Глава 16
После всех событий этого дня мне отчаянно захотелось домой, о чем я и поспешила сообщить Храну по прибытии в «Петушиный хвост». Оставив свекровушку в столовой постоялого двора, я сбросила покупки в моей комнате, ринулась к демону и с порога заявила:
— Я хочу в «Логово»! Очень прошу, верни меня на час или хотя бы на десять ми…
— Вижу, вы уже вполне сдружились, раз она просит о таком. — Холодный голос Инваго заставил меня вздрогнуть, последовавшие интонации — съежиться. Ну почему он не исчез, чтобы уже не вернуться?! — Неужели допустила для тебя поблажку?
— Согласилась принять Зои, — ответил Хран и многозначительно произнес: — за что ей огромное спасибо.
— Только ей?
— Ты от своего спасибо отказался, — хмыкнул демон.
— Допустим, на тот момент я не осознавал всей его ценности… — начал воин, коего я увидела, лишь пройдя дальше в комнату и прикрыв дверь. Они стояли друг напротив друга, один у окна, второй у двери, подпирая стену. И, к сожалению, вторым был не демон, который легким кивком указал на меня и улыбнулся во все клыки:
— Но теперь-то знаешь.
— Да уж, удружил, — хмуро ответил тариец, покосившись на меня. Появилось ощущение, что до сих пор они о чем-то активно спорили, и вот теперь на отвлеченную тему препираются. А мой вопрос так и остался без ответа.
— Хран?.. — позвала я тихо, но меня не услышали, вступили в дискуссию.
— А я предупреждал, что подобный поворот вполне возможен. Предложил пути решения. И что в ответ? — И демон с присущей Инваго издевкой произнес явно обидное: — А в ответ: «Не лезь не в свое дело, Горный. Лучше подумай, какое платье надеть на обряд вызова».
— Хочешь сказать, что до сих пор не выбрал? — иронично и наигранно возмутился Дори.
— Да иди ты!
— Куда? — Тариец в ожидании новой колкости подался вперед всем телом. И стало ясно: еще чуть-чуть, и эти спорщики забудут не только о моем вопросе, но и вовсе обо мне.
— Хран! — почти что крик души.
— Да, Тора?
— Отправь меня, пожалуйста, домой. — Уже не требование, а самая настоящая просьба. — Ты ведь можешь, а я очень-очень хочу…
В ответ тишина, и только напряженный взгляд черных глаз, взирающих отнюдь не на меня, а на Инваго. Но я смотреть на стародавнего не буду, потому что видеть его не хочу.
— А что, — отозвался тот через добрую минуту напряженной тишины и вопросительного демонического взора, — Тора хорошо ваше перемещение перенесла?
— Не очень, — ответил Хран. — Пришлось снизить скорость.
— На сколько?
— В пять раз, затем в десять.
— Да какое это имеет значение? — вспылила я, обернувшись к Дори.
— Огромное, — ответили, не поворачиваясь ко мне, и продолжили допрос: — И как ей далось последнее перемещение?
— Не очень.
Незначительная заминка и неожиданный приказ хранителю:
— Решено. Сегодня ты не будешь перемещать ее в «Логово».
— Хорошо. — И Хран развел руками, с сожалением глядя на меня: — Прости, Тора, но сегодня никак.
— Что? — Мой голос сел, а злость на лжедеверя начала набирать обороты. — Да как ты смеешь указывать мне, что делать? Как смеешь запрещать?
— Как самый старый представитель рода Дори, я вправе заботиться о здоровье своих потомков и круге близких им людей, — ехидно ответил этот гад. — И по бумагам ты в этом круге не первый год, пора бы начать привыкать.
Что ж, рассусоливать тему родства не стала, но запальчиво заверила:
— Я прекрасно себя чувствую!
— Даже так? Прекрасно?! — Инваго смерил меня оценивающим взглядом. — В таком случае подумай о хранителе. Что будет с ним, если ты во время перемещения умрешь?
— Повышение навыка по оживлению мертвецов, — выдала ехидно.
— Еще один срок, — уверенно сообщили мне и вскинули бровь: — Возьмешь грех на душу?
Тварь! Умеет же найти причину, еще и переложить ответственность на меня.
— Ты-ы-ы…
— Знаю, прекрасно знаю. И кто, и откуда, и как далеко должен пойти. К слову, о походах, тебя там… Эванжелина ждет. — Дори обошел меня, открыл дверь и с улыбкой пожелал: — Счастливого пути.
Требовательный взгляд на Храна ничего не принес, демон кривовато улыбнулся и промолчал.
Ненавижу Дори!
Я негодовала долго — целых двадцать минут. А затем составила свекровушке компанию за ужином и успокоилась. Все же в заявлении Инваго есть удобная лазейка для меня — «сегодня» заканчивается в полночь. Так что, пребывая в благодушном настроении, я расспросила Эванжелину о том, как она встретилась с мужем, и только после увлекательной истории ее романа спросила о неизвестном мне обряде вызова.
— А ты не знаешь? — Сминая подушку, спросила она. Мы давно переместились в мою комнату и присели на разных углах узкой кровати, я в изголовье, чтобы видеть часы, она в изножье, чтобы видеть луну и раскинувшийся на холме город.
— Нет. Талл ни словом не обмолвился.
— Видимо, был уверен, что успеет, — предположила она несмело. — Рисковый, весь в отца. Мой дорогой супруг…
Я поймала себя на мысли, что мадам Дори не просто так переводит тему, и повторила вопрос:
— Так вы расскажете?
— Не хочу пугать, — призналась она. — И все еще надеюсь, что его не будет.
— Это что-то болезненное, запрещенное, опасное?
— Да, нет, да, — матушка Талла поднялась и, сделав шаг к окну, пальчиками провела по морозному узору. Словно бы в раздумье, не зная с чего начать повествование. — Наш народ испокон веков считается безжалостным, кровожадным и порождающим потомственных убийц. Слава эта заслуженна, тарийцы с азартом участвуют в войнах, добиваются побед…
— Раздирают добычу, — с горечью прошептала я.
— Тоже верно. — Она не обернулась, продолжая вглядываться в ночной пейзаж. — Но такие не все. Мы же строим города, возводим храмы, сеем зерно, учим детей, торгуем, работаем в мастерских.
— И в то же время поклоняетесь Адо.
— Который женат на Иллирии. — Свекровушка посмотрела на меня из-за плеча и, оценив крайнюю степень моего удивления, проговорила: — Да-да, мало кто из других народов знает, что богиня домашнего очага и бог войны — невероятно крепкая пара, в которой оба супруга поочередно берут бразды правления. И как гласят древние писания, когда Адо устает, Иллирия наводит порядок. И именно с ее позволения мы можем узнать о судьбе мужей и сыновей.
— А отцы и братья? — Ответом мне была ее усталая улыбка. — Нет. Но почему?
— Потому что к роду женщину привязывает ее мужчина, а удерживает сын. И мой пример тому подтверждение. После смерти мужа я сняла родовой перстень и передала его Таллу, но когда мой мальчик сбежал и исчез, моя принадлежность роду Дори стала под вопросом, а следом — и моих дочерей.
Неясное объяснение, но я не стала настаивать на деталях.
— Как же вы узнаете о судьбе мужей и сыновей, пропавших в военных действиях?
— По крови, — обрадовала она. Хоть и предполагалось нечто подобное поисковику, я как наяву увидела жертвоприношение, в котором овечкой на заклание почему-то выступаю я. — Не пугайся все более чем просто. Если бы ты оказалась беременна, Талл ощутил бы прибавление крови и вернулся. Если бы тебе угрожали…
— Пусканием крови, он бы тотчас вернулся? — поняла я ее заминку и, получив кивок, поинтересовалась: — А что же с обрядом?
— Не будь тебя, это был бы уже обряд отречения. Ведь наследник, не найденный поисковиком, пусть и жив по заверениям хранителя, — уточнила она, — но считается уже другим человеком. — Произнеся это, Эванжелина отошла от окна, взяла меня за руку и присела рядом. Судя по тому, что я узнала о повадках членов рода Дори, следующая информация касается меня и вряд ли обнадежит.
— А если есть я и я не беременна, значит… — Извиняющийся и полный сочувствия взгляд свекровушки и мягкое сжатие моих пальчиков были красноречивее слов. — Отрекаться будут от меня?
— Не переживай, это менее болезненная процедура, чем привязка к Хран.
Согласиться было сложно. Все же в момент соединения с хранителем рода я не была юной невинной девой в страстных объятиях супруга, а целовалась с тысячелетним старцем на глазах у служителя храма, двух нелюдей и мага. И несмотря на поддержку искусника мрака, а также позволение хранителя, я трое суток провалялась без сознания.
И тут нужно кое-что прояснить:
— Скажите, а почему вы расстроились, узнав о том шраме? — я остановила свекровушку, что уже поцеловала меня в обе щеки, пожелала хорошего сна и открыла дверь, чтобы уйти. — То есть о том, что на Талле нет метки имени.
— Потому что ранее мы могли устроить видимость угрозы для твоей жизни. Но теперь единственным вариантом остается обряд вызова. — Оценив мой недоумевающий взгляд, она пояснила: — Переживший смерть не просто считается новым человеком, он и становится новым человеком.
— И теряет метку имени, — догадалась я. — А объяснить, что она была содрана в бою, никак нельзя?
— Объяснить можно, но доказать это может только Талл… когда его вызовут.
Прекрасная новость! Значит, если они решат вернуть потеряшку, меня подвергнут болезненному отречению от рода.
— Спокойной ночи, — не столько пожелала, сколько спросила она.
— А, ага, спокойной.
Я опять не могла уснуть. Долго ворочалась с боку на бок, взбивала подушку, считала овец, затем пастухов, а в итоге поднялась и начала одеваться. Сборы не заняли и минуты, спуск во двор — тридцати секунд, но не успела я пройти и пары метров, рядом объявилась облаченная в кружева тростиночка.
— Еще шаг, и я тебе точно устрою три дня горячки, — предупредила она демоническим голосом.
— Хран! — вспомнив о прошлом своем решении, резко обернулась. — А полночь уже наступила?
— Зачем тебе полночь? — осторожно переспросил демон и, уже звеня девичьим голоском, пожурил: — Ах ты, проказница, решила аннулировать приказ Дори, сославшись на слово «сегодня»? — И вместо того, чтобы обрадовать меня, огорошил: — Для твоего же блага он приказал сутки не покидать Гаурц.
— Но я соскучилась по своим!
— Я тоже, по своей. — И тростиночка потянула меня назад, приговаривая при этом: — Но как видишь, я все еще здесь. Хоть и рога чешутся проверить, как Зои отдыхает в «Логове». А хвост дергается, предчувствуя беду. Но я обещал, что подглядывать не буду. И явлюсь лишь в случае крайней надобности, так что… — На этом меня привели в комнату и почти приказали: — Спать ложись.
Вопреки его приказу, я, не раздеваясь, залезла на подоконник и, подложив под спину плед, долго смотрела на освещенные луной просторы. И в какой-то момент различила в отражении окна лицо Инваго, посчитала его видением, потерла глаза и погрузилась во тьму.
Удивительное дело, сон, даже краткий, принес мне немало энергии и новый стимул к путешествию в столицу. Едва распахнула глаза, вытерла холодный пот с лица и груди, оглянулась, узнавая комнатушку в «Петушином хвосте», и пришла к выводу, что жизнь налаживается, а не катится под откос. А все потому, что приснился мне бывший муженек с ошейником в одной руке и окровавленной плетью в другой. Склонившись к постели, он прожигал меня светящимся взглядом, звал, как и прежде, маленькой дрянью и пытался схватить. Я инстинктивно прикрыла шею, выхватила из-под подушки кинжал и застыла, с недоумением и радостью взирая на то, как руки тарийского урода натыкаются на невидимую преграду в полуметре от меня. И даже три стремительных удара, что способны завалить быка, не позволили бывшему преодолеть ее. «Я найду тебя, дрянь, чего бы мне это ни стоило», — пообещал он, слизнув кровь с разбитых костяшек, и растаял в предрассветных сумерках.
Очнувшись, я не обратила внимания на то, что время из сна совпадает с моментом пробуждения, поспешила смыть липкий страх водой и отрезветь от нахлынувшего ужаса. Мокрая и холодная, вернулась под одеяло и еще три часа ждала, когда ко мне заглянет Хран. Ждала и думала, сопоставляя факты и стараясь связать все нити мыслей воедино.
— Ты рано проснулась. — Тростиночка заглянула в комнату после короткого стука. — Завтрак вот-вот будет подан. Как самочувствие?
— Лучше всех.
Моя радостная улыбка была неубедительна, и меня прямо спросили:
— Что стряслось?
— Ничего, просто сон. Кошмарный. А еще мысли. — Я подтянула колени к груди. — Хран, скажи, только честно, обряд вызова… то есть мое отречение от рода будет очень болезненным?
— Твое что? — черноглазая красавица, облаченная в легкое платье светло-голубого цвета, закрыла дверь и подошла к постели.
— Отречение от рода.
— Поговорила с Энжи… — Девичий голос стал демоническим.
— Да. И из всех вариантов, как я поняла, возможен только этот.
— И он тебя пугает? — Я удостоилась скептической улыбки и упрека: — Тора, если до подобного дойдет, мы провернем все понарошку. Ничего сложного, ничего болезненного. — И с долей пафоса: — Я все же демон, а не простая ведьма.
— Слушай, не простая ведьма, ты вчера беспрекословно подчинился наглому старцу и не отправил меня домой. Почему?
— Потому что он из вас главнее, и его приказы не обсуждаются. Особенно если они устраивают меня. — Самое время возмутиться, но тут на меня посмотрели с укором. — Не хочешь же ты, чтобы я еще сотню служил хранителем.
— Не хочу, если тебя это не устраивает.
— Спасибо! А теперь подъем, завтракать. Вам сегодня предстоит нелегкий день.
— С чего вдруг? Все, что Эванжелина хотела приобрести, мы уже взяли.
— Ошибаешься… — Тяжелый вздох и радостное: — Но если ты будешь вести себя хорошо, мы этим же вечером нагрянем в «Логово».
