Глава 20

Права Татьяна или нет, но с бесом нужно дружить. И Чащин готов был заключить с ним сделку, но пока что черт издевался над ним, как хотел. Чертовщина какая-то – Пахомова заметили в районе завода, а он вдруг объявился в городе. И самым наглым образом увел Татьяну.

Это, конечно, хитрый трюк. Переключить внимание с одного объекта на другой, перебросить силы на важный участок, а потом нанести удар. Охраны в доме осталось мало, и Пахомов этим воспользовался. Но как он мог отвлечь внимание? Он же не может летать по воздуху со скоростью вертолета. Или может?

– Где они? – Чащин едва сдерживался, чтобы не схватить Колесова за грудки.

– Ищем! И найдем! – достаточно бодро ответил тот.

– Уверен?

– Уверен. Пахомов скользкий, не ухватишь. Но с ним сейчас Знаменова.

– И что? – пренебрежительно усмехнулся он.

– С ней он далеко не уйдет.

– С бабой легче справиться?

– А разве нет?

– Для тебя – нет!.. Где Джим?

Колесов прав, с Татьяной у Пахомова связаны руки. Но у самого Колесова руки дырявые, все из них валится. Единственно, кому удалось справиться с Пахомовым, – это Джиму с его бойцами. Он смог уложить Пахомова, просто потом фортуна отвернулась от него и мент ушел. А фортуна отвернулась, потому что Чащин уехал, оставив его наедине с Пахомовым. Если бы он сам проконтролировал все, лежал бы сейчас Пахомов обглоданными косточками по лесу.

Но сегодня Чащин будет с Джимом. И вместе с ним выйдет на Пахомова. Тем более он знает, как это сделать… Сегодня, в крайнем случае завтра, с Пахомовым будет покончено. Достанется и Татьяне. Насколько он понял, она не оказала сопротивления своему бывшему. Или Пахомов для нее уже в настоящем?

Темно-серая «Мазда» сиротливо стояла на улице Колхозная. То ли покойный Боков не жил по месту прописки, то ли его родные находились где-то далеко от Малова, возможно, на отдыхе. Как бы то ни было, машина осталась невостребованной. А ключи от нее лежали на дне рюкзака.

Честно говоря, Олег и не надеялся на эту машину. Ему и без того улыбнулась удача – они с Татьяной смогли выбраться из города, хотя все выезды были перекрыты. Это ли не чудо?! Вот и шевельнулась в голове наглая мысль – свернуть в Малове на Колхозную улицу.

Никто не помешал им с Татьяной сесть в машину, завести двигатель и выехать с улицы на шоссе.

– До сих пор ком в горле стоит!.. – Пахомов примял пальцами свой кадык. – Ну, подвез бы меня Боков до Малова, все, дальше бы я сам, на перекладных. Но нет, ствол выбил, за мной погнался. Пытался его остановить, а без толку… Такое ощущение, как будто я его в болото затолкал. Как будто заставил вместо себя утонуть.

– Чащин думал, что это ты утонул. Хотя и сомневался…

В воздухе протяжно застучало – вертолет.

– Чащин… Вспомни черта, он и появится.

Действительно, над ними пролетел такой же «Ми-8», какой сегодня утром забрал Чащина из дома и унес в таежную даль.

– Думаешь, он?

– Не будет нам дороги.

Пахомов уже привык следовать своему чутью, поэтому развернул машину при первой же возможности.

– Чащин правильно думает, что мы на Москву пойдем. А мы в тайгу вернемся. Там и переждем.

– Тебе видней.

– Не боишься? Там условий нет.

– Боюсь. Вернуться к Чащину боюсь… Он меня убьет…

– Накажет?

– Накажет.

– А ты сдайся ему на милость.

Татьяна бросила на него полный возмущения и обиды взгляд.

– Зачем ты так?

– Ты этого не заслужила?

– Заслужила… В том то и дело, что заслужила… Но у меня есть оправдание. Перед собой. Я добилась своего. Чащин рассказал мне, как убивал…

– И как?

– Как убивал?

– Как рассказал?

– Напился на радостях, – усмехнулась Татьяна. – Когда узнал, что ты в болоте утонул… И я с ним пила. И потихоньку из него вытягивала. Пока его не прорвало… Он и не помнит, что мне рассказывал. Но рассказал много.

– Варнавину за что убил?

– Ни за что. Чисто из удовольствия.

– Калинкину?

– На приключения, говорит, потянуло…

– Назимову тоже из удовольствия?

– Ты сам знаешь, кто он такой.

– Оборотень.

– Ты веришь в оборотней?

– Верю. После того, что со мной случилось, верю.

– Он не оборотень. Он просто псих, – покачала головой Татьяна. – Иногда на него находит, и он начинает убивать.

– В полнолуние находит?

– Когда как… Он пытается с собой бороться, но не всегда это получается…

– Он оборотень.

– Он не обращается в волка.

– Я тоже не обращаюсь. Но я чувствую…

– Что ты чувствуешь? – Татьяна встревоженно глянула на него.

– За меня не переживай, меня на убийства не тянет. Я без нужды не убиваю. А Чащин убивает из удовольствия. Хотя и пытается доказать себе, что это месть…

– Он не хочет убивать. Но убивает. Потому что псих. И потому что сволочь. Безжалостная сволочь. Духова убил, Черновицына. В тебя стрелял… Он очень страшный человек.

– Да, он очень страшный человек. И этим сказано все.

– И он должен за все ответить… И за меня в том числе, – немного подумав, сказала Татьяна.

– Ответит. Если мы от него уйдем. Если нет, он останется в городе полным хозяином.

– Это и пугает. Сейчас он полный в городе хозяин. Потому и убивает. Раньше он сдерживался, а сейчас не может. Потому что полный хозяин…

– Ты со мной? – спросил Олег.

– С тобой, – уверенно сказала Татьяна.

– Отлично.

– И с ним, – вдруг добавила она.

– Не понял! – резко глянул на нее Пахомов.

– Он ублюдок… И я его никогда не прощу… – Отвернувшись к окну, тихо, вполголоса проговорила она. – И себя не прощу. За то, что могла быть с ним…

– А ты с ним не была?

– По-настоящему нет.

– По-настоящему – это как?

– Я все сказала. А веришь ты мне или нет… Ты не веришь мне, – вздохнула она. – И правильно делаешь.

Автомобиль не просто загрязняет окружающую среду, но и оставляет за собой след. На земле от него остаются примятости, а в воздухе – выхлопные газы.

Но запах рассосался, а примятости Олег разгладил руками. Прошелся по всему следу, вернулся, принюхался, присмотрелся. Заметил сломанную веточку, сорванный свежий лист. Веточку сломал под корешок, лист подобрал и двинулся дальше, заметая следы.

Машина стояла в кустах, с дороги ее не видно, но если подойти поближе, можно разглядеть. Ее нужно будет замаскировать ветками, но это потом, сначала нужно перевести дух.

Он сел в машину, глянул на Татьяну, которая настороженно смотрела на него.

– Что-то не так?

– Ты меня пугаешь.

– Чем?

– Этот взгляд…

– Чем тебе не нравится мой взгляд?

– Ты похож на волка.

– Во мне течет волчья кровь.

– Да, ты говорил: ведьма, выселки на болоте…

– Тут недалеко. Можем сходить, посмотришь, как там. Может, старуху покойницу увидим.

– Думаешь, я испугаюсь?

– Думаю, да. Если я тебя пугаю, то и ведьма испугает.

– Покойная ведьма?

– Покойная.

– Ты живой. И Чащин живой. Я живых боюсь. А мертвых нет… Я бы даже хотела увидеть привидение.

Пахомов недоуменно вскинул брови:

– Как можно увидеть то, чего нет?

– А если есть?

– Если есть, значит, есть жизнь после смерти.

– Есть жизнь после смерти.

– Я не верю!.. Но хочу поверить… – тише обычного сказала она.

– Хочешь?

– Хочу.

– На Болотный Высел пойдем?

– А надо?

– Ну, если не терпится…

– Мне, в общем-то, и здесь хорошо, – мотнула головой Татьяна.

– Хорошо?

– Ну, если ты меня из машины не погонишь.

– На корм комарам?

– Не погонишь?

– Отдыхай! – Олег подмигнул ей и выскочил из машины.

Именно выскочил, а не вышел. Он давно уже человек леса, и комары для него не проблема. Будь его воля, он бы устроил схрон где-нибудь в шалаше, но пришлось обосноваться в машине, достаточно герметичной для того, чтобы комары в ней не кишели. И все ради Татьяны…

Вертолет куда быстрее автомобиля, но у него есть серьезный недостаток. Вертолет не может подойти вплотную к цели незаметно, поэтому часть пути придется проделать пешком.

Но Чащин на судьбу не жаловался. На нем охотничий костюм, на ногах удобная обувь, он полностью экипирован. И оружие в полном комплекте – карабин с оптикой, пистолет, нож. А еще планшет, на котором отображается местоположение Татьяны. Средства связи – само собой. Но главное оружие – это решимость уничтожить врага. Еще не ночь и даже не вечер, но Чащин чувствовал себя оборотнем. Он хотел убивать. И убьет! С удовольствием!

Джим с ним, Карпуха, Демид. Они шли быстро и тихо, как тени.

– Виктор Борисович, до цели тысяча метров, – послышалось в наушнике.

Чащин ощущал в себе силы справиться с Пахомовым, но он не чувствовал себя в лесу так же уверенно, как Джим и его бойцы. Поэтому он готов был пропустить их вперед. Более того, Джим сам рвался в бой.

– Уверен, что возьмете?

– Уверен.

– Если упустишь, лучше застрелись. Всех это касается!

Только страх перед смертью заставляет людей работать с полной отдачей. А в этот раз Чащин никого не пощадит, так что пусть Джим шерстью внутрь вывернется, но Пахомова сделает.

– С богом! – тихо сказал Джим.

Чащин поморщился. Он сейчас больше рассчитывал на другую помощь.

Машина замаскирована, Татьяна в безопасности, продукты у них есть, но воды купить не догадались. Полуторалитровая бутылка газировки не в счет. Впрочем, это не беда. Олег улавливал свежесть холодной, не замутненной болотным запахом воды – где-то на востоке бьет из земли родник.

Чутье его не подвело. Он вышел на родник, набрал в пустую бутылку воды. Он закручивал пробку, когда вода в бутылке вдруг покраснела. Олег на миг зажмурил глаза, и вода обрела прежнюю чистоту. Но тут же полетела на землю.

Нужно было уходить прочь от машины, но не мог он оставить Татьяну в беде. Он бежал к «Мазде» со всех ног, не забывал при этом об осторожности. Движения быстрые, легкие, бесшумные, оружие наготове, маскировочная накидка, если вдруг что, поможет ему слиться с местностью.

До машины оставалось совсем чуть-чуть, когда он заметил на пути незнакомый куст. Не было ничего такого, когда он уходил. Он тщательно исследовал местность вокруг машины – не было куста. Значит, это и есть источник опасности…

Пахомов бросился в сторону, но это его не спасло. «Куст» выстрелил, пуля ударила под правую ключицу. Острая парализующая боль скрутила сознание, но тело осталось в движении.

Если бы Олег успел остановиться, вторая пуля добила бы его. Но он продолжал движение, и пуля прострелила пустоту под лохматостью маскировочной накидки. И все-таки Пахомов упал, но с кувырком через плечо и только для того, чтобы подняться. Он действовал на рефлексах, которые не приняли в расчет его ранение. Но тело не обманешь. От сильной болевой встряски он едва не лишился чувств. И все-таки поднялся, сохранив силу инерции, которая толкала его прочь от машины.

Он под обстрелом, в большой опасности. Сначала нужно выйти из-под огня и только потом думать о Татьяне.

Пахомов уже не жилец. Джим подстрелил его, как куропатку. Он еще машет крыльями, даже пытается улететь, но за ним идут, и он никуда не денется. И Чащин рвался преследовать его, но в руках у него Татьяна. Узколобый Демид вытащил ее из машины, заставил замолчать, но сейчас, когда Пахомова гонят, как раненого шакала, с ней можно поговорить.

– Зачем ты уехала? – свирепо спросил Чащин, едва сдерживаясь от желания вцепиться ей в горло.

– Я могу тебя любить, – стараясь сохранять спокойствие, сказала она. – Но я не могу с тобой жить.

– Можешь меня любить?

– И люблю… – не сводя с него глаз, плывущим от волнения голосом сказала Татьяна. – По-своему люблю… Люблю и презираю. Ты не просто убийца, Чащин, ты чудовище…

– И жить ты со мной не можешь?

– И не могу. И не хочу.

– И не надо! – От ярости он заскрежетал зубами.

И двумя руками схватил Татьяну за горло. Демид держал ее, а он душил. Она хрипела, пыталась оттолкнуть его, ударить ногой, но куда там.

Демид смотрел на Чащина, пытаясь казаться безразличным к происходящему. Но не выдержал, вытянулся в лице, его взгляд выразил испуг или даже суеверный страх. Неужели он тоже увидел в нем чудовище, страшного, беспощадного ко всему живому оборотня? Беспощадного даже к своим подопечным…

Но плевать на Демида! Если он такой слабонервный, то его можно поднять на нож. Или тупо пристрелить… А Татьяна должна умереть. Она должна сдохнуть!..

Татьяна закатила глаза, затихла – это жизнь выходила из нее. Но Демид вдруг отпустил ее, отошел в сторону. Умирающее тело лишилось опоры, упало, выскользнув из рук. Чащин потянулся за ней, но чуть не упал.

– Ты нарочно? – Он зло смотрел на Демида, но сознание уже выходило из сумерек.

– Да нет, просто не удержал… – Демид говорил без вызова, но смотрел прямо в глаза.

А его за горло не схватишь. И ножом взять будет трудно. А схватишься за пистолет, сам получишь пулю… Чащин отрезвел.

Татьяна закашлялась, приподнялась, одной рукой упираясь в землю. Другой она держалась за горло. На Чащина она смотрела со страхом и ненавистью. А он уже не знал, убивать ее или нет. Но и щадить ее нельзя…

Он раздумывал над тем, что с ней делать, когда где-то вдалеке прозвучал выстрел, затем второй. Чуть погодя выстрелили снова… Неужели Пахомову хватает сил отстреливаться?

В любом случае Пахомов обречен. Но почему его должен добить Джим или Карпуха? Чащин сам должен его убить. Он за этим и отправился в тайгу. Тем более с Татьяной он уже разобрался.

– Свяжи ее. И за мной! – распорядился Чащин.

Демид кивнул, взял Татьяну за плечи, мощным порывистым движением повернул на живот, пошарил по своим карманам и стал снимать брючный пояс.

А Чащин двинулся на звук. И очень скоро вышел на труп… Джима. А чуть в стороне с пулей в голове лежал и Карпуха. А где же Пахомов?

Она действительно влюбилась в своего врага. Ей нравилось быть с ним. Стыдно, конечно, но и посыпать голову пеплом Татьяна не станет. Тем более что с Чащиным она так и не переспала. Он-то думал по-другому, но если что, разубеждать она его не станет. Потому что практически смирилась с той мыслью, что рано или поздно Чащин затащит ее в постель. Она пыталась хитрить, но эта игра завела бы ее в тупик. Если бы не появился Пахомов. Он спас ее от Чащина, но не от самой себя…

Она готова была изменить Пахомову, но у нее была цель. И она, в общем-то, добилась своего. Чащин ей все рассказал, она знает, как и почему он убивал. Чащин действительно чудовище. И сейчас он лишний раз это доказал. И еще раз докажет. Сейчас расправится с Олегом, вернется и закончит начатое. И все, что она от него узнала, сгниет вместе с ней в этой дремучей глуши…

Дюжий парень с узким лбом и массивными надбровьями стягивал ей руки за спиной.

– Ну, связал меня, а дальше что? – спросила Татьяна.

– Здесь пока полежишь, – сказал он, ощупывая узел. – Далеко не уползай.

– Я подполковник полиции, – сказала она.

– Да вижу я твои погоны… – усмехнулся он. – Их далеко видно.

– Ты совершил преступление против представителя власти.

– И что?

– У тебя есть возможность все исправить.

– Извини, мне уже пора, – поднимаясь с корточек, сказал узколобый.

– Куда пора? Ты что, ничего не понимаешь? Чащин – псих! И он окончательно сошел с ума.

– Пойду, выражу ему сочувствие. – Парень шагнул в направлении, куда скрылся Чащин.

– Тебе смешно?.. Ты видел его глаза?

– Глаза? – Узколобый остановился, в напряженном раздумье взглянув на Татьяну.

– Он псих! Он маньяк! Он убивает из удовольствия!..

– Может быть! – Парень продолжил путь.

– И тебя убьет!.. Если Пахомова упустите, убьет. А вы его упустите!..

Татьяна заметила, как парень опустил плечи. Но не увидела, как он остановился.

Болото засасывало медленно, но неотвратимо. Олег шарил руками вокруг, но не находил опоры. И с каждым движением он все глубже погружался в обволакивающую жижу. Еще немного, и все. Это ему расплата за то, что он забрался в машину Бокова, спровоцировал мужика на погоню, увлек его в болото…

Еще чуть-чуть, и все. Но где преследователи? Почему их не видно? Куда они подевались?.. Олег слышал, как они стреляли. Слышал выстрелы из карабинов. Потом, как ему показалось, ухнуло охотничье ружье. Но ему так показалось. Сознание у него тусклое, ускользающее, восприятие бредовое – могло и померещиться.

Олег терял сознание, погружаясь в болотную жижу. Но это уже не страшно, все равно крышка. И даже хорошо, что он не почувствует, как будет захлебываться.

– Эй, а лапки свешивать не надо!

Пахомов грустно улыбнулся, увидев болотную старуху. Он еще на плаву, но сознание уже погрузилось на всю глубину бреда.

– Не буду, – пробормотал он.

– Давай, хватайся! – Старуха протянула руку.

Но Пахомов качнул головой. Нелегкая эта работа, из болота тащить бегемота. А для бесплотного видения и вовсе непосильная.

– Давай, говорю!

Олег удивленно повел бровью. Старуха вдруг куда-то исчезла, а руку ему тянула Голикова. И не руку тянула, а приклад охотничьего ружья. И он схватился за ремень.

Алла Голикова была из плоти и крови. И сила в ней не женская. Она вытащила его из трясины, уложила на траву. И ее ружье оказалось у него в руках, палец непроизвольно влез под спусковую скобу.

– Ты стреляла? – спросил он.

– Я, – кивнула она.

– Они твоего Юру убили.

– Потому и стреляла, – кивнула она.

– Там еще Чащин…

Пахомов хотел поднять руку, чтобы показать в сторону, из которой исходила опасность, но увидел Чащина – с карабином на изготовку. Голикова его тоже заметила, но было уже поздно.

Чащин выстрелил. Женщина молча схватилась за живот, скрючилась и упала на бок. А Чащин навел ствол на Олега.

– Ну, вот и все!

– Вот и все, – вздохнул Пахомов, глядя на болотную старуху, которая по следам Чащина бежала к своей внучке.

Старуха задела его по пути, даже толкнула, но Чащин не должен был почувствовать бесплотное прикосновение. Но он почувствовал. И даже обернулся. В этот момент Олег и нажал на спуск.

Ружье громыхнуло в его руках, но уши заложило, скорее от неожиданности, нежели от самого выстрела.

Но этот выстрел стал неожиданностью и для самого Чащина. Пуля попала ему в ногу, но он опустил руку, в которой держал карабин. А Пахомов снова нажал на спуск. Но ружье не выстрелило. Видно, заряжен был только один ствол.

– Убей его! – заорала вдруг старуха.

Она смотрела на Олега, но первым на ее призыв откликнулся Чащин. Он вскинул карабин, собираясь нажать на спуск, но и Пахомов уже пришел в движение. Он ударил его ружьем по стволу. Раздался выстрел, но пуля не причинила ему вреда.

Олег оторвал тело от земли, поймал ствол карабина, вырвал его из рук Чащина. Тот схватился за нож, но Пахомов сбил его с ног. В падении нож выскочил из руки, плюхнулся в жижу.

У Чащина оставался пистолет, но Пахомов не позволил врагу достать оружие. Он ударил его локтем в челюсть, но вырубить не смог. Только разозлил. Чащин взбесился, ударил в ответ, но уложить Олега тоже не получилось. И пропустил удар – несильный и смазанный.

– Убью! – в бешенстве заорал Чащин.

И вдруг воткнул палец в кровоточащую рану. Пахомов захрипел от боли, сознание пошатнулось, как памятник, свергнутый с пьедестала. Он оказался на спине, Чащин навис над ним, двумя руками схватил за горло.

– Убей его! – Старуха набросилась на Чащина сзади.

Одной рукой она сжимала его шею, а другой била по голове, по плечам, но он не чувствовал ее. И душил Олега, который и без того терял сознание.

– Нога! Нога! – Старуха ткнула когтистым пальцем в рану на ноге Чащина, но тот этого не заметил.

Но когда это сделал Пахомов, враг взвыл от боли. Чащин ослабил хватку, и Олег смог воспользоваться этим. Он попытался скинуть противника с себя, но тот извернулся и остался на нем. Тогда Пахомов перевернул его на спину и смог взять на удушающий прием.

– Ты не сможешь… Меня нельзя убить… – хрипел Чащин, пытаясь вырваться.

– Нельзя. Но я тебя убью.

У Пахомова просто не было иного выхода, как задушить Чащина. Силы на исходе, и если он не завершит прием, то сам окажется в его положении. А Чащин ранен в ногу, и ему хватит сил, чтобы задушить Олега. А еще он мог просто-напросто застрелить его…

– Не надо!.. Я все скажу!.. – с выпученными глазами выжал из себя Чащин.

Олег мотнул головой. Он хотел бы выслушать признание, к которому так долго шел, но увы. Впрочем, он согласен закрыть дело в связи с гибелью подозреваемого…

– Олег, не надо!

Он не видел Татьяну, но услышал ее голос. Возможно, это всего лишь видение, посланное нечистой, чтобы спасти Чащина.

– Майор Пахомов! – закричала она.

И он почувствовал на себе ее руки. Татьяна стояла за спиной и тянула его на себя, отрывая от жертвы. Олег пытался удержаться на Чащине, но от перенапряжения и боли потерял сознание. Но руки не разжал. Он должен был додушить Чащина. Чтобы Татьяна его не спасла.

Это ведь она помогла выйти Чащину на цель. А теперь пытается его спасти…