Глава 11
Луна светила в полную силу, превращая позднюю ночь в ранний вечер. Но все-таки это ночь, и в ней бродит нечистая сила. Лешие, кикиморы, вурдалаки. И, конечно же, русалки. Не успел Костя подумать о русалках, как показалась одна из них. Красивая девушка с роскошными светлыми волосами открыла калитку, зашла во двор. Она была совершенно голая – пышная грудь, тонкая талия, плоский живот, тонкая полоска внизу живота… Именно так и должно было выглядеть совершенство.
Костя следил за подступами к дому, реагируя на любую, даже самую маленькую опасность. Но если он сейчас поднимет тревогу, это совершенство исчезнет, растворится в ночи. Он не мог этого допустить.
Как оказалось, он правильно сделал, что не поднял тревогу. Русалка вдруг остановилась, улыбнулась ему и стала танцевать, извиваясь всем телом возле старинного «Москвича». То коснется бедром крыла, то проведет рукой по капоту – и все это так сексуально, возбуждающе. Этим зрелищем Костя готов был любоваться бесконечно.
Русалка зачаровала его, заворожила, поэтому он не смог пошевелиться, когда она вдруг зашла в дом. Опомнился он, когда девушка уже подходила к нему. Длинные волосы распущены, пышная грудь обнажена, соски как два карих глаза, улыбаются ему. Она протянула руку и вдруг превратилась в Саловара с его маленькими хищным глазами на крупном круглом лице.
Очнулся Костя на полу. И непонятно, то ли сам упал, пока спал, то ли Саловар ему врезал… Скула болит, значит, врезали…
Саловар смотрел на него с презрением. Он пнул ногой приставленный к стенке карабин, отбросил его в сторону, достал из-за пояса пистолет, стал накручивать на него глушитель. А глаза ледяные, и выражение лица совершенно бездушное. Костя понял, что сейчас должно произойти. Сон на посту – это слишком серьезно. Даже если это был эротический сон…
– Брат, не надо! Я больше не буду!
– А больше и не надо, – качнул головой Саловар.
– А если Пахом придет, вас только двое останется…
– Лучше меньше, да лучше.
Саловар накрутил глушитель, передернул затвор и направил ствол на Костю.
– Ну, не надо! – Он зажмурил глаза и обхватил голову руками.
Но Саловар медлил, не стрелял. Знает, что Костя ждет, потому и тянет. Издевается.
– Давай быстрей! – простонал Костя.
– Эй, а на коленях пощады попросить не хочешь?
Костя распахнул глаза и внимательно посмотрел на Саловара.
– А поможет?
– Поможет, – кивнул тот, опуская ствол. – Если умолять не будешь… Нормально все. Живи. До первого косяка.
– Э-э… Да нет, не будет косяков… Зуб даю! – обрадовался Костя.
Не подумал он почему-то, что нужно упасть перед Саловаром на колени. Хорошо, что не догадался, а то бы точно пулю схлопотал…
– Не буду я выбивать тебе зуб. Я тебя просто застрелю… Давай! Работай!
Саловар отправился спать, а Костя вернулся к окну. Глянул на калитку, осмотрел часть двора и перешел к другому окну. Пахом мог появиться с любой стороны. И не важно, верил Костя в такую возможность или нет. А он не верил, что беглец посмеет сунуться к бабе, из-за которой он однажды уже спалился. Был Пахомов здесь, в этом доме, чудом отсюда ушел. Правда, и погоня, говорят, накрылась медным тазом. Всех, говорят, уложили. Но и сам Пахомов был ранен. А если так, то здесь его точно не будет.
Успокаивая себя, Костя остановился возле окна, которое смотрело на огород, оперся плечом о стену. А там, переливаясь на ветру в лунном свете, покачивалось деревце. Оно уже почти приняло формы знакомой златоволосой русалки, когда страх тряхнул Костю изнутри. Нельзя спать!.. Не спать, не спать…
Но как быть, если со двора в глаза назойливо лезет чарующее искушение? Куда ни глянешь, везде русалка, колдовской взгляд которой вгоняет в сон… Может, заняться обычной ведьмой? Посмотреть, как она там.
Говорят, эта ведьма крутила шашни с егерем, заподозренным в крысятничестве. Доказательств вины не нашли, но его все равно прижмурили. А доказательства этой вины где-то остались. Говорят, там немало золота, килограмма три-четыре. Может, Алла знает, где слитки? В любом случае за ней нужно присматривать. В погребе она, связанная по рукам и ногам. А по-другому с ней, говорят, нельзя.
Люк был закрыт на засов, который установили совсем недавно. Костя вспомнил какой-то ужастик, в котором врата в ад находились в таком же погребе; от нечистой силы пытались закрыться на три засова и на шесть замков, но бесполезно. А они с парнями закрылись от колдовской силы на один только засов, и ничего, нормально все. Замки не сорваны, и открылись они легко.
Костя снял крышку люка и уловил свежее дыхание ветра. Могло дуть из отдушины, но раньше такого не было. Что, если дует из пролома в стене?.. Он включил свет, осторожно глянул вниз. Матрас, на котором обычно лежала пленница, пустовал. А чуть в стороне валялись веревки.
Костя спустился в погреб, тогда и увидел подкоп, из которого дуло. И еще он услышал шум заработавшего двигателя. Теперь он понял, почему его все время клонило в сон. Это ведьма напустила на него чары, чтобы выбраться через подкоп, сесть в машину, открыть ворота и уехать.
– Шухер! – заорал Костя.
И бросился наверх в ожидании, что крышка люка захлопнется перед самым его носом. Но ведьма не смогла его остановить, он выбрался наверх, снова заорал, поднимая своих дружков.
Он первый выскочил из дома, бросился к «Москвичу», к которому со стороны ворот бежала ведьма. Голикова завела мотор, но не рискнула ломать ворота, а открыла их руками, сейчас она сядет за руль, и тю-тю. Но Костя ее не отпустит.
– Стой, сука! – Он решил не хватать ее за руки, пытаясь остановить, а вскинул карабин.
Она опасна, в ней столько колдовской силы, но пуля сильнее волшебства.
Алла остановилась, большими бешеными глазами глянула на Костю. И в этот миг в ухо что-то сильно ударило. «Неужели колдовская сила?» – подумал он, теряя сознание…
* * *
Одного бандита Олег вырубил точным попаданием булыжника. Хороший камень попался, гладкий, приятный на ощупь. Такие голыши обычно кладут на крышку, под которой квасят капусту. А боевику Чащина этот камень расквасил ухо. Парень рухнул с крыльца без чувств. Выживет или нет – это как решит Провидение. Этому хотя бы предоставили шанс выжить.
Вслед за первым с крыльца свалился второй бандит. Этого Олег ударил прикладом в затылок. Собирался выстрелить, но парень так удачно подставился… А третий боец рванул в дом, закрыл за собой дверь. И попробуй его оттуда выкури. Но зачем напрягаться, если Алла уже в машине и ничто не мешает ей выехать со двора?
Олег уже второй час наблюдал за домом, когда появилась Алла. Он видел, как она в лихорадочной спешке открыла машину, завела двигатель, после чего бросилась открывать ворота. Помочь Пахомов ей не мог, потому что подходил к дому с другой стороны. Зато он смог вырубить двух бойцов, которые охраняли ее. А на третьего он плюнул и бросился за машиной, она как раз стронулась с места.
Он догнал ее за воротами, на ходу открыл заднюю дверь. Машина сбавила ход, чтобы повернуть, Олег воспользовался этим и запрыгнул в салон. В этот момент из дома выстрелили, пуля с визгом чиркнула по крыше автомобиля.
– Твою мать! – как резаная заорала Голикова.
Олег еще не принял устойчивое положение, и она этим попыталась воспользоваться. Еще одно упущенное мгновение – и он бы не смог остановить ее руку с ножом, направленную на него.
– За руль держись, дура! – крикнул он, вырвав нож с тонкой ручкой и гибким лезвием.
И руку отпустил, чтобы женщина взялась ею за руль. Машина ехала по направлению к деревне, дорога прямая, но скоро должен быть поворот. Олег не хотел, чтобы она въехала в придорожный столб.
– Это ты? – спросила Голикова.
И не совсем понятно, то ли обрадовалась она, то ли огорчилась.
– Не бойся, можешь ехать.
Олег бросил взгляд назад. Никто не бежал за ними. А машины у боевиков не было – во всяком случае, под рукой. Не осмелились они оставить во дворе такой демаскирующий фактор.
– Куда?
– А куда ты собралась?
– Не знаю.
– От тебя землей пахнет, – заметил он.
И еще Пахомов осмотрел нож. Дешевый кухонный вариант, к тому же лезвие ржавое.
– Они меня в погребе держали. Я через подкоп выбралась.
– А подкоп откуда взялся?
– Кроты вырыли, – совершенно серьезно сказала Голикова. – Я их призвала, они быстро управились. Всего за три дня…
– Шутишь, – ничуть в том не сомневаясь, сказал Пахомов.
Он уже знал, что человек может обладать сверхспособностями, но чтобы кротов на помощь призывать?! Нет, это уж слишком.
– Два крота, одного зовут Правой, а другого Левой! – Алла оторвала от руля обе руки, поднесла к плечам устремленные вверх намозоленные ладони.
– Ты молодец.
– Я не говорила, что ты у меня был. Они сами это поняли. Ну, тогда, когда я тебя выгнала… Я знала, что они едут, поэтому выгнала…
– И бабушка меня твоя толкала.
– Тебе показалось.
– И волчьей кровью она меня поила.
– Кровью я тебя поила.
– И где ты ее взяла?
– Там волк возле норы лежал, уже не живой, но еще и не мертвый. А я знаю, как волчья кровь лечит… И бабушка знала… Если бы не кровь, ты бы не выжил… Ты тоже был ни живой, ни мертвый. В тебя волчья душа вселилась…
– Не знаю.
– Знаешь. Ты должен ее чувствовать…
– Бабушкины сказки.
– Сказки, – кивнула Голикова. – Моей бабушки сказки.
– Ну, твою бабушку я знаю… А про Татьяну тоже сказка?
– Про какую Татьяну?
– Ты сказала, что моя женщина жива.
– Да, говорила. Ее зовут Татьяна?
– Подполковник полиции Знаменова Татьяна Сергеевна.
– Не знаю, не видела. А что увидела, то сказала. Она твоя женщина.
– Моя.
– Я так и поняла. А спасти ее не могла… Тебя спасла, а ее – нет. Но это не моя вина.
Пахомов кивнул. Действительно, не так давно Алла фактически заставила его уйти от опасности. Но и это мелочь по сравнению с тем, как она вытащила его с того света в лачуге своей бабушки. Она и сама тогда приняла участие, и даже бабушку с того света позвала себе на помощь.
– Ты тоже мне сегодня помог, – сказала она. – Можно сказать, мы в расчете.
– Ну, не знаю. Пока я в машине, тебе покоя не будет. Ты далеко не уйдешь.
– Это плохо, – вздохнула Голикова. – Если я тебя сейчас высажу, то все равно будет плохо.
– Ну почему же? Возможно, тебя не убьют.
– Не хотелось бы.
– Но все равно ты далеко не уйдешь.
– Есть одно место. Там меня не найдут. – Алла сделала особый упор на себя в единственном числе.
Не хотела она, чтобы Олег ехал с ней. И ее можно было понять. Его будут искать до последнего, а о ней скоро забудут. Если она сможет затеряться на бескрайних просторах страны.
– Я тоже знаю такое место, – сказал он. – В Москве. Там тебя никто не тронет. Если там буду я. Но я туда не спешу. Мне сначала здесь нужно разобраться.
– Я знаю. Ты будешь драться до последнего. В тебе живет волк, но ты человек. И мент… Ты что-то хочешь узнать?
– Да. Почему убили Бортникова?
– Если я тебе скажу, ты увязнешь еще глубже. Как страус в песке, только наоборот, – усмехнулась Алла.
– Это как?
– Одна голова из песка торчать будет.
– Ничего, выкарабкаюсь… Так в чем Бортников перед Чащиным провинился?
– Я не знаю, кто такой Чащин.
– Зато он тебя знает. И людей к тебе приставил, которые тебя в погребе держали.
– Там, в лесу, завод есть.
– Какой завод?
– Там золото плавят, серебро. В слитки переплавляют.
– Где?
– Где точно, не знаю. Юра знал.
– За это его и убили?
– Ну-у… – в раздумье протянула Голикова. И вдруг резко: – Да!
Действительно, если Пахомов дал ей такую возможность, почему бы не отделаться простым ответом.
– И много золота Юра с этого завода увел?
– Не уводил он.
– Алла, ты же хотела со мной договориться. Ты говоришь мне правду, а я оставляю тебя в покое. Ты мне сейчас говоришь, и я прямо сейчас ухожу. А ты езжай в свое место, где тебя не найдут.
– Прямо сейчас и уйдешь?
– Да, пока не рассвело. Потом поздно будет. Вертолет в воздух поднимется, не уйдешь.
– Да, вертолет… – пугливо кивнула она.
– Или мне лучше с тобой остаться?
– Нет, с тобой покоя не будет… Юра не воровал золото. Оно само его нашло.
– Интересно.
– Человек с золотом шел, у него на ночь остановился. Юра его не трогал, он сам к нему полез. Убить хотел, чтобы он про него не рассказал. А Юра сам его убил. А у него в рюкзаке золото было… Человек этот исчез, его долго искали. Потом подумали, что Юра его убил, а золото себе взял. Били его, хотели, чтобы он признался. А он молчал… Мне только и сказал… Мы уехать с ним хотели, далеко-далеко. Да не успели…
– А золото он где прятал? – усмехнулся Олег.
– Не важно.
– В волчьей норе?
– Может быть.
– А говорила, что я сам из норы вылез.
– Ну, не совсем… Пришлось повозиться. Но я же тебя не бросила.
– Так я тебя и не обвиняю. И всю жизнь спасибо говорить буду… Значит, завод, говоришь?
– Где – не знаю…
– Ты же ясновидящая.
– Ну, что-то, может, и вижу. А завод не вижу.
– А Татьяну? Где она?
– Тоже не вижу… И не видела… Я когда к егерскому дому подошла, они уезжать собирались. Женщина у них там, в машине, была. Я слышала, они про нее говорили…
– Что говорили?
– Ну, что с ней заканчивать надо. В смысле, убивать. Один сказал, что убить ее нужно, а другой сказал, что не нужно. Сказал, что пригодится…
– Кто сказал?
– Я не видела, только слышала.
– А куда увезли?
Пожав плечами, Голикова остановила машину. Олег понял, что пора выходить. Противиться он не стал. Договор дороже денег – это во-первых. А во-вторых, ему не по пути с теми, кто бежит от проблем. Его задача – создавать проблемы. Тем, кто не хочет жить в ладах с законом.
Он углубился в лес, запутал следы и повернул в обратную сторону. Небо над головой уже светлое, под покров темноты не спрячешься, но Пахомов знал способ, как подкрасться к дому Голиковой незаметно. Засады там уже быть не должно, и он воспользуется этим. Чащин поднимет на его поиски всех, кого можно, поэтому сейчас не время гулять по лесу. Олег проведет день в доме, который условно можно назвать эпицентром очередных событий. Там его искать никто не будет. А если вдруг нагрянут гости, он их встретит. Надо же как-то узнать, где Татьяна. Вдруг она все-таки жива?
* * *
Женщина должна спать обнаженной. Тело у Татьяны красивое, без изъянов, и непонятно, почему на ней ночная сорочка. И, вообще, почему она у него в постели? Неужели сама пришла?
Чащин дернулся, потянулся к Татьяне и… проснулся. Не было Татьяны рядом, в своей комнате она. Но почему так? Разве она не его собственность? Разве она не давала обещания?
Да, вчера он приехал на заимку разбитый и усталый, но все равно можно было найти силы и время на Татьяну. Не нашел. И сегодня у него дела. Неужели она и сегодня уйдет без его любви?
Чащин решительно поднялся с кровати, набросил халат. Сейчас он ворвется к ней в комнату и восстановит справедливость. Но в дверь постучали. Неужели Татьяна?
За дверью Чащина ждал начальник охраны, крепкого сложения мужчина с признаками интеллекта на волевом лице.
– Пахомова упустили, – стараясь скрыть досаду, сказал Корнаков.
– Где?
– Он к Голиковой приходил. Саловар упустил и ее, и Пахомова.
– Живой?
– Да вроде. Черепно-мозговая травма у него. И у его бойца такая же беда. Пахомов двоих сделал, а третьего не смог. Вместе с Голиковой ушел.
– Всех на плавники поставить!
– Да это само собой. Колесов рвет и мечет. Дороги все перекрыли. Вертолет поднимем. Никуда они не денутся.
– Тихо! – Чащин приложил палец к губам Корнакова. – Не надо обещаний. А то вдруг не сдержишь…
– Так не от меня зависит.
– А в штрафную роту пойдешь…
– В штрафную роту? – косо глянул на него начальник охраны.
– Вас таких на целую роту наберется. Вопрос: кто ее возглавит – ты или Колесов? – мрачно усмехнулся Чащин.
– Так я за охрану отвечаю.
– А если Пахомов до меня доберется?
– Это вряд ли, – качнул головой Корнаков.
– Что?! – вскинулся Чащин. – Какое может быть «вряд ли»? Ты что, сомневаешься в себе?
– Нет, не сомневаюсь…
– А зря. Нужно сомневаться. Чтобы не самоуспокаиваться… Людей готовь! Нас ждут великие дела!
Чащин решил лично заняться розыском Пахомова. Достал его этот мент, пора с ним заканчивать.
