Глава 22

Когда через день после завтрака от принесенного Илоной «пайка» остался лишь небольшой – на один прием пищи – кусок мяса и четверть кочана капусты, девушка пристально посмотрела на ученых и спросила:

– Ну как, господа, идти можете?

Сысоев и Тетерин устремили взгляды на Тавказакова.

– Да могу я, могу, – махнул он рукой на коллег. – Что вы так смотрите, словно я инвалид какой? Все, я в норме.

В подтверждение своих слов он вскочил на ноги и исполнил нечто вроде гопака с приседаниями.

– Вот, собственно, это и есть наш ответ, – улыбнулся Забияке профессор. – Вы считаете, уже пора?

– Погоди, – не дал ответить девушке Плюх. – У нас же еще осталась еда. Может, стоит еще день провести здесь, чтобы наши друзья больше сил поднабрались?

– И чтобы мы двинулись в путь совсем без припасов, не имея понятия, когда нам удастся что-либо добыть? – с сарказмом ответила на это Илона. – Нет уж. Лучше почаще делать привалы, но выступать нужно сейчас.

Разведчик понимал, что Забияка права, но все равно он продолжал беспокоиться за ученых. Полностью они, к сожалению, не восстановились, а с учетом того, что на всех у них был всего один автомат и одна винтовка, да и те с весьма малым запасом патронов, их группа представляла легкую добычу хоть для хищников, хоть для враждебно настроенных сталкеров, если тех будет хотя бы трое. Впрочем, сидеть без еды даже неделю – это снова потерять силы.

– Ну что ж, – сказал он. – Сейчас – значит, сейчас. Только ведь мы так и не решили, куда пойдем сначала – к объекту чужаков или проверять проницаемость барьера?

– До барьера дальше, чем до объекта, – посмотрела на профессора девушка, посчитав, видимо, именно его более благоразумным для принятия решения.

Юлий Алексеевич задумчиво покачал головой.

– Я много размышлял о барьере после нашего последнего разговора, – сказал он. – Мы все как-то уж очень обнадежились тогда. Это и понятно, ведь появился шанс выбраться отсюда. Но мы, как мне кажется, сильно переоценили этот шанс. К тому же, даже если барьер нас и правда пропустит, то в каком именно мире мы окажемся?

– Все равно в каком, – насупился разведчик. – Мы ведь уже и это обсуждали. В Зоне так или иначе погибнем, а снаружи, если это будет схожая с нашими родными мирами Земля, как-нибудь да устроимся. Вот только Блямс… Если мы не встретим его по пути к барьеру, я не стану даже пытаться выходить наружу.

– А силы на переход уже будут потрачены, – кивнул Сысоев. – И если вы с госпожой Со… простите, с Забиякой еще сумеете вернуться к объекту, то мы, несмотря на то что сейчас и хорохоримся, можем вас подвести. Если не все, то хотя бы один из нас. Не хотелось бы становиться обузой. Поэтому, раз уж объект отсюда ближе, давайте пойдем к нему. А там уже будет видно.

– Тогда хватит разговоров, – снова взяла командование в свои руки Забияка. – Поднимаемся – и шагом марш к «норе».

– Подожди! – затряс головой Плюх. – Ты извини, но я думаю, что сначала стоит выбраться мне. Нужно посмотреть, что там, снаружи, творится.

– Резонно, – не стала спорить девушка. – Не по думала, виновата. Только пойду я.

– Ты опять не подумала, – улыбнулся разведчик. – Ты – командир. Командиры в разведку не ходят.

– А какие-то там космические разведчики ходят! – вскинулась Забияка.

Плюх не смог сдержать смеха. Заулыбались и ученые.

– Что смешного я сказала? – обвела девушка всех угрюмым взглядом.

– Извините, Забияка, – сказал на это профессор Сысоев, – но профессия разведчика как бы и предполагает разведку.

– Он космический разведчик, а тут у нас не безвоздушное пространство. И опасности следует ждать не от свалившегося на голову метеора, а от зубов и когтей различных тварей да от пули местных «космонавтов».

– Вот видишь, – подмигнул Плюх. – Здесь я практически бесполезен. Значит, меня будет не так жалко. – Он поднялся и закинул за спину «Печенгу». – Все, я пошел. Я быстро, туда и обратно.

– Хотя бы не вылезай из «норы» полностью, – проворчала девушка. – Осмотрись из укрытия. И винтовку держи наготове.

Пробираясь по «червячному» ходу в одиночку, Плюх ощущал особую «неуютность» – ему постоянно казалось, что его вот-вот завалит землей. Его не покидал откровенный страх, но страх не за себя – что тоже было странным, – а за оставшихся товарищей, в первую очередь за Илону, ведь случись подобное, и они навсегда окажутся запертыми под колпаком Кактусового поля. Впрочем, нет, один вариант покинуть его у них все же останется – можно будет проверить версию о проницаемости барьера в минуты смены дня и ночи. Но даже если та окажется верной, что ждет его друзей в первобытном мире дикарей? Наверняка ничего хорошего. С одним автоматом на четверых они не продержатся долго даже против пары десятков вооруженных луками и копьями «питекантропов». Сколько в магазине «Никеля» осталось патронов? Пять? Десять? Да пусть он даже оказался бы полным, что бы это дало кроме нескольких дополнительных минут жизни? И, скорее, не минут, а секунд. Тогда уж проще будет использовать эти патроны на себя, чтобы меньше мучиться.

Однако боялся разведчик напрасно, «нора» не обрушилась. Как и просила Забияка, он не стал вылезать наружу, а всего лишь осторожно выглянул. Повертел головой. Окружающий мир выглядел тихим и мирным. Но это еще ни о чем не говорило. «Дымные черви» на то и были червями, чтобы жить под землей. А помня об их совершенном чутье и скорости передвижения, успокаиваться тем более не стоило. Но, поскольку знать наверняка о местонахождении подземных тварей было все равно невозможно, так или иначе нужно было рисковать. Разве что…

Тело разведчика отреагировало раньше, чем полностью сформировалась мысль. Плюх выскочил наружу. Подняв над головой винтовку, он подпрыгнул и заорал:

– Эй, вы, ползучие гады! Вот он я! Ползите сюда! Я вку-ууусный!

Немного выждав и оглядев окрестности, разведчик снова взмахнул «Печенгой»:

– Ну, что же вы ждете?! Боитесь меня?! И правильно делаете!

Палец Плюха лег на спусковой крючок. Уж выстрелы-то эти бледные гадины услышат точно!

Лишь в самое последнее мгновение мозг разведчика ослепительной вспышкой пронзила мысль: «Что же ты делаешь, идиот?! Патронов и так мало, а ты собрался дырявит ими воздух?.. Ёхи-блохи! Если бы «черви» были где-то поблизости, они бы давно приползли на твой ор. И уже бы тебя…»

Плюх опустился на землю и, уронив «Печенгу», обхватил голову руками. То, что он сделал в порыве «энтузиазма», было непростительной глупостью! Похоже, несколько дней сидения без дела настолько притупило его мозги, что впору заняться их заточкой. Такой, чтобы надолго отбило желание совершать что-либо необдуманное!.. Чего он вообще добивался, призывая «червей»? Узнать, есть ли они в обозримых пределах?.. А что, если бы были? Приползли бы и сожрали его. И что тогда? Илона, не дождавшись его возвращения, отправилась бы следом и повторила бы его участь. А ученые умерли бы голодной смертью или пали бы от стрел и дротиков «питекантропов», если бы все же отправились за барьер. Или он рассчитывал удрать от «червей» по ими же вырытой «норе»? Точнее, не удрать, а привести тварей прямиком к поджидающим его товарищам. Что и говорить, феерически умная затея!

Разведчик был так зол на себя, что врезал пару раз кулаком в челюсть. Легче не стало. Единственное, чем Плюх неосознанно себя утешал, была мыслишка: «Но ведь теперь ты уверен, что «червей» рядом нет! Может, твой поступок глуп лишь наполовину?»

– Дураков наполовину не бывает, – сквозь зубы процедил он вслух. – Так же, как и наполовину мертвых дураков. И ладно ты сам, но если бы из-за тебя погибла Илона…

Что было бы тогда, Плюх договаривать не стал, ему даже подумать об этом было страшно. Куда страшнее, чем самому оказаться раздавленным и проглоченным. Разведчик ожесточенно затряс головой, пытаясь выгнать из нее жуткие картины, а потом, подняв винтовку, вскочил на ноги и полез в «нору».

Увидев мрачное лицо вернувшегося Плюха, Илона тоже помрачнела.

– Что? «Дымные черви»?

«Нет, бездымный идиот», – захотелось ответить разведчику, но сказал он другое:

– Вроде бы все чисто.

– Что-то вы темните, милейший, – прищурилась девушка. – Давай, выкладывай!

– Да нечего выкладывать, – прижал к груди руку Плюх. – Правда, все чисто. Просто на душе тревожно.

– Всем тревожно, – глянув мельком на ученых, понизила голос Забияка. – Только кислыми физиономиями мы друг другу настроения точно не поднимем. Так что давай, прекращай свою меланхолию – и вперед, с песнями!

– Вот насчет песен лучше и не заикайся, – вымучил улыбку разведчик. – Если я запою, настроение у всех точно упадет. И на мой вой все твари Зоны сбегутся.

– Учту на будущее, – подмигнула девушка. – Вдруг когда именно это и понадобится. – Затем она обернулась к ученым и тряхнула головой: – Ну что, господа, тронулись! Построение прежнее: впереди господин Плужников, далее господа Сысоев, Тетерин и Тавказаков. Я – замыкающая. Во время передвижения не шуметь, без крайней нужды не разговаривать.

На лицах всех троих ученых расцвели улыбки. Было очевидно, что вынужденная долгая остановка надоела им сама по себе, но еще больше она не нравилась им из-за чувства вины, что затянулась она из-за них.

«Нору» преодолели быстро. Плюх снова осторожно высунул голову, осмотрелся и бросил назад:

– Чисто. Выходим!

После того как все выбрались наружу, Илона объявила:

– А теперь меняем порядок. Первой иду я, замыкает колонну Егор.

– Почему? – вырвалось у Плюха.

– Потому что я должна вспомнить направление и убедиться, что мы идем верно. Мне ведь не каждый день доводилось к тому объекту наведываться, да еще с этой стороны.

– Понятно, – кивнул разведчик. – Но когда убедишься, станем меняться.

– Безусловно. Гайку бросать три часа кряду мне точно надоест.

– Почему три часа? – поинтересовался Юлий Алексеевич.

– Это условно. По моим представлениям до нужного нам объекта верст десять. Отсюда и время. На деле дольше, скорее всего, получится. С учетом остановок на отдых и, надеюсь, на охоту. К слову, будьте все предельно внимательны. Крутите головами. И не только в поисках возможной опасности, но и потенциальной добычи тоже.

Поначалу идти было легко. В первую очередь, благодаря ровной, далеко просматриваемой местности, а также из-за того, что все были полны сил, пусть и не одинаковых у каждого, и, после длительного бездействия, желания двигаться в принципе.

Забияка вела процессию к виднеющимся вдали лесистым холмам. Шли они до них, по прикидкам разведчика, часа полтора, и за это время они с девушкой дважды поменялись местами. Когда начался подлесок, Илона снова возглавляла их маленький отряд.

– Привал! – остановившись, подняла она руку. – Доедаем припасы, а затем мне придется вас ненадолго оставить. Здесь должна быть тропа, нужно ее обнаружить, прежде чем тронемся дальше.

– Одной опасно, – недовольно покрутил головой Плюх.

– А блуждать без толку всем – бесполезная трата времени и сил, – парировала девушка. – И опасности я одна подвергнусь ничуть не больше, чем если бы нас было пятеро. Даже меньше, поскольку одну меня заметить в лесу труднее. А ходить по лесу бесшумно и незаметно я умею, если ты еще не успел в этом убедиться. Вас тоже, если будете сидеть тихо, вряд ли здесь кто-то заметит, ежели не наткнется случайно.

Разведчику трудно было спорить с этими доводами, поэтому после короткой трапезы Илона, махнув рукой, скрылась в ближайшем кустарнике.

Хоть Плюху и было тревожно за любимую, он, помня ее слова о том, что кислая физиономия не способствует хорошему настроению членов группы, старался выглядеть бодрым. Можно было бы поддержать заметно уже подуставших ученых и словом, но еще ранее договорились сидеть молча, чтобы не привлечь ненароком чьего-нибудь нежелательного внимания.

К сожалению, от случайности это не уберегло. Пролетело уже минут двадцать с тех пор, как ушла Забияка, а ученые начали подремывать, когда вдруг закачались кусты и из-за них показался человек, а следом за ним и второй. Оба были в типичной для сталкеров одежде. Увидев перед собой группу людей, оба замерли и вскинули винтовки.

– Руки в гору! – рявкнул один из них.

– Что, простите?.. – заморгал очнувшийся от дремы профессор Сысоев.

– Он требует, чтобы мы подняли руки, – пояснил слышавший ранее эту фразу Плюх. – Лучше это выполнить. – Сам он тоже приподнял ладони, но невысоко, чтобы можно было вмиг схватить висевшую на груди «Печенгу», и спокойно сказал сталкерам: – Добрый день, господа! Мы вам ничем не угрожаем, давайте разойдемся мирно.

– Мы еще не сошлись, чтобы расходиться, – скривился в щербатой улыбке все тот же мужчина.

– Думаю, это и ни к чему, – улыбнулся в ответ разведчик.

– А ты не думай, мозгам легче будет, – подал голос второй сталкер.

– Хватит с ними трепаться, – сказал первый и, дернув стволом «Печенги», рыкнул: – Снять и бросить перед собой оружие! Снимать медленно, стреляю без предупреждения!

– У нас всего одна винтовка, – как можно более дружелюбно отозвался Плюх. – Почти без патронов. Мы без нее пропадем, вы же знаете.

– Пропадешь и с ней, если не снимешь! – направил мужчина ствол прямо в его голову и приказал напарнику: – Этот мой, держи на мушке остальных!

Разведчик уже чувствовал, что вряд ли все закончится мирно, но первым открывать огонь ему не хотелось. Тем более что хорошо понимал: пока он схватит и поднимет винтовку, сталкеры успеют выстрелить.

Неизвестно, как бы все обернулось, но второму сталкеру показалось мало взять противника на мушку, и он выпустил над головами ученых короткую очередь.

– Ложитесь! – заорал, обернувшись, Плюх. И с ужасом увидел, как доцент Тавказаков, вскочив на ноги, метнулся к кустам.

Стрелявший сталкер тут же направил вслед ему винтовку. Ладони разведчика в тот же миг схватили «Печенгу», и три очереди слились в одну. Стреляя, Плюх упал на живот, и пули первого сталкера вжикнули над его головой. Сам же сталкер медленно, словно под водой, завалился назад. И, непонятно почему, рухнул ничком второй.

Недоумевающий Плюх переводил ствол винтовки с одного мужчины на другого, но ни один из них не шевелился. Тогда разведчик, сделав предостерегающий жест ученым, осторожно поднялся на ноги, но не успел сделать и шагу, как услышал впереди голос Илоны:

– Не стреляй, это я!

Девушка, пригнувшись и держа наизготовку «Никель», вышла из-за кустов.

– Это ты его? – облегченно выдохнув, понял причину гибели второго сталкера разведчик.

– Я. Сейчас проверю, насколько хорошо они оба упокоены.

– Тогда я к Аникею, – бросил Плюх и метнулся туда, куда побежал Тавказаков.

Разведчик опасался, что найдет там труп доцента, однако не увидел за кустами ни мертвого, ни живого ученого. Сначала это его лишь обрадовало: значит, пули сталкера прошли мимо, а сам Аникей Александрович просто-напросто убежал дальше.

Плюх громко позвал ученого, но тот не откликнулся. Разведчик собрался идти вперед, но его остановил окрик Илоны:

– Стой!

– Почему? – обернулся разведчик. – Его ведь нужно найти!

– Нужно, – подошла к Плюху Забияка. – Только не сломя голову. Про аномалии ты уже забыл?

– Ах, да!..

Разведчик достал вилку с нитью и бросил перед собой гайку. Та упала в траву, однако нить продолжала сматываться, пока не размоталась вся. Плюх растерянно заморгал.

– Не понял… – выдавил он.

– Замри на месте! – выкрикнула Илона. Девушка достала свою вилку и бросила гайку немного ближе, чем сделал до этого разведчик. Нить повела себя, как от нее это и ожидалось. Тогда Забияка подошла к гайке, подняла ее и кинула чуть дальше. Этот бросок тоже закончился штатно. А вот на третьем, когда гайка полетела в то же место, куда Плюх отправил свою, все случилось так же, как и у него: нить размоталась полностью, словно гайка не упала на землю, а свалилась в глубокую яму.

– «Дно», – глухо произнесла Забияка.

– Что? – чувствуя, как по спине скатилась холодная капля, переспросил разведчик.

– Аномалия «дно». Сначала ее называли «дном Зоны», а потом сократили.

– Что это значит? – спросил Плюх, хотя и сам уже обо всем догадался.

– То и значит. Какое может быть дно у Зоны? Вот и аномалия эта – яма, которую не видно. И у которой нет дна. Либо есть, но настолько глубоко, что… – Девушка безнадежно махнула рукой.

– Так значит Тавказаков…

– Скорее всего, там. В «дне».