Глава 4
Декарх
Алексей в паре с Актитом находился на охране строительства крепости на горе. В полусотне метров по обе стороны от них стояли другие гоплиты. Вид с горы открывался чудесный. На многие километры, как он считал по-прежнему, так и не привыкнув к римским стадиям, было видно море и разные корабли вдалеке. По другую сторону – горы и холмы, поросшие густым лесом. А воздух? Чистый – прямо целебный, смесь морского и горного.
Ничто не предвещало беды. Ярко светило солнце, караул ни с одной из скал Адалары не подавал сигнала, и потому настроение было расслабленно-благодушное.
Алексей спросил Актита:
– Как думаешь, сколько мы будем торчать в этой дыре?
– Боюсь, что не только декарх этого не знает – этого не знает даже кентарх. Только первому министру известно.
Министром назывался командующий армией в конкретной области – Мезии, Фракии, Иллирии.
– А чем тебе здесь плохо, Алексей? Жалованье получаешь исправно, тратить его некуда, кормёжка терпимая, занятиями не изводят. Или тебе захотелось с камнем на плече совершить марш по этим горам?
Алексей не успел ответить – из зарослей полетели стрелы. Одна ударила Актита в плечо. Они сразу встали спиной к спине, защитившись спереди щитами. А вот двум гоплитам по соседству не повезло. Одному стрела ударила в глаз, другому – в шею, и теперь оба лежали бездыханными.
Актит сразу выхватил меч и стал им колотить по щиту, подавая сигнал тревоги.
Нападавшие скифы вопреки обыкновению наступать верхом, нанести удар и тут же уходить, на сей раз изменили тактику. Сначала они из зарослей обстреляли из луков гоплитов, а потом кинулись врукопашную. Их было больше, чем гоплитов, но вооружены они были хуже, только у нескольких виднелись в руках мечи, явно трофейные. У других – дубины и боевые топоры.
– Алексей, надо идти к тем гоплитам. Нас будет уже четверо, легче отбиться.
Медленным шагом, прикрываясь щитами, они двинулись к гоплитам, которые не пострадали. А скифы уже набегали, дико вопя и размахивая оружием. Один из них несколько раз ударил дубиной по щиту Алексея. Удары были сильные, и лёгкий щит уже раскололся бы – но не скутум. Изготовленный из толстого дерева, окованный по краям железом, он мог выдержать и более сильный удар. Зато Алексей успел достать скифа мечом, распоров ему кожу на животе. Рана получилась неглубокой, но сильно кровоточила.
За спиной отбивался от врага Актит.
Скиф с дубиной отскочил, зажимая левой рукой рану. Видимо, он счёл её несерьёзной, поскольку кинулся на Алексея снова. Успел ударить по щиту только раз и уже было поднял руку для следующего удара, как Алексей вонзил ему меч в грудь. Скиф заревел, как раненый медведь, и рухнул на землю.
Сзади раздавался звон оружия, крики. Алексей обернулся: на Актита наседали сразу двое, причём один заходил справа. Упустить такой случай было нельзя.
Алексей сделал выпад мечом и уколол скифа в правый бок, в печень. Тот отшатнулся и упал, толкнув своего соплеменника. Второй скиф покачнулся, пытаясь удержать равновесие, приоткрылся, и Актит пронзил его мечом.
– Актит, ты как?
– Правая рука болит, пальцы немеют, едва меч держу.
Плохо. Актит прикрывал Алексею спину. Если его ранят или убьют, придётся совсем туго.
Двое гоплитов слева сражались с тремя скифами. А из селения уже спешила помощь – декарх Памплоний вёл двух гоплитов и четырёх ветеранов. Все были с полным вооружением, торопились, но разве в гору побежишь резво, когда на себе приходится тащить тяжесть?
Алексей огляделся по сторонам. Из шести пехотинцев, стоявших на трёх постах, уцелели лишь они двое и ещё один гоплит.
Увидев спешащую подмогу, скифы стали отступать. Один из бородатых варваров довольно мощного телосложения метнул короткое копьё в Памплония. Отвлёкся ли в этот момент десятник или не заметил броска, но копьё угодило ему в грудь. Декарх рухнул на дорогу, из его спины торчал окровавленный наконечник копья. Бросок скифа был мощным, никогда раньше Алексей не видел столь дальнего броска – метров семьдесят, не меньше.
Скифы скрылись в зарослях. Преследовать их не стали – слишком неравны были силы.
Поднявшиеся в гору гоплиты не могли отдышаться, пот тёк с них градом.
К прибывшей подмоге собрались уцелевшие воины. И это всё? Алексей не верил своим глазам: девять человек и ещё двое караульных на скале Адалары в море. Негусто! Если и дальше скифы будут действовать столь же эффективно, то вскоре Гурзуф и вовсе останется без защиты.
– Что будем делать? – спросил кто-то из гоплитов, растерянно глядя на лежащего в дорожной пыли декарха.
Алексей решил взять инициативу на себя:
– Ты, Рон, остаёшься здесь, со мной. Остальным собрать оружие и тела убитых товарищей – надо похоронить их по-человечески. Встретимся вечером в казарме.
– И мне идти, Алексей? – переспросил Актит.
– Ты ранен и сейчас будешь только обузой. Пусть в селении тебя перевяжет местный врачеватель, тебе надо выздороветь.
Воины стали сносить тела убитых в селение, потом собрали щиты и оружие.
Алексей же раздумывал, что делать. Де-факто он взял на себя обязанности десятника. Как защитить селение? Он решил по возвращении посоветоваться с десятником ветеранов и старшиной селения.
Как только строители закончили работу и потянулись в селение, вернулся и Алексей с Роном. Декарх ветеранов и старшина селения уже организовали рытьё могил и отпевание покойников. В тёплое время года с этим скорбным делом следовало поторопиться – тела начинают быстро разлагаться.
После похорон, уже в комнате, Алексей устроил совещание.
– Что посоветуете?
– Надо посылать за подмогой.
– Согласен. Пусть старшина завтра с утра даст лодку, а я выделю гоплита.
– Хорошо, декарх.
По сути, старшина сам назвал его декархом.
– Я продиктую письмо кентарху. Писарь найдётся?
– Я сам и напишу.
Старшина под диктовку Алексея написал письмо. В нём Алексей сообщал о потерях, о раненом и о том, что взял командование на себя.
После того как Алексей забрал бумагу, он приложил к ней печатку, снятую с пальца убитого Памплония.
– Рон, тебе придётся отправиться на рыбачьей лодке в Херсонес – доставить вот это письмо кентарху. Пешком тебе одному не добраться.
– Слушаю и повинуюсь. Всё лучше, чем здесь сидеть.
С утра Алексей отправил на охрану строительства всех гоплитов. После отправки Рона, не считая самого Алексея, их оставалось восемь человек – вместе с ветеранами. Это были уже пожилые люди, отслужившие своё. После окончания службы им дали земельные участки именно здесь. Служба их продолжалась, но уже в виде ополчения, милиции. У них имелся опыт боевых действий, но силы уже были не те.
Алексей насел на их десятника, хотя солдат не набиралось и половины:
– У вас в селении баллисты, катапульты, стреломёты есть?
– Был один стреломёт, но он сломан.
– Показывай.
В каменном сарае за казармой обнаружился весь покрытый пылью стреломёт. Алексей видел стреломёт всего один раз, в лагере под Константинополем, и потому представлял себе, что это такое. Он осмотрел его. Вывод напрашивался утешительный: если заменить пару сгнивших от времени и сырости деревянных брусков, то он ещё послужит.
– Ищи столяров или плотников, пусть ремонтируют. И, кроме того, кузнец должен выковать десяток наконечников для стрел.
– А кто платить будет? – почесал затылок командир ветеранов.
– Пусть купцы местные мошну растрясут маленько – не для себя стараюсь.
– Купцы, из тех, кто богатым был, уже уехали, в том числе в тот же Херсонес. Одни лавочники остались.
– Ты мне на жалость не дави, делай, что сказано.
Декарх ветеранов ушёл. А Алексей стал думать, что ещё можно предпринять. Наверное, можно взять на вооружение некоторые методы охотников.
Он отправился по лавкам и на свои деньги купил пару мотков верёвок. Затем поднялся к стройке.
– Всё спокойно? – спросил он у гоплитов.
– Тихо.
Свой щит Алексей оставил у воинов. Смешно идти в лес со щитом, да и тяжело.
Он вошёл в лес, выбрал укромные места, где могли прятаться скифы, если бы пришли вновь. В том, что они появятся, он не сомневался. Сделав несколько верёвочных петель, он устроил ловушки и замаскировал их ветками и листвой. Не бог весть что, но на первых порах сработает, а в дальнейшем скифы будут остерегаться. В голову пришли кадры из фильмов со Сталлоне и Шварценеггером. А ведь можно ещё и из дерева сделать ловушки.
На следующий день он выпросил у старшины двух плотников с топорами. В двух местах над едва видимой тропой подвесил брёвна и протянул верёвку в качестве растяжки. Стоит неосторожно задеть её ногой, как сверху упадёт бревно, размозжив тело чужака.
А на другой день все гоплиты копали в лесу ямы. На дно каждой из них вбили заострённые колья, а сверху прикрыли ветками. Если не знать, что здесь «медвежья» ловушка, запросто можно угодить.
Гоплиты косились на Алексея – наверняка считали, что он дурит, выслуживается. Но буквально через три дня убедились в необходимости ловушек.
Алексей как раз проверял караулы, как из леса донёсся крик боли. Взяв одного из гоплитов, он побежал в лес.
Скиф был один, скорее всего – разведчик. Он попал ногой в петлю-ловушку, его вздёрнуло вверх, и теперь он болтался под деревом, не доставая руками до земли.
Гоплит обрубил верёвку, скифа схватили, связали.
– Убить его? – спросил Бовт.
– Зачем? – недоумённо поднял брови Алексей. – Допросим, узнаем о планах скифов – где они живут, что замышляют. О враге надо знать всё!
– Только голову зря забивать! Хороший враг – мёртвый враг!
– Убить всегда успеешь.
С пленным они вернулись к караульным. Алексей забрал свой щит и вместе со скифом направился к селению. Приведя его в казарму, попытался допросить. Однако скиф или не желал говорить, а скорее всего – не понимал языка. Он злобно сверкал глазами и крутил руками, пытаясь освободиться от сковывающей его верёвки. Пришлось примотать его к столбу в центре казармы.
Найдя старшину села, Алексей спросил – не знает ли кто-нибудь языка скифов?
– Только Аресий, лавочник.
– Как его найти?
– Его лавка на берегу, у порта, он торгует глиняными изделиями – горшками, амфорами, мисками.
– Спасибо.
Алексей нашёл лавку и уговорил Аресия побыть переводчиком, толмачём. Вдвоём они направились в казарму.
– Спроси его, далеко ли селение скифов? – обратился Алексей к Аресию.
Аресий заговорил. На взгляд Алексея, зазвучала какая-то тарабарщина, ни одного знакомого слова.
Но скиф молчал.
– Может, он не скиф вовсе или твою речь не понимает? – удивился Алексей.
– Нет, он скиф, я по одежде вижу. У него штаны скифского покроя, и скифский оберег на шее висит. Он меня понял – я по глазам видел.
– Тогда переведи ему, что если он будет молчать, я его скормлю рыбам. Камень привяжу на шею – и в воду.
Степняки воды боялись, и потому угроза возымела действие – скиф заговорил.
– Он сказал, что их хижины в четверти дня пешего хода.
– Сколько мужчин в селении?
– Два десятка. Неделю назад они понесли потери. И тебя он помнит, декарх, ты убил его брата.
– Что они собираются предпринять?
– Напасть на селение. Он должен был разведать, где слабые места в стенах вашего города. Он говорит, что знает о том, что ромеев мало, и потому они, скифы, их одолеют.
– Это мы ещё посмотрим. Когда нападение?
– Это знает только вождь, Акунак.
Больше скиф ничего толком сказать не мог – не знал.
Алексей раздумывал – что сделать с пленным?
Толмач вызвался сам:
– Декарх, как я понимаю, скиф тебе не нужен? – вкрадчиво спросил он Алексея.
– Нет.
– Отдай его мне.
– Тебе-то он зачем? Сбежит!
– Раз в месяц сюда приплывают работорговцы. Не только к нам – они посещают все селения на берегу. Для тебя пленный обуза: надо кормить, охранять. А я его продам.
– Забирай. Только с одним условием: когда будешь нужен как переводчик, чтобы уговаривать не пришлось. С моей стороны все пленные – твои.
– Договорились!
Похоже, Аресий был рад. За час работы языком получить молодого раба – это выгодная сделка.
Почему-то Алексей подумал, что Аресий так делает не в первый раз – ведь он знает, когда приходят на судне работорговцы. И где он берёт рабов, как не взятых в плен? Но, по крайней мере, Аресий избавил его от забот о содержании пленного. Убить безоружного у Алексея рука бы не поднялась, ведь он не палач, а воин. Вот в бою – совсем другое дело.
Пришлось посылать лодку к скалам, снимать оттуда караульных. Два гоплита, учитывая немногочисленность отряда, очень нужны для обороны селения. На ночь он стал ставить часовых из ветеранов. Пусть они не так сильны и проворны, как молодые гоплиты, но тревогу поднять вполне в состоянии.
Через день Алексей осматривал уже отремонтированный стреломёт. Местный столяр потрудился на славу, заменил сгнившие детали.
В присутствии ветеранов Алексей опробовал оружие. Направив его на деревянную дверь старого сарая, он нажал спусковой рычаг. Раздался щелчок, и огромная стрела пробила доски насквозь. Алексей подивился. Изрядная мощь! Только взводить его надо рычагом, и лучше вдвоём.
Алексей поставил стреломёт на плоскую крышу казармы. Отсюда можно было обстреливать большую часть стены и ворота, а если развернуть – то и площадь.
Вечером того же дня прибыло небольшое парусное судно. На берег сошли десяток гоплитов и Рон, которого он посылал с докладом к кентарху. Был получен приказ, в котором, в связи со смертью декарха Памплония, декархом назначался Алексей – с увеличением его жалованья в полтора раза. Кроме того, в подчинение ему направлялся десяток гоплитов.
Теперь вместе с вернувшимся Роном и прибывшим десятком у него уже была сила – двадцать один воин. Ветераны же сгодятся для обороны стен. Да Ак-тит пока ещё не оправился после ранения. Алексей его не загружал – пусть вылечится. Но не далее как вчера Актит вдруг вспомнил:
– Алексей, ты как-то говорил, что через год станешь декархом. Твои слова сбылись гораздо раньше.
– Да? Я разве так и сказал? По-моему, у тебя в тот момент было плохо со слухом. Я говорил о кентархе.
Актит смутился:
– Ты хочешь стать кентархом?
– Каждый солдат носит в ранце маршальский жезл, Актит.
– Тогда мне надо с тобой дружить, Алексей. Ведь став кентархом, ты не забудешь старого товарища? Поставишь меня декархом?
– Я тебя и кентархом сделаю – когда стану трибуном.
– Алексей, побойся бога! Ты только что стал декархом. Должно пройти несколько лет, прежде чем ты станешь лохагом.
– Давай поспорим на твой зуб? Если я через год стану кентархом, я его тебе выбью.
– Не пойдёт! Чем же я жевать буду? Да и девки меня любить не будут.
– За деньги они любят всех. Даю тебе неделю отдыха, а потом – в строй. Каждый человек на счету, Актит.
Вновь прибывших Алексей решил пока не задействовать. Пусть на охрану стройки ходят четыре гоплита. Если лазутчик скифский будет, он доложит своему вождю Акунаку, что ромеев мало и серьёзного отпора скифы не получат. А в решающий момент он, Алексей, двинет из казармы десяток. Обученные, опытные солдаты должны рубить скифов, на стороне которых только внезапность нападения. Причём на построении в казарме Алексей поинтересовался, имеет кто-нибудь опыт стрельбы из стреломёта?
Вперёд шагнул один воин:
– Из стреломёта не стрелял, но баллистой управлять приходилось. Я год служил в крепости на Сиракузах.
– Отныне твоё новое место, гоплит, – на крыше казармы, у стреломёта. Но если ты надумаешь там спать, отведаешь розог. Как твоё имя, солдат?
– Иванко. Я из Фракии.
– Не посрами славян, Иванко.
Когда Алексей разговаривал с Актитом, он не сильно лукавил. Неужели он, окончивший военное училище и прошедший первоначальную военную подготовку в лагере хилиархии, не способен командовать большим, чем десяток? Декарх, по сути, – командир отделения, а он в армии был командиром роты. Рота – сто человек, та же центурия по-ромейски, или кентурия по-византийски. И не жалованье его привлекало, а желание проявить себя, свои возможности, знать – способен ли он на большее? Где та граница, тот потолок, который он осилит?
Византия в плане карьерного роста – страна благополучная. Полководцами, даже императорами, становились, пусть и не часто, варвары, люди, не принадлежащие к дворянскому роду. Тут много значили заслуги перед империей, и не столько на гражданской службе, сколько на военной.
Уловка Алексея удалась. Караульные докладывали ему по вечерам, что иногда видели скифов, скрывающихся в зарослях. Это явно были лазутчики, высматривающие численность ромеев и расстановку сил.
Алексей чувствовал некоторую напряжённость, казалось, витавшую в воздухе. Нападение должно было случиться! И оно произошло.
Через два дня утром, когда из ворот селения вышли строители и четыре гоплита, из леса показались скифы. В лесной и гористой местности они не нападали на конях, верхами – не было места для конной атаки, для манёвра. Сейчас же они, подбадривая себя воинственными воплями, размахивая дубинами и мечами, мчались к селению.
Алексей сразу понял замысел вождя скифов. Он не стал нападать на строителей и воинов на скале, а сделал это именно у селения, желая ворваться в него на плечах противника и разграбить село. Ведь, убоявшись скифов, строители побегут назад, в Гурзуф. Как всегда, у ворот возникнет давка, а четверо гоплитов не смогут сдержать нападающих.
Только Алексей опередил скифов. Пехотинцы вновь прибывшего десятка были одеты в защиту и при полном оружии ожидали развития событий в казарме. Сам Алексей был на крыше, рядом с Иванко и стреломётом.
– Попасть в вожака сможешь? Вон в того, здорового? Старайся.
Сам с декархией бросился к воротам, которые приказал не закрывать. В несколько секунд он построил десяток за полсотни метров от ворот этакой «черепахой» – ведь некоторые скифы держали в руках луки.
Строители бежали, огибая гоплитов. Подбежали и караульные – они были последними. По щитам застучали стрелы.
Когда толпа скифов была уже близка, лучники убрали луки, выхватывая из-за пояса боевые топоры и дубины.
Алексей приказал развернуть «черепаху» и встать во фронт, в два ряда. Дружно стукнули щиты, и «черепаха» развернулась, как сжатая пружина.
Скифы явно не ожидали увидеть два десятка гоплитов – ведь разведка донесла о нескольких ромеях. Но и сворачивать с пути они не стали, поскольку видели перед собой открытые ворота в Гурзуф. Там ромеи, богатые торговцы, там золото и женщины.
Сзади ощутимо щёлкнула тетива стреломёта. Не добежав два десятка шагов до гоплитов, вождь скифов получил большую стрелу в грудь, пробившую его навылет.
Скифы лишились вождя в решающий момент. Но инерция бега была велика, и скифы вступили в бой. Они били дубинами и мечами по щитам ромеев, а гоплиты кололи нападавших пилумами, резали мечами.
Набежав на гоплитов, как морская вода на камень, потеряв пять человек убитыми, скифы отхлынули, отбежали. Несколько человек из них были ранены.
Не давая возможности им прийти в себя, Алексей скомандовал:
– Декархия, пошагово – вперёд!
Применяли на поле боя такой вид передвижения. Гоплит поднимал щит, делал шаг вперёд, ставил щит на землю, пилумом добивал лежащего на земле раненого врага, если он оказывался на пути, и снова делал шаг. Причём задавался жёсткий ритм – шестьдесят шагов в минуту. Щиты устрашающе громыхали, и строй гоплитов, как стена крепости, неумолимо надвигался на противника. Это оказывало сильное психологическое давление. Противнику казалось, что сокрушить эту стену невозможно. Ромеи были сильны именно строем. У скифов же, как и у других варваров, движение на поле боя скорее напоминало броуновское, хаотичное.
Вот и сейчас скифы сбились в кучу, на виду противника размахивали руками, спорили.
Алексей предположил, что скифы выбирают предводителя. Щёлкнула стрела стреломёта – упустить такую цель Иванко не мог. Огромная стрела пронзила сразу двух скифов, как копьём. И, видимо, это оказалось последней каплей – скифы обратились в бегство. Они домчались до леса и нырнули за деревья.
– Рассредоточиться цепью, преследуем! – приказал Алексей.
Получилась довольно длинная, около ста метров, цепочка.
Алексей шёл в центре – ведь только он один знал, где устроены ловушки.
Скифы, видя, что их преследуют гоплиты, помчались по лесу. И все три ловушки сработали.
Сначала раздался вскрик, и сразу – тяжёлый удар. Когда цепь солдат подошла ближе, они увидели два раздавленных бревном тела. Картина была жуткой: торчали сломанные кости, черепа были расплющены – именно на них пришёлся удар. Следом из чащи опять донёсся вскрик – и снова удар. На этот раз под бревно попал один скиф.
Сами гоплиты с беспокойством стали смотреть вверх, озираться по сторонам.
Алексей успокоил солдат:
– Я знаю места ловушек – сам ставил. Смело вперёд!
Гоплиты приободрились и двинулись дальше.
А из чащи уже доносились крики и стоны – это скифы попали в «медвежью» яму, утыканную заострёнными кольями. Соплеменники пытались помочь попавшим в беду.
Два гоплита, увидев скифов, метнули в них по дротику. Один попал удачно, и скиф с дротиком в спине упал в яму. Второй скиф бросился бежать.
Гоплиты подошли к ловушке. Там находились два мёртвых скифа и один раненый. Он попал в ловушку относительно удачно для себя, поранив только ногу – его-то и пытались вытащить скифы. Один из солдат поднял пилум, желая добить раненого.
– Стой, – приказал Алексей, – вытащите его.
Гоплит опустил в яму пилум и знаками показал раненому, чтобы тот ухватился за копьё. Так его и вытянули.
Продолжать преследование дальше Алексей не стал. Он приказал двоим воинам нести раненого в Гурзуф. Скифа уложили на щит и понесли, как на носилках.
Воины не роптали – дисциплина в войске была на высоте. Приказал декарх нести, стало быть – надо исполнять.
Маленькое войско с триумфом вернулось в Гурзуф.
Алексей распорядился чистить оружие и отдыхать, а сам послал одного из ветеранов за Аресием-толмачом.
Тот явился сразу, как будто ждал вызова. Скорее всего он тоже ожидал стычки со скифами. А раз зовут, значит – есть пленный, и можно поживиться. Однако, увидев раненого, Аресий скривился. Ему нужны были только молодые и здоровые пленные.
Допрашивал скифа Алексей в казарме. Пленный сначала упорствовал, молчал, но когда Алексей пообещал поджарить ему пятки на жаровне, стал отвечать на вопросы, и вот что Алексей услышал.
Мужчины из скифского селения в бою участвовали все, за исключением стариков. Насколько понял Алексей из ответов скифа, селение было в трёх-четырёх часах ходьбы. И в голове у него родился план: совершить вылазку и разгромить селение, поскольку там осталось не больше десятка мужчин, способных оказать сопротивление. Тех, кто будет сражаться, – уничтожить, остальных взять в плен и отдать Аресию. Таким образом, исчезнет осиное гнездо, откуда совершаются набеги.
Аресий ушёл, недовольный тем, что пленный ранен и продать его нельзя.
Алексей же объявил воинам о предстоящем походе на скифов.
– Взять сухари и фляжки с вином. Выход с рассветом. В Гурзуфе остаются только ветераны.
Уже оправившийся от раны Актит тоже напросился в строй.
– Смотри, Актит! Если не рассчитаешь силы, придётся тебя оставить. А заберём только на обратном пути.
– Я воин, Алексей, и рана моя зажила. Если ты захватишь селение, я останусь без трофеев. Ты же этого не хочешь?
– Приказывать остаться не буду. Способен проделать марш – иди.
Утром полтора десятка гоплитов вышли из Гурзуфа. Раненого пленного несли на щите попеременно двое гоплитов – он показывал дорогу к селению.
Часа через три пленный стал юлить, показывая то в одну сторону, то в другую, и Алексей не стал с ним церемониться, мигом отрезал скифу ухо. Больно, кровь ручьём струится по лицу и шее, но не смертельно. И психологический момент сильный.
Пленный сразу поумнел, присмирел и показал правильный путь. Ну да, как же, в Ивана Сусанина решил поиграть. Но Алексей и не таких ломал в свою бытность в армии. Уши, естественно, не отрезал.
В лощине, меж двух лысых сопок, показались дома скифов. В общем-то назвать их жильё домом было неправильно. Скорее – землянки с крышей, которая возвышалась над землёй. Жилища были хаотично разбросаны по лощине. В центре, на небольшой площади, вокруг костра с котлом над ним бродили люди. Подошедших гоплитов они пока не видели, солдаты были укрыты за кустами.
Алексей наблюдал за селением, решая, откуда и как лучше напасть.
Пленник, почувствовав, что на него не обращают внимания, решил подать соплеменникам сигнал тревоги. Он завопил что было сил, потом стал кричать что-то на своём языке. Стоявший рядом с ним Актит выхватил меч и вонзил скифу в грудь, заставив его замолчать навеки.
Но вопли скифа сделали своё дело. В селении поднялась тревога, забегали люди. Женщины, дети и старики бросились к противоположной от гоплитов стороне, мужчины забегали в землянки, хватали оружие и собирались у костра. В суматохе кто-то перевернул котёл, и теперь из кострища валил пар. Как всегда при нападении, визжали женщины, кричали и бестолково бегали дети, только усиливая панику. Скрываться уже не было смысла.
– Строиться в фалангу по двое! – скомандовал Алексей.
Построившись, гоплиты двинулись к селению. Они шли ровным шагом, мерной поступью.
Женщины, собрав узлы, побежали из селения, таща за руку детей.
Мужчинам деваться было некуда, и они решились на бой. Их и было-то всего семеро – в нападении на Гурзуф племя потеряло основной костяк и вождя.
Метров за сто до селения Алексей приказал:
– Бей!
Гоплиты достали мечи из ножен и стали бить ими по щитам. Шаг – удар, шаг – удар. Как метроном, неумолимо отсчитывающий последние минуты жизни племени.
Скифы не выдержали мерного грохота, завопили и бросились в атаку.
– Дротики! – приказал Алексей.
Вторая шеренга метнула дротики. Двое нападавших были сражены.
– Пилумы!
Воины первой шеренги убрали мечи и выставили вперёд копья. Двое скифов, набегая на гоплитов, сами насадились на острое железо. Ещё двое из трёх оставшихся скифов побросали оружие, сдаваясь на милость победителей; последний же бросился бежать, но был сражён дротиком, брошенным гоплитом вдогонку. Фактически бой был окончен.
Недалеко от селения паслись кони скифов, но испуганные женщины побежали не к ним, а в другую сторону.
– Первая шеренга, оставить щиты и пилумы, догнать жителей и вернуть в селение!
Оставив только мечи на поясе, гоплиты бросились догонять убегающих. Обременённые узлами, детьми и стариками, женщины не смогли убежать. Кто-то успел отвернуть в сторону и нырнуть в кусты, но их и искать не стали: добыча была и так велика – около полусотни женщин и детей. Стариков вообще не трогали. Цены на рынке рабов они не имели, а убивать, проливая кровь, никто не хотел. Так они и остались неприкаянно бродить по деревне.
Женщин и детей связали одной верёвкой в цепь, чтобы не сбежали, обыскали пожитки и землянки, собрали немногочисленное оружие и ценности. С женщин поснимали ожерелья, височные кольца и перстни. Трофеи – законная добыча воинов. Рядовой гоплит получал одну долю, декарх – две от добычи. И ни один трибун или император не мог посягнуть на святое – трофеи. Императору доставались захваченные, покорённые земли, города, храмы, жители, наконец – слава. А мелкие трофеи – воинам.
Пленных женщин, детей и двух оставшихся в живых мужчин конвоировали до Гурзуфа. Каждый из гоплитов любовался доставшимся ему трофеем, прикидывая, за сколько его купит лавочник, или сколько приятных вечеров за вином и вкусной едой он проведёт в таверне.
Пленных сразу провели к Аресию. Одного из мужчин-скифов Алексей отдал лавочнику, а за остальных потребовал по миллиаресию.
– Декарх! Это же грабёж!
Но Алексей уже узнавал цену на рабов.
– И ни силиквой меньше, Аресий. Я ценю твою помощь и только поэтому отдаю тебе пленных так дёшево. На каждом из них ты заработаешь вчетверо больше.
Деваться Аресию было некуда: уже сегодня вечером должен был прибыть корабль с работорговцами, стоит только подождать пару часов. Он и так не будет тратиться на кормёжку и искать крышу для пленных.
Аресий молча отсчитал деньги.
В казарме Алексей разделил деньги, взяв себе две доли. Гоплиты радостно завопили:
– Слава декарху!
Алексей знал, что в армии могут простить многое, но не жульничество за счёт боевых товарищей. Рисковали все, и трофеи тоже должны получить все.
Вечером только караульные стояли на стенах – все гоплиты шумно отмечали победу, пусть и невеликую, в местных тавернах. Они пили вино, тискали продажных девок и ели от пуза. В армии кормили сытно, но однообразно, и хотелось чего-нибудь эдакого – сыра, оливок, жареного мяса. А Гурзуф предлагал многое: завозные финики из Египта, армянский виноград, орехи из Греции, фракийский мёд – выбирай по душе.
Авторитет Алексея среди воинов сразу вырос. Да, он был требовательным и жёстким командиром – ну так и другие декархи были такими же. Но воины видели, что без нужды он не посылает их на смерть и трофеи делит честно. Такому командиру верят.
Алексей же решил учиться читать и писать на латинском языке. Через два века Византия постепенно перейдёт на греческий, но пока государственным языком был латинский. Византия оставалась единственной страной, где латинский главенствовал. После перехода на греческий язык латинский станет мёртвым языком. Только Ватикан, это государство в Вечном городе, будет использовать его для письма.
Алексей понимал, что, не умея читать и писать на латыни, он выше декарха не поднимется. Говорил он уже сносно, но с акцентом. Поэтому он решил использовать трофеи не для развлечения, а на дело.
Гурзуфские богатеи нанимали в империи учителей словесности для своих детей, и Алексей договорился с одним из них, греком Маврикисом, об уроках.
Латинский язык в написании прост, там нет дифтонгов, как в английском, поэтому, как видишь, так и читаешь. И алфавит Алексей одолел быстро, за день – сами-то буквы знакомые. Трудности были в склонениях или спряжениях.
Грек учил его не только читать и писать, но и правильно произносить слова. Одним из упражнений было набрать в рот мелких камешков и читать вслух тексты. Поначалу было довольно трудно, но Алексей был упорен и быстро делал успехи. Через месяц таких занятий даже гоплиты отметили, что Алексей стал говорить почти без акцента, выдававшего в нём варвара, и чисто, без слов-паразитов. Актит наедине заметил:
– Ты знаешь, я почему-то теперь верю, что ты не только кентархом станешь.
– Почему?
– Я тебя полгода всего знаю, а ты уже декарх, и говоришь теперь, как эти лощёные парни из гвардии. Не эскувит пока, но за схола вполне сойдёшь.
– Да? А кто выше?
– Конечно, кандидаты. Их в империи всего пять сотен, это высокий ранг. Не зря они носят белые туники.
– А кто в гвардии ещё есть?
– Неужели не знаешь? Протекторы – это дети знатных военных, сановников. Их всего тысяча, и получают они жалованье по двести тысяч сестерциев в год. Из них потом назначают командиров хилиархий или флотов.
– Так они же не моряки!
– Эх, Алексей! У них же подчинённые есть: турмархи, друнгарии, триерархи – как раз из таких, как ты, отведавших боевых действий. Как победа – вся слава им, ну а поражение – всегда сирота, не найдёшь прародителя.
– Да ты философ, Актит! Вот уж не думал.
– Нет, Алексей. Быть декархом – для меня потолок. А для тебя эта должность тесна, как новые сандалии.
Ещё через месяц Алексей уже сносно писал. Иногда он делал ошибки, не без этого, но язык-то совершенно новый для него.
Он решил собственноручно написать доклад кентарху. Во-первых, попросить положенное солдатам жалованье, которое задерживалось, а во-вторых – сообщить о разгроме скифского племени. Хоть это и не вчера произошло, но раньше он не мог сообщить об этом. Он написал о своих потерях, об убитых воинах противника – соотношение получалось вполне приличным.
С первым же торговым судном, шедшим в Херсонес, он отправил донесение. Владелец судна, греческий купец, клялся, что вручит письмо лично в руки самому кентарху. Если бы не задержавшееся жалованье и деньги на провизию, Алексей о письме забыл бы.
А через три недели случилось и вовсе необычное. С небольшим посыльным судном прибыл с инспекционной проверкой сам кентарх. С ним прибыл и казначей с жалованьем – сразу за два месяца и с деньгами на питание. Кентарх же, Октис Гракх, побывал и на столбах Адалары, где несли службу караульные, осмотрел отремонтированный стреломёт. Побывал он и на строительстве крепости – и везде служба неслась почти образцово. Увиденным кентарх остался доволен.
Алексей повёл сотника в лучшую таверну. Угостил хорошим вином, закусками – оливками, сыром, жареной кефалью, бараньим супчиком, горячими лепёшками и финиками. Оба возлежали на лежанках вокруг низкого стола. В забегаловках для простого люда столы были выше, и сидели там на лавках, лежаки же предполагали неспешную беседу. Но и кентарх не торопился, он посещал все гарнизоны в прибрежных селениях.
Ублажив брюхо, кентарх ковырялся в зубах деревянной зубочисткой.
– Не думал я, Алексей, что ты, человек в армии новый, сможешь так славно всё организовать. А главное – язык. Ты стал говорить едва ли не лучше меня!
– Беру уроки у грека, учителя словесности. Освоил письмо, чтение, шлифую произношение.
– Ты растёшь – совсем как истинный ромей. Даже и не подумаешь, что варвар.
Кентарх немало подивился тому, что Алексей упорно изучает язык, недоверчиво покачал головой.
Утром, уже у трапа, Октис Гракх на прощание похлопал Алексея по плечу:
– Служи империи честно, декарх! А я подумаю, что можно для тебя сделать.
А через неделю дозорные со скал доложили, что видят передвижение всадников. Правда, были они далеко, и определить по одежде и оружию, кто они, не представлялось возможным.
И Алексей решил всё узнать сам. Как говорится, кто предупреждён, тот вооружён. Взяв с собой Актита и Рона, он отправился подальше от берега. Там степь, там далеко видно.
Они шагали не меньше двух часов, да всё в гору. Потом пошла ровная степь, только кое-где были холмы.
В паре километров от них паслись лошади с длинными гривами и неподрезанными хвостами – явно не из византийских ал. Да и знал бы Алексей, если бы здесь находились союзники из вспомогательных частей. Обычно командиры подвижных сил всегда докладывали в селения о своём местонахождении.
Алексей разгромил селение скифов, и теперь сюда пришли другие степняки. Может, те же скифы, только из другого племени. Вступить в переговоры? Он языка не знает. Да и опасно. Скифы – или кто там пришёл на эти земли – могут просто убить, пользуясь численным превосходством. Ведь лошадей около трёх десятков, стало быть – и мужчин в племени не меньше. Проще всего отвадить степняков, уничтожив корм для лошадей. Сжечь бы траву! Сейчас осень, трава уже не такая сочная, местами высохшая. Но нужно какое-то горючее.
Вместе с гоплитами Алексей вернулся в Гурзуф – надо было поразмыслить.
Проблемы было две: что использовать в качестве горючего и как доставить и разлить это горючее по степи?
Алексей стал обходить лавки торговцев. В порту у лавочника он обнаружил небольшие глиняные амфоры с чёрной жидкостью. Принюхался. Пахло нефтью.
– Это что? – спросил Алексей.
– Земляное масло. Его из Персии возят.
– А зачем?
– Знахари и лекари берут – суставы мазать. Говорят, помогает. А ещё моряки берут – для «греческого огня». Только я состава не знаю. А разве у тебя сифон есть?
– Сифон? – удивился Алексей. – Что это?
– Железная труба с мехами – из неё греческий огонь мечут. В крепостях ставят или на кораблях.
О «греческом огне», прообразе напалма, Алексей слышал, о сифонах – краем уха.
– Мне бы деревянную бочку из-под вина с земляным маслом.
– Зачем тебе столько? – удивился продавец.
– Степь хочу поджечь, скифов заставить уйти.
– Как бы худа не случилось, – обеспокоился лавочник.
– О, до Гурзуфа огонь не дойдёт, пастбище слишком далеко.
– Тогда приходи завтра. Надо бочку найти, масло в неё налить. Мог бы и оливковое использовать.
– Оно дорогое и горит хуже.
– Это верно.
На следующий день, расплатившись, Алексей получил бочку с нефтью. Торговец был так любезен, что сам привёз её к казарме на повозке, запряжённой осликом.
Увидев винную бочку, гоплиты возликовали, но Алексей быстро остудил их пыл:
– Бочка не с вином, а с «греческим огнём». Не вздумайте пробовать!
Солдаты разочарованно отошли. Конечно, в бочке была сырая нефть, но для гоплитов слова о «греческом огне» были понятны и потому настораживали.
Теперь следовало подумать о доставке. Ослик и повозка – это вариант, но уж больно скорость мала. Скифы, увидев ослика с повозкой, попытаются отбить его или как-то помешать разлить нефть и поджечь её. А проделать все надо было максимально быстро, без риска.
Алексей решил посоветоваться с Актитом.
– Ага, про старого друга вспомнил! – обрадовался тот. – А ведь я подскажу! Лучшее средство – колесница!
– Да где же её взять?
– Коня арендуй, а колесницу целиком тебе не надо – всего-то тележная ось и колёса. Бочку свою сверху привяжешь. Всадник на коне сидеть будет. Как бочка опорожнится – обрубить постромки, да и бросить её вместе с колёсами. Быстро и просто.
– Верно! Спасибо за подсказку! Мне нужны два человека. Один – чтобы управлять лошадью, другой – для того, чтобы поджечь.
– Тоже проще простого. На лошадь с колесницей сяду я. Ещё одна лошадь нужна. К её седлу нужно длинную верёвку привязать, шагов тридцать-сорок длиной. Свободный конец по земле пустить и поджечь.
– Понял. Один впереди едет и из бочки земляное масло разливает, второй за ним скачет и поджигает. Быстро и просто.
– За подсказку с тебя кувшин вина.
– После того, как пастбище подожжёте. Ищи второго наездника.
– Алексей, ты забыл, что у тебя десяток из варваров. Здесь половина умеет в седле держаться.
– Тогда сооружай свою колесницу и ищи напарника, а я займусь лошадьми.
За полдня Актит соорудил импровизированную коляску. Найти лошадей оказалось сложнее, и у Алексея на это ушло несколько дней.
Торговцы пользовались для перевозки товаров осликами – животными неприхотливыми. Они и повозки таскали, и по горам вьюки во зили. Причём ослика иногда и видно не было из-под поклажи. Только недостатков у этого «транспорта» было два: скакать не умели и в неподходящий момент заупрямиться могли. Даже хозяева не всегда могли сдвинуть с места упрямое и своенравное животное. Лошади в селении тоже были, но в основном у богатых людей – для парадных выездов. Отдавать их, даже за плату, никто не хотел.
Подсказал Аресий-лавочник, парень жуликоватый:
– Возьми у греков, что на окраине живут. Они иногда тайными делами занимаются. Ну, сам понимаешь – везут товар на лошадях в обход мытарей, налоги не платят. Они за деньги пару лошадей уступят тебе на день-два.
– Так ведь я не знаю там никого. Не думаю, что они пойдут навстречу незнакомому человеку.
– Ха! Да ты наивен, декарх, как юная девочка. Кто же в Гурзуфе тебя в лицо не знает? Иди смело! Если что – сошлёшься на меня. Погоди-ка! Ты что, Алексей, снова в набег на скифов собрался?
– Намереваюсь.
– Тогда, чур, пленных – ко мне!
– Я помню, Аресий!
Оба расстались, довольные друг другом, и Алексей сразу отправился к грекам.
На окраине, на правой улочке, жили одни греки.
Алексей спросил у прохожего, где найти старшего.
– Вон дом Микидиса, – махнул прохожий рукой.
Грек встретил неожиданного гостя доброжелательно. Усадил за стол, налил кубок вина, женщины сразу поставили вазу с фруктами. Несколько раз Алексей пытался заговорить о деле, но хозяин не позволял ему это сделать.
– Ты о здоровье расскажи, о семье.
– Не болею, чего и тебе желаю. А семьи нет, не женат.
– Вот! Молодой, начальник уже – и не женат. А хочешь – мы тебе жену найдём?
– Ты мне лучше двух лошадей найди.
– Э! Это мелочь! Когда лошади нужны?
– Завтра, на один день. Деньги сразу отдам.
– Зачем говоришь о деньгах? Я тебе так дам.
Но Алексей твёрдо знал, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке.
– Ну да! А потом чем расплачиваться?
– А, мелочь! Твои гоплиты будут иногда закрывать глаза на моих людей. Знаешь, такой маленький караван с товаром! Если платить все налоги, совсем бедным буду. А у меня семья большая, двенадцать человек – что твоя декархия, – Микидис хихикнул.
Алексей поднялся и начал прощаться.
Он шёл назад и размышлял. Выходит, люди одинаковы во все века. Так же уходят от налогов, так же занимаются тайными делишками. А впрочем, деятельность грека Алексея не касалась, он солдат, а не полицейский. Его дело – оборона селения, а о Микидисе пусть голова у других болит.
Утром молодой грек привёл двух осёдланных коней. Одного запрягли в колесницу, где была привязана бочка с нефтью. Верхом на коня сел Актит. На другую лошадь легко взлетел сухопарый и жилистый Барт.
Уже перед их отъездом Алексей решил сам посмотреть, как всё пройдёт, и уселся на бочку. Актит лишь головой покачал, но перечить не стал.
Менее чем за час они добрались до места.
Оставив лошадей в неглубоком овраге, все трое подобрались к кустам. За ними простиралась степь. Впереди, километрах в пяти возвышался небольшой холм.
Алексей послюнявил палец и поднял его, пытаясь определить, откуда дует ветер.
Актит удивился:
– Ты язычник, Алексей?
– Почему ты так решил?
– Палец.
– Нет, я определяю, откуда ветер дует. У меня на родине так делали.
– И что сказал тебе палец?
– Что ветер справа. Потому скачем до холма, разворачиваемся, выбиваем пробку, и ты, Актит, возвращаешься сюда. А ты, Барт, немного выждешь, подожжёшь конец верёвки и поскачешь по нашему следу. Смотри, ты обязательно должен поджечь разлитое масло!
– Слушаюсь, декарх!
– Готовы?
– Да! – Дружно гаркнули гоплиты.
– Тише вы!
Лошади степняков паслись в отдалении слева. Но Алексей был уверен, что при лошадях будет пастух. Увидев посторонних, он поскачет к своим, поднимет тревогу. Пока скифы – или какое там ещё племя – соберутся, пока доберутся до своих лошадей, пройдёт время, и Алексей рассчитывал, что не меньше четверти часа в худшем случае. В лучшем же – когда они, сотворив поджог, уже вернутся в Гурзуф.
Передохнувшие кони рванули резво. Колесница подскакивала на кочках, и Алексею стоило немалого труда удержаться на бочке.
Вот и холм. Актит описал полукруг и остановился. Алексей выбил пробку из бочки, и на траву потекла чёрная маслянистая жидкость.
– Трогай.
Алексей вскочил на бочку, спиной по ходу движения, и колесница тронулась. За ней на земле оставался чёрный след, пахнувший нефтью.
Когда колесница преодолела уже метров двести, по её следам поскакал Барт. К его седлу была привязана длинная верёвка. Конец её тащился по земле и горел. Пламя было неярким и на солнце едва заметным, но чёрная нефтяная дорожка вспыхнула. Сразу появился чёрный дым.
Однако в одном Алексей просчитался – огонь побежал по нефтяному следу быстро. Вот он догнал лошадь Барта, и тот был вынужден съехать в сторону, чтобы не опалить шкуру лошади.
Алексей забеспокоился. Стоило огню подобраться к бочке, как она воспламенилась бы, и они сгорели бы живьём. Он закричал Актиту:
– Гони!
Гоплит обернулся, увидел, что огонь их догоняет, и хлестнул лошадь. Теперь они двигались с одинаковой скоростью – лошадь и огонь. Пригнувшись к гриве коня и поминутно оглядываясь, Актит лихорадочно соображал, что случится раньше – кончится нефть в бочке или огонь всё-таки их догонит? Ведь уже и кусты недалеко. А там и тропинка кривая, да с камнями, быстро не погонишь.
Тем временем нефть перестала течь из бочки, тянулся лишь тонкий ручеёк. Потом и вовсе закапало.
– Тормози!
Алексей спрыгнул с бочки.
– Руби постромки!
Двумя взмахами меча Актит перерезал дублёную кожу постромков.
Алексей побежал вперёд, Актит и Барт скакали за ним на лошадях. У кустов Алексей остановился и обернулся назад.
Нефть горела, горела трава, ветер нёс пламя и дым в сторону пасущихся лошадей. Дело сделано! Вот только опять неувязка. У обоих гоплитов лошади, а Алексею предстоит возвращаться пешком. Только, слава богу, без щита.
– Садись на лошадь! – наклонившись, предложил ему Актит.
– Лошадь не выдержит двоих!
– Тогда держись за седло и беги рядом.
Местность шла под уклон – едва заметный, но не в гору, и это уже было хорошо.
Правой рукой Алексей держался за заднюю луку седла и бежал. Его занимала только одна мысль – как бы лошадь копытом не наступила ему на ногу.
Два раза они останавливались для отдыха и, как только у Алексея восстанавливалось дыхание, двигались дальше.
Вот и стройка на горе, караульные гоплиты. Внизу Гурзуф.
Добравшись до ворот, Алексей сел отдышаться. Пробежка была – будь здоров! С него градом катился пот, в ногах ощущалась непривычная слабость, мышцы во многих местах мелко подрагивали.
– Зато дело сделали! – Актит соскочил с коня и уселся рядом.
– Тебе хорошо, ты верхом!
– Я предлагал тебе сесть в седло, по очереди бы ехали.
– Актит, отведи лошадей к греку Микидису, он на…
– Я его знаю, – перебил Алексея Актит.
– Когда же ты успел?
– Когда раненый отлёживался.
Актит увёл лошадей, Алексей же направился в казарму. После пробежки хотелось есть. А может – ну её, армейскую пищу? Он мысленно махнул рукой и направился в таверну.
