Глава 6
Герман уже приготовился уходить, когда врач внезапно произнес:
– Да вы у брата своего спросите, куда они лететь намылились.
Герман невольно притормозил. Брата у него отродясь не было. О ком тогда говорит этот парень?
– С вашей женой еще ваш брат был.
– Откуда ты знаешь, что брат?
– Она сама так сказала. Я сказал, мол, посторонним вход в отделение запрещен. А она ответила, что они не посторонние. Она мать, а он дядя.
– Он?
– Ну да. Высокий такой, брюнет.
– Красивый? – сорвалось с языка у Германа.
– Ну да. Я хоть к мужчинам нежности не питаю, нормально у меня все с ориентацией, но красоту в людях ценю. И знаете, вы только не обижайтесь, зря вы свою жену в обществе вашего брата одну по ночам отпускаете. Конечно, я понимаю, он ваш брат, но все-таки поосторожней бы надо. Женщины, они ведь такие слабые существа. А ваша жена на вашего брата очень так выразительно поглядывала. Простите, если я неприятные вещи говорю, но вы из себя внешне ничего особенного не представляете, а брат ваш настоящий красавец.
Герман уже давно догадался, с кем явилась в больницу его блудная женушка. С Почтаревым! С этим мерзавцем, разыскивая которого Герман уже влип в историю с убийством. А теперь Почтарев увез его жену и сына куда-то на Кипр, и Герман даже не знает, куда именно.
Он попрощался с врачом и пошел к выходу. Но молодой интерн неожиданно догнал Германа и, запыхавшись, проговорил:
– Не знаю, важно это или нет, ваша жена между делом обмолвилась, что ее мальчик – избранный.
– Что это значит?
– Не знаю. И еще… – Врач замялся, но потом все-таки решился сказать: – В общем, паспорт и свидетельство о рождении я внимательно проверил. И фотографию с загранпаспорта тоже сравнил, так сказать, с оригиналом, с вашим Ваней то есть. Но вот билет… И фамилия в загранпаспорте… Мне кажется, что они были другими.
– Как это?
– Ну, Ваня к нам поступил под фамилией Колесов.
– Моя фамилия у сына!
– А в билете какая-то другая значилась.
– Какая еще другая? – удивился Герман.
– В том-то и дело, что не помню. – И врач широко развел руками, мол, и рад был бы помочь, да не могу. – И еще мне показалось, что ваш брат был не очень-то доволен, когда ваша жена стала билетами размахивать и загранпаспорт достала. Он у нее даже попытался его забрать, да не тут-то было.
Герман невольно ухмыльнулся. Молодец Иришка. Был в жене этакий здоровый сволочизм, который не позволял Ирине закиснуть даже от самой пресной и скучной жизни. Умела его жена разнообразить досуг. И скандальчик, и истерика, и просто десяток-другой оскорбительных реплик – это у нее всегда было в запасе.
Оксана, которая до сей поры слушала Германа внимательно, наконец не выдержала и спросила:
– И при чем тут «Красота не для всех»? Зачем мне туда соваться? Тебе надо искать Ваню с Ирой на Кипре. Вот туда я бы с удовольствием слетала. Оплатишь поездку?
– Погоди, – попросил Герман. – Дослушай сначала.
Из больницы Герман пошел в ближайшее туристическое агентство. Фирма занимала целый этаж, имела штат из полутора десятка сотрудников, сидящих за просторными столами. Стены в офисе были окрашены каким-то умником в зеленый цвет, причем был выбран тот незабываемый оттенок бутылочного стекла, который так любили советские пивовары. И оттого все люди тут казались зеленоватыми. И одежда их тоже казалась зеленого оттенка. И столешницы. И даже потолок.
Большинство сотрудников скучало в ожидании клиентов. И когда вошел Герман, прямо с порога объявивший о намерении отправиться с семьей на Кипр, в зале началась суматоха. Каждому хотелось заняться разработкой перспективного клиента. Зеленоватый отблеск, который лежал на лицах этих людей, придавал им сходство с жителями Изумрудного города. И когда они всем скопом устремились навстречу Германа, выкликая: «Присаживайтесь, молодой человек!», «Мы сейчас мигом вас куда-нибудь отправим!» – Герману даже стало весело, словно он попал в сказку. Но прошло полчаса, и Герман с тоской понял, искать Иру на Кипре все равно что иголку в стоге сена. Герман вышел из агентства с гудящей от обилия названий отелей и курортов головой, понимая, что ему и за всю жизнь их все не объехать и даже просто обзвонить вряд ли удастся.
Где же искать Ирину? Как вернуть Ванечку? И Герман позвонил теще. У него оставалась робкая надежда, что теща скажет, что Ира и Ванечка уже дома, пора и ему возвращаться к ним. Но нет, та сразу же принялась орать на Германа:
– Допрыгался? Дождался? А я тебя предупреждала!
– О чем вы?
– Бросила тебя Ирка! За другого замуж собирается.
– И кто он такой?
– Врач! Пластический хирург! В частной клинике работает.
– В «Красоте не для всех»?
Но теща не ответила. Она издавала странные звуки. Герман прислушался и с удивлением понял, что теща плачет.
– Вы плачете? Почему?
– Ванечку жалко. Внучка. Как же он у чужого-то человека жить будет? Придется ли мальчик ко двору? Полюбит ли его отчим? А все ты виноват!
– Почему я?
– Нечего было кобелировать направо и налево. Ишь ты! На океан его потянуло! На молодое мясо!
– О чем вы?
– Да уж показала мне дочка фотки, где ты с девкой какой-то целуешься. Налюбовались мы с ней на вас. Небось не смекнул, что всюду теперь фотокамеры. И мир не без добрых людей. Скинул кто-то Ирке подробный фотоотчет о твоих похождениях заморских. Колебина!
От волнения теща даже буквы в слове перепутала, в таком была горе.
Но Герману некогда было утешать тещу. Он думал о другом.
Вот уже второй человек говорил Герману о его измене жене. А ведь ничего не было, ничего! Но объяснять это было бесполезно. Даже Оксана ему не поверила, а теща и вовсе не поверит. От нее Герман узнал о себе так много нового, что, будь из этого хотя бы половина правдой, ему бы уже давно следовало повеситься, чтобы избавить мир от такого гада, как он.
– Глядишь, сидел бы дома, и жена бы к другому не убежала, – закончила теща свой монолог. – И Ванечка с родным отцом бы рос. А теперь… я даже и не знаю!
И теща заревела уже в голос, ничуть не стесняясь своих слез. Она-то плакала, а Герман не находил, что ответить. Он вообще терялся при виде женских слез. А уж рыдающая теща привела его и вовсе в состояние ступора. Раньше он и не подозревал, что теща питает к нему хоть каплю привязанности. А теперь оказывается, что их с Ириной возможный развод – для нее трагедия. Впрочем, надо отдать справедливость, в первую очередь теща жалела своего внука.
– Вы знаете, что Ира вчера поздно вечером забрала Ваню из больницы?
– Знаю. Она мне звонила.
– И что?
– Сказала, что они с Ваней на Кипр улетают. Когда вернется, она мне позвонит.
– Они вдвоем летят?
– Вдвоем, – шмыгнула носом теща. – Гена тут остается. Работа у него. В аэропорт только их проводил, а полетели они уж без него.
Значит, мерзавец Почтарев остался в Питере! Не улетел в другую страну, а остался тут, в пределах досягаемости Германа! Это была хорошая новость. Этак Герману еще удастся отыграться.
– А как его найти? Где он работает? В какой клинике?
– Есть у меня где-то его телефончик. Ирина на всякий случай оставила. А ты что, поговорить с ним хочешь?
– Хочу.
– Ну, поговори, – неожиданно покладисто согласилась теща. – Уж на что ты мне мало нравишься, а этот тип и того меньше. И потом тебя-то я уже знаю, а что он за фрукт – это еще понять надо. И чует мое сердце, не будет от него Иришке никакого проку в семейной жизни. Такие красавчики в неволе не живут и не размножаются.
И теща продиктовала Герману телефон, по которому он немедленно и позвонил. Трубку сняли уже после третьего гудка.
Но вместо самого Почтарева, Герману ответил мелодичный девичий голос:
– Медицинская клиника «Красота не для всех», администратор Елена вас слушает.
Вначале Герман оторопел. Потом перезвонил снова. Нет, никакой ошибки. Телефон, который Ирина оставила матери, снабдив пометкой «Гена, звонить только после 21.00», принадлежал «Красоте не для всех». Теперь Герман знал, что делать. И, не теряя времени, помчался к единственному человеку, на помощь которого мог сейчас рассчитывать.
– Теперь понимаешь? – глядя на Оксану, спросил он. – Уверен, Почтарев работает в этой клинике.
– Но ты же сам говорил, что на сайте его фамилии нет.
– И что? Может, он туда недавно пришел, а на сайте только фотографии старых сотрудников. Зачем бы он стал оставлять Ирине телефон «Красоты», если бы его там невозможно было застать?
Оксана развела руками.
– Чем так гадать, проще позвонить и спросить, есть у них такой сотрудник или нет.
– А если они начнут допытываться, кто это, откуда и почему мне нужен Почтарев?
– Придумаешь что-нибудь.
– Это может Почтарева насторожить.
– Если он увез чужую жену, помог провернуть операцию с чужим ребенком, он и так уже настороже.
– Вот мы и не должны его спугнуть. Поэтому в «Красоту» отправишься именно ты. Во-первых, ты женщина, а к женщинам всегда подозрений меньше. Во-вторых, тебя там не знают.
– Ну, допустим.
Оксана прикидывала все «за» и «против». У нее сейчас отпуск, время свободное есть. Почему бы и не помочь Герману? Тем более что чувства, которые Оксана считала давно похороненными, вновь дали о себе знать. Даже просто находиться рядом с Германом было для нее подарком.
И неожиданно для самой себя Оксана сказала:
– Я согласна.
Герман расплылся в улыбке.
– Ни на миг в тебе не сомневался.
От избытка чувств Герман хотел даже обнять Оксану, но передумал. Дружеские объятия тут вряд ли уместны. А для иных момент был неподходящий.
– Тогда давай посмотрим, что у них есть из вакансий.
Герман включил планшет и принялся листать страницы. Листал он долго. Оксана устала ждать. К тому же лицо у Германа было какое-то слишком уж озадаченное.
– Что? Ничего нет?
– Есть-то есть, но…
– Что?
– Сама посмотри.
И Герман передал ей планшет. Оксана взглянула и хмыкнула:
– Помощница на кухне. Это овощи чистить и кастрюли мыть? Ты ЭТО мне предлагаешь?
– Для кастрюль другая должность должна быть. Котломойка.
– Все равно не пойду!
– Ну, Оксана, пожалуйста!
– Да ты посмотри на мои руки! – воскликнула Оксана. – Какая из меня мойщица? У меня маникюр свежий. И кожа гладкая. У тех, кто постоянно имеет дело с мылом и водой, руки красные и шершавые. Уж я-то знаю, у меня приятельница ради ребенка была вынуждена в детский садик устроиться, нагляделась я на ее руки. Все в цыпках, в трещинах, ужас! Нет, не пойду, и не проси.
– Но, Оксаночка, там у них посудомойная машина есть. Клиника-то элитная. В палатах джакузи, прикинь. Неужели у них на кухне мойщица у раковины грязной мочалкой тарелки тереть будет? Конечно, все цивильно. Работники в перчатках, посуда в машинке, ходи себе и посвистывай.
– Что-то с трудом в это верится, – пробормотала Оксана.
– Ты же к ним ненадолго устраиваешься. Денек отработаешь, все про этого Почтарева выяснишь, да и уйдешь.
– Тебе легко говорить. А как я с кухни удеру? Меня ведь туда зовут, чтобы на кухне помогать, а не по клинике взад-вперед шастать. Кто меня отпустит?
– Ты найдешь возможность, ты же такая ловкая. Я в тебя верю.
– Мне бы твою уверенность. Ладно, телефон для связи там есть?
– Есть.
– Позвоню. Может, я им еще и не подойду.
Но Оксану даже не стали расспрашивать, сразу же пригласили приходить.
– У меня из документов на руках только паспорт, – предупредила Оксана.
– Российский?
– Да.
– Регистрация в городе или области есть?
– Да.
– Приходите, разберемся.
– Но опыт… понимаете, я раньше никогда…
– Приходите, я сказал, – ответил ей мужской голос уже резче. – Прямо сейчас и приходите.
– Раньше чем через час-полтора я вряд ли до вас доберусь.
– Годится. Зайдете со служебного хода, спросите Сергея. Скажете, что на кухню. Вас проводят.
Не прошло и двух часов, как Оксана оказалась принятой на должность помощника по кухне, не имея для этой работы не только необходимых навыков, но даже санитарной книжки.
Когда она сказала Сергею, оказавшемуся забавным толстячком с маленькими глазками, спрятавшимися под несколькими жировыми складами, что у нее нет санитарной книжки, тот лишь замахал на нее своими пухлыми ручками:
– Все в процессе, дорогуша! Всему свое время!
Но если санитарная книжка должна была появиться у новой работницы лишь со временем, то приступить к своим служебным обязанностям Оксане пришлось немедленно.
И на этот случай у толстячка нашлась другая поговорка про время:
– Дорогуша, время нынче дорого! Живо вставай на рабочее место.
Он выдал Оксане фартук, длинные резиновые перчатки, защищающие руки до локтей, и поставил ее у раковины.
– Будешь очищать тарелки от остатков.
– Так тут нет же ничего.
– Сейчас все будет, дорогуша, – успокоил ее Сергей. – Еще плакать будешь, что много валится.
И точно, не прошло и десяти минут, как Оксана поняла причину торопливости Сергея. Откуда ни возьмись, в кухне появились целые горы грязных тарелок. Снующие взад и вперед официанты, чьи лица сливались для Оксаны в одно бесформенное размытое пятно, приносили подносы с использованной посудой, ставили одну тарелку на другую, громоздили из них настоящие колонны и насыпали пирамиды. Покрытые подтеками густого соуса, тарелки слипались между собой. И очень скоро Оксана поняла, что работать в перчатках она просто не может.
Тарелки выскальзывали из утративших чувствительность пальцев, и Оксана чуть было не разбила несколько штук. А ведь за любой бой посуды деньги будут вычитаться из ее жалованья. Пришлось снять перчатки и дальше работать уже без них.
– Скорей! Скорей! Не спи там у мойки! Ты, новенькая!
Оксана так увлеклась, что совсем забыла, что работает на кухне не за деньги и вовсе не обязана надрываться изо всех сил. Но на нее покрикивали, торопили, и она невольно заразилась общим азартом. Скорей, скорей!
– Горячее пора подавать! Освобождай место! Шевелись!
Обед в частной клинике ничем не напоминал обычную столовскую еду. Это был настоящий ресторан, который должен был одновременно обслужить несколько десятков человек, причем каждый из предлагаемого меню заказывал что-то свое. Никаких стандартных обедов, никаких предварительных заказов, клиент имел право выбирать между форелью под винным соусом, сочным свиным шницелем, цыпленком гриль с овощами и баварскими колбасками. Гарниров тоже было несколько видов. Был еще и салатный шведский стол, тарелки с которого все прибывали и прибывали, благодаря чему Оксана узнала ингредиенты всех салатов.
– Наборы для корпуса «Би»! – услышала она внезапно.
И за ее спиной все еще больше забегали и засуетились. Наборы были собраны и упакованы в специальные контейнеры, которые затем официанты вынесли из кухни на подносах. Обратно они вернулись очень быстро, а выглянув в окно, Оксана увидела, что от кухни отъехал небольшой автокар, загруженный пищевыми контейнерами и термосами под завязку.
Но подумать, что бы это могло значить, у Оксаны времени просто не было.
Оксана уже и забыла, зачем устроилась на работу в «Красоту не для всех». Да и где тут упомнишь, когда сразу после закусочных тарелок пошли пиалы с остатками супов – наваристого харчо, вегетарианского с цветной капустой и другими овощами и легкого куриного бульончика. Едва Оксана справилась с этой волной, на подходе была уже следующая партия – с тарелками от основных блюд. Вот тут Оксана окончательно взвыла. Тарелки были большие и тяжелые, она с трудом одну-то удерживала в руках. А ведь с каждой нужно было наклониться, устроить ее в посудомойку, потом выпрямиться, взять следующую и так далее.
Уже через полчаса у Оксаны заломило поясницу. Через сорок минут закружилась голова. А через час с небольшим, когда основной поток посуды иссяк, официанты подносили одни только соуснички, чашечки и компотницы, Оксана упала на стул и прикрыла глаза, чувствуя, что сейчас просто умрет. Глаза слезились. От горячей мыльной воды, которая все равно попадала ей на руки, пальцы распухли и покраснели. Оксана дула на них, но облегчения это не приносило.
– Домой пойдешь, купи детский крем, – услышала она голос справа от себя.
И оглянувшись, увидела тетку лет пятидесяти с одутловатым нездоровым лицом, которая подмигивала ей одним глазом, второй распух от солидного бланша, которым ее кто-то наградил.
– Руки смажешь, сразу легче станет, – сказала тетка Оксане. – Да дорогой-то не бери, самый дешевый хватай. У меня свояченица на косметической фабрике работает, так она говорит, они все бальзамы и шампуни из одного бака льют. Что дорогие французские, что наши отечественные. Какая тара на складе есть, в ту и льют. И с кремами, я думаю, та же фигня.
– Спасибо за совет. Обязательно куплю нужный крем.
– Нема за що, – доброжелательно отозвалась тетка. – Сама-то ты как сюда угодила? Ты же, как я смотрю, непьющая.
– А тут разве одни пьяницы работают?
Оксана покосилась на густую толпу поваров и официантов, собравшихся за общим столом. Самое горячее обеденное время закончилось, клиенты «Красоты не для всех» разбрелись по своим палатам поваляться после обеда. И работники кухни тоже спешили воздать себе за нелегкий труд.
– Нет, среди поваров и нормальные случаются, – снисходительно ответила новая знакомая Оксане. – Среди официантов тоже, хотя уже реже. А вот в мойке только алкашки вроде меня и трудятся.
Только теперь Оксана поняла, с чем связан нездоровый синюшный цвет лица ее новой знакомой. И все же она мягко укорила тетку:
– Ну зачем вы так про себя говорите!
– А как? Разве не правда, а? Алкашка я и есть.
– Все равно себя ругать нельзя. Себя хвалить нужно.
– Это за что же мне себя хвалить? Что жизнь свою прос… коту под хвост пустила? И ведь винить некого, сама постаралась.
– Пермякова! – раздался оклик одного из поваров. – Опять лясы точишь вместо того, чтобы делом заниматься? Уволят тебя!
– Ага. Счас! Разувольнялся!
– У Пермяковой иммунитет, – засмеялся кто-то. – Она с основания клиники работает.
Оксана удивилась:
– Что? В самом деле?
– Ага! С первого дня.
В голосе тетки звучала гордость.
– Наверное, всех тут знаете?
– Народ тут часто меняется. Пьют много. Вот их за пьянку и гонят.
– А вы сами почему задержались?
Оксана ляпнула и испугалась, что Пермякова сейчас обидится на бестактное замечание. Но та была вроде как довольна. Лицо новой знакомой Оксаны приняло загадочное выражение, она даже рот открыла. Но сказать она ничего не успела, кто-то снова крикнул:
– А у нее тут сеструха работает! Главным бухгалтером!
– Слышь ты! Заглохни!
Пермякова была явно раздосадована, что столь эффектное заявление ей не удалось сделать самой. Она погрозила кулаком, а потом повернулась к Оксане:
– Понравилась ты мне, хочешь, я за тебя с сеструхой поговорю? Ей счетовод нужен. Умеешь цифры-то складывать?
Оксана кивнула, едва веря в свою удачу. Складывать цифры – это как раз ее профиль. И совсем не обязательно демонстрировать сейчас все свои бухгалтерские навыки. Достаточно просто показать, что она не полный лох, и ее зачислят в штат бухгалтерии. А бухгалтерия – это тебе не кухня. Оттуда и до администрации ближе. Там же и ведомости с зарплатами сотрудников. Если Почтарев имеет отношение к «Красоте не для всех», его фамилия найдется в компьютере главбуха.
– Я умею! Я хочу!
– Ну, я и говорю! – обрадовалась Пермякова. – Чего ты в мойке-то забыла? Ты же красивая девка, чего тебе тут париться. Пошли, выручу тебя.
На выходе из кухни они столкнулись с Сергеем.
– Пермякова! – ахнул он. – Ты куда это новенькую поволокла?
– Прогуляться.
Но Сергей не поддался:
– Опять к сестре повела?
– А хоть бы и так?
– Это уже пятая! – взвился Сергей, хватая Оксану за руку. – Побойся Бога, Пермякова! Ты почему всех приличных работниц у меня уводишь?
– Это чтобы на их фоне она бы совсем худо не смотрелась! – закричал кто-то из поваров. – Завтра синячку какую-нибудь приведешь, та до первого запоя в пажах у Пермяковой ходить будет.
– А потом наша королева снова одна в мойке царить станет.
– Да идите вы!
И Пермякова, ругнувшись на зубоскалов, потащила Оксану за собой. Сергей остался, недоуменно качая вслед головой. Но задерживать их не стал. Похоже, у тетки и впрямь тут было особое положение.
А Пермякова, выведя Оксану из кухни, спросила:
– Думаешь, почему я тебе помогаю?
– Почему?
– Потому что сама когда-то вроде тебя была. Пришла в эту мойку, думала, пару месяцев отработаю и сбегу. А не вышло. Думаешь, сколько мне лет?
– Ну… Шестьдесят? – предположила Оксана. – Хотя нет, в шестьдесят – это уже пенсия, вы бы тогда не работали. Наверное, пятьдесят четыре? Или пятьдесят пять?
– Мне сорок!
– Сколько? – поразилась Оксана.
– Ну, сорок шесть.
– Вы… вы неплохо сохранились, – только и сумела выдавить из себя Оксана.
– Сама про себя все знаю. Лгунья!
И Пермякова то ли засмеялась, то ли закашлялась. Однако по территории клиники новая приятельница двигалась легко, ни разу не притормозила, что давало определенные надежды на успех ее затеи. По крайней мере, хоть одно правда – мойщица работает тут уже давно, раз так хорошо ориентируется на внушительной территории, которую сумела отхватить «Красота не для всех».
Оксана шла и размышляла, до чего удивительно, что какая-то частная клиника может занимать территорию старинной усадьбы. Если уж властям так приспичило отдать старинный парк в частную собственность, надо было в первую очередь предложить его наследникам прежних владельцев.
