Глава 15
Прошлым утром, когда я получила от Хран список городов и поселков, в коих мы будем останавливаться, я по привычке подсчитала расстояние от заставы до первого пункта — Ружь и оторопела. Туда же на лошадях пять дней пути, а мы его, судя по расчетам демона, покроем в считаные часы. Мое неверие длилось ровно до тех пор, пока тростиночка не закинула наш скудный багаж себе за плечо и не взяла меня за руку. Я пропустила миг, когда мы начали движение, и чуть не заорала, увидев перед собой Заснеженный. Прошла секунда, а мы уже спустились с заставы, и ставшие родными просторы продолжают ускользать от взгляда на немыслимой скорости.
— Чтоб тебя!.. Чтоб тебя!.. Хран, остановись.
Еще мгновение, и я, отпустив руку тростиночки, упала в снег. Дыхания не хватало, все расплывалось из-за слез, и горьким комком в горле застрял мой ужас.
— Я так не могу!.. Слишком быстро, слишком. Кошмар, кош…
Эванжелина оказалась рядом, подала мне платок и нюхательную соль.
— Это с непривычки, сейчас ты подышишь немного и станет легче, — заверяла она, с укором поглядывая на тростиночку. — Ведь ты можешь двигаться с меньшей скоростью, правда, Хран?
— Прости, Тора, — повинилась та и опустила черные глаза долу. У меня возникла предательская мысль от них сбежать. Вот сейчас, когда застава еще недалеко и только что был Заснеженный. Но стоило лишь оглянуться, и я тихо охнула. Мы стояли средь хиленьких низкорослых сосенок на снежном уступе, откуда не то что Заснеженного, Тихого залива не было видно.
— Г-где мы?
— В дне пути от Ружь плюс-минус пара часов, — тут же отозвалась тростиночка. — В ста километрах, если точно.
— Сотня? — я нервно хихикнула. — А можно я передохну с часок? Пожалуйста.
— Здесь для привала не лучшее место. Отдохнешь в гостинице, а на успокоение у тебя пятнадцать минут, — ответили мне.
А после еще одного жуткого рывка уже с вдвое меньшей скоростью мне выделили двенадцать минут, затем десять, восемь, пять, три, две. К этому моменту мы оказались под вратами города, и я настояла на том, что пойду своим ходом. Хран немного поворчал, но отпустил.
Ружь был совсем маленьким тихим городком с невысокими строениями и невзрачным белым храмом на отшибе. Конусные черепичные крыши, низкие заборы из красного кирпича, круглые окна, белые ставни и огромное количество деревянных скворечников отличали его от ранее виденных мною городков. По-своему уютный и спокойный, несмотря на перестрелки снежками, что тут и там устраивала ребятня, он позволил мне медленно выдохнуть, расслабиться и прийти в себя. И это были лучшие часы прошлого дня.
А вот теперь новая мука, и опять на немыслимой скорости.
Хран и Эванжелина, поджидавшие меня во дворе, подметили мое «предвкушение», хитро переглянулись и заверили, что в этот раз мы будем двигаться медленнее. Мол, я даже успею рассмотреть проплывающий мимо пейзаж. Отрадно слышать, но после вчерашнего я им не поверила. И правильно сделала.
Так называемый проплывающий на деле был проносящимся. И успевала я лишь радоваться, что за завтраком сделала всего три глотка чая. А еще следила за дыханием, считала в уме до тысячи и старалась уже не так часто прерывать наше скоростное продвижение. Старалась, очень старалась, но делать остановки все же просила. Так что под Гаурцем мы остановились через три часа и четыре десятиминутные остановки. Как сказал Хран, в этот раз мы преодолевали расстояние со скоростью в десять раз меньше первоначальной.
— Это с какой же?
— Скорость галопа плюс пара тройка километров в час.
В плюсе явно была не пара-тройка километров, а десяток или два. Потому что моя Мартина даже в былую свою молодость так не гнала. Борясь с очередным приступом тошноты, я с легкой завистью посмотрела на раскрасневшуюся свекровушку, которую совсем не напрягало скоростное передвижение. Казалось, иногда она даже расстраивалась из-за нашей «медлительности» и тяжело вздыхала.
Тростиночка подметила мой взгляд, обратилась к мадам Дори:
— Энжи, вы как себя чувствуете?
— Приемлемо, хотя где-то на полпути уже мечтала о возможности сесть, — посетовала она и для меня пояснила: — Ранее мы перемещались быстрее, я не успевала устать.
— Стул все решит! — Черноглазая красавица посмотрела на меня. — Два стула.
— Или сани, — предложила свекровушка, и ее решение было принято за лучшее. — Прекрасно, а теперь веди нас в город!
— А если…
— Нет. Иначе меня тоже замутит, — ответила она на незаданный вопрос и, подхватив меня под локоток, повела к воротам, приговаривая при этом: — Как здорово, что мы сегодня пойдем на ярмарку.
Я не разделяла ее радости ни в тот конкретный момент, ни через час, ни через два, ни через три. Но верная своему обещанию и подстегиваемая безудержным энтузиазмом мадам Дори, я отправилась вслед за ней и уже через двадцать минут чуть не взвыла. Эванжелине было интересно все абсолютно, нравилось тоже все, и рассмотреть товар поближе она пыталась в каждой даже самой крошечной лавке, но задерживалась в них недолго. Алгоритм действий, в общем, сводился к следующему: залетела, весь товар просмотрела, перебросилась с продавцом парой-тройкой слов, что-то купила, что-то попросила прислать в тарийскую столицу и вылетела.
В таком режиме примоститься в каком-нибудь уголке и затихнуть на десять, а лучше двадцать-тридцать минут у меня возможности не было, как и отрешиться от происходящего. Свекровушка настойчиво старалась вовлечь меня в разговор о предпочтениях в одежде, косметике, украшениях, белье и там, где я отмалчивалась, начинала рассказывать сама. О дочерях, доме, счастливом супружестве и прочем-прочем. Так что к тому моменту, когда она вспомнила о снежной красавице, поразившей солнечного витязя кружевом женских штучек и потащила меня в магазин готового женского платья, я была уже разбитой, угрюмой и неповоротливой, как старуха.
Поэтому довольная матушка Талла, уже не таясь, прикладывала ко мне платья и платки, подбирая цветовую гамму, и споро объясняла продавщице, какой размер, фасон и цвет нужен для такой красавицы, как я. В какой-то момент, приложив ко мне платье жуткого зеленого цвета, Эванжелина виновато заметила:
— Ты плохо выглядишь. Совсем я тебя замучила, да?
За последние три дня со мной произошло столько всего, что уже и не определить причину моего состояния. То ли просто усталость, то ли женские дни, то ли очередная опасность, которую я нутром чувствую, но не могу предугадать. Поэтому я ответила:
— Все потому, что этот болотный наряд мне не к лицу.
— Но это фисташковый! — Подслушавшая меня продавщица всплеснула руками.
— Хоть ромашковый, — вяло огрызнулась я. — Эванжелина, простите, но мне лучше вернуться на постоялый двор.
— В «Логово»? — дрогнувшим голосом вопросила она. Как жаль, что никто не воспринимает харчевню и двор, как одно целое. Нужно срочно переименоваться в гостиницу.
— Нет, — протянула я и приободрилась, вполне возможной перспективой заглянуть домой. — В «Петушиный хвост»! Я Хран к вам пришлю. — «Как только он отправит меня к Торопу и Тимке», — подумала я и улыбнулась. А пока демон со свекровушкой будет бродить по торговым рядам, я посижу дома. Как говорится, родные стены лечат. — Не волнуйтесь, она прибудет с минуты на минуту.
— Но вряд ли разделит мой восторг, — со вздохом призналась мадам Дори. — До того как Талл исчез, Хран была вполне позитивным хранителем, интересовалась косметикой и кружевами, а теперь…
— Тоже будет, — заверила я жарко. Уж я прослежу, чтобы демон из образа не выпадал.
Из магазина я прямо-таки выбежала. Предвкушение встречи с моими домочадцами и, что таить, с серьезной малышкой Зои с каждым мгновением увеличивало заряд моей бодрости и энергии. Так что со ступенек я спустилась, сияя улыбкой, и легкой походкой направилась к ближайшему перекрестку с центральной улицей. Чтобы там поймать извозчика и в считаные минуты добраться до постоялого двора.
Но я не сделала и трех шагов в сторону центра, остановилась как вкопанная, потому что навстречу мне неслась шестерка черных скакунов с невероятно желтыми глазами. Они хрипели, рвались и несли за собой резные сани с огромным черным сундуком. И вот что удивительно, я от неожиданности вздрогнула, и сундук словно бы вышел из спячки, задергался в сковывающих его цепях, задрожал.
— Тпру-у-у! — приказал возница и, едва скакуны притормозили прямо напротив меня, он «успокоил» посылку кулаком. Сундук жалобно отозвался на удар и затих, а я застыла, не в силах взгляд оторвать от красивого подбородка с ямочкой, широких плеч и кулака, что почернел и покрылся знакомым узором трещин с проблесками лавы. Мелькнула мысль, а вдруг это Таллик, такой мощный и загадочный, и наша нечаянная встреча некий знак судьбы или подгаданное Храном столкновение… Мелькнула и пропала, стоило вознице откинуть капюшон и прореветь знакомым голосом:
— Тор-ра?!
— Инваго, — сдавленно прошептала я и шарахнулась в сторону.
Его глаза потемнели, приобрели опасный стальной блеск, руки сжались, на щеках заходили желваки. И я отчетливо вспомнила, что он просил не выпускать из «Логова» маму, то бишь, родительницу Талла, а еще вспомнила, что он предположительно древний недочеловек, а потому весьма опасный.
— Ты!..
— Я. И я уже ухожу. — Он явно хотел что-то сказать, а я явно не хотела этого слышать, вот почему повернулась вокруг своей оси и рванула назад в магазин готовой одежды. Чувство самосохранения говорило о том, что стародавний Дори не сунется ко мне с разбором полетов, если рядом будет Эванжелина.
— Померить! Что вы хотели на меня померить? — Я ворвалась в двери, звякнув колокольчиком на входе, а в это время за окном промчалась шестерка вороных скакунов, уносящих сани, сундук и свирепого воина. Послышались возмущенные крики увернувшихся из-под копыт прохожих, громкое ржание и тяжелый звон цепей.
— Лихач и беспредельщик, — усмехнулась свекровушка, — у меня муж таким же был, пока сын не родился. А сын, — быстрый взгляд на меня и шепотом, — авось дождусь.
И пока я не успела передумать, она мне один наряд в руки дала и повесила еще семь на дверь примерочной. И все выполнены в прибрежном стиле: нижняя юбка, верхняя юбка, удлиненный жакет, тонкий жилет на пуговках-кнопках, рубашка с воротником стоечкой и шляпка-лепешка в цвет. Посмотрев на блин с пелеринкой, который мне следовало надеть на голову, дабы наряд считался завершенным, я перевела скорбный взгляд на Эванжелину.
— Хорошо, не будем полностью следовать моде, — согласилась она. И только я, свободно выдохнув, направилась за дверь примерочной, мадам Дори добавила: — Снимай все. Сейчас мы и белье подберем.
— А давайте в другой раз? — Как по мне, то я бы с радостью оставила под платьем свои штаны. Во-первых, теплее, во-вторых, в них я чувствую себя более защищенной, и, в-третьих, прибрежный стиль нарядов это позволяет. Но надеждам моим сбыться было не суждено.
— Нет-нет-нет! Если хочешь, можешь не надевать жилет, но белье обязательно.
Продавщица тихо охнула, услышав о послаблениях для меня, а я быстренько согласилась. Нет жилета, есть место для штанов и пояса. Хотя последний, наверное, надо снять, а оружие переместить на сапожки. Но это потом, а сейчас, так и быть, померяю все, что подадут, и противоречить не стану, почти.
На белье, что мне положили последним, вернее на сплошное тоненькое кружево глянула с презрением и отбросила оное в сторону. Я такое не надену, это даже с виду не похоже на исподнее. Посмотрела в его сторону еще раз, передернула плечами и только потянулась за вторым комплектом, услышала над ухом:
— Жаль, а мне понравилось…
Как я от страха не заорала, понять не могу, но иглы в нарушителя спокойствия метнула и испугалась, в примерочной я была все так же одна. Казалось, самое время бежать в храм и отмаливать грехи или идти в горы и продавать душу демону, но тут на фоне утыканной иглами стены появился Инваго Дори.
— Промазала, — сообщил он, буравя тяжелым взглядом.
Будь возможность, швырнула бы чем-нибудь в наглеца, шкатулкой, что стоит на столике в углу, или вазочкой, которая составляет ей компанию, дала бы под дых, зарядила коленом промеж ног, в крайнем случае залепила пощечину, а может, и две, все же я стою тут в одной рубашке на голое тело. Но он так близко и страшно нависает, что ни одно из моих действий результата не принесет, зато тариец рассвирепеет и если не покалечит, то убьет.
— Ты что тут делаешь? — сдержав панический вскрик, все же потянулась за новой партией игл. Но воин накрыл мою руку, не дав вооружиться, и крепко сжал.
— У меня тот же вопрос.
— Одежду меряю. — И в этот самый момент взволнованная свекровушка с тихим смешком поинтересовалась, не уснула ли я во время примерки.
— А она что здесь делает? — прошипел Инваго, став еще злее, чем был.
— Помогает мне с выбором, — прошипела я, упустив из виду, что ответа от меня ожидают не только в примерочной, но и за ее пределами.
— Торика? Отзовись, родная… — Эванжелина постучала пальчиками по двери и нажала на ручку. — Ты хорошо себя чувствуешь?
Я не успела среагировать, за меня это сделал стародавний Дори — рукой зажал дверь и кивнул, мол, ответь, не заставляй долго ждать.
— Кхм, я да… все замечательно, — и на пальцах приказала тарийцу исчезнуть. Он качнул головой, одними губами прошептал: «Надо поговорить. Объясниться». Нашел время! Поговоришь тут, когда тебе надо мерить и на вопросы свекровушки отвечать, по возможности развернуто.
— И как? Что подошло? Что понравилось? Хотелось бы знать, к лицу ли тебе выбранные мною цвета…
— Все понравилось, кроме одного. — Я не кривила душой, у Эванжелины действительно отменный вкус в выборе платьев, но не белья. А впрочем, если бы за исчезновение Дори пришлось заплатить примеркой кружевного беспредела, я бы согласилась без раздумий. И наконец-то освободила себя от наглого наблюдателя, который отказался поговорить потом.
— Что именно не подошло? — поинтересовалась свекровушка.
— Комплект белья, вот этот… — Я потянулась за вешалкой с шелковым несчастьем, созданным для совращения мужского поголовья, но была остановлена действием Инваго. Наглый тариец выхватил из-под стопки платьев светло-сиреневый закрытый комплект белья и выставил за дверь его.
— Ах ты! — я все-таки не сдержалась. Это был не совсем удар и не замах для пощечины, но хоть что-то, чтобы душу отвести.
— Тс-с-с! — Мою руку он легко перехватил возле своей скулы, а меня мягко развернул и прижал спиной к себе, чтобы через мгновенье сжать в объятиях.
И все это под веселый щебет Эванжелины:
— Ох, да-да… цвет у комплекта не совсем девичий, да и фасон неподходящий. Но я подумала… А впрочем, ерунда. Если ты ранее носила исключительно мужские костюмы, это еще не значит, что под ними женщина прячется. Вполне возможно, они просто удобны.
Она не ошиблась, и хотя штаны с тяжелыми поясами и жилеты с подстежками действительно удобны, я в них себя заковывала. Как в латы, как в броню и в крылья надежды, что более никто меня без моего согласия не тронет. И вот сейчас, вдавливаемая в грудь воина, я холодела от старого страха и мысли — воин на объятиях не остановится. И увалень Дори, словно бы в ответ на мои перепуганные мысли, ткнулся носом в шею, одной рукой перехватил запястья, второй начал выписывать узоры на бедре. И чем дольше мы стоим, тем выше моя рубашка поднимается.
Дернулась вырваться, удержал, прошептав при этом, что история повторяется, не хватает только двух нелюдей, мага и благочестивого Ясмина. Это он намекнул на заключение моего с потеряшкой брака.
— Там я была в куртке и сапогах! — прошипела сдавленно, стараясь не думать о том, что там я была еще и в белье.
— А мне так больше нравится. — И подтянул мою рубашку выше.
Чтоб тебя!
Едва окрепшая уверенность, что он меня отпустит, растаяла как дым. Я выводила себя из ступора, как Тороп учил — просчитывая варианты сопротивления. Пояс изъят, до вазы и шкатулки не дотянуться, остались руки, ноги, голова и эффект неожиданности, на который я мало уповала.
А он пришел, вернее, раздался из-за двери голосом свекровушки:
— Итак, я жду твой выход в платье!
— Не вовремя, — заключил Дори и неохотно отступил от меня. Снял с двери два верхних наряда и, поочередно указывая кивком на каждый, спросил: — С какого начнешь? С красного или с зеленого?
Драться с ним опасно, спорить бесполезно, пытаться что-либо доказать — глупо, а вот припугнуть в самый раз. И я бы ограничилась только словами, все же передо мной взрослый мужчина, а не сопливый паренек, но сдержаться не смогла. Удары кулаком в живот, а затем в горло хоть и вышли слабыми и малоэффективными, но испуг и злость притушили. И пока воин отбрасывал платья на кушетку и освобождал руки, я успела отскочить за маленький столик и вооружиться вазой.
— Не смей. Никогда. Трогать меня! Приближаться ближе чем на метр…
— Тор-ра…
— И пугать! — оборвала чуть дрожащим голосом, и лжедеверь осекся. Умолк.
— А нужны объяснения, топай к Храну! Он в «Петушином хвосте».
— Хорошо, пойду. — И на долгие мгновения застыл напротив меня, гневно взирая. Я думала, ударит, а он столик аккуратно сдвинул, вазу у меня забрал и вкрадчивым голосом: — Начнем с зеленого. И да, я, как добрый родственник, готов помочь.
И мне бы удивиться его спокойствию, удивиться и остыть, но волна злости еще не опала.
— Родственник! Добрый? — От такого заявления даже задохнулась. — Да иди ты к бесам со своей помощью! Ты мне не деверь.
На мгновение показалось, что вот теперь он меня точно убьет, и если не руками, то взглядом. Лицо потемнело, желваки заходили ходуном, скулы обозначились сильнее.
— Выходит, ты знаешь. — Его голос был глух, а взор все так же пронзителен. «Вот сейчас… одним ударом», — подумала я и вжалась в стенку, а он медленно выдохнул. Моргнул, пару раз повел плечами и спокойно заключил: — Что ж, так даже лучше. Обойдемся на обряде вызова без истерик и причитаний.
Ой! Подумаешь, новость, всего-то еще один долгоживущий возвращенец. Как-нибудь переживу. Важнее другое.
— Истерик не будет, — заверила со всей горячностью, презрительно скривилась и зашипела: — Но если ты, старикашка, еще хоть раз ко мне притронешься… — С каждым моим словом брови Дори поднимались все выше и выше и замерли на «высоте», стоило мне озвучить угрозу: — Я пожалуюсь Храну.
— Старикашка? — протянул он с непонятной интонацией, вернул на место брови и поинтересовался: — Ну-ну, и что демон сможет мне сделать?
— Хочешь сказать, что ничего? — Это, конечно, неприятная новость, но она не отменяет расправы за поползновения. — В таком случае я расскажу все Таллу!
Пусть моя угроза и была относительно пуста, все же неизвестно, когда потеряшка завершит со своим служением Адо, но она была бесценна! Таким Инваго я еще не видела. Он посерел, затем потемнел, как-то странно всхрапнул и медленно опустился на кушетку. Брошенные на нее наряды, конечно, помялись, но это была меньшая из потерь в ошеломительной победе. И я, заглянув в чуток перекошенное лицо возвращенца, уверилась в своей правоте относительно защитника-мужа и решила закрепить эффект.
— Уж у него-то силенок побольше твоих. И он без лишних вопросов надерет тебе не только уши, но и за…
— Мракобесье! Это было неожиданно, — сипло выдохнул тариец. Затем резко поднялся, шагнул ко мне и спокойным, даже умиротворенным голосом поинтересовался: — Так кто я, по-твоему?
— Инваго. — Былая отвага почему-то затихла в нахлынувшей оторопи. Дори опять вел себя странно, не по тарийски.
Он коротко кивнул и так же шепотом спросил:
— Это понятно. Но что я за человек?
— Ты не человек.
— Ясно, но это не тот ответ. — Взял за плечи, заставил сделать полшага навстречу и, заглядывая в глаза, спросил: — По-твоему, — это слово лже-деверь интонационно выделил, — я какое место занимаю в древе рода Дори?
— Пустое, — выдала я, начиная раздражаться, потому что он в задумчивости стал гладить мои плечи.
— Что? — Поглаживания прекратились.
— То! И что непонятного? — Я сбросила его руки и ткнула пальцем в широкую грудь. — Ты тот самый Дори, что умер в первую смену Храна на посту хранителя рода. При воскрешении получил излишек демонической энергии и с тех пор все время вот такой… — махнула на него в попытке подобрать слово, да так и замолкла.
— Молодой, сильный, настойчивый?
— Ха, жди и надейся! — в запале прекратила шептать и заговорила громче. — Ты умышленно наглый, надоедливо злой и…
— Тихо! — решил он не то урезонить, не то заглушить, даже руки ко мне повторно протянул.
— Да иди ты со своими приказами…
— Сюда идут.
— Вот и проваливай! — взъярилась я и в следующее мгновение оказалась опять прижата к нахалу, в этот раз лицом к лицу. Беспредел, я же требовала, чтоб не трогал! — Пусти.
— Нет.
— Пусти, иначе закричу! — Кажется, этим ультиматумом я окончательно его довела. Меня сжали до хруста, до сдавленного писка.
— Ты в своем уме?
— Да. — Кивнула уверенно и, не получив желанной свободы, воскликнула: — Помогите!
Он исчез, едва дверь в примерочную распахнулась. Встревоженная свекровушка оглядела меня с ног до головы, маячившая на заднем плане продавщица удивленно вскинула брови. Правильно, ей есть чему удивиться, я здесь уже десять минут стою и до сих пор ни один из нарядов не примерила.
— Торика, что случилось? — нарушила тишину Эванжелина.
— Помогите мне разобраться, где здесь рукава. — И как назло предъявила им на суд не жакет, а жилет.
— Но их здесь и не должно быть, — тихо пояснила свекровушка.
— Да? Ну и ладно! — Я не боялась выглядеть дурой, наоборот, даже радовалась, что ума хватило на крик. Правда, счастье мое длилось недолго, его развеяло легкое прикосновение к плечу и тихий шепот: «Зря надеялась, что я уйду».
— А…
«А ты не стесняйся, я всего лишь посмотрю».
— А знаете, не стоит… — я остановила Эванжелину, предложившую мне помощь в облачении, и забрала из ее рук нижнюю юбку. — Я тут подумала, что все возьму. Пожалуйста, упакуйте.
Несказанная радость мелькнула на лице продавщицы и пропала. Прозвучал вопрос:
— Оставите залог на случай возврата? — Видимо, меня приняли за одну из тех красоток, что неделю платья носят, а затем возвращают как не подошедшее по размеру.
— Нет. Я оплачу полную цену. А если потребуется, сама и подошью.
В свое оделась за секунды, так что свекровушка не успела выйти, а Инваго обозначиться. Снова объявиться рядом он не пожелал, но из нас двоих меня назвал трусихой.
