Казна Валахии была абсолютно пуста. Данешти украли в стране все, что можно и что нельзя. И в казначействе не было ни одного дуката, леи и даже бани. В Валахии налоги традиционно собирали перед Рождеством, и даже Дан не захотел нарушать этого правила для собственного обогащения, справедливо опасаясь народного возмущения. Все понимали, что Владу Дракуле при вступлении на престол понадобятся деньги, а чрезвычайный налог собирать он не будет, потому что начинать свое правление с грабежа может кто угодно, только не сын первого Дракона, не раз говоривший о народном счастье. Обычно оказавшиеся в подобной ситуации господари занимали деньги у собственных бояр, тем самым попадая к нам в полную зависимость. Возможно, поэтому Влад и вступил на престол в Тырговиште, так как у него все равно было одна дорога – за деньгами в верховный боярский совет.

Влад не пошел к боярам сдаваться на второй день своего правления. Мы просто забрали остававшиеся у нового господаря четыре бочонка золота, благополучно доставленные из Хуста в Тырговиште на наших надежных «Альбах», и приумноженный нами дар первого Дракона наполнил казну Валахии, позволив Владу принимать независимые решения в самом начале своего второго, настоящего правления. Многие бояре верховного боярского совета, не ожидавшие ничего подобного, были очень удивлены, но пока не испуганы.

22 августа 1456 года при огромном стечении народа, одобрении верховного боярского совета и митрополита Макария на главной площади кафедрального собора Тырговиште Влад III Дракула был объявлен господарем Валахии.

План процветания Валахии Влад написал и утвердил в своей голове еще в Хусте – создание единой Цара Ромынеяскэ, для чего необходимо помочь вернуться на трон в Сучаве его двоюродному брату Штефану, а также помочь вступить на престол Венгрии тринадцатилетнему сыну Яноша Хуньяди Матиашу Корвину, за что он отдаст ему Трансильванию, укротить своевольных бояр с помощью назначений наместников господаря во все области Валахии, уничтожить разбои, воровство, восстановить внутреннюю и внешнюю торговлю. Для отпора Османской империи и освобождения от протекторатов Венгрии и Польши нужно создать общенародное войско во главе с гвардией Влада, которое первым делом должно вернуть валашские крепости на Дунае, в годы междоусобиц захваченные Турцией.

Мы много говорили о том, как можно это сделать, и Влад сказал, что создать в наших условиях сильное государство возможно только под страхом ужасного наказания за совершенное преступление, и я не спорил с ним, потому что никогда не вмешивался открыто в принятие господарем политических решений.

На коронации Влад III Дракул от всего сердца сказал морю собравшихся людей, что сделает Валахию свободной и процветающей, а их – богатыми и счастливыми. Люди отнеслись к его словам доброжелательно, но спокойно. Мирча Великий и Влад Дракул были добрыми господарями, и хороших дел ждали от их внука и сына. Однако жизнь в разграбленной и атакуемой со всех сторон Валахии была опасной и тяжелой, и люди, пообещав Владу поддержку его добрым начинаниям, разошлись домой со словами «поживем – увидим».

Все задуманное Владом в Валахии надо было делать быстро и одновременно. Уже в ночь на 22 августа он попросил дать ему обзор о европейской инквизиции, ни минуты не сомневаясь, что он у меня есть. Я принес ему бумаги, но сказал, что страх и ужас – это зло, а для победы нужно еще и добро, поэтому Влад должен его найти и столкнуть со злом лбами – без этого успеха достичь невозможно. Влад улыбнулся и ответил, что совсем не собирается входить в историю извергом, и начал, не глядя на ночь и начинающийся торжественный день, читать мой обзор об инквизиции.

Эпоха крестовых походов на восток укрепила в умах европейских католиков мысль о богоугодности преследований врагов веры, которых обе стороны называли неверными, гяурами и еретиками. Слово «инквизиция» в Европе прозвучало в 1185 году, когда на Веронском соборе были определены точные правила преследования еретиков.

С начала XIII века созданная Ватиканом святая инквизиция, Inquisitio Naeretical Pravitatis, стала заниматься розыском, судом и наказанием людей, которых по разным причинам называли еретиками, по всей католической Европе. Под страхом отлучения от церкви светским правителям было предписано римскими папами содействовать деятельности епископам-инквизиторам, имевшим свой большой штат.

За триста лет своего существования инквизиция с помощью работавших в ней священников и монахов превратилась в орудие Сатаны, издевавшегося над всей католической Европой. В нашем нелегком XV столетии еретиком мог быть объявлен любой человек, не понравившийся инквизиторам, которые придумали следующие признаки определения еретиков, или людей, которых из жажды обогащения они хотели объявить еретиками, чтобы присвоить их имущество: неправильный взгляд на бога, обвинения в колдовстве, вызывание злых духов, раскольничество, укрытие еретиков, написание еретических трактатов, совершение поступков, которые инквизиторы захотят посчитать еретическими.

Инквизиторы судили обвиненных людей тайно и без суда. Они имели свои тюрьмы, которые были ужасны. В сырых подвалах в пять шагов длины и ширины мучились по шесть человек в каждом, и жаловаться им ни на что не разрешалось. Всякое проявление милосердия к узникам объявлялось соучастием в ереси.

Все, в большинстве своем ни в чем не виновные жертвы святой инквизиции, в таких тюрьмах быстро теряли даже цветущее здоровье и превращались в живых мертвецов. Это происходило не только из-за содержания в сырых подвалах и скудной еды, но и из-за страшных пыток, которых христианин придумать не может.

Для получения признания инквизиторы изобретали ужасные пытки, которые большинство людей выдержать не могло. Самыми легкими пытками считались пытки на дыбе, медленное сжигание какой-то части тела, или пытка водой, когда жертву клали на покрытый шипами стол, связывали, закрывали рот и нос мокрой тряпкой и лили на них воду, пока человек не начинал захлебываться и признавался во всем, что требовали палачи-священники. То, что когда спрашивает пытка – отвечает боль, инквизиторов не интересовало. Остальные пытки, намного ужаснее тех, которые были описаны, я рассказывать не буду, ибо это прямая дорога в ад.

Если редкий человек продолжал даже после нечеловеческих издевательств отрицать свою вину, его обычно сжигали на костре живым. Самым легким наказанием считалась конфискация имущества, часть которого получали доносчики, и доносительство расцвело в Европе пышным цветом.

Тысячи невиновных людей сжигали на кострах, медленно или быстро, у десятков тысяч отнимали имущество и наследство. Красивых девушек и женщин, не уступавших грозным домогательствам инквизиторов, объявляли колдуньями и ведьмами и уничтожали. Вся католическая Европа была пронизана сетью доносчиков, обвинявших достойных и зажиточных соседей из корыстолюбия, фанатизма и личной мести. На массовых публичных сожжениях, ауто да фе, горели истинные католики, которых от алчных и злобных инквизиторов, этого позора католической церкви, не могли спасти ни высокое положение, ни богатство, ни слава художника и ученого, ни безупречная и нравственная жизнь. Все боялись всех, родители – детей, хозяева – слуг, богатые – бедных, выплескивавших в неправых доносах свою злобу.

На святую инквизицию нельзя было пожаловаться, и никто из живущих не имел права вмешиваться в ее дела. В середине нашего века она стала бичом католической Европы, остановившей ее развитие.

В наше время деятельность инквизиции должна ужесточиться. В Испании приором монастыря в Сеговии недавно назначен тридцатипятилетний Томас Торквемада. Он отлично образован, умен и красноречив и при этом не ставит человеческую жизнь ни во что, а значит, должен вскоре возглавить святую инквизицию.

Инквизиция, а вместе с ней и священничество считали, что Земля является ядром центра мироздания, вокруг которой вращаются десять сфер с Солнцем, планетами и Луной. В десятой сфере в сопровождении святых угодников царствуют Бог Отец, Бог Сын и Бог Дух. Сатана и их черти находятся в аду в центре Земли.

Царство света Бога и Царство тьмы Сатаны постоянно враждуют между собой, и все в мире берет начало в этих двух центрах силы. Люди делятся на божьих и на тех, кто сближается с Сатаной, Дьяволом, Вельзевулом, Люцифером, который им покровительствует и творит через них зло. Дьявол дает своим клевретам знание черной магии, necromantie, заклинания для мертвых и свои силы, за что они отрекаются от Христа и передают свои души Сатане.

У инквизиции подозрение в колдовстве, которым занимались люди Сатаны, вызывает все, что выходит за рамки обычного, – необыкновенная красота, безобразие, глупость, ум, которые считались признаками нечистой силы, существование которой официально признает Ватикан в виде колдовства, которое считается дьявольским занятием. Схоласты церкви даже создали особую науку – демонологию, у них Дьявол вездесущ, и спасти от него людей может только католическая церковь.

Прочитав мой обзор, Влад перекрестился и сказал, что Европа, имеющая такую инквизицию, расколотая на католическую и православную, в ближайшие двести лет не сможет выставить объединенное войско против Османской империи, которая будет безнаказанно продолжать захват христианского мира. Мы не сможем противостоять османам силой, горько размышлял Влад, а значит, должны придумать другие средства борьбы с убийцами без чести и совести, не оглядываясь на христианские ценности, ибо как султан с нами, так и мы с султаном, там, где нет закона, нет и преступления, и когда забираешь чужую жизнь – будь готов отдать свою.

Влад попросил меня подготовить господарский указ о запрете пыток в Валахии, а о том, как наказывать преступников, он еще будет думать. Единственное, в чем он не сомневается, – это в том, что главным в судопроизводстве должен быть принцип «жизнь за жизнь», при этом казнь преступника должна быть публичной и страшной, дабы показать людям, что ждет каждого из них, если он нарушает валашские законы. Это было правильно, и, забегая вперед, я могу сказать, что все, что делал Влад во главе Валахии, было справедливо и быстро привело государство, населенное почти миллионом человек, к процветанию. Я счастлив, что дружил и работал с этим человеком, которому не было цены.

Сразу же после вступления на трон Влад отобрал из нашей первой тысячи лучших воинов и назначил их своими наместниками в Тыргу, Вылче, Бузэу, Брэиле, Турну-Северине, Краеве, Слатине, Кэлэраши и Джурджени с первоочередными задачами контроля за боярским своеволием и набора добровольцев в постоянную армию Валахии. В конце августа я нашел украденную Данешти казну в Брашове и Сибиу, в которых из ниоткуда вдруг появились сразу два претендента на трон в Тырговиште, выдававших себя за внуков Мирчи Великого, и могилы Влада II Дракона, его старшего сына Мирчи и моего отца Раду Арджиу.

Наших отцов после их гибели в Тохану Но сразу же без гробов закопали в Синае, не оставив никаких следов, но только не для тайной стражи господаря Влада. Мы перезахоронили их с воинскими почестями в присутствии всех наших воинов в родовом поместье Драконов, помня, как они вместе сражались в своем последнем бою. Погибших с ними двести воинов из тысячи моего отца в 1447 году никто из Данешти, конечно, не хоронил, и мы из Тырговиште с обеими тысячами первых воинов Влада поднялись к Предялу, где у Тохану установили памятную стелу и провели траурную церемонию в память павших валашских героев.

В их гибели был виноват не столько Хуньяди, который не сумел забыть свой месячный плен у Влада II после Варны, сколько сам уже покаранный Дан и, как я успел выяснить, восемь приближенных к нему бояр. К чести моего друга и моей, я должен сказать, что во время правления Влада III Дракулы пытки в Валахии были действительно запрещены. Мы просто предлагали допрашиваемым сказать правду или кол, и не было ни одного случая, чтобы кто-то из них выбрал кол. Само собой, я проводил подобный допрос в самом конце расследования, чтобы избежать судебных ошибок, когда обычно знал почти все.

Еще четверо Данешти были виновны в гибели брата Влада Мирчи, которого похоронили в гробу на кладбище в окрестностях Тырговиште. Когда Влад и я выкопали тело, чтобы перенести его к отцу, мой друг увидел, что Мирчу сначала ослепили, а потом запихнули в гроб и закопали живьем. Увидев в гробу лежавшее ничком тело брата, Влад смертельно побледнел, и я совсем не завидовал его убийцам, которых почти нашел. Подобной жестокости в Валахии до этого еще не знали, тем более что Мирча так и не успел отомстить за убийство своего отца, а значит, не давал повода к такой ужасной расправе. Потрясенные, мы вернулись в имение Драконов с телом Мирчи, которого похоронили на их семейном кладбище. Там нас уже ждали два моих мастера, примчавшиеся с донесением из Буды, в которой ни с того ни с сего опасно разболелся сам король. Воины проскочили Брашов только благодаря прикрытию, прорвавшемуся через полный сброд, который собирал вокруг себя «внук Мирчи», объявивший, что уже до конца года он займет трон своего «деда» в Тырговиште.

Влад всегда точно знал, что будет делать при любом развитии событий, возможность совершения которых мы обговаривали с ним, начиная с турецкого плена. Урожай в стране, слава богу, уже успели собрать, и Влад, заявив сквозь зубы, что наказывать убийц наших родных мы будем позже, объявил сбор верных господарю добровольцев и боярских дружин к северу от Тырговиште на двух ведущих от него в Трансильванию дорогах.

Из Вылчи я должен был в Сибиу захватить или убить «внука Дана I», второго претендента на власть моего друга, а Влад атакой из Кымпины собирался взять в Брашове своего наглого «брата». После ликвидации мятежа я должен был тут же прибыть в Брашов, после чего мы должны были помочь двоюродному брату Влада Штефану изгнать убийцу его отца Петра Арона из Сучавы, а затем с объединенными силами прийти в Буду и поддержать сына Хуньяди Матиаша в неизбежной борьбе за венгерскую корону.

Вся моя тайная стража до последнего воина была в разгоне. Со мной и Владом оставались только шесть пятерок мастеров, и мы с ними ни одного мига не сидели без дела – вызывали из Буды, где велись переговоры с соратниками Хуньяди, князя Штефана в Негрешти, обе «Альбы» переводились из Дымбовице в Серет, усиливалась охрана господарского дворца и самого Тырговиште, а в Сучаве, Черновицах и Хотине готовились захват Петра Арона и прикрытие Цара Ромынеяскэ с севера от возможной атаки Польши.

Не ожидая боярских дружин, которые должны были нас догонять, Влад и я, каждый с тысячей воинов, из Вылчи и Кымпины рванулись в Сибиу и Брашов душить искусственный мятеж в его зародыше, и горе было тому, кто в эти осенние жаркие дни попытался бы остановить Влада, которого именно тогда стали называть Неистовым.

Перед важнейшим походом своей жизни Влад попрощался с Тырговиште словами:

«Здравый смысл ясно указывает на то, что владетельные князья должны иметь поддержку и почитание своих подданных, но сами властители, в свою очередь, должны свято уважать и сохранять неприкосновенными их права».

Брашов и Сибиу, имевшие по десять тысяч жителей, а больше имел только самый большой европейский город Лондон, были очень богаты и чрезвычайно влиятельны, и ссориться с ними было очень рискованно. Однако мятеж против Влада подняли не города, а только две купеческие компании, хотевшие укрепить свою монопольную роль на торговых путях. Только поэтому Влад, еще не пробывший господарем даже месяца, мог атаковать находящихся в них его врагов – претендентов на его трон без далеко идущих последствий. Он пока не посягал на их колоссальные доходы, защищенные королевскими господарскими грамотами, в том числе и его собственным указом, выданным в первую неделю правления. Но отдельную группу, поддержавшую его врагов, он мог уничтожить безнаказанно для своей власти. Поэтому в первый месяц осени 1456 года мы шли в Карпатские горы убивать незаконных претендентов на господарский престол и должны были сделать это очень быстро, чтобы потом не ловить «детей и внуков Мирчи и Дана» по всей Трансильвании.

Европейские города, а в Цара Ромынеяскэ их было несколько десятков, всегда образовывались под защитой замков и крепостей на торговых путях, у речных и морских портов, солеварен и рудников. Сначала у крепостных стен вырастали рынок и торговые лавки, вокруг которых селились ремесленники и продавцы, вскоре превращавшиеся в купцов. Владельцы замков, получавшие большие пошлины от торговли за ее охрану, поощряли образование у своих стен таких пригородов и давали их жителям льготы и привилегии.

Когда поселок у замковой горы превращался в богатый и густонаселенный город с ремесленными цехами, он стремился уйти из-под контроля хозяев замков и крепостей и откупался от их покровительства большими деньгами, получая взамен от монопольно владевших им сеньоров право суда и самоуправления. Если владелец замка упорствовал и требовал очень большой выкуп, горожане добывали свою свободу с оружием в руках, а затем превращали свой город в крепость со рвами, валами, стенами и башнями.

Городское общество составляли первые горожане и владельцы земли, богатые и зажиточные купцы в гильдиях-союзах, организованные в цехи по профессиям ремесленники, подмастерья и ученики во главе со старшинами и мастерами, выставлявшие городское ополчение в случае опасности, и городская беднота. Многие замки Европы принадлежали королям и владетельным князьям, и они, начиная с XII века, за выкуп давали городам вольности, подтвержденные их хартиями, которые позже стали называть Магдебургским правом.

Сибиу и Брашов, основанные несколько веков назад у карпатских перевалов на перекрестках торговых путей пришедшими из северной Германии и Голландии саксонцами, были построены как обычные европейские города. Большая рыночная площадь с фонтаном в центре со всех сторон застраивалась каменными ратушей и собором, являвшимися украшением и гордостью города, торговыми рядами и домами богатых бюргеров. Дома строили в три этажа и выше, под высокой четырехскатной крышей, располагая в подвале товары, выше контору, кухню и служебные помещения, а еще выше хозяйское жилье.

Стены дома с большой надежной дверью внутри комнат до самого потолка обшивались деревом с красивой резьбой, полы второго и третьего этажей покрывались коврами, в комнатах с каминами и изразцовыми печами стояли столы, кресла, скамьи с подушками, шкафы, сундуки, часы с боем и большие кровати с непременными балдахинами. Именно в кабинетах этих бюргерских домов решались многие серьезные проблемы государства, хотя формально во главе городов стояли выбираемые всем свободным населением советы.

Городские советы Брашова и Сибиу официально подчинялись назначаемым господарем наместникам, которых называли фогтами, с которыми каждые несколько лет заключались договоры, по ним за часть городских доходов наместники обязывались уважать привилегии городов, полученные ранее от короля и императора. В Трансильвании и Валахии взаимоотношения городов и властей регламентировала «Золотая булла», изданная одним из венгерских королей Арпадов.

В состав городского совета избирались два бургомистра и пятнадцать советников-ратманов, получавших жалованье из городских доходов. Высокое положение в совете занимали канцлер, судья, правовед, нотариус, знавшие латынь и законы, тайны городской политики, исполнявшие тайные поручения, ведшие городские хроники и заведовавшие городскими архивами. Ратманы заверяли сделки на рынках и ярмарках, следили за порядком, вместе с одним из бургомистров имели право обыскать любой городской дом днем и ночью.

Внутри городского совета Брашова существовал тайный совет из трех членов – бургомистра и двух ратманов. Именно тайному совету Брашова один из валашских господарей передал построенный в эпоху крестовых походов мощный замок Бран, находящийся в нескольких верстах к юго-западу от города, вместе с правом взимать с каждого проходящего через Карпаты торгового каравана пошлину в три процента от стоимости его товаров. За много лет эта льгота и собственная торговля превратила Брашов, а вслед за ним и Сибиу, в очень богатые города, которые начали вмешиваться в государственные дела для увеличения своих доходов, в чем не знали никакого удержу.

Подчинявшийся брашовскому городскому совету замок Бран сохранял городские привилегии, выполняя роль таможни, и именно через его ворота можно было войти из Трансильвании в Валахию.

Главными людьми в Брашове и Сибиу были саксонские купцы, ворочавшие делами и сделками, суммы которых превышали годовые бюджеты не только Валахии, но и Чехии и даже Венгрии. Это были очень влиятельные люди, с которыми не только считались, но и стремились сотрудничать многие европейские правители.

Европейские купцы стали заметны во многих странах с XI века, наполнив своими торговыми кораблями Балтийское, Черное и Средиземное моря, а в нашем XV веке они уже вышли и в бескрайние океаны.

Дороги Европы нельзя было назвать хорошими, после сильного дождя они превращались в болота, и передвигаться по ним купеческим обозам было совсем не просто. Купцы старались перевозить свои грузы по рекам, летом на судах, а зимой по замерзшему льду. Все купцы имели сильную и обученную охрану, часто, как конкуренты, дрались между собой, постоянно отбивались от разбойников и платили пошлины всем владельцам замков, встречающихся на их пути. Это были смелые и богатые люди, владевшие оружием, имевшие вооруженную силу и хорошие связи со многими владетельными сеньорами. Многие купцы были инициативными, предприимчивыми и решительными людьми, так как в их сословие, несмотря на риск и опасности, шли люди, хотевшие не только разбогатеть, но и увидеть чужие страны и с азартом испытать различные приключения.

Двести лет назад европейское купечество достигло своего расцвета, приобретя при этом многие отрицательные черты, главной из которых стала решимость самых богатых из них с помощью властей вести монопольную торговлю не только самыми прибыльными товарами, но и контролировать все торговые пути если не на всей их длине, то хотя бы в одной области или стране. Конкурентов не пускали на рынок высокими пошлинами, им не давали кредиты, грабили их обозы, сажали в тюрьмы или просто убивали темной ночью в собственном доме или среди белого дня на улице.

Богатые купцы вызывали ненависть населения совсем не огромными деньгами, а своей неуемной жадностью, ростовщичеством и ссудой денег под огромные проценты. Они нечисто спекулировали золотыми монетами, откупали у королей и князей право собирать налоги с населения, которое обирали до нитки, и старались увеличить свои капиталы всеми доступными и грязными способами, не имевшими никакого отношения к христианским заповедям.

Сто лет назад купеческое богатство уже не гарантировало уважения, которое продолжало давать знатное происхождение. По мере увеличения доходов купцы-монополисты в центрах городов стали строить напоминавшие дворцы каменные дома, обставлять их с небывалой роскошью, богато одеваться и очень широко, по-дворянски, развлекаться, после чего полезли как тараканы в государственную политику, вызывая еще большую ненависть населения.

Кроме жадных и злобных купцов-монополистов, были и другие оптовые торговцы, старавшиеся вести свои дела честно. Они знали грамоту, арифметику, иностранные языки, международное право, морское дело и обычаи в разных странах. Для противодействия монополистам они брали к себе в долю владельцев замков и успешно вели свои дела, не имея, впрочем, возможности торговать стратегическими товарами. Они организовывали свои купеческие школы, в которых студенты получали очень хорошее образование.

В середине нашего XV века в Европе окончательно оформились купеческие союзы и центры, контролировавшие торговые пути.

Купцы Венеции и Генуи до падения Константинополя были хозяевами Средиземноморья, связывавшего Европу и Восток.

Северные немецкие союзы Любек и Ганза хозяйничали не Балтийском и Северном морях, связывавших Германию, Голландию, Францию, Англию, Польшу, Русь и Скандинавию.

Для более успешной торговли купеческие союзы стали организовывать ежегодные международные торги в определенных местах – ярмарки, которые мгновенно получили общее европейское признание. Купцы вступали в гильдии, управлявшиеся старшинами и имевшие свои уставы, платили в их кассы ежегодный взнос, союзы собирали большие обозы и караваны с надежной охраной, не боявшиеся никаких разбойников, добивались льгот в городах и замках, выкупали своих членов из плена, давали друг другу кредиты, благополучно доставляли свои товары на ярмарки, на которых покупали и продавали, узнавали цены на товары в разных странах, заключали сделки и создавали новые компании. Подобная жизнь развивала у купцов выносливость, упорство, жизнестойкость и цепкий ум.

Купеческий союз Брашова и Сибиу полностью контролировал торговые пути не только в Цара Ромынеяскэ, но и почти во всей южной Европе. Пришлые с севера саксонцы не считали румынскую землю своей. Купцы и банкиры Брашова монополизировали рынки сбыта, добиваясь исключительных прав на продажу самых ходовых товаров на Дунайской равнине и Карпатах, не брезгуя даже монополиями на очень выгодную розничную торговлю. Они были жадны до рвоты, абсолютно не разборчивы в средствах и любой ценой стремились к обогащению.

Именно с брашевской бандой купцов-головорезов, любивших для достижения своих целей использовать решительную подлость, и собирался наотмашь сцепиться господарь Валахии Влад III Дракула-Неистовый, за спиной которого стояла вся Цара Романа.

Сразу же после коронации Влад подтвердил Брашову все его торговые привилегии, однако жадность все равно толкнула нескольких саксонских купцов половить свою рыбу в мутной воде перемены власти. Они дали денег двум авантюристам, один из которых действительно принадлежал клану Данешти. Оба смутьяна во всеуслышание заявили, что за поддержку передают Брашову и Сибиу контроль за двумя главными таможнями Валахии.

Угроза для власти моего друга была серьезной, но Влад не хотел ссориться с саксонцами, союз которых пока не поддержал врагов господаря. Он послал его старшинам письмо, предлагая закончить дело по-хорошему: «С вами мы держим добрый мир, но если вы хотите стать моими врагами – тогда извините. Я вижу, как некоторые из вас хотят добиться, чтобы самозванец, который называет себя сыном господаря, взобрался на трон, который мой по праву. Если он в ближайшие дни против меня выступит, то только потому, что ваши это ему советуют днями напролет».

Жажду легкой наживы утолить могут не все, и даже теоретическая возможность поднять свои полузаконные три процента торговой пошлины за проход из Трансильвании в Валахию в тридцать раз кружила самые спокойные купеческие головы. Пятнадцать саксонских купцов из ста десяти продолжали расшатывать неокрепшую власть моего друга, который не дал к этому ни малейшего повода.

Влад понимал, что вмешательство саксонцев в политическую жизнь не даст ему не только объединить румынов, но и удержаться в Тырговиште. Он сказал мне, что с разгромом мятежа на границе медлить нельзя ни одного мига, и мы укротили зарвавшихся купцов и банкиров за две недели, что произвело на финансовый мир сильное впечатление.

Я послал мастеров тайной стражи в Брашов и Сибиу в тот же день, когда узнал о появлении в них самозванцев. Они установили дома, где они скрываются, частично выяснили, кто оплатил мятеж, и пересчитали их воинов, среди которых преобладали авантюристы всех мастей. Мы договорились с Владом о совместных действиях, разделили воинов, и я вышел из Тырговиште в Вылчу, оставив Владу более трудную задачу – незаметно подобраться к Брашову, до которого было почти семьдесят верст, чтобы не упустить всех зачинщиков мятежа.

На дороге между Сибиу и Вылчей, длиной восемьдесят верст, почти не было селений, и подойти к нему незамеченными тысяче воинов было невозможно. Я послал несколько десятков бойцов в окружавшие Сибиу, Решэнари, Чиснэдие и Авригу, оставил в Вылче сто воинов, которые должны были продолжать изображать из себя тысячу, и небольшими группами вывел остальных по другой дороге, вернее тропе, на Шуиг, в сторону Тырговиште, но тут же свернул вверх, в горы, где спрятал их в Бойшоаре, находившейся на полдороге к Сибиу и на самой высокой карпатской горе Молдовяну, расположенной юго-восточнее саксонского города. При этом мы не могли перекрыть оживленную торговую дорогу у Брэзая, не выдав своих намерений. Это было чрезвычайно трудно, но нам удалось все сделать быстро и незаметно для саксонцев. Румынские крестьяне видели, конечно, наши перемещения, догадываясь об их смысле, но предателей среди них не нашлось, и Влад обрадовался этому чуть ли не больше, чем приходу к власти.

В условный с Владом момент мои боевые пятерки из окрестностей Сибиу тихо перекрыли дороги на Альбу и Меднаш к северу от города, чтобы не дать сбежать «брату» Влада и его финансовым покровителям. Я и семьдесят моих воинов совершили немыслимый тридцативерстный ночной марш и ворвались в Сибиу с первыми лучами солнца.

Мы разнесли пьяный сброд «внука Мирчи», в котором было всего по четверо на одного нашего, взяли главного смутьяна, даже не выбив у него зубы, и четырех его банкиров, которые после короткого допроса назвали двух своих главных начальников. Одного из них успела взять наша застава у Авриги, когда он с большой охраной переправлялся через Ольт, а второго я сам через силу догнал у самого Фэгэраша. От Сибиу до Брашова было сто сорок верст, которые вся моя собравшаяся вместе тысяча преодолела за три дня и, падая с ног от усталости, вошла в город. Я сдал такому же серому от переутомления Владу семерых смутьянов, сумел опуститься на лавку и тут же погрузился в глубокий сон.

Влад успешно проделал с Брашовом все то же самое, что и я с Сибиу, хотя для него это было намного труднее – из города на север уходили три дороги, которые с юга было невозможно перекрыть незаметно. Внук Дана I успел сбежать в Карпаты, но тринадцать его сообщников и банкиров Влад захватил в Брашове и Кодлу. Перед этим он совершил такой же сумасшедший марш на саксонцев, как и я, но не по главной дороге от Тырговиште, а от Кэе, куда по горным тропам сумел перевести свою тысячу воинов, сократив путь до Брашова вдвое.

В середине сентября две тысячи наших и пять тысяч воинов из боярских дружин собрались в увеличившемся почти вдвое Брашове, где Влад уже закончил разбираться с мятежниками. Его брат и сын убитого молдавского господаря Штефан приехал из Буды в Сигишоару, и Влад торопился занять Сучаву до того, как Петр Арон организует ее оборону.

Вина двенадцати саксонских купцов и восьми валашских дворян в организации мятежа для захвата власти была очевидна, и по приказу господаря Влада III Дракулы, при огромном стечении окрестных жителей и выстроенных войск, все двадцать мятежников во главе с одним из самозванцев были посажены в Брашове на кол за измену и атаку Валахии. Влад не стал забирать имущество казненных, говоря этим, что не хочет ссориться с саксонскими купцами, но с помощью кола советует не вмешиваться в государственные дела. Брашов понял его абсолютно правильно, и до открытого разрыва осенью 1456 года, слава богу, не дошло. Влад только сжег у Сибиу и Брашова по одному из саксонских имений, в которых собирались и обговаривали свои планы мятежники.

Действия господаря были разумны и справедливы, и с ним открыто никто не спорил. На кол до этого в Валахии публично еще никого не сажали, и эта страшная казнь, не сопровождавшаяся погромами и разорениями, произвела именно тот эффект, ради которого мы ее и провели. Люди увидели, что все, совершившие государственные преступления, независимо от богатства и сословия, умрут ужасной смертью, но покараны будут именно за те грехи, которые совершили, находясь в твердом уме и трезвой памяти. Позднее враги моего друга увеличат количество казненных в тысячу раз, но об этой отдельной истории я расскажу в свое время.

Мятеж был разгромлен, Влад дождался Штефана и во главе семи тысяч воинов вышел на Сучаву, но уже у Сфынту я успел его остановить. Кто-то из Буды, явно не друг Венгрии, знавший или понявший, зачем князь Штефан внезапно сорвался в Трансильванию, предупредил убийцу его отца, молдавского узурпатора Петра Арона, который уже вышел навстречу нам из Сучавы с боярскими дружинами. Войска должны были сойтись у Бакэу, и стало ясно, что взять Сучаву внезапно не получилось. Надо было готовиться к сражению, не забывая о Польше, хоругви которой, пока румыны будут убивать друг друга, войдут в Сучаву.

Влад ни в коем случае не хотел начинать свое правление с румынской резни. Он распустил боярские дружины и со своими воинами вернулся в Тырговиште. Он не был расстроен. Мы сделали все, что могли за кратчайшее время, и не наша вина в том, что в Буде сидел конфидент Петра Арона. Влад объявил о создании постоянной валашской армии из десяти тысяч пеших и конных воинов, а князь Штефан из Быстрицы разослал грамоты о сборе добровольцев в свои отряды. По моему предложению его посольство ушло в Краков, чтобы убедить Казимира Ягеллончика в том, что его возврат на трон своего отца не несет Польше никакой угрозы или потери доходов, что всегда волновало польского короля в первую очередь. Мои мастера провели послов Штефана через Хуст, Мункач и Львов до Кракова, где Казимир пообещал не вмешиваться до поры до времени в румынскую распрю.

Мы с Владом были убеждены, что Штефан должен вернуться в Сучаву не на наших пиках, а только с нашей помощью. Петр Арон обобрал Молдову до нитки, набивая свои карманы с разговорами о том, что вынужден одновременно платить дань полякам, туркам и венграм и что склоненная голова – это еще не отрубленная голова. К Штефану шли и шли его молдавские сторонники, и стало ясно, что к весне их количество будет достаточно большим, чтобы вместе с нами сразиться с узурпатором.

Влад не сомневался, что все делает правильно. Господарь Валахии оставался князем Трансильвании и герцогом Фагарашским, своей личностью и скипетром объединив две части Цара Ромынеяскэ. Влад стал подписывать свои указы и грамоты как Господарь Валахии и Трансильвании, но не вмешивался в дела Брашова и не собирал подати выше Фагараша. В Венгрии шла борьба за власть, но больной Ладислав был еще жив, и ссориться с ним не имело никакого смысла.

За зиму Влад хотел начать создание собственной армии, весной помочь брату и князю Штефану вернуть Молдову, летом помочь Матиашу Хуньяди в борьбе за венгерскую корону, взять под контроль румынские пути с помощью наведения на них порядка и уничтожения разбоев. Султан Мехмед, разгромленный на Дунае всего два месяца назад, мог, конечно, вмешаться в планы Влада, но я надеялся, что мы заранее узнаем, куда он соберется направить свое войско – на Грецию, Албанию, Венгрию или на нас. Забегая вперед, скажу, что весной 1457 года Мехмед занимался воссозданием и увеличением своего янычарского корпуса как самой боеспособной части войска. В 1457 году удача была на нашей стороне, но мы поняли это далеко не сразу.

За день до возврата нашего войска в Тырговиште я с моими мастерами арестовал двенадцать бояр, принимавших участие в убийстве Влада II Дракона и его сына Мирчи, среди которых были и два члена верховного совета Валахии. Кровавая смена власти в нашем государстве с 1418 года была обычным делом, и убийцы даже не прятались, надеясь на свое положение и могущество. Должен сказать, что валашские бояре имели для этого все основания.

Население Валахии, как и всех европейских государств, состояло из крестьян, дворян, бояр, купцов и священников во главе с правящей династией, и ведущую роль в стране играли бояре.

Господарю и боярам принадлежали почти все земли, на которых были расселены крестьяне, которые делились на три группы. Свободные крестьяне, имевшие небольшое количество земли, платили налоги и подчинялись только господарю. Лично свободные крестьяне, имевшие боярскую землю, назывались земельно зависимыми и платили налоги за себя господарю, а за землю боярам. Лично зависимые, крепостные крестьяне не имели ничего и пожизненно с семьями принадлежали своим господам душой и телом.

Начиная с XIV века неосвоенных земель в Европе больше не было, они истощались, давая каждые три года неурожай, а каждые семь лет голод, сопровождавшийся падежем скота. Из городов в села и деревни распространялись чума и холера, крестьяне разбегались, и прокормиться становилось все труднее.

Многие бояре считали крестьян грубыми и невежественными скотами, а крестьяне в ответ называли их чертями. Жизнь в нашем XV веке была полна опасностей и испытаний, и крестьяне были очень осторожны, чтобы выжить в таких условиях. Они были бедны и богаты, смелы и хитры, хорошо разбирались в людях, рыцарях, князьях, монахах, купцах, в них было много энергии и жизненной силы, и именно они держали на своих плечах Европу.

Влад рассчитывал набрать свою армию из крестьян, сделав их настоящими воинами, но не многие из них хотели брать в свои руки оружие и умирать в бесчисленных битвах. Крестьяне, которых в Валахии было более полумиллиона, давали огромные богатства владевшим их землей боярам, что и создавало им государственную силу. Боярство относилось к крестьянам пренебрежительно, и Влад стремился основать мощь Валахии именно на этих вечных тружениках.

С пятистами боярами, как и с сотней купцов, имевшими в Валахии богатство и власть, не считаться было нельзя – именно они являлись движущей силой всех заговоров, бунтов, переворотов и мятежей в стране с начала ее существования. Однако давать им садиться на господарскую голову было нельзя тоже, и Влад с большим трудом дождался дня, когда наконец мог покарать убийц отца и брата.

Через три дня после возврата из усмиренного Брашова господарь собрал на торжественный пир в Тырговиште все валашское боярство. Я выставил перед ними заговорщиков, и Влад спросил у главной силы государства, что нужно делать с теми верными подданными, которые закапывают живыми в землю своих законных господарей. Второй Дракон опять был кругом прав, никто из бояр не стал защищать заговорщиков, и Тырговиште увидел эту страшную казнь на колах на своей рыночной площади вслед за Брашовом.

Влад запретил снимать с колов казненных в течение месяца и объявил всему народу, что отныне всех государственных преступников, разбойников и убийц после установления их вины будут публично сажать на кол. Подданные должны сами выбирать – работать на благо Валахии и жить достойно и счастливо или вставлять своей родине палки в колеса и заканчивать свою жизнь на колах. Влад заявил, что подданные будут сами выбирать свою судьбу, а значит, свою жизнь и смерть, и все признали это справедливым. Никто больше не хотел междоусобных войн и бесконечной смены господарей в Тырговиште, и Влад, начавший свое правление твердой рукой, уже через два месяца прихода к власти получил поддержку Валахии.

Позднее враги Влада Неистового увеличили количество казненных предателей на пиру в двадцать раз и в дальнейшем любую казнь изменников объявляли массовой, и это была наглая ложь. С Владом старались бороться ударами в спину, подлостью и вероломством, и я, бессменный командир его тайной стражи, знаю это лучше, чем кто-либо другой и, конечно, подробно расскажу вам об этом. Влад никогда не издевался над людьми, просто сажал врагов Валахии на кол и продолжал бороться за ее счастье.

Зима в Валахии прошла в трудах и заботах, но спокойно. Наместники господаря следили за порядком и обучали добровольцев для новой армии Влада, которых набралось около двух тысяч. Мой друг попросил меня подготовить план укрепления Тырговиште, найти место для его собственного горного замка и еще раз повторил, что хотел бы основать новую столицу страны поближе к Дунаю. Мы активно готовились к походу на Петра Арона и часто встречались со Штефаном и в Быстрице, и в Тырговиште. Влад внимательно следил за ситуацией в Буде, получая от меня доклады каждую неделю, и занимался новой организацией государственной торговли, отмечая на подробном плане валашских и трансильванских дорог колодцы, постоялые дворы и удобные для нападения места, где я летом должен был организовать засады на разбойников. В конце февраля погода стала почти весенней, и подготовка похода на Сучаву была полностью закончена.

У князя Штефана в Быстрице собрались две тысячи молдавских добровольцев и верные бояре его отца господаря Богдана, готовые выставить три тысячи воинов. У Влада, кроме двух первых тысяч, были обучены еще две тысячи новых добровольцев и готовы семь тысяч воинов боярских дружин. Петр Арон собрал десять тысяч воинов, но многие из них вышли под угрозой потери своих поместий и совсем не хотели умирать за нелюбимого алчного господаря, имевшего только пятьсот надежных помощников, которых он содержал на свои деньги.

Влад не хотел, чтобы румыны бились между собой только ради свержения узурпатора, и готовил разгром Петра Арона без сражения. Петр, чья жадность была известна всей Молдове как бесконечная, держал совсем небольшие гарнизоны не только в Хотине и Черновицах, на которые не собиралась нападать Польша, но и в Сучаве, Романе, Нямце, Бакэу и Яссах. Эти крепости совсем не надо было штурмовать, а можно было просто обойти, не ожидая удара в спину. Из Валахии в Молдову вели две дороги, сходившиеся у Бакэу, и третья дорога шла через Бырлад на Яссы. Трансильванию и Молдову разделяли Карпаты, через перевалы которых можно было пройти к Сучаве у Ватры, Топлицы, Георгени и Чуку. Влад не мог со своими войсками атаковать Сучаву с юга даже со Штефаном, поскольку это была агрессия против родного, но подчиненного Польше государства. Краков бы отнесся враждебно к нашему походу на Молдову от Брашова или Брэилы, но к распрям Штефана и Петра Арона из одного правящего дома Драгошей относился спокойно, поскольку они не сокращали его доходов.

Петр не стал отсиживаться в Сучаве и собрал свои войска у Нямца и перед Ватрой, собираясь не пустить Штефана и Влада через перевалы. Это было правильное решение, и без большой крови с обеих сторон разбить войско узурпатора было нельзя. Всю зиму Влад, Штефан и я ломали головы, как победить Петра Арона без гибели многих румын, и сумели добиться этого уже в апреле 1457 года, успев закончить все перед посевной, на которую всегда дружно выходила вся Цара Ромынеяскэ.

Все наши воины, Влад, Штефан и я, все наши бояре хорошо знали, что и когда должны были сделать их отряды и дружины. Теперь все зависело от того, сможем ли все мы, действуя друг от друга на расстоянии сто и более верст, скоординировать все наши передвижения. В течение недели все наши полки как можно незаметнее встали на назначенные им места в Трансильвании и Молдове и утром 5 апреля одновременно начали атаку узурпатора.

Войска Штефана и Влада ударами от Брязу, Чокешти, Браду, Биказа, Бакэу и Ясс, не начиная больших боев, отбросили дружины Петра Арона от Ватры и Нямца на перекресток пяти дорог в предгорьях Карпат, в ста верстах к югу от Сучавы. Отряды узурпатора были полностью окружены у небольшого селения Долчешти, и Влад со своей золотой тысячей сумел зайти к ним в тыл даже от Тыргу.

Мы, румыны, совсем не торопились нападать на стоявших перед нами таких же румын, и тогда наемники Арона сами атаковали Штефана и его соратников. К счастью, бой не перекинулся на другие отряды и дружины и продолжался совсем не долго, поскольку у Штефана были и двести наших воинов. Только когда остававшиеся еще на ногах люди Петра Арона бросили оружие, стало ясно, что узурпатор использовал его для того, чтобы, бросив своих воинов, по горам бежать через Мэлини в Сучаву, а оттуда в Каменец и Польшу. Мои мастера могли догнать и захватить узурпатора, но это должны были сделать Штефан и его воины, которым подобная погоня была, конечно, не по плечу. Мы упустили Петра Арона, но так получалось почти всегда, когда в деле, кроме наших воинов, участвовали и другие отряды, не умеющие действовать так, как мы. Забегая вперед, могу сказать, что изгнанный из Молдовы узурпатор сорок лет продолжал вредить своей родине, прежде чем был наконец выдан Казимиром Штефану и казнен за свои преступления.

Освобождение Молдовы произошло с минимальными потерями с обеих сторон и прошло почти так, как спланировали братья Влад и Штефан. Румыны не стали убивать румын, валашские и молдавские бояре хорошо знали друг друга, и многие были породнены, поэтому на общем совете никто не возражал, чтобы опустевший престол в Сучаве по праву наследования занял князь Штефан, отец которого до своего убийства правил как добрый и умный господарь.

Через десять дней после боя у Долчешти двоюродный брат Влада короновался в Сучаве как господарь Штефан III, чтобы через полвека заслужить титул Чел Маре-Великий. Боярские дружины уже разошлись по домам сеять хлеб, а Штефан, договорившись с Владом о совместных действиях в Буде, остался в Сучаве наводить порядок с учетом опыта своего брата и ожидать польское посольство. Господарь Влад и все мы, усталые, но довольные, вернулись в Тырговиште, где в день приезда получили известие о смерти короля Венгрии Ладислава V Поступа, по странной причине так и не дожившего до своего совершеннолетия.

Летом 1457 года сыну Яноша Хуньяди было всего четырнадцать лет, а после смерти Ладислава его конкурентом в борьбе за венгерскую корону стал не кто иной, как Фридрих III, император Священной Римской империи, циничный и беспринципный, как и все Габсбурги. Он начал борьбу за венгерский престол сразу же после смерти Хуньяди от чумы в Белом Городе, когда христиане праздновали победу, приказав Иржи Подебраду пленить его сына Матиаша, находившегося жарким летом 1456 года в Праге. Победитель Табора за выполнение грязного имперского приказа стал регентом Богемии, а затем и королем Чехии, мать Матиаша и его сторонники собирали деньги в надежде выкупить наследника Хуньяди из плена, и, казалось, Фридрих добился своего привычной габсбургской подлостью. Однако стать императору венгерским королем было совсем не так просто, как казалось ему из столичной Вены.

В наследство от отца-воина юному Матиашу осталось не только изображение воина на родовом гербе, давшему ему фамилию Корвин, но и его огромный авторитет в королевстве, в которое входили, кроме Венгрии, Хорватия, часть Сербии, Трансильвания и которому как вассал подчинялась Валахия. За десять лет регентства над огромной страной вокруг Хуньяди образовалась многочисленная группа сторонников, среди которых было много дворян, ставших сановниками и вельможами, имевшими в королевстве большие поместья, богатство, звания, чины и влияние.

Во главе партии Хуньяди стоял пятидесятилетний хорватский дворянин, во время его правления ставший из воспитателя Матиаша влиятельнейшим эстергомским архиепископом, пользующимся поддержкой в Ватикане. На стороне юного пражского пленника были все венгерское дворянство и города, а на стороне императора – венгерские бароны с дружинами. Противостояние Хуньяди и Габсбургов обещало быть очень жарким.

Янош Хуньяди и его сын были трансильванскими баронами, Матиаш родился к северу от Сигишоары в Клуже, и земли их рода располагались в Хунедоаре, на границе Трансильвании, Венгрии и Валахии. У господарей Валахии и Молдовы не было никаких сомнений в том, какую из сторон поддерживать в борьбе за венгерскую корону.

В июле 1457 года Влад и Штефан встретились в Байе и с пышной свитой прибыли в Буду, где несколько раз встретились с Яношем Витезем. Хорватский венгр, валах-трансильванец и румынский молдаванин быстро нашли общий язык. Никто не хотел полного воцарения на Дунае империи Габсбургов, основным занятием которых с XIII века было обирание, а совсем не защита населения. Влад и Штефан обещали Витезу военную помощь, и тридцать тысяч румынских воинов были очень серьезной военной силой и поддержкой партии Хуньяди в переговорах с Фридрихом и его курфюрстами. Архиепископ, однако, отложил разговор об объединении Цара Ромынеяскэ даже под протекторатом Венгерского королевства до коронации Матиаша Корвина, при этом обещая обоим господарям свою полную поддержку. Влад отлично понимал, что создание Румынии будет совсем не легким делом, но летом 1457 года оно стало абсолютно реальным.

Господари пообещали Витезу прибыть с войсками в Буду после уборки урожая, когда и предполагались решающие события в борьбе за корону. Штефан вернулся в Сучаву, ломая голову над польской проблемой, а мы с Владом вернулись в Тырговиште. Передохнуть после бурной весны нам не удалось – через три дня после возвращения в столицу мы начали устанавливать в Валахии порядок и спокойствие. Дороги, разбойники и торговля – этим важнейшим государственным делом занимался Влад летом 1458 года, не забывая об очень важном осеннем походе в Буду, который ожидался более кровавым, чем весенний поход в Сучаву. Второй Дракон всегда переживал из-за того, что румынские воины должны обнажать свои мечи не на османов, теряя мощь в борьбе не с главным врагом Европы.

Задолго до нашего бурного XV века люди во всех государствах Европы, после войн, пожаров и эпидемий, которым не было конца, оставались без кормильцев, средств существования, покидали родные места, скитались по окрестным городам и селам, добывая себе пропитание нищенством. Часть из них находила себе новое жилье и работу, а часть охотно превращалась в бродяг, которые выдавали себя за ремесленников, ищущих заработок, пилигримов, паломников, проповедников, калек и студентов, а на деле занимались воровством и разбоем.

До недавнего времени отношение к нищим, бродягам и убогим было терпимым во многих странах. Считалось, что молитвы нищих лучше всего доходят до бога, и многие крестьяне и горожане давали им еду и деньги и просили помолиться за них в храме. Церковь, князья и города строили для нищих и калек приюты и больницы, все понимали, как легко можно оказаться на их месте в нашу страшную эпоху войн, нашествий, неурожаев, пожаров и болезней.

После начала противостояния Европы и Османской Порты нищие и бродяги, пользуясь тем, что многие воины уходили к границам защищать родину, постепенно превращались для городов и сел в серьезную угрозу, терпимость к ним стала резко падать, и нищенство перестало быть уважаемым в народе занятием. Многие считали, что каждый человек должен работать и в поте лица своего зарабатывать на свое существование. Работа находилась для всех, кто ее искал, и все желающие могли прокормить себя своим трудом.

Во времена междоусобицы после смерти Мирчи Великого бродяги на дорогах стали вызывать раздражение, города стали закрывать перед ними ворота, а в Европе появились законы о нищенстве, которые строго соблюдались – бродяг хватали и заставляли работать, убегавших ловили и клеймили, а трижды задержанного за попрошайничество могли и повесить.

Ко времени воцарения Влада бродяги и нищие стали бичом Цара Ромынеяскэ, это были обозлившиеся на все и на всех люди, вернее двуногие существа, для которых не было ничего святого, жестокие, лживые и коварные. Днем попрошайки, ночью разбойники, они грабили и убивали всех без разбора, а их банды держали в страхе целые области в государстве, парализуя его торговлю, ремесла, промыслы, а значит, жизнь. К 1458 году нищие и бродяги в Валахии стали врагами городов и сел, и Влад III Дракула с ними церемониться не стал.

По Трансильвании и Валахии через Карпаты проходил один из важнейших торговых путей Юго-Восточной Европы, от Варецкого перевала через Сигишоару, Брашов и Бузэу на Дунай, Черное море и далее в Азию. Еще одна торговая дорога шла из Австрии и Венгрии к Морю через Тимишоару и Сибиу, а по Молдове проходил знаменитый Днестровский торговый путь. Многочисленные разбойничьи банды от Моря до Карпат захватывали путешественников и небольшие купеческие караваны, грабили села и деревни и даже проникали в города. После назначения наместников второго Дракона в городах стало спокойней, но многочисленные разбои сменило еще более многочисленное воровство.

С начала лета указ-христовул Влада о смертной казни за разбои и воровство и о запрете бродяжничества и попрошайничества на всей территории Валахии и Трансильвании читался на городских рыночных площадях. Наказание за преступления было установлено одно – публичное сажание на кол прямо на месте преступления. К середине июля мне были известны все места на валашских дорогах, где в течение многих лет совершались грабежи и насилия.

Через несколько дней после нашего возвращения из Буды тридцать групп моих мастеров тайной стражи под видом торговых караванов со стороны Дуная, Венгрии, Предкарпатья и Молдовы вошли на румынские дороги, и даже «Альба-Регия» и «Альба-Юлия» ушли по Дымбовице на Дунай и на запад к Оршове, у которой были нередки речные нападения на купеческие суда. По три на каждом торговом пути, эти группы одна за одной одновременно двинулись к Тырговиште от Тимишоары, Арада, Бекешчабы, Оради, Сату-Маре, Хуста, Мармации, Черновиц, Тыргу, Биказа, Васлуя, Бырлада и Брэилы. На все эти торговые караваны моих мастеров разбойники напали у Решицы, Лугоша, Беюша, Залэу, Байя-Маре, Борши, Регины, Соваты, Чуку, Одорхеи, Нехояше, Абруда, Лудуша, Медиаша и даже у Девы. После коротких боевых столкновений десятилетиями терзавшие Цара Ромынеяскэ разбойные банды были стерты в пыль. Перед посадкой на колы они выдали все свои тайные убежища, в которых еще оставались их многочисленные товарищи. Тут же воины Влада Неистового, заранее собранные у Бистрицы, Сигишоары, Хацега, Фэгэраша, Тыргу, Крайовы, Вылчи, Бузэу и Джурджени, атаковали их одновременно, не оставив от разбойничьих гнезд камня на камне. За несколько дней румынские земли накрыла сеть второго Дракона, и к августу 1457 года разбойников вокруг Карпатских гор больше не было – они высоко и дружно сидели на колах вдоль валашских дорог, радуя и успокаивая многочисленных купцов, тут же повезших во все стороны света летние товары.

Сразу же после уничтожения разбойников тысячи наших воинов начали приводить торговые пути и дороги в полный порядок, расширили и обезопасили их на перевалах, расчистили старые и вырыли новые колодцы, на расстоянии одного дня пути друг от друга построили постоялые дворы и установили сторожевые заставы.

Валашские дороги стали безопасны и удобны, но вдруг изначально увеличилось число разбоев в городах. Недобитые разбойники от дорог попрятались там, где было большое количество жителей. Влад сказал мне, что казненных разбойников на дорогах горожане не видят, поэтому для искоренения преступности требуются активные действия и публичные акции в населенных пунктах. Господарь сам придумал собрать нищих и убогих на пиры в двадцати главных городах Цара Ромынеяскэ, и я только подобрал в них большие старые здания, которых не было жалко.

На пиры по всей стране собрались нищие, убогие и калеки или выдававшие себя за них, и мы спросили у них в разгар веселья: что нужно людям, чтобы навсегда избавиться от невзгод и голода? Никто из разгулявшихся дневных бродяг и ночных разбойников не попросил им дать работу, все они только жрали и пили каждый в три горла. Мы тихо вывели из домов настоящих калек, которых оказалось только двое из каждых десяти, заперли входы и зажгли веселые дома со всех сторон прямо на глазах сотен собравшихся жителей, чтобы они воочию увидели кару, настигшую наконец их притеснителей и насильников.

Бродяг и разбойников в Валахии больше не было, но воровство еще оставалось, и мы весь август и сентябрь ловили воров на месте преступления и сажали их на колы на рыночных площадях, не забывая, конечно, вовремя убирать их трупы, чтобы не вызвать в городах эпидемий чумы и холеры.

В середине сентября мы все собрались в Тырговиште, и я доложил Владу, что за два летних месяца были посажены на кол все воры и разбойники Валахии и Трансильвании, которых в общей сложности оказалось двенадцать тысяч, то есть страну многие годы терзало целое войско убийц и насильников.

Влад еще раз разослал христовулы по всей стране с запретом разбойничать и воровать людям любого сословия и достатка под угрозой казни на колу. Во всех городах Валахии прошли народные гуляния, и второй Дракон в знак искоренения преступности поставил на мраморный столик у фонтана на рыночной площади Тырговиште золотую чашу для питья. Вся страна знала, что с осени 1457 года расправа за преступления будет быстрая, справедливая и беспощадная. С 1457 года в Валахии стали говорить, что молоко в стране стоит дешевле воды.

Цара Романа оживлялась и расцветала прямо на наших глазах, но у нас опять не получилось отдохнуть от бесконечных трудов. 20 сентября по линии тайной стражи в Тырговиште пришло письмо из Буды от архиепископа Витеза, который сообщал, что венгерские бароны Фридриха III собирают большое войско на западе страны, и настоятельно просил Влада с воинами прибыть в Буду в первых числах октября.

Мы вышли из Тырговиште с четырехтысячным войском Влада и семью тысячами воинов боярских дружин. Все понимали, что впервые после времен Мирчи Великого участвуют в каких-то эпохальных исторических событиях, важных не только для Валахии, но и для всей Европы. У Сигишоары и Быстрицы мы должны были встретиться с войском Штефана, чтобы вместе двумя дорогами прибыть в Буду. Мы проходили через Предялский перевал, не забыв поклониться месту гибели наших отцов, и я докладывал своему другу, что на самом деле происходит в борьбе за венгерскую корону.

Венгерские бароны собирали свои дружины в Ракошмезе, и количество их воинов достигало пятидесяти тысяч. Вокруг Витеза объединялись горожане и военные дворяне во главе с дядей Матиаша Михаем Силади и его другом Гараи. У партии Хуньяди тоже было около пятидесяти тысяч сторонников, но, в отличие от воинов, горожане не могли противостоять дружинникам баронов, шансы которых на победу в сражении были выше. Матиаш все еще находился в плену у Подебрада в Праге, где с ним могло случиться что угодно, и в октябре 1457 года борьба за корону в Венгрии зашла в тупик.

Выслушав мой короткий рассказ, Влад сказал, что единая Венгрия в случае необходимости может выставить восемьдесят тысяч воинов, а с ополчением – вдвое больше, Польша – еще больше, а Османская империя – больше, чем обе вместе взятые католические страны. Валахия, имеющая четыре тысячи постоянного войска и около десяти тысяч воинов в валашских дружинах, может выставить не более пятидесяти тысяч человек, каждого третьего взрослого мужчину, которых еще надо обучить воинскому делу. Почти столько же сможет собрать Молдова, находящаяся под неусыпным контролем Польши, беспокоящейся за свой Днестровский торговый путь и не брезгающей Дунайским.

Чтобы объединить румынские земли, Влад III Дракула должен разбить султана, получить европейскую славу, возглавить общее христианское войско и, после удачи нового крестового похода, создать единую Цара Ромынеяскэ. Я напомнил господарю, что кардинал Эней Сильвий Пиколомини уже дважды писал нам из Рима, что все попытки папы объединить военные силы европейских государей не приводят к успеху. Никто из них не позволит Владу, который не имеет титула короля, стать главным военачальником христиан, а войско в крестовый поход даст только тогда, когда рядом с господарем будет стоять папа. Герой Скандербег раз за разом бьет османов в Албании без всякой помощи соседних государей, но каждую весну новое османское войско переходит Дунай то в одном, то в другом месте, атакуя Европу не только янычарами и сипахами, но и большими болгарскими и сербскими отрядами, собранными в турецких рядах.

Влад ответил, что, несмотря ни на что, будет бороться за Валахию до конца, но не допустит того, чтобы все взрослые румыны были перебиты в бесконечных сражениях с османами, как это произошло полторы тысячи лет назад с даками, погибшими под римскими мечами. Военный потенциал Венгрии в пять раз больше, чем в Валахии, Польши – в семь раз больше, чем в Молдове, а Османская империя может атаковать все эти четыре христианства одновременно. Турция жрет христианские страны одну за другой и подавится, только если укусит их все одновременно. Сегодняшняя Венгрия не будет под угрозой османского нашествия отнимать независимость Валахии, зная, что румын можно покорить только силой. Нам нужно подружиться не только с Витезом, но и с юным Матиашем, приобретя в нем не только союзника, но и друга, знающего, что Валахия не нападет на его Венгрию ни при каких условиях. Сейчас для этого создались все условия, ибо силы партий Хуньяди и Фридриха равны, и именно приход наших тридцати тысяч воинов в Буду Витезу решает спор за венгерскую корону в пользу Матиаша Корвина.

Я предложил Владу вывезти сына Хуньяди из Праги и вернуть его матери и Витезу в Буду. Мои мастера могли это сделать так, что его исчезновение было бы замечено только через несколько часов, и все дело прошло бы совершенно безопасно для Матиаша. Влад надолго задумался, а затем сказал, что нам этого делать нельзя, потому что этот захват могут провести только венгры, а не румыны. Он всегда оставался рыцарем, Влад Неистовый, сын первого Дракона, и я именно в конце 1457 года начал думать о том, что Дракула станет самым знаменитым народным героем прошлой и будущей Цара Романа.

Мы прибыли в Буду, где после долгих проволочек в составе войска Михая Силади двинулись на Ракошмез. Венгров и румын было столько же, сколько воинов в баронских дружинах, а в столице государства партию Хуньяди поддерживали еще столько же горожан и воинов. В этих условиях шансы на победу баронов были достаточно призрачны, а Хуньяди совсем не хотели разжигать гражданскую войну в пока еще не своем государстве. В переговорах все дружно дождались холодной дунайской зимы, когда все военные действия традиционно не велись.

24 января 1458 года в сильнейший мороз на дунайском льду при огромном стечении народа пятнадцатилетний Матиаш Корвин был объявлен королем Венгрии. Ввиду нашего войска в Ракошмезе мадьярские бароны сквозь зубы тоже признали сына Хуньяди правителем Венгерского королевства. Матиаша выкупили у Подебрада только через месяц за огромные деньги, большая часть которых досталась, конечно, Фридриху III, не знавшего удержу при обогащении. Матиаш вернулся в Буду с обязательством по достижении совершеннолетия жениться на дочери регента Богемии Катарине. Свадьба состоялась через три года, когда Подебрад был назначен императором королем Чехии, что усилило вес безродного правителя Венгрии среди королевских домов Европы.

Матиаш назначил Яноша Витеза канцлером Венгрии, но корона Святого Иштвана, первого короля из династии Арпадов, уже много лет хранилась у императора Фридриха, и он совсем не собирался отдавать ее сыну Хуньяди. Тогда мы еще не знали, как отразится эта история на судьбе нашей страны.

Валашское и молдавское войска покинули Буду в конце января и у Быстрицы разошлись на юг и восток. Влад просил Штефана добиться от Польши разрешения объединить румынские войска для противостояния Османской империи. Господарь Молдовы сумрачно ответил, что он уже говорил с польскими послами об этом. Польше, прикрытой Валахией, Молдовой и Карпатами, пока не грозит турецкое нашествие, но при очередной атаке Мехмеда на Белград и Буду она обязательно попробует укрепиться в Предкарпатье и Черновицах, да и от Трансильвании не откажется. Влад сказал, что свободы можно добиться, только если весь народ станет войском, потому что в нашем мире считаются только с силой. Штефан ответил, что валашские и молдавские бояре прекрасно понимают, что в борьбе с османами могут только умереть и не хотят гибнуть в бесконечной войне. Второй Дракон возразил, что именно от силы сопротивления зависит, поглотит ли Османская Порта Цара Романа, как она сделала с Болгарией и Сербией, или все обойдется грабежом с оставлением румынской государственности. Мы можем быть данщиком, а можем превратиться в бесправный турецкий пашалык, в котором гордый народ будет заменен покорными рабами.

Наши господари решили отбиваться по-настоящему и бороться за Румынию всеми силами. Мы возвратились в Тырговиште, где я рассказал Владу о последних донесениях из Буды. Император Фридрих и венгерские бароны готовят войну с Матиашем и Витезом, у которого начались раздоры с Силади и Гараи, и они могут закончиться расколом. Это сложное венгерское противостояние не закончится ни в этом году, ни в следующем, ибо борьба за очень богатое королевство никогда не бывает короткой.

Влад спокойно ответил, что в походе в Буду мы были на правильной стороне, ибо император не многим лучше султана. Теперь мы можем бороться за Цара Романа не только изнутри, но и снаружи. Главное, что мы выяснили в этом походе, – это то, что пока Матиаш Корвин не наденет корону Святого Иштвана, Венгрия не будет активно бороться с Турцией. В ближайшие годы партия Хуньяди будет бороться за основание собственной династии, а это значит, что Валахия остается против бешеного Мехмеда один на один, и с этим, похоже, ничего сделать нельзя.

Спокойные и собранные, мы вернулись в Тырговиште с мыслями о том, что, несмотря ни на что, должны сделать Валахию счастливой.

Как только сошел снег с равнин, Влад начал укреплять Тырговиште и строить новую крепость Дымбовице, которую господарь хотел сделать столицей объединенной Цара Ромынеяскэ. Одновременно с этими двумя тяжелейшими делами мой неистовый друг лично заложил первый камень в стене своего долгожданного замка в Карпатских горах. Вся Валахия принимала участие в этом грандиозном строительстве, хорошо понимая, что нужно защитить свой народ и войско, иначе придется кормить чужих захватчиков своей земли.

Тырговиште, ставший столицей при Мирче Великом, располагался в самом центре страны, но главные торговые пути из Сибиу и Брашова проходили мимо него справа и слева. Зимы в Валахии всегда были очень холодные, и первый господарь построил город глубоко в земле, что позволяло долго сохранять в зданиях тепло, не тратя большого количества дров.

Влад не стал перестраивать в господарском дворце только знаменитый уже тогда Тронный зал, в котором на валашский трон садились его дед и отец. Он построил вокруг него высокие хоромы и здания, составившие не только новый дворец, но и последнюю линию обороны государства. Рядом с Тронным залом появилась на квадратном основании мощная круглая трехъярусная башня Киндия высотой более тридцати шагов, и Влад, находясь в Тырговиште, всегда по утрам поднимался на ее смотровую площадку и наблюдал за карпатской и дунайской дорогами.

Стены Тырговиште были сделаны выше и толще, вокруг появились рвы и валы с палисадами, перед которыми наклонно вкопали тысячи заостренных кольев. Тырговиште получил три линии обороны, мог выдержать сильный штурм, но выстоять в долгой осаде против огромного войска султана Мехмеда, конечно, не мог.

Влад отлично понимал значение проходивших по Валахии торговых путей, приносивших в казну полновесное золото. Он сам нашел место для новой крепости в восьмидесяти верстах к юго-востоку от Тырговиште и в семидесяти верстах к северу от дунайской границы. На реке Дымбовице началось бурное строительство. Будущая столица вырастала в тылу главной валашской пограничной крепости Джурджу, через которую захватившие ее османы постоянно шли на румынские земли. Она должна была не только остановить врага, но и постоянно защищать торговые пути из Венгрии, Предкарпатья, Польши и Молдовы на Дунай, Черное море и всю огромную Азию.

На невысоком плато прямо у реки началось строительство главной башни Дымбовице, имевшей в основании двадцать на шестнадцать и высоту около тридцати шагов. Вокруг нее выложили большой крепостной двор в виде пятиугольника и стали возводить мощные квадратно-прямоугольные башни, соединенные стенами толщиной четыре и высотой десять шагов. Впереди стен в первую очередь сделали два кольца валов с палисадами и рвов, в которые во время опасности пускали воду Дымбовицы, и вкопали огромное количество заостренных наклоненных кольев, мешавших атаковать крепость большому количеству пехоты и конницы.

Влад прилагал все силы, чтобы Дымбовице была построена как можно быстрее, как будто знал, что она вскоре понадобится Валахии. Конечно, мы сделали в ней несколько явных и тайных колодцев, подземных и потайных ходов, которые неизвестны, слава богу, и до сих пор, но все укрепления мы, конечно, выстроить так и не успели – Дымбовице пришлось встречать огромное османское войско султана Мехмеда незаконченной. В этом не было нашей вины – выстроить главную крепость страны за два года было абсолютно невозможно даже Владу Неистовому.

Место для горного замка моего господаря и друга я нашел в шестидесяти верстах западнее Тырговиште, в том месте, где у Карпат река Арджис бежит между Куртей и Вылчей. В местности Поэнари высились несколько высоких вершин, и с них как на ладони была видна дорога из Валахии в Трансильванию, на которой войско врага можно было сверху расстреливать из пушек. Замок на горе охранял пути из Сибиу через Слатину к Дунаю, на Тырговиште, и дорогу от Фэгэраша вдоль Арджиса до Дымбовице.

Место, где должно было возникнуть горное гнездо Влада Дракулы, было стратегически важным, и на горе, вершина которой находилась от земли на высоте более четырех тысяч шагов, еще Мирча Великий хотел возвести свой замок. По узкой, крутой и очень опасной дороге-тропинке были подняты камни, но на этом все и закончилось. В 1458 году Влад возобновил возведение замка на свои личные деньги, и это строительство вышло очень тяжелым, но чрезвычайно успешным.

По тропе-дороге, вьющейся в гору длиной более двух тысяч шагов, десятки и десятки повозок, запряженных волами, день за днем неостановимо поднимали камни, глину и песок. На верхнем плато, имевшем форму неправильного прямоугольника размерами всего шестьсот на триста шагов, я организовал изготовление кирпичей и устроил производство особого раствора для соединения камней, использовав для этого знания, полученные в Константинополе при изучении действия греческого огня.

Поэнари строил сам Влад по своему плану как чудо фортификационной техники, и замок рос не по дням, а по часам. Возили камни, мостили замковый двор, били подземные ходы и колодцы, по всему периметру фундамента возводили главную стену с тремя выдвинутыми круглыми башнями, от нее вели еще две стены к угловым башням и замыкали между ними весь оборонительный контур. Мы сделали в Поэнари множество ловушек, тайных галерей и укреплений, связанных между собой так, что это позволяло вести бой сверху и снизу, на земле и на небе. Турки при Владе так и не смогли взять его орлиное гнездо, и даже сейчас, через полвека после его создания, Познари так и остается непревзойденной валашской твердыней, на которую боятся ступать ноги нынешних временщиков.

Все замковые стены и башни строились в полном соответствии с рельефом скалы и ее верхнего плато. Казалось, что замок Влада Неистового не просто поднимался над горой, он полностью сросся с округой и вырастал из нее как естественная вершина. Стены Поэнари толщиной в четыре и более шага, высотой двадцать шагов, еще более высокие башни представляли собой совершенную красоту и мощь. Когда его строительство было закончено, по моему совету во въездной башне вообще не стали делать широкие ворота, а оставили небольшой узкий и длинный коридор, по которому с трудом могли проехать два всадника. Вход-коридор шел между высоких стен и расширялся только у замкового двора. Перед стенами в скале были вырублены сухие глубокие рвы, и чудом прорвавшийся через них враг должен был проломиться через подъемный мост, узкие ворота, чтобы затем оказаться в еще более узком коридоре, где его бы расстреливали и убивали со всех сторон.

В замковом дворе на главной башне со знаменем Влада III Дракулы был выставлен постоянный сторожевой пост из двух воинов, в случае приближения чужих всадников к замку трубивших в рог. Рядом с башней был выстроен дом господаря, в подвале которого хранилась его личная казна, за ним высился Парадный зал торжественных приемов, с троном и резными стульями с очень высокими спинками. Везде были сделаны большие камины и изразцовые печи, стены покрывали ковры, но в замке, как и в любой каменной крепости, было холодно и летом, и особенно зимой.

Спальня и кабинет Влада были совсем небольшими, но очень изысканными, при этом без излишней роскоши. Стол, кресла, лавки с подушками, шкафы, комоды, стены в коврах, высокие канделябры с огромными свечами, большая низкая кровать с соболиным одеялом, балдахином и звериными шкурами на каменных полах, шкатулка с драгоценностями, ларец с важными бумагами – вот и все, что окружало Влада в его личных покоях.

В Поэнари стали обсуждаться судьбы Валахии и Цара Ромынеяскэ, что было не очень удобно делать в Тырговиште, застроенном боярскими хоромами, из которых внимательно следили за всем, что происходило в господарском дворце. Влад не так часто, как хотел, бывал в своем горном гнезде, но то, что у него теперь появилась собственная неприступная твердыня, придавало ему сил в борьбе за счастье Валахии и всей Цара Романа.

В 1408 году в пятидесяти верстах к востоку от Тырговиште и в сорока верстах к северу от еще не существовавшей Дымбовице Мирча Великий основал монастырь Снагов, ставший родовым для его сына и внука. Храмы, часовни и стены были выстроены на небольшом островке посреди озера, что очень нравилось Дракулешти, любившим все необычное и красивое. Первый Дракон был ктитором Снаговского монастыря, а Влад делал в него свои личные денежные вклады. Валашская православная церковь во главе с митрополитом Макарием поддерживала его борьбу против Османской империи с ее оголтелым человеконенавистничеством. Церкви и монастыри стали опорой господаря Влада на все время его правления, и я в свое время рассказывал своему другу о том, как они организованы.

Одинокий, уединенный – так с греческого языка переводится слово «монах». Так более тысячи лет назад стали называть себя люди, обрекавшие себя на отречение от всех благ мира во имя служения идеалам человечества.

Первые монахи, ведшие очень суровую и полную лишений отшельническую жизнь, для того чтобы выжить, стали объединяться в общины, которые жили по монашеским уставам. Эти общины получили название «уединенные жилища» – монастыри.

Монахи сами выбирали своего настоятеля, собирали пожертвования, строили монастырь, в котором селились по одному в кельях, собираясь на общие молитвы, собрания и трапезы. Они молились, переписывали сохранившиеся после темных веков книги и рукописи, составлявшие память человечества, занимались философией и другими науками. К XI веку прославленные своей добропорядочностью и аскетизмом монастыри в Европе стали называть солью земли, и из них стали раздаваться голоса, получавшие в нашем обществе наибольший авторитет.

Лучшие монастыри, за которыми следовали все остальные «уединенные жилища», успешно боролись против угрожавших всем людям смертных грехов – тщеславия, зависти, гнева, уныния, скупости, чревоугодия и расточительности, происходивших от корня всякого зла – излишней гордыни.

Умные правители поддерживали умные монастыри, которые придавали им заслуженный авторитет и создавали славу государства, помня, как святой Бернар Клервоский призывал к крестовым походам, поддержанным папой, изменил европейскую историю. Влад Дракула поддерживал и уважал умный Снаговский монастырь на озере, который по прошествии лет сыграл в его судьбе свою удивительную роль.

К лету 1458 года армия господаря достигла шести тысяч воинов, которых день и ночь обучали боевому мастерству наши ветераны, бывшие с Владом 1448 года и ранее входившие в тысячу Раду Арджиу. Отдельные полки мечников и копейщиков прикрывали отряды лучников и сильные конные группы. Шесть тысяч воинов – это было очень малое войско, но три года назад не было вообще никакой постоянной валашской армии. Вместе с боярскими дружинами Влад мог выставить пятнадцать тысяч великолепных бойцов, и это была сила в Европе, но не для Османской Порты. Росту войска Влада Неистового неожиданно помог боярский заговор, прогремевший в Тырговиште в июле 1458 года.

Валашские бояре были великие, являвшиеся членами Верховного совета, и малые, городовые, все обязанности которых были определены еще Мирчей Великим. Двадцать пять великих бояр имели лучшие и плодородные равнинные земли, на которых их крестьяне выращивали большое количество пшеницы и проса, разводили огромные сады и виноградники. Бояре продавали зерно, соль, медь и кожи в Европу и Азию и всегда располагали большими деньгами и влиянием, которое уменьшалось настолько, насколько возрастал авторитет господаря Влада.

В конце июня 1458 года на очередном верховном боярском совете Влад прямо спросил у своих фактических соправителей, сколько раз, начиная с 1418 года, сменялись господари на валашском престоле, – оказалось, что восемнадцать. Влад сказал, что вина за неустойчивость власти, нанесшей большой вред государству, лежит и на господарях, и на великих боярах, не упускавших случая половить золотых рыб в мутной речной воде.

Влад III Дракула предложил боярам совместными усилиями закончить эту неприличную для цивилизованной страны вакханалию не борьбы, а грызни за власть и дружно бороться за счастье Валахии, которому в первую очередь угрожает Османская Порта. Господарь объявил, что за верную службу родине будет награждать, но за предательство и измену отчизне обязательно отправит на кол любого. Второй Дракон предложил несогласным с его политикой боярам выйти из верховного совета, но ни один из двадцати двух его членов, из которых только пять были назначены Владом, этого не сделал, согласившись на славу или кол. Совет закончился, и все разошлись для выполнения своих государственных обязанностей. За три года правления Влад за дело казнил только покушавшихся на его жизнь ярых сторонников Данешти, хотя мог наказать намного большее количество бояр, однако этого не сделал. Его словам, которые не расходились с делами, можно было верить и самим выбирать жизнь или смерть. Оказалось, что совсем не все великие бояре заинтересованы в неустанном труде для счастья своего народа, и это быстро выяснилось и закончилось большой кровью.

Восемь великих бояр Валахии, хранитель печати, дворецкий-ворник, камараш, хатман, апрод, военный спатар, шатрар и главный стольник не захотели усиления власти внука Мирчи Великого и борьбы за независимость страны со страшной Османской Портой. Убить Влада в господарском дворце или в Тырговиште было можно только ценой жизни кого-то из великих бояр, да и только в том случае, если бы мои мастера дали бы это сделать. На Влада и его охрану напали по дороге из строившейся Дымбовице в Снаговский монастырь, и убийцам могла бы сопутствовать удача, если бы у второго Дракона не было его удивительной и блистательной тайной стражи.

В горной Валахии полную безопасность господаря могла бы обеспечить только тысяча опытных воинов, и Влад, конечно, ни за что бы не согласился с таким количеством охраны, и это было совершенно правильно. Небольшая группа тайной стражи, имевшая сторожевой дозор и засадный отряд, по моему приказу должна была в этих условиях в любом случае сохранить жизнь Влада Неистового.

На Влада со свитой и шестью моими пятерками мастеров напали у Отопени сразу с двух сторон. Однако когда двести пятьдесят боярских холопов во главе со своими хозяевами с разгона на взмыленных лошадях налетели на нас, вокруг Влада уже был выстроен тройной непробиваемый круг из пятидесяти воинов, который неотвратимо покатился назад, уверенно отбиваясь от впятеро большего, но не сильнейшего врага.

Первая неожиданная атака оказалась неудачной, и боярские холопы начали отчаянно прорубаться к Владу, теряя людей десятками. Драгоценные мгновения были ими уже потеряны, но надежды убить второго Дракона – еще нет, и в этот момент в боярский бок железным ежом ударили вернувшиеся назад двадцать моих воинов из сторожевого дозора. Давление на наш защитный круг сильно ослабло, и в этот момент пятьдесят лучших воинов засадного отряда ударом с тыла разнесли опытных боярских холопов буквально на куски. Полторы сотни заговорщиков были зарублены в считанные мгновения, пятьдесят до этого убили мы, и дело было закончено. Влад и его боевые пятерки взяли живыми шесть великих бояр, а я, после их короткого допроса, уже на следующее утро захватил в Тырговиште и двух оставшихся главных заговорщиков.

Когда Влад спросил у своих бывших верховников, почему они просто не заменили его на троне на одного из Данешти, главный заговорщик логофет ответил, что они должны были его именно убить на престоле, иначе сын Дракона как Дьявол вернулся бы на валашский трон в третий и в четвертый раз и не дал бы им покоя никогда. Влад на суде объявил, что спокойно грабить и убивать Валахию и ее законного господаря он не даст никому и никогда. В Тырговиште на глазах всего города восемь великих бояр на колах разной высоты, соответствующей их чинам и положению, были выставлены на всеобщее обозрение, «чтобы очистить страну от зла». Члены верховного совета на колах разной высоты произвели сильное впечатление на народ и уж тем более на валашских своевольных бояр.

Впервые Влад провел конфискации земель заговорщиков, объявил боярских крепостных господарскими, то есть лично свободными, и три тысячи бывших боярских крестьян в течение нескольких месяцев поступили на учебу в его постоянное войско, которое к осени 1458 года достигло девяти тысяч воинов.

Влад предложил мне стать членом верховного боярского совета, но я отказался, поскольку не хотел тратить свое время на что-нибудь, кроме моей любимой тайной стражи. Господарь назначил своих сторонников в боярский совет, и по утвержденному им господарскому хрисовулу все свободные валашские крестьяне и горожане получили право владеть оружием. Тридцать пять тысяч валахов начали обучаться военному делу у наших лучших воинов по всем городам и весям румынской земли и быстро превратились в народное ополчение.

Весной 1459 года Валахия могла выставить десять тысяч воинов господаря, пятнадцать тысяч боярских дружинников и пятьдесят тысяч обученных сражаться валахов. Это была настоящая армия, и Влад был счастлив как никогда, когда заканчивал ее формирование, как будто чувствовал, что мечи его новых воинов недолго будут оставаться в ножнах.

Лето 1458 года в Валахии получилось жарким. Войско османов без султана опять атаковало оставшиеся у Венгрии северные сербские земли, но, получив мощный удар с западного фланга от отрядов Скандербега, поспешно вернулось за Дунай. Вскоре после подавления боярского мятежа по линии тайной стражи мы получили из Ватикана письмо, приведшее меня и Влада в полный восторг. Кардинал Эней Сильвий Пикколомини извещал господаря Валахии и своего старого друга и товарища, что только что весь конклав римских и европейских князей католической веры единодушно избрал его рабом рабов божьих – папой, и он сам взял себе новое имя из «Энеиды» Вергилия – Пий Второй.

Две пятерки мастеров тайной стражи отвезли в Рим письмо Влада в великолепном золотом ларце изысканной работы, купленном в свое время в Константинополе, в котором второй Дракон поздравлял Энея с избранием и желал Пию II объединить христианский мир в противостоянии с Османской империей как можно быстрее.

Пий отправил Владу ответное тайное послание, которое я сам встретил уже в итальянском Удине и благополучно довез через Люблену, Печ и Тимишоару до Поэнари. Прочитавший послание Влад повеселел и сказал мне, что папа лично попытается собрать общее европейское войско и сам поведет его в крестовый поход на османов. Папа сам назначит главнокомандующего, и им станет владетельный князь, который ярко проявит себя в противостоянии с Мехмедом Завоевателем.

Пий писал, что страны Центральной Европы, прикрытые от Турции Пиренеями и Дунаем, не будут ссориться с бешеным султаном, но добровольцев дадут Франция, Бургундия, Австрия, Чехия и Польша. Венгерский король ссориться с Мехмедом так же не будет до тех пор, пока император Фридрих III не откажется от короны святого Иштвана Арпада, о чем, собственно, хорошо известно и господарю Владу. Поэтому папа сейчас собирает огромные деньги на крестовый поход, которые с радостью передаст внуку Мирчи и сыну Дракона, надежде христианского мира. На золото Влад III Дракул наберет добровольцев и многие европейские рыцарские отряды, предводители которых не будут претендовать на главное командование.

Влад сказал, что Эней нашел идеальный способ объединить Европу, потому что после одного настоящего разгрома османов добивать захватчиков на Стамбул и Эдирне полезут многие христианские правители, и с османскими убийцами наконец будет покончено. Я ответил, что все это будет возможным только в том случае, если во время разгрома турок в генеральном сражении султан будет убит. Иначе Мехмед II вернется на Босфор и соберет второе, третье и четвертое огромное войско, которые экономическая мощь его Османской империи позволяет выставлять даже без особого надрыва. Только гибель бешеного Мехмеда, как гибель Баязида в 1402 году, вызовет в Турции многолетнюю борьбу за высшую власть, которая должна быть закончена военным вмешательством Европы, и это вмешательство будет абсолютно законным и справедливым. Я добавил, что другого способа победить огромную армию вооруженных до зубов безжалостных убийц во главе с их сумасшедшим от пролитой крови предводителем в настоящее время не существует.

Влад был полностью согласен со своим командиром тайной стражи, как это происходило всегда, когда я предъявлял ему абсолютно логические доводы. Мы не знали, но надеялись, что ждать крестового похода нам придется недолго. Однако в 1459 году произошло еще одно событие, которое внесло свои коррективы в судьбу Валахии и ее господаря, – Влад не выдержал и сцепился насмерть с брашовскими купцами.

Зима 1459 года в Карпатах прошла спокойно. Мы активно обучали тысячи новых воинов и десятки тысяч народных ополченцев военному делу и боевым искусствам, готовились участвовать в отражении очередного османского войска на Буду, собирали продовольственные резервы, изготавливали и покупали белое и огнестрельное оружие, выводили основания башен и стен Дымбовице, заканчивали строительство Поэнари и продолжали готовить воинов в восстановленной в орлином гнезде школе тайной стражи. Штаб господаря находился и в Поэнари, и в Дымбовице, куда еще год назад были переведены наши бриги, на которых по-прежнему хранилась часть золотого запаса Валахии и ее господаря.

Тайная стража в Цара Романа, Европе и Азии работала надежно и четко, часто изменяя планы второго Дракона и даже пути создания сильной Валахии. В середине февраля 1459 года мне сообщили, что саксонские купцы Брашова и Сибиу, недовольные усилением Валахии и господарской власти, нашли из Данешти нового претендента на престол в Тырговиште. Узнавший о новом брашовском заговоре Влад, до этого спокойный, как скала Поэнари, впервые на моих глазах пришел в бешенство.

Все валашские торговые пути и дороги уже больше года были абсолютно безопасны и удобны для передвижения. Почти каждый день по ним шли все новые и новые торговые караваны во все стороны света, но валашских среди них почти не было. Румынские купцы так и не стали на ноги за время трехлетнего правления Влада, кроме уничтожения разбойников, установившего для них беспроцентные кредиты. Дело было в том, что монополия на розничную торговлю на румынских землях принадлежала саксонским купцам Брашова и Сибиу. Валашские купцы, не имевшие из-за них связей в Европе, даже в случае доставки на родину товаров сами продать их людям не могли и были вынуждены отдавать их брашовцам, которые брали их за бесценок, с возвратом денег только после продажи.

Влад заявил, что с саксонскими порядками в Валахии пора заканчивать, поскольку брашовцы не только мешают развиваться стране, но еще и устраивают бесконечные заговоры. Саксонцы нарвались на него уже второй раз, и теперь пусть пеняют сами на себя. Им все равно, какая будет Валахия, лишь бы увеличивались доходы от румынской торговли, иначе купцы устроят заговор и сменят высшую власть в государстве. Мы продумали план борьбы с Брашовом до мелочей и реализовали его за несколько дней.

Влад и верховный боярский совет отменили в Валахии любые монополии во внешней, внутренней и розничной торговле и запретили брашовским и сибиувским купцам торговать в стране вообще. Саксонским монополистам для продажи своих товаров были выделены пограничные города Авригу, Брезою, Сэчеле и Рышнов, им разрешили также участвовать в четырех главных валашских ярмарках. Это был сильный удар по брашовским купцам, не дававшим развиваться Цара Ромынеяскэ. Забегая вперед, могу сказать, что с 1459 по 1462 год валашская торговля увеличила свои объемы в пятьдесят раз. Казна государства стала наполняться с удивительной скоростью, что позволяло Владу осуществлять любые дела для развития Валахии, города и ремесла которых росли не по дням, а по часам.

Через две недели после подписания торгового хрисовула я сказал Владу, что дело по укрощению саксонцев можно заканчивать. Ночью в Брашове я с группой лучших мастеров тайной стражи со свидетелями взял претендента на престол Валахии и трех финансировавших его брашовских торговцев прямо в доме, заваленном воззваниями с призывами убить Влада и заменить его очередным Даном. Прибывший утром в город Влад судил заговорщиков и сразу после впечатляющего прилюдного допроса, не оставившего никаких сомнений в вине, приказал посадить их на кол. Очередной готовившийся мятеж был подавлен в самом начале, а саксонские купцы стали вызывать заслуженную ненависть в расцветающей на глазах стране. Все валахи видели, кто борется за их счастье, а кто раз за разом пытается на них нажиться, при этом не останавливаясь ни перед чем. В стране, лишенной преступности и торговых монополий, семимильными шагами развивались земледелие, скотоводство, ремесла, промыслы, разбивались огромные фруктовые сады, все работали и получали за это деньги, которые успешно тратили в Валахии, предоставлявшей людям все необходимое для благополучной жизни.

Саксонские купцы были очень разозлены, но не стали смертельными врагами Влада, имевшего все писаные и неписаные права по наведению порядка в собственной стране. Основные и огромные доходы они получали от посредничества в торговле венгерскими польскими товарами с Османской Портой, Мавераннахром и Персией, используя безопасные и удобные валашские торговые пути. Я попросил Влада пока не выходить за пределы Валахии, потому что он уже был известен в Европе как идеальный государь и пример для всех народов христианского мира, и это стало вызывать у их правителей серьезное раздражение, грозившее перейти в ярость, которой мы противостоять не можем. Я напомнил Владу, что его брат Штефан всего две недели назад сквозь зубы принес в Кракове вассальную присягу королю Казимиру, что делает возможным объединение Валахии и Молдовы только после войны с могущественной Польшей при молчаливом нейтралитете Венгрии.

Казалось, что Валахия добилась очередного успеха, избежав при этом тяжелой торговой войны с очень богатым Брашовом. Однако часть саксонских купцов вдруг занялась активной скупкой оружия в Пассау и Золингене, передавая его в Османскую Порту и Персию. Германские мечи и кинжалы были значительно лучше турецких ятаганов, и Влад старался закупать их для своей растущей армии. Саксонцы стали давать немецким мастерам-оружейникам большую цену, чем валахи, и войско господаря стало испытывать нехватку белого оружия.

Влад сказал, что саксонцы опять с ногами из-за барыша влезли в румынские дела, но это они сделали последний раз.

Новый хрисовул второго Дракона поставил брашовский транзит под контроль господаря, который теперь мог остановить и перекупить любой торговый караван, шедший по валашским землям в Турцию и Азию. Именно эта торговля приносила саксонской торговле тысячи процентов прибыли, и Влад с размаху наступил своим кованым сапогом на ее купеческое горло. Если бы этот новый закон распространялся только на обозы с оружием, большой беды не произошло бы, но валашские купцы стали перекупать все саксонские торговые караваны и сами повезли их на восток.

Я, расстроенный стратегической ошибкой друга, заявил Владу, что теперь саксонские купцы потеряют большую часть своих доходов, которые получали веками. Учитывая, что их ежегодная прибыль от румынского транзита больше, чем годовой валашский бюджет, Брашов и Сибиу станут смертельными врагами второго Дракона. Тайная стража может обеспечить безопасность Влада от покушений, но она не сможет запретить саксонцам заплатить Витезу и Матиашу, которые используют конфликт внутри Цара Ромынеяскэ для того, чтобы не передавать Валахии Трансильванию. Мы не сможем одновременно бороться с саксонцами, помогать Штефану освободиться от польской зависимости и договариваться с королем Матиашем об Ардеале. А самое главное в этой войне с Брашовом заключается в том, что богатые купцы начнут вредить Владу в Европе, и это ставит под сильнейший удар организуемый папой крестовый поход на османов, во главе которого Пий хочет видеть именно сына Дракона и валашского господаря. При этом золото Ватикана для набора войска намного больше по количеству, чем транзитные купеческие пошлины.

Влад заколебался и уже собирался отменить опасный хрисовул, но тут в дело вмешалась большая политика. Скорая почта тайной стражи принесла нам известия о том, что войско Фридриха III собирается вторгнуться в Венгрию, и его уже ждут с дружинами мадьярские бароны. Император специально не скрывал приготовления к войне, чтобы об этом узнали в Стамбуле. Войско султана уже было готово к реваншу за белградское поражение 1456 года и незаметно собиралось у Ниша.

Влад распорядился поднимать боярские дружины и валашскую армию в поход. Я сказал ему, что нам надо помочь Матиашу отбиться от турецкой беды, но ни в коем случае не вмешиваться в войну за корону, иначе император ни за что не станет участвовать в крестовом походе Пия Второго.

Мы уже выступили к Тимишоаре, когда от Матиаша пришло составленное Витезом письмо. Король писал, что бароны и воины Фридриха уже вошли в Дьер, и предлагал своему валашскому вассалу срочно прибыть с войском к своему сюзерену. О том, что сто пятьдесят тысяч османов во главе с Мехмедом только что вышли из Ниша на Крагуевац, а затем Белый Город и Буду, в королевском Вышеграде еще не знали.

Влад был очень доволен работой моей тайной стражи – европейская политика уже давно не являлась для него тайной за семью печатями. Из Северина Влад направил Матиашу письмо о том, что войско османов уже прошло Крагуевац, и предлагал Корвину защитить своим валашским войском Белый Город. В ответ к нам в Тимишоару прискакал гонец Витеза, который сообщил, что бароны и Фридрих уже в Татабанье и канцлер Венгрии просит уважаемого господаря Валахии и Трансильвании спасти Буду. Двадцать тысяч воинов Влада ускоренным маршем пошли через Арад и Сегед к Кечкемету, находившемуся в ста верстах к югу от венгерской столицы, и в этот момент войско Мехмеда Завоевателя с ходу форсировало Саву и Дунай и вошло в Белый Город, защищаемый только слабым гарнизоном.

Наш поход на помощь Матиашу не остался незамеченным Фридрихом, который, боясь валашского удара от Секешфехервара, остановил атаку Буды. Османы неостановимо двигались вперед и уже прошли Нови Сад. Канцлер и король Матиаш сквозь зубы объявили, что венгерское дворянство, выступившее на защиту власти Хуньяди, будет на пять лет освобождено от налогов и получает право занимать высшие должности в королевстве, которые до этого кризиса могли занимать только бароны и князья. Когда я доложил Владу об этом новом венгерском законе, он, не думая ни одного мгновения, приказал войскам встать на позиции в Сегеде, Мако и Байе, тем самым перекрыв османам все три дороги на Буду, в которую уже собрались тысячи радостных венгерских дворян.

Матиаш с новым войском двинулся на Татабанью, а Витез лично прибыл к Владу с просьбой любой ценой остановить войско султана, которое уже вошло в Субботицу. Увидев, где мы расставили свои полки, какие укрепления успели возвести на дорогах к Буде и сколько воинов валашский господарь вывел на помощь ему и Матиашу, канцлер пришел в полный восторг и попросил Влада продержаться против османов неделю, за которую он собирался помириться с Фридрихом и прислать подкрепления валахам. Влад по-рыцарски не стал выдвигать свои требования по объединению Валахии и Трансильвании и, возможно, опять совершил ошибку, которую никак нельзя было избежать такому господарю, как мой друг.

Корвины сумели удержать высшую власть в Венгерском королевстве. И Фридрих, и Мехмед, поняв, что взять Буду с налета не удастся, решили добиваться своего переговорами. Император, несмотря на его осуждение всем христианским миром за совместные действия с неверными, объявил, что мадьярские бароны избрали его королем Венгрии. Сражения у Татабаньи не произошло, и начались тягучие переговоры Фридриха и Матиаша, чувствовавшего себя достаточно уверенно в окружении десятков тысяч венгерских дворян, многие из которых прибыли к нам в Сегед.

Мехмед II разумно решил, что взятие Белого Города и всей северной Сербии делает его поход 1459 года более чем успешным, особенно учитывая то, что его янычары не провели ни одного сражения и не понесли никаких потерь. Он подписал мир с Матиашем, по которому все сербские земли отходили к Османской империи, и новая венгерско-турецкая граница стала проходить у Мохача, Сегеда и Арада, от которых до Буды по прямым и хорошим дорогам османское войско могло дойти за неделю. Эта бескровная победа султана изменила венгерскую политику на многие годы и оказала сильное влияние на судьбу Валахии, что выяснилось уже через несколько дней.

Мехмед повел свое победное войско к Дунаю, а Фридрих отвел своих воинов с территории Венгрии. Измученный Витез дважды встретился с Владом в присутствии Матиаша и моем, и эти встречи не закончились ничем. Канцлер заявил, что Корвин не может передать Трансильванию в состав Валахии даже под протекторатом Венгерского королевства до тех пор, пока Матиаш Хуньяди не получит корону Святого Иштвана у императора Священной Римской империи и тем самым станет легитимным королем в глазах христианского мира. Потрясенный обманом Влад ответил, что его устроит обычный указ даже нелегитимного короля Матиаша Корвина об объединении Цара Ромынеяскэ, а все остальное расставит по местам обычная государственная жизнь. Второй Дракон заявил, что ни один венгерский землевладелец в Трансильвании не будет ущемлен в своих правах и Буде не следует беспокоиться по этому поводу. Витез повторил, что объединение двух румынских княжеств сейчас невозможно, и Влад гневно заявил, что дело совсем не в короне Матиаша, а в огромных трансильванских доходах венгерской казны. Витез ничего не ответил, и второй Дракон прямо спросил короля и канцлера, получит ли Валахия военную поддержку от своего венгерского протектора в случае нападения Османской Порты весной 1460 года. Витез, в полном подчинении которого находился шестнадцатилетний Матиаш Хуньяди, также прямо ответил, что военный потенциал Турции в четыре раза больше, чем у Венгерского королевства, на шее которого висит удавка императора Фридриха III, поэтому в ближайшие годы Венгрия не может ссориться с Мехмедом даже из-за защиты своего вассала Валахии, которой может помочь только добровольцами.

Влад не стал спрашивать канцлера и архиепископа Венгрии, в чем заключается ее протекторат над его родиной, которая не может получить не только собственной Трансильвании, но даже и защиты от только что спасенной валашским войском Венгрии. Все было ясно, и требовалось ждать, пока Матиаш Корвин достигнет своего совершеннолетия и выйдет из-под влияния Витеза, при условии что это может не произойти никогда. Влад дважды спас власть Матиаша Хуньяди всего за три года, и Валахия пока от этого ничего не выиграла. Перед самым отъездом из Буды, откуда уже ушло наше войско, мы получили письмо папы Пия II, который сообщал, что из-за конфликта Венгрии и Священной Римской империи крестовый поход откладывается на неопределенное время. Эней также писал, что Фридрих III прекрасно знает, что именно из-за Влада не смог победить в войне за венгерскую корону, но авторитет второго Дракона, спасшего Буду от Мехмеда Завоевателя, а своего сюзерена от потери власти, вырос в христианском мире на порядок. Пий собирает золото для найма воинов, которые теперь пойдут к Владу намного охотнее, чем раньше. Однако участие Священной Римской империи в крестовом походе во главе с Дракулой становилось теперь проблематичным.

Мы ехали домой через Тимишоару в хорошем настроении. Влад вставал со своими валахами во главе огромного христианского войска, собранного на золото папы, зная все об османских воинах, стратегии и тактике султана, который в этот раз уже не будет иметь огромного численного преимущества. Казна Валахии была полна, армия росла, крепости строились, народ жил в довольстве и благополучии, и всего этого Влад добился к третьей годовщине своего правления, имея двадцать восемь лет от роду. В Тыргу-Жиу нас догнали двое моих мастеров, привезшие копию письма, в котором тайный совет города Брашова заказывал убийство Влада III Дракона командующему османскими пограничными крепостями на Дунае Хамзе-паше. Сумма вознаграждения осману составляла половину бюджета Валахии 1456 года.