задание выполнено, – срывающимся от волнения голосом докладывал он. – Магнитные носители информации у нас. Савичев ранен, я отправил его в госпиталь.
– Где Котов? – ледяным голосом спросил полковник. – Почему ты докладываешь, Олег?
– Капитан Котов пропал без вести во время операции. Он пытался задержать машину, на которой удрал Хасан. Мы его не нашли. Есть основания полагать, что он или погиб, или попал в плен к боевикам.
– Как далеко вы его искали?
Вопрос лейтенанту не понравился. Ему сразу показалось, что задан он был с подозрением, что группа бросила своего командира и удрала, что он, как командир группы, после исчезновения Котова не принял всех мер к розыску капитана и его спасению. Щеки Зимина запылали.
– Мы обследовали все в радиусе нескольких сотен метров, но в темноте даже не увидели, в какую сторону ушла машина. И… мы должны были выполнять приказ!
– Не горячись, сынок, – со спокойной усталостью в голосе ответил полковник. – Ты поступил правильно. Мне просто нужно знать все обстоятельства исчезновения Котова и его шансы на выживание. Зная направление движения машины Хасана, мы могли бы предположить, где искать Котова. Какая-то информация у вас имеется о других базах, возможных местах дислокации?
– Товарищ полковник, мы видели маршрут в навигаторе, захваченном у командира уничтоженной нами группы боевиков, двигавшейся от Дамаска. Они вышли из Гурум-Асат в Латакии, прибыли в Аш-Абас, а оттуда, как и другие группы, двинулись в Аль-Утайбу.
– Гурум-Асат? – без энтузиазма переспросил полковник. – Хорошо, мы будем иметь в виду. Отдыхайте, я приму меры, чтобы вас там не беспокоили, и пришлю за вами что-нибудь. Магнитные носители никому даже в руки не давать!