Глава 9

«Хантер» стремительно шел по волнистому, в колдобинах, проселку, с натугой, но без остановок продирался через грязевые лужи. Он уверенно продолжал ход, когда от дороги осталось одно только направление. Но и преследователи не отставали. А небо светлело, еще немного, и можно выключать фары.

Дорога свернула в лес, и это напрягло Пахомова. Но не испугало. Если путь преградит завал, он бросит машину и пойдет пешком. А если преследователи отважатся пойти за ним, здесь, в лесу, он их и уложит. «Стечкин» сам по себе отличный пистолет, а кобура-приклад еще и увеличит дальность эффективной стрельбы.

Но дорога уверенно вела его через лес. То в промоине машину мотнет, то в рытвине тряхнет, то по грязи протащит с пробуксовкой. Погоня не отставала, но и не настигала.

Впереди показалась река – широкая, но мелкая. Олег не знал, сможет ли он преодолеть эту преграду. Если да – хорошо, если нет – придется выскакивать из машины и плыть к противоположному берегу. Чем дольше он сможет плыть под водой, тем больше шансов уцелеть под пулями. А стрелять в него будут, в этом сомневаться не приходится. Вряд ли Чащин дал команду взять его живым.

Он перекрестился, с ходу въехал в реку, как та редкая птица, дошел до середины. Только тогда залитый водой двигатель заглох. У Олега не было даже времени вздохнуть, выражая свою досаду. Он открыл дверь, собрался выскочить из машины, но в голове как будто что-то щелкнуло. Он провернул ключ в замке зажигания, стартер ожил, и двигатель, капризно простонав, завелся. Машина стронулась с места, потихоньку набрала ход и выехала на берег.

А джип с преследователями остался на другом берегу. Машина стояла на месте. Олег подумал, что водитель не решается повторить его путь, но нет – джип набрал ход, въехал в реку, взял препятствие. И снова повис на хвосте.

Чтобы проверить свое предположение, Олег сбросил газ, но и преследователи заметно снизили скорость. Тогда и стало ясно, что его не догоняют, а ведут. Но зачем? Какой в этом смысл?

Ответ на этот вопрос пришел в прямом смысле с неба. Сначала над головой зашумел, взбивая воздух, вертолет, а затем перед глазами мелькнула тень падающего предмета. И тут же над дорогой, не долетев до земли метра два, рванула граната. Рванула метрах в двадцати от машины, но все-таки один осколок пробил стекло. Олег ударил по тормозам, и тут же снова рванула граната, метрах в пяти от машины. А могла бы упасть точно под колеса, если бы Олег не сбавил скорость.

Вертолет обладал очень нехорошим свойством – зависать над противником. Это значило, что с неба могла лететь очередная граната. В неподвижную цель попасть не сложно. Олег выскочил из машины, рванул в лес. Возле машины разорвалась граната, воздушная волна слоновьей ногой лягнула в спину, но Олег сумел сохранить равновесие. Нельзя ему сейчас падать, нельзя превращаться в неподвижную цель.

Он бежал, перескакивая через препятствия, продираясь сквозь кустарники, но вертолет продолжал висеть над головой, едва не касаясь брюхом верхушек деревьев. Гранаты падали одна за другой, взрывались на земле или, отскочив от веток, в воздухе. Это был какой-то кошмар. И только чудо спасало Пахомова от осколков.

Вертолет висел носом на север, а Олег старался уходить от него на восток. Боком винтокрылый монстр передвигался тяжелее, чем передом, и на этом удавалось выиграть. И все равно гранаты падали все ближе и ближе.

Человек, сбрасывающий их, видел Олега с высоты. И видел его в динамике, а это значило, что нельзя было остановиться, залечь за куст, который мог сделать майора невидимым. На этот куст тут же посыплются мелкие, но такие назойливые гранаты.

Вдруг на пути попалась целая череда кустов, они тянулись вдоль оврага, нависая над ним. Олег нырнул в этот овраг, рискуя выколоть глаза о колючие ветки, но лишь исцарапал лицо. Он бежал по дну оврага, и человек с вертолета его уже не видел. Гранаты летели наугад, и все-таки одна взорвалась опасно близко. Но и в этот раз Олега не зацепило. В ушах звенело, в голове гудело, но он продолжал движение.

Вскоре Олег остановился. И глянул вверх. Кусты свисали над головой, сквозь ветки и листву Олег мог видеть вертолет. Заметил он и мордастого типа, который высунулся, высматривая цель. Но ведь эта морда и сама могла стать целью! Так в чем же дело?

Он быстро приладил к пистолету кобуру, прицелился и выстрелил в тот момент, когда мордоворот бросил гранату. «Эфка» взорвалась в безжизненной пустоте, а пуля попала точно в голову. Убитый бандит стал вываливаться из вертолета, Олег увидел, как вниз устремился и висящий на ремне автомат. Он даже представил на миг, как будет снимать с упавшего покойника драгоценный трофей, как будет вынимать из разгрузки автоматные «рожки». Но гранатометчик, увы, так и не вывалился из вертолета. Сначала натянулись страхующие ремни, затем в покойника вцепилась чья-то рука.

Труп втащили в вертолет, а Олег рванул дальше, пока на него не обрушилась новая порция гранат. Но бомбежка прекратилась, едва начавшись. Вертолет ушел в сторону, завис на секунду-другую в воздухе и, набирая ход, полетел вперед, по курсу своего движения. Возможно, у преследователей родилась идея высадить десант и перекрыть беглецу путь. Но бежать можно было и в другую сторону. Или даже вернуться назад, на дорогу, к брошенной машине.

Но к машине Олег возвращаться не стал. Наверняка по его следу шла пешая погоня. Это во-первых. А во-вторых, пока враг располагает вертолетами, передвигаться по дорогам крайне опасно.

Он взял в сторону от оврага. Не важно, куда бежать, лишь бы оторваться от погони.

А его действительно преследовали. На хвосте топтались те самые бандиты, которые гнались за ним на джипе. Они заметили Олега, но на сближение с ним не пошли. Держались на расстоянии, на котором «стечкин» был для них не опасен. Зато их карабины с оптикой стреляли далеко. И Олегу пришлось включить форсаж, чтобы уйти в отрыв. Он ушел от погони, и у него даже открылось второе дыхание. Но боевики продолжали идти за ним. А в воздухе снова появился вертолет. И где-то впереди по ходу движения высадился десант. Олег понял, что его обкладывают со всех сторон, как волка. И он должен был найти способ, как уйти за флажки.

Маскхалата у Олега не было, но он знал, как слиться с местностью и без него. Тем более время для этого у него было. Совсем чуть-чуть времени, но ему должно хватить. Война так война…

Бандиты шли быстро, но осторожно – с интервалом, который снижал скорость переноса огня. Все в камуфляже, с автоматическим оружием. И шли они точно на Олега. Их старший высматривал следы, которые оставлял беглец, и находил их. И еще он заметно занервничал, когда этот след вдруг ушел в сторону. Бандит глянул точно на куст, за которым сидел Олег. Но принять меры не успел. Олег выстрелил, пуля вошла старшему точно в лоб.

Опытные охотники у Чащина. Очень опытные. От них так просто не уйдешь. Именно поэтому Олегу приходится стрелять.

Одна единица живой силы противника выбыла из строя, но остались еще две. И это серьезно. Охотники разом открыли огонь, одна пуля обожгла воздух над самым ухом, к мочке прилип сорванный ею же лист.

Пахомов нарочно не менял место положения, чтобы не терять на это драгоценное время. Ему нужно было как можно скорее перенести огонь на следующую цель, пока она не скрылась из виду. Он смог сократить интервал между выстрелами до минимума и точно поразил еще одного противника. Но оставался третий стрелок. Олег повторил огневой прием – быстро перенес огонь, выстрелил короткой очередью и уложил врага в тот самый момент, когда тот выпускал свою очередь. Олег не сменил огневую позицию, и этот риск принес свои плоды. Но вместе с тем он принес и пулю, которая летела точно в цель. Пуля эта ударила в грудь под правым соском, прошла между ребрами и вышла боком, зацепив трицепс на плече. От боли у Олега потемнело в глазах. Он потерял равновесие, но не лишился сознания. Он упал, но тут же поднялся. Нельзя ему залеживаться, нужно уходить. А еще неплохо бы пошарить по карманам упокоенных преследователей. Ему нужны были бинты…

Охранник зашел в комнату с подносом в одной руке. Другой рукой он закрыл за собой дверь, хотя это должен был делать его напарник. И замок за ним не щелкнул. Это значило, что его напарник не стал закрывать за ним дверь на ключ, хотя и должен был это сделать. Или он чем-то был занят, этот напарник, или его расхолодило смирение, с которым Татьяна относилась к своему заточению, а может, и то и другое. В любом случае дверь не закрыта. А если еще и охранника за ним нет…

– Обед! – буркнул конопатый детина с шишковатым наростом на переносице.

Он поставил поднос на стол, снял с него тарелки, пластиковый стакан с компотом. Гороховый суп, вермишель с котлетой, квашеная капуста, хлеб – вот и все удовольствие. Но так на разносолы она и не рассчитывала. Впрочем, иногда на обед подавали шашлык. Но это случалось, когда у охранников было желание жарить мясо. А оно у них иногда возникало – как-никак лето на дворе, природа вокруг.

– Неплохо вы тут устроились, – усмехнулась Татьяна.

– Что?

– Хорошо, говорю, живете. В хорошем доме, на природе, и делать ничего не надо. Я не кусаюсь, не убегаю, никаких со мной хлопот, да?

– Тебе не все равно, как мы здесь живем? Главное, что тебя не трогаем, – хмыкнул детина.

– Меня трогать нельзя, – качнула головой Татьяна, делая шаг к нему. – Я представитель закона. А закон у нас в стране никто не отменял. Чащин сейчас в силе, а завтра красные придут. Что тогда делать будешь?

– Я не понял, ты что, нарываешься? – скривился парень.

– Да нет…

Татьяна стала поворачиваться к нему боком, но вдруг резко вернула тело в исходное положение. И вместе с тем нанесла удар – костяшками пальцев точно в кадык. А когда детина схватился за горло, ударила его ногой в пах. И рванула к двери.

За дверью никого не было, Татьяна выскочила во двор и увидела второго охранника, который мыл машину. Двери открыты, коврики сушатся, музыка играет. А музыка играет, потому что зажигание включено, значит, ключи в замке. А там, где ключи, там и брелок, чтобы открыть ворота.

– Эй, я не понял! – Парень кинулся ей навстречу, схватил за руку, но Татьяна смогла провести борцовский прием, и он оказался на земле.

Тут же последовал добивающий удар – кулаком в солнечное сплетение. Пусть знают, как иметь дело с подполковником юстиции!

Татьяна запрыгнула в машину, завела двигатель, тронулась с места. Нащупала брелок, нажала на кнопку.

Ворота открывались медленно, и ей пришлось остановиться. Но она обратила эту заминку себе на пользу – закрыла все двери в машине, заблокировала их. И сделала это как раз вовремя. Охранник бросился к машине, попытался, но не смог открыть дверь. А ворота уже отъехали в сторону. Татьяна отпустила педаль тормоза, и в этот момент появился конопатый, с пистолетом в руке. Он с ходу выстрелил в заднее колесо машины.

Но и это было еще не все. К воротам подъехал знакомый «Гелендваген». Из машины выскочили вооруженные люди в камуфляже. Татьяна с досады ударила кулаком по рулю. Не повезло ей. А за побег придется расплачиваться.

Чащин с угрюмым видом смотрел на облажавшихся охранников. Они стояли перед ним с понурым видом.

– Что скажешь, Вася? – спросил Чащин, глядя на конопатого верзилу. – С бабой не смог справиться?

Трудно было поверить в то, что Знаменова смогла вырубить его с двух ударов. Да, она следователь, у нее подготовка, но все равно не верилось.

– Так все равно бы не ушла! – не поднимая головы, простонал Вася.

– Да, но ты ее упустил… И ты упустил. – Чащин хищно глянул на второго.

Бедолага вжал голову в плечи. Он понимал, что за такой косяк его могут живьем закопать в землю. И Чащин это понимал. Более того, он готов был вынести приговор.

Где-то рядом зазвонил телефон, начальник охраны подал спутниковую трубку. Дом стоял в живописном месте, с видом на реку, но в такой глуши…

Звонил Колесов. Чащин улыбнулся. На этот раз он устроил облаву на Пахомова по всем правилам охотничьей науки, на этот раз беглец не уйдет. Видимо, Колесов уже добыл его голову.

– Беда у нас, Виктор Борисович!

– Рома! – предостерегающе протянул Чащин.

В древности за плохие новости рубили головы. Можно было ввести это правило и в настоящем. И начать с Колесова.

– У нас четыре по «двести».

– Что?

– Четырех потеряли. Одного с вертолета сняли, троих так… Каюма с его ребятами положили.

– Кто положил? – скривился Чащин.

Он совсем недавно разговаривал с Каюмом, тот уверял, что Пахомов от него никуда не денется. Так и оказалось. Не обошел его Пахомов…

– Ну-у…

– Пахомов?

– Ну да, – нерешительно подтвердил Колесов.

Пахомов – мент, облава на него дело незаконное, поэтому озвучивать его фамилию в эфире нежелательно. Но раз такое дело, то уже все равно. Тут или пан, или пропал.

– Так и говори, что Пахомов! Не надо ничего бояться! Валить его надо, а потом уже бояться… Или уже?

– Уже боимся?

– Уже завалили?

– А-а… Нет!.. Ушел он… С трофеями…

– С трофеями?

– Карабин взял… Патронов много… Ну, и бинты… Ранен он… Кровь там…

– Если ранен, почему не взяли?

– Да возьмем! Мы ж его со всех сторон, как зверя!..

– Со всех сторон?

– Хотя он такой, что и прорваться может. Ну, если не сильно ранен. Людей не хватает.

– Всех, кого можешь, поднимай! «Волкобой» поднимай, деревенских поднимай! Сто штук зеленью за голову!..

– Так это, разговоры пойдут.

– Разговоры на твоей могиле пойдут! Если упустишь, лучше сразу застрелись! Я не шучу!..

Чащин нажал на кнопку сброса и какое-то время стоял неподвижно, вибрируя от внутреннего напряжения. Так хотелось запустить трубку в стену – и чтобы на мелкие кусочки.

Это была его идея – отправить к Голиковой людей, чтобы они поговорили с ней. У Джима появилось предположение, что это Голикова вытащила Пахомова с того света. Наказывать бабу за это не стали, но предупреждение сделали. Она должна была дать знать, если вдруг Пахомов появится у нее. Но Каюм сам понял, что мент уже был у нее, и отправился за ним в погоню. А догнал свою смерть…

Знаменова находилась в погребе, и Чащин не тропился ее освобождать. Он отправил проштрафившихся охранников на «передовую» – в распоряжение Колесова. Пообедал, вздремнул на сытый желудок. И даже прогулялся вдоль реки, чтобы успокоить нервы. Только затем он велел привести к нему Татьяну.

Она была, как и прежде, в форме, в которой смотрелась так же сексуально, как фотомодель в платье для коктейлей. И красивая она женщина, и роскошная. И с кодом. Непростая баба, таких, как она, приходится разгадывать, покорять. И еще эта начальственная строгость – настоящая находка для тайного эротомана. Ей бы еще десяток лет сбросить… Хотя не факт, что совсем уж молодой она будет такой интересной, как сейчас. Да и не так уж она стара. Тридцать два года всего…

Она понравилась ему еще тогда, в кабинете у Глебова. И в тот же день на Новой улице возникло непреодолимое желание овладеть ею. Именно это желание и спасло ее от смертного приговора. Он должен был избавиться от нее, но не смог…

Знаменова провела в погребе не меньше двух часов. Но вид у нее такой, как будто она только что из салона красоты вышла. Форма чистая, не мятая… Удивительная женщина!

Он не поднялся из-за стола, когда ее привели, но кивком головы предложил сесть. Отказываться она не стала. Взгляд у нее грустный, но не подавленный. В ней не было вызова, но и покоренной высотой она не казалась.

– Татьяна, мы же договаривались, что вы будете вести себя хорошо.

– Мне стало скучно, – вроде как в шутку, но с серьезным выражением лица сказала она.

– Очень хороший ответ… Вы знаете, какое наказание вас ждет?

– В погребе сыро и холодно.

– Боюсь, что у меня тоже есть хороший на это ответ. Прежде чем вы отправитесь в холодный сырой погреб, вас, Татьяна, согреют и высушат.

– Это не в ваших правилах. – Знаменова не вздыхала, в ее голосе не было хныкающих ноток, но выглядела она опечаленной.

– Есть люди, которых вы обидели. Мои правила останутся со мной, а вы останетесь с этими людьми.

– Я бы не хотела. – Она не собиралась биться в истерике, но в ней чувствовалось искреннее желание решить вопрос миром.

– А что бы вы хотели?

– Про свободу я говорить не буду.

– Почему?

– Все равно вы меня не отпустите.

– Ну, почему же… Мы могли бы заключить с вами соглашение, – одной половиной рта улыбнулся Чащин.

– Какое соглашение? – с интересом посмотрела на него Татьяна.

– Мы сваливаем убийство ваших подчиненных на Пахомова, и вы остаетесь чистой как стеклышко. Но под моим полным контролем.

– А пистолеты с моими отпечатками пальцев?

– Есть пистолеты. И с вашими «пальчиками». Но к делу они пока что не приобщены. Так же как Духов и Черновицын, вы, Татьяна, числитесь без вести пропавшей. Но если вы вдруг сбежите, улики попадут в руки следствия…

– А Пахомов? Он где?

– Есть одна очень красивая женщина. В средневековой Европе таких красавиц сжигали на костре. Если красивая, то ведьма… И Алла тоже ведьма. Потомственная ведьма. Она вытащила Пахомова с того света. Он живет с ней в ее избушке на курьих ножках.

Чащин если и врал, то не очень. Алла Голикова хоть и не красавица, но в связях с нечистой силой ее подозревали уже давно, чуть ли не с момента рождения. И все из-за бабушки, которая действительно была знатной ведьмой. Не зря ее в свое время выселили на болота… И Пахомова Голикова действительно спасла, с того света вытащила. И жить с ней он в принципе мог бы.

Голикову нужно было грохнуть, как и Бортникова, с которым она водила шашни. Но Чащин не мог этого сделать. Он боялся колдовского проклятия, которое могло усугубить его и без того непростые отношения с нечистой силой. Впрочем, это не помешало ему решить вопрос с Бортниковым…

– На курьих ножках? – Знаменова посмотрела на него в надежде, что он признается в лукавстве.

Она явно не хотела, чтобы Пахомов жил с женщиной. Она ревновала его. Но это и хорошо.

– Это так говорится… Избушка обычная, но курьи ножки ей бы не помешали. Потому как на болотах стоит…

– И Олег там?

– Пока там. И под нашим присмотром. Мы можем взять его в любой момент.

– Я вам не верю.

– И не надо. Главное, что мы знаем, где Пахомов. И взять мы его можем. И за орудие убийства дадим подержаться. Ну а потом аккуратно закончим начатое…

– Хотела бы я сказать, как это называется, – сдерживая гнев, проговорила Знаменова.

– Так скажите!

– Я бы не хотела снова оказаться в погребе. – Она опустила глаза, но голову не склонила.

– Татьяна, вы меня разочаровываете. Вы не боитесь смерти, но вас пугает какой-то погреб, – усмехнулся Чащин.

– Меня пугает то, что со мной могут там сделать. – Знаменова подняла глаза и совершенно серьезно посмотрела на него.

Она была далека от паники, но страх в ее глазах присутствовал.

– Тогда держите себя в руках.

– Я постараюсь.

– А как насчет сделки?

– Подставить Пахомова?

– Да. И навсегда привязать себя к чувству вины перед ним.

– Зачем?

– Вы хотите жить?

– Да. Но не любой ценой.

– Татьяна, я предлагаю вам вариант. Да – да, нет – нет. Выбирайте.

– Если нет, то вы меня убьете, – в раздумье проговорила Татьяна. – А если да, то я становлюсь вашей соучастницей. Тогда у меня будет шанс.

– Если вы станете моей любовницей, то ваши шансы увеличатся в сто раз, – покровительственно улыбнулся Чащин.

– Вашей любовницей? – с интересом и даже с надеждой глянула на него Татьяна.

– Да, вы мне нравитесь. Именно поэтому вы до сих пор живы.

– Ну, с одной стороны, это хорошо… – в тягучем раздумье проговорила она.

– А с другой?

– С другой стороны, вы мне тоже нравитесь… Нет, я серьезно! – Татьяна пугливо приложила к груди ладонь. Похоже, она испугалась собственных слов. И чувств.

Чащин признательно улыбнулся, глядя на нее. Он помнил их встречу на Новой улице, помнил, как произвел на нее впечатление. Ее даже потянуло к нему домой, и если бы не Пахомов, она бы могла оказаться в его постели в тот же вечер. Но Пахомов увел ее с собой. И сейчас она с ним, хотя он так далеко…

– Вы серьезно, и я серьезно, – сказал он. – Но есть обстоятельства, которые мешают нам быть вместе.

– Обстоятельства непреодолимой силы, – сожалея, кивнула Татьяна.

– А если постараться их преодолеть?

– Не выйдет, – качнула она головой.

– Почему?

– Вы убийца, Виктор Борисович. Вы убили моих ребят… И я, пожалуй, скажу вам спасибо, если вы убьете и меня. Просто возьмете и убьете.

– А если не просто?

– Вы знаете, чего боится женщина, – вздохнула она. – И вы меня шантажируете.

– А если я скажу, что я не убивал ваших людей?

– Это сделали по вашему приказу.

– Я не отдавал такой приказ… Я не главный в этой системе. Но я вам этого не говорил.

– Почему?

– Я поставил вас перед выбором. И у вас есть время подумать. В погреб я вас отправлять не стану. Как было все, так и останется. А завтра я приеду. И вы мне дадите ответ. Договорились?

– Хорошо, завтра я дам вам ответ.

– Я надеюсь, что вы скажете «да».

Чащин действительно хотел, чтобы Знаменова сделала выбор в его пользу. И сделать ее своей женщиной хотел. Но уже в машине, возвращаясь в город, он спросил себя, зачем ему это нужно? Да, Знаменова хороша собой, даже более того, но есть и более красивые женщины. И они вовсе не так опасны, как Татьяна, эта змея, которую он собирался пригреть на своей груди. Что, если решить с ней вопрос раз и навсегда? Накачать наркотой до беспамятства, переспать с ней раз-другой, а потом в землю. С глаз долой – из сердца вон…

А можно и самому покончить с ней. Если вдруг возникнет такое желание. А оно может возникнуть. Под луной все возможно.