Глава 12

Хватило одного куска гнилого волчьего мяса, чтобы закрыть им две поджившие, но еще сырые раны. Волчья гниль не могла пойти на пользу здоровью, но раны вдруг перестали болеть.

– Все хорошо, милок! Будешь жить – не тужить.

Олег вздрогнул, услышав знакомый хриплый голос. Он лежал на диване в доме Аллы, никого, кроме него, в горнице быть не могло. И вдруг появилась косматая старуха, села на диван, положила костлявую руку на его ногу.

– Ты умерла! – сказал он тоном, которым произносят: «Чур меня!»

– А ты знаешь, где жизнь, а где смерть? Думаешь, это далеко друг от друга? – усмехнулась старуха. – Вот сейчас ты живой, а черный ворон уже вьется над твоей головой. Сейчас он опустится, клюнет в темечко, и все… Давай просыпайся!

Старуха тряхнула его за ногу, и Олег открыл глаза. Тут же вонючая гниль исчезла с его груди.

Он подскочил к окну и увидел, как открывается калитка. К дому, оглядываясь, шли двое – те самые парни, которых он отправил в нокаут сегодня утром. И у одного голова перевязана, и у другого. Им бы сейчас в больнице отлеживаться, но, видно, туго у Чащина с кадрами, если даже калеки в дело идут. Сомневается Чащин, что Олег сунется в дом Голиковой, потому отправил сюда инвалидов… Какой уже раз Олег ловил себя на мысли, что воспринимает свои суждения как истину в первой инстанции. Он мог ошибаться насчет этих парней, но мысль об этом витала над его извилинами, не касаясь их.

И еще он был уверен, что к этим двоим никто больше не присоединится. Но и эти двое могли оказать серьезное сопротивление. Нельзя недооценивать противника.

Но зря Олег готовился к серьезной борьбе. Эти двое не стали обыскивать дом. Они зашли, потолкались в горнице, положили на стол сумку с радиостанцией, сели на диван, который все еще хранил тепло человеческого тела. Они должны были почувствовать это тепло, но нет – то ли нюха у них вообще не было, то ли Олег его отбил: одному камнем, другому прикладом.

Одному было лет тридцать, второй едва ли разменял вторую четверть века.

– Я не понял, а ты какого сел? – возмущенно спросил старший у младшего.

– Да башка кружится, – захныкал тот.

– Ничего, пройдет, – вытягиваясь на диване во весь рост, сказал старший.

– Сама по себе только жизнь проходит, – сказал Олег, приставив к голове младшего ствол пистолета.

Тот напрягся, а старший дернулся, вскочил с дивана. И тут же скривился – то ли от головной боли, то ли от пистолета, ствол которого Пахомов наставил на него.

– Стрелять не буду, – сказал Пахомов. – Буду просто бить по голове. Вам это нравится.

– Да нет, не нравится, – еще сильнее скривился старший.

– Ты кто такой? Фамилия, имя, отчество!

– Э-э, Семен. Саловаров.

Пахомов толкнул в спину младшего.

– Костя. Костя Корольков.

– Ты мне тоже что-то хочешь сказать, Костя Корольков?

– Нет…

– Тогда ты мне пока не нужен. Я тебя сейчас по голове ударю, ничего?

– Не-ет! – Костя в ужасе схватился за голову.

Олег внутренне напрягся в готовности отразить возможный удар, но, похоже, парень был далек от такого решения. Сейчас он мог думать только о своей больной голове. И у Саловарова та же беда. Пистолет у него в кобуре, карабин к подлокотнику дивана приставлен, но у бандита и мысли не возникло схватиться за оружие. Не думал Пахомов, что с больными на голову так приятно иметь дело.

– Больно будет? Ну, хорошо, я не садист. Сейчас ты заберешь у Семена ствол, потом свяжешь его.

– Э-э… – замялся Костя.

– Этим ты спасешь его от удара по голове, – сказал Олег.

А Саловаров кивнул, призывая Королькова к повиновению.

– А-а!..

Костя забрал у своего старшего пистолет, патроны. А пистолет у него интересный – «ПБ» с интегрированным глушителем. Но к этой штуке должен прилагаться и съемный глушитель, именно его Костя извлек из кармана Саловарова и при этом как-то странно глянул на товарища, как будто в чем-то его упрекал. И тот покосился на него. Дескать глушитель мог бы и оставить. Но Костю это не проняло. Он забрал у Саловарова специальную пластиковую ленту под наручники. Ими и стянул ему руки.

– Теперь сам, – сказал Олег.

Корольков кивнул, разоружился, достал из кармана такую же ленту, передал ее Пахомову. И послушно сомкнул руки в запястьях. Он хотел, чтобы его связали спереди, но руки у него вдруг оказались за спиной, только тогда пластик стянул их. То же самое Олег проделал и с другим пленником. Связанные спереди руки – слишком большая роскошь.

– Наручники зачем с собой носите? – спросил Олег, рассматривая радиостанцию. – Для меня?

Точно такую же зеленую коробочку со съемной гарнитурой он хотел, но не решился забрать у покойных охотников по свою душу. Боялся засветиться.

– Коротковолновая? – спросил он.

– Коротковолновая, – кивнул Костя.

– Неплохо.

Короткие волны обеспечивали связь на сотни километров, но трансиверы, посредством которых она осуществлялась, имели крупные размеры и большой вес. А здесь небольшой блок размером с обычную портативную рацию. И спутниковый телефон не нужен.

Но лучше бы Олег разжился спутниковым телефоном. Тогда бы он смог позвонить в Москву. Но может быть, потому Чащин и снабдил своих бойцов рацией, а не телефоном, который мог попасть в руки майора Пахомова.

– В прошлый раз вас трое было. А сейчас где третий? – спросил Олег.

– Так все тебя ищут, – сказал Корольков.

– Не тебя, а майора полиции Пахомова.

– Вас ищут, – поправился парень.

– А вас в инвалидную команду списали?

– Ну, типа того…

– И сюда на всякий случай отправили?

– Ну, да.

– С паршивой овцы хоть шерсти клок, – усмехнулся Олег.

– Виктор Борисович так и сказал, – вздохнул Корольков.

И стушевался под резким взглядом своего напарника.

Пахомов разорвал простыню, жгутом из одной половины связал Саловарову ноги, а другой частью укрепил связку на руках, заткнул рот кляпом. Покачал головой:

– Маловато будет.

Он оттащил связанного в сени, спустил его в погреб. Подземный лаз, прорытый Голиковой, никуда не делся, через него по-прежнему можно было выбраться из дома, но Пахомов плотно закупорил его большой прохудившейся кастрюлей. Со связанными руками Саловарову такую пробку не осилить.

В горницу Олег вернулся, качая головой.

– Все равно мало, – буркнул он себе под нос.

– Что мало? – нервно спросил Корольков.

Но Пахомов его не замечал. Он взял со стола пистолет «БМ», оставив съемный глушитель на столе, спустился в погреб и там выстрелил. Интегрированный глушитель слабо приглушал звук выстрела, именно на это и был расчет. Корольков должен был услышать выстрел и примерить его на себя.

Олег закрыл погреб, вернулся в комнату.

– Хотел в голову выстрелить, – сказал он, обращаясь к пленнику. – А потом подумал, что ему больно будет. Как думаешь, я правильно сделал?

– А куда выстрелил? – дрожащим от страха голосом спросил Корольков.

– Что?

– Куда выстрелили?

– Ну, он же мне в сердце выстрелил. И я ему в сердце.

– Он вам в сердце? Когда?

– А разве он не убивал моих оперов?

– Ваших оперов?

– Ночь с двадцать четвертого на двадцать пятое мая, егерская усадьба, следователь Знаменова, оперуполномоченные Черновицын и Духов… Вспоминай!

– Что вспоминать? Не было нас там! Не убивали мы никого!

– А кто убивал?

– Так вас в этом обвиняют.

– Меня?

– Ну, говорят, что вы кого-то там убили и спрятали. Найти вас надо, говорят.

– Спрятал? Кого я спрятал?

– Ну, трупы… Трупов, говорят, нет, но вас подозревают.

– А трупы где?

– Не знаю… Может, и есть трупы, я не знаю…

– А что ты знаешь?

– То, что ищут вас…

– Виктор Борисович ищет, да?

– Ну да.

– Виктор Борисович Чащин?

– Да, Чащин.

– Ты его знаешь?

– Мы одна команда…

– И большая у него команда?

– Ну, команда – понятие растяжимое. Там ведь не только бойцы…

– Меня интересуют вооруженные бойцы.

– Человек двадцать.

– И все они меня ищут?

– Ну, не только. Есть еще охранное агентство, там охрана комбината, карьеров. Все, кто в свободной смене, все вас ищут. И с охраны торговых центров сняли, с охраны офисов… Мы с Семеном автостоянку охраняли, – запоздало спохватился Корольков.

– Еще раз соврешь – ударю, – спокойно сказал Олег.

– Да не вру я… – потупился парень.

– А вот я тебе не верю. Может, это ты в меня стрелял.

– Не я!

– А кто?

– Точно не я!..

– Я спрашиваю, кто?

– Да не знаю я. – Костя отвел в сторону взгляд.

– В глаза мне смотри!.. – Пахомов с размаху схватил парня за подбородок, сильно тряхнул голову. – Кто?

– Я не знаю…

– Ляжешь рядом со своим дружком.

– Ну, на такие дела обычно Джима отправляют. Джим, Демид, Карпуха.

– Чащин мог быть с ними?

– С ними мог. С нами нет, а с ними – да. Джим у него на хорошем счету. Даже не знаю, как ты с ним справился.

– Я справился?

– Ну, Джим тебя на Болотном Выселе нашел. А взять не смог. И еще ты Карпуху вырубил.

– Значит, Джим в меня стрелял?

– Точно не скажу…

– А следователь Знаменова куда делась? – Олег и хотел задать этот вопрос, но все не решался. Вдруг Татьяны больше нет.

– Ну да, говорят, следователь была, – кивнул Костя.

– Ее с собой увезли?

– Да вроде.

– Куда?

– Не знаю.

– Она жива?

– А мне что, докладывают? Знаю, что увезли, а куда…

– Где она может быть?

– Да есть места…

– А конкретно?

– Ну, все я не могу знать…

– Говори, что знаешь.

Корольков подавленно вздохнул. Он готов был рассказать все, что знал. Но вряд ли он мог знать все, и Пахомов это понимал.

Вертолет опустился прямо на теннисный корт. Кручинин вышел, посмотрел на дом и улыбнулся. Это чужой дом, но Лиза уже своя. И она ждет его. И молоко будет, и печенье, и все остальное.

Спасибо Чащину, он предоставил вертолет для поисков пропавшей группы. Но увы, очередной облет местности ни к чему не привел. И все-таки Кручинин был в хорошем настроении. Дело не ладилось, зато дома его ждала Лиза. И даже хорошо, что дело стоит на месте. Не хотелось ему отсюда уезжать.

Он спешил к Лизе, но на пути вдруг возникла помеха. Навстречу ему шел Чащин.

– Жаль, что не могу поздравить вас с успехом, Игнат Игоревич, – развел руками Виктор Борисович.

– Да уж. Тайга такая же большая и глубокая, как океан.

– И не говорите, – глядя, как взлетает вертолет, сказал Чащин.

– Даже не знаю, что делать, – вздохнул Кручинин.

– А что делать?.. Займитесь убийствами, которые расследовала Татьяна Сергеевна.

Игнат Игоревич покачал головой. Сначала он должен был найти группу Знаменовой, а потом все остальное. Тем более он уже изучал материалы следствия, оперативники опрашивали свидетелей, всех, кто мог быть причастен к этому делу, но пока никаких подвижек. И убийство егеря Бортникова грозило навсегда остаться «глухарем». Майор Тернов рыл носом землю, но убийцу найти не мог…

– А Знаменову мы найдем. Ищем, – сказал Чащин.

– Я заметил, – кивнул Кручинин.

Действительно, он видел группы вооруженных охотников, которые прочесывали тайгу. Работа шла, и это радовало. Никто не сможет обвинить подполковника Кручинина в том, что он бездельничал в Волкобойске.

– Завтра вертолета не будет, – с легким чувством вины посмотрел на него Чащин.

– Да, но пропавших искать, я надеюсь, не прекратят?

– Нет, конечно. Более того, расширим зону поисков.

– Очень хорошо.

– А вы пока отдыхайте, Игнат Игоревич, – улыбнулся Чащин. – Можете, устроить завтра банный день. Бассейн в полном вашем распоряжении… Ну и с Лизой у вас, я так понимаю, все хорошо.

– С Лизой? – опешил Кручинин.

– С Лизой. – Виктор Борисович удивленно повел бровью. – А что здесь такого? Она женщина незамужняя, и ваши с ней отношения имеют право на жизнь. Или нет?

– Нет у нас никаких отношений.

– Игнат Игоревич, ну зачем же вы так? – Чащин иронично пригрозил ему пальцем. – Я же не ваша жена, я вас осуждать не собираюсь.

– А при чем здесь моя жена?

– Ни при чем. Она ничего не узнает, поэтому ни при чем. Да и как она может узнать?

– Как? – Кручинин напряженно смотрел на собеседника.

Он вдруг понял, что разговор этот затеян не просто так. Похоже, Чащин решил, что взял его на крючок. Но зачем ему нужно шантажировать следователя, с которым у него полное взаимопонимание?..

– Вот и я говорю, что никак, – улыбнулся Чащин. – И начальство ваше не узнает. Ну, если, конечно, ваши подчиненные будут держать язык за зубами.

– Мне кажется, мы друг друга не понимаем.

– Может быть… Не буду вас задерживать, Игнат Игоревич. Хорошего вам отдыха!

В пожелании можно было уловить саркастические нотки. Увы, но у Чащина имелось основание иронизировать над Кручининым и его группой. Да, они пытаются расследовать убийства, искать пропавшую группу, но, по сути, эта работа превратилась в организованный отдых. Баня, бассейн, бильярд, теннис. Даже недавний полет на вертолете можно было отнести в разряд увеселительных прогулок. Пива в полете не было, но настроение у оперативников было ясное, ничем не омраченное. Да и сам Кручинин не унывал.

Лиза встретила его в холле.

– Зайди ко мне в кабинет! – строго сказал он, проходя мимо.

Кручинин покривился на ходу. Действительно, хорошо он устроился здесь. У него и спальня отдельная в роскошном доме, и кабинет. И даже персональная женщина.

А кабинет богатый, один только стол стоил тысяч сто, не меньше. Откуда в распоряжении Чащина такой дом? И куда делся его хозяин?..

Кручинин схватился за голову в ожидании Лизы. Только сейчас на ум пришли простые по сути, но шокирующие по содержанию вопросы. Догадки, может, и были, но возмущения они не вызывали.

Лиза вошла в кабинет по-кошачьи мягкой походкой, тепло улыбнулась Игнату Игоревичу, села на край стола, положив руку на его плечо.

– Что-то случилось? – нежно и вкрадчиво спросила она.

– А что может случиться? – Он взял женщину за руку, снял ее со своего плеча.

– Не знаю.

– И как я разговаривал с Чащиным, ты не видела?

– Видела. – Она снова положила ему руку на плечо.

Игнат Игоревич хотел снять ее, но Лиза предупредительно качнула головой. Она обидится, если он сделает это. А он не хотел ссориться с ней. Даже при всех своих подозрениях не хотел.

– А кто такой Чащин? – спросил он.

– Заместитель главы администрации.

– Откуда ты это знаешь?

– Я знаю его самого.

– Откуда?

– Ты ревнуешь? – удивленно и вместе с тем поощрительно спросила она.

– А я должен ревновать?

– Когда-то я жила с ним…

– Что?! – встрепенулся Кручинин.

– А что здесь такого? Мне тридцать четыре года, я давно уже не девочка.

– Ну-у…

– Он развелся с женой, у него был сложный период, а я работала у них горничной. Он очень хороший мужчина.

– Это ты говоришь после того, как он тебя бросил?

– Он меня не бросал. Просто в его жизни появилась новая женщина. Я могла работать у него и дальше, но я решила уйти. Он помог мне с новой работой.

– Значит, он определил тебя сюда?

– Да, он. Но расстались мы с ним еще прошлым летом. А весной я осталась без работы, и он отправил меня к вам. Все очень просто.

– И ты рассказала ему о наших с тобой отношениях?

– Ну, в общем, да. Он спросил, я ответила.

– А зачем ему это знать? – сдерживая злость, сквозь зубы спросил Кручинин.

– А ты разве не следователь? – удивилась Лиза.

– Следователь.

– Разве тебе не интересно знать, кто такой Чащин?

– Интересно.

– Вдруг ты его в чем-то подозреваешь?

– В чем я могу его подозревать? – Игнат Игоревич почувствовал себя следователем на допросе.

– Ну, мало ли… Он богатый человек, это трудно скрыть. Да он и не пытается. А откуда у него деньги? Он был обычным милиционером, уволился в звании капитана. Как он смог подняться?

– И как он смог подняться? – В душе у Кручинина шелохнулась зависть.

Чащин был обычным капитаном, и вдруг стал заместителем главы администрации, под его контролем все силовые и правоохранительные структуры города. Может, на этом он как-то делает деньги. Или бизнес у него серьезный… Возможно, он предоставил московским гостям свой дом. Один из своих домов…

– Вот видишь, тебе это интересно, – невесело улыбнулась Лиза. – Вдруг ты начнешь копать под него?

– Для этого нужны веские основания.

– Вдруг ты их найдешь?

– А они есть, эти основания?

– Не знаю… Ты же знаешь, что такое горно-обогатительный комбинат.

– И что такое горно-обогатительный комбинат?

– Серебро, золото, платина. В том числе и левая.

– И Чащин имеет к этому отношение?

– Не знаю… Но я должна сообщить ему, если ты вдруг начнешь его в этом подозревать.

– Поэтому ты легла со мной?

– Нет. Сначала я посмотрела на тебя, – грустно улыбнулась Лиза. – Если бы ты мне не понравился, я бы с тобой не легла.

– Но ты легла. И ты держишь меня под наблюдением.

– Да, я виновата перед тобой, – вздохнула она. – Но я же тебе все рассказала. Я не могу обманывать тебя. Потому что люблю.

– Любишь?

Кручинин хотел верить ей, и это у него получалось. Но мысль о предательстве саморезом сидела у него в голове. А Лиза своей мягкой покаянной улыбкой потихоньку выкручивала этот саморез.

– А ты разве этого не понял?

– Тебя приставили следить за мной?

– Да, но я же тебе все рассказала. – Лиза удивленно смотрела на него.

Похоже, она не осознавала всей остроты момента. Как будто предательство – что-то вроде кирпича на дороге, который можно легко отпихнуть в сторону и продолжить путь. Как будто у предательства не было корней, которыми оно глубоко врастало в землю.

– Ты что, не понимаешь, как это серьезно? – в недоумении спросил Кручинин. – Я следователь по особо важным делам, я должностное лицо, а тебя приставляют следить за мной, контролировать мои действия. Ты знаешь, как это называется?

– Но я же не хотела! – Лиза растерянно смотрела на него.

– Хотела, не хотела, а совершила.

– Но я правда не хотела… Не хотела, пока не увидела тебя. А когда увидела, поняла, что хочу… Я, наверное, должна была тебе сразу сказать? – спросила она, с детской наивностью глядя на него.

И этот взгляд растопил последние остатки льда в его душе.

– Должна была. Тогда бы не было никаких вопросов.

– Прости!

Она подалась к нему, обняла его, но тут же отпрянула и села на диван, покорно положив ладони на сведенные вместе коленки.

– Значит, ты должна сообщать Чащину обо всем, что узнаешь от меня?

– Ну, не все… Он не требует отчета… Вчера позвонил, спросил, как дела. Я сказала, что мы вместе, он сказал, хорошо, и все. Больше мы с ним на эту тему не разговаривали.

– А на какую разговаривали?

– Ни на какую.

– Он что, правда имеет отношение к махинациям с драгметаллами?

– Я не знаю. Но денег у него действительно много.

– Откуда?

Лиза пожала плечами.

– Может, все-таки золото?

– Если бы я знала, я бы не сказала.

– Почему?

– Ты уедешь, а я останусь.

– А если я заберу тебя с собой?

– Не заберешь. Там, в Москве, у тебя жена, – вздохнула Лиза.

– Я же говорил, мы с ней чужие люди.

– Это ты говоришь здесь. А вернешься в Москву, будешь говорить по-другому. А ты не уезжай в Москву! Оставайся здесь! – Она смотрела на него ясными глазами, полными наивного восторга.

– И что я здесь буду делать?

– Жить. Со мной. Уйдешь на пенсию, устроишься на работу. Квартира у меня есть…

– На работу? Кем?

– Не знаю… Хочешь, я поговорю с Чащиным? Он здесь все решает. Может, к нему замом пойдешь.

– Заместителем заместителя? – усмехнулся Кручинин.

А идея ему понравилась. Лариса хотела разойтись с ним, поэтому пусть не обижается на его решение остаться здесь. Дом этот, конечно, придется покинуть, но у Лизы есть квартира. А если Чащин его еще и к месту пристроит, помимо пенсии он будет получать и зарплату, возможно, приличную… Возможно, Чащин – человек мафии, которая контролирует прибыльный комбинат, но разве Игнату Игоревичу придется участвовать в темных делах? А если и придется, то косвенно… Что, если он сможет разбогатеть и построить дом с бассейном?.. Нет, слишком уж скользким вопросом он задается, нельзя так. Но в целом идея неплохая…

– Ну, я не знаю… – пожала плечами Лиза. – Я не так уж много знаю… И Чащин не станет меня слушать… Просто я хочу остаться с тобой…

– А если он тебя послушает? – Кручинин внимательно смотрел на нее.

Что, если она темнит? Сначала втерлась в доверие, теперь вот напустила туману, в пелене которого пытается склонить его на сторону Чащина?.. Что, если Лиза совсем не такая простая, какой кажется? Она все равно нужна ему. И он очень хотел бы остаться с ней здесь, в Волкобойске. И даже готов рассмотреть предложение, которое, возможно, собирается сделать ему Чащин.