Глава 21
Демон ошибся.
Тороп продолжил следить за свекрессой ровно до тех пор, пока в одно из своих пробуждений тарийка не спросила раздраженно, какого беса он забыл в ее комнате. Случилось это на пятый день после отравления, вернее, в поздний час четвертой ночи, когда Гаммира просыпалась как по расписанию. Ранее она ворковала, а теперь чуть ли не с рыком выплевывала слова, того гляди, разбудит не только меня, но и детей.
Слетев с кровати, я схватила халат и направилась к медам.
— Я спросила, что ты делаешь в моей спальне. — Ее голос звенел, а вояка не спешил с ответом. — Ночью. В таком виде? Почему ванна наполнена горячей водой? Что это за рубаха на мне? Где моя прислуга… Куда пропала Хран?! Чего ты скалишься?..
В комнате раздается тихий хмык и задумчивое:
— И не сказать, что неожиданно, но так хотелось верить в чудеса.
— Какие чудеса?! Ты что, оглох? Я спросила…
— С возвращением, — бросил Тороп сухо и, выходя, чуть не налетел на меня. Рубаху, которую он снял, чтобы не намочить во время купания Гаммиры, надел рывком, расправил подвернутые до колен штаны и только после этого сказал: — Тора, сегодня за ней проследишь ты. Все, что нужно, я приготовил…
— Ванна, еда, питье, одежда. Помню. Кидаться не будет? — с трудом подавив зевок, посмотрела на копошащуюся в кровати свекрессу. Она с раздражением то оттягивала ворот ночнушки, то собирала его на груди, с недоумением взирая на руки. Затем почему-то сдернула с себя одеяло и придирчиво осмотрела ноги.
— Не должна. — Мой названый отец тоже следил за метаниями тарийки, хмурился своим мыслям и в конце концов заверил: — Не бойся, я тут посижу.
— Хорошо.
Я вошла в спальню, неплотно прикрыв за собой дверь. Понаблюдала за медам, а потом спросила, хорошо ли она себя чувствует.
— Нет!
И не мудрено, после такого-то отравления.
— Вы помните, как грибочков поели?
Она не помнила. Дрожащая свекресса на слабых ногах преодолела расстояние от кровати к зеркалу, вцепилась в него и обомлела. А посмотреть было на что. Ее болезненно пухлые щеки опали, нос заострился, но не испортил лица, наоборот, придал некую пикантность. Глаза приобрели блеск и глубину, движения — вялую мягкость, ну а синяки и ссадины, полученные в бою с нашим воякой, делали ее похожей не на болезную, а на утомленную страстным мужчиной.
— Что со мной… было? — дрогнувшим голосом спросила она и обернулась.
— Вы отравились, и сильно. — Я с трудом подавила зевок. — Но все пояснения завтра. А сейчас с чего начнем: с принятия ванны или с ужина?
Медам посмотрела на ванну и вздрогнула, перевела взгляд на поднос, заставленный едой, и вздрогнула повторно. Удивительное дело, я была уверена, что она воспротивится моему присутствию в комнате, тем более откажется от помощи, но Гаммира ничему не противоречила. Только дергалась иногда и застывала на несколько минут. Уже перед самой отправкой в кровать она основательно задержалась в дамской комнатке, так что даже Тороп забеспокоился. Заглянул из коридора, вошел крадучись и шепотом спросил, нужна ли помощь. Но тут раздался щелчок замка, и в следующее мгновение дверь комнатки резко распахнулась. Выглянувшая из-за нее красная лицом тарийка явно желала что-то спросить, но, увидев нашего вояку, запнулась, покраснела пуще прежнего и вновь закрылась.
— Гаммира, все в порядке? — спросил Тороп.
Молчание.
— Вам плохо? — интересуюсь уже я, и тишину обрывает прерывистый вздох, не иначе как обреченный. — Что-нибудь принести?
— Уйдите, — раздалось невнятное из-за двери.
— Ладно, — ответила ей и тихо предложила отцу: — Я присмотрю, а ты можешь идти.
— Нет, — отрезал он.
— Да…
— Уйдите оба!
— Нельзя, — Тороп качнул головой и прошептал одними губами: — она вновь попытается что-нибудь сделать с собой.
— Хран подобного не допустит.
— Припомнить грибочки?
— Не надо. — Я поежилась. — Но и оставаться здесь не выход. Она же упрямая, так и заснет там… Неужели ты хочешь, чтобы она спала на полу?
— Вы еще здесь? — раздраженный вопрос из-за двери.
— Уже уходим, — заверили истово и вышли в коридор. Переговорив, я отправилась спать, а Тороп остался стеречь, пока не уснет свекресса.
* * *
Но если в эту ночь Гаммира и спала, то мало и тревожно. Потому как за завтраком у нее все валилось из рук, и сама она вздрагивала, краснела и сжимала кулаки, стоило лишь мне нечаянно упомянуть о Торопе.
И я пыталась вывести ее из этого состояния, рассказывала о скоростном путешествии с Хран, о покупках, совершенных Эванжелиной, о родственнике, волей случая не сдержавшем слова, бедовый Аррит Дори только сегодня на заре покинул «Логово» и вернулся в Баштуй. Еще поведала о вредных Верховных города. Даже про дождь упомянула, что грянул в Тарии среди зимы, как верный знак свержения нынешней власти.
— Так это не сон? Вы действительно уехали? — Ее дрожащий голос был тих и напуган. — А я приготовила грибы?
— Не только приготовила, но еще и предлагала их всем! — Вернувшийся с охоты Тороп сбросил с плеча колчан, повесил на крючок арбалет и прошел в столовую. — Доброе утро.
Он очень вовремя пришел, не дал тарийке спросить, отчего это я в «Логове» сижу, если должна быть за сотни километров к югу. Я кивнула и подвинула ему стул, свекресса дернулась встать и была осажена строгим:
— Села на место. Руки перед собой сцепила и молчи. — Медам вспыхнула еще сильнее, посмотрела зло и только рот открыла ответить, так и закрыла его под насмешливым взглядом вояки, который продолжил с улыбкой: — Вчера я тебя пожалел, не сунулся, так что сегодня уж будь добра, выслушай, а потом уже…
— Что?
— Не знаю, все зависит от того, как отреагируешь.
Смекнув, что разговор у них будет серьезный и не для всех приятный, я спровадила малышню на двор и сама бы пошла вслед за ними, но была остановлена.
— Тора, не уходи, нам нужен свидетель.
— Зачем? — вскинулась Гаммира.
— Чтобы я обет дал и слово свое держал. Торика у нас совестливая, чуть что — загрызет за нарушение сделки. — Тороп сел за стол, с кривой улыбкой поглядывая на свекрессу. — Значит, уговор у нас с тобой будет простой, но строгий. Я молчу о том, что видел и слышал. — Туг он ворот свитера поправил, якобы невзначай показав не сошедшие пятна засосов. Дождался круглых глаз у тарийки и в кулак кашлянул. — А ты из себя более не строишь царицу.
Глаза медам сощурила, но промолчала, а вояка наш по столу пальцами побарабанил и уточнения ввел:
— Еду не критикуешь, девчат-помощниц не трогаешь, работу их, внешний вид, силу ума и прочее-прочее не оцениваешь. «Логово» как прямо, так и косвенно ругать не дам, Тимку, Тору и Зои тоже. А захочешь укусить кого и яд свой выплеснуть, обращайся, я всегда готов. Если уж после твоих изуверств и посягательств выжил, то и от проклятий не сгину.
Затишье перед бурей длилось от силы секунды три, по истечении которых свекресса забыла о том, что она надменная холодная дама, и отреагировала не хуже базарной бабы.
— Вдовийское отродье! — взвилась она, руками о стол оперлась и нависла над улыбчивым воякой. — Думаешь, условия мне ставить, веревки вить… Где ты и где я! Да я тебя!..
— Что-то ты рано ругаться начала. Погоди, мы договор еще не подписали и слово с меня не взяли. Куда ты поперед коней? — Он выудил из-за пазухи свиток, снял с него ленту и развернул так, чтобы печать и подпись Хран увидела не только Гаммира, но и я. — Вот, распишись здесь, а ты, Торика, здесь. Все по-честному, хранитель рода перепроверил.
— Ты… — взгляд медам заметался, руки стиснули крышку стола, а лоб вспотел. — Ты…
— Помню-помню, — хмыкнул Тороп глумливо и строго перечислил: — самый страстный, сильный и невероятный мужчина.
Я хорошо видела, что за чувства обуревают тарийку, и гадала про себя, за чем гневливая первым делом потянется. У нее под рукой был большой выбор: вилка, ложка, чашка, блюдце, полная тарелка оладий и тяжелый глиняный кувшин. Но она, как и Инваго, лишь глаза прикрыла, медленно выдохнула и договор забрала. Затем и перо взяла, подпись поставила и, разделяя каждое слово, медленно произнесла:
— Мразь! Тварь. Чернь вдовийская! Думаешь, самый умный, слушаться обязал, подписать проклятый договор заставил. Не выйдет…
— Да, моя хорошая, да, моя славная, — кивая, тихо соглашался бывший вояка, с каждым словом вгоняя в ступор не только медам, но и меня. А получив удивленную заминку, сообщил: — Кстати, с сегодняшнего дня я буду звать тебя Гамми.
Скрип ее зубов слышен был отчетливо, а все же за ножом она не потянулась, надменно продолжила:
— Так вот, ублюдок, месяца не пройдет, ты пожалеешь.
— Как и король? — спросил мой названый отец, визируя договор, и улыбнулся проказливо. — Помнится, ты через месяц хорошо ему отомстила.
Как она мстила и что совершила, он не сказал, всего-то напомнил, но и этого хватило с лихвой. Медам будто бы подкосило, посерела вся, на стул опустилась, закрыла лицо руками. Казалось, вот-вот заплачет, но нет, и в этот раз немыслимым образом сдержалась, только плечи вздрогнули, когда Тороп к ней обратился.
— Полно тебе печалиться, всего раз вспомнил дела давно минувших дней, но больше ни-ни. Сама понимаешь, договор.
И тарийка все-таки бросилась, но не на него, а прочь. Правда, далеко не убежала, была перехвачена возле дверей кухни.
— Куда ты, Гамми?
Замершая на мгновение, она начала вырываться и истерично кричать:
— Убери руки! Убери от меня свои руки! Челядь, чернь, отродье! Вдовийская мра… — горький всхлип прервал ее ругань, а затем и еще один не дал грубого посыла досказать.
— Да, моя хорошая, да, моя славная, лучше поплачь. Яд со слезами выйдет, легче станет. — Тороп легко поднял свекрессу на руки, прижал к себе и понес безутешную наверх, приговаривая: — А там, глядишь, и улыбаться начнешь, шутить. Засияешь, как раньше. Я видел. Красиво…
Я покачала головой и со вздохом прижала к себе куртку, которую в спешке схватила, чтобы сбежать. И раньше знала, что наш вояка не только мудрый, но и чуткий, и в женском сердце разбирается не хуже, чем в своем, но чтобы настолько — никогда.
— Вот так поворот…
— Сам в шоке, — раздалось рядом, и когтистая рука демона опустилась на мое плечо. В последнюю неделю Хран только так и заявлялся, и я, почти привыкшая, уже не искала, чем бы его в отместку стукнуть, но все еще вздрагивала.
— Слушай, Торика, а можно я вояку вашего в столицу заберу? Нравится мне, как он с людьми управляется и мозги им вправляет.
— Откуда такая мысль? Неужели Аррит, родственничек Дори, решил жениться на любовнице? — Я покосилась на ехидину рогатую, а он оскалился во все клыки.
— Нет, но абонемент свой в дома терпимости он продал. Подумывает девушку искать, чтоб из чистых. — И с усмешкой: — Как только срамная болячка слезет, нога срастется и шишка уйдет со лба.
— И что хорошего? Через год он невинных охмурять начнет и бросать, потому что молод, горяч и о семье не думает.
— Подумает, если правильно все подберем.
— И что, опыт подбора уже имеется? Есть ли результаты? — Я повесила куртку на крючок, прошла в глубь столовой, чтобы нерушимое соглашение меж Гаммирой и Торопом прочитать, а затем и подписать.
— Три пары в обработке. А результаты… у двоих уже тактильный контакт налажен, скоро друг друга чувствовать начнут, а вот третья пара все время отталкивается. План срывают.
— Неугомонные какие, — посетовала я, визируя договор. — А ты их столкни, чтоб неповадно было. Только не так, как Гилт когда-то предлагал… морозной осенью на озере лодку перевернуть. — Представила и поежилась. — Инваго лучше придумал такую встречу. Летом, на поляне, полной цветов, или у ручья. Он ранен, а она…
— Нагишом купается! — Хран забрал свиток и перо. — Или цветы в подол короткой рубашки собирает?
— Стирает.
— Хм…
Помолчали. Он задумался о своем, а я о том, неужели демон считает, что Тороп и Гаммира пара? Тогда вторые, стало быть, Гилт и Ася, ведь Горный за ними тоже приглядывал в «Логове». И вот вопрос, кто вхож в третью пару. Асд кого-то себе нашел или Эванжелину кто-то посватал? Хотя чего гадать. Род Дори большой, многочисленный, и пар там должно быть намного больше, чем три.
А в это самое мгновение во дворе раздался детский смех и счастливый вопль: «Бузя!? Бузя! Вернулся!»
— Хран, ты крота привел или он сам сюда пробрался? — спросила с тревогой, потому как помню, что в прошлый раз питомец Зои прибежал хозяйку от зверя спасать.
— Я.
— Зачем?
— Да просто так, — демон поймал мой строгий взгляд и нехотя признался: — на всякий случай. Если не забыла, мы сегодня в столицу въезжаем.
Забудешь такое. Эванжелина спит и видит, как девочек своих обнять, показать меня родне и защитить Талла от отречения. Вчера даже пешком в столицу хотела идти, раз Хран не в силах преодолеть оставшиеся десятки километров. Еле отговорили.
— Так вот, там у меня хлопот собралось достаточно, на зов быстро среагировать не смогу, вот и перестраховываюсь, чтобы время выиграть.
— И сколько времени нужно? — Я не заметила, как Тороп спустился к нам, а демон уже преобразился. Образ тростиночки накинул и локон, что из косищи выбился, на пальчик накрутил.
— Минуты три.
— Три? — вояка подошел вплотную, нахмурился. — Ты что же, опять Зои экзамен устроить решил? Или на этот раз тренировку, задание на сообразительность, как с Гаммирой?
Ну ничего себе, так что это получается, Хран все подстроил? Испуг Зои и неизбежность ее наказания, отравление тарийки, ее затяжной бред и многочисленные признания нашему вояке. А под конец еще и освидетельствованный договор, дабы усмирить гневливую. И ведь все сходится. А главное, какой дотошный был расчет.
— Нет, нет и нет! — ответил демон и отмахнулся от меня. — Не смотри так. Тут я не причастен.
— А там, значит, был? — уверилась я окончательно.
Ушлый демоняка не ответил, зато нахмурился, да так, что морда его сквозь личину тростиночки проступила. Тороп шумно воздух втянул, Хран же хмыкнул, окончательно снимая образ.
— Что, догадываться и видеть две разные вещи?
— Нет. Но до красавца тебе далеко, — прохрипел бывший вояка. Закашлялся, стукнул себя кулаком по груди, а затем сердито вопросил, возвращаясь к первоначальной теме: — И кого Бузя гонять будет по нашей заставе в эти три минуты?
— Надеюсь, не будет, — ответил демон, задетый спокойствием Торопа.
— Я спросил кого?
— Беглый из наших. — Из каких «из наших», не пояснил, добавил только: — Не зверь, но способен обращаться. Так что, Тора, не задерживай, собирайся. Нам пора в столицу.
— Я против. — Отступила в сторону, увернувшись от рук Горного. — Какая, к бесам, столица, если рядом с моим «Логовом» шастает очередной монстр из ваших и угрожает моим домочадцам?! Я никуда перемещаться не буду. Объясни это как-нибудь Эванжелине и… О! Скажи, что я осталась, дабы сберечь ценный объект родового имущества.
— Тора, к имуществу рода относится вся застава. И всю заставу охранять будет не только Бузя, а также Сато Суо, Гилт, Асд и… — короткая настораживающая заминка, — и еще с десяток других парней.
— Каких? Воинов, нелюдей-возвращенцев?
— Нет, эти бороться не станут, сбегут куда подальше.
— Тогда кто?
— А ты как думаешь? — ответил он вопросом на вопрос. — Сама скажи, кто без возражений исполнит приказы мага, выстоит перед сокрушительными ударами демона и не побоится потерять головы.
Бузя будет все-таки демона по заставе гонять, отметила про себя и спросила:
— Мертвецы? Ты… Вы… местное кладбище подняли?
— Нет, с этими возни и смрада через край, потом вовек не отмоешься. — И с довольными нотками: — Я своих должников разбудил и… хм… попросил спуститься. Помнишь, в письме была пара строчек про белое плато и хвойный лес с костяной мукой. Вот оттуда я их и поднял, а то распылились, понимаешь ли, совсем форму потеряли. — Сообщая все это умиротворяющим тоном, демоняка преобразился в тростиночку, аккуратно подобрался ко мне, взял за плечи и со словами: «Потом со всеми попрощаешься» — переместил.
