– Ерунда! – скептически прокомментировала Идель. – Просто кто-то из недопокойничков оттягивает неизбежную встречу с вечностью. Ариман, ты из-за этого нас от дел оторвал?

– Конвоир Уразаева, встань! – потребовал обладатель божественного имени. Негромко, но внушительно.

Идель нехотя подчинилась. Руки по швам, взгляд в никуда: «Как же меня все это достало!»

– Ты можешь навскидку отличить живого от «сна изнанки»? «Сон» – от Есми?

– Да.

– Что произойдет, если Есми будут беспрепятственно ошиваться на лицевой стороне, а живые – на изнанке? – Ариман экзаменовал обстоятельно. Игни даже показалось, что специально для него.

– Беспредел беспорядка, – буркнула Идель.

– А если без стеба?

– Хаос.

– Верно. – Ариман кивком разрешил своенравной Идель сесть на место, затем поднялся сам. Заложил руки за спину и принялся мерить шагами комнату. – Объясняю для новичков. То, что произошло, невозможно, скажем так, технически. Пути на изнанку видны только вторым душам. И Есми. И только они могут по ним пройти. Вот почему так важно найти этого человека. Смог один – смогут и другие. Нужно выяснить, как именно он это сделал. И перекрыть этот канал раньше, чем кто-нибудь еще додумается им воспользоваться. Кстати, о новичках. – С этими словами он остановился за спиной Игни. Его голос раздавался теперь прямо у него над головой. – Что за неведомая дурь заставила Антона Ландера в первый же день лезть в драку со «сном изнанки»? Если у кого-то из здесь присутствующих все еще амбиции в одном месте играют, то…

В этот момент Игни, старательно разглядывавший столешницу и собственные руки, почувствовал на себе четыре взгляда. Насмешливый – Идель, и более-менее понимающие – всех остальных.

– Случайно вышло, простите, – буркнул он, по-прежнему ни на кого не глядя.

– Случайно вышло, – передразнил Ариман. – Он видел твое лицо? «Сон»?

– Да, – признался Игни неохотно.

– Запомни, если хоть что-то странное заметишь – не геройствуй, а сразу ко мне. И чтоб дальше – без самодеятельности. Будешь курировать заречную часть. Там как раз не хватает дерзкого самоуверенного конвоира вроде тебя. Что те, что эти распоясались.

Ха! Похоже, вместо долгожданного покоя, тишины и самопознания его ждала банальнейшая служба.

А еще остальные после этих слов облегченно выдохнули, или показалось?

– Не радуйся, от поисков живого это тебя не освобождает, – добавил Ариман, хотя Игни никак не проявил своих эмоций. – Отнесись, будь добр, со всей серьезностью. Остальных это тоже касается.

Зашевелились, перешептываются. Совет окончен? Видимо, так, раз все встали и двинулись к выходу. Он тоже. Но Ариман окрикнул:

– Задержись, пожалуйста!

Прямо классика жанра: «А вас, Штирлиц…» и так далее.

Вернулся.

Сел на стул, который раньше занимала Идель.

Уставился на пустые книжные полки. Подумалось: а ведь неслучайно на изнанке города нет книг. Даже давно никем не читанные и пылящиеся где-нибудь на чердаках книги не становятся мертвыми. Парадокс, казалось бы, но если задуматься… Книги не привязаны к людям. Их жизнь не зависит от того, перелистывают ли страницы чьи-то пальцы. Даже рваные и пожелтевшие, они продолжают хранить в себе свою собственную жизнь. Это не мы с ними делимся, а они – с нами. И всегда оставляют за собой право быть прочитанными.

А те, что перестают быть окончательно, – слишком большая роскошь для изнанки города. Их снова возьмут в руки уже там, где смогут оценить сполна.

Есть ли в мире что-то более самодостаточное и жизнелюбивое, чем эти тихие бумажные спутники людей? Игни пытался вспомнить, но ничего не пришло в голову.

– Печально, правда? – Ариман сел на свое начальственное место и тоже разглядывал пустующий стеллаж. – Одна из тех вещей, к которым я так и не смог привыкнуть. Как и к отсутствию сна и еды. Ну да ладно…

Ненадолго задумался, помолчал, потирая ладони. Игни терпеливо ждал. Еще никогда у него не было столько свободного времени.

Интересно, давно ли Ариман здесь распоряжается? На вид лет тридцать, но это ничего не значит. Может, просто хорошо сохранился. В густых каштановых кудрях – ни одного седого волоса. Опущенные уголки глаз придают лицу постоянно печальный вид. Между бровей – глубокая морщинка. Похож на какого-то поэта Серебряного века. Игни почти ничего о литературных делах не знал, но картинка из учебника Князева сама собой всплыла в памяти. Старомодное лицо, если так вообще можно говорить о лицах. Хотя и это объяснимо, если вспомнить, что Ариман постоянно смотрит в вечность. Как знать, не примет ли его собственная физиономия отрешенное выражение после того, как он проживет тут пару-тройку лет.

– Ты уверен, что ничего не знаешь о живом?

До Игни не сразу дошел смысл вопроса. Он уже и думать забыл о том разговоре.

– Не верю я в подобные совпадения, – видя его замешательство, пояснил Ариман. – Живой появился почти одновременно с тобой. Вот я и подумал, что кто-то проскользнул тем же путем. Им и правда ходили. Какая-то девушка-Есми. И вторая душа. Совсем молоденькая, слабая. Нам в Пределе такие неинтересны. Сказала, что ее примарант погиб, а до этого долго скрывался. Грустная история, но чего только не бывает… Люди умирают по не зависящим от нас причинам. Потом еще один появился. Тоже стопроцентно наш. Неживой. Этот вообще ничего не говорил. Так и не добились.

Так, стоп. Чувак, даже думать об этом не смей.

– Что грозит живому, когда мы его найдем?

– Да ничего… – Ариман едва заметно пожал плечами. – Обо всем расспросим и выкинем обратно на лицевую сторону. Главное, чтобы не было слишком поздно. Жизнь и изнанка несовместимы. Хотя бы потому, что здесь сложно найти хоть что-то, пригодное для еды. Сколько живой протянет в таких условиях? В конце концов – даже если он каким-то невероятным образом выживет – рано или поздно изнанка его интроецирует.

– Интрое…

– Сожрет. Это вопрос равновесия в мироздании. Лицевая сторона стремится к порядку. Она оберегает жизнь. Вот почему люди не видят Есми. Изнанка тоже стремится к порядку. Она оберегает смерть. Вот почему живым здесь не место. А мы – Предел Порядка – наблюдаем за процессом. И изредка вмешиваемся, чтобы помочь… подтолкнуть в нужную сторону. Порядка, разумеется.

Дальше можно было не продолжать. Черт знает что… Но нет, Ника не может быть этим живым. Она осталась в городе. Она в безопасности. Если только не натворила каких-нибудь глупостей…

Не сейчас. Он потом проверит. Это просто. Так же просто, как перемещаться Полупутем. Нужно только знать, кого ищешь, и следовать за ним. Все равно что задать точные координаты в программе навигации. Неважно, дом это или человек. Важна лишь правильность информации. Малейшее отклонение, как тогда, с пропавшими девушками – и нужная связь через Полупуть не установится. Но с Никой никакого отклонения быть не может. Игни ее знал. Ощущал практически столь же четко и верно, как себя самого.

– За мной никто бы не пошел, – постарался произнести он с полной уверенностью. Пытался убедить себя и собеседника разом. Тот, кажется, поверил. С собой, конечно, сложнее.

– Нет, но шесть с половиной тысяч Есми! – внезапно хохотнул Ариман и сразу перестал напоминать печального поэта. – Ты их динамитом глушил, что ли?

– Это не мои, – признался Игни. – Подаренный долг.

Ариман снова переменился в лице. Драматично изогнул бровь, глядя прямо перед собой.

– Столько лет прошло, а кто-то все еще на это ведется… Серьезно, раз в пару лет нет-нет, да и пытаются протащить улов за того парня. Удивлен, что я в курсе? Да просто это моя собственная байка.

Последовала пауза. Игни даже решил, что разговор окончен. С трудом заставил себя дождаться официального подтверждения, не рвануть проверять свою гипотезу насчет Ники. Но не тут-то было.

– Я рассказал эту историю другу. Вернее, врагу. То есть он думал, что мы друзья, а я был уверен в обратном…

Просто удивительно: всего пару минут назад Игни казалось, что впереди куча времени, а сейчас каждая секунда была на вес золота, и надо же, как назло нарвался на приступ ностальгии.

– Мы встретились, когда оба уже были вторыми душами, – Ариман говорил медленно, как старик, в тысячный раз пересказывающий одну и ту же историю. – Почти невероятное, но оттого еще более ценное совпадение – найти такого же, как ты сам, в своем же городе. Поверь, нам было о чем поговорить.

– Представляю, – кивнул Игни, чтобы избежать перечисления общих тем.

– Ну, так вот. Он был… слабей и неопытней меня. Но, может быть, более удачлив. Или это я так для себя объясняю то, что он постоянно оказывался впереди. При том, что категорически не желал мириться с насилием. Он никогда никого не убивал.

В этом месте должен прозвучать вопрос, догадался Игни. Промолчал. Не спасло.

– Он их уговаривал! Вслушайся. Уговаривал Есми уйти добровольно!

– И что они? – полюбопытствовал Игни. История начинала его заинтересовывать.

– Будешь смеяться. Соглашались! Не все – те, кто упрямился, доставались мне, а у меня не было ни малейшего желания психотерапии разводить… Иногда ему неслабо доставалось. Не всем нравится, когда им в душу лезут. Но гораздо чаще Есми соглашались.

Даже не знаю, в какой момент мы окончательно разошлись во взглядах. Меня злило, что он – альтруист недоделанный, который от мысли о драке бледнеет и сползает по стенке, – справляется с Есми быстрее и проще, чем я. Это сейчас я понимаю, что дело было не в количестве, а в качестве. Он делал то, что считал правильным, невзирая на систему, в которой оказался. Он продолжал идти своим путем, как будто… Не умирал! Даже после смерти он был живее, чем я, вот что меня действительно бесило.

«Похоже, до сих пор бесит», – с тенью сочувствия подумал Игни, отметив сжатые под столом кулаки и плохо скрываемую желчь в голосе собеседника.

– А еще он был влюблен. Даже это у него было. Обычная живая девушка ждала его, ни о чем не подозревая. Он не хотел уходить на изнанку. Хотел остаться с ней. И тогда я ляпнул, что есть один способ. Рискованный, но верный. Дескать, можно передать свой долг другому. Тому, кто согласится отправиться на изнанку вместо тебя. Наплевав на собственные обязательства.

В тот раз он мне не поверил. Но я видел, что наживку заглотил. Он думал. Колебался. Пытался расспрашивать как бы невзначай. Я мысленно угорал и подливал масла в огонь. Мол, лично знаю того, кто так сделал. Не просто остался, а живет как обычный человек. Да-а, все живы и счастливы. Кроме того, ушедшего. Но и тот не жалуется. Не может.

Я даже предложил свои услуги. Чисто для убедительности, в последний момент все равно бы отвертелся. Но он как благородная душа отказался сам.

Потом уехал из города. Его дневная душа пошел навстречу… Они искали того, кто согласится на такое добровольно. И тут-то моя сказка разошлась огромными тиражами. Я уже и думать о нем забыл, как вдруг является. Ты, говорит, не передумал? А я…

Ариман замолчал. Игни с трудом сдержался, чтобы не броситься в Полупуть немедленно. Нельзя. Еще не время. А вдруг и правда получится? Найдут. Его-то – с полпинка. И если в этот момент Ника будет рядом…

Нет, лучше не рисковать. Он должен встретиться с ней первым. Желательно наедине.

Если, конечно, тот живой – это действительно она.

– Иди, можешь быть свободен. Живого ищи. И остальным передай, пусть напрягутся. Дела подождут, – заключил Ариман. Сам того не подозревая, индульгенцию выдал.

Игни медленно поднялся, так же не спеша направился к выходу, всем видом демонстрируя средненький уровень энтузиазма. Как и пристало не слишком прилежному подчиненному. Взялся за ручку двери, но что-то внутри дернуло задержаться.

– А ты? – Сам не заметил, как перешел на панибратское обращение. – Ты передумал?

– Ну, разумеется, – рассеянно ответил Ариман. – Иди. Утром доложите о результатах.

Его ни на секунду не оставляли в одиночестве. Идель чуть ли не за руку водила. Эш не спускал подозрительного взгляда. Какого подвоха ждал, правда, непонятно. И только мрачный бритоголовый Гил держался особняком и просто делал свою работу.

Они не знали, кого ищут, поэтому прочесывали все постройки по очереди. Сначала облазили близлежащий мукомольный завод – новенький, как и все изнаночные здания, с паровой машиной, транспортером для подачи муки и раструбами системы просеивания под потолком. Если бы не тревога за Нику, все это надолго завладело бы вниманием Игни. Но не сейчас.

Через Полупуть проникли в элеватор. Предварительно разойдясь во мнениях по поводу того, нужно ли это делать.

– Только время потратим, – терпеливо убеждал Игни, искренне не понимая, почему для остальных это не столь очевидно. – Ни один нормальный живой человек туда не полезет. Вы где-нибудь видите дверь? Окно? Хоть что-то, что вело бы внутрь?

– Лучше убедиться, – пробасил Гил.

У Игни возникло ощущение, что он бьется головой об стену.

– Это бессмысленно! – А еще тщетно, попусту, лишне, вхолостую, псу под хвост. – Вы живых давно видели? Прикиньте, они все еще пользуются дверьми!

Идель помалкивала, а на лице Эша, как в книге, читалась полная неспособность вести конструктивный диалог в политкорректных выражениях.

Тридцать три емкости для хранения зерна. Решили разделиться. Идель осталась с Игни.

Они стояли на дне глубокого колодца. Метров пять в диаметре – несмотря на темень, все просматривалось от стены до стены. Никого. Быстро в этом убедившись, Игни хотел сразу же перейти в следующий, но Идель остановила:

– Не спеши. Можно с тобой поговорить?

О’кей. Он остался в центре круга. Сунул руки в карманы и ждал продолжения.

– Послушай, там, в Ляхово, когда я за тобой наблюдала… – Она подошла вплотную. Почти прижалась, смотрела снизу вверх своими лисьими глазищами. И делала вид, что с трудом подбирает слова. – Ты был очень и очень… Хм. Такой рисковый. Нервный… – В пустом пространстве зернохранилища каждое ее слово разносилось эхом. – Я уже забыла, каково это – когда кто-то проявляет эмоции… Что, крови боишься? Как девчонка?

Ясно. Кто о чем.

Еще недавно все как один отказывали ему в человеческих чувствах. Зато теперь приписывают то, чего нет и в помине.

– Ландер, Хаос тебя раздери! Эти шесть тысяч Есми до сих пор не дают мне покоя. Я не понимаю, как такое возможно. Скажи, ты и в остальном такой… выдающийся?

Игни молчал, а она шептала куда-то ему в шею, дышала жарко. Уже от этого в голове заклинивало.

– И знаешь еще что… – Ее губы возле мочки уха. Окончательная разгерметизация. – Я хочу кричать под тобой.

Запрещенный прием. Игни из последних сил сохранял невозмутимость, надеясь, что Идель не заметит того, что с ним творится.

Мгновенная реакция тела заставила стиснуть зубы. Нестерпимо захотелось расстегнуть молнию джинсов.

Он мог бы узнать ее прямо сейчас.

Узнать, познать, вызнать ее до дна.

– Перестань, – сказал он неожиданно осипшим голосом. С тем же успехом мог процитировать Шопенгауэра. Интонация была красноречивей слов.

– Что, сильно гордый? Думаешь, недостойна тебя? Недостойна, да?

Она требовала от него слишком много объяснений. Чертовски не хотелось даже начинать. Мелькнула позорная мысль просто сбежать Полупутем. При других она хотя бы постесняется выяснять отношения, а потом… Потом – это еще не теперь.

– Ты просто еще не понял. – Идель сменила тактику. Сама взялась объяснять. – Мы все здесь надолго. Нам нужно держаться вместе, просто для того, чтобы не свихнуться. Ты здесь всего один день, а я… Знаешь, сколько? Десять! Чертовых! Лет!

Вместо того чтобы вызвать жалость или сочувствие, слова Идель заставили Игни задуматься о ее возрасте.

Как ни крути, а получается, что она старше, ну… минимум на все десять. Вторые души детьми сюда не попадают. Да еще так прицельно – сразу в Предел Порядка.

Правда, выглядела она некритично взрослее. Особенно теперь, когда снова тесно прижалась бедром к его бедру и зашептала что-то о невыносимом одиночестве и собственных планах на совместное будущее, а где-то между «неизбежно» и «согласишься» вдруг просунула ладонь в задний карман его джинсов.

Вот какого хрена вообще об этом думал? Про бедра и прочее. Идель все еще продолжала монолог и даже не подозревала, насколько близка к цели. И стала бы еще ближе, если бы заткнулась и просто перешла к делу.

Но она все говорила. А он не слушал. Дышал размеренно. Перемножал в уме трехзначные числа. Мечтал о холодном душе. Старательно воображал, как ледяные струи хлещут по спине. Это поглощало его целиком. И вообще – надо идти. Копать, грузить, пилить, строить и снова ломать. Пока мыщцы не начнут умолять о пощаде и единственной мечтой будет рухнуть на ближайшую горизонтальную поверхность. Одному.

Вот так. Уже лучше. Осталось только заткнуть этот фонтан красноречия.

И он сделал это. Одновременно вынимая ладони Идель из карманов собственных джинсов.

– Давай чуть позже. Только не обижайся.

Отошла, отвернулась к стене.

– Подумай, – произнесла она неожиданно нежно. – Вместе будет легче. Не так… одиноко. – И добавила с иронической усмешкой: – Хотя что ты можешь знать об одиночестве? Игни. Как «зажигание».

– Я знаю. – Он подошел к ней и сжал в руке ее теплую, немного влажную ладонь. – Просто давай не сейчас.

Снаружи их ждали. Точнее – заждались.

– Пока вы там миловались, мы все здесь проверили, – бесхитростно сказал Гил.

Эш скривился, словно откусил лимон.

– А если бы послушали меня сразу, не пришлось бы, – хмыкнул Игни, с удовольствием любуясь сменой оттенков красного на физиономии самоуверенного конвоира.

– Там еще не были, – Эш наугад махнул рукой на несколько нарядных изб, бок о бок теснящихся на холме над «мукомолкой».

– Да не пойдет он туда, – с уверенностью сказал Игни. – Ни один человек не пошел бы. Дороги нет. Трава по колено.

Взглядом, которым наградил его Эш, вполне можно было проткнуть, как пикой.

– Он прав, – неожиданно подала голос Идель. – Живой, скорее всего, выбрал бы другое направление.

– Ты-то куда лезешь? – рыкнул тот. – Как же вы все меня достали…

Но все-таки развернулся к склону спиной и двинулся в противоположную сторону, а проходя мимо девушки, толкнул ее плечом.

Случайно, в запальчивости, или нарочно? Она устояла только благодаря тому, что Гил успел подхватить ее за миг до падения.

– Все в порядке! – вскрикнула Идель, бросаясь к Игни и повисая на его руке, уже вскинутой к плечу.

Не в порядке. Потому что если раз и навсегда не расставить все по местам сейчас, то дальше будет только хуже. Потому что при виде ее растерянного лица вдруг вскипело и выплеснулось наружу тщательно загнанное вглубь нехорошее, злобное, бешеное нечто. Потому что, если бы на ее месте была Ника, от обидчика не осталось бы даже воспоминания. Не говоря уже о самом обидчике.

И кто кого больше достал – это еще вопрос.

Мгновение спустя они замерли друг напротив друга. Эш – с коротким мечом в одной руке, и ножом – в другой. Игни – с кистенями в обеих руках. Стратегическое преимущество принадлежало Игни. Они оба это понимали. С другой стороны, Эш знает, на что способен Игни. Видел, как он покалечил «сон изнанки». В отличие от Игни, который не представлял Эша в деле. Тактическое преимущество.

Черт бы с ним…

– Воу, что это у нас тут началось? – бархатно пророкотал Гил. Шагнул между ними – опять же, не с пустыми руками. В грудь Игни смотрело острие стрелы, лежащей в желобе арбалета. В гигантской лапище Гила он выглядел довольно комично. Но стоит только спустить тетиву… и изнанка мгновенно лишится начинающего дарования в лице Игни, даже не успев прочувствовать на себе силу его таланта.

– Не убью. Но помучаетесь, – со зловещей улыбкой пообещал Гил обоим сразу. Чем он угрожал Эшу, Игни не видел, но это явно было что-то еще менее внушительное. – Разошлись. Разошлись, говорю. Оглохли?

Нехотя, но послушались. Почти одновременно убрали оружие.

– Иди, прогуляйся, – Гил хлопнул Игни увесистой ладонью по плечу. – Полчаса тебе на то, чтобы голову проветрить. Потом следуй Полупутем за любым из нас. Наверное, все же сгоняем наверх. Раз Эш считает нужным.

Игни кивнул, стараясь ничем не выдать своей радости.

Гил, приятель, ты чертов гений!

Полчаса. Этого хватит. Надо только отойти подальше. Чтобы наверняка не привлечь внимания внезапным исчезновением.

Не бежать, не бежать… Все-таки непривычное место эта изнанка города. Деревья. Здешние или прорастают сюда с лицевой стороны? Кто ж их знает… В этом месте должен быть мост. Река есть и здесь – такая же широкая, с черной холодной водой. На другом берегу, должно быть, та самая заречная часть, которую ему доверили курировать. Отсюда не разглядеть… Домишки какие-то. Это сейчас на лицевой стороне высотки, а раньше, скорее всего, были деревни. Вот они-то и ушли на изнанку…

Изнаночная ночь наступает быстрее. Плавно, но стремительно: р-раз, и блеклое небо набухает чернилами. Даже не заметил, когда стемнело. Неважно.

Кажется, уже хорошо. Здесь не увидят, даже если захотят. Спокойно. Без спешки. Сосредоточиться. Закрыть глаза.

Ника. Ника… Если ты здесь…

Игни стоял, в малейших подробностях воссоздавая в памяти ее лицо. Словно Ника уже была рядом. Зеленые глаза, едва заметные веснушки на носу. Забавные, детские. Нижняя губа полнее верхней, и из-за этого кажется, что у нее всегда немного капризный вид. Светлые волосы почти до плеч. Запах шампуня, клубники и еще чего-то незнакомого, чем хочется дышать, пока не запомнишь накрепко.

Готов? Шаг…

И ничего не произошло.

Он так и остался на пустынном берегу реки. Как и прежде, один. Ночь. Ни звука.

Она по-прежнему в городе. Она в безопасности. Тогда почему так…

Развернулся и со всей силы ударил кулаком по ни в чем не повинному стволу березы. Еще раз. И еще. Затем уткнулся лбом в шершавую кору и замер, словно надеялся стать частью дерева. Втиснуться, врасти в ствол и остаться так навсегда.

– Радуйся, идиот, – произнес он вслух в надежде, что это поможет, но от звука собственного дрожащего голоса стало только хуже. – Радуйся, черт тебя побери…

Сверху плавно опускались крупные хлопья снега.