Глава 28

По тропе прошли километра два, пока не скрылась за деревьями лысая сопка. Остановились в уютной ложбинке, по дну которой пробегал ручеек. Все сразу бросились к воде, а напившись, наполнили фляги и быстро доели, что оставалось в рюкзаках из съестного.

– Когда пойдем дальше, будьте любезны не шуметь, – сказала Илона. – И поглядывайте по сторонам не только в поисках посторонних людей, но и пищи тоже. Любой – фруктов, ягод, орехов, а также четвероногой. Да хоть и ползучей. Не тот случай, дабы нос воротить.

– А куда мы пойдем? – поинтересовался доцент Тетерин.

– Давайте сначала послушаем нашего зеленого друга, – предложил косморазведчик. – Потом неплохо бы узнать, что думают обо всем в свете последних событий товарищи ученые. Ну, а потом уже вместе обсудим, куда идти и что делать. Никто не возражает?

Никто не возражал.

– Тогда будем задавать Блямсу вопросы, он станет на них отвечать, а я переводить. Но, если можно, сначала я у него кое-что поспрашиваю.

Возражений опять не последовало, и Плюх спросил у «богомола»:

– Как вы попали в то место? Мы видели, как вы исчезли в «пузырях», и все… Откровенно говоря, мы очень за вас волновались.

– Я тоже волновался за вас, – подпрыгнул Блямс. – Только мы не исчезли. Мы были там – в «пузырь» – хлоп, уже тут. Думал вы тоже тут. А вас нет и нет.

– «Тут» – это где? В богомо… внутри той сопки, откуда мы теперь вышли?

– Да. Или нет. Непонятно. Там было хорошо. Сначала большое место, где мы были все. Потом привели из Лазаревского самок и детей. Не знаю, как. Потом мне дали другое место. Хорошее. Чистое. Был экран, как на корабле. Большой! Много красивого видно. Деревья, цветы, дома – таких я никогда не видел. Красиво и незнакомо. И много таких, как я.

– А сами они тебе показывались, не на экране?

– Показывались. Много раз. Делали так, как умные дяденьки и другое непонятное.

– Умные дяденьки – это они? – показал на Сысоева с Тетериным Плюх. – Называй их учеными, хорошо?

– Хорошо. Ум-ны-е дя-день-ки.

– Я же просил… – начал разведчик, но быстро сообразил, что дело не в Блямсе, а в переводчике. – Ладно. Так что с тобой делали так же – брали кровь?

– Кровь. И другое. Нехорошо говорить… Но сказали, надо. И надевали на голову шар. Половину шара. И задавали много вопросов. Но давали много вкусной еды. И не делали больно. Даже кровь – не больно.

– Тебя водили в те места, что ты видел на экране?

– Нет. Сказали, потом отведут нас всех. Сначала нужно нас изучить. Узнать, почему.

– Что «почему»?

– Почему мы стали такими. Особенно они, мои друзья из леса.

– Погодите-погодите! – подскочил Юлий Алексеевич. – Простите, что перебиваю, но тут что-то не так! Наверное, это устройство неправильно переводит.

– Что не так? – удивился Плюх.

– Не так с дикими «богомолами», извиняюсь за формулировку. Мне еще внутри объекта, когда вы общались с… м-м-мм… хозяевами, показалось странным, когда они сказали «потомки нашего вида» в контексте, применительно к… ди… ну, вы поняли. И вот – опять! «Почему они стали такими». Лесные друзья нашего Блямса. Но ведь на деле – все наоборот! Это те, высокоумные «богомолы» стали. Это они потомки! Разве нет?

– Нет, – замотал треугольной головой Блямс. – Кто был сначала, они не нашли. Еще не нашли. Сказали: найдут. Нужно новое слияние. А потом были они. Называют себя «арги». Один – арги, много – тоже арги. Потом ушли в другое место. Не все. Немного. Плюх назвал место – Машечка. Там жили долго. И стали мы. Как я. Арги называют нас «фарги». Меня. Других фарги не видели. И не хотят. Говорят, поняли по мне. Слом хода. Неправильно. Неинтересно. Интересно – харги. Мои друзья из леса. Они – это арги, которые жили долго-долго-долго у себя, не уходили. И стали такими. Харги. Мало знают, мало умеют.

– Постойте! – схватился за голову Сысоев. – У меня уже мозги набекрень! Все равно ничего не сходится! Уже понятно, что Зону создали эти… арги. Произвели так называемое Слияние Земель. Пусть параллельных, но Земель! И сами арги – тоже с Земли, очень сильно отличающейся от нашей, но с Земли. С той же Земли и эти, лесные друзья, харги, но отстоящей далеко вперед по оси времени… Предположим, что арги и это умеют – достать для слияния нужную область из будущего. Возможно, разделение по времени – это тоже параллели, тут нам с Олегом Дмитриевичем нужно будет хорошенько подумать и посчитать. Но как арги переместились на… э-э-ээ… простите, Машечку, если она в другой параллели – в вашей параллели, Егор?.. Причем они сами назвали это неправильным, сломом хода. Хода, Егор! Вам это ни о чем не говорит? Помните наш давний разговор? Аналогию с шахматами? Предположение о неких Игроках?..

– Вы думаете, арги – это и есть Игроки? – с любопытством посмотрел на профессора Плюх.

– Скорее всего, одни из Игроков, но, вероятно, тоже пешки. Нет, пешки – это мы. Они – более крупные фигуры, раз уж сумели устроить это… слияние. Но «слом хода» их заинтересовал весьма и весьма. Наверняка они лукавят, говоря, что Блямс им более неинтересен. Я по-прежнему уверен, что вас затянули сюда не зря, что незапланированный выход вашего корабля из надпространства и его крушение над Зоной – дело рук… или чего еще там… Игроков. Или пусть даже ферзей, но ходят-то ими Игроки! Нет, господин Плужников, поверьте моему чутью, от вас так просто не отстанут. Во всяком случае, от Блямса – точно. Если это умышленный «слом хода» кого-то из Игроков, то наш зеленый друг, как представитель «неправильных» фаргов – это крапленая карта. Или туз в рукаве.

– А я – шестерка? – ухмыльнулся косморазведчик.

– Не исключено, что вы и вовсе джокер. Кто знает… Ясно одно: Зона не случайное образование. Ее создали – и создали с определенной целью. А теперь… теперь ее собираются смахнуть с доски и устроить новое слияние… Так вот почему Зона стала другой, вот почему она гибнет!.. Господа, я считаю, нам нужно немедленно искать из нее выход. Немедленно!

– Но если мы с Блямсом – крапленые карты, – нахмурился Плюх, – то нас логичнее не смахнуть, а оставить в рукаве…

– Вас – возможно, – тряхнул головой Юлий Алексеевич. – Даже скорее всего. А нас – почти наверняка. И госпожу Соболеву, вероятно, тоже.

– Это всего лишь ничем не подтвержденные догадки, – посмотрел на побледневшую Илону Плюх. – Гипотезы. Придумки.

– Ну, не такие уж и… – вздернул подбородок Сысоев, но разведчик сердито махнул на него рукой и продолжил, глядя на любимую:

– Это все – только слова. Пусть и слова «умного дяденьки». Что происходит в действительности, мы не знаем и, более чем уверен, никогда не узнаем. Если каким-то там Игрокам и впрямь важны мы с Блямсом, то им важна и ты, потому что без тебя я им такую Игру устрою! Я им все фигуры с доски посшибаю, они на ней разве что в шашки потом смогут играть. Или, коли уж у них и карты имеются, на той же доске – в дурачка. На щелбаны. А раздавать их я буду. Илона, поверь, без тебя мне жизни нет. А значит, Игрокам придется это учесть. И Блямса я от себя больше не отпущу.

– А мы? – тихо и кротко произнес Олег Дмитриевич Тетерин.

– Вы, как мне кажется, тоже не пустое место. Только у вас был выход из Зоны, пусть и неполный. Может быть, это тоже «слом хода»?

– Проще говоря, шулерство, – заулыбалась наконец-то Илона. – Сдается мне, тут такие Игроки собрались, что я бы с ними точно за один стол играть не села.

– Но нам-то теперь что делать? – уже в полный голос спросил доцент Тетерин.

– Выбираться отсюда, – ответил косморазведчик. – Как правильно сказал Юлий Алексеевич, немедленно искать выход.

– И где же его искать? – вновь упавшим голосом пробормотал доцент.

– А вот теперь и давайте все вместе решать. У нас не так уж много вариантов, насколько я помню. Идти к границе Зоны и в сумерках проверять барьер на прочность – это раз. Отправляться в Лазаревское и там все хорошенько облазить – это два. Наконец, на самый крайний случай, идти в мир «питекантропов» и постараться там выжить, а потом как-нибудь обустроиться – это три.

– Или идти с поднятыми лапками к арги и просить о помиловании, – процедил сквозь зубы профессор Сысоев.

– Вот уж нет! – вспыхнула Забияка. – Лично я никуда с поднятыми лапками идти не собираюсь. Лучше уж сдохнуть, нежели честь замарать.

– Сдается мне, она у этой публики не в цене нынче, – вздохнул Юлий Алексеевич.

– А я чихать на них хотела! Честь не для публики имеют, а для себя лишь. Иначе это не честь уже, а девка продажная. Я себя уважать хочу, а кто и что еще там по этому поводу считает – так это мне до одного места, простите за грубость. – Илона помолчала и едва слышно добавила: – И то, что Егор обо мне думает, мне тоже важно. И я перед ним дешевкой быть не собираюсь.

Плюх молча подобрался к девушке и прижал ее к себе.

– Вот потому я и люблю тебя, – шепнул он ей на ухо. – И ради тебя на все готов, даже умереть – запросто.

– На кой ты мне мертвый сдался? – шутливо отпихнула Забияка разведчика. – Разве чучелом на огород поставить? Так ты мне его вскопай сперва.

– И все-таки, куда мы направимся? – вернул разговор в нужное русло Сысоев. – В другое время и при иных обстоятельствах я бы, конечно, голосовал за Лазаревское. Очень уж любопытное место, судя по вашим, Егор, описаниям. Но проводить изыскания сейчас было бы, думаю, неуместно.

– Отставить Лазаревское! – резко, почти грубо рубанула Илона, явно смущенная лаской Плюха и пытавшаяся скомпенсировать смущение командным тоном. – Нам опасностей и без него хватит. Первым делом следует опробовать то, что всего доступнее. А это – барьер. Вот к нему и последуем. А уж в какую именно сторону – как скажете. Мы сейчас – почти в самом центре Зоны, так что по расстоянию любое направление одинаково. Разумеется, следует выбрать такое, где селения сталкеров останутся подальше в стороне.

Плюх закивал и добавил:

– Я бы еще предложил наметить путь, который большую часть пролегает по ровной, открытой местности. Так нам и двигаться будет легче, и ненужных встреч проще избежать. С учетом того, что за нами, быть может, и сейчас кто-то следует. Когда выйдем на равнину – ему уже будет не спрятаться.

– Тогда, если не возражаете, я предлагаю такой вариант, – потер руки Сысоев. – Давайте пойдем в сторону Лазаревского. – Видя, что Плюх с Забиякой пытаются возразить, он замахал руками: – Нет-нет-нет! Мы пойдем к границе Зоны, как уже и решили. Просто в случае неудачи следующим по приоритету вариантом у нас же числится Лазаревское, а до него оттуда будет куда быстрее добраться, чем с противоположной стороны Зоны. Да и с любой другой. Нам ведь и в самом деле все равно, где пробовать барьер на прочность.

– То есть, нам придется сейчас развернуться и двигаться по своим же следам, но в обратную сторону? – хмыкнул косморазведчик.

– Разворачиваться не станем, – мотнула головой Забияка. – Возвращаться вообще дурная примета. Однако в словах Юлия Алексеевича имеется неоспоримый смысл. Так что пойдем к Лазаревскому, но не напрямки, а чуть стороною. Пусть потом, ежели что, и придется прошагать на версту-другую больше, то ноги от этого не отвалятся. Есть у кого возражения?

– А вы ходили этим путем раньше? – спросил доцент Тетерин.

– Весь – от и до – не проходила. Но частично хаживала. По крайней мере, имею представление, где удобней всего пройти.

– Ну, тогда нет, наверное, возражений? – обвел взглядом спутников Олег Дмитриевич.

На послужившее ответом всеобщее молчание девушка кивнула и поднялась на ноги:

– Тогда по коням, господа, как говорится. Построение на первом этапе следующее: Плюх, Блямс, господа Сысоев и Тетерин, я. Меняться станем версты через две. Привал и ночлег верст через пятнадцать, хорошо бы через двадцать. Ну, поглядим по обстоятельствам. За завтра бы хотелось дойти до границы – аккурат бы к закату успеть. Но это также по обстоятельствам. И – напоминаю – вертите головами, ищите чужаков, а заодно и пропитание. А теперь – в колонну по одному стройся!.. Шагом марш!

С тропы вскоре пришлось свернуть, и какое-то время друзья передвигались по лесу. Разведчик старательно кидал перед собой гайку, сматывал нить на вилку, снова кидал, опять сматывал… От монотонных движений его стало клонить в сон – прошлой ночью ему так и не удалось сомкнуть глаз. Он споткнулся раз, другой, третий… Это Плюху совсем не понравилось – так и опасность проглядеть можно! Если бы идти хоть немного быстрее, но ученые так долго не выдержат, нужно будет чаще и дольше отдыхать, что в итоге передвижение группы не ускорит – как бы не наоборот. А что если ускориться ему одному? Проверить с полкилометра – бегом вернуться назад, снова быстро проверить – и опять вернуться? Если за то время, что он будет вне зоны видимости, на пути у друзей появится опасность, Блямс подаст им сигнал.

Обдумав этот вариант еще раз, Плюх попросил всех ненадолго остановиться и высказал Илоне свою просьбу. Девушка нахмурилась и покачала головой:

– Нет, одного я тебя не пущу. Было ведь уже сказано.

– Так я же никуда не уйду, просто чуть впереди буду, да и то недолго – тут же вернусь и снова вперед. А иначе я просто усну на ходу, тогда и беде недолго случиться.

– Давай я пойду впереди, а ты замыкай группу.

– Это еще хуже. Тогда я точно засну. Давай я хотя бы три-четыре «забега» сделаю, чтобы взбодриться. Потом сменимся. Почувствую, что снова засыпаю – опять поменяемся.

– Ладно, – сдалась Забияка. – Только не убегай далеко, полверсты – максимум.

– Спасибо! – расцвел косморазведчик. – Я не убегу. Буду туда-сюда бултыхаться.

– Устанешь только, – буркнула явно не очень довольная своей добротой Илона. – Потом и на бегу засыпать станешь.

– Не устану. И не стану. – Поняв, что заговорил в рифму, Плюх уже сознательно добавил с улыбкой: – И Луну с небес достану.

– Где ты в Зоне видел Луну? – не поддержала его шутку Забияка. – И на кой она тебе? Ты лучше зайца какого достань. А еще лучше двух-трех.

– Так я же для тебя хотел, – продолжил разведчик.

– Вот мне сейчас только Луны не хватало, – буркнула девушка.

– Эх, – вздохнул Плюх, – нету в тебе романтики.

– Романтикой брюхо не набьешь. Беги давай, коли хотел, лунатик ты мой.

И разведчик, взбодренный таким обращением любимой, побежал. Ну, почти побежал. Во всяком случае, шагал он теперь очень быстро, что не мешало ему кидать гайку и сматывать нить – приловчился уже. Спать и правда стало хотеться меньше.

Пройдя в таком темпе, как и было оговорено, с полкилометра, Плюх в очередной раз смотал нить на вилку и бегом помчался назад. Увидев идущего во главе группы Блямса, он помахал зеленому другу, дождался ответного взмаха лапы и снова заспешил вперед. Тот участок, что он уже проверил, разведчик с чистой совестью пропустил, а потом снова сделал заброс. Быстро дошел до гайки, смотал нить, забросил снова, чуть потянул на себя и почувствовал, как натянулась нитка. Гайку что-то держало. Возможно, она просто зацепилась за лесную корягу, но в первую очередь следовало думать об аномалии.

Косморазведчик, наматывая нить и отгоняя сонную одурь, которая вновь стала его одолевать, пошел вперед осторожно, внимательно глядя под ноги. До гайки оставалось не более трех метров, когда Плюх увидел, что именно держало ее на месте. Сапог. Разбитый и потертый черный сапог. Рядом стоял и второй такой же. Разведчик подумал, что он все же заснул, а потому зажмурился и что есть силы затряс головой. Эффект получился совсем не такой, как ему ожидалось. Голова вдруг словно раскололась пополам, в закрытых глазах вспыхнули искры, и Плюх, сумев их все же раскрыть, увидел, как стремительно приближается к лицу земля.