Глава 9
Когда Оксана закончила разговор и устало прикрыла глаза, мысли завертелись в голове с новой силой. Анька обещала, что завтра же узнает у девчонок, занимавшихся приглашением стриптизера, как тот выглядит. И также пообещала, что узнает его координаты. Оксана уже и сама толком не помнила, что наплела Аньке, зачем ей это нужно. Кажется, восхищалась остроумным, как она сказала, розыгрышем и хотела организовать нечто подобное у себя на работе, где ей досталась в начальницы жутко вредная баба.
– Может, если этот стриптизер и с ней поработает, она и притихнет.
– Не знаю, захочет ли он теперь за такое браться. Ирка к этому стриптизеру от Германа ведь ушла. Они теперь вместе.
– А это точно?
– Во всяком случае, слухи такие ходят.
Уже и про это все знают! Интересно, сколько времени понадобится сплетникам, чтобы узнать, где в настоящее время обретается Герман?
Оксана спросила про Германа, но, к ее величайшей радости, Анька была вынуждена признать, что никто не знает, где сейчас Герман.
– Но на работе он не появляется, и все этому дико рады.
В какой-то миг Оксана даже подумала, а вдруг и убийство доктора Меерсона тоже спланировано коллегами Германа, чтобы окончательно избавиться от ненавистного начальника. Убили доктора, Германа подставили и сидят, ладошки потирают. За убийство человека меньше пяти лет всяко не дадут, да и потом маловероятно, чтобы Германа приняли на прежнее место. После отсидки-то!
Но потом Оксана поняла, что это чистой воды бред. Подогнать проститутку – это одно. А вот устроить убийство, чтобы кого-то подставить, тут мотив должен быть посолиднее, чем просто неприязнь.
В это время за дверью послышался шорох, а потом в дверь просунулась голова Германа.
– Не спишь? – робко спросил он. – А то мне послышалось, будто ты с кем-то разговариваешь.
– Да. Анька звонила.
Герман не стал допытываться, кто такая Анька. Лишь поинтересовался:
– Ну что? Пойдем?
Оксана машинально кивнула и поднялась. Пересказывать Герману откровения Аньки она не стала. Не время еще. Надо сначала все выяснить и проверить. Когда она одевалась, ей пришло в голову: но если стриптизер – это и есть Почтарев, то он не имеет отношения к «Красоте не для всех», так какого лешего они с Германом туда потащатся?
– Слушай, а чего ты добиваешься в этой истории? – спросила она у Германа. – Хочешь найти и вернуть жену и сына? Или найти и сдать полиции убийцу Меерсона?
Герман на миг притормозил с одеванием. Он успел натянуть лишь один ботинок и застыл со вторым в руках.
– Не знаю. Наверное, и то и другое. А почему ты спрашиваешь?
– Так… Скажи, а как бы ты отреагировал, узнай, что Почтарева кто-то специально нанял, чтобы он сыграл перед твоей женой роль влюбленного?
– Вообще-то теща говорит, что у них уже разговоры о свадьбе идут. Выходит, этот Почтарев и впрямь питает к Ирке чувства. Хочу найти мерзавца! Найти и потолковать с ним!
– А если он скажет, что Ира ему на фиг не нужна? – продолжала допытываться Оксана. – Ты вернешься в семью? Простишь жену за измену?
– Может, Ира мне и не изменяла.
Оксана тяжело вздохнула. Ясно, надеяться ей тут не на что. Герман никогда не бросит жену и ребенка даже ради таких прекрасных глаз, как у нее.
– Ну что же ты замешкался? – чисто по-женски поторопила она Германа. – Сам же говоришь, что пора ехать!
Герман закончил свой туалет, и двое сообщников вышли из дома. К этому времени на улице уже успела сгуститься темнота.
– А как мы попадем на территорию клиники? – запоздало спохватилась Оксана, когда они уже ехали на ее машине в сторону «Красоты не для всех».
За рулем сидел Герман, и Оксана рассчитывала немного подремать по дороге, но крутящиеся в голове мысли и какое-то беспокойство не давали ей заснуть.
– Там у них охрана на входах очень строгая. Меня дважды обшмонали и несколько раз заставили повторить, кто я такая и куда иду. И это днем! А сейчас? Нет, охранники нас среди ночи не пропустят.
– Мы к ним и не пойдем. Очень надо.
– А как же тогда?
– Через забор, – произнес Герман, словно это было чем-то само собой разумеющимся. – Пока ты била баклуши в этой клинике, я трудился не покладая рук.
Оксана пихнула его в бок. Это она-то била баклуши! Герман ответил ей тем же.
– В общем, пока ты была в клинике, я тоже даром времени не терял. Обошел всю клинику по периметру, хотя местами пришлось буквально продираться через колючие заросли. Но я нашел сравнительно удобное местечко, где мы с тобой без особых усилий переберемся через ограду.
– А ты сможешь найти это местечко сейчас? В темноте все выглядит по-другому.
– Будь спокойна. С тобой Герман – лучший в мире проводник по темным лесам! Ну, и вообще, Герман мужчина хоть куда, красивый, в меру упитанный и в самом расцвете сил.
Всю дорогу Герман болтал, стараясь развеселить Оксану. Это ему отлично удавалось. Оксана хохотала, как давно не смеялась. И умолкла, лишь когда машина остановилась. Оксана вышла и поежилась. После теплого салона ночная свежесть прохватывала до костей. Она обхватила себя руками, стараясь удержать стремительно улетучивающееся из-под одежды тепло.
– Нам туда, – сказал Герман, указывая в сторону от дороги, где росла трава и кусты, даже с расстояния видно, что мокрые, грязные и чертовски негостеприимные.
– М-м-м…
Оксана не могла заставить себя двинуться с места.
– Знаешь, мне это что-то не нравится, – прошептала она. – Категорически не нравится! Герман, давай вернемся. Мне страшно!
Но Герман закусил удила.
– Нет, надо идти, – упрямо возразил он. – Надо разобраться, что за хрень творится в этом месте. Они взяли моего сына, вживили ему в голову какую-то фигню, уверен, что операцию делали именно тут! В этом их корпусе «Би»!
– Но с чего ты это взял? Может быть, Ирина с Ванечкой тут вовсе не появлялись. Мне не удалось найти следов ни их присутствия, ни Почтарева. Ни в одной из бумаг, а я пересмотрела их сотни и даже тысячи, их фамилии не указаны.
– Еще бы! Если операция была сделана нелегально, разумеется, о ней в официальных бумагах ничего не будет. Ты же сама говоришь, что пациенты корпуса «Би» неподотчетны бухгалтерии «Красоты не для всех».
Вообще-то ничего такого Оксана не говорила. Она лишь упомянула, что доктор Меерсон пользовался в клинике особыми полномочиями. И что пациентов для своего корпуса находил сам. А как перечислялись средства от Марка, чтобы «Красота не для всех» могла продолжать существовать, этого Оксана еще не выяснила. Слишком мало она проработала в бухгалтерии.
– Завтра я во всем разберусь. В бумагах найдутся ответы на все вопросы. Совсем ни к чему так глупо рисковать сейчас. А если периметр под охраной? Если на территории собаки?
– Ты бы выпустила собак там, где в любой момент может выйти кто-то из важных пациентов?
– Нет.
– Вот и у них нету никаких собак. Поверь мне.
– А видеонаблюдение? – не успокаивалась Оксана. – В клинике всюду камеры.
– Там, куда мы пойдем, никакого видеонаблюдения нет, – упрямо покачал головой Герман. – Ну что? Ты со мной? Или я иду один?
У Оксаны было огромное искушение сказать, чтобы он шел один. К тому же она была уверена, что ничего путного из этой затеи не выйдет. И что им надо уезжать отсюда и сосредоточить все силы на бухгалтерии, коли уж Оксане повезло попасть туда на работу.
Но вопреки собственным желаниям и даже вопреки здравому смыслу Оксана посмотрела на своего спутника и кивнула. Лица Германа она в темноте почти не различала, поэтому не столько увидела, сколько почувствовала, как он улыбнулся.
– Спасибо!
И странное дело, теперь и ночь показалось не такой темной, и воздух не таким стылым. И вроде бы даже тучи разошлись, выглянула луна, и засверкали звезды.
Что заставило Оксану изменить свой взгляд на происходящее и что заставило утихнуть пронизывающий ветер? Неужели то самое чувство, что люди зовут любовью?
Но нахлынувшая эйфория длилась недолго. Ровно столько времени, сколько понадобилось Герману, чтобы свернуть в лес и удалиться на десяток шагов. Теперь Оксана опять почти не различала своего друга, и все вокруг нее вновь стало портиться. Стало холодно, сыро и мерзко.
Они шли и шли, забор казался бесконечным. Во многих местах дороги не было вовсе, приходилось продираться сквозь деревья и густой кустарник. Все, как и обещал Герман.
– Вроде бы дождик накрапывает.
Герман и ухом не повел. Он шел и бормотал:
– Это где-то здесь. Где-то тут.
Оксана давно сдалась и даже не возражала. Тут так тут. В глубине души она подозревала, что Герман просто заблудился, но, как и любой мужчина, скорее умрет, чем признает собственную ошибку.
Однажды отец Оксаны проскочил вместе со всем их семейством мимо нужного перекрестка целых пять раз, а все потому, что ориентир – старый покосившийся фонарный стол – убрали, а без него папочка перекресток узнавать перестал. А спросить у прохожих, где нужный поворот, он тоже отказывался. Так и они катались по шоссе взад и вперед, пока бабушка не пригрозила отцу, что сейчас умрет. Отец испугался, мама начала спрашивать у прохожих, в какой стороне больница, и по счастливому совпадению больница оказалась на той же дороге, которая и была им нужна.
Оксана даже начала подумывать, а не притвориться ли и ей умирающей, раз с отцом это отлично сработало. Но не успела.
– Мы уже почти на месте, – вдруг сказал Герман. – Видишь это странное дерево? От него осталось пройти совсем чуть-чуть.
Дерево с изломами в нескольких местах, напоминающее зигзаг молнии, оказалось далеко позади. И тут Герман воскликнул:
– Пришли.
Бетонный забор тут ничем не отличался от тех серых плит, что они миновали раньше. Оксана так и сказала Герману, но тот улыбнулся и указал пальцем вниз:
– Сюда посмотри.
Оксана опустила взгляд, но ничего, кроме высокой густой травы, не увидела.
– Лучше смотри. Там дыра!
И действительно, когда Герман раздвинул траву руками, Оксана увидела лаз, через который могла пролезть крупная собака или… человек.
– Откуда тут взялась дыра?
– Не знаю. Не все ли равно? Трава вокруг нетронутая, я смотрел, следов никаких нет. Кто бы ни проделал этот лаз, он давно перестал им пользоваться. А вот нам с тобой он пригодится. Лезь!
Перепачкавшись, поцарапавшись и ободравшись, они все же сумели протиснуться в дырку. Что же, по крайней мере это позволило им миновать знакомство с ржавой колючей проволокой, которой был опутан забор сверху.
– Никогда не видела, чтобы больницу так охраняли.
– Я узнавал, одно время в этой усадьбе была колония для несовершеннолетних. Содержались тут по легким статьям, поэтому охрана была минимальной. Но все же объект режимный, отсюда и проволока.
– Я в центральной части даже намека на проволоку не видела.
– Было бы странно оставлять ее у всех на виду. Они и забор, где его видно, поменяли.
– Там кирпич, а тут простые бетонные плиты.
– Вокруг деревья, фактически лесопарк, вот и решили сэкономить. Обновили лишь парадную часть, а что на задворках, оставили как было.
– Даже дыру заделывать не стали. Разгильдяи.
– Может, ее просто не заметили.
Оказавшись на территории клиники, друзья отряхнулись, привели себя в более-менее божеский вид, а потом огляделись. Вокруг шумели деревья. Что с той стороны забора, что с другой, везде рос лес. Оксана потеряла способность ориентироваться еще четверть часа назад. Но у Германа с этим обстояло получше.
– Отсюда до корпуса «Би» еще метров сто.
– Ну пойдем.
Внезапно над их головами кто-то заухал. Оксана взвизгнула и присела, закрыв руками голову.
– Дурочка, – усмехнулся Герман. – Это же просто сыч.
– Кто?
– Птица такая. По ночам на мелких зверей охотится. Неужели не видела никогда?
Оксана вздохнула и пожаловалась:
– Я так испугалась!
Но Герман уже думал о другом.
– Справа от нас будет дорога к главному зданию, – заговорил он, – слева пруд. Нам надо либо пройти между ними, либо обогнуть пруд и подобраться к корпусу «Би» сзади. Я склоняюсь ко второму варианту, что-то мне тревожно.
Если уж Герман признался, что ему не по себе, то про Оксану и говорить нечего. Крупная дрожь, которая сотрясала с тех пор, как она вышла из машины, превратилась в мелкую, но еще более противную трясучку. Но о возвращении назад не могло быть и речи, так что пришлось идти вперед.
На этот раз идти пришлось недолго. Уже минут через пять Оксана различила впереди себя неясный свет, который мелькал между деревьев. Это были фонари, которые стояли вдоль дороги, ведущей от центрального здания к корпусу «Би».
– По дороге не пойдем, – решил Герман. – Слишком светло. Из окон корпуса нас могут увидеть, а нам это ни к чему.
Оксане оставалось лишь кивнуть. Герман ее мнения даже и не спрашивал. Он просто констатировал, как и что они будут делать, и предоставлял ей возможность следовать за ним. Типично мужское поведение. Пробираться между деревьев тут было легче, чем за оградой. Все-таки за территорией клиники следили. Кустарник, валежник и прочий мусор тут были убраны и ходьбе не препятствовали. Деревья служили идеальным укрытием, но двигаться не мешали.
Обогнув пруд, друзья вышли к корпусу «Би», как и намеревались. Здание казалось необитаемым, в нем светилось лишь одно окошко на втором этаже.
– И что теперь? – прошептала Оксана. – Что будем делать дальше?
– Подойдем поближе.
– Да хоть вплотную! – рассердилась Оксана. – Как мы попадем внутрь? У тебя есть план?
Герман помотал головой.
– Сообразим что-нибудь. Я захватил бинокль, для начала понаблюдаем, чем они тут по ночам занимаются.
Перед фасадом фонари освещали пространство на твердую пятерку. Дорога от главного здания к корпусу «Би» была покрыта безупречно ровным асфальтом, по обеим сторонам дороги горели фонари. По ней можно было подъехать к корпусу прямо на машине, минуя главные ворота и пост охраны. А потом, оставив автомобиль на маленькой парковке, также залитой сейчас ярким светом, войти в корпус по своим делам.
– Смотри, как у них тут все устроено, – прошептала Оксана. – Может, у них и наблюдение имеется. Как мы к корпусу тогда сунемся?
Однако сразу за корпусом и по обеим сторонам дороги за светлой зоной, очерченной фонарями, начинался парк, где сидели сейчас Оксана и Герман. Тут было куда темнее. Начавшийся чуть ранее мелкий дождик усилился, еще больше похолодало. Время шло, а ничего не происходило и не менялось.
– Зачем мы тут сидим?
Чем холодней становилось, тем тесней они прижимались друг к другу. А что тут такого? Холодно же.
– Можно попробовать забраться через окно первого этажа, – предложил наконец Герман.
– На окнах решетки.
– Тогда через дверь.
– Как? Подойдешь и попросишь открыть?
– Не знаю. Я уже так замерз, что готов на все, что угодно. Попадают же туда как-то другие люди? Ванечку с Ириной они впустили.
– С чего ты так уверен, что операцию ребенку сделали именно здесь?
– А где еще? Больше они по больницам не болтались. А в главном корпусе, ты говоришь, женщину с маленьким ребенком никто не видел. Так ведь?
Оксана не ответила, а пихнула Германа в бок.
– Смотри! Кто-то едет.
По дороге к корпусу и впрямь неторопливо приближалась машина. Это был небольшой серебристо-серый микроавтобус, рассчитанный на семь-восемь мест. За рулем сидел молодой мужчина, рядом еще один. И все. Других пассажиров в машине видно не было. Впрочем, задние стекла были затонированы, может, за ними кто-то и прятался. Понять было невозможно.
Мужчины оставили машину на парковке, вышли и направились к входу. Тут они ненадолго замешкались, и Герман, толкнув Оксану в бок, передал ей бинокль.
– Полюбуйся!
Первый мужчина не произвел на Оксану никакого впечатления. Неприятное лицо, глубоко посаженные глаза, нависающие над ними брови, толстые щеки, щетина. Одним словом, так себе экземпляр, чуть посимпатичнее гориллы. И она перевела бинокль на второго, стараясь его рассмотреть, пока он не скрылся за дверью. И вот его лицо заставило Оксану вздрогнуть.
Красавец-брюнет, мечта любой женщины. Широкоплечий, высокий, с чеканным профилем. Он был очень похож на фото Почтарева, которые Оксане в порыве откровенности щедро демонстрировала Ирина. Конечно, это мог быть какой-то другой брюнет, просто очень похожий, но вероятность этого стремилась к нулю.
– Что скажешь? Уж не Почтарев ли собственной персоной?
– Ага.
Оксане хотелось послушать, о чем говорят эти двое. Но они стояли, курили, а слов слышно не было.
– Надо было еще кроме бинокля такую штучку прихватить, которая звук усиливает, – с досадой проговорила она, бросив попытки расслышать разговор. – Я такое в кино видела.
– Т-с-с… Они заходят.
И действительно, докурив, мужчины поднялись по ступеням и позвонили в дверь. Та открылась, и их впустили внутрь.
– Словно их тут только и ждали. Да?
Произнося эту фразу, Оксана обнаружила, что рядом с ней уже никого нет. Она оглянулась в поисках Германа и увидела, что он, шлепнувшись на живот, по-пластунски ползет к стоянке. Оксана хотела было последовать за ним, но передумала. Хватит с нее и того, что сверху моросит. Пачкать свою одежду она не нанималась.
Поэтому она осталась на месте, наблюдая за тем, как Герман сначала дополз до стоянки, а потом начал ползать вокруг машины. Оксана не спускала с него глаз. Что он задумал? Внезапно она увидела, как Герман, выглянув из-за машины, махнул рукой, явно подзывая к себе Оксану. А потом исчез за машиной и больше не появлялся.
«И что это значит? – озадачилась Оксана. – Мне тоже туда ползти? Не дождетесь!»
Ползти она не стала. Просто согнулась в три погибели и таким образом преодолела путь до стоянки. Микроавтобус стоял с краю, и Оксана надеялась, что если кому-нибудь из корпуса придет в голову выглянуть в эту минуту в окно, то машина закроет ее собой. А Германа? Его-то увидят! Он-то с другой стороны.
Но когда Оксана осторожно вытянула шею и заглянула за микроавтобус, своего друга она там не обнаружила. Где же Герман?
– Эй! Я тут!
Оксана задрала голову и ахнула. В окно машины на нее смотрела физиономия Германа.
– Что ты там делаешь? – зашипела перепуганная Оксана. – Немедленно вылезай!
– Еще чего. Залезай ко мне.
– Как?
– Сейчас я тебе дверь открою.
Дверь отъехала в сторону.
– Давай сюда, – озабоченно повторил Герман. И прежде чем Оксана успела что-то возразить, втянул ее внутрь.
– Что ты делаешь? – возмущалась Оксана. – В чужой машине? Зачем залез?
– Обыскиваю. И смотри, что я уже нашел.
Герман держал в руках мягкую игрушку – оранжевого слоненка с голубым бантиком на шее.
– И что?
– Это Ванечкин, – убежденно произнес Герман.
– Ты твердо в этом уверен?
– Да. Уверен.
– Вряд ли это уникальная игрушка, – попыталась образумить его Оксана. – Наверняка похожие слонята есть у тысяч ребятишек только в нашем городе.
– Нет. Этот слоненок особенный. Ирины родственники привезли его из Польши. В нашей стране такие игрушки вообще не продавались.
Но Оксана все еще сомневалась.
– А эти игрушки тогда чьи? – спросила она, указывая на мишку в цветастых штанишках и машинку. – Тоже ваши?
– Нет, – вынужден был признать Герман. – Этих игрушек я у Вани не видел. Может, Ира купила, пока меня не было? Черт его знает!
Оксана взяла игрушки и осмотрела. На этих двух она заметила странные клейма. Это были две буквы, перечеркнутые дробью.
– «Г/м». Это что такое?
У мишки клеймо стояло на задней левой лапе, а у машинки на днище.
– Похоже на пометки, которые делают в детских учреждениях, чтобы дети случайно не перепутали игрушки.
– Но что значит это «г/м»? Генно-модифицированные?
– Нет, при чем тут это!
– А тогда что?
– Какая разница. Главное, я уверен, что слоненок принадлежит Ване.
Оксана открыла рот, чтобы снова что-то спросить.
И тогда Герман, чтобы пресечь все сомнения, сказал:
– На ухе у слоненка должна быть травма. Ванечка пытался отчекрыжить ему ухо ножницами, Ира вовремя отняла опасный инструмент, а потом пришила слоненку ухо. Смотри сама, шрам на месте.
И Герман указал на несколько кривых стежков, которые и впрямь придерживали ухо слоненка.
– Это игрушка Ванечки, – твердо повторил Герман. – Одна из его любимых. А это значит, что мой ребенок был в этой машине.
Оксана взяла слоненка в руки.
– Но тут тоже есть клеймо. «Г/м»!
– Где? Покажи!
Оксана ткнула в шейку слоненка, в то место, которое было скрыто бантиком. Там и впрямь красовались те же две буквы, которые были нарисованы то ли маркером, то ли фломастером.
– Не знаю, кто это написал и зачем, – пробормотал Герман в растерянности. – Но слоненок наш, ошибки быть не может.
Оксана огляделась. В салоне было грязно и пахло не слишком приятно. Каким-то старьем, сыростью, машина была далеко не новая, и Оксане тут категорически не нравилось. Под дождем и то лучше.
– Думаю, что это машина Почтарева или кого-то из его приятелей, – помолчав, сказал Герман. – Но номера городские. Это я уже посмотрел. Так что думаю, эти двое далеко не поедут. По городу будут крутиться. Подождем.
– Зачем?
– Посмотрим, куда они дальше отправятся. И разговорчики их заодно послушаем.
Когда до Оксаны дошло, что именно задумал Герман, она буквально взвилась на дыбы:
– Ты с ума сошел! Ни за что!
– Почему?
– Они вернутся и тут же нас обнаружат. Спрятаться тут негде!
– А вот и нет. Я уже все продумал. У них там задние сиденья сложены, и всякий хлам набросан. А сверху покрывалами прикрыто. Один человек там запросто уместится.
– Один? А я?
– Ты тут останешься. Вдвоем и впрямь опасно будет.
Будто бы одному не опасно! Отправляться невесть куда и в компании невесть кого. Но Оксану возмутило другое.
– А что со мной будет? Ты подумал? Ты что, оставишь меня тут? Одну? В лесу?
– Это парк. И что такого? Подождешь до семи утра. Всего-то пару часиков осталось. Потом пойдешь на работу. Начальство тебя еще и похвалит за служебное рвение.
– Не хочу я тут одна оставаться! Мы так не договаривались.
Но Герман ее уже не слушал. Он открыл дверь и стал выталкивать Оксану из машины.
– Беги! Прячься! Они уже возвращаются.
На споры времени и впрямь не оставалось. Это Оксана понимала. Поэтому, выкатившись из машины, она рванула в сторону деревьев. Лишь укрывшись за ними, Оксана остановилась и принялась жадно прислушиваться.
Вернувшиеся из корпуса «Би» мужчины сели в машину, но никаких криков и возгласов, которые свидетельствовали бы, что Германа обнаружили, слышно не было. Выходит, его задумка удалась. Ему хорошо, он-то едет! А каково Оксане? Герман снова ее бросил! Вот негодяй!
И словно в отместку за ее сердитые мысли дождь полил как из ведра. Оксана стояла под деревом и жалела себя. Бедная она бедная, как же ей не повезло. И зачем она, дурочка, доверилась этому обманщику?
Но внезапно поток ее жалоб был прерван появлением на дороге еще одной фигуры. Это была высокая, укутанная в плащ особа, которая двигалась от главного корпуса, прикрывшись от дождя огромным цветным зонтом. И зонт, и цоканье каблуков по асфальту подсказывали, что приближается женщина. Оксана в последний раз шмыгнула носом и с любопытством уставилась на нее. Кто же это такая? И что ей нужно в ночной час у корпуса «Би»?
Женщина миновала стоянку, подошла к крыльцу и нажала на звонок. Какое-то время ей не открывали, но она не уходила, продолжала стоять и ждать. Воспользовавшись тем, что бинокль остался у нее, Оксана настроила резкость и навела окуляры на незнакомку. Какое-то время ей не удавалось рассмотреть ничего, кроме дождя, капли воды стекали по стеклу. В бинокль она видела лишь нечто бесформенное. Но потом стоящая у корпуса «Би» женщина закрыла зонт и опустила воротник плаща. Крыльцо было прикрыто козырьком, так что женщина даже смогла стряхнуть с себя капли дождя и поправила волосы.
И как раз в этот момент она повернулась, Оксана так и ахнула:
– Барби!
Это была та самая склонная к истеричным припадкам пациентка Марины, с которой Оксане уже довелось сегодня пообщаться. В том, что это именно она, у Оксаны сомнений не было. Она хорошо запомнила маленькое злое личико, вытравленные до белизны волосы, тощую фигуру и голенастые ноги, которые не мог скрыть до конца даже длинный плащ.
– Что ей-то тут надо?
Видимо, Барби не сомневалась, что ей откроют. Потому что продолжала торчать на крыльце. Наконец дверь открылась. Она что-то недовольно произнесла и шагнула внутрь. Оксане не удалось разглядеть, кто впустил Барби в корпус «Би», и решила подождать, что будет дальше.
Какое-то время ничего не происходило. Потом из корпуса выскользнула еще одна женская фигурка и поспешила к припаркованной на стоянке ярко-красной спортивной машинке. Это никак не могла быть Барби, потому что и ростом она была чуть ниже, и обувь носила не на каблуках-ходулях, а вполне комфортную. И одета была иначе. И самое главное, фигура была не та, хоть и стройная, но не тощая. Да еще и волосы, выбивавшиеся из-под капюшона, у этой женщины были темные.
В общем, это была не Барби. Но Оксана продолжала стоять, не обращая внимания на проливной дождь. И лишь после того, как темноволосая женщина уехала, а Барби так и не появилась, Оксана решила, что с нее достаточно, пора уходить.
