Глава 17
Вопреки прогнозам, в мою обитель мы явились раньше, ровно через час, когда тростиночку вдруг перекосило, как от лимона. Произошло это в комнате свекровушки, в момент примерки одного из моих новых платьев.
— Простите, я сейчас, — пролепетала черноглазая красавица и, подернувшись рябью, исчезла. Через мгновение вернулась, ухватила меня за локоток, заверила: «Мы скоро вернемся». И без предупреждения утянула меня вниз…
— Чтоб тебя приподняло и шлепнуло! — едва успела убрать подол платья от лавового потока, что неожиданно обрушился справа от меня. От яркого света глаза заслезились, жаром опалило лицо, горячий воздух заставил закашляться.
Мы опять были в подземных чертогах, в этот раз на вершине одного из самых высоких водопадов, что с грохотом разбивался о поверхность огненного озера, едва различимого в глубине пропасти.
— Спасибо на добром слове, — отозвался уже рогатый Хран, затащив меня в каменную лодку с сиденьем, оформленным под трон. — Теперь села, крепко ухватилась за борта, голову втянула и…
— Что? — просипела я, исполняя все требования.
— Молчи, — попросил этот умник, стал на корме и щелкнул пальцами.
Лодчонка сорвалась вниз, а я от ужаса все же заголосила. Правда, не громко и не долго. Дыхание перехватило от горячего воздуха, стремительного падения по лавовому потоку и не менее скорого перемещения по узким каналам меж скал к огненному морю. Но дара речи я напрочь лишилась, когда наше средство передвижения начало погружаться.
— Расслабься, дыши спокойно, твоя защита рассчитана на…
Окончания не расслышала, с головой уйдя под оранжево-красную волну. А в следующее мгновение демон и я уже стояли на пологой скале противоположного берега моря, где Хран, поворачивая меня как куклу, деловито осматривал и приговаривал:
— Пульсация сердца стабильная, температура тела нормальная, зубы не стучат, руки не дрожат. Нервы как канаты, но оцепенение еще не сошло, — подвел он итог осмотру и ухмыльнулся: — Думаю, теперь ты поняла запрет Инваго?
— Н-нет, — из вредности пролепетала я, в сотый, а может, и в тысячный раз повторяя про себя: «Жива. Я жива!»
— Ладно, на обратном пути поймешь. — Демон крепко взял меня за локоток.
— Обратно… — мой ошарашенный сип потонул в очередном щелчке пальцев.
А в следующее мгновение обжигающий зной подземных чертогов сменил колючий холод поверхности. Пунктом перемещения стал задний двор «Логова», застроенный снежными стенами полутораметрового лабиринта со смотровой башней в центре. Спасаясь от ветра, я спряталась за спину негодующей тростиночки, и сорвавшееся с губ проклятие не произнесла, а простучала зубами. Впрочем, кричи я, все равно внимания на себя не обратила бы. Хран был зол, и злость эта проступала даже сквозь образ черноглазой девицы.
— Зои! — утробный рык демона заставил вздрогнуть меня и осыпаться стены лабиринта. — Как это понимать?
А в ответ тишина и ни движения. Лично я никого в снежных кучах не увидела, а он, продолжая взирать куда-то вперед, сухо поинтересовался:
— Молчишь? Тогда спрошу иначе. Почему Бузя на поверхности, да еще в боевой трансформации?
— Хран? — Кажется, после погружения в огненное море не мне одной стало плохо. — Хран, тут нет никого, идем в харчевню. — Но красавица не сдвинулась с места. Обернулась, закутала меня в невесть откуда взявшуюся меховую накидку, пальцами щелкнула, и я отчетливо расслышала детские голоса.
— Спалились! — шептал Тимка.
— Не дрейфь, — возражали ему, — сейчас отмажем.
И из сугроба в пяти метрах от нас высунулась вначале белая меховая шапочка с красным помпоном, а затем и бледная мордашка с красным носиком. Малышка была чудо как хороша и ужас как самоуверенна. Вместо того, чтобы выбраться из снега, по форме отчитаться и покаяться, она, оставшись под защитой снежного укрытия, разыграла сущее удивление.
— О! Какая приятная встреча! Вы уже вернулись… А мы тут в снежный бой играем. Хотите с нами? — к концу бравады несколько заискивающе произнесла Зои, посмотрела на пышущую злобой тростиночку, запнулась, покраснела, но от задумки не отреклась: — Не хотите?
— Нет!
— Потому что замерзли? — продолжила она, но была оборвана на полуслове.
— Зои!
— Ну ладно, ладно. — И, обернувшись назад, крикнула в другой конец двора: — Тимка, вылазь, — и совсем тихо: — нас сейчас ругать будут.
Занятая высматриванием братца среди снежных завалов, я бы на эту оговорку внимания не обратила, а Горный прицепился. Сощурил красивые черные глазищи, изящно подался вперед и вопросил ехидно:
— С чего вдруг «нас»? Бузя только твой. И это ты его позвала.
— Я не звала! — запротестовала малышка, выбираясь из сугроба. — Он сам пришел… помочь.
— Что значит, помочь? — не своим голосом вопросила тростиночка. — И чего ради он нарушил мой приказ? — последнее слово дополнилось сердитым рыком.
— Мы не справлялись. — Зои потупилась, отряхнула курточку и нехотя призналась: — Совсем не справлялись.
— Страшно представить, с чем это вы сладить не могли. Со стройкой лабиринтов?
Малышка аккуратно поправила хвостики, шапочку, перчатки, затем медленно ковырнула ножкой снег и выдохнула:
— Со зверем.
— С каким?!
Будь я на месте крохи, я бы от такого ора всю свою подноготную выдала, а она лишь сбивчиво затараторила:
— Который сидел запертым в выгоревшей комнате, наверху. Нам клетка понадобилась, а там он, место занимает. Пришлось выпустить. Теперь вот ловим. Бузя загоняет, а мы в засаде ждем.
Меня в этот самый момент больше всего интересовал вопрос — что за зверь сидел в моем «Логове» и живы ли домочадцы, а демона тревожило иное. И хоть говорил он тихо и спокойно, даже вкрадчиво, я все равно ощущала нешуточную дрожь.
— И зачем вам потребовалась клетка?
— Затем, что вы своим договором мне руки связали. — Сердитый кивок в мою сторону и возмущенное: — Вреда не чинить, ошибок не делать, о поглощении забыть. Ну и как в таких условиях четырех мертвецов упокоить? — Я представила, что это мои девчата в другую жизнь ушли, и покачнулась, а Зои продолжила сердито: — Никак, если из них трое полуразложенцев и только один свежачок!
Вот тут ко мне подскочил взволнованный, розовощекий Тимка и, дергая за руку, прошептал:
— Тора! Тора, помнишь, месяц назад пристав на заставу приходил, искал моего дядьку? Так вот, я знаю, куда он делся! Он сегодня пришел.
— Вот! — Всплеснула ручками малышка. — У Тима со свежачком прослеживаются прямые родственные связи, а Тора сказала не трогать членов семьи и рода. Теперь понятно, почему запрет о вреде на мертвецов распространился, да?
— Да. — Тростиночка кивнула. — Но за зверя минус два дня, за Бузю минус три, за самонадеянность минус сутки…
— Но, дядя! — не ожидавшая расплаты, она обиженно притопнула. — Я же все объяснила!
— За возведенный городок столько же. Обычные дети с такой скоростью не строят. А за «дядю»… — нахмурилась красавица, с недобрым прищуром взирая на кроху.
— Хран, — попыталась я вступиться, но была оборвана веселым смешком братца.
— А что, тетя?! Да ну! Тороп сразу сказал, мужик, по повадкам видно. — Я удивленно посмотрела на Тимку. Малец никогда раньше так себя не вел: уверенно, свободно, чуточку нахально и легко, а теперь вот научился. И что этому поспособствовало? Влияние нелюдей или обстоятельств?
— По каким повадкам? — потребовал ответа Хран, уже не особо следя за голосом.
— При зевке рот прикрываешь кулаком, а не ладошкой. Оборачиваясь на зов, разворачиваешь корпус, не голову. И последнее, когда я свечу попросил передать, ты ею в меня кинул, а не передал, как это делают девчата и Тора.
— Ты стоял далеко.
— А ты целился в голову, — хмыкнул Тим, взял Зои за руку и со словами «Мы лучше пойдем» потянул ее в харчевню. И только благодаря очередному щелчку пальцев демона я услышала тихое напутствие братца для малышки: — А теперь быстро в кухню, пока он не понял уловки.
— Ага…
— Ты говорила, что твой дядя добрый, но что-то не очень похоже.
— Добрый, — запротестовала она, поправляя шапочку, сбившуюся от быстрой ходьбы. — А еще красивый!
— И сильный? — не вопрос, уточнение.
— Ага! Очень! Он того зверя одним мизинцем может…
— Хорошая новость. Вот пусть он его и треножит. Бузя уже гонит его сюда!
— А Тора? — с тревогой вопросила Зои. — Что ж, мы ее там оставим?
— Если заберем, она ворота увидит и нам, а не зверю уши надерет. А затем еще шею намылит за полуразложенцев.
— Почему?
— Потому что мы взяли ее простыни.
Дети скрылись из виду, в харчевне скрипнула и закрылась дверь, наступила тревожная тишина, и я поежилась от недоброго предчувствия.
— Окончательно спалились. Ты теперь ее совсем без каникул оставишь, — подвела итог и покосилась на тростиночку, а она в этот момент взирала на меня с ехидной улыбкой. — Что?
— А ты, оказывается, жуть какая страшная, Волчица. Шею готова намылить за белье.
— Оно белое! — всплеснула я руками и чуть не сбросила дарованную мне накидку. — А что, они много испачкали?
— Изорвали. По комплекту на каждого мертвяка.
— Чтоб тебя! — Я уже развернулась и сделала шаг по направлению к харчевне, когда Хран окликнул:
— Тора, погоди секунду. Пропустишь такое…
— Какое? — Я покосилась через плечо и обомлела.
На нас прямой наводкой неслось синее чудовище размером с упитанную лошадь. Перепончатокрылатое, жилистое, с жуткими наростами вокруг головы. Завидев меня, оно радостно оскалилось, облизнулось и ускорилось.
— Хран, — позвала я сипло. Но тростиночки рядом не оказалось. Стою одна! Вот же ушлый демоняка! — Чтоб тебя!
Я решительно стянула с плеч накидку и вытащила из ножен клинок. Не увернусь, так хоть ударю, осталось только ближе подпустить, а затем…
— Тора, не волнуйся, я тут. Просто заметь он меня, сбежал бы незамедлительно. И ищи его потом в снегах по лесам и степям, — раздался над ухом спокойный голос демона, и накидка вернулась на мои плечи. — Кстати, а где ты прячешь ножны?
— Тебя только это сейчас интересует? — Я безотрывно следила за синим зверем, который, припадая на две лапы из четырех, уже перемахнул через сугроб, что ранее был смотровой башней, раскрыл крылья и приготовился к новому прыжку…
— Не только. Меня куда больше интересует, почему мертвецы пришли в «Логово», — ответил Хран и задумчиво продолжил: — То ли это посылка от лорда Уроса, то ли жижа Бодуна.
— Какая жижа?
— В которой ты щедро выкупала оборотня. Бочонок помнишь?
Вспомнила, зажмурилась на мгновение и не увидела, как из-под снега бесшумно поднялся огромный черный кошмар, схватил за холку зверя и подбросил того вверх с явным намерением съесть. Зато услышала, как ему запретили приступить к еде:
— Бузя, фу!
Я чуть не оглохла от гневного окрика, прозвучавшего над ухом, и, не держи меня невидимый демон, сбежала бы наверняка. Но это я, а черный монстр окрику не внял, схватил дезориентированного противника за хвост, и двор «Логова» огласил испуганный звериный рявк.
— Это редкий вид аквамаринового убомора, — увещевал Горный, все так же оставаясь невидимкой и удерживая меня. — Очень редкий. Вполне возможно, последний в своем роде.
Вопреки гуманным доводам, черный кошмар дернул съежившегося синего на себя, придавил лапой и решительно потянулся откусить ему голову.
— Отравишься, я лечить не буду!
Ноль внимания.
— А чтоб не мучился, добью, — мрачно предупредил демон, и огромный монстр, в котором я никогда бы не признала Бузю, сник. Отпихнул от себя зверя, пробурчал что-то сердитое и отвернулся, что примечательно, чуть не сев на этого самого зверя. Аквамариновая редкость, опешив от такого обращения, едва успел убрать крыло из-под тыла демонического питомца. Сипло дыша, он вновь стал на лапы, покосился на неподвижного Бузю, торжествующе фыркнул, затем с предвкушением посмотрел на меня и облизнулся.
— Хран? — Что-что, а наблюдать повторный бросок этого чудовища мне не хотелось. — Может быть, ты его поймаешь наконец?!
— Торика, не надо паники, дай ему подобраться.
— Ты в своем уме? Он же сейчас меня съест.
— Не успеет.
Я бы поспорила, но зверь, который еще не раз мне приснится, как по заказу расправил крылья, подобрался и, раззявив пасть, сорвался с места, стремительно сокращая расстояние между нами. Сорок метров, двадцать, десять… И я не стала ждать, когда демону надоест играть в невидимку, а Бузе в обиженного, молча вскинула клинок и среагировала так, как учил меня Тороп. Отвод руки, замах и клинок ушел по рукоять… в спину тростиночки, заслонившей меня от последнего в своем роде убомора.
В следующий миг нежный образ с черноглазой красавицы слетел, явив мне Горного во всей его красе. Витые, загнутые назад рога, внушительная мускулатура, хвост с кисточкой и ничем не прикрытые нормальные ноги, всего на мгновение появившиеся у обычно ополовиненного демона.
— Мракобесье, — ругнулся он, медленно, даже как-то осторожно оборачиваясь ко мне. — Торика, радость наша, что это было?
«Годами выработавшаяся привычка», — ответить язык не повернулся. Поэтому я молча потянулась вытащить клинок, но мою ладошку аккуратно отвели в сторону.
— Хочешь еще раз загнать, но на этот раз более метко? — У моего защитника исчезли ноги и загорелись рога. Явно плохой знак.
— Фур! — издал черный кошмар, уменьшился до привычных размеров и сбежал в харчевню.
— Виу! — всхлипнул схваченный синий и с мягкой подачи демона улетел в поднявшийся из-под земли огромный ящик.
Я проследила за его полетом, прямым попаданием в цель и тем, как крышка «посылки» захлопнулась, затем медленно перевела взгляд на злющего Горного. Во дворе стало так тихо, что я услышала, как переговариваются Зои и Тимка, на пару оккупировавшие окно в кухне.
— Ой! Что сейчас будет…
— А что будет? — не понял малец и поднял на подоконник прибежавшего к ним крота. — Твой дядя станет еще страшнее? Страшнее, чем Бузя?
— Он не страшный! — возмутилась малышка, неизвестно за кого вступаясь, то ли за питомца, то ли за родственника. — По нашим меркам, он очень даже красивый.
— И ранимый, как баба, — хмыкнул Тимка. — Подумаешь, клинок в спине. Вот когда Тора стрельбе училась, Тороп получил три болта в грудь и две иглы в брюшину.
— За что? — вопросила Зои.
— За то, что не узнала в темноте.
— Как же он выжил?
— Спокойно, — отмахнулся братец. — После знакомства с Торой он постоянно в броне.
И замолчали, уставившись на меня и демона, который выдернул из себя оплавившийся клинок и, отбросив его, задумчиво заметил:
— Готов поспорить, твоя встреча с названым отцом была примечательной.
— Как и Тимкина со мной, — прошептала я сдавленно, все еще ощущая угрозу, исходящую от демоняки. — Прости. Я просто привыкла… сама за себя… и…
— Пора отвыкать, — покачал он головой. — В следующий раз так просто не отделаешься.
— Как так? — решила уточнить, чтобы не пугаться преждевременно.
— К ящику прикоснись, — меж тем попросил Хран. — С тебя обед, коньяк и история…
— Кому коньяк? Тебе?
— Нет. Тем, кто благодаря тебе меня увидел.
Плавным движением руки он заставил ящик приблизиться к нам, дождался, когда я прикоснусь и уменьшу его до размера коробки, а затем оную открыл. Вопреки моим ожиданиям, внутри оказался не маленький зверь, а старинный амулет с плоским аквамарином в серебряной оправе.
— К транспортировке готов, — хмыкнул демон, вернул себе образ тростиночки, закрыл посылку и отдал ее мне со словами: — Гилт на днях заберет. Поставь куда надо.
— Ага… — я пошла в указанном направлении, но попутно покосилась на огромный след от ящика, на коробку, затем на нежную красавицу и задала тревоживший меня вопрос: — Так ко мне в посылках присылаются такие вот монстры, я права? — Кивок. — И я их при помощи реликвии Дори привожу в пригодный для отправки вид? — Еще кивок. Вот тут мне вспомнилась неожиданная встреча с Инваго в славном городке Гаурц, и я полюбопытствовала: — А в ящиках этих монстров закрывают Таллик и парни?
— В основном они.
— Хорошая новость. Теперь вопрос. Где второй зверь?
Мы уже стояли на крыльце харчевни, и тростиночка открыла и придержала для меня дверь.
— Какой второй? — спросила она, несколько раз взмахнув ресницами.
— Ну… как я поняла, синий зверь взаперти сидел с тех пор, как Гайна с ревизией полезла в сундук Инваго. — Кивок и мах рукой, предлагающий продолжить. — И Дори тогда говорил, что она повесила на шею два враждующих амулета, а в живых осталась благодаря реликвии, которую спрятала в лиф. Теперь вопрос. Если первый здесь, — я тряхнула коробкой, — то где второй?
— Все просто. Второго съели, — и кивок на мое кольцо, — он очень злой, когда голодный. И очень голодный, если проснулся по тревоге.
— Ч-ч-что?! — Мысль о том, что на моем пальчике покоится зверь, была устрашающей.
— То, — улыбнулась моему удивлению черноглазая красавица и перекинула косу на спину. — А ты думала, родственники Талла дерутся за силы ведьмы? Не-е-ет, Вивьен — слабачка, я же говорил.
Стыдно признаться, но я никогда не задумывалась о тех благах, борьба за которые методично вырезает все поголовье наследников рода. И вот оно как!
— Но… ты же перемещал нас, меня и Эванжелину, основываясь на объеме ведьминских сил, а там была значительная скорость.
— Я солгал. Ее предел — галоп лошади, а мне быстро надоедает ползти с этой скоростью да еще в снегах. Бр-р-р и бе-е-е!
— Но свекровушка и Гаммира… — Я остановилась в дверях, прошептала: — Как они не заметили разницы?
— Потому что впервые имели честь путешествовать. Вообще впервые. — И с гневными нотками в голосе демон пожаловался: — Прикрывшись моим именем, Вив обленилась и уже не первое столетие отлынивает от обязанностей по той или иной причине.
— У нее был хороший наставник. И вот что, Хран до пропажи Талла очень любила магазины, шелка и кружева и сопровождала в них свекровушку. А ты…
— Не люблю и нашел прекрасный повод для самоотвода! — Тут девица несколько раз хлопнула глазами и, смущенно прикоснувшись пальчиками к порозовевшим щекам, выдохнула: — Забыл…
— Что?
— Там Энжи осталась одна и без объяснений! — пролепетала тростиночка и исчезла.
Несколько мгновений я стояла там же, на пороге, отрешенно взирая в никуда и стараясь не думать о том, сколько информации на меня свалилось. Сдается мне, еще чуть-чуть, и я напрочь позабуду о сне, еде и собственно жизни. Покачав головой, я вошла в харчевню, повесила накидку на плечики в прихожей и, сделав шаг к лестнице, остолбенела. Зои, стоя на потолке в столовой, нетерпеливо стучала ножкой, прожигая меня пытливым черным взглядом.
— Дядя ушел?
— Д-да. — С трудом подавила рвущийся наружу «ийк».
— Надолго?
— Не знаю. Он к мадам Дори направился, — так же шепотом ответила я и поежилась, когда малышка громко воскликнула: «Эй, у нас минута!»
На ее окрик из-за двери тут же выглянули крот и малец.
— Тим, задержи Торопа, Бузя, приведи в порядок ворота и двор, — раздала Зои указания и вприпрыжку побежала по потолку. — А я к Гаммире!
Не имея возможности поймать ее, я схватила за руку Тимку.
— Что происходит, где остальные? Ася, Рися, Уна и Марро живы?
— Да живы они, живы. Сидят по домам, чтоб грымзе тарийской на глаза не попадаться! — он потер нос и покосился на дверь, за которую деловито юркнул воинственный крот, а затем с нетерпением на меня.
— Тороп девчат отослал, — поняла я и нахмурилась. — А сам он где?
— На охоте был. — И уже с намеком, чтоб я не задерживала: — Вот-вот вернется. А времени в обрез.
— Да-да… беги.
Постояв еще немного в прихожей и восстановив дыхание после очередного потрясения, я закинула коробку на полку кладовой и направилась в свою комнату. Чтобы умыться, переодеться в привычные брюки, рубашку и жилет и, если ничего нового не произойдет, спуститься в кухню. Накапать себе настойки в чай и погрузиться в навеянное травами спокойствие. А уже потом, после… подробно расспросить малышню о жизни в «Логове», а Торопа — о поведении детей и свекрессы. Далее надлежит обоснованно поставить на место зарвавшуюся медам, дождаться Храна и уже от него потребовать объяснений относительно зверя, перстня и трудовой повинности потеряшки.
Но всем моим планам не суждено было сбыться, потому что, не доходя до своих апартаментов, я услышала тихий всхлип и растерянное: «Вот теперь дядя точно меня отошлет…»
— Зои? — Нехорошее предчувствие подсказало, что мне уже не придется ставить на место Гаммиру. И словно бы в подтверждение дверь в ее комнату с хлопком закрылась. Чтоб тебя! Позабыв обо всем, я устремилась на помощь. — Зои, что случилось?
Тактично поскреблась в дверь, а оттуда раздался еще один душераздирающий всхлип и сип о том, что Бузю за провинность заберут, а вместе с ним и все подаренное оружие.
— Малышка, я могу войти?
Тишина.
— Зои, — позвала более требовательно и получила в ответ слезливое, но твердое «Нет!»
Вот тут я несказанно обрадовалась, что в договоре с демоном числюсь опекуном и имею законное право на вмешательство. А потому я уверенно сняла с притолоки запасной ключ, открыла замок и толкнула дверь. Та беззвучно открылась, явив мне спальню, где на мокрой кровати лежит не менее мокрая и бесчувственная свекресса, над которой тихо плачет Зои.
— Мертва?
— Н-не… не просыпается…
— Уже легче. — Я приблизилась к тарийке, подняла ее безвольную руку, нащупала пульс. Выдохнула с облегчением. — Сердце бьется, медленно, но бьется.
— Ага, и так с самого утра… — всхлипнула малышка, ничуть не приободрившись. — Как только мертвецы явились в «Логово», так я ее сразу-у-у-у!
— Что?
Воображение же нарисовало жуткий ритуал, но вопреки моим опасениям, ребенок ответил:
— Сразу у-у-усыпила.
— Как? Воспользовалась своими силами?
— Н-н-нет, твоими, — ответили мне и указали на пустую бутылочку из-под дурмана, что стояла на окне. — Ги-гилт два дня назад приходил, рас-с-раска-азывал, как вы какую-то истеричку этим… А теперь эта вот… не прос-ссыпается, — кивок на бледную тарийку в мокром утреннем платье и тихий всхлип, — а дя-дя-а-а говорил не вредить, и… он же хра-хранитель ро-о-ода…
К счастью, я уже прикинула, как буду свекрессу в чувство приводить, и успокоилась. Дурман не так страшен, как кажется, осталось лишь малышку в этом заверить.
— Ну, будь с ней что-то серьезное и для жизни опасное, Хран давно уже был бы здесь. А так как его до сих пор здесь нет…
— Он не узнает! — обрадовалась Зои, и слезы мгновенно высохли, в глазах зажегся довольный огонек. Сдается мне, еще чуть-чуть, и она решит, что медам полезно было всласть «поспать» и страшного не произошло. — А если он не узнает, значит, ругать не будет, Бузю не отберет…
— Он узнает. В деталях. Обо всем. Но… — оборвала я ее и не дала возмутиться. — Но, если мы Гаммиру в сознание вернем и во всем сознаемся, Хран вряд ли сильно рассердится.
— Мы? — переспросила кроха и уточнила со скрытой надеждой: — Ты расскажешь?
— Нет. Рядом постою и прослежу, чтобы он не сильно возмущался и ты не скрытничала. А теперь… — Я закатала рукава и стянула свекрессу к краю кровати. — Принеси таз из кладовой, пучок трав с красной перевязью, а еще кувшин с теплой водой, горячий чайник, чашку и еще одну бутылочку, только в этот раз с синим стеклом. Запомнила?
Ответом мне стало исчезновение ребенка. Вначале еще подумалось, что сбежала от ответственности, но нет, явилась с тазом и пучком травы, затем с кувшином, и так по порядку. Правда, на последних двух ходках, за полотенцем и новой сорочкой для пострадавшей, уже не исчезала, а уходила в дверь и возвращалась через нее же.
— Все? — Справившись с заданием, Зои застыла возле кровати, стараясь не смотреть на дело рук своих.
— Да, беги, пока не позову. И если Тимка с Торопом вернулись, пусть первый чай сделает, а второй сюда зайдет. — Произнесла я это тихо, четко выделяя каждое слово, старательно скрывая в голосе предательскую дрожь. Потому что я уже все из известного испробовала, чтобы вернуть свекрессу в реальность, а она… не просыпается. Бестолочь!
Вояку нашего долго ждать не пришлось. Поднялся в комнату, как был в верхней одежде и сапогах, принес запах мороза, леса и костра.
— Торика, что случилось..? — спросил он и застыл в дверях, с недоверием взирая отнюдь не на медам, а на меня. — Ты в платье? По какому поводу?
— К похоронам готовлюсь, — хмыкнула я и указала на свекрессу, — помоги, пожалуйста. Она не просыпается.
— А что не так? — Тороп даже не сдвинулся с места. — Лежит, молчит, вот и не трогай… К тому же чего ей просыпаться. Кто поганок зеленых поел, тот еще не один день трупом бесчувственным проваляется.
— Что? — От такой новости ошалела, убрала холодный компресс со лба страдалицы, приподняла ее веки. — Поганки? Да как она их…
— Самостоятельно приготовила и с удовольствием съела, — заверил наш вояка. — Она девчат до слез претензиями довела, так я их отпустил, а ей сказал, чтоб сама себя обслуживала. Вот она вчера редкий деликатес у лекаря взяла, всю ночь мариновала, а сегодня с утра их в винном соусе зажарила.
— И ты ее не остановил? — оторопела я.
— Детей остановил. А эта… пусть чем хочет, тем и травится!
— Значит, тебя не послушали и грибочки дурманом запили. — Вернее, как Зои сказала, чаем с парой-тройкой капель. Хотя, кто знает, может, малышка, как и Хран в свое время, перестраховалась. — И сколько дней она проспит?
Тороп цепким взглядом осмотрел комнату, подметив таз у кровати, остатки трав с красной перевязью, бутылочку с настоем и несколько расстроенным голосом констатировал:
— Пять суток… с сегодняшним днем.
— Фу-х, не я одна виновата, — раздалось у двери и затихло, стоило нашему охотнику повести рукой в направлении звука.
— Померещилось, — предположила я, покрывая счастливый вздох невидимой Зои.
— Сомневаюсь. Но так и быть, внимания не обращу. Н-да… не зря твой Хран привел ребенка в «Логово».
То, что он хранителя открыто определил как мужчину, я мимо ушей пропустила, заинтересовалась другим.
— Думаешь, ради охраны?
— Ради проверки. Сможет ли Зои существовать среди людей, не проявив истинного вида.
Сказал и вышел.
Дверь за ним закрылась, затем открылась и закрылась повторно. И я осталась тет-а-тет с бесчувственной Гаммирой. Белая холодная кожа, темные тени вокруг глаз, бледные губы и тихое-тихое прерывистое дыхание.
— Грибочки, значит. — Я взбила подушки, укрыла тарийку одеялом и с трудом разогнулась. — Чтоб вам было хорошо, свекресса! Вот от чистого сердца, чтоб хо-ро-шо было и этак долго и нудно.
— Да ей и так неплохо! — раздался надо мной голос с едва заметной хрипотцой, и Горный шагнул из темноты ближайшего угла. — Слушай, а Тороп твой голова!
— Йик!
— И ты молодец.
— Йик!
— Не напугала Зои, но в оборот взяла.
— Йик…
