Пребывание Влада и Раду в Турции закончилось так же внезапно, как и началось, и причиной этого стали неожиданные события в молдавской Сучаве. Несколько раз в год мы получали письма и приветы из Тырговиште и знали, что именно на самом деле происходило в Валахии.

За три года Влад Дракон забрал назад все дунайские пограничные крепости Мирчи Великого, которые турки за выкуп вернули Валахии, имея в залоге двух детей господаря. Оршова, Турну-Северин, Бекет, Турну-Мэгуреле, Зимнича, Джурджу, Олтеница, Межестыря, Кэлераши, Негру-Воде и Мангалия были надежно укреплены, и для их взятия после 1446 года потребовались бы большие воинские силы и немалое время.

В междоусобицы валашский морской порт находился в собственности Цара Ромынеяскэ, а после принятия первым Драконом венгерского протектората в ней появился сильный мадьярский гарнизон, построивший для защиты Констанцы крепость Йон-Корвин.

Венгрия оправилась от разгрома под Варной, и ее регент Ян Хуньяди начал новый накат на румынские земли с Молдовы, решив для начала поставить в Сучаве своего господаря. Он все правильно делал, этот решительный Хуньяди, потому что с Молдовой, как и с Валахией до Дракона, случилась беда.

С 1400 по 1432 год Молдовой правил выдающийся господарь Александр Добрый, которому помог укрепиться в Сучаве Мирча Великий. При нем Молдова терпела протекторат Польши с большим трудом, но скинуть его пока не хватало сил. Сын Мирчи Влад II Дракон был женат на дочери Александра Елене, и его сыновья Мирча, Влад и Раду были внуками двух великий румынских государей, пытавшихся так незаметно объединить Цара Ромынеяскэ, находившейся под бдительным присмотром с севера и запада.

Когда после смерти Мирчи Великого Александр Добрый решил помочь занять трон в Тырговиште своему зятю, один из Данешты тут же вернулся из Эдирне с османским войском. Молдавский господарь еще не раз пытался объединить румынские земли, но как только его полки двигались к Брэиле, от Каменец-Подольска на Сучаву сразу наваливались польские хоругви, для отпора которых к северу от Сучавы на Пруте была построена крепость Черновицы.

В 1430 году Александр Добрый собрал значительное войско и начал сбрасывать с Молдовы польское ярмо. Широким ударом от Черновцов молдавские полки снесли польские пограничные хоругви, взяли Станислав и осадили Львов, в котором неожиданно умер Александр Добрый. Войска ушли в Сучаву, но мстительные поляки этого, конечно, не забыли. Когда сцепившиеся в борьбе за власть два сына Доброго один за другим обратились за помощью в Краков, Польша тут же разделила набравшую силу Молдову на Северную и Южную, поставив в Сучаве и Бырладе обоих братьев господарями.

С 1432 по 1447 год север и юг Молдовы без перерыва воевали друг с другом, разорив собранную по кусочкам Александром Добрым землю дотла. Тогда-то Янош Хуньяди и решил взять молдавские земли, не затратив на это почти никаких сил. Однако венгерский регент встретил достойный отпор.

Летом 1447 года мадьярские полки перешли Карпаты, но дальше им хода не было. У крепости Нямц и на Быстрице регента Венгрии встретил господарь объединенной Молдовы Богдан из рода Драгошей, брат жены Влада Дракона Елены, а за ним дружно стояли румынские войска.

Сквозь зубы Хуньяди отвел свои полки назад за горы, но не в Буду, а в Сигишоару, от которой его войско могло дойти до Тырговиште за неделю. Оно и дошло, и посадило на трон Валахии Дана II. Влад II развернул полки от Сучавы домой, и тут же Черновицы атаковали радостные от жажды наживы польские хоругви, в обозе которых сидел недавно выбитый из Сучавы двоюродный брат Богдана Драгоша Петр Арон. Польское войско возглавлял новый король, целую половину столетия правивший Польшей под именем Казимир IV Ягеллончик. Он тоже претендовал на полную покорность Молдовы, и Хуньяди на время пришлось забыть о Сучаве. Уверенный в победе хотя бы над Валахией, венгерский правитель отвел свои полки из Тырговиште в Трансильванию. Он был серьезный правитель, князь Янош Хуньяди из дома Стервятника Корвина, но и боролись с ним за свободу родины настоящие валашские герои.

Влад Дракон оставил свои полки и сына Мирчу для защиты только что с такими трудами объединенной Молдовы своему родственнику Богдану, к которому успела вырваться из Тырговиште и семья господаря. Сын Мирчи Великого правил Валахией уже двенадцать лет, сделав жизнь в стране спокойной, чужеземных войск в ней уже не было, и господарь совершенно справедливо рассчитывал, что его многочисленные сторонники помогут ему выгнать второго Дана из Тырговиште, куда он двинулся только с тысячей моего отца Раду Арджиу.

Они вышли из Сучавы на Роман в самом начале декабря 1447 года, и здесь Второй Дракон совершил роковую ошибку. В Бакэу он разделил тысячу моего отца, отправив восемьсот воинов вдоль Карпат на юг забрать с собой на Тырговиште сторонников внука Мирчи Великого в Аджуде, Фокшанах, Сэрате и Бузеу. 5 декабря они должны были встречать своего господаря в Кымпине, нависавшей над столицей с севера. Сам Влад Дракон, мой отец и двести его воинов пошли прямо по Карпатским горам через Онешти, Сфынту и Брашов, чтобы узнать, где находятся в Трансильвании полки Хуньяди, способные ударить в спину господарю при взятии Тырговиште. Они шли очень быстро, но кто-то оказался еще быстрее. В купеческом Брашове ничто не предвещало беды, венгерские полки стояли по своим городам от Бая-Маре до Тыргу-Мереш, а в Сигишоаре находился только ее гарнизон. На рассвете 3 декабря успокоенный Дракон вышел из Брашова на Кымпину и на перевале Предял попал в такую засаду, в которой не погибнуть было нельзя.

В горах можно сколько угодно проверять дорогу, по которой идешь, но это не может спасти от беды. Триста воинов Хуньяди были спрятаны к востоку от Брашова в Сэчеле, а пятьсот убийц Дана ждали господаря южнее, в Азуге и Буштени. Дозоры отца благополучно прошли до Синае и Кымпины, где встретились с тремя тысячами своих воинов, ждавших господаря. Можно было спускаться в долину Тырговиште без опаски, не ожидая никакого подвоха.

Когда Влад с отцом и сотней воинов стали спускаться с Предяла, с Сэчеле им в спину ударили воины Хуньяди, а от Азуги прямо в лоб атаковали убийцы Дана.

Сто отважных и опытных воинов могут победить или отбиться от семисот, но только не на узкой горной дороге, когда вас бьют с обеих сторон. Тридцать верст дороги от Сэчеле до Синае, в которую уже шли от Кымпины три тысячи наших бойцов, имели отвесные склоны гор высотой до самого неба и только одну боковую тропу справа от Азуги до Рышнова. Было ясно, что дальше Буштени Владу и его отчаянной сотне не прорваться, и господарь с отцом провели свой последний бой так, что он запомнился всей Цара Романа.

Сверху на воинов уже начали сыпаться камни мадьяр. Влад Дракон выхватил меч, и сто витязей как ураган ударили на четыреста убийц Дана, проломились, теряя людей до Азуги, и тут же были атакованы еще сотней Данешти от Буштени.

Шестьдесят воинов Раду Арджиу с господарем зубами держали поворот от Азуги на Рышнов, закрывая своими телами тропу, по которой уходили, нет, уносились пять лучших воинов отца со штандартом, мечом, печатью и булавой господаря Влада II Дракона, которые они любой ценой должны были передать его старшему сыну Мирче в Сучаву.

Они совершили невозможное, эти пять витязей, незамеченными проскочили мимо страшного замка Бран в нашу старую столицу Кымпу-Лунгу, где несколько дней прятали государственные символы Валахии, которые вовремя получил Мирча, сын Влада II Дракула.

Задержав на какое-то время Данешти у предялского Пырыула, остававшиеся на ногах тридцать витязей с Владом и Арджиу смогли отступить на площадку Тохану. Но и дали свой последний бой ввиду замка Бран, гарнизон которого весь сгрудился на южной стене, включая сторонников и Данешти, глядя с горы вниз на разыгравшуюся на их глазах трагедию. Это позволило пятерым нашим воинам с регалиями господаря незаметно пройти мимо замка, что в любом другом случае было бы невозможно. Господарь и его военный боярин сделали все, чтобы род Мирчи Старого продолжал бороться за Валахию. Позднее один из брановских воинов, видавший все своими глазами, рассказал сыну Дракона и мне, как погибли наши отцы.

Они, воины Арджиу, бились на этом тоханском обрыве и молча гибли один за другим, отправляя в ад своих бесчисленных врагов. Данешти, а за ними венгры, сгрудились на тропе перед площадкой и лезли на нее как саранча, лезли и умирали, образуя уже хорошо видный вал трупов.

Когда на ногах остались только господарь и отец, они отступили к краю обрыва и молча стали спина к спине, устало опустив багровые от крови мечи. Они стояли среди тел своих павших товарищей, и на этих великих рыцарях не было живого места. А потом случилось чудо, и о последней битве двух великих воинов заговорила вся потрясенная Цара Романа.

Сорок убийц встали вокруг господаря и его боярина и приняли от них свою страшную смерть. Видевшие с брановских стен этот ужас бывалые воины рассказывали нам о нем, даже через полгода, прыгающими губами. Это был «валашский веер», во время которого проводящие его бойцы превращаются в смерть для нападающих. Потом убитых нашими отцами врагов даже не смогли собрать по частям, поскольку нечего было собирать, везде лежали куски мяса и костей, которые только что составляли тела опытных воинов.

Какое-то время на Тохану Но стояла мертвая тишина, Влад и Арджиу, сломавший один из мечей, не падали только потому, что опирались друг на друга, но никто не осмеливался к ним подойти. Их пробили одним копьем, брошенным кем-то из Данешти с десяти метров, и наши отцы умерли мгновенно, точно с трудом дождавшись этого удара. Их тела положили на плащи и унесли в никуда.

Из ста воинов, сопровождавших господаря Влада к Тырговиште, выжили только двое, из тех пятерых, что доставили его знамя и меч сыну Мирче.

Из трехсот венгров Хуньяди в живых осталась половина, а из пятисот людей Дана – шестьдесят.

Мы нашли и убили их всех, и те из них, кто остался жить после боя на Тохану Но, перед смертью позавидовали своим мертвым товарищам. Я не буду вам рассказывать, как они умирали, ибо подданные не должны знать, что иногда могут совершать их великие господари. Данешти молили нас о смерти на колу, потому что остальные казни были намного ужаснее, но мы не дали им умереть легко, ибо предатели и подлецы не заслуживают милосердия никогда.

Кара за смерть господаря Влада, боярина Арджиу и их витязей настигла их убийц совсем не сразу. Нам предстояло прожить еще грозный 1448 год, о котором я вам сейчас расскажу.

Мирча с мечом и знаменем Влада Дракона во главе пяти тысяч воинов ворвался в Тырговиште, из которого с чужой господарской казной успел сбежать Дан Второй. Никто не знает, что произошло в столице Валахии в январе 1448 года, но Тырговиште опять был забит венгерскими полками и боярами Дана, снова усевшегося на трон. Мирча был убит при огромном стечении народа, но об этом я расскажу позже.

Дан II, само собой, присягнул на верность регенту Венгрии, и в этот момент османское войско беглербега Румелии вошло на Балканы за Дунай и по сербским землям неостановимо двинулось к Буде. Хуньяди со всеми своими воинами и сторонниками Дана через Карпаты бросился спасать Венгрию, на время оставив Валахию и Молдову в покое.

Мы узнали о гибели своих отцов только в феврале 1448 года. Неожиданно охрана Эгригеза была значительно усилена, нас перестали выпускать за замковые ворота, и мы ждали самого худшего, понимая, что в Валахии что-то случилось. Наконец, прибывший из Эдирне чауш султана привез нам его фирман, из которого мы узнали, что наших отцов больше нет и что князь Влад, сын Влада II Дракула и внук Мирчи Великого, признан Мурадом II наследником валашского престола. Подробностей гибели в письме не было, но наше горе от того не было меньшим. Мы сразу вспомнили переправу через Дунай и две фигуры рыцарей на стене Джурджу с поднятыми над головой мечами, на которых неизвестно откуда вдруг появился неземной блеск.

На следующий день, когда мы немного пришли в себя от горя, Влад заявил коменданту Эгригеза, что хочет ехать в Эдирне на прием к султану, но получил отказ. Видя отчаяние валашского князя, который за четыре года не доставил ему никаких хлопот, комендант немного смягчился и сказал, что ждать вызова в столицу Порты Владу придется совсем недолго.

Через три недели после этого разговора князей Влада и Раду отвезли в Эдирне, где их почти сразу принял султан, второй раз за все время плена. Мурад II сказал, что его войско вышло в поход за Дунай по сербским землям для упрочения славы султана и завоевания новых территорий, выразил сожаление о гибели Влада Дракулы, не преминув заметить, что он все же был строптивым правителем, и предложил князю Владу с помощью большого османского отряда занять трон отца в Тырговиште. Аудиенция продолжалась совсем не долго, затем сын Дракулы до вечера разговаривал с визирем Дивана.

Влад попросил не посылать с ним военный отряд и сказал, что сам возьмет Тырговиште без боя, поскольку Дана в нем нет и все его сторонники ушли вместе с ним к Хуньяди. Визирь внимательно посмотрел на уверенного семнадцатилетнего князя, что-то, видно, для себя отметил, спорить не стал, но заявил, что сразу же после коронации, если ему повезет, новый господарь должен подписать вассальный договор султану. Визирь пообещал какое-то время не увеличивать ежегодную дань Валахии Османской Порте, но при этом хитро прищурился. Он предложил свои деньги для похода на Тырговиште, без которых никакую власть захватить невозможно. Влад опять отказался, попросив, однако, дать ему золото только в долг. Визирь, услышав подобные речи, спросил упрямого валашского мальчишку, будет ли он верен вассальному договору Валахии и Османской Порты, и в ответ второй Дракон пылко ответил, что он не будет предателем своей родины никогда. Визирь еще раз внимательно посмотрел на этого слишком толкового чужеземного князя, и в глазах его мелькнуло какое-то беспокойство. Влада спасло только то, что в этот момент в зал вошел чауш султана и объявил, что Мурад II вызывает визиря к себе, чтобы отправить командовать войсками в Сербию.

Визирь объявил, что вся необходимая Владу помощь будет оказана без промедления, но султан пока оставляет его брата Раду при себе. Влад попросил освободить пятьдесят валашских пленников, томившихся в рабстве после битвы при Варне, чтобы они разнесли по Валахии вести о его возвращении на отцовский трон. Опытные валашские воины были приведены в дом, который предоставили Владу недалеко от султанского дворца.

Второй Дракон под огромные проценты занял деньги у местных менял, на которые купил оружие и все необходимое для долгого похода через Болгарию в Валахию, которого мы решили не совершать. Влад не стал посылать воинов в Валахию, но сказал всем купцам, которые отправлялись с караваном через Карпаты в Трансильванию и дальше, что он возвращается в Валахию бороться за отцовский трон. Однако для выполнения нашего плана мы сделали то, что было необходимо сделать совсем без шума.

Семья Влада II была в Сучаве у Богдана, но моя оставалась в родовом Дымбовицком поместье. В те годы при смене власти боярских семей еще не трогали, опасаясь получить в ответ такую же реакцию. Мы отправили троих воинов к моей матери под Тырговиште, и через два месяца они целыми и почти здоровыми вернулись в Эдирне, отлично выполнив поручение князя.

Воины моего отца Раду Арджиу содержались за счет нашей семьи, они прошли с ним и первым Драконом все Гуситские войны и были всецело преданны своим боярину и господарю, что и доказали в декабре 1447 года гибелью ста из них, в бою на Тохану Но, до последней капли крови бившихся за своих геройских вождей. Оставшиеся в живых девятьсот воинов охраняли поместье Арджиу в Дымбовице, и ни один из них не перешел на службу к Данешти. Нам передали, что князя Влада очень ждут не только в Дымбовице, где все рвутся увидеть и меня, но и во всей Валахии.

С тремя посланными к нам прибыли десять воинов из тысячи моего отца, которые в Сучаве поклялись ему во что бы то ни стало спасти меня после его очень возможной гибели. Они привезли не только свои верные мечи, которые я разделил надвое между мной и другом, но и горячие приветы и деньги. Радостный Влад тут же купил небольшой двухмачтовый бриг, так необходимый нам для выполнения плана по возврату Дракулешти к власти.

Трое воинов отправились опять к моей матери со словами Влада, что мы прибудем в Валахию сразу же после уборки урожая, чтобы в очередной раз не разорить крестьян. Воины также должны были назвать место встречи нас и витязей отца и всех наших сторонников. Несмотря на их мужество и боевое мастерство, все это было очень рискованным делом, в котором многое зависело от почти непредсказуемых случайностей.

Я сказал своему князю, что очень жаль, что у нас нет никаких условных сигналов и тайнописи для передачи секретных сведений. Мы видели, как османы пытают своих врагов и бывших друзей, и было ясно, что выдержать эти мучения невозможно. Не раз мы видели турецкие казни, всегда совершаемые при большом стечении народа. Влада особенно потрясла массовая казнь на колу, и он спросил у палача, почему они всегда выбирают такие долгие и мучительные виды смерти. Слуга султана спокойно ответил, что именно такая кара производит самое ужасное впечатление на подданных, которые должны быть только песчинками у ног султана.

Влад спросил, могу ли я создать особую службу, которая будет обеспечивать работу по превращению Валахии в счастливое государство, и я тут же с радостью согласился, потому что уже давно создавал ее в своей голове. Мы оделись в праздничную одежду, и ночью, в пустом зале чужого дома, в чужой стране, освещенный маленьким подсвечником сын Дракона посвятил сына Арджиу в командиры своей тайной стражи, и мы оба поклялись друг другу в верности до гроба.

Дан, узнавший о Владе, вернул один полк из Сербии и вывел половину своего гарнизона из Тырговиште на охрану Дунайской границы Валахии, ожидая там его прорыва.

За месяц до начала страшных осенних штормов шестьдесят два отчаянных валаха на двухмачтовой бригантине, на которой не было ни одного османа, вышли из порта Текирдаг в Мраморное море. Среди наших воинов были опытные мореходы и даже два шкипера, и мы спокойно прошли через Босфорский залив ввиду бесконечного Константинополя, о гибели которого я совсем скоро вам расскажу.

В трюмах нашего корабля лежали тысяча изогнутых турецких ятаганов, очень удобных при бое в тесноте, и две тысячи длинных копий, которыми могли воевать и неопытные бойцы, выстраивая непроходимую для конницы железную стену. Наш бриг должен был незаметно проплыть мимо забитых кораблями портов Бургаса, Варны и даже родной Констанцы, через одно из трех гирл войти в Дунай у Сулины, собрать по пути своих сторонников и у Джурджени войти в Яловицу, по которой доплыть до самого Тырговиште, внезапной ночной атакой взять господарский дворец, охраняемый полутысячей Данешти. Это и был наш план возвращения в Валахию, и мы с Владом совершенно не сомневались в его исполнении.

Нам предстояло плыть семь дней, и мы радовались, что скоро отомстим убийцам наших отцов. Мы стояли на палубе, впервые без осточертевшей турецкой охраны, и пожирали глазами бесконечную морскую даль, за которой должен был находиться большой полуостров Кырым. Я рассказывал впервые за годы неволи улыбающемуся Владу, что по европейским законам вынужденное использование им османской помощи при восхождении на валашский трон, а оно у нас было совсем небольшим, можно считать расплатой за его четырехлетнее заложничество с ежедневной угрозой гибели. В Европе преступлением считалось только сознательное и добровольное обращение за помощью к Османской Порте, объявленной злейшим врагом христианского мира.

Влад был доволен и сказал, чтобы отныне я всегда объяснял его дела и поступки народу Валахии, который должен знать, что его князь все делает для их счастья и благоденствия. На нашей бригантине, у которой были не только паруса, но и весла и малая осадка, чтобы пройти неглубокое гирло Дуная, я впервые прочитал своему другу еще не записанный на бумаге обзор о таком же, как он, юном князе небольшой Македонии, находившейся всего в десяти днях пути к юго-западу от Тырговиште. Две тысячи лет назад этот мальчишка создал великую империю и вошел в мировую историю под именем Александр Македонский, и Влад опять, как при моем рассказе о Тамерлане, пришел в полный восторг, особенно когда я сказал, что Македония Александра и Мавераннахр Тимура занимали на карте Европы такое же место, как и Валахия, даже без Молдовы и Трансильвании.

Еще за триста лет до Рождества Христова великий греческий философ Аристотель учил своего великого ученика Александра Македонского: «Да не убоится человек создать бессмертное и божественное!» Он говорил гениальному сыну правителя небольшого княжества Македонии Филиппа: «Государство создается не только ради того, чтобы люди в нем жили, но для того, чтобы они жили счастливо. Правители должны руководствоваться совершенно иной моралью, чем их подданные, и имеют право переступать через все законы».

Филипп создал сильное и дружное государство, в котором люди чувствовали себя свободно и имели равные права. Он изобрел страшную боевую машину – фалангу из шестнадцати тысяч воинов, строившуюся по фронту длиной в две версты и во много рядов в глубину. Первые шесть рядов воинов имели удлиняющиеся копья, которые клали на плечи товарищей, и через страшный частокол перед его войском прорваться во фронт было невозможно, как и нельзя было остановить движущуюся фалангу.

Александр стал царем Македонии в двадцать лет и сразу же спросил Аристотеля – как сделать мир совершенным? Аристотель ответил, что все государства делятся на тирании, во главе со злобными или не очень правителями, олигархии с аристократами и демократии, в которых якобы правит народ, при этом они часто меняют форму правления, оставаясь прежними по сути. Дело не в этом, сказал Аристотель, а в личности государя, правителя, и в силе его войска. Аристотель рассказал царю Александру о Греции, и, узнав ее историю в подробностях, великий гений заявил, что созданию идеального мира на земле всегда мешает всемирное зло, и в его эпоху это зло – Персия, а значит, ей нет пощады.

Эллада, расположившаяся на самом юге огромного Балканского полуострова в виде городов-полисов, почти не знала деспотизма и тирании злобных и жестоких правителей, которых изгоняли с островов сразу же, как только они показывали народу свое истинное лицо. Два великих правителя греческих Спарты и Афин Ликург и Перикл оставили наиболее значительный след в их истории, и именно они более всех заинтересовали Александра Македонского.

За триста лет до эпохи Александра правитель Спарты Ликург своими удивительными законами сделал свою родину сначала очень мощной военной, а затем и процветающей державой. Для этого он изучил государственное устройство многих стран Азии и Древнего Египта, после чего сделал невозможным появление их зла в Спарте.

В Египте полный контроль власти над всем и вся закончился его крахом, но такова в те годы была и Греция. Совет старейшин Спарты даже закрыл границы страны, чтобы знание чужих порядков и законов не возбудило спартанцев на изменение существовавшего строя.

Ликург начал с уничтожения разбойников, объявив, что самые опасные болезни государственного тела – богатство и бедность. Ликург в своих речах, которые слушала вся Спарта, хвалил доброе, ругал плохое, старался уничтожить гордость и зависть, а затем создал новую систему образования, воспитывающую у людей добродетели. После этого Ликург сумел убедить богатых спартанцев отказаться от владения излишками земли в пользу народа, разделил всю Спарту на тридцать тысяч одинаковых земельных участков, которые раздал всем людям. Каждый такой участок позволял большой греческой семье «жить в добром здравии и не нуждаясь».

Ликург постоянно говорил, что «законы, дающие счастье, должны войти в образ жизни спартанцев, чтобы все люди с ними сжились». Он доказывал всем, что человек может быть счастлив только тогда, когда он живет в мире с самим собой. Сотни лет Спарта соблюдала законы Ликурга и была первым государством Греции. Только тогда, когда управлявшая Спартой аристократия выродилась, первенство в Элладе перешло к Афинам.

Когда в конце VI века до Рождества Христова афинский правитель Солон установил права и обязанности афинян в зависимости от их доходов, дело закончилось тем, что начальниками стали избирать только богатых, увеличивающих свои богатства за счет народа. Афины не выдержали такого правления даже ста лет, и в 508 году новый правитель Афин Клисфен заменил власть аристократии народным вече, перед которым стали отчитываться все начальники.

В Афины пришел хаос, и внук Клисфена Перикл заявил, что народ признает только сильного вождя, и стал этим вождем. За тридцать лет правления Перикла Афины достигли первенства в Греции и своего наивысшего расцвета.

Все Афины знали, что Перикл бескорыстен и неподкупен. Он воздействовал на народ надеждой и страхом, и если народ не повиновался, он применял к нему силу. Когда Афины стали самой процветающей страной на юге Пиренеев, народ решил, что так будет всегда, и низложил Перикла, после чего покатился к своему концу.

Когда Александр Македонский предложил Греции равный союз для наведения порядка во всем обитаемом мире, начались бесконечные и никчемные разговоры, и его привели к огромному гордиеву узлу из груды веревок, предлагая его развязать, и тогда греки пойдут за Александром. Царь осмотрел узел, понял, что его развязать нельзя, расхохотался, выхватил меч и разрубил этот невозможный клубок.

Александр взял власть в Греции, почти этого не заметив, усилил свою армию за счет великолепных греческих гоплитов и атаковал всемирное зло – Персию.

Огромную Персию размером в половину Европы цари Кир, Камбиз и Дарий создали в VI веке до Рождества Христова. Через двести лет продажные чиновники довели страну до гибели орудием, которым стала македонская фаланга.

В битвах у Граника и Гавгамел войско Александра разгромило вчетверо большую армию никчемного шахиншаха Дария Третьего. Александр Македонский создал первую империю в мире и стал ее абсолютным монархом.

Родословная Александра по отцу велась от Геракла, а по матери от Ахилесса, и он с детства с горечью говорил своим товарищам: «Мой отец успеет победить всех, и я с вами не успею совершить ничего великого». Став императором, Александр создал понятие о человечестве в целом, которого до него не существовало. Он стал завоевывать весь мир, чтобы перевоспитать человечество и сделать его счастливым. Александр успешно остановил вечную вражду злобных правителей, заменив их, а затем объявил всему миру, что в его войнах есть победители, но нет побежденных, а только освобожденные.

Для завершения объединения мира Александр начал завоевание Индии, блестяще разбил ее правителей, но не смог закончить свою последнюю войну. Он перешел границы разумного, его армия не выдержала, и Александр вернулся в свою новую столицу Вавилон.

Александру не удалось перевоспитать человечество. Назначенные им наместники частей громадной империи воровали без удержу, он заменял их другими, но и те не выдерживали блеска золота. Империя держалась только на его гении и авторитете, при котором он смотрел на человечество сверху вниз. Он объявил о введении всеобщего звания для всех своих европейских и азиатских подданных, которые должны жить в благоденствии, – граждане империи.

Перед неожиданной смертью Александра спросили, кто будет его наследником. «Достойнейший», – ответил он и умер в тридцать три года, надорвавшись от перенапряжения. Все, кто попытались его заменить, погибли, были убиты его жена и маленький сын, и соратники Александра разделили империю на части. В мире опять начались бесконечные войны за торговые пути, в которых все воевали со всеми за доходы, и все опять вернулось на круги своя. Естественный ход истории не смог переломить даже Александр Великий.

Выслушав мой рассказ, Влад задумчиво повторил: «он перешел пределы разумного», а затем долго молчал. Потом он попросил меня собрать материалы о Риме, оставившем для румынских земель грозное имя – Дакия. Я улыбнулся и принес из каюты нужный Владу обзор. Второй Дракон даже не удивился, только сказал, что другого начальника тайной стражи у него не будет никогда. Рассказ о Риме я прочел на следующее утро, сказав, что великое в одну кучу складывать сразу нельзя. Влад с этим согласился.

Уже с VIII века до Рождества Христова небольшим городком в Италии на Тирренском море управляли народное собрание, сенат и выборный царь. Правящий после легендарного Ромула талантливый Нума Помпилий говорил: «Мой город – поле, где умный может совершать блестящие подвиги». Второй римский царь заявлял, что если человек ни в чем не нуждается, только безумие может заставить его переменить свою жизнь.

Когда очередной царь Тарквиний Гордый захотел править единолично, римляне тут же свергли его и отменили царскую власть вообще. Тот, кто делал попытку узурпировать власть, сразу же объявлялся врагом римского народа.

Во главе Рима встал выборный сенат, члены которого избирались пожизненно. Римляне разделились на две партии бедных плебеев и богатых патрициев, которые быстро начали враждовать. Когда только чудо в виде диких гусей спасло Рим от нападения галлов, его народ вновь объединился. Небольшой город объявил себя республикой во главе с выборными консулами и начал завоевание мира. Перед этим римский консул Публий Валерий, прозванный «Другом народа», Попликолой, утвердил в сенате закон, по которому любой узурпатор власти объявлялся вне закона и мог быть убит без суда любым гражданином Республики Рим.

Небольшой итальянский город стал постоянно побеждать в войнах, объясняя свои победы идеальным политическим строем, а также храбростью, честностью и справедливостью его народа. На время войны римляне избирали диктатора, давая ему неограниченную власть.

После трудной победы над Карфагеном и его гением Ганнибалом Рим за двести лет до Рождества Христова стал мировой империей, однако его республика не выдержала испытания властью и богатством. Солдаты объявляли награждавших их полководцев-победителей императорами. Сенат давал им право на триумф – торжественное шествие по Риму, которое очень нравилась народу, получавшему хлеб и зрелища от императора бесплатно.

Со всего мира в Рим стекались золото и богатство, но республиканские менялы единодушно давали деньги в кредит только под 45 процентов годовых.

Римляне обленились, их почти не знавшие поражений легионы стали слабеть. В 122 году до Рождества Христова римский трибун Гай Гракх попытался провести в сенате закон о предоставлении завоеванным народам прав римского гражданства. Влить свежую кровь в тело дряхлеющей республики не удалось. Бродившие по Риму граждане-бездельники испугались, что им придется делиться своим бездельем со многими, и не дали Гракху утвердить его великолепный закон. Если бы все входившие в империю народы получили римское гражданство, история мира пошла бы совершенно по-другому.

Сто лет до Рождества Христова Римскую Республику сотрясали гражданские войны, которые вели между собой полководцы-триумвиры. В Риме, империи-республике, все стали решать не сенат, а военачальники и их легионы.

Когда великий полководец и политик Гай Юлий Цезарь стал кормить половину римлян бесплатно, благодарные граждане тут же присвоили ему титул вечного диктатора.

Племянник убитого сенаторами Цезаря Октавиан Август объявил себя кесарем, а Римскую Республику Империей, и граждане с удовольствием стали обычными бесправными подданными. Народ больше не участвовал в голосовании на отмененных выборах, беспокойные легионы разослали на далекие границы империи, а императоров, большинство из которых заслуженно называли животными на троне, без конца провозглашала их преторианская гвардия. Республику давно забыли, Империя превратилась в тиранию, сумасшедшие правители которой совершали все мыслимые и немыслимые преступления со словами: «Пусть ненавидят, лишь бы боялись».

Императоры, державшие себя как земные божества, набрали скромное количество чиновников, во главе никаких легионов ставили никчемных полководцев, а талантливых конкурентов без затей убивали.

В огромную средиземноморскую империю ворвались варвары, и зажравшаяся и отупевшая страна в 476 году заслуженно погибла под ударами полоумных варварских мечей. Оставшиеся в живых римляне были проданы в рабство, и они и их потомки больше не видели ни хлеба, ни зрелищ.

Выслушав обзор римской трагедии, Влад сказал, что не будет совершать ошибок великих правителей, которые привели к гибели их государств. Я ответил, что эти ошибки непросто заметить во время непрерывной работы на благо родины в условиях постоянного внутреннего и внешнего давления. Второй Дракон, не думая ни одного мгновения, тут же поручил мне предупреждать его о том, что князя заносит, заранее. Мы оба расхохотались, и подошедший воин, выполнявший обязанности шкипера, объявил, что впереди Дунай.

Мы вошли в Дунай через Верхнее гирло, самое глубокое из трех. Торговых судов и лодок на великой реке было много, и наша бригантина совсем не бросалась в глаза. В Вилково мы взяли на борт своих людей с бумагами, подтверждавшими, что бриг «Альба Регия», принадлежавший великому боярину Михне из Вылчи, старому другу моего отца, идет из Констанцы в Брэилу по государственной надобности и досмотру не подлежит.

Вечером, когда таможенники обычно устают, «Альба Регия» без происшествий прошла пограничную Килию. Ночью в Рении мы аккуратно, с лодок, забрали пятьдесят дымбовецких воинов, на рассвете миновали Галац и к полудню были уже за Брэилой, и сто наших воинов, в том числе и мы с Владом, без сил лежали на палубе после десятичасовой гребли, так как ветра, чтобы задуть в наши паруса, совсем не было. Слава богу, «Альба Регия» сумела не привлечь к себе чужого пристального внимания, и у Брэилы мы повернули в Старый Дунай, где вечером в Гырли взяли на борт еще сто наших бойцов и несколько красиво одетых девушек, закутанных в шали. Поздним вечером мы вернулись в широкий Дунай у Джурджени, а затем, в полной темноте, благополучно свернули направо, в реку под названием Яломица, которая брала свое начало к северу от Тырговиште, перед этим проходя через весь город и минуя господарский дворец, построенный еще Мирчу Великим.

Утром 7 сентября 1448 года бриг «Альба-Регия» с князем Владом и двумя сотнями воинов, тихо пройдя Слободзею и Урзичени, находился в ста верстах к востоку от Тырговиште. К Груе бригантина подходила в полностью непотребном виде. На ее палубе громко играл большой струнный оркестр, хохотали, а затем красиво пели богато одетые девушки, вокруг которых, падая и поднимаясь, петухами носились их молодые кавалеры, выпивая, а затем выбрасывая за борт пустые бутылки, по которым пытались стрелять из лука. На берегу видели, что на реке развлекаются боярчата с веселыми подругами и друзьями. Это было обычное дело перед долгой и холодной зимой и не привлекало никакого внимания.

«Альба Регия» проболталась на Яломице между Грую и Корнешти весь световой день, и только с наступившей вмиг темнотой на веслах рванулась к Тырговиште. Засидевшиеся в тесном трюме воины менялись на веслах, бриг резал носом речные волны, и мы только молили бога о том, чтобы не разбить «Альбу Регию» о совсем недалекое дно Яломицы.

В три часа ночи на южных окраинах Тырговиште мы, слава богу, не проскочили лодку с витязями из тысячи моего отца. Мы быстро решили, что перед самым рассветом они ударят Тырговиште от Драгомирешти, и когда отвлекут на себя людей Дана, мы прямо с реки атакуем дворец и зажмем врагов в мешок. Влад приказывал действовать решительно, но лишней крови не лить. Узурпатора Дана в городе не было, и захват господарского дворца без него был не таким уж большим подвигом.

Все произошло, как и было задумано. Когда от северных городских башен раздался шум и звон оружия и замелькали сотни факелов, не ждавший ничего подобного господарский дворец осветился, зашумел, и темные фигуры воинов один за другим бросались в сторону от реки. Мы ударили по дворцу двумя сотнями, быстро заняли залы торжественных приемов и высшего боярского совета, а затем рванулись к северным воротам. Почти без крови все было закончено при первых лучах еще жаркого осеннего солнца. Тысяча Арджиу занимала боевые посты на стенах Тырговиште и во дворце, а мы с командирами собрались на совет в тронном зале.

Утром на рыночной площади Влад III Дракула объявил о своем вступлении на трон предков, и мы поняли, что все только начинается. Тырговиште встретил эту весть настороженно, но когда горожане увидели, что грабежей и погромов домов сторонников Данешти не будет, напряжение в столице быстро спало.

Членов рода Данешти, занимавших все посты в государстве, в Тырговиште не было. Мы разослали людей с грамотами о возвращении власти в Валахии в род Мирчи Великого в Краеву, Сибиу, Брашов, Бузеу и все пограничные крепости, но до реального захвата власти было еще далеко. Влад собирал сторонников, а я прежде всего забрал архив Господарства и послал три группы воинов на запад, к Белому Городу, где на сербских землях вот-вот должно было произойти сражение османского и венгерского войска во главе с Яном Хуньяди, и среди его свиты находились все Данешти.

Влад даже не успел, вернее, не захотел короноваться наспех. Не стал собирать с полумиллиона валахов чрезвычайный налог, а только взял деньги со своих господарских земель. Казна Валахии при занятии дворца была совершенно пуста, меч, знамя, булава и печать его отца Влада II исчезли вместе со старшим братом Мирчей, и проведение такой поспешной коронации было бы просто смешным. Я потом нашел меч и стяг Влада II, ибо не затем наши отцы спасали их на Тохану Но. Второй Дракон короновался именно с ними.

Мы успели собрать только четыре тысячи своих сторонников, столько же, сколько Данешти увели с собой к Хуньяди, когда, загоняя коней, в Тырговиште влетели посланные мной на запад воины. Они сообщили, что битва на Косовом поле окончилась без чьей-то видимой победы, но османы оставили за собой Сербию, а бывший венгерский вассал Джордже Бранкович даже захватил Хуньяди, правда, вскоре отпустив его за большой выкуп. Однако венгерский регент и визирь быстро договорились, и теперь османы уходят в Эдирне, оставляя в сербских крепостях гарнизоны, а венгерские полки Хуньяди с разъяренным Даном уже прошли Трансильванию и в этот момент переходят Карпаты у Брашова, от которого до Тырговиште войску пять дней пути.

У нас было вдесятеро меньше воинов, чем у Хуньяди, и удержать Тырговиште мы не имели никаких шансов. На следующий день после вести с Косова Поля к нам на взмыленных конях примчались наши воины от Дуная с сообщениями о том, что османы заняли все валашские пограничные крепости, включая Джурджу, которые их гарнизоны сдали без боя. В Тырговиште уже едет султанский посол, который везет тысячу Влада Мураду Второму. Семнадцатилетний князь прекрасно понимал, что через несколько дней Хуньяди войдет в Тырговиште, а затем в Валахию для грабежа и разбоя, как огромный тарантул, вползет османское войско. В успокоенной правлением первого Дракона стране начнутся резня и погром, а виноват в этом будет второй Дракон, хоть и законно вернувший себе господарскую отцовскую власть.

Влад не захотел устраивать войну в Валахии и уж совсем не хотел подписывать вассальный договор с Мурадом. Мы думали совсем недолго. С тысячей своих сторонников, которые решили идти с ним, Влад двинулся в Яссы, а затем в Сучаву, к молдавскому господарю и своему дяде Богдану, у которого так и оставались его мать и сестры. Я же, попрощавшись с Дымбовице, где оставалась отцовская тысяча, с сотней молодых воинов погрузил на «Альбу Регию» архив и библиотеку Влада II и вывел наш боевой бриг по уже знакомому пути из Яломицы в Дунай, а от Галаца в Серет, перед этим, правда, случайно заплыв в Прут, не зная, что это знак судьбы.

Мы нагнали Влада с воинами у Бакэу и уже по суше быстрым маршем пошли на Сучаву, оказавшуюся очень похожей на Тырговиште. «Альба Регия» стала штабом господаря, и бригу с сотней воинов и набранным валашским экипажем предстояло сопровождать нас во всех походах, плывя из Серета назад в Прут и даже по Морю в Константинополь.

В Сучаве мы задержались совсем недолго. В Тырговиште на венгерских пиках вернулся довольный Дан, и Влад, понимая, что его пребывание в молдавской столице лишает господаря Богдана свободы политического маневра, попросил дядю отправить его на охрану границ. Не думая долго, Богдан, познакомив Влада со своим сыном Штефаном, отправил валашских воинов в самую опасную крепость на польской границе – Черновицы.

Мы еще не знали, что нам предстоит от начала до конца строить мощную крепость на реке Прут, которая не только будет надежно защищать Молдову от таких же алчных, как мадьяры, поляков, но и контролировать Днестровский торговый путь. Позднее мы использовали полученные при строительстве Хотина знания и умения в Валахии, когда строили и укрепляли свои замки Дымбовице, Бран и Поэнари. Что касается контроля над торговыми путями, то именно он позволил господарю Владу III Дракулу за несколько лет сделать Валахию процветающей.

В Сучаве Влад проводил много времени со своим двоюродным братом Штефаном, которому предстояло войти в историю Цара Ромынеяскэ под именем Великий. Штефан, который был младше Влада всего на год, не совершил таких путешествий по Востоку, как второй Дракон, но несколько раз подолгу находился в Польше, которую хорошо знал. Два великих румына, которым на двоих не было тридцати пяти лет, очень интересно рассуждали о природе государственной власти в Европе нашего бурного века, и я, присутствовавший на большинстве этих дискуссий, записал их для архива Валахии, потому что они этого стоили.

Оба брата соглашались, что в Европе и Азии царит власть силы.

После распада империи Карла Великого в начале IX столетия созданные королевства, герцогства, графства и княжества не получили четко определенных границ. Государи, пытаясь обеспечить безопасность своих держав, делили их земли для охраны между приближенными воинами так, как им было удобней, часто менялись территориями между собой, не обращая внимания на заселявших их людей, их языковое и культурное единство. Главным при этом бездушном дележе были имевшиеся на этих землях сухопутные и речные торговые пути, морские и речные порты, рудники и солеварни.

Безопасность подданных в таких условиях охранялась плохо. Люди верили, что обеспечить их благополучие могут только сильные короли и князья, имевшие, кроме военной, и получаемую при рождении магическую силу. Личность государя слилась с его королевством и княжеством, добрые и могущественные правители могли защитить, взять на службу, дать работу, построить крепость и город, организовать и охранять торговлю, покровительствовать наукам и искусствам.

В нашем XV столетии государи, силу которых составляли преданные бароны в католических странах и бояре в православных, выставляемые ими воины и города, обладавшие собранным в одном месте богатством, стали символами могущества народа, обеспечивающими национальное единство.

Свое отношение к политике государя подданные выражали в соблюдении ему верности, которая сохранялась или нарушалась в зависимости от его поступков. Государи это хорошо понимали и старались занять или захватить новые земли, которые усиливали их личную мощь, независимую от мнения подданных. В истории и памяти народов оставались совсем не они, а Александр Македонский, Тамерлан, Мирча Великий, работавшие для счастья не земель, а людей, которые давали им непобедимую мощь.

Наблюдая, как беседуют эти два брата, пылко спорившие о создании единой Цара Романа из Валахии, Молдовы и Трансильвании, я вдруг увидел, что для этого один из них должен будет подчиниться другому, и это было совершенно невозможно. Влад и Штефан не уступят друг другу верховенство, потому что мечтают лично сделать счастливыми всех румын. Я никогда не вмешивался в процесс принятия политических решений, потому что принимать их могут только государи, ответственные за людей и страну. Главная обязанность командира тайной стражи – обеспечивать своего господаря всеми нужными ему материалами и документами для управления державой. Тайная стража также выполняет приказы господаря по решению стоящих перед ним и страной проблем. Я стал думать о том, как решить проблему двоевластия при создании единого государства.

Влад попросил дядю Богдана включить его в состав первого же посольства в Краков, чтобы узнать, что представляет собой Польша, от которой он должен охранять румынские земли. Дядя, конечно, не возражал, и мы отправились в Черновицы, расположенные всего в ста верстах на север от Сучавы. Если польское войско брало Черновицы, оно уже через день могло ворваться в молдавскую столицу. Это была большая головная боль господаря Богдана, и племянник пылко пообещал дяде ее унять. Тысяча сто валашских воинов помогали своему юному господарю решать его первую стратегическую задачу.

О Черновицкой крепости и ее земле, которую сейчас называют Буковиной, я успел собрать все нужные для господаря бумаги. Однако о крепостях мы с ним не знали почти ничего. Тырговиште был укреплен очень слабо, а почти все азиатские города, в том числе Багдад и Дамаск и даже Эдирне, рассчитывали не на силу крепостных стен, а на войско. Валашские дунайские пограничные крепости были сильны, но мы с Владом в них почти не бывали.

Я попросил у господаря разрешения перевести «Альбу Регию» из Серета у Сучавы в Прут к Черновицам. Расстояние между Серетом и Прутом у Фрумоса было всего пятьдесят верст, но по суше, и нашему бригу пришлось преодолеть их более тысячи, чтобы достичь Черновцов. Я оставил господарю обзор о Черновицах и поплыл с сотней своих дымбовицких воинов далеко на юг, чтобы у Галаца повернуть далеко на север. Я должен был в архиве и библиотеке Влада II Дракона собрать все материалы о строительстве крепостей и замков и не попасться в лапы Данешти, сильный гарнизон которых располагался рядом с Галацем, в Брэиле.

Наша «Альба Регия» уже была хорошо известна во всей Валахии и Молдове, но мы, отчаянные молодые воины, не боялись ничего. Я установил на ней двенадцать маленьких пушек, которые сейчас называют фальконетами, по четыре по каждому борту и по две на носу и корме, которые не только стреляли каменными ядрами, но и умели плеваться огнем. В те годы мы радовались жизни и не боялись ни бога, ни черта, а только удара в спину. Я учил и учился воинским умениям у воинов моего отца, писал обзор о крепостях и замках и мечтал устроить в Черновицах особую школу тайной стражи.

Тысячу лет назад плодородная долина в буковых лесах в предгорьях Карпатских гор у рек Прут и Днестр была уже заселена племенами русинов, к которым в XI веке присоединились румынские племена. Соседи занимались распахиванием пашни под овес и рожь и переработкой отличного леса, являясь далекой южной окраиной Киевской Руси, погибшей в первой половине XII столетия.

Буковина оказалась между венгерским королевством и Галицким княжеством, постоянно дравшимися между собой за власть и доходы. Причиной борьбы за равнину с буковыми лесами был контроль за очень прибыльным Днестровским торговым путем, проходившим по польским, подольским и румынским землям до южного Моря. Рядом в Карпатах начинался Прут, а севернее Сучавы Серет, по которым речные торговые караваны выходили в Великий Дунай.

Места были очень прибыльные, и для их охраны на Днестре была построена крепость Хотин, а на левом берегу Прута, древнего поселения под названием «Черное место», была возведена дубовая крепость, стены которой обмазали жирным местным черноземом. Во время нашествия татаро-монгол во второй половине XIII века «Черная крепость, Черновица», была полностью разрушена, а ее жители переселились на правый берег реки.

Галицкое княжество погибло под ударами венгров и татаро-монгол, и его бывшие земли, как до этого и Киевская Русь, были разделены между Польшей и Литвой, которые не успели сильно помешать существованию Буковины. Воеводы образованного в 1359 году Молдавского княжества сразу же отодвинули его границы на север и построили крепость Черновицы на самом перекрестке торговых путей из Западной Европы на все Балканы в разлегшуюся на двух материках Османскую Порту и еще более огромную Азию, с ее незаменимыми ничем пряностями, без которых нельзя было сохранить никакую еду.

От алчных взглядов жадных поляков Черновицы прикрывала крепость Хотин, и жизнь на этих землях была опасна и трудна во все времена.

Валашский отряд стоял в Черновицах с конца 1448 года по осень 1451 года и покинул эту ставшую ему родной землю в результате драматических событий, о которых я расскажу позднее.

За три этих года мы с Владом не раз побывали во многих европейских столицах. Второй Дракон часто участвовал в рыцарских турнирах, на которые собирались не только знаменитые рыцари, но и многие князья и правители, и о них всегда шли разговоры по всей Европе. Влад победил в рыцарских турнирах в Вене, Нюрнберге и Праге, и о нем заговорили во многих царствующих домах. Я же старался найти во всех городах и столицах нужных господарю конфидентов, знавших тайные пружины большой политики, при этом Влада всегда интересовал именно механизм проведения исторического события.

Вернувшись с турнира в Кракове, Влад с горечью сказал, что тяжеловооруженные рыцари в броне на конях, которые выдерживают только не очень долгий бой, победить маневренных янычар, которых всегда в несколько раз больше, не могут. Я ответил, что при равном соотношении сил османам европейские войска не победить, потому что паши султана с трудом копируют их тактику, а сила турецких войск состоит только в том, что его военачальники не жалеют своих воинов, которых легко превращают в трупы. Влад сказал, что в борьбе с Адрианополем нам будет нужно воевать совсем не числом, которого у нас нет, но чем-то другим, и надолго задумался.

В Черновицах мы, конечно, интересовались совсем не рыцарскими турнирами. Влад прекрасно разобрался, как устроен Днестровский торговый путь, и даже добился, чтобы на ярмарки у крепости стали приезжать купцы со всей округи, и теперь на Черновицкие ярмарки приезжают торговать со всей Европы. Я отдавал все силы набору людей в тайную стражу, которая создавала свои центры во всех стратегических местах Европы и Азии, но денег у нас на это катастрофически не хватало.

Чуть западнее Черновиц, на горе Цецино, у истоков реки Сторожинец и в урочище Ринве, мы с Владом создали школу тайной стражи, которую между собой называли «Витязи Дракулы». Для подготовки особых воинов мы использовали все собранные в Азии и Европе знания, включая и те, которые мы получили, изучая ассасинов и дервишей, но об этом позже.

Мы строили Черновицы, но больше всего сил отдавали, конечно, Хотину, ставшему замечательной твердыней на Днестре. Но прежде всего мы с молдавским посольством побывали в удивительном замке Каменец, стоявшем всего в двадцати верстах к северо-востоку от Хотина на подольской земле, потому что именно оттуда Польша раз за разом не давала объединиться Цара Ромынеяске.

Мое двухнедельное путешествие на «Альба Регии» из Серета в Прут через Дунай закончилось благополучно, хотя мы с трудом отбились от засады в Аджуде, а у Брэилы нас спасло не только воинское умение, но и попутный ветер, фактически мгновенно перенесший наш бриг через опасный поворот из Серета в Дунай, а затем в Прут. Несмотря на опасность, я удачно высадил у Текуча первую группу тайной стражи из двадцати опытных бойцов, ставших секретными мастерами. Им предстояло собирать и передавать нам так необходимые Владу сведения из господарского двора в Тырговиште и укрепиться в Краеве, в которой у меня пока не было ни одного своего конфидента. К тому времени, когда «Альба Регия» с полузаделанной дырой на корме, слава богу, выше ватерлинии, встала у стен Черновицкой крепости, мой обзор о замках и крепостях был давно написан, и я сразу же после радостной встречи с Владом, довольным, что у нас не было убитых, передал его своему господарю, не забыв оставить копию в новеньком архиве тайной стражи, который пока хранился на бриге.

Уже полторы тысячи лет назад, во времена Иисуса Христа, римляне, германские и кельтские племена строили укрепленные лагеря, из которых потом и выросли европейские замки и крепости.

Строители первых крепостей старались найти такие места, на которых укрепления прикрывались естественными преградами – реками, холмами, оврагами, озерами и болотами. Крепости всегда строились на холмах, где сначала искали воду, родники, источники, рыли колодцы. Если воды на холме не было, то строители переходили на другое место.

На площади размером двести на двести шагов, если позволяла местность, по ее краям выкапывали ров глубиной в три и шириной в пять ростов взрослого человека. Земля из рвов шла на валы, которые по высоте и ширине всегда делались такими же, как и рвы. Крутизна валов со стороны возможных нападений была очень большой, а с внутренней стороны делалась пологой. Расстояние между валом и рвом не превышало рыцарского шага, что не давало осыпаться земле, но нельзя было и лестницы поставить для проведения штурма. Зимой валы поливались водой и делались ледяными.

Сначала на валу строили частокол из заостренных бревен длиной до трех человеческих ростов, треть из которых была в земле. Затем частокол сменялся дубовыми укреплениями, а богатые владельцы сразу делали каменные стены, со множеством бойниц.

Крепости строились круговыми, готовыми к обороне на все стороны, или прямоугольными, или так, как это позволял сделать рельеф местности. В их стенах возводились башни, в несколько ярусов, всегда вдвое выше стен, друг от друга на полет стрелы, что позволяло им защищать соседние. Башни были проездными, с воротами на все стороны света, или глухими. Высота стен на валах достигала высоты большого дерева. По верху стен, с бойницами на разных уровнях, делались боевые ходы и галереи, выступавшие над стенами, с отверстиями в полу, что позволяло защитникам бросать камни и лить кипящую смолу на врага. Крытые сверху галереи прикрывались от выступов зубцами стен. От башен через рвы были перекинуты подъемные мосты, делались тайные калитки и подземные ходы к реке и лесу.

Внутри крепостей сроились казармы и помещения для гарнизона, для казны, оружейные, позднее пороховые склады, погреба, конюшни, продовольственные склады, мастерские, кузницы, хозяйственные постройки и храм. Перед крепостями делались укрепленные форпосты, в которых несли сторожевую службу, и монастыри с высокими стенами, позволявшими держать оборону.

Вокруг крепостей постепенно вырастали городские посады, населенные отставными солдатами, ремесленниками, купцами, лавочниками. Имеющие мощные укрепления, сильный гарнизон, снабженные оружием, боеприпасами, позднее пушками, продовольствием, водой, крепости прикрывали население от нападения врага. Они приковывали к себе большие армии врага, не боялись окружения, блокады и полной изоляции. Пока крепость сопротивлялась, в тыл осаждающим заходила шедшая ей на помощь армия, и врага били с двух сторон.

Первые века после появления крепостей города вокруг них не сжигали, тогда их поджигали враги, и огонь перекидывался на крепость. Перед осадами защитники крепости стали сами уничтожать окружающие ее постройки.

В стране делалась сеть крепостей, которые прикрывали друг друга, их очень трудно было обойти, не получив удара с фланга, и уж тем более крепости не позволяли врагу уйти домой с пленными и награбленным.

При осаде крепостей, кроме белого оружия и стрел с горящим войлоком, использовались камнеметы, катапульты, баллисты, бросавшие в них не только камни, но и большие комки горящей шерсти в смоле, которые устраивали внутри стен пожары. В первую очередь враги атаковали ворота, пытаясь их поджечь и выбить тараном. Защитники отбивались стрелами, камнями, кипятком и горящей смолой, делали вылазки через тайные калитки.

После появления пушек оборона крепостей постоянно усложнялась, вокруг нее строили несколько линий обороны.

В VIII веке в Европе начали строить деревянные башни-донжоны, вход в которые был сильно приподнят. Вокруг донжона делали частокол или палисад. При атаке этих башен их просто сжигали, и с конца XI века началось строительство каменных замков, которые созидали по плану, сделанному в соответствии с рельефом местности и желаниями владельца.

Замки строили на скалах и в труднодоступных местах. Они были видны издалека и означали, что в этой местности есть правители. За несколько веков вместо одной башни с палисадом были созданы замки из концентрически расположенных дворов и взаимно объединенных укреплений, в центре которых стоял дом владетельного сеньора. Во время вражеских нападений под защиту замковых стен, строившихся по типу крепостей, пряталось окрестное население.

Замок всегда господствовал над округой и проходящими по ней торговыми путями. Сеньор собирал пошлины с провозимых товаров или просто грабил купцов на большой дороге, и замок, его оплот и твердыня, позволял ему жить безопасно и подчинять себе местное население.

Когда в начале XIV столетия для осады замков придумали метательные машины, бросавшие огромные валуны, разбивавшие стены, в этих твердынях стали увеличивать количество башен. Их стали строить в местах, удобных для прорыва, и обносили двумя рядами стен. Нападавшие брали первую линию обороны и тут же попадали под огонь со второй стены. При появлении пушек оборона замков еще более усложнилась, перед ними стали строить земляные укрепления.

В наш бурный XV век началось строительство замков-дворцов, которые создавались для показа величия и богатства владельцев. Их начали строить в виде парадных зданий в замковых дворах. Уже во время правления Влада II Дракона в Европе существовали двадцать тысяч замков и крепостей, символизировавших могущество королей, князей и их дворянства.

Замки нашего времени представляют собой грозное зрелище. Многие владельцы специально делают в верхних ярусах башен малое количество бойниц, что придает им угрюмость и настороженность. Врага или друга у входа в замок встречают глубокий и широкой ров с водой, поднятые на тяжелых цепях мосты, стены до облаков, башни до неба и непробиваемые ворота. Стены многих замков имеют толщину до пяти ростов взрослого человека, а башни делают еще мощнее. В них часто устраивают потайные ходы и резервуары с запасами воды.

В замках день и ночь топились огромные камины, но в них всегда было холодно. Владельцы больше беспокоились не о роскоши, а о безопасности своих замков. В их подвалах хранились запасы оружия и еды, охранялись колодцы, береглись тайны подземелий и ходов к воде, реке, лесу, монастырям. Даже башни делались круглыми, а стены – покатыми настолько, что от них рикошетили валуны камнеметов и ядра пушек. В замках создавали такие системы обороны, которые позволяли защищать их небольшими силами. Для врагов в замках всегда делались тюрьмы, отдельные для дворян и простолюдинов с надписью: «Вошедший сюда на землю не вернется!»

В замках на праздничном столе присутствовали целиком жаренные олень, кабан под перечным соусом, дичь и рыба. Владельцев развлекали бродячие музыканты, игравшие на арфе, лютнях, гуслях, певшие исторические песни о подвигах рыцарей. Гости и хозяева играли в шахматы, смотрели на борьбу медведей, акробатов, танцевали, пировали, отражали штурмы, выдерживали осады, гасили пожары, охотились, говорили о нарядах, рукоделиях.

Большим праздником для рыцарей и владетельных дворов были турниры, проводившиеся несколько раз в год во многих городах всей Европы.

К участию в рыцарских турнирах, проводившихся с XI века как привилегии для благородных, допускались рыцари, отец, дед, прадед которых были свободным людьми. К ним не допускались изменившие, уличенные в клятвопреступлении, оскорбившие даму, дававшие деньги в долг под проценты.

Организаторы турнира объявляли о его сроках на городских площадях и рассылали приглашения по рыцарским замкам. На лугу устанавливали трибуну, арену с барьерами, всюду развешивались флаги, ставились шатры, устраивались торговые лавки. Приезжавшие рыцари показывали свою удаль, блеск, богатство. Благородные дамы в нарядах по последней моде выбирали женихов.

Герольды делили рыцарей на две равноценные по силе партии, на поле-ристалище, огороженном и разделенном раскрашенными деревянными барьерами, начинались одиночные, а затем массовые поединки.

Задачей рыцаря было ударом копья сбить своего противника с седла, ни в коем случае не задевая самого седла и ног противника и не прибегая ни к каким недозволенным уловкам. Почетные судьи называли победителем рыцаря, который выбил из седла большее число противников, при этом сам усидел на коне. Рыцарей награждали драгоценным оружием, золотыми ожерельями, охотничьими ястребами, а они выбирали королеву турнира.

По окончании турниров рыцари возвращались по замкам и следили за тем, чтобы они оставались грозными и неприступными. Замковые склады заполнялись просом, которое очень долго не портилось, овощами, солью, сушеным мясом, цистерны заполнялись водой.

Замки обычно атаковали летом, когда старый урожай заканчивался, а новый еще не собрали. За несколько дней до штурма по течению реки выше замка бросали трупы животных, заражая воду. Рвы заваливали заранее принесенными деревьями, одновременно нападали на стены и ворота. Если штурм не удавался, то враги копали к замковым стенам подкопы, у основания башни разводили костры, в которые сыпали свиное сало, от страшного жара даже каменные башни трескались и рушились. Чтобы этого не допустить, осажденные рыли навстречу врагу свои подкопы.

Наука о нападении и обороне замков к нашему времени была доведена до полного совершенства.

Прочитав обзор, Влад сказал, что у нас, кроме пограничного Брана, охраняющего ворота из Трансильвании в Валахию, ни замков, ни крепостей фактически нет, исключая совсем небольшие дунайские, и мы должны будем не только укрепить Тырговиште и Краеву по-настоящему, но и построить новые. Он хотел, чтобы у него появилось собственное горное гнездо, такое же, какое имел главный ассасин ас-Саббах. Он также сказал, что считает нужным построить новую столицу Валахии ближе к Морю, но об этом мы поговорим тогда, когда вернемся домой. Влад закончил, и мы одновременно посмотрели на заходящее солнце, которое, в отличие от нас, видело нашу родину, до которой мне и Владу было всего две недели пути. Мы еще не знали, что сможем увидеть Валахию только через восемь долгих лет.

Весной 1449 года в Черновицы с посольством приехал сын господаря Богдана Штефан, и Влад вместе со мной и небольшой группой тайной стражи отправился с ним во Львов, куда князь вез новые предложения, касающиеся днестровской торговли.

Поляки расположились во Львове, как у себя дома. Чванливые и заносчивые шляхтичи ни мне, ни Владу не понравились совершенно. Король Казимир, которому предстояло не править, а царствовать почти до конца нашего века, с размаху вмешивался во все международные свары. Он воевал с остатками тевтонов на севере, грызся за пограничные земли с огромной Московией на востоке, интриговал за венгерскую и чешскую короны на западе и при этом на юге висел над Молдовой, не давая ей распрямиться.

Военная мощь Польши, объединенной с Великим княжеством Литовским, превышала мощь Цара Ромынеяскэ вдесятеро. Мы понимали, что победить ее не сможем, но отбиться от Кракова должны обязательно, при этом помня о постоянной венгерской угрозе и вставая каменной стеной перед полчищами султанов. Штефан в сердцах говорил Владу, что христианские соседи ни за что не дадут объединить Молдову и Валахию и что если бы османы были бы людьми, с ними было бы легче договориться, чем с польским и мадьярским королями, давно забывшими заповеди Иисуса Христа. Господарь и князь не раз возвращались к этому разговору, которому не было конца.

Я заметил, что Казимир, как и все польские нобили, очень жаден, и вместо того чтобы тратить на свои войска, без конца ведущие боевые действия, собственные огромные доходы, он начал отдавать военной шляхте королевские привилегии. Я сказал Владу, что для своенравной Польши это добром не кончится. Господарь согласился и попросил меня определить, как и когда в связи с действиями Казимира ослабнет польская военная мощь и какое из направлений польской политики будет выбрано стратегическим. Я пообещал разобраться с этим подробно и позднее сказал Владу, что Польша еще долго будет мутить чистую воду Европы своим государственным хаосом, но это была уже другая история.

Я попросил у Влада, чтобы наше посольство попробовало вернуться домой через подольский Каменец, стоявший против молдавского Хотина, который мне очень хотелось осмотреть. Влад улыбнулся и ответил, что и он со Штефаном непрочь побывать в этой твердыне.

Нам повезло. В принадлежавшем Венгрии Прикарпатье начались очередные волнения русинов, наши вожди тут же объявили, что посольству возвращаться домой по Днестру опасно, и получили проездные грамоты через Збараж до Бара, откуда попасть в Черновицы можно было только через Каменец. Довольные, мы выехали не на Свирж, а на Золочев, и я, конечно, тут же послал двух своих мастеров из тайной стражи с торговым письмом в Мишкольц. Они должны были собрать сведения о карпатских замках Унгваре и Мункаче, от, кажется, белых хорватов доставшихся венграм. Теперь, в конце нашего XV века, когда Ужгород и Мукачево стерегут Варецкий перевал Карпат, за них идет яростная борьба между Польшей и Венгрией, но, думаю, достанутся они все равно нашей Трансильвании.

Мои мастера блестяще выполнили задачу и даже сумели вернуться домой через румынские земли, забрав нужные мне сведения в Деже и Бистрице. Кроме Унгвара и Мункача, они привезли и рассказ о замке Хуст-над-Тисой, и я тогда еще не знал, какую роль сыграет он в истории Цара Ромынеяскэ. Все эти новости я узнал уже в Черновицах, куда мы, очень довольные, только что вернулись из Каменца, посещение которого, хоть и совсем короткое, оказалось очень полезным.

Мы приехали в Каменец из Сатанова почти ночью. Поляки встретили молдавское посольство любезно и разместили нас в гостевом доме в пригороде крепости. Утром князей Штефана и Влада посетил комендант Каменца, который, оказывается, встречался с моим господарем на краковском турнире, где они даже выступали в одной партии. Он тут же пригласил их на обед в парадном зале замка. Два дня комендант показывал нам город и его уже знаменитую крепость, гордясь ее непреодолимой мощью. При этом он ухитрился не показать нам ничего запретного, хотя мои мастера, за которыми не было присмотра, совсем не теряли времени даром.

Я уже был известен в Европе, в которой в те годы рано взрослели, не только как командир штаба господаря Влада, но и как богатый вельможа, по всем городам и монастырям собирающий старинные книги для своего родового собрания. Комендант не отказал мне в просьбе поработать в библиотеке замка, в которой я с сопровождающим меня шляхтичем провел чуть ли не сутки. Я сделал все нужные выписки, заказал замковому библиотекарю, монаху-францисканцу, заинтересовавшие меня древние рукописи и даже купил две книги, принадлежавшие великому князю Даниилу Галицкому, который владел Подольем до монгольского погрома. К вечеру этих утомительных суток я пригласил моих польских товарищей в замковую корчму, забитую дворянами гарнизона. Я, конечно, не поскупился на угощение для всех присутствующих, среди которых увидел и двух моих мастеров. Гулянка растянулась до рассвета, мне с трудом удалось ограничиться только двумя кубками токайского, но языки развязались у всех, даже у корчмаря, пришедшего в восторг от моей щедрости, и мне было о чем рассказать Владу на обратном пути в Черновицы. Мои мастера за три дня споили почти весь каменецкий гарнизон и потом несколько дней писали на «Альба Регии» отчеты о проделанной работе.

Я был в полном восторге от поездки, что случается со мной крайне редко, и спокойно слушал долгий дорожный спор Штефана и Влада о том, выдержит ли Цара Ромынеяскэ большую войну с огромной Польшей и Литвой. Мы все понимали, что выдержит, если, конечно, не получит два удара в бок от Венгрии и Чехии и еще один, но впятеро больший, в спину от безжалостной Османской Порты.

Я добился того, чтобы Влад проводил все важные разговоры на «Альба Регии», потому что только там их не могло подслушать чужое ухо. На бриге он прочитал мой обзор о Каменецком замке, построенном на месте дакской крепости нашего любимого героя Децебала. Влад, узнав об этом, пришел в такое возбуждение, в котором потом я видел его только во время штурма господарского дворца Дана в Тырговиште, при окружении тремя тысячами наших воинов четырех тысяч янычар Хамзы-бея и тогда, когда мы летней ночью 1462 года закалывали Мехмеда Второго.

Когда мы с Владом смотрели на замок с моста над бездной и с крепостной башни вниз, мы видели, что Каменец был неприступен. Влад даже расстроился, что от Тырговиште до Моря в Валахии нет ни одной похожей скалы, на которой он мог бы построить свою новую столицу. Я успокоил его, сказав, что у Рымнику-Вылча есть удобная скала выше каменецкой в десять раз и что вообще за Карпатами не пропадет, не стоит и волноваться. Влад улыбнулся, не выдержал и ехидно спросил, есть ли у Рымнику важные торговые пути, ибо столица державы может стоять только на них. Мы оба расхохотались, и Влад успокоился.

Каменец, Город на камне, расположился на большом и высоком, в тридцать ростов взрослого человека, скалистом плато, производившем потрясающее впечатление. Вокруг него причудливой петлей в бездонной глубине вилась река Смотрич, в которой было тесно огромному количеству рыб. С глубокой древности замковую скалу с городом соединял узкий арочный мост, и только по нему можно было попасть на две скальные террасы, где на верхней был построен замок, который правильно было бы называть крепостью. Великие строители этого чуда фортификации создали уникальный оборонительный комплекс, потрясающе использовав уникальные особенности природного рельефа и построив укрепления там, где это было совершенно необходимо.

В книге о Данииле Галицком я нашел упоминание о Каменецком замке за 1228 год, когда крепость безуспешно осаждалась его братьями, киевским и черниговским князьями, позвавшими на подмогу убийц-половцев. Через двадцать лет от них не оставили и пыли монголы, а еще через пятнадцать лет перед монгольской властью склонил свою гордую голову и галицкий князь. Во второй книге я нашел рассказ о том, что в период Траяновых войн в начале II века на месте Каменца существовало укрепление даков Децибала. Оно оказалось точной копией дакской крепости Клэпидау на левом берегу Днестра, о котором в своей знаменитой «Истории» упоминал греческий философ Птолемей.

Когда Влад дочитал мой обзор до этого места, он, потрясенный, сказал, что даже не предполагал, что Цара Ромынеяскэ в древности занимала такую огромную территорию от Дуная до Буга. Я, удивленный до этого не меньше него, ответил, что именно это позволяло дакам десятилетиями отбиваться от неумолимого Рима.

Первый каменецкий замок, построенный в XII столетии, имел треугольную форму со сторонами в сто шагов каждая. Все три башни не выступали из стен и не могли вести фланкирующий огонь. Замок погиб в самой середине XIII века во время монгольского нашествия, уничтожившего и Галицкое княжество.

Еще через сто лет, когда в Золотой Орде началась междоусобная резня, галицкие земли с Подольем без боя перешли под власть союзного Польше Великого княжества Литовского, пытавшегося защитить население от татаро-монгольских отрядов, ежегодно бродивших для грабежа от Днепра до Карпат. В этот период Подолье с Каменцом принадлежало литовским князьям Кориатовичам из знаменитого рода Гедимина. Они начали строить каменецкую крепость с башен, увеличив их количество до десяти и соединив стенами длиной по сто шагов каждая. Замок стал настоящей крепостью, а город у его подножья – влиятельным центром Подольской земли с пятнадцатью городами, очень плотно населенными работящим народом.

Пятнадцать лет назад, в 1433 году, Польша по-союзнически забрала у Литвы все галицкие, а потом и киевские земли, образовав вокруг Каменца Подольское воеводство.

Сейчас Каменец состоит из замка, города и преградьев с населением более десяти тысяч человек.

Со стороны города на мосту стоят два мощных каземата с двумя пушками и тремя гаковницами. Мост каменный, шириной в семь рыцарских коней, по краям каменные барьеры по пояс, вдали виден замок неописуемой красоты. Длина моста, под которым с двух сторон пропасть глубиной в четыре длины нашего брига, до замка триста шагов, у выездной башни справа – высокий каземат, слева – длиннейшая стена с башнями, а под стеной – глубокий обрыв. Во дворе на входе слева стоит башня, которую нам не показали, в ней находится подвал, а в подвале – колодец глубиной в двести шагов, в середине колодца начинается подземный ход, куда идет – узнать не удалось. На колодце большое колесо для подъема воды, по нему пять воинов бегом бадьи с водой одну поднимают, одну опускают. Справа высокая стена с башнями, длиной в двести пятьдесят шагов, перед ней на нижней террасе – мощный бастион на всю ее длину. В стене проделан ход для воинов, в двух башнях – лестницы вверх и вниз, много бойниц на всех ярусах и стенах. За бастионом стоит еще одна башня, называющаяся Водяная, там, скорее всего, от стены есть ход вниз к Смотричу.

На углу находится башня Рожанка в пять ярусов с бойницами, перед ней – еще одна линия укреплений, называемых Новыми. С этой башни в тихую погоду слышен хотинский колокол, через который можно в Каменец передавать сигналы. От Рожанки слева тянется мощная стена с казематами длиной в сто шагов, с обрывом внизу, а за ней – такая же стена до моста. Глубина провалов от стен вниз такая, что не хватит никаких лестниц.

Во дворе казармы на семьсот воинов находятся пекарня, войсковые склады, по всем стенам – двойные галереи, в самом замке – 12 больших пушек и 34 гаковницы и малых мортирок без счета. Подвалы и подземелья вниз, наверно, больше глубиной, чем высота стен, у въездной башни слева – тюрьма в первом подвале. Со стен видно до десяти, а с башен – до двадцати верст. Во дворе – огромный запас каменных ядер, для гарнизона установлены столы с лавками. Крепость производит сильнейшее впечатление.

В самом городе ремесленные цехи выстроили башни со стенами в опасных местах толщиной до тридцати шагов, а высотой до пятидесяти, с бойницами, взять их малыми силами невозможно.

Между Хотином и Каменцом никаких селений нет, только небольшое местечко Жванец.

За полгода до нашего приезда в Каменец тайно приезжал переодетым в простого хорунжего польский король Казимир IV Ягеллон, заявивший перед этим на коронации в Кракове, что «Каменецкий замок будет всегда содержаться в полном порядке и довольствии и укрепляться как самый наисильнейший». На совете в замке он заявил, что «его очень интересуют молдавские дела, а с ними и Каменецкая крепость как самая близкая к молдавской границе».

Можно уверенно утверждать, что в ближайшие годы, если не месяцы, именно от Каменца Краков будет атаковать Сучаву, а за ней Тырговиште.

Каменец штурмовать бесполезно, в нем может быть размещено любое войско.

Дочитав обзор до конца, Влад благодарно мне улыбнулся и сказал, что хочет дать его Штефану. Я резко запротестовал, заявив, что давать читать эту бумагу нельзя никому, потому что из нее сразу видно, что я командир его тайной стражи, что у нас в Каменце появились конфиденты, которых по обзору ничего не стоит определить, и уж тем более нас потом никто в Каменец не пустит. Штефану рассказать о визите, да еще тайном, короля Казимира в Каменец, конечно, надо, но на словах, при этом Влад должен добавить, что он узнал это от коменданта, который шепнул ему о королевском приезде по старой рыцарской дружбе.

Влад ответил, что говорить неправду брату не будет, но я сказал, что это и необязательно, просто нужно говорить не все. А вообще – это дело господарское, если Влад хочет угробить свою рождающуюся тайную стражу – пожалуйста, мы можем и простыми рыцарями воевать. Влад ненадолго замолчал, а потом признал, что я кругом прав, и он просто скажет Штефану о молдавских планах Казимира в Каменце, не объясняя, откуда он это узнал, потому что дал рыцарское слово никому этого не говорить. Я встал с кресла, и господарь Влад III Дракула дал мне слово рыцаря держать в секрете от всех и каждого дела своей и моей тайной стражи.

Мы проскакали Хотин почти без остановки, но только затем, чтобы вскоре вернуться в этот маленький замок надолго. Тысяча валашских воинов охраняла и вместе с пятью тысячами местных горожан и крестьян строила на Днестре мощную крепость, у которой могла быть только героическая история.

В конце весны 1449 года валашский отряд вышел из Черновцов по единственной дороге на Хотин, сплошь застроенной буковинскими деревнями. Уже в замке я рассказал Владу о том, что узнал об этом древнем Хотине, который был должен защитить молдавские границы от польских нашествий так же, как Черновицы прикрывали их от венгерских атак через Карпаты.