ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Пойдём со мной
воров дорогой
слушай — она
поёт под ногами.
Чистая нота
неверного шага
тебя распоёт
напополам…
Дрисбен (р. 1135). Говор Апсалар
Крупп сидел в кабинете Маммота и, потирая лоб, читал:
«…и будучи Призван сюда, Низвергнут, сей Бог был Изувечен, тем самым — Прикован к месту. При Низвержении многие земли были разрушены Кулаками Бога, народилось новое, а старое — высвободилось. Скованный и Увечный, сей Бог…»
Крупп поднял взгляд от старинного фолианта и закатил глаза.
— Краткости! Крупп просит краткости! — Он снова принялся разбирать выцветшую рукопись.
«…породил страх, обнажив свою мощь. Увечный Бог породил страх, но того не хватило, ибо силы земли приступили к нему в конце концов. Скован был Увечный Бог, и Скованным он был уничтожен. На пустоши, где был заключён Увечный Бог, многие собрались к мертвецу. Худ, серый странник Смерти, был средь пришедших, также и Дессембрей, бывший тогда Воином Худа, — там и в тот день Дессембрей сбросил путы, которыми связал его Худ. Также среди собравшихся…»
Крупп застонал и быстро перелистнул страницу. Список казался бесконечным, абсурдно длинным. Чародей уже не удивился бы, если б обнаружил в нём среди прочих имя собственной прабабушки. Только на третьей странице Крупп сумел найти нужные слова.
«…и среди тех, что спустились со сводчатых серебряных небес, были тисте анди, обитатели Тьмы в Краю прежде Света, Чёрные драконы числом пять, с ними же вместе летела алокрылая Силана, что, согласно молве, жила с тисте анди в Клыке Тьмы, который спустился со сводчатых серебряных небес…»
Крупп кивнул и забормотал себе под нос. Коготь Тьмы — это Лунное Семя? Дом пяти Чёрных драконов и одного Красного? Чародей поёжился. Как Колл об этом узнал? Он, конечно, не всегда был беспробудным пьяницей, но даже прежнее положение Колла — пусть и весьма высокое — никак не соотносилось с такими сугубо книжными изысканиями.
Кто же тогда заговорил устами старого пьяницы?
— Но этот вопрос, — вздохнул Крупп, — придётся отложить до лучших времён. Однако высшее значение выкрика Колла заключается в его очевидной истинности и в том, как она влияет на текущее положение дел.
Толстяк захлопнул книгу и поднялся, услышав за спиной шаги.
— Я принёс травяного чаю, — проговорил старик, входя в тесную комнатку. — Ну что, «Алладартов компендиум миров» оказался тебе полезен?
— Воистину полезен, — заявил Крупп, с благодарностью принимая глиняную кружку. — Крупп познал ценность современного языка. Велеречивые, бесконечные излияния, столь любимые древними книжниками, Крупп находит сущим проклятьем и счастлив, что в наши дни так уже не принято писать.
— Кхм-гм, — старик тихонько кашлянул и отвёл глаза. — Тогда позволь поинтересоваться, что именно ты искал?
Крупп поднял глаза и чуть заметно прищурился.
— Конечно, Маммот. Я надеялся обнаружить упоминание имени своей прабабушки.
Маммот нахмурился, затем кивнул.
— Ясно. Не буду спрашивать, сопутствовала ли тебе удача.
— Ох, не надо, пожалуйста! — Глаза Круппа округлились. — Удача нынче — ужасная спутница, всё вокруг пошло наперекосяк. Но благодарю, что понимаешь, отчего Крупп столь осторожен в речах.
— Брось! — отмахнулся Маммот. — Я совсем не имел в виду… впрочем, нет, имел. Любопытство, понимаешь ли. Интеллектуального свойства.
Крупп блаженно улыбнулся и глотнул чаю.
— Что ж, — проговорил Маммот, — давай тогда вернёмся в гостиную и там найдём прибежище у тёплого очага.
Мужчины вышли в другую комнату. Усевшись, Крупп вытянул ноги и откинулся на спинку кресла.
— Как продвигается твоё писание? — поинтересовался он.
— Медленно идёт, — пожаловался Маммот, — чего, впрочем, и следовало ожидать.
Казалось, он пытается набраться храбрости для какого-то вопроса, так что Крупп ждал и лениво шевелил пальцами ног. Прошла минута, затем старик наконец прочистил горло и заговорил:
— Крупп, ты часто видел в последнее время моего дорогого племянника?
Толстяк приподнял брови.
— Давным-давно, — веско произнёс он, — Крупп дал обещание некоему человеку — обеспокоенному дяде одного мальчика, который полюбил играть на тёмных улицах города. О да, тот малец мечтал об опасных схватках в тёмных подворотнях и лихих преступленьях, совершаемых по приказу переодетой принцессы, — всё в таком роде…
Маммот кивал с закрытыми глазами.
— И исполнению сего обещания Крупп посвятил себя со всем тщаньем, ибо тоже полюбил мальчугана. И поскольку во всяком предприятии безопасность измеряется умением, Крупп взял мальчика под своё шёлковое крыло и добился в обучении немалого успеха, верно?
Маммот улыбнулся, продолжая кивать.
— Потому, отвечая на вопрос обеспокоенного дядюшки, — да, Крупп часто видит этого юношу.
Маммот вдруг наклонился вперёд и пронзил Круппа острым взглядом.
— Ты не заметил ничего необычного в его поступках? Он не задавал тебе странных вопросов? Не обращался с необычными просьбами?
Крупп прищурился. Неторопливо отхлебнул из кружки.
— По правде сказать, да. Во-первых, он испросил возвращения прекрасного набора драгоценностей, которые недавно приобрёл, — по личным причинам, как заявил сам юнец. По личным причинам. Об их природе Крупп гадал и гадает поныне, однако он находит кажущуюся искренность юноши — нет, даже волевую его сосредоточенность весьма похвальной.
— Совершенно согласен! Представляешь себе, Крокус вдруг выразил интерес к формальному образованию! Я ничего не понимаю. Мальчик явно одержим какой-то идеей.
— Что ж, придётся Круппу разрешить эту загадку.
— Сделай одолжение, — с облегчением проговорил Маммот. — Я хочу знать, откуда взялось такое рвение. Внезапный приступ честолюбия, боюсь, может быстро выгореть. Но если мы сумеем осторожно поддерживать огонь…
— Ничего не скажешь! — согласился Крупп. — В конце концов, есть в жизни вещи большие, чем мелкое воровство.
Маммот ухмыльнулся.
— Ай да Крупп! Не ожидал от тебя такое услышать.
— И лучше, чтобы подобные замечания остались между нами. В любом случае Крупп полагает, что Мурильо поможет нам развеять мрак тайны. За обедом в таверне «Феникс» он намекнул, будто кое-что знает.
Маммот спросил:
— Как поживает Мурильо?
Крупп улыбнулся.
— Сеть вокруг юноши крепка, — сказал он. — Во-первых, Раллик Ном чрезвычайно серьёзно отнёсся к своим обязанностям. Быть может, он видит в мальчике отсвет собственной погибшей юности. Воистину, Раллик — человек, чья истинная природа пока остаётся для Круппа загадкой. Безупречная преданность — о да! К тому же Ном столь скрупулёзно отдаёт всякий долг и исполняет всякое обязательство, словно решил пристыдить всех вокруг. Исключая, разумеется, Круппа. Но течёт ли в его жилах кровь или лёд? Иногда начинаешь сомневаться.
Лицо Маммота приобрело отсутствующее выражение.
Крупп напрягся. В воздухе запахло магией. Он наклонился и внимательно осмотрел сидящего напротив старика. Кто-то говорил с Маммотом, и Путь, сила которого сейчас пульсировала в комнате, был знаком Круппу.
Толстяк откинулся на спинку кресла и стал ждать.
Наконец Маммот резко поднялся.
— Мне нужно кое-что выяснить, — рассеянно обронил он. — Что до тебя, Крупп, мастер Барук желает немедленно с тобой поговорить.
— То-то мне показалось, что я чувствую присутствие алхимика, — пробормотал Крупп, вставая и покряхтывая. — Ах, тяжкие испытания и невзгоды бессонных ночей не покидают нас. До встречи, Маммот.
— До свиданья, — буркнул учёный, шагая через комнату. Нахмурившись, старик скрылся в небольшом кабинете, где Крупп провёл последний час.
Толстяк поправил рукава своего кафтана. Случившееся — чем бы оно ни было — заставило Маммота позабыть об этикете, и уже одно это намекало, что дело — нешуточное.
— Что ж, — пробормотал Крупп, — лучше не заставлять Барука ждать. По крайней мере, — поправился он, направляясь к двери, — не заставлять ждать слишком долго. Благовоспитанность требует, чтобы Крупп сохранял чувство собственного достоинства. Да, он пойдёт быстро. Но пойдёт пешком, ибо Круппу нужно время, чтобы подумать, распланировать, замыслить, подготовиться, проверить прежние размышления, заложить основы для грядущих и сделать всё необходимое. Прежде всего Крупп должен распознать природу женщины, которая за ним следила и убила Шерта, заметила, что Крокус увидел кровь на её клинке, и с порога опознала в Раллике Номе убийцу. Возможно, она станет ключом ко всему, ибо Монета воистину обратила к ней свой лик, пусть и на мгновение. И это, полагает Крупп, ещё всем нам аукнется — к добру ли, к худу ли… — Чародей остановился, огляделся и быстро заморгал. — А для начала, — пробормотал он, — Крупп должен покинуть комнату Маммота. — Толстяк оглянулся на маленький кабинет, в котором скрылся старик. Изнутри послышался звук, с которым быстро листают хрупкие страницы. Крупп вздохнул с облегчением и вышел.
Карга взъерошила опалённые перья и нетерпеливо подпрыгнула на месте. Где же этот алхимик? До утра ей ещё предстоит исполнить тысячу дел. Хотя, честно говоря, она пока не смогла ни одного придумать. Но всё равно, ворониха ненавидела, когда её заставляли ждать.
Дверь кабинета распахнулась, и вошёл Барук, запахивая халат на обширном животе.
— Прими мои извинения, Карга. Я скверно себя чувствовал.
Карга хмыкнула. Чары тянулись за алхимиком едкими, густыми струями.
— Мой хозяин, владыка Аномандр Рейк, — провозгласила она безо всякого вступления, — повелел, чтобы я поведала тебе то, что рассказала ему о своих приключениях на равнине Рхиви.
Барук подошёл к столу с картой, по которому разгуливала ворониха. Алхимик нахмурился.
— Ты пострадала.
— Пострадала только моя гордость. Внемли же моим словам.
Барук приподнял бровь. Старая ведьма явно была в дурном настроении. Алхимик промолчал, и Карга начала:
— Маленький деревянный идол приближается с севера — созданье переноса душ, что подпитывается от Пути Хаоса. Сила его огромна, злотворна и опасна даже для Великих воронов. Он убил многих моих сородичей, выглядывая и прячась на своём Пути. И вне всяких сомнений, сделал это для удовольствия. — От ярости Карга клацнула клювом и продолжила: — Кукла преследует узел силы, к которому я не могу даже приблизиться, и этот узел движется прямо к Гадробийским холмам — в том убеждены я и мой повелитель. Сила ищет что-то в холмах, но мы — чужаки в этом краю. Потому мы несём эти вести тебе, алхимик. Две силы сходятся в холмах Гадроби. Мой владыка спрашивает — зачем?
Лицо Барука побелело. Он медленно отвернулся и подошёл к креслу. Алхимик сел, сцепил руки перед лицом и закрыл глаза.
— Малазанская империя ищет то, чем управлять — даже и мечтать не может. То, что похоронено в Гадробийских холмах. Другое дело — сумеет ли та или другая сила освободить эту сущность. Искать — не то же, что найти, а найти — не то же, что преуспеть.
Карга нетерпеливо прошипела:
— Кто похоронен там, алхимик?
— Яггутский Тиран, заключённый в темницу самими яггутами. Многие поколения книжников и чародеев искали его курган. Никто не смог даже напасть на след. — Барук поднял взгляд, под глазами залегли тревожные морщины. — Я знаю здесь, в Даруджистане, одного человека, который собрал все сведения об этом захоронении. Мне нужно посоветоваться с ним. Твоему владыке я покамест могу ответить следующее: в Гадробийских холмах стоит некий менгир — его расположение мне достоверно известно. Он ушёл в землю, почти исчез из виду, лишь иссечённая ветрами верхушка поднимается едва ли на ладонь. Остальные двадцать футов скрыты под поверхностью. Вы увидите остатки множества траншей и шурфов, которые вырыли вокруг него — всё без толку. Ибо камень лишь указует начальную точку, а не вход в захоронение.
— Тогда где же вход?
— Этого я вам не скажу. Когда поговорю со своим коллегой, возможно, смогу добавить ещё что-то. Возможно, не смогу. Но способ проникновения в курган должен остаться тайной.
— Это ничего не объясняет! Мой повелитель…
— Чрезвычайно могущественен, — перебил Барук. — И намерения его отнюдь не прозрачны, Карга, хоть мы и стали союзниками. Тот, кто лежит в кургане, может уничтожить город — этот город. Такое оружие я не вложу в руки Рейку. Я вынужден раскрыть вам положение менгира, ибо оттуда охотникам придётся начать свой путь. Я должен задать один вопрос, Карга. Ты уверена, что кукла преследует ту, другую силу?
Карга закивала:
— Идёт по следу. Прячется, когда нужно. Ты считаешь, что обе силы — малазанские. Почему?
Барук хмыкнул.
— Во-первых, они хотят получить Даруджистан. Пойдут на всё, чтоб завладеть им. У них есть доступ ко множеству библиотек в покорённых землях. Яггутский курган сам по себе — не тайна. Во-вторых, ты сказала, что обе силы движутся с севера. Это могут быть только малазанцы. Почему одна сила прячется от другой, я не понимаю, однако не сомневаюсь, что внутри Империи существует множество соперничающих фракций — любое политическое объединение такого размера обречено на раздоры и интриги. Так или иначе, они представляют собой прямую угрозу Даруджистану и, соответственно, желанию твоего господина не дать Малазанской империи покорить этот город. В общем, совершенно очевидно, что обе силы — малазанские.
Карга была в ярости.
— Мы будем сообщать тебе о происходящем на равнине Рхиви. Мой повелитель должен решить, нужно ли перехватывать эти силы прежде, чем они достигнут холмов Гадроби. — Ворониха злобно покосилась на Барука. — Владыка получает очень мало помощи от своих союзников. Надеюсь, к моменту нашей следующей встречи положение изменится.
Алхимик пожал плечами.
— Моя первая встреча с Аномандром Рейком оказалась пока что единственной. Сотрудничество требует общения. — Он заговорил жёстче. — Передай своему хозяину, что мы столь же не удовлетворены положением дел, сколь и он сам.
— Мой повелитель был занят, — проворчала Карга, запрыгивая на подоконник.
Барук не сводил глаз с птицы.
— Занят? — мрачно переспросил он. — Чем именно?
— В своё время узнаешь, алхимик, — проворчала Карга. В следующий миг она взлетела.
Барук выругался и взмахнул рукой — окно закрылось, ставни с грохотом захлопнулись. Алхимик сделал это на расстоянии, магией, хотя больше всего ему хотелось хлопнуть створками физически — изо всех сил. Продолжая ворчать, Барук поднялся и подошёл к камину. Налил себе вина, помолчал. Менее получаса назад он вызвал демона. Простой обряд: алхимику был нужен шпион, а не убийца. Что-то подсказывало Баруку, что в самом близком будущем ему придётся прибегнуть к помощи куда более опасных созданий. Он нахмурился и глотнул вина.
— Маммот, — прошептал алхимик, открывая свой Путь, — ты мне нужен.
Барук улыбнулся, когда в его голове появилась призрачная картина — маленькая комнатка, каменный очаг. В кресле напротив сидит Крупп.
— Отлично. Вы оба мне нужны.
Гончая приблизилась к Быстрому Бену. Крупная, тяжёлая, шерсть — белая, как тесто. Чародей заметил, что глаза у неё тоже белёсые. Зрачков он не увидел. Гончая остановилась неподалёку и села. Быстрый Бен поклонился.
— Ты — Гончая по имени Бельмо, — проговорил он, — супруга Барена, мать Зубца. Я пришёл не для того, чтобы причинить вред. Я хочу поговорить с твоим хозяином.
Чародей услышал рычание рядом и замер. Медленно повернул голову и посмотрел вниз. Менее чем в футе от его правой ноги лежал другой Пёс — рыжевато-коричневый, поджарый, покрытый шрамами. Зверь не сводил глаз с Бельма.
— Барен. — Бен кивнул. Снова рычание — уже за спиной. Чародей развернулся и увидел третью Гончую — чёрную, стройную, лоснящуюся. Собака не сводила с него горящих, красных глаз. — И Шан, — тихо добавил Бен, снова оборачиваясь к Бельму. — Итак, вы настигли свою добычу — или вам велено сопровождать меня?
Барен беззвучно поднялся рядом, плечи Пса были чародею по грудь. Бельмо тоже встала, а затем потрусила налево. Остановилась, оглянулась. Двойное рычание за спиной уверенно направило Быстрого Бена за белёсой Гончей.
Ландшафт вокруг незаметно менялся, детали тонули в лишённой источника тени лишь для того, чтобы вновь возникнуть впереди чуть-чуть иными. На горизонте, в стороне, которая казалась чародею северной, серый лес карабкался по склону к подобию стены. Стена заняла место неба — может, это и было небо, — но Быстрому Бену чудилось, что она совсем близко, хотя до леса явно оставалось ещё много лиг. Чародей посмотрел вверх, но это никак не помогло подтвердить или опровергнуть ощущение, что этот мир окружён магической стеной, — поскольку само небо тоже казалось близким — протяни руку и коснёшься. Но в то же время высоко над головой ветер нёс чёрные тучи. Безумная перспектива. У Бена закружилась голова.
К шествию присоединился ещё один Пёс. Кобель, тёмно-серый, один глаз — голубой, другой — жёлтый. Зверь не приближался, но Быстрый Бен решил, что он самый крупный из всех. Экономные движения животного говорили о смертоносной скорости. Чародей знал, что это — Доан, первенец предводителя стаи, Креста, и его старшей суки, Паллы.
Доан некоторое время трусил рядом с Бельмом, но когда поднялись на гребень небольшого холма, рванулся вперёд. Оказавшись на вершине, Быстрый Бен увидел, куда его ведут. Чародей вздохнул. В полном соответствии с изображениями, что были высечены на алтарях храмов, посвящённых Престолу Тени, Цитадель Тени возвышалась на плоской равнине, словно громадная глыба чёрного стекла: блестящие грани кое-где пошли волнами, а в иных местах белели сколами и трещинами. Ближайшая безжизненная стена Цитадели была покрыта пятнами, словно потёртая поверхность обсидиана.
Окон как таковых не было, но во многих местах стекло казалось полупрозрачным и будто мерцало внутренним светом. Быстрый Бен не видел ни ворот, ни дверей, ни моста.
Когда процессия добралась до Цитадели, чародей поражённо ахнул — Бельмо прыгнула в камень и исчезла. Бен замешкался, и Барен чуть не толкнул его в спину. Чародей вытянул вперёд руки и шагнул прямо в пятнистый камень. Он ничего не почувствовал, прошёл внутрь безо всякого усилия и оказался в коридоре — подобный можно было обнаружить в любом обычном поместье.
Лишённый украшений проход вёл прямо вперёд и примерно через тридцать футов заканчивался двустворчатой дверью. Бельмо и Доан сидели по обе стороны проёма. Створки вдруг сами собой распахнулись.
Быстрый Бен вошёл в сводчатый зал. Напротив дверей стоял простой обсидиановый трон на небольшом возвышении. Неприметный каменный пол не покрывали ни ковры, ни циновки; голые стены — только факелы в гнёздах через каждые десять футов. Быстрый Бен насчитал сорок факелов, но света они давали мало, словно проигрывали битву с наступавшими отовсюду тенями.
Поначалу чародей решил, что трон пуст, но, сделав несколько шагов, он заметил на престоле фигуру. Полупрозрачные тени складывались в образ человека в плаще с низко надвинутым капюшоном, так что глаз не было видно. Но Быстрый Бен отчётливо ощущал, что всё внимание бога приковано к нему, и едва сдержал дрожь.
Престол Тени заговорил спокойным и чистым голосом:
— Шан говорит, ты знаешь имена моих Псов.
Быстрый Бен остановился у возвышения. Поклонился.
— Я был некогда послушником в одном из твоих храмов, Господи.
Некоторое время бог молчал, затем сказал:
— Мудро ли признаваться в этом, чародей? Разве я милостив к тем, кто прежде служил мне, но потом сошёл с моего пути? Скажи. Я хочу знать, что говорят об этом мои жрецы.
— Тому, кто встанет на Тропу Тени, а затем сойдёт с неё, наградою будет Узел.
— И это значит?..
— Меня должен убить всякий, кто следует твоим путём, Господи.
— Но ты пришёл сюда, чародей.
Быстрый Бен снова поклонился.
— Я хочу заключить сделку, Господи.
Бог хихикнул, затем поднял руку:
— Нет, милая Шан. Не убивай.
Быстрый Бен окаменел. Чёрная Гончая обошла его по кругу и поднялась на возвышение. Она легла у ног своего бога и уставилась на мага мертвенными глазами.
— Знаешь, почему я только что спас тебе жизнь, чародей?
— Знаю, Господи.
Престол Тени наклонился вперёд.
— Шан хочет, чтобы ты объяснил.
Быстрый Бен посмотрел в алые глаза Гончей.
— Престол Теней обожает сделки.
Бог вздохнул и откинулся на спинку трона.
— И вправду послушник. Что ж, чародей, говори, пока можешь.
— Я должен начать с вопроса, Господи.
— Задавай.
— Зубец ещё жив?
Глаза Шан вспыхнули, она приподнялась, но рука бога опустилась собаке на загривок.
— А вот это, — протянул Престол Тени, — уже хороший вопрос. Ты добился того, на что, увы, способны немногие. Чародей, ты возбудил моё любопытство. Отвечаю: да, Зубец выжил. Прошу, продолжай.
— Господи, я предам тебе того, кто обидел твоего Пса.
— Как? Он принадлежит Опоннам.
— Не его, Господи. Но того, кто привёл Зубца в ловушку. Того, кто хотел поглотить душу Зубца и преуспел бы, если бы не вмешался смертный инструмент Опоннов.
— И взамен ты хочешь?..
Быстрый Бен выругался про себя. По голосу бога он ничего не мог понять, так что дело принимало ещё более хитрый оборот, чем ожидал чародей.
— Свою жизнь, Господи. Я хочу, чтобы меня лишили награды Узлом.
— И это всё?
— Да. — Маг помолчал, затем продолжил: — Я хочу выбрать время и место, Господи. Иначе тот, о ком я говорю, сбежит от твоих Псов по Пути Хаоса. Только я могу это предотвратить. Так что я должен стать частью сделки. Тебе нужно лишь держать Псов наготове. Я призову твоё имя в нужный момент и сообщу точное положение этого создания. Остальное — дело твоих Гончих.
— Ты хорошо подготовился, чародей, — заметил Престол Тени. — Я пока не могу придумать, как убить и тебя, и это созданье. Прими мои поздравления. И как же ты собираешься меня призвать? Уверен, ты не рискнёшь снова войти в мои Владения.
— Господи, с тобой свяжутся. Это я гарантирую, но большего сказать не могу.
— А что, если я сейчас применю к тебе силу, чародей? Если я просто вырву из твоего жалкого мозга все тайны и секреты? Как ты мне помешаешь?
— Чтобы ответить, Господи, я должен сперва услышать твой ответ на моё предложение.
Шан зарычала, но на этот раз бог и пальцем не пошевелил, чтобы её сдержать.
Быстрый Бен затараторил:
— Поскольку ты будешь пытаться обмануть меня при всяком удобном случае, поскольку ты будешь искать слабые места в моём плане, я хочу, чтобы ты дал слово, что исполнишь свою часть сделки, если все хитрости и уловки не помогут, Господи. Дай слово, и я отвечу на твой последний вопрос.
Престол Тени долго молчал.
— Ну и ладно, — проворчал он. — Ты восхитительно хитёр, чародей. Я поражён и, признаюсь, очарован нашей маленькой дуэлью. Очень жаль, что ты сошёл с путей Тени — ты бы достиг высот! Хорошо. Даю слово. Псы будут готовы. Итак, почему же я не должен распотрошить твои мозги прямо сейчас, чародей?
— Ты сам озвучил ответ, Господи. — Быстрый Бен воздел руки. — Я и вправду достиг высот, служа тебе, Престол Тени. — Маг открыл свой Путь. — Ты не получишь меня, Господи, потому что не сможешь. — Быстрый Бен прошептал слово выхода, слово, рождённое Хаосом. Вокруг мага вспыхнула сила, словно великан сжал его в кулаке. Мощь Хаоса повлекла Бена обратно на свой Путь, но чародей успел услышать вопль Престола Тени — бог наконец узнал его.
— Это ты! Делат! Ах ты оборотень ублюдочный! — Быстрый Бен улыбнулся. Получилось. Он спасся. У него снова всё получилось.
Круппа провели в кабинет Барука без привычных проволочек, которые толстяк так любил проклинать. Он был даже немного разочарован. Крупп уселся и вытер лоб платком. Вошёл Барук.
— А ты не спешил, — проворчал алхимик. — Ладно, неважно. Есть новости?
Крупп положил платок на колени и начал осторожно складывать.
— Мы продолжаем защищать Носителя Монеты, как и было велено. Что до малазанских агентов — удача нам пока не улыбнулась. — Это была откровенная ложь, но необходимая. — Меня, — продолжил толстяк, — обязали передать тебе послание весьма необычного происхождения. Очень странно, что для его передачи избрали Круппа.
— Говори.
Крупп вздрогнул. Барук был в отвратительном настроении. Чародей вздохнул.
— Послание лично для тебя, мастер. — Он закончил складывать платок и поднял глаза. — От Угря.
Барук замер, затем нахмурился.
— Чего ж ещё ждать? — пробормотал он. — Этот человек знает даже моих агентов. — Взгляд алхимика просветлел, и Барук, пристально взглянув на Круппа, прорычал: — Я жду!
— Да-да, конечно! — Крупп рывком развернул платок и снова вытер лоб. — «Смотри на улицы, чтоб найти тех, кого ищешь». Это всё, ничего больше. Послание доставил Круппу мальчишка — самый крошечный, какого только Крупп видел в жизни… — Толстяк замер и покачал головой. Нет, такое преувеличение не пойдёт. Барук в слишком дурном расположении духа. — В общем, маленький мальчик.
Барук стоял, смотрел на догорающие в камине угли и, сцепив руки за спиной, вертел на пальце крупное серебряное кольцо.
— Скажи мне, Крупп, — медленно проговорил алхимик, — что ты знаешь об этом Угре?
— Мало, признаётся Крупп. Мужчина или женщина? Неведомо. Происхождение? Загадка. Цели? Поддержание статус-кво, определённое отвращением к тирании. Так, по крайней мере, говорят. Влияние? Заметное, даже если отбросить девять из десяти слухов, которые ходят об Угре. Число его агентов должно исчисляться сотнями! Все они преданы делу защиты Даруджистана. Говорят, советник Тюрбан Орр выслеживает их, ибо убеждён, что именно Угорь помешал его проискам. Возможно, так и есть — и всем нам стоит вздохнуть с облегчением.
Барук явно испытывал что угодно, но только не облегчение. Круппу даже показалось, будто он слышит, как алхимик заскрипел зубами. Тем не менее хозяин повернулся к Круппу и кивнул.
— Новое задание. Для него нужно будет собрать Мурильо, Раллика и Колла. И возьмите с собой Носителя Монеты, чтобы оставался в безопасности.
Крупп приподнял бровь.
— Нужно уйти из города?
— Да. Самое важное — Носитель Монеты. Никто не должен до него добраться. Твоё задание — наблюдай. Не вмешивайся. Ты меня понял, Крупп? Наблюдай. Любое действие может привести к тому, что Носитель Монеты попадёт в дурные руки. Он — орудие Опоннов, и через него другой Взошедший может добраться до Шутов. Последнее, что нам нужно, это битва богов на землях смертных.
Крупп откашлялся.
— И заднем нужно наблюдать, мастер?
— Не уверен. Возможно, за иноземной рабочей бригадой, которая копает землю то тут, то там.
Крупп был ошеломлён.
— За… дорожными работами?
Алхимик нахмурился.
— Я вас отправляю в Гадробийские холмы. Оставайтесь там, пока не увидите кого-нибудь, или пока я сам не прикажу возвращаться. Если кто-то появится, Крупп, держись в тени, прячься. Используй все средства, чтобы тебя не заметили. Если придётся, открывай свой Путь.
— Никто не найдёт Круппа и его достойных, верных сотоварищей! — провозгласил Крупп, улыбаясь и перебирая пальцами.
— Хорошо. Это всё.
Удивлённый Крупп поднялся на ноги.
— Когда нам нужно выступать, мастер?
— Скоро. Дам знать по крайней мере за день. Хватит тебе времени?
— Да, друг Барук. Крупп думает, что времени более чем хватит. Раллик пока временно недоступен, но, если повезёт, его тоже найдём.
— Разыщи его, если сможешь. Если влияние Носителя Монеты обратится против нас, убийца должен прикончить мальчика. Он это понимает?
— Мы об этом говорили, — ответил Крупп.
Барук склонил голову и замолчал.
Крупп подождал некоторое время, а затем тихо вышел из комнаты.
Меньше чем через час после того, как душа Быстрого Бена отправилась во Владения Тени, тело на полу лачуги шевельнулось, хрустнули суставы. Глаза Калама уже покраснели от постоянного напряжения. Он встал на ноги и подождал, пока друг придёт в себя.
Убийца взялся за рукояти своих длинных ножей — просто на всякий случай. Если Быстрый Бен попался, сущность, захватившая его тело, запросто могла наброситься на любого, кто окажется рядом. Калам задержал дыхание.
Глаза чародея раскрылись, взгляд стал сосредоточенным, сознание вернулось. Маг посмотрел на Калама и улыбнулся. Убийца выдохнул…
— Ну? Получилось?
— Ага. Трудно поверить, да?
Калам невольно заухмылялся. Он шагнул вперёд и помог Быстрому Бену встать. Чародей тяжело опёрся на друга и тоже ухмыльнулся.
— Он сообразил, кто я, только когда я уже уходил, — улыбка Быстрого Бена стала ещё шире. — Ты бы слышал, как он орал.
— А чему ты удивляешься? Сколько ещё Верховных жрецов сожгли свои ритуальные облачения?
— Слишком мало, на мой взгляд. Без храмов и жрецов боги бы не смогли так нагло лезть в смертный мир. Вот это был бы рай, верно, друг?
— Возможно, — произнёс голос у дверей.
Мужчины обернулись и увидели, что на пороге стоит Жаль, закутавшись в свой короткий плащ. Она промокла под дождём, и Калам только теперь заметил, что по всему потолку из щелей сочатся крупные капли. Убийца отодвинулся от Быстрого Бена, чтобы освободить руки.
— Что ты тут делаешь? — грозно спросил он.
— Так как же ты себе представляешь рай, чародей? Кажется, я пропустила интересный разговор.
— Как ты нас нашла? — спросил Быстрый Бен.
Жаль шагнула внутрь и откинула капюшон.
— Я нашла убийцу, — заявила она. — Он сидит в таверне под названием «Феникс» в Даруджийском квартале. Продолжать? — спросила девушка, равнодушно разглядывая мужчин.
— Сперва ответь на вопросы, — низким голосом сказал Калам.
Быстрый Бен попятился к дальней стене, чтобы освободить пространство для убийцы и приготовить заклятья на всякий случай, хотя сейчас он скорее всего не совладал бы со своим Путём. Да и Калам, похоже, был не в лучшей форме, но только это, конечно, его не удержит. Сейчас убийца был готов на самые решительные действия — низкий голос выдал его с головой.
Жаль не сводила мертвенных глаз с Калама.
— Сержант послал меня к вам…
— Врёшь, — мягко перебил Калам. — Скворец сам не знает, где мы.
— Ладно. Я почувствовала твою силу, чародей. У тебя приметный почерк.
Быстрый Бен был поражён.
— Но я же установил щит вокруг лачуги… — пробормотал он.
— Да. Я сама удивилась, чародей. Обычно я тебя не могу найти. Похоже, появились трещины.
Быстрый Бен задумался. «Трещины», решил он, — неподходящее слово, но Жаль этого не знала. Она почувствовала его местоположение потому, что была тем, чем они и подозревали, — пешкой Узла. Владения Тени на миг оказались связаны — пусть и очень слабо — с плотью и кровью мага. Но никто, кроме служителей Тени, не обладал достаточной чувствительностью, чтобы ощутить эту связь. Чародей встал рядом с Каламом и положил руку на плечо убийцы.
Калам ошеломлённо покосился на друга.
— Она права. Появились трещины, Калам. У неё явно врождённый Дар к чародейству. Пойдём, приятель, девочка нашла того, кого мы искали. Пора приниматься за работу.
Жаль накинула на голову капюшон.
— Я с вами не пойду, — заявила она. — Узнаете этого человека, как только увидите. Подозреваю, ему приказали выставлять напоказ, кто он такой. Возможно, Гильдия вас ждёт. В любом случае, найдите таверну «Феникс».
— А ты к какому Худу собралась? — буркнул Калам.
— Исполняю задание сержанта. — Жаль развернулась и вышла из лачуги.
Плечи Калама опустились, и он тяжело вздохнул.
— Она — то, что мы думали, — тихо проговорил Быстрый Бен. — Пока что всё хорошо.
— Иными словами, — проворчал убийца, — если б я на неё напал, то уже был бы покойником.
— Именно. Мы её уберём, когда придёт время. Но покамест она нам нужна.
Калам кивнул.
— В «Феникс»?
— Точно! И когда придём туда, первым делом надо выпить.
Быстрый Бен улыбнулся.
— Поддерживаю.
Раллик поднял глаза и увидел, что в таверну входит крепкий мужчина. Чёрная кожа выдавала в нём южанина — ничего необычного. Но внимание Раллика привлекли два длинных ножа с костяными рукоятками и серебряными навершиями, которые иноземец заткнул за узкий пояс. Уж никак не южное оружие, а навершия отмечены перекрёстным узором, который все члены его профессии признавали за знак убийцы.
Мужчина вломился в общий зал решительно и по-хозяйски, но никто из завсегдатаев, которых он расталкивал по пути к стойке, почему-то не выразил желания возмутиться его наглостью. Иноземец остановился у стойки и заказал эль.
Раллик рассмотрел осадок в собственной кружке. Этот человек явно хотел, чтобы его заметили. И заметил именно кто-то вроде Раллика Нома, убийцы из Гильдии. Кто же теперь приманка? Тут что-то не так.
Оцелот, глава клана Раллика, был убеждён — как, впрочем, и все остальные убийцы — что в город прислали отряд Когтей Империи и они теперь ведут войну с Гильдией. Раллик в этом сомневался. Мужчина у стойки мог быть в равной степени и выходцем из Семи Городов, и путешественником из Низин. Но нет, от него явно веяло Малазанской империей. Так он Коготь? Если так, зачем нарывается? До сих пор враг не оставлял ни единой улики, ни одного свидетеля, который мог бы описать их. Такая открытость либо разбивала в пух и прах малазанскую версию, либо означала серьёзную смену тактики. Может, они решили изменить подход, когда Воркан приказала убийцам залечь на дно?
В голове Раллика звенел тревожный набат. Что-то тут не так. Мурильо наклонился к Ному.
— Что случилось, друг?
— Гильдийские дела, — буркнул Раллик. — Пить будешь?
Мурильо ухмыльнулся.
— От такого предложения отказаться не могу.
Бросив короткий недоумённый взгляд на бесчувственное тело Колла в кресле рядом, убийца вышел из-за стола. Что это за откровения про пятерых драконов? Раллик направился к стойке. Проталкиваясь сквозь толпу, он крепко двинул одному парню локтем в спину. Юноша ахнул, затем незаметно скользнул к кухне.
У стойки Раллик окликнул Нахала и заказал ещё один кувшин. Он не смотрел на иноземца, но чувствовал, что тот его заметил. Таким ощущениям он привык доверять. Когда Нахал принёс пенящийся кувшин, Ном вздохнул. Что ж, он исполнил приказ Оцелота, хоть и подозревал, что глава клана потребует большего.
Раллик вернулся к столу и некоторое время разговаривал с Мурильо, которого щедро потчевал элем. Сам убийца почти не пил. Мурильо почувствовал растущее напряжение Раллика и понял намёк. Франт допил эль и поднялся.
— Что ж, — проговорил он. — Крупп слинял, Крокус — тоже. И Колл снова потерян для мира. Раллик, спасибо за эль. Пора найти себе тёплую постель. До завтра.
Раллик посидел ещё пять минут и только раз на миг встретился глазами с человеком у стойки. Потом убийца поднялся и вышел на кухню. Обе поварихи выкатили глаза, когда Ном прошёл мимо. Раллик не обратил на них внимания. Он подошёл к двери, которую открыли нараспашку, чтобы хоть чуть-чуть развеять кухонный жар и чад. В переулке за таверной было мокро, хотя дождь уже кончился. Из тёмной ниши в стене напротив появилась знакомая фигура. Раллик подошёл к Оцелоту.
— Сделано. Твой человек — крупный, чёрный, пьёт эль. Два кинжала с крестовой меткой. По виду суровый, я бы с ним не заводился. Он — твой, Оцелот.
Рябой убийца скривился.
— Незнакомец по-прежнему внутри? Хорошо. Иди обратно. Сделай так, чтоб он тебя заметил, Ном. Наверняка, Худова плешь!
Раллик скрестил руки.
— Он уже наверняка меня заметил.
— Вымани наружу, отведи к складу Тарлёва — на разгрузочную. — Оцелот криво ухмыльнулся. — Это приказ Воркан, Ном. Выходи через переднюю дверь. Чтоб наверняка. Не скрывайся.
— Этот человек — убийца, — прохрипел Раллик. — Если я не буду скрываться, он поймёт, что это ловушка, и прикончит меня за три секунды.
— Делай, как велит Воркан, Ном. Иди обратно!
Раллик посмотрел на главаря так, чтобы тот точно разглядел отвращение во взгляде Нома, а затем вернулся на кухню. Поварихи попытались улыбнуться ему, но ничего не вышло. Одного взгляда на лицо Раллика было достаточно, чтобы убить всякое веселье в комнате. Обе взялись за работу с таким рвением, словно их огрел палкой надсмотрщик.
Раллик вошёл в главный зал и обмер.
— Проклятье, — выругался Ном. Чернокожий убийца исчез. И что теперь? Раллик пожал плечами. — Значит — через переднюю дверь.
Он начал проталкиваться к выходу.
В переулке, по одну сторону которого тянулась высокая каменная стена, Крокус прислонился к мокрым кирпичам купеческого особняка и пристально смотрел на некое окно. Оно находилось на четвёртом этаже, за стеной, и за плотно запертыми ставнями скрывалась комната, забыть которую юноша не смог бы, даже если бы захотел.
Он стоял здесь уже два часа, но за окном всё время теплился свет. Впрочем, пятнадцать минут назад окно потемнело. Крокус ног не чувствовал от усталости и терзался сомнениями. Он плотнее завернулся в плащ. Юноша уже не в первый раз спрашивал себя, что он тут делает. Вся его решимость словно утекла в канаву вместе с дождевой водой.
Может, дело в темноволосой женщине из «Феникса»? Неужто она его так потрясла? Кровь на клинке ясно говорила, что она без колебаний убьёт Крокуса, лишь бы сохранить свою тайну. А может, вертящаяся монета сбила его с толку. Всё это происшествие было совершенно неестественным.
Да что не так с мечтой оказаться представленным девице Д'Арле? Это же никак не связано с женщиной-убийцей в таверне! а
— Никак, — пробормотал Крокус и сразу нахмурился. Ну вот, теперь он ещё и начал сам с собой разговаривать.
Следующая мысль заставила юношу нахмуриться ещё сильнее. Все странности начались с той ночи, когда Крокус ограбил девицу Д'Арле. Ох, лучше бы он не останавливался, лучше бы и не глядел в её нежное, мягкое, круглое личико.
Юноша переступил с ноги на ногу и тихо застонал. Благородная. В этом-то главная беда, верно?
Теперь вся затея казалась ему такой глупой, такой идиотской. Зачем Крокус вообще убедил себя, что встретиться с ней вообще возможно? Он встряхнулся. Неважно. Всё решено, теперь пора за дело.
— Просто поверить не могу, — пробормотал юноша, оттолкнувшись от стены и шагая по переулку. Рукой он погладил сумку, привязанную к поясу. — Я же собираюсь вернуть девице её имущество.
Крокус подошёл к каменной стене, которую искал, и начал карабкаться вверх. Он глубоко вздохнул. Ладно, за дело.
Камень ещё не просох, но решимости юноши хватило бы на то, чтобы взобраться даже на высокую гору. Он упорно лез вверх и даже ни разу не поскользнулся.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Вот паучиха
то в том углу, то в этом —
три её глаза
крадутся в темноте,
ног восемь
ползут по моей спине,
она кривляется и дразнит
копируя мою походку.
Вот паучиха,
которая всё знает обо мне,
её тенёта — летопись моя.
И где-то в этом странном месте
та паучиха ждёт, покуда
я в страхе прочь помчусь.
Слепой Галлан (р. 1078). Заговор
Как только гильдейский убийца вышел из зала, Калам допил пиво, расплатился и поднялся по лестнице. Опираясь на балюстраду, он изучил толпу внизу и, убедившись, что никто не обращает на него внимания, двинулся по коридору, затем нырнул в последнюю комнату справа.
Калам закрыл за собой дверь и запер на засов. Быстрый Бен, скрестив ноги, сидел на полу, в центре круга расплавленного голубоватого воска. Голый до пояса чародей сгорбился, закрыл глаза, по лицу текли капли пота. Воздух вокруг мага блестел, словно свежий лак.
Калам обошёл восковой круг и оказался у кровати. Он снял с крючка над изголовьем кожаную сумку и поставил на тонкий, набитый соломой матрас. Убийца откинул кожаный клапан и вытряхнул содержимое. Через минуту он уже рассортировал детали арбалета с «козьей ножкой». Металлические части были воронёные, тонкое деревянное ложе вымочено в смоле и покрыто мелким чёрным песком. Калам медленно, аккуратно собрал оружие.
За спиной у него заговорил Быстрый Бен:
— Сделано. Скажешь, когда будешь готов, друг.
— Человек вышел через кухню. Но он вернётся, — проговорил Калам, взвешивая арбалет на руке. Убийца прицепил к оружию ремень и перебросил его через плечо. Затем обернулся к чародею. — Я готов.
Быстрый Бен тоже поднялся, вытирая рукавом пот.
— Два заклятья. Сможешь медленно парить, управлять полётом вниз. Второе позволит тебе видеть магию — ну, почти любую магию. Если тут разгуливают Высшие маги, значит, нам не повезло.
— А тебя? — спросил Калам, рассматривая колчан с короткими арбалетными стрелами.
— Меня напрямую ты не увидишь, только ауру, — с ухмылкой ответил Быстрый Бен, — но я буду с тобой.
— Ладно, будем надеяться, всё пройдёт гладко. Связываемся с Гильдией, предлагаем имперский контракт, они принимают и вычищают для нас всех опасных людей в городе. — Убийца втиснулся в свой чёрный плащ и набросил капюшон.
— А точно нельзя просто спуститься в зал, подойти к нему и выложить всё напрямую?
Калам покачал головой.
— Так не принято. Мы его опознали, он — нас. Сам, наверное, только что доложил командиру, и они всё обставят, как им хочется. Этот человек теперь нас приведёт на место встречи.
— Так мы что же, идём прямиком в засаду?
— Более или менее, — согласился убийца. — Но они сначала захотят узнать, что нам нужно. А потом, я думаю, главы Гильдии уже не захотят нас убивать. Ты готов?
Быстрый Бен вытянул руки к Каламу и тихонько прошептал несколько слов.
Калам почувствовал лёгкость, которая коснулась его кожи и окутала всё тело подушкой прохладного воздуха. Фигура Быстрого Бена прямо на глазах вспыхнула сине-зелёной аурой, которая гуще всего оттеняла длинные пальцы чародея.
— Вот и заклятья, — усмехнулся убийца, — два старых друга.
Быстрый Бен вздохнул.
— Да, снова всё как обычно. — Он перехватил взгляд друга. — Худ нам дышит в затылок, Лам. Я в последнее время то и дело слышу его шаги за спиной.
— И не ты один. — Калам отвернулся к окну. — Иногда, — сухо проговорил он, — мне кажется, что Империя решила нас прикончить. — Убийца подошёл к окну, откинул щеколду на ставнях, распахнул их и опёрся руками о подоконник.
Быстрый Бен подошёл сзади и положил ладонь на плечо Каламу. Оба молча смотрели во тьму, словно разделили этот миг тревоги между собой.
— Мы слишком много видели, — мягко сказал Быстрый Бен.
— Худов дух! — прорычал Калам. — Зачем мы вообще это всё делаем?!
— Может, если Империя получит то, чего хочет, — Даруджистан — нам позволят ускользнуть.
— Ясное дело, да только кто уговорит сержанта бросить Империю?
— Мы ему покажем, что выбора у него нет.
Калам вскарабкался на подоконник.
— Хорошо, что я больше не Коготь, да? Просто солдат.
Позади Быстрый Бен коснулся груди и исчез. В его бестелесном голосе прозвучала нотка горького веселья.
— Да. Старик Калам уже не играет во все эти игры с плащами и кинжалами.
Убийца подтянулся, развернувшись лицом к стене, и начал взбираться на крышу.
— Ага. Вот их я всегда просто ненавидел.
Голос Быстрого Бена зазвучал теперь рядом.
— Никаких больше убийств.
— Никакого вынюхивания.
— Никаких заклятий невидимости.
Оказавшись на крыше, Калам залёг неподвижно.
— Никаких ножей в спину, — прошептал он, сел и оглядел ближайшие крыши. Убийца ничего не увидел: ни пригнувшихся фигур, ни ярких магических аур.
— Слава богам, — прозвучал над головой шёпот Быстрого Бена.
— Слава богам, — отозвался Калам и взглянул вниз с края крыши. Пятно света отмечало двери таверны. — Ты следи за задней дверью. Я — здесь.
— Лады.
В тот же миг Калам напрягся и замер.
— Вот он, — прошипел он. — Ты ещё тут?
Быстрый Бен утвердительно хмыкнул.
Оба смотрели, как Раллик Ном, закутавшийся теперь в плащ, перешёл на другую сторону улицы и скользнул в переулок.
— Я за ним, — заявил Быстрый Бен.
Вокруг чародея вспыхнуло сине-зелёное свечение. Он поднялся в воздух и быстро полетел на другую сторону улицы, замедляясь на подлёте к переулку. Калам поднялся на ноги и беззвучно крался по краю крыши. Оказавшись на углу, он покосился вниз, на крышу соседнего дома, и прыгнул.
Убийца опускался медленно, словно в воде, и беззвучно смеялся. Справа параллельным курсом двигалась магическая аура Быстрого Бена. Калам перебрался на крышу следующего дома. Тот мужчина явно двигался в сторону озёрного порта.
Калам следовал за сигнальным огнём ауры Быстрого Бена, прыгал с одной крыши на другую, иногда карабкался наверх. Калам не был особенно скрытным: там, где другие полагались на ловкость и гибкость, он делал ставку на силу крепких рук и ног. Казалось бы, убийца из него мог получиться только посредственный, но Калам научился обращать необычный подход себе на пользу.
Они оказались рядом с гаванью, двигались по большим, одноэтажным зданиям. Фонарей на улицах почти не было — разве только рядом с двустворчатыми дверями складов, которые обычно охраняли одинокие стражники. В ночном воздухе стояла густая вонь отбросов и рыбы.
Наконец Быстрый Бен остановился, завис над внутренним двором склада, а потом поспешил обратно к Каламу, который ждал чародея на краю соседнего дома — двухэтажного здания расчётной палаты.
— Похоже, здесь, — сказал Быстрый Бен, парящий в нескольких футах над Каламом. — Что теперь?
— Хочу получше посмотреть на двор.
— Иди за мной.
Быстрый Бен привёл убийцу на другое здание. Калам заметил их человека — тот пригнулся на крыше склада и внимательно смотрел вниз, на двор.
— Почуял неладное, Лам?
Калам фыркнул.
— Да что ты! Конечно нет. Тут прямо всё устлано розами. По местам, друг.
— Лады.
Раллик Ном лежал на крыше, выставив голову над краем. Внизу раскинулся двор склада — плоский, серый, пустой. Прямо под ним сгустилась непроглядная тень. По лицу Раллика катился пот.
Из теней внизу послышался голос Оцелота:
— Он тебя видит?
— Да.
— И не двигается?
— Нет. Слушай, я уверен, что он не один. Я бы почувствовал, если бы за мной следили. Тут пахнет магией, Оцелот, а ты знаешь, что я думаю про колдовство.
— Проклятье, Ном! Если б ты только начал пользоваться тем, что мы даём, сразу стал бы одним из лучших. Ладно, в Худовы Врата всё это. У нас везде дозорные, мы бы заметили чары — если только эти люди не привели очень хорошего мага. Просто признай, — в голосе Оцелота зазвучало злорадство, — он лучше тебя. Выследил как ребёнка. В одиночку.
— Что теперь? — спросил Раллик.
Оцелот хихикнул.
— Мы уже сжимаем кольцо. Твоя работа сделана, Ном. Сегодня кончится война убийц. Через пять минут пойдёшь домой.
Высоко в небе над городом хлопали кожистые крылья демона, зелёные змеиные глаза осматривали крыши внизу взглядом, который видел магию так же легко, как и тепло. Демон был не больше собаки, но обладал чудовищной силой — лишь немногим меньшей, чем у человека, который призвал и сковал его сегодня вечером. На крышах демон заметил две ауры — мужчина, на которого наложили заклятья, и рядом чародей. Очень хороший чародей. Вокруг этих двоих постепенно сжималось кольцо охотников. Мужчины и женщины двигались вперёд, одних выдавало тепло тела, других — сила наделённых магией предметов.
До сих пор демон парил на верхних ветрах ночи, изнывая от скуки и презрения к своему господину. Что за задание — банальная слежка — для столь могущественного существа? Но теперь демон ощутил жажду крови. Если бы только его повелитель оказался слабее, если бы сбросить оковы и обрушиться на крыши… о, какая была бы бойня!
Демон смаковал эту мысль, не сводя глаз со сцены внизу, — и тут ему в затылок врезался каблук. Круглоголовое создание перекувырнулось в воздухе и обернулось к нападавшему, в глазах его пылала ярость.
В следующий миг демону пришлось изо всех сил сражаться за собственную жизнь. Фигуру врага окружала ослепительная магическая аура. Силы противников схлестнулись, переплелись, словно щупальца. Демон боролся, несмотря на дикую боль, а сияющая фигура продолжала атаковать. Череп демона наполнился жгучим холодом, силой столь чуждой, что демон не нашёл подходящей защиты.
Оба противника медленно падали, бились в абсолютной тишине, оружием им служили силы, невидимые жителям города там, внизу. Со всех сторон на крышу склада опускались и другие фигуры, плащи раздулись, как паруса, в руках — арбалеты, лица под капюшонами скрыты масками. Мимо демона и его врага пронеслись одиннадцать безмолвных теней. Никто из них не обратил на магический бой внимания, и в этот миг демон испытал то, чего никогда не знал прежде. Страх.
Демон уже не думал о победе, только о том, как спастись. Мучительным усилием он вырвался из хватки врага. Демон испустил пронзительный крик и прянул вверх.
Враг не стал его преследовать, а присоединился к остальным теням, быстро опускавшимся на город.
Когда двенадцать убийц спикировали к сжимавшемуся кольцу мужчин и женщин, а один, отклонившись от курса, завис над двумя целями этой охоты, они подняли арбалеты, прицелились… и началась бойня.
Калам смотрел на убийцу, неподвижно лежавшего на крыше внизу, и гадал, что делать дальше. Может, подождать, пока сам выйдет на связь? Калам глухо зарычал. Что-то тут не так. Он это чувствовал, как ломоту в костях.
— К демонам, Бен. Давай-ка валить отсюда!
— Стой! — прозвучал бестелесный голос Быстрого Бена: — Прокля-атье… — тихо добавил он.
На глазах у Калама две ярко мерцающие фигуры упали на плоскую крышу склада, позади своей жертвы.
— Какого Худа?!
Затем он почувствовал легчайшую дрожь плитки под руками. Калам рывком перевернулся на спину и услышал, как мимо просвистела арбалетная стрела. Между коленей, футах в тридцати от себя, он увидел фигуру в плаще. Как только фигура убедилась, что выстрел не попал в цель, она рванулась вперёд. Тут же на дальний край крыши приземлилась вторая тень.
Калам рванулся прочь и перевалился через край крыши.
Быстрый Бен парил над ним. Заклятье отражения, которым маг укрыл себя, относилось к чародейству высшего уровня, и Бен был уверен, что нападавшие его не увидели. Маг заметил, что тёмная фигура замедлила шаг и осторожно подобралась к краю крыши там, где исчез Калам. В обеих руках этого незнакомого убийцы блеснули кинжалы, когда он присел у края. Фигура наклонилась вперёд, и Быстрый Бен задержал дыхание.
Калам не ушёл далеко. Он уцепился за фронтон. Как только торс нападавшего оказался в поле зрения, закрыв над ним звёзды, убийца подтянулся на одной руке и вцепился в горло противника мёртвой хваткой. Калам дёрнул врага вниз и одновременно ударил коленом вверх. Укрытое маской лицо нападавшего с хрустом врезалось в колено. Калам, который всё ещё держался одной рукой за фронтон, стряхнул обмякшую фигуру, и та полетела вниз на мостовую.
С кряхтением «мостожог» вновь забрался на крышу. На противоположном её конце второй убийца вдруг резко развернулся. Калам зарычал, вскочил на ноги и бросился на тёмную фигуру.
Неизвестный убийца отступил на шаг, словно удивился, а потом опустил руку и мгновенно исчез. Калам проскользил ещё несколько шагов по плиткам и остановился в полуприседе, свесив руки вдоль тела.
— Я её вижу! — шепнул Быстрый Бен.
С шипением Калам развернулся и лёгкой походкой двинулся вбок, стараясь держаться спиной к краю крыши.
— А я — нет.
— Очень старается, — сказал Быстрый Бен. — Я её тоже всё время теряю. Подожди, Лам… — Чародей замолчал.
Калам резко вертел головой, оборачиваясь на всякий приглушённый звук. Он шумно дышал, руки подрагивали. «Подожди». Из его груди вырвалось низкое рычание. Чего ждать-то? Ножа в горле?
Внезапно ночь взорвалась шумом и огнём. Убийца возникла прямо перед Каламом, кинжал в её руке метнулся к его груди. Фигуру окутывали дым и искры, но она двигалась, словно не замечая их. Калам качнулся в сторону, пы-аясь уклониться от клинка. Кинжал пропорол рубаху под рёбрами, глубоко вошёл в плоть и рывком дёрнулся вбок. Калам почувствовал, как хлынула горячая кровь, но уже ударил кулаком в солнечное сплетение женщины. Та ахнула и отшатнулась, с клинка в правой руке капала кровь. Калам зарычал и бросился вперёд. Он приблизился к женщине и, не обращая внимания на кинжал, ударил ещё раз. Рёбра захрустели. Ладонь второй руки Калама с размаху встретилась с её лбом. Убийца качнулась назад, с глухим стуком рухнула на крышу. Тело замерло.
Калам опустился на одно колено, судорожно глотая воздух.
— «Подожди», Худова плешь! Да что ж ты за человек такой, Бен?! — Он заткнул куском ткани рану под грудной клеткой. — Бен?..
Ответа не было. Калам напрягся, затем развернулся и осмотрел нижние крыши. Повсюду лежали тела. Крыша склада, на которую позади жертвы опустились две тени, была пуста. С тихим стоном он встал на колени.
Когда женщина напала, он услышал что-то кроме треска огня. Взрыв, нет, два взрыва, совсем рядом. Обмен магическими ударами. У Калама перехватило дыхание. Неужели третий убийца? Чародей? Быстрый Бен ранил эту женщину, а тот ранил Бена.
— Вот Худ, а… — прошептал Калам, оглядываясь по сторонам.
Первым знаком беды для Раллика стал резкий удар точно между лопатками. Сила удара выбила весь воздух из лёгких, а с ним — и способность двигаться. В спине пульсировала боль, Ном понял, что в него попала арбалетная стрела, но жазерантская броня под рубашкой выдержала — остриё пробило железо, но не вошло глубоко. Несмотря на гул в ушах, Раллик слышал приближавшиеся сзади шаги.
Из теней снизу донёсся голос Оцелота:
— Ном? Что случилось?
Позади Раллика шаги стихли, сменились мягким щелчком взведённого арбалета. Раллик уже снова смог вздохнуть, онемение покинуло тело. Единственное оружие лежало рядом. Ном ждал.
— Ном!
Тихий звук шагов послышался сзади и слева. Одним движением Раллик перекатился на бок, схватил арбалет и выстрелил. Убийцу, который стоял меньше чем в пятнадцати футах от Нома, отбросило назад, оружие вылетело из рук.
Раллик качнулся в сторону, только теперь он заметил второго противника — далеко за первым. Фигура пригнулась и разрядила свой арбалет. Стрела ударила Раллику под правую ключицу, отскочила и скрылась во тьме. Правая рука онемела. Ном вскочил на ноги, выхватывая изогнутый крюком нож — сталь холодно блеснула в ночи.
Убийца сделал осторожный шаг вперёд, затем снова отступил к краю крыши и спрыгнул вниз.
— Худов дух! — прозвучал голос Оцелота рядом с Ралликом. Тот обернулся, но никого не увидел.
— Он разглядел мою магию, — буркнул Оцелот. — Молодец, Ном, первого красиво прикончил. Может, сумеем, наконец, выяснить, кто они вообще такие.
— Не думаю, — сказал Раллик, не сводя глаз с неподвижного тела. Труп вдруг окутало горячее белое мерцание.
Тело исчезло, и Оцелот выругался.
— Какое-то заклятье возвращения, — добавил он. Глава клана внезапно появился перед Ралликом. Он осмотрелся, и лицо его перекосилось. — Мы вырыли ловчую яму и сами же в неё угодили.
Раллик не ответил. Он потянулся через плечо, вытащил стрелу и отбросил в сторону. Верно, ловцы сами стали добычей, но Раллик был уверен, что человек, который шёл за ним, никак не связан с этими нападавшими. Ном обернулся и посмотрел на крышу, где прежде находился его преследователь. В тот же миг полыхнуло сперва жёлтым, а потом красным, раздался двойной грохот, и на миг Раллик увидел силуэт на краю крыши, человек явно пытался уклониться от прямой атаки. Свет погас, всё утонуло во тьме.
— Магия, — прошептал Оцелот. — Притом высококлассная. Давай, уходим отсюда.
Вдвоём они быстро спустились во двор склада и скрылись из глаз.
Жаль уже видела обоих, так что легко могла найти этого толстого коротышку и Носители Монеты. Покинув лачугу Калама и Быстрого Бена, она сначала собиралась последить за Круппом, но что-то потянуло её к мальчику. Подозрение, ощущение, что его действия — по крайней мере, сейчас — куда важнее, чем фокусы Круппа.
Носитель Монеты был последним рычагом влияния Опоннов, их самым сильным игроком. До сих пор ей хорошо удавалось уничтожать других потенциальных игроков — людей вроде капитана Парана, который служил адъюнкту и, как следствие, Императрице. А ещё этот предводитель Когтей в Крепи, которого она задушила. На своём пути к «Мостожогам» она ликвидировала и других, но только по необходимости.
Она знала: мальчик должен умереть, — но что-то внутри неё противилось этому выводу, и такого за собой прежде Жаль не замечала. Её забрали, превратили в убийцу два года назад на прибрежной дороге. Тело, в которое она вселилась, хорошо подходило для дела: не запятнанная событиями бурной жизни плоть юной девушки, чей разум никак не мог тягаться с волей, которая подавила его, уничтожила.
Только уничтожила ли? До чего внутри неё дотянулась монета? И чей голос заговорил в голове Жаль с такой силой и решимостью? То же самое случилось и в прошлый раз, когда Скворец вдруг произнёс слово «Провидец».
Она постаралась припомнить все возможные встречи с провидцами за последние два года, но ничего не приходило на ум.
Жаль плотнее закуталась в плащ. Найти мальчика было легко, но вот выяснить, что он задумал, — совсем другое дело. На первый взгляд — обычное воровство. Крокус стоял в переулке и смотрел в освещённое окно на четвёртом этаже усадьбы, ждал, пока погасят свет. Жаль была укрыта неестественно глубокими тенями, так что юноша её не заметил и начал карабкаться по скользкой стене, к которой она прислонилась. Лез он с впечатляющими сноровкой и ловкостью.
Когда он исчез, Жаль нашла себе новый наблюдательный пункт, с которого открывался отличный вид на балкон и раздвижные двери. Для этого нужно было войти на территорию усадьбы. Но по саду вышагивал всего лишь один стражник. Жаль без хлопот убила его и теперь стояла под деревом, не сводя глаз с балкона.
Крокус уже добрался до него, вскрыл замок и вошёл в комнату. А он хорош, удивлённо признала Жаль. Но какой же вор провозится потом больше получаса в комнате, которую решил ограбить? Полчаса прошло, а он всё ещё не вышел. Жаль не слышала криков, свет не вспыхнул за окнами дома, никаких признаков того, что вор попался. Так чем же там занят Крокус?
Жаль окаменела. На другом конце Даруджистана расцвела магия, и она опознала аромат. Жаль заколебалась, не могла решиться. Бросить мальчишку и взглянуть на новую, смертоносную эманацию? Или остаться тут, пока Крокус не выйдет наружу либо не попадётся?
Затем она заметила кое-что за раздвижными дверьми балкона и решилась.
Пот градом катился по лицу Крокуса, приходилось постоянно протирать глаза. Чтобы пробраться внутрь, он вынужден был повозиться с новой ловушкой — тонкой проволокой, привязанной к щеколде, но теперь юноша уже крался к столику в углу. Оказавшись на месте, он замер и не мог заставить себя пошевелиться. Идиот! Что я вообще здесь делаю?!
Крокус прислушивался к тихому, ритмичному дыханию у себя за спиной — словно дракон дышит, — он почти убедил себя, что чувствует, как каждый вздох лёгким ветерком касается его шеи. Крокус поднял глаза и хмуро посмотрел на собственное отражение в зеркале. Что же с ним творится? Если он немедленно не уберётся отсюда… Юноша начал извлекать содержимое из сумки. Закончив, снова посмотрел на своё лицо — и увидел за ним второе: круглое, белое лицо, которое следило за ним с кровати.
Девушка заговорила:
— Раз уж ты всё возвращаешь, изволь расставить по местам. Банка с косметикой должна стоять слева от зеркала, — шёпотом заявила она. — Щётка для волос — справа. Мои серёжки тоже у тебя? Тогда просто положи на столик.
Крокус тихо застонал. Он же забыл закрыть маской лицо!
— Даже не думай пошевелиться! — прорычал юноша. — Я всё вернул, а теперь ухожу. Ясно?
Девушка завернулась в одеяло и придвинулась к краю кровати.
— Угрозы тебе не помогут, вор, — заявила она. — Мне всего-то и надо — закричать, и через три секунды тут будет папин главный охранник. Хочешь скрестить свой ножик с его коротким мечом?
— Нет, — отрезал Крокус. — Лучше прижму его к твоему горлу. Если я тебя — заложницу — поставлю между собой и стражей, будут они на меня с мечами бросаться? Вряд ли.
Девушка побледнела.
— За воровство тебе всего-то отрубят руку. А похищение высокорожденной дамы — прямой путь на Высокую виселицу.
Крокус попытался небрежно пожать плечами. Он бросил взгляд в сторону балкона, соображая, как быстро сможет выбраться наружу, а потом — на крышу. Ох уж эта новая проволока!
— Стой на месте, — приказала девушка. — Я зажгу лампу.
— Зачем? — нервно спросил Крокус.
— Чтобы лучше тебя видеть, — ответила она, и комната озарилась светом лампы у неё на коленях.
Юноша нахмурился. А лампу-то он и не заметил… Девушка разрушает его планы быстрее, чем он их успевает придумывать!
— А чего смотреть? — огрызнулся Крокус. — Зови уже своих стражников, чтоб меня арестовали. Валяй! — Он вытащил из-за пазухи шёлковый тюрбан и бросил на столик. — Это всё, — добавил он.
Девушка взглянула на тюрбан и слегка пожала плечами.
— Я его собиралась надеть на маскарад накануне Празднества, — сказала она, — но уже нашла покрасивее.
— Чего ты от меня хочешь?!? — отчаянно зашипел Крокус.
Страх на миг исказил лицо девушки, но потом она улыбнулась.
— Хочу знать, почему вор, который сумел выкрасть все мои драгоценности, вдруг решил их вернуть. Обычно воры так не поступают.
— И правильно делают, — пробормотал юноша, обращаясь скорее к самому себе. Он шагнул вперёд, но остановился, когда девушка испуганно отшатнулась. Крокус поднял руку. — Извини, не хотел напугать. Просто… хочу лучше тебя видеть. Вот и всё.
— Зачем?
Тут он не нашёлся с ответом. Не мог же Крокус вот так заявить, что влюбился в неё по уши?
— Как тебя зовут? — выпалил он.
— Ваза Д'Арле. А тебя?
— Ну, понятно, — протянул Крокус и закатил глаза. — Как-то так тебя и должны были назвать. — Он раздражённо покосился на девушку. — Меня? Не твоё дело. Воры своим жертвам не представляются.
Она приподняла брови.
— Жертвам? Но я ведь уже не жертва, не так ли? Ты всё вернул. Лично мне кажется, — хитро добавила девушка, — что ты просто обязан назваться, учитывая, что ты сделал. А ты, судя по всему, относишься к обязательствам очень серьёзно, какими бы странными они ни казались.
Крокус поморщился. Что это она несёт? Откуда может знать, как он относится к обязательствам? И как она угадала?
— Меня зовут Крокус Новичок. — Он признал своё поражение и вздохнул. — А ты — дочь высокородного Д'Арле, к которой уже, в надежде быть представленными, в очередь выстроились знатные ухажёры. Но однажды, Ваза, ты и меня увидишь в этой очереди, и только ты будешь знать, где мы встречались в последний раз. Нас официально представят, и я принесу подарок, как принято. — Крокус уставился на девушку в немом ужасе от собственных последних слов.
Она посмотрела ему в глаза — и в этом взгляде горело сильное чувство, которое юноша даже не надеялся понять, — а потом расхохоталась. Девушка тут же прикрыла рот ладошкой и метнулась вперёд на кровати.
— Лучше беги, Крокус. Меня, наверное, кто-то услышал. Быстро! Только проволоку не задень!
Крокус как деревянный двинулся к раздвижной двери балкона. Её смех стал последней точкой всех его мечтаний. Юноша чувствовал себя мёртвым внутри, осталась только циничная ухмылка — может, даже его собственная — учитывая странный взгляд, который на него бросила девушка. Одеяло упало, и она снова оказалась голой. Где-то в дальней дали его совершенно поразило то, что девушка, кажется, этого даже не заметила.
Из-за двери, ведущей в коридор, донёсся неразборчивый голос. Девушка зашипела:
— Быстрей, дурачок!
Крокуса привел в себя тревожный набат, который зашёлся звоном в его голове. Нужно бежать, быстро. Крокус перешагнул проволоку и открыл дверь. Он задержался, чтобы бросить на девушку прощальный взгляд, и улыбнулся, когда она прижала одеяло к шее. Что ж, хоть в этом он победил.
В противоположную дверь постучали.
Крокус выскочил на балкон и запрыгнул на перила. Он взглянул в сад внизу и чуть не упал. Стражник исчез. На его месте стояла женщина, и, несмотря на плащ с капюшоном, юноша мгновенно её узнал. Та самая — из таверны, — сейчас она уставилась прямо на него тёмными глазами, и этот взгляд жёг Крокуса изнутри.
В спальне открылась дверь, и Крокус встряхнулся. Да к демонам эту женщину! Обеих — к демонам! Он ухватился за карниз над головой, ловко качнулся и исчез из виду.
Калам неподвижно пригнулся на крыше, сжимая в каждой руке по ножу. Вокруг царило безмолвие, ночной воздух был напряжённым и тяжёлым. Тянулись бесконечные минуты. Иногда ему казалось, что он остался один, что Быстрый Бен и второй чародей улетели с этой крыши; они теперь, наверное, охотятся друг за другом в небе, или на улицах и переулках внизу, или вообще на другой крыше. Но в следующий миг он слышал что-нибудь: то судорожный вздох, то шелест ткани по коже, а то и лёгкий ветерок касался его щеки в безветрии ночи.
А потом на глазах Калама ночная тьма разбилась вдребезги. В воздухе над крышей появились две фигуры. Убийца обнаружил Быстрого Бена и направил на мага струю огня, которая, кажется, оглушила чародея, а потом быстро сократил дистанцию.
Калам бросился на перехват. Быстрый Бен исчез и мгновенно снова появился — уже позади противника. Голубоватое сияние с рук Быстрого Бена ударило чародею-убийце прямо в спину. Одежда вспыхнула, и тот закувыркался в воздухе.
Быстрый Бен резко обернулся к Каламу.
— Бегом! Шевелись!
Калам побежал, а его друг летел рядом. У самого края крыши он бросил последний взгляд назад. Убийца-маг каким-то образом сбил огонь с одежды и пытался восстановить равновесие. На дальнем конце появились двое его товарищей.
— Прыгай, — рявкнул Бен. — Я их задержу.
— Как? — спросил Калам, покачиваясь на краю.
Вместо ответа Быстрый Бен показал маленький фиал. А потом с размаху швырнул его в сторону врагов.
Калам выругался и спрыгнул.
Фиал ударился о крышу и разбился с тонким звоном. Трое убийц остановились. Быстрый Бен висел на месте, не сводя глаз с белого дыма, который начал подниматься от осколков стекла. Дым обрел форму, и фигура быстро росла. Образ был почти нематериальным, дым то вытягивался, словно нить, то завивался, как шерсть. Ясно видны были только глаза — две чёрные прорези, которые сразу же метнулись к Быстрому Бену.
— Ты, — проговорило жуткое создание голосом ребёнка, — не мастер Тайшренн.
— Верно, — согласился Быстрый Бен, — но я из его легиона. Ты служишь Империи. — Он указал на другую сторону крыши. — Вон там — трое врагов Империи, демон. Тисте анди явились сюда, чтобы противостоять Малазанской империи.
— Меня зовут Жемчуг, — тихо проговорил демон, затем повернулся к трём убийцам, которые уже начали расходиться в стороны на дальнем конце крыши. — Не убегают, — проговорил Жемчуг с ноткой удивления.
Быстрый Бен вытер пот со лба. Взглянул вниз. Калам — едва различимая во тьме тень — ждал на улице.
— Я знаю, — ответил маг Жемчугу. Это и его самого изрядно беспокоило. Один из демонов-корвалахов Тайшренна при желании мог сровнять с землёй весь город.
— Они принимают мой вызов, — заметил Жемчуг, снова оборачиваясь к Быстрому Бену. — Мне пожалеть их?
— Нет, — ответил маг. — Просто убей и всё.
— Потом я вернусь к мастеру Тайшренну.
— Да.
— Как тебя зовут, чародей?
Маг поколебался, но затем ответил:
— Бен Адаэфон Делат.
— Считается, что ты мёртв, — заявил Жемчуг. — Твоё имя записано в свитках Высших магов, которые пали под ударом Империи в Семи Городах.
Быстрый Бен поднял глаза.
— Приближаются другие, Жемчуг. Тебе предстоит бой.
Демон посмотрел наверх. На крышу спускались мерцающие фигуры: пять впереди, одна — за ними следом. Последний силуэт лучился такой мощью, что Быстрый Бен отшатнулся, кровь его застыла в жилах. За спиной фигуры висело что-то длинное и узкое.
— Бен Адаэфон Делат, — грустно проговорил Жемчуг, — взгляни на последнего. Ты посылаешь меня на смерть.
— Я знаю, — прошептал Быстрый Бен.
— Тогда беги. Я смогу задержать их настолько, чтобы дать тебе спастись, но не больше.
Быстрый Бен начал спускаться.
Прежде чем он исчез за краем крыши, Жемчуг снова заговорил:
— Бен Адаэфон Делат, тебе меня жалко?
— Да, — тихо ответил маг и спикировал во тьму.
Раллик шёл по центру улицы. С обеих сторон стояли колонны с газовыми факелами, отбрасывавшими на влажную брусчатку круги голубоватого света. Снова пошёл мелкий дождь и покрыл всё вокруг блестящей плёнкой. Справа высились жилые дома, а за ними на фоне глубокого серого неба вырисовывались бледные купола Высокой Фаланты на холме.
Этот храм был одним из старейших зданий в городе: фундамент заложили более двух тысяч лет назад. Фалантских монахов, как и многих других, привёл сюда слух. Раллик знал об истории меньше, чем Мурильо и Колл. Вроде бы где-то в холмах похоронен кто-то из Старшего народа, очень богатый и влиятельный, — вот и всё, что было известно Ному.
Но этот слух имел далеко идущие последствия. Если бы не тысячи шахт и штреков, которые кладоискатели вырыли в земле, газовые пещеры никогда бы не нашли. И хотя многие из этих ходов обвалились или потерялись в пыли веков, другие сохранились до сих пор и теперь были соединены тоннелями.
В одном из многочисленных залов в паутине переходов под храмом ждала Воркан, глава Гильдии убийц. Раллик представил себе, что Оцелот спускается туда и гадает, как бы подать ужасные вести, — и улыбнулся. Сам он никогда не видел Воркан, но вот Оцелот разве что не жил в этих катакомбах — ещё одна городская крыса в норе под ногами.
Раллик знал: однажды он сам станет главой клана и встретится лицом к лицу с Воркан где-то там, внизу. Ном задумался, как это изменит его, и такие мысли ему не понравились.
Но выбора не было. Когда-то, подумал Раллик, подходя к кварталу, где находился «Феникс», давным-давно он мог сделать другой выбор, пойти по иному пути. Но эти дни давно канули в ничто, в будущем остались только ночи, полоса мрака, ведущая в вечную темноту. Рано или поздно он встретится с Воркан и поклянётся положить жизнь за главу своей Гильдии. И тогда захлопнется последняя дверь.
И тогда ненависть и презрение к несправедливости вокруг, к развращённости этого мира сгинут, истлеют в сумрачных тоннелях под Даруджистаном. В полном соответствии с принятыми обычаями и методами убийства заключительной жертвой Раллика станет он сам. Всё это делало их с Мурильо план последним актом человечности, который Ном совершит в жизни. Предательство по меркам Раллика было тягчайшим из преступлений, потому что предательство брало всё, что оставалось в жертве человеческого, и превращало в боль. На фоне такой боли само убийство становилось милостью: смерть приходит быстро и избавляет от муки и отчаяния жизни, лишённой надежды. Если всё выйдёт как задумано, госпожа Симтал и те мужчины, что сговорились с нею предать её мужа, лорда Колла, умрут. Разве это что-то исправит? Уравняет весы воздаяния? Нет, но может вернуть человеку жизнь и надежду.
Сам он этих даров уже давно лишился, и не такой он человек, чтобы без толку ворошить пепел. Углей не осталось, неоткуда возродиться пламени. Жизнь принадлежит другим людям, и единственная связь Нома с этой жизнью — власть отнимать её у них. Если даже надежда явится к нему, он не узнает её. Слишком давно они не встречались, слишком давно она умерла.
Когда Раллик приблизился ко входу в таверну, он заметил, что с другой стороны по улице подходит Крокус. Ном ускорил шаг.
— Крокус! — позвал он.
Мальчик вздрогнул, но, когда заметил Раллика, остановился и подождал.
Раллик взял его за руку и, не говоря ни слова, повёл в соседний переулок. Оказавшись в тени, убийца крепче сжал пальцы, развернул Крокуса и подтянул поближе.
— Слушай меня, — прошипел Раллик, его лицо маячило в считаных дюймах от ошеломлённой физиономии Крокуса, — сегодня ночью погибли лучшие из лучших в Гильдии. Это не игра. Держись подальше от крыш, понял?
Крокус кивнул.
— И передай дяде следующее: в городе появился Коготь.
Глаза мальчика широко распахнулись.
— И ещё кто-то, — продолжил Раллик. — Кто-то, кто спускается с неба и убивает всё вокруг.
— Дяде Маммоту?
— Просто передай ему мои слова. И слушай внимательно, Крокус. То, что я сейчас скажу, касается только тебя и меня, один на один, понимаешь?
Побледневший Крокус снова кивнул.
— Не сойдёшь с этой дорожки — погибнешь. Мне плевать, каким интересным тебе это всё кажется; что для тебя веселье — отчаяние для других. Хватит тянуть живую кровь из этого города, парень. Нет ничего героического в том, чтоб высасывать людей досуха. Ты меня понял?
— Да, — прошептал Крокус.
Раллик отпустил руку мальчика и отошёл на шаг.
— А теперь — иди. — Он подтолкнул Крокуса к главной улице и смотрел, пока тот, пошатываясь, не скрылся за углом. Ном глубоко вздохнул и, расстёгивая воротник, с удивлением заметил, что у него дрожат руки.
Из теней выступил Мурильо.
— Не уверен, что это сработает, друг, но всё же хорошая попытка. — Он положил ладонь на плечо убийце. — Мастер Барук посылает нас на дело. Крупп настаивает, чтобы Крокуса мы взяли с собой.
Раллик нахмурился.
— С собой? Мы что, покинем Даруджистан?
— Боюсь, да.
— Идите без меня, — заявил Раллик. — Скажи Баруку, что не смог меня найти. Всё висит на волоске — в том числе наш план.
— Что-то ещё случилось, Ном?
— Ты слышал, что я велел Крокусу передать дяде?
Мурильо покачал головой.
— Я слишком поздно подошёл. Видел только, как ты утащил парня в переулок.
— Ну, тогда, — проговорил Раллик, — пойдём внутрь. Ночь была такая, что Худ наверняка улыбается, друг.
Вместе они вышли из переулка. На улице у «Феникса» свет зари уже пробивался сквозь паволоку мелкого дождя.
В центре крыши чернело широкое пятно пепла с костями, оно тихонько потрескивало и иногда вспыхивало искрами. Аномандр Рейк бросил свой меч в ножны.
— Я послал дюжину, — сказал он фигуре в чёрном плаще, — а вижу только восьмерых. Что произошло, Сэррат?
Тисте анди явно была предельно вымотана.
— Мы тяжко трудились, Владыка.
— Подробности, — резко сказал Рейк.
Сэррат вздохнула.
— Джекарала сломаны шея и три ребра. У Борульда разбито лицо — сломан нос, сломана челюсть, треснула скула…
— С кем они дрались? — Рейк раздражённо повернулся к своей подчинённой. — Глава Гильдии вышла из укрытия?
— Нет, Владыка. Джекарал и Борульд пали от руки одного человека, и он не из местной Гильдии.
Глаза Рейка угрожающе вспыхнули.
— Коготь?
— Возможно. С ним был Высший маг. Тот, что предложил нам поиграть с корвалахом.
— От демона разило Империей, — пробормотал Рейк, пристально глядя на дымящееся пятно, которое уже начало прожигать крышу насквозь. — Должно быть, один из призванных слуг Тайшренна. — Блеснула жестокая ухмылка. — Как невежливо отрывать его сегодня от ночного отдыха.
— Даштала ранила отравленная стрела, — сказала Сэррат. — Один из убийц Гильдии сумел в него попасть. — Она помолчала. — Владыка. Нам пришлось тяжко во время кампании Бруда. Пора отдохнуть. Сегодня ночью мы допустили ошибки. Некоторые из людей Гильдии ускользнули от нас, и если бы ты не ответил на мой призыв, мы бы понесли дополнительные потери, уничтожая этого демона.
Рейк положил руки на бёдра и взглянул в утреннее небо. Через секунду он вздохнул.
— Ах, Сэррат. Не думай, что я совсем бесчувственный. Но главу Гильдии нужно выкурить наверх. Эту Гильдию необходимо закрыть. — Он посмотрел на свою прислужницу. — Тот Коготь… Думаешь, они готовили встречу?
— Не встречу, — ответила Сэррат. — Ловушку.
Рейк кивнул,
— Хорошо. — Его глаза окрасились тем же фиолетовым оттенком, что и у Сэррат. — Возвращайтесь на Семя Луны. Пусть сама Высшая жрица позаботится о Джекарале.
Сэррат поклонилась.
— Благодарю тебя, Владыка. — Она повернулась и жестом отдала приказ остальным.
— Да, — добавил Рейк, повышая голос и обращаясь к своему отряду магов-убийц, — последнее. Вы все хорошо поработали, превосходно поработали. Вы заслужили отдых. Три дня и три ночи ваши — распоряжайтесь, как хотите.
Сэррат снова поклонилась.
— Мы будем скорбеть, Владыка.
— Скорбеть?
— Отравленная стрела убила Даштала. Яд смешал алхимик, Владыка, Весьма способный. В нём был паральт.
— Ясно.
— Ты вернёшься с нами?
— Нет.
Сэррат поклонилась в третий раз. Словно по команде, восемь тисте анди подняли руки, затем исчезли.
Рейк снова посмотрел на шипящее пятно, которое как раз проело крышу насквозь и упало вниз, во тьму. Изнутри донёсся тихий стук. Аномандр Рейк снова поднял глаза к небу, а затем вздохнул.
Сержант Скворец качнулся на стуле так, что передние ножки оторвались от пола, а спинка упёрлась в потрескавшуюся стену. В тесной грязной комнатке стоял запах мочи и плесени. Две деревянные койки с набитыми соломой джутовыми матрасами стояли под стеной слева. Оставшиеся три колченогих стула подтащили к столу в центре комнаты. Над столом висела масляная лампа, её свет падал на лица Скрипача, Вала и Молотка. Солдаты играли в карты.
Работу они закончили на закате, уже у самого холма Величества. До союза с морантами малазанские сапёры были просто армейскими горняками — делали подкопы да обрушивали ворота. Морантская алхимия предоставила армии несколько видов жидкой и пороховой взрывчатки, которая в основном взрывалась от контакта с воздухом. Запалом служила сильная кислота, которая медленно прокладывала дорожку через оболочку из необожжённой глины. Теперь работа сапёра стала искусством, требующим точного расчёта толщины глины и дозы кислоты, — не многие выжили, чтобы научиться на своих ошибках.
С точки зрения Скворца, Вал и Скрипач были отвратительными солдатами. Он уже и вспомнить не мог, когда они в последний раз обнажали свои короткие мечи. Если во время муштры им и привили какое-то представление о дисциплине, оно бесследно рассеялось за годы полевой службы. Но когда дело доходило до диверсий, эти двое не знали себе равных.
Из-под полуприкрытых век Скворец смотрел на солдат за столом. Уже несколько минут никто из них не говорил ни слова и не ходил. Наверное, очередная игра Скрипача, решил сержант, этот пройдоха всё время выдумывает новые игры, правила подгоняет на ходу, если только они ему на руку. Все возмущались, но отбоя от игроков у Скрипача никогда не было.
— Вот до чего скука доводит, — сказал себе Скворец. Но нет, это не только скука. Ожидание было почти невыносимым, особенно когда дело касалось друзей. Ведь Быстрый Бен и Калам сейчас, может, уже валяются лицом вниз в каком-нибудь тёмном переулке. Ждать было тяжело.
Взгляд Скворца остановился на одной из коек, на которой лежали его длинный меч и доспехи. Ржавчина пятнала погнутые кольца кольчуги, словно запёкшаяся кровь. Кое-где колец недоставало, кое-где они просто разошлись. Память об этих повреждениях жила в его плоти и костях: каждый порез, каждый удар теперь напоминал о себе болями, приветствовал по утрам, как старого товарища. Меч — с простой, обмотанной кожей рукоятью и плоским эфесом — покоился в деревянных, обтянутых выделанной шкурой ножнах, ремень и перевязь висели на изголовье.
Этот клинок Скворец нашёл среди мёртвых тел, на поле своей первой битвы. Он тогда ещё даже не успел отряхнуть с сапог мел отцовской каменоломни, и все посулы мира развернулись перед ним на знамёнах Империи. Меч пришёл к Скворцу блестящим, без единой зазубринки на отточенном клинке — и стал его личным штандартом.
Взгляд Скворца стал рассеянным. В мыслях сержант шагнул на серые, грязные дороги своей юности и бродил там по знакомым тропкам — потерянный и ослеплённый невыразимым словами горем.
Дверь распахнулась, впустив холодный, влажный воздух, а затем — Тротца. Угольно-чёрные глаза баргаста поймали взгляд сержанта.
Скворец быстро поднялся. Подошёл к кровати и поднял меч. Остальные за столом внешне были полностью погружены в игру, только лёгкий скрип стульев выдавал тревогу и напряжение. Скворец протиснулся мимо Тротца, прикрыл дверь, оставив тонкую щёлку, и приник к ней глазами. На другой стороне улицы, у выхода из переулка, пригнулись две фигуры, большая тяжело опиралась на меньшую. Скворец с шипением выпустил воздух сквозь зубы.
— Молоток, — скомандовал он через плечо.
Целитель хмуро взглянул на обоих сапёров и аккуратно положил карты на стол.
Две фигуры выбрались из переулка и перешли через улицу. Рука Скворца легла на рукоять меча.
— Который? — спросил Молоток, перекладывая одеяла на одной из кроватей.
— Калам, — ответил сержант. Двое подобрались наконец к двери, и он распахнул её, чтобы впустить товарищей, а затем снова захлопнул. Скворец поманил Тротца, который подошёл к окну и чуть отодвинул штору, чтобы взглянуть на улицу.
Калам был бледен и тяжело опирался на Быстрого Бена. Тёмно-серая рубаха убийцы почернела от крови. Молоток бросился на помощь чародею, и вместе они донесли Калама до кровати. Как только целитель и маг уложили его, Молоток жестом отправил Бена прочь и начал снимать с Калама рубаху.
Быстрый Бен посмотрел на Скворца и покачал головой, а потом уселся на стул, который освободил Молоток.
— Во что играем? — спросил чародей, поднимая и рассматривая карты Молотка.
Вал и Скрипач ничего не сказали.
— Без понятия, — ответил Скворец, стоявший за плечом у Молотка. — Только сидят да пялятся.
Быстрый Бен ухмыльнулся.
— А-а-а, в гляделки режемся, да, Скрип? — Он уселся поудобней и вытянул ноги.
Молоток повернулся к сержанту.
— Полежит некоторое время, — сказал целитель. — Рана чистая, но он потерял много крови.
Скворец присел на корточки и поглядел в серое лицо убийцы. Взгляд Калама оставался острым, он сосредоточенно смотрел на сержанта.
— Ну? — буркнул Скворец. — Что случилось?
Ответил Быстрый Бен у него за спиной:
— Вляпались в небольшую магическую дуэль.
Калам утвердительно кивнул.
— И? — спросил Скворец, распрямляясь и сверля глазами чародея.
Быстрый Бен заёрзал на стуле.
— Так себе получилось. Чтобы уйти живыми, пришлось выпустить имперского демона.
Все в комнате замерли. Тротц отвернулся от окна и сделал племенной знак, отгоняющий зло: провёл пальцем по синим линиям татуировки на лице.
Голос Скворца стал очень мягким:
— И он теперь бродит по городу?
— Нет, — ответил чародей. — Он мёртв.
— Да на кого же вы там напоролись?! — заревел Скворец, воздевая руки.
— Точно не скажу, — спокойно заговорил Быстрый Бен, — но с демоном он управился меньше чем за минуту. Я услышал предсмертный вопль, когда мы только на квартал оттуда отошли. Там были маги-убийцы, сержант, спустились с неба. И всерьёз намеревались уничтожить всю местную Гильдию.
Скворец вернулся к своему стулу и плюхнулся на сиденье так, что дерево жалобно заскрипело под его весом.
— С неба. Тисте анди,
— Ага. Мы так и подумали, — пробормотал Быстрый Бен. — У магии был схожий привкус — старый, тёмный, холодный, как лёд. Куральд Галейн.
— Судя по тому, что мы видели, — добавил Калам, — они поработали на славу. Выйти на контакт не получилось, сержант. Там всё пошло наперекосяк.
— Значит, это дело Луны. — Скворец помолчал, а потом с грохотом ударил кулаком по стулу. — Хуже того, хозяин её на ход впереди нас. Он сообразил, что мы попытаемся связаться с Гильдией, и решил сделать — что?
— Уничтожить Гильдию, — отозвался Калам. — Вот это гордыня — в полный рост.
— В полный или нет, — заметил Скворец, поморщившись, — а право на неё он заслужил. Интересно, на что годен предводитель местной Гильдии — сможет он справиться с тисте анди? Вряд ли.
— И ещё кое-что, — вмешался Быстрый Бен. — Всё получилось.
Несколько секунд сержант недоумённо смотрел на чародея, затем кивнул.
— И мы наткнулись на Жаль, — добавил Калам, поморщившись, когда Молоток прижал руку к ране. Целитель забормотал что-то себе под нос.
— Да? Я её послал следить за неким толстяком. Он новенькой почему-то показался важным. Как это она на вас двоих вышла?
Быстрый Бен удивлённо приподнял брови.
— Выходит, правду сказала. Сами не знаем, как Жаль нас нашла, но она отыскала нужного человека — и навела на него нас.
Молоток поднял руку. На месте раны теперь остался только розовый шрам. Калам проворчал слова благодарности и сел.
Скворец забарабанил пальцами по спинке стула.
— Если бы мы только знали, кто управляет этим треклятым городом, могли бы сами попробовать.
Убийца хмыкнул.
— Если начнём чистить членов Совета, может, выкурим и настоящих правителей.
Сержант нахмурился.
— Неплохая идея. Подумай об этом. Хозяин Луны знает, что мы здесь, — демона он не спутает. Придётся действовать быстро.
Заговорил Скрипач.
— Можно просто зал Величества взорвать, — заметил он и покосился на Вала.
— Вам взрывчатки на это хватит? — спросил Скворец.
Лицо Скрипача вытянулось.
— Ну, стало быть, на какую-нибудь усадьбу точно достанет. Но можно ведь выковырять часть мин, которые мы заложили…
Скворец вздохнул.
— Это уже бред какой-то. Нет, пока что всё оставим как есть.
Он принялся наблюдать за застывшей игрой в карты. Та, кажется, требовала полной неподвижности. Пат. Тупик. Сержант подозрительно прищурился. Они что же, намекают?
Горизонт на востоке окрасился жёлто-оранжевым, расцветив кирпичи и мостовые города медным блеском. Не считая деловитой капели, на улицах было тихо, до появления самых ранних жителей оставалось ещё несколько минут. Скоро крестьяне, которые распродали свои запасы зерна, фруктов и корнеплодов, сядут на телеги и покинут город. Откроются лавки и ларьки, чтобы принять утреннюю волну покупателей.
По всему Даруджистану «серолицые» готовились закрывать клапаны, питавшие газом фонари на главных улицах города. Служители двигались небольшими группами, собираясь на перекрёстках, и исчезли с первыми утренними колоколами.
Жаль видела, как Крокус осторожно поднялся на крыльцо большого жилого дома. Она стояла за полквартала дальше по улице — в тени, которая почему-то уверенно сопротивлялась нарастающему свету дня.
Меньше часа назад она почувствовала гибель имперского демона, почти физически — как удар в грудь. Обычно демоны убегали обратно в своё измерение, когда получали серьёзные раны — способные разорвать оковы призыва. Но корвалаха не просто ранили или насильно изгнали. Его смерть была окончательной, и это её потрясло. Истинная смерть. В ушах Жаль до сих пор звенел беззвучный, отчаянный крик демона.
Никаких сомнений по поводу Носителя Монеты больше не было. Теперь она знала, что убьёт его. Это нужно сделать, и быстро. Руку Жаль удерживало только одно — таинственные поступки Носителя. Для чего же Опонны используют мальчика?
Жаль знала, что он увидел её в саду усадьбы Д'Арле за миг до того, как исчезнуть на крыше дома. Свет, мелькнувший за раздвижной дверью балкона, утвердил решение продолжать следить за Крокусом. Семья Д'Арле обладала большой властью в Даруджистане. То, что мальчик закрутил тайный роман с их дочерью, было, конечно, невероятно, но о чём ещё могла подумать Жаль? Оставался один вопрос: выходит, Опонны работают через мальчика непосредственно, оказывают особое влияние на городской Совет? Но каким влиянием может обладать эта юная девушка?
Только своим положением, возможностью громкого скандала. А какую политическую позицию занял советник Эстрайсиан Д'Арле? Жаль поняла, что, хотя уже много выяснила про игры на политической арене Даруджистана, она всё ещё знает слишком мало, чтобы предугадать следующий ход Опоннов. Советник Д'Арле был принципиальным противником Тюрбана Орра в том, что касалось провозглашения нейтралитета, — но какое это имеет значение? Малазанской империи на все эти заявления плевать. А что, если эта декларация — обманный манёвр? Может, Тюрбан Орр готовит почву для проимперского переворота?
Ответы на подобные вопросы просто так не получишь. Придётся проявить терпение. Впрочем, как раз терпения ей не занимать. Жаль надеялась, что, увидев её второй раз, в саду, Крокус запаникует — ну, или, по крайней мере, занервничают Опонны, если Шуты и вправду столь напрямую управляют парнем.
Жаль наблюдала из тени, как убийца по имени Раллик выбранил мальчика, а потом задержалась, чтобы подслушать разговор между Номом и Мурильо. Похоже, у мальчика появились защитники — и странная же компания, если учесть, что за главаря у них — толстый коротышка Крупп. То, что они собрались вывезти Крокуса из города по приказу своего «мастера», делало ситуацию ещё более интригующей.
Жаль понимала, что скоро придётся сделать свой ход. Защита со стороны Круппа и этого фигляра Мурильо вряд ли сильно ей помешает. Крупп, конечно, явно сильней, чем показывает, но вряд ли грубое насилие — это его конёк.
Там она и убьёт Крокуса, за городом. Как только выяснит цель их задания и личность этого «мастера». Как только всё встанет на свои места.
Сержанту Скворцу придётся немного подождать её возвращения. Жаль улыбнулась, потому что знала, с каким облегчением вздохнёт весь взвод, если она на некоторое время пропадёт. А насчёт этого дела — угрозы со стороны Быстрого Бена и Калама — что ж, всему своё время.
Жуткая мигрень Барука начала отступать. Какая бы сила ни проявилась в городе, она уже исчезла. Алхимик сидел в кресле и прижимал ко лбу завёрнутый в тряпицу кусочек льда. Это было призывание. Наверняка. От эманаций просто разило демоном. Но не только. За миг до того, как сила исчезла, Барук испытал такой ментальный всплеск, что едва не потерял сознание.
Предсмертному стону демона алхимик вторил собственным отчаянным воплем, так что телохранители с криками сбежались к дверям его спальни.
Барук чувствовал глубоко внутри чудовищную неправильность произошедшего, словно в его душу ударил огромный таран. На единый, краткий миг алхимик заглянул в мир абсолютной тьмы, и из этой темноты доносились звуки: скрип деревянных колёс, позвякивание цепей, стоны тысяч порабощённых душ. Затем видение померкло, и Барук вновь оказался в кресле, а рядом склонился верный Роальд с куском льда из подвала.
Теперь алхимик сидел в своём кабинете, один, а лёд у лба казался тёплым по сравнению с холодом, который сковал его сердце.
В дверь постучали, вошёл Роальд — лицо слуги вытянулось от волнения.
— Господин, к вам посетитель.
— Посетитель? В такой час? — Барук с трудом поднялся на ноги. — Кто это?
— Владыка Аномандр Рейк и… — Роальд смешался. — …второй.
Алхимик нахмурился и взмахнул рукой:
— Проси их.
— Да, господин.
Вошёл Рейк. Он держал за загривок крылатое создание размером с собаку. Существо шипело и вырывалось, а потом с мольбой посмотрело на Барука.
— Это создание следило за мной по пути сюда, — заявил Рейк. — Твоё?
Поражённый Барук заставил себя кивнуть.
— Я так и подумал, — заметил Рейк и выпустил демона, который упал на пол и прижался к тапочкам алхимика.
Барук покосился на него. Демон дрожал.
Рейк подошёл к креслу, сел и вытянул длинные ноги.
— Тяжёлая ночь, — объяснил он.
Барук взмахнул рукой, и демон исчез с негромким хлопком.
— Действительно, — сухо сказал алхимик, — мой слуга исполнял важное поручение. Но я и не подозревал, что он встретится с тобой. — Барук встал перед тисте анди. — Как ты оказался причастен к войне убийц? Зачем?
— Разве могло быть иначе? — удивился Рейк. — Я ведь её и развязал.
— Что?!
Он улыбнулся Баруку.
— Ты не знаешь Императрицу так хорошо, как знаю её я, Барук.
— Пожалуйста, объяснись. — Алхимик побагровел. Рейк отвёл взгляд.
— Скажи мне, Барук, — произнёс он, снова поворачиваясь к чародею, — кто в этом городе скорее всего знает про ваш тайный совет? И кто больше всех приобретёт от вашего уничтожения? И самое главное — кто в этом городе способен вас перебить?
Барук ответил не сразу. Он медленно подошёл к столу, на котором красовалась заново раскрашенная карта. Склонился над ней, опершись руками о столешницу.
— Ты подозреваешь, что Императрица разыскивает Воркан, — произнёс алхимик. — Чтобы предложить контракт.
— На тебя и остальных твоих Высших магов, — отозвался у него за спиной Рейк. — Императрица послала сюда Когтя, не столько для того, чтобы подорвать защиту города, но чтобы связаться с главой Гильдии убийц. Я не был полностью уверен, что угадал правильно, но решил предотвратить такую возможность.
Барук не сводил глаз с багровой краски на карте.
— И ты послал собственных убийц, чтобы перебить всех членов Гильдии. Чтобы выкурить её. — Он развернулся к Рейку. — А что потом? Убить её? Из одного только подозрения?
— Сегодня ночью, — спокойно заметил Рейк, — мы не дали Когтю связаться с Гильдией. Твой демон подтвердит мои слова. Между тем ты же не будешь утверждать, что смерть Воркан и уничтожение местных убийц — дурное дело, верно?
— Боюсь, что буду. — Барук принялся расхаживать туда-сюда по комнате, пытаясь сдержать растущую ярость. — Может, я и не знаю Императрицу так хорошо, как ты, Рейк, — скрипя зубами, проговорил он, — но я знаю этот город — и куда лучше, чем ты когда-либо узнаешь! — Алхимик воззрился на тисте анди. — Для тебя Даруджистан — лишь очередное поле боя в личной войне с Императрицей. Тебе плевать на судьбу этого города, плевать, как он существовал, жил — три тысячи лет!
Рейк пожал плечами.
— Просвети меня.
— У городского Совета есть функция — жизненно важная. Это главный механизм города. Зал Величества и вправду всегда был ареной мелких свар, амбиций, коррупции, но несмотря на это — там решения приводятся в исполнение.
— И как это всё связано с Воркан и её бандой головорезов?
Барук скривился.
— Эта машина подобна тяжко гружённому фургону: колёса надо смазывать. Оставшись без крайней меры — заказного убийства, благородные семьи попросту перебьют друг друга и утопят город в гражданской войне. Во-вторых, сноровка Гильдии эффективно удерживает под контролем личные вендетты, раздоры и тому подобное. Гильдия предоставляет гарантированное кровопролитие. А кровопролитие — грязное дело, обычно слишком грязное на вкус благородных господ.
— Любопытно, — проговорил Рейк. — Тем не менее ты же не сомневаешься, что Воркан внимательно выслушает предложение Императрицы? В конце концов, бывало, что Ласиин передавала власть в покорённом городе убийце. Более того, по меньшей мере треть теперешних Первых Кулаков раньше принадлежали к этой профессии.
— Не в этом дело! — Лицо Барука потемнело. — Ты не посоветовался с нами! Это недопустимо.
— Это ты мне не ответил, — холодно возразил Рейк. — Воркан примет контракт? Она сможет его исполнить? Она настолько хороша, Барук?
Алхимик отвернулся.
— Я не знаю. Это мой ответ на все три вопроса.
Рейк тяжело посмотрел на Барука.
— Если бы ты и вправду был лишь обычным алхимиком, я бы, возможно, тебе поверил.
Барук сухо улыбнулся.
— Почему же ты думаешь, что я не обычный алхимик?
Теперь уже усмехнулся Рейк.
— Мало кто осмеливается мне перечить. Я не привык к тому, что со мной говорят как с равным.
— Многие тропы ведут к Восхождению. Некоторые — менее очевидны, чем другие. — Барук подошёл к камину, взял графин, затем двинулся к полке за письменным столом и взял два хрустальных бокала. — Она — Высшая чародейка. Все мы располагаем магической защитой, но против неё…
Алхимик наполнил бокалы вином. Рейк подошёл к Баруку. Он принял бокал и поднял его.
— Я прошу прощения за то, что не сообщил тебе. Мне и правда просто не пришло в голову, что это так важно. До нынешней ночи я действовал, исходя из одного лишь предположения. И не думал, какие последствия может вызвать уничтожение Гильдии.
Барук пригубил вина.
— Скажи мне кое-что, Аномандр Рейк. В городе этой ночью присутствовала сила — призванная сущность.
— Один из Тайшренновых демонов-корвалахов, — ответил Рейк. — Его выпустил Коготь-чародей. — Он глотнул тёрпкой жидкости и покатал её на языке, а потом с видимым удовольствием проглотил. — Я убрал это создание.
— Убрал? — тихо спросил Барук. — Куда?
— Туда, куда не дотянется Тайшренн, — ответил Рейк с улыбкой на губах. — Куда не дотянется никто.
— В твой меч, — проговорил Барук, сдерживая дрожь, которую вызвало воспоминание о страшном видении. Скрип колёс, звон цепей, стоны тысяч душ. И тьма.
— О да… — сказал Рейк и снова наполнил бокал. — Я получил головы двух чародеев из Крепи. Как ты и обещал. Восхищаюсь твоей расторопностью, Барук. Они возмущались?
Барук побледнел.
— Я описал им возможные варианты, — тихо сказал он. — Нет. Они не возмущались.
От тихого смеха Рейка кровь застыла в жилах алхимика.
Услышав вдалеке звук, Крупп поднялся. Перед ним ровно горел костерок, но жара, казалось, не было вовсе.
— Ах, — вздохнул чародей, — руки у Круппа онемели, но уши чутки как никогда. Услышьте сей призрачный звук в нижних пределах его текущего сна. Ведает ли он его источник?
— Возможно, — сказал рядом голос К'рула.
От неожиданности Крупп резко обернулся и вскинул брови.
— Крупп полагал, что ты давно уж отбыл, о Старший. Однако же он рад твоему обществу.
Бог кивнул.
— С младенцем, Рваной Снастью, всё хорошо. Рхиви защищают её, и она растёт быстро, ибо такова природа одиночников. Влиятельный вождь приютил её.
— Хорошо, — с улыбкой заметил Крупп. Его внимание снова привлёк далёкий звук. Он вгляделся в темноту, но ничего не увидел.
— Скажи мне, Крупп, — проговорил К'рул, — что ты слышишь?
— Мимо едет большой фургон или нечто подобное, — нахмурившись, ответил маг. — Я слышу скрип колёс, и звон цепей, и стоны рабов.
— Имя ему — Драгнипур, — сказал К'рул. — И это — меч.
Крупп нахмурился сильнее.
— Как фургон и рабы могут быть при этом мечом?
— Он выкован во тьме и цепями привязывает души к миру, что существовал до прихода света. Крупп, хозяин меча — среди вас.
В сознании Круппа возник образ Колоды Драконов. Чародей увидел получеловека-полудракона — Рыцаря Высокого дома Тьмы, также известного как Сын Тьмы. В руке он держал чёрный меч с дымными цепями.
— Рыцарь в Даруджистане? — переспросил Крупп, пытаясь сдержать испуганную дрожь.
— В Даруджистане, — подтвердил К'рул. — Рядом с Даруджистаном. Над Даруджистаном. Его присутствие — естественный магнит для силы, и опасность очень велика. — Старший бог обернулся к Круппу. — Он вступил в сговор с мастером Баруком и ложей Т'орруд — тайные правители Даруджистана нашли себе обоюдоострого союзника. Нынче ночью, Крупп, в твоём городе Драгнипур вкусил души демона. Этот клинок редко томится жаждой, и он ещё напьётся крови прежде, чем всё завершится.
— Кто-нибудь может ему противостоять? — спросил Крупп.
К'рул пожал плечами.
— Когда меч был выкован, не мог никто, но это было давно, ещё даже до моих времён. О нынешнем я знать не могу. И ещё одна новость, Крупп, невеликая новость, увы.
— Крупп внемлет.
— Мастер Барук отправляет вас в дорогу к холмам Гадроби. Старшая магия снова кипит, хоть столько веков утекло. Это Телланн — Путь Имассов — но он касается Пути Омтоз Феллак — Старшей магии яггутов. Крупп, не стой у них на пути. Особо храни Носителя Монеты. Тот, кто грядёт, опасен не меньше, чем Рыцарь с его мечом, и столь же древний. Будь осторожен, Крупп.
— Крупп всегда осторожен, о Старший.
КНИГА ПЯТАЯ
ГАДРОБИЙСКИЕ ХОЛМЫ
Там, за тонкими стенами
кожаного шатра
дитя сидит, пред нею на шелку
потёртом
разложена колода.
Она ещё не может говорить
и то что открывается пред нею
ещё ни разу не видала
в этой жизни.
Дитя глядит на карту
отдельную
ей имя — Обелиск
серый камень
и мысленно она уж ощущает
его шероховатость
Обелиск
утоплен в травой поросший холм
как бы сустав что из земли торчит
её пробивши
проткнув
грядущее и прошлое.
Дитя безмолвно в страхе
глядит на трещины
покрывшие
тот камень из камней
и знает:
разрушенье началось.
Всадник Хурлокель, Шестая армия. Серебряная лиса
