Глава 19
Острые клыки легко вонзились в шею, кровь брызнула в глаза. Татьяна закричала от боли и от страха, и Виктор… проснулся.
Татьяна лежала на кровати – лицом к нему. Лежала на кровати, в его спальне, в ночной рубашке. Глаза они открыли одновременно. Она вскочила с кровати, села. И он попытался встать, но у него не получилось. И руки связаны за спиной, и ноги.
– Эй, я не понял!
За окном уже утро, в комнате светло. А в голове темень. Чащин действительно ничего не понимал.
– Ты вчера на меня бросался, – сказала она, внимательно глядя на него.
– Не помню.
– Зато я помню.
Она взяла с тумбочки нож, разрезала моток ленты на ногах. Но руки освобождать не торопилась.
– Провал в памяти.
– В чьей памяти?.. Вас же двое! – усмехнулась она.
– Я хотел тебя убить?
– С этим нужно что-то делать.
– Обычно я все помню…
– Хочешь, я буду укладывать тебя спать? В смирительной рубашке.
Чащин резко глянул на Татьяну. Он решил, что это была злая, оскорбительная шутка, но не нашел иронии в ее взгляде. Татьяна говорила совершенно серьезно.
– Я подумаю. – И он не пытался иронизировать.
Какие могут быть шутки, когда все так серьезно? Он должен контролировать себя, но это у него не получается. И хорошо, если Татьяна сможет держать его в узде. А почему бы и нет? Она женщина сильная. И с пониманием.
В дверь постучали. Что там еще?
– Черт!
Он поднялся, рванул к двери, но на пути понял, что с ним не все ладно.
– А руки?
Татьяна подошла к нему, срезала скотч. Чащин едко глянул на нее. Эта женщина сбивала его с толку, заставляла выглядеть глупо в собственных глазах. Неужели она взяла контроль над ним? Или еще только на полпути к этому? Вернее, уже на полпути.
В холле второго этажа переминался с ноги на ногу Корнаков.
– С Кайманом решили. – Он старался говорить четко, уверенно, но голос его слегка подрагивал.
– И это все, что ты хотел мне сказать?
Чащину вдруг захотелось ударить его в живот, сбить с ног – и все это на глазах у Татьяны. И дело здесь не в оборотне, просто ему хотелось выглядеть круто в ее глазах.
– В районе завода заметили какое-то движение. – Корнаков невольно подался назад, уловив настроение босса.
– Какое движение?
– Может, Пахомов? – Начальник охраны отступил еще на шаг.
– Так может или нет?
– А кто еще может быть?
– Так и говори, что Пахомов!..
– Колесов звонил. Он там уже всех на уши поднял…
– Какие-то безногие у него там уши… – криво усмехнулся Чащин. – Староверову звони, вертолет сюда!
Не любил он летать, тем более на вертолетах. Опасно да и шумно. Но сейчас у него просто не было выхода. Чем быстрей он окажется на месте, тем скорее возьмут Пахомова. А если он опоздает, то не возьмут…
Жаль, что утро на дворе и луны не видать. И не услышит он в себе голос волчьей крови, не почувствует себя оборотнем, но все равно возьмет неуловимого доселе Пахомова. Есть ощущение, что возьмет. Назло Татьяне возьмет…
Чащин пошел одеваться, но сделал всего пару шагов и остановился в напряженном раздумье. А ведь это была ее, Татьяны, идея – лично отправиться на поиски Пахомова. Неужели она так глубоко проникла в его сознание?
И все-таки он продолжил путь. И снисходительно глянул на Татьяну, которая и не думала подниматься с кровати. Нет, это была его идея – возглавить розыск Пахомова. Просто результата не было. Но сегодня ему точно улыбнется удача.
* * *
Шумно взбивая воздух в кислородный коктейль, «Ми-8» тяжело оторвался от земли, на мгновение завис над домом, качнулся, набирая ход, и понесся в сторону тайги. Неужели Чащин вылетел по какому-то экстренному вызову? Может, случилось что? Может, он и часть охраны с собой взял? Было бы неплохо.
А «Хаммер» уже выехал из дома. В обычное для себя время выехал – в районе восьми часов. В начале десятого должен вернуться. Олег уже на низком старте, к рывку все готово.
«Хаммер» ожиданий не обманул. Некогда было смотреть на часы, поэтому Пахомов не знал, в какое точно время он подъехал. Но подъехал. И остановился.
Олег выскочил из-за кустов, быстро, но без резких суетливых движений пересек дорогу. Если его заметят, он это почувствует. Пути отхода он уже просчитал, оружие у него есть.
Но его не замечали. Он вплотную подошел к машине, встал так, чтобы его не видел водитель. А «Хаммер» продолжал стоять. И ворота почему-то не открывались.
Открылась дверь, из машины вышел водитель.
– Эй, я не понял!
Он направился к воротам, но те вдруг пришли в движение, стали открываться. А Олег попробовал открыть крышку багажника, не отягощенного запасным колесом. Это действие не входило в его планы, но водитель вышел, а в салоне никого нет. Чем черт не шутит!.. А черт не шутил, и задняя дверь открылась.
– Что за дела? – спросил водитель, обращаясь к охраннику.
– Да Гарик улетел…
Пока охранник отвечал, Олег успел протиснуться в приоткрытую дверь.
Часть багажника занимала большая коробка – похоже, с продуктами, но Пахомову хватило места. И дверь за собой он закрыл как раз в тот момент, когда водитель клал руку на руль.
– Куда улетел?
– Да шухер какой-то…
Водитель сел в машину, закрыл за собой дверь. И, въезжая в ворота, буркнул себе под нос:
– Шухер у них…
Машина ехала через двор к дому, Олег почувствовал, как она пошла под уклон. Ворота поднялись еще до того, как «Хаммер» приблизился к ним, поэтому машина въехала в гараж без промедления.
Водитель должен был выйти из машины, открыть багажник, чтобы взять коробку с продуктами, тут Олег и мог сообщить ему о своем появлении. А если водитель не станет забирать коробку? А если атака в лоб окажется неудачной?
Пахомов не стал пытать судьбу. Из багажника можно было перебраться в салон. Он это и сделал. Вытаскивая ключи, водитель заметил движение, обернулся, но из неудобного положения трудно было защищаться. Пока он поднимал руки, Олег успел провести удар – причем из такого же, как у противника, неудобного положения. Но на его стороне была инициатива, к тому же он знал, как и куда бить.
Водитель поплыл от сильного удара в голову, а удушающий прием окончательно отключил его от действительности. Справа от «Хаммера» – бок о бок – стояли два «Гелендвагена», но возле них не было никого. Гараж безлюдный, но, возможно, где-то здесь установлены видеокамеры. Если Пахомова заметят, здесь появится вооруженная охрана. Придется отстреливаться, а не хотелось бы.
Водитель был примерно одной комплекции с Олегом, но на нем черный пиджак и белая сорочка, а Пахомов в кожаной куртке. Если он выйдет из машины в куртке, это бросится в глаза, и человек, наблюдающий за гаражом через видеокамеры, заметит несоответствие. Пришлось снимать с водителя пиджак и рубашку, переодеваться. К счастью, «Хаммер» – машина большая, есть простор для движений. И раздел он водителя, и связал.
Брюки переодевать не стал и галстук повязывать тоже. Кое-как заправил рубашку, застегнул пиджак. К этому времени водитель очнулся. Но подать голос не смог – мешала полоска ленты, наклеенная на рот.
– Закричишь – пристрелю!
Во взгляд Олег вложил всю свою внутреннюю силу, но этого ему показалось мало, и он вдавил в шею пленника ствол пистолета.
– Ты меня услышал? – спросил он.
Водитель подавленно кивнул. Пахомов сорвал с него скотч. Тот даже не пикнул.
– Знаменова где?
– Знаменова? А-а, Татьяна Сергеевна!..
– Где она?
– В спальне должна быть…
– В гостевой?
– Зачем в гостевой? В хозяйской…
– Как пройти?
– Второй этаж, от лестницы сразу направо.
– А к лестнице как выйти?
– Вон дверь из гаража, а там увидишь…
– Все?
– Все, – кивнул парень и подозрительно отвел в сторону глаза.
– Скажи, мама тебе говорила, что врать – опасно для жизни? – спросил Пахомов и взглядом вонзил в сознание жертвы мысль, что сейчас грянет выстрел.
– Там код на замке! – В приступе страха голос у бедняги сорвался на визг. – Восемь, четыре, два, один!
– Все?
– Больше замков нет…
Пахомов заклеил пленнику рот, на всякий случай вырубил его ударом в шею и вышел из машины. Дверь, ведущая из гаража в дом, действительно была закрыта на кодовый замок. Шифр, выданный водителем, подошел.
Олег вышел в большой роскошный холл, осмотрелся – никого. По лестнице поднялся на второй этаж и там нос к носу столкнулся с очень симпатичной девушкой в белом фартуке поверх черного форменного платья.
– Татьяна где? – мило улыбнулся Олег.
– Там! – остолбенев от страха и растерянности, выдавила она.
И, с трудом поднимая руку, показала на дверь, за которой находилась Знаменова.
– Прошу!
Одной рукой Пахомов открыл дверь, а другой – обнял горничную за талию. И втолкнул ее в комнату, доставая из кармана катушку скотча.
Татьяна сидела за трюмо перед зеркалом и наводила тени, виртуозно орудуя кисточкой.
– Олег! – Она чуть не ткнула себя кисточкой в глаз.
– Собирайся!
– Куда?
Олег возмущенно глянул на нее, но ничего не сказал. Он укладывал на кровать горничную – мощными уверенными движениями. Девушка чувствовала его силу, поэтому не сопротивлялась.
– Ну да! – встрепенулась Татьяна.
И, в замешательстве глянув на несчастную горничную, поднялась со стула. Пока она переодевалась, Олег связал девушку, заклеил ей рот.
Татьяна сняла халат, надела форму, но китель перед зеркалом оправлять не стала: не было на это времени. Олег ничего не говорил, только торопил ее взглядом.
Открывая дверь, он учуял за ней постороннее присутствие. И когда перед ним предстал мощного сложения парень в черном костюме, был уже готов к удару. И ударил – рукоятью пистолета в переносицу. И останавливаться, чтобы связать охранника, не стал. Отведенное им время до этого уходило по каплям, а сейчас просто хлынуло струей.
– Бегом!
Он рванул к гаражу, Татьяна поспешила за ним. В холле на первом этаже никого не было, и в гараже ни одной живой души. Но время стремительно заканчивалось, он чувствовал это.
Водитель все еще находится без сознания. Ключ торчал в замке зажигания, брелок гаражных ворот на месте. Пленник лежал на заднем сиденье, он не мешал Татьяне занять место рядом с водительским. Но все же Пахомов освободил задний диван – вытащил связанного водителя из салона и сбросил на пол. Не нужна ему эта обуза, а статья за похищение – тем более.
И еще Пахомов изрезал ножом колеса стоящих в гараже «Гелендвагенов». Если за ним и отправятся в погоню, то на этих машинах. Если, конечно, не перехватят по пути к воротам.
Олег задом вывел машину из гаража, развернул и направил к воротам, которые должен был открыть охранник. Белобрысый парень в черной униформе вышел к машине, качая головой. Не было команды выпускать транспорт.
«Хаммер» подъехал к воротам. Пахомов опустил стекло и направил на охранника ствол пистолета. Левую руку он снял с руля и повел ею перед собой. Ладонь обозначала ворота, которые должны были откатиться в сторону. Свою немую просьбу он усилил взглядом, внушающим страх перед смертью. Он не угрожал белобрысому, он действительно, как могло показаться, собирался нажать на спусковой крючок. И охранник дрогнул, нажал на кнопку брелока.
А из дома выбежали двое, Пахомов увидел их в зеркало заднего вида. Они бежали к машине. Один кричал белобрысому, требуя остановить «Хаммер», другой выдергивал из кобуры пистолет. Белобрысый испугался, шарахнулся к сторожке, на ходу нажав на кнопку. Ворота стали закрываться, но Пахомова это уже не могло остановить.
Ворота ударили в дверь машины, когда он выезжал, но задержать ее не смогли. И пули, полетевшие вслед, лишь разбили заднее стекло.
«Хаммер» выскочил на дорогу, ведущую в обход поселка. Олег уже достаточно изучил город, он знал, куда ведет этот путь. И как покинуть город, тоже знал. По дороге в направлении Омска. Татьяна с ним, пора вырываться из волчьего мешка.
– Погоны новые, – сказал он, обращаясь к ней.
– Не люблю мятые погоны.
– Погоны должны быть чистыми, а мятые они там или нет…
– Это ты о чем? – настороженно глянула на него Татьяна.
– Откуда новые погоны, спрашиваю? Чащин подогнал?
– Да, я попросила, – кивнула она, не сводя с него глаз.
– В спальне у него попросила?
– Ты не можешь говорить со мной в таком тоне! – предостерегающе мотнула она головой.
– Я видел тебя в окне. Я видел тебя в его спальне.
Пахомов бросил взгляд в зеркало заднего вида. Погони вроде бы нет. Значит, не зря он изрезал колеса, потеряв на этом несколько драгоценных секунд.
– Это моя спальня!
– Да? Ну, тогда ты неплохо там себя чувствовала…
– Я не собираюсь перед тобой отчитываться!
– Ты еще арестуй меня, – усмехнулся он.
– За что?
– За убийство. Я же Леву и Костю убил.
– Ты не убивал. Это Чащин.
– Да, но ищут меня. Весь город в моих фотографиях.
– И орудие убийства есть с твоими пальчиками.
– Есть. И я это знаю. А тебе кто сказал?
– Чащин.
– А про Кручинина не сказал?
– А что он мог сказать про Кручинина?
– Купили Кручинина. С потрохами купили. А Кручинин убедил Терехова в том, что я убил своих ребят… Или Терехова тоже купили.
– Терехова?! Купили?!. Это вряд ли! – мотнула головой Татьяна. – Я его знаю, я в нем уверена.
– А я ни в ком не уверен. Даже в тебе.
– Я не буду перед тобой оправдываться. – Татьяна косо глянула на Олега и отвернулась.
– Куда делся Чащин?
– Тревога у них какая-то. Тебя ищут.
– Где ищут?
– Где-то в тайге засекли.
– Меня?
– Я так поняла.
– Что ты еще поняла?
– Не надо со мной так говорить! – Татьяна набрала воздух и задержала дыхание, как будто сдерживала гнев.
– Ты спала с Чащиным?
Она ничего не сказала, только шумно выпустила воздух.
– Хорошо, спросим по-другому, – дрожащим от волнения голосом сказал он. – Я могу тебе доверять?
– Да!
Она не раздумывала над вопросом и ответ дала без подозрительной поспешности. Олег чувствовал, что ей можно доверять. Но ведь она спала с Чащиным. Он точно это знал. Но мог ли он упрекать в этом Татьяну? Может, у нее не было иного выхода, как лечь с ним. Или он сначала взял ее силой, а потом она уже смирилась… А если она влюблена в него?..
– Я тебе не верю, – сквозь зубы тихо сказал он.
– Может, еще и высадишь меня? – нервно, с досадой спросила она.
Он резко остановил машину, и она, если бы не уперлась руками в «торпеду», врезалась бы головой в лобовое стекло.
– Что это значит?
– Тебе самой решать, выходить или нет. Только быстро, у меня нет времени.
– Я остаюсь.
– Тогда пристегивайся, – срывая машину с места, сказал он.
– У нас нет времени, – напомнила Татьяна.
– Кто убил Духова и Черновицына?
– Кто – не знаю, но заказал их Чащин.
– Ты уверена в этом?
– Да.
– Доказательства есть?
– Его признание.
– От которого он может отказаться.
– Не может, а откажется.
– Ты знаешь, что произошло в ту ночь?
– Знаю. Был убил Духов, был убит Черновицын. И в тебя стреляли.
– Ты видела, как в меня стреляли?
– Нет.
– Ты могла видеть. Если бы ты не спала, а стояла у окна…
– Я тебя поняла, – кивнула Знаменова. – Я стояла у окна и все видела. Ты ни в чем не виноват. В тебя стреляли, а меня похитили. Я дам показания против Чащина. Но это еще не все, что я могу дать.
– А ты мало дала? – Пахомов резко глянул на нее.
– Что?! – опешила она от возмущения.
– Что еще?
– Да, я дала… – выдохнула она, зажмурив глаза.
Ей страшно было признаться в содеянном, и все же она решилась.
– Я пыталась бежать, они бросили меня в погреб…
– Не надо! – Он коснулся ее коленки.
Ему сейчас не нужны были откровения, от которых он мог окончательно лишиться контроля над собой. Машина шла окраиной города, но, возможно, на ней установлена спутниковая система слежения, и дорогу могли перекрыть в любой момент. Или погоня сядет на хвост. Придется прорываться с боем, а как это сделать, если рука будет дрожать от волнения?
– Он сказал, что меня изнасилуют, если я попытаюсь сбежать. Я сказала, что пусть меня лучше убьют… Он дал мне пистолет, я хотела застрелиться, но патрон был поврежден… Я правда хотела умереть. Но потом поняла, что нужно жить. Почему должна умирать я? Я умру, а Чащин будет жить – это справедливо? – с надрывом в голосе спросила она.
Ответ последовал незамедлительно:
– Нет.
– К тому же я следователь, и передо мной была поставлена задача. Я должна была узнать, кто убил Варнавину, Сайко, Калинкину… – Она задумалась, вспоминая фамилии потерпевших.
– Узнала?
– Я должна была узнать. А Чащин мог сказать мне, кто это сделал.
Машина шла через частный сектор, застроенный небольшими однотипными домиками. У перекрестка на обочине дороги стояла потрепанная жизнью «Газель» с синим фургоном, водитель был рядом. Опираясь на открытую дверь, он о чем-то трепался со своим знакомым.
– Ты в форме, – останавливая «Хаммер», сказал Олег. – Скажи, что мы преследуем особо опасного преступника. Скажи, что нам нужна «Газель».
– Я поняла.
Татьяна вышла из машины, стремительным шагом приблизилась к водителю и потребовала у него машину. Пахомов, смахнув с заднего сиденья свой драгоценный рюкзак, также покинул «Хаммер». И вручил ошарашенному водителю ключи от машины:
– Это в залог.
Мужчина мотнул головой, как будто отказывался от обмена, но ключи взял и от «Газели» отошел. Пахомов хлопнул его по плечу и занял место за рулем. И первым делом глянул на датчик топлива – стрелка стояла на половине.
– А если погоня? – спросила Татьяна, когда машина тронулась с места. – Не уйдем.
Пахомов сунул руку в рюкзак, вынул оттуда «ПБ» с одним только несъемным глушителем, протянул ей.
– Ты мне доверяешь? – спросила она, с сомнением глянув на него.
– Да.
– Ну, хорошо. – Руку к пистолету она тянула медленно, но взяла его быстро, решительно.
Вынула обойму, пересчитала патроны, вернула ее на место, но затворную раму передергивать не стала.
– Если «Хаммер» на спутнике, не уйдем, а так хоть какой-то шанс, – сказал он.
– Тем более тебя где-то далеко сейчас ищут.
– Где далеко?
– Туда, где только на вертолете… Хотя завод здесь, рядом…
– Завод?
– Чащин со своим начальником охраны разговаривал. Я услышала слово «завод». И то, что про тебя речь шла, поняла…
– Здесь комбинат, а завод в тайге. Секретный завод. Золотоплавильный. С комбината они золото уводят, а с карьеров – золотоносную руду.
– Раньше Мазай с комбината кормился, а теперь Чащин карманы набивает. Но как это доказать?
– Секретный завод – доказательство. Я Кручинину координаты дал, а он меня Чащину слил. И под Терехова подставил… Тебя ни в чем не обвиняют, а я тебя спас. Теперь ты должна меня спасти.
– Ты ни в чем не виноват, и я это докажу… А Чащина через жену Грибова можно прижать. Она видела, как он в машину к ее мужу садился… Черт! – Татьяна вдруг шлепнула себя по лбу.
– Что такое?
– Я знаю, ты был у Грибовой. И у Грибовой, и у Сайко…
– Откуда знаешь?
– А ты думаешь, я просто так с Чащиным вязалась? – с горечью во взгляде усмехнулась Татьяна.
– Я не хочу об этом думать.
– А думаешь. И осуждаешь… А я Чащина приручала.
– Чем?
– Важен результат, – опустив голову, тихо сказала она.
– И что я делал у Грибовой?
– Говорил с ней.
– И она рассказала мне, как Чащин садился в машину к ее покойному мужу?
– Чащин подозревает, что да.
– И что он собирается сделать с Грибовой?
– Не знаю… Он сказал, что за ней смотрят, и если ты сунешься к ней, ее возьмут.
– А я могу сунуться к ней, – кивнул Олег.
Грибова – ценный свидетель. Вдова Николая Сайко и отец Елены Дороховой могли только предполагать причастность Чащина к убийствам, а Ксения Грибова видела, как он садился в машину к ее мужу. Видеозаписи больше нет, а свидетель пока есть. Что, если Чащин решит избавиться от нее после того, как сбежала Татьяна?
– Мне нужен свидетель, чтобы прижать Чащина, – добавил он.
– И что ты предлагаешь?
Пахомов пожал плечами. Если Грибова под наблюдением, то к ней лучше не соваться. Без стрельбы ее не спасти, а множить трупы ни к чему. Тем более что и кроме нее есть свидетель – майор Тернов. Он видел в записи, как Чащин садился в машину. Он много чего знает про этого гада. Но Тернова сейчас трогать нельзя. Им займутся потом, когда Чащина прижмет к ногтю Москва.
– Нужно убираться отсюда. Вот что я предлагаю. Нужно объяснить, что с нами произошло. И доказать мою невиновность.
– Можешь положиться на меня.
– Я попробую, – краешком губ улыбнулся он.
Им предстоял долгий, полный опасности путь. Возможно, их перехватят уже на выезде из города. Возможно, придется пробиваться с боем или отстреливаться от погони. Как тогда поведет себя Татьяна? Что, если она примет сторону Чащина? А вдруг она и не отворачивалась от него, а сейчас просто выжидает момент, чтобы ударить в спину?
