Влад Неистовый и я родились на одной улице, в одном городе, в один день и в один час, и на это были свои причины. Мой род военных бояр Арджиу служил валашским князьям-воеводам всегда. Из Дагараша Арджиу вместе с Раду Негру ушли за Карпаты на юг, где был выстроен новый город Кампу-Лунгу, ставший столицей нашей родной Валахии.

Мои предки вместе с князь-воеводами ходили к Серету останавливать безжалостные монгольские орды, на карпатских перевалах насмерть стояли против алчных анжуйских мадьяр, у Краевы и Джурджу отчаянно отбивались от рвавшихся за Дунай османов.

В 1273 году Раду Негру дал Арджиу земли у Яломицы, а когда столица из Кампу-Лунгу была перенесена в Арджис, мы получили вотчины и у Бузеу. Когда в начале нашего столетия господарь Валахии Мирча Великий построил новую столицу, мой дед Серджиу Арджиу основал на реке Дымбовице свое родовое гнездо, в котором я сейчас пишу эти строки.

Арджиу два столетия служили военными воеводами у потомков Черного Князя, и я горжусь тем, что мои предки в боях за родину сотни лет не выпускали из рук сабли.

В составе знаменитой валашской хоругви, во главе которой господарь Мирча поставил своего двадцатилетнего сына Влада, мой такой же юный отец Раду Арджиу в 1410 году рубился в ужасной Грюнвальдской битве с тевтонскими рыцарями, был ранен, но, слава богу, остался жив. Еще восемь лет он ходил в походы в войске Мирчи Великого, от Турну-Северина до самого Моря, но потом все внезапно кончилось.

После смерти великого господаря в Валахии началась двадцатилетняя борьба за трон, с которого его законные и незаконные сыновья ежегодно свергали и сбрасывали друг друга. Вместе с князем Владом мой отец ушел служить венгерскому королю и императору Священной Римской империи Сигизмунду. Мечтавший и о чешской короне Сигизмунд Люксембургский не на жизнь, а на смерть дрался с отчаянными гуситами, и мой отец с князем Владом более десяти лет воевал по всей Европе, не раз побывав в Буде, Загребе, Кракове, Белом Городе и Златой Праге, где видел и говорил с гетманом Яном Жижкой и Прокопом Большим.

В 1430 году князь Влад был принят императором Сигизмундом в рыцарский орден Дракона, членами которого были только владетельные князья и государи. Влад, который стал называть себя Драконом, Дракулой, был направлен служить в трансильванскую Сигишоару, которую от Тырговиште отделяли карпатские перевалы и двести верст, но проскакать их, чтобы попасть в родной дом, было совсем не просто.

Сигишоара была основана триста лет назад саксонскими купцами из Германии и Голландии, которым венгерские короли Арпады давали любые льготы, чтобы противопоставить их местным нобилям и дворянам. Румынская Трансильвания была незаконно захвачена Венгрией в XI столетии, но покорить ее по-настоящему Мадьярское королевство так и не смогло. Дома князя Влада и моего отца стояли рядом на площади Цитадели, но в них нечасто видели их хозяев, постоянно пропадавших в военных походах.

1 октября 1431 года в домах 5 и 7 на улице Жестянщиков родился сын Влада Дракона и внук Мирчи Великого, названный в честь отца Владом, и я, Александру Арджиу – сын, внук и правнук великих военных бояр. С этого дождливого октябрьского вечера моя судьба навсегда была связана с судьбой Влада, Влада Дракулы-Неистового, ставшего героем и славой Валахии. Потом говорили, что в час его рождения, в восемь часов вечера, над Сигишоарой и всей Трансильванией разразилась ужасная гроза, с громом и молниями, но это, конечно, была выдумка, которая постоянно стала сопровождать жизнь Влада Дракулы. Я потом спрашивал об этой грозе у матери, но она только посмеялась и сказала, что осенью молний и гроз в Валахии не бывает.

Я совсем не помню первые пять лет своей жизни, как не помню поспешный переезд через Грозовые Карпаты в 1436 году из аккуратной Сигишоары в мятежный Тырговиште. Позже я, конечно, узнал, что в этом году сын Мирчи Великого при помощи императора Сигизмунда и трансильванских бояр, в сопровождении отряда моего отца ворвался в столицу и, поддержанный всей Валахией, был провозглашен ее господарем под именем Влада II Дракона.

Двадцатилетняя война князей, терзавшая Валахию, в которой чуть ли не два раза в год Раду Праздноглав менялся местами на троне с Даном и Александром Алдей, закончилась. Наша семья вернулась в Дымбовицкое поместье, надеясь больше не покидать его никогда. Не тут-то было.

Господарь лично открыл школу для своих и боярских детей, которых набралось около двадцати пяти мальчишек. Мы сидели с Владом, сыном Дракона, в одном ряду и старательно учили географию, историю, латынь, немецкий, венгерский и турецкий языки, грамматику, арифметику, астрономию и риторику, но это только в первой половине дня. После обеда мы намного усерднее занимались военным делом и боевыми искусствами. Влад и я вскоре стали лучшими мастерами в «поединке четырех мечей», когда противники наотмашь бились двумя клинками каждый одновременно. Часто боевые уроки нам давал мой отец, за тридцать лет непрерывных боев и сражений ставший удивительным мастером рукопашного боя всеми видами оружия. Позднее он же рассказывал нам о Грюнвальдской битве и Гуситских войнах, по которым мы учились стратегии и тактике, но об этом подробно я расскажу позже, ибо решил в своей рукописи придерживаться хронологического изложения событий.

Мы, восьмилетние мальчишки, больше интересовались холодным и огнестрельным оружием, недавно появившимися в Тырговиште пушками, чем политикой. Мимо нас незамеченной прошла смерть престарелого императора Сигизмунда в 1437 году и сразу же разгоревшаяся во всей Европе яростная борьба за все три его опустевшие короны. В эту борьбу не упустила вмешаться Османская Порта, которая, как постоянно говорили нам и мой отец, и господарь Влад, была самым страшным врагом Валахии. Трон в Тырговиште шатался и почти падал, но Влад II Дракул сумел удержать власть, даже оставшись без венценосного покровителя. Ему пришлось в 1438 году пропустить через Карпаты османское войско, стремившееся в Трансильванию участвовать в борьбе своих ставленников на европейские престолы.

Господарь Влад в сопровождении отряда моего отца день и ночь мотался по стране, успевая гасить заговоры и отражать внешние угрозы. Мы только потом узнали, как они уже через месяц после вторжения турок смогли оставить их без продовольствия, и османы, несолоно хлебавши, были вынуждены вернуться в Адриянополь, не успев сильно напакостить в Карпатах. Только после этого господарь и мой отец, давно ходившие с почернелыми от усталости лицами, начали наконец улыбаться, и все сразу почувствовали, как в Тырговиште спало напряжение.

Турки опять на Дунай не спешили, но к новому походу, конечно, готовились. Императорская корона вернулась в дом Габсбургов, а венгерскую корону, под протекторатом которой вынужденно находилась Валахия, надели восемнадцатилетнему польскому королю Владиславу III из литовской династии Ягеллонов. Венгерские вельможи надеялись, что северная Польша поможет Западной Венгрии противостоять южной Османской империи, но в конце концов эта история закончилась для юного короля совсем плохо.

Влад II Дракон активно участвовал во всех этих событиях на стороне Европы против Азии, и это, конечно, ему с рук не сошло. В конце зимы 1442 года на Дунай обрушилось османское войско румелитского беглербега Шехабеддина, шедшее по приказу султана Мурада II свергать с Валашского трона первого Дракона и отца Влада, который уже стал моим другом. Нам было почти двенадцать лет, и мы уже хорошо понимали, в каком мире и окружении бьется, как загнанный зверь, наша румынская родина.

Наши предки расселились вокруг Карпатских гор задолго до Рождества Христова. Военный союз румын во главе с Децебалом в течение долгих двадцати лет оказывал яростное сопротивление непобедимым легионам Рима, которые только под угрозой нашего полного уничтожения в 106 году вышли к Карпатам. Рим назвал наши земли Дакией и в конце III века был выдавлен из них своей слабостью. Оставшийся на Дунае народ, названный дако-римлянами, еще долго отбивался от атаковавших всех северных германских варваров, но был вынужден уйти в горы.

Только к IX веку франки Карла Великого рассеяли варваров, но на наши земли сразу же накатилась новая беда. По землям к югу и востоку от Карпат бесконечно бродили орды печенегов и половцев, и они пришли в запустение, сохранив селения только на охранявшихся торговых путях. Несмотря ни на что, к западу от Карпат, в Ардеале, румыны смогли создать свои небольшие княжества Фагараш и Марамуреш.

В начале XI столетия румын с запада атаковали орды мадьяр, на востоке и юге бродили орды кочевников, и наши земли под названием Трансильвания насильно вошли в состав Венгерского королевства.

Ничего хорошего из этого насилия не вышло. Как только венгры завязли в борьбе с нахлынувшими со стороны Галицко-Волынского княжества монголами, у Тисы и в Предкарпатье, румыны из Дагараша перешли горы и между Карпатами и Дунаем создали нашу Валахию. Когда через сто лет татаро-монголы развалились в междоусобной борьбе, румыны из Марамуреша ушли от алчных мадьяр на восток и от Карпат до Сирета и Прута образовали княжество Молдову.

Попытки Валахии, Молдовы и Трансильвании объединиться в единую Румынию постоянно встречали яростное сопротивление Венгрии на западе, Польши на северо-востоке и Османской Порты на юге, и проломиться через этот безжалостный частокол на юге румыны не могли. Они смогли выбить турок из Дунайской Добруджи и выйти к Морю, но в самом начале слияния Валахии и Молдовы Венгрия и Польша в один голос дружно завопили, что тогда пройдут от Дуная до Днестра огнем и мечом.

К началу нашего века Османская Порта разбила Сербию на Косовом поле, окончательно покорила оба болгарских царства и почти по всему течению Дуная нависла над Валахией, заявив, что вот-вот завоюет все Балканы.

Под угрозой потери доходов и независимости европейские государи ненадолго перестали кусать друг друга и выставили против османов сильные войска. В 1396 году в битве при Никополе христианские вожди переругались из-за будущей славы победителей, и только стойкость устоявших в битве валашских воинов спасла цвет упрямого европейского рыцарства от гибели.

Оставшийся один на один с безжалостной Портой, Мирча Великий подписал с султаном Баязидом вассальный договор, по которому Валахия выплачивала Турции только символическую дань в несколько сот золотых дукатов. Валахия не была разорена и стерта османами, как до этого Сербия и Болгария, а вскоре попутный ветер задул и в ее паруса.

В Турции началась многолетняя резня за власть трех сыновей неожиданно разгромленного Тамерланом Баязида. В Европе разгорелись длительные Гуситские войны, в которых завязли Венгрия, Польша и Священная Римская империя. На Карпатах временно все затихло, но в 1418 году смерть Мирчи Великого опять помешала Валахии, Молдове и Трансильвании объединиться. Вместо борьбы за румынское единство в Валахии началась двадцатилетняя драка за власть законных и незаконных претендентов на ее престол, сильно ослабившая набранную при господаре Мирче мощь страны.

К 1440 году Гуситские войны в Европе закончились, и венгерскую корону надели на юную голову пылкого польского короля Владислава III, рвавшегося возглавить крестовый поход, затеянный Ватиканом против османов, которых к этому времени успел объединить султан Мурад II. Границей противостояния христианской Европы и мусульманской Турции оказалась Валахия, и султан потребовал от нее полного подчинения. Наш господарь Влад II Дракул в ответ собрал полки в войско Владислава, и Мурад II тут же ударил по Валахии от Дуная. Мы еще не знали, что основой стратегии тактики султана и его военных пашей был один-единственный прием – завалить врага трупами. Не имевших сердца и воли турецких янычар встретили гордые валашские рыцари, имевшие опыт самых страшных битв своего времени.

Нас, валашских мальчишек, воспитывали рыцарями с трехлетнего возраста, и мы росли на Кодексе рыцарской чести. Наши доблестные отцы побеждали непобедимых тевтонов у Грюнвальда, годами рубились в кровавых Гуситских войнах, отбивали неотбиваемые атаки османских сипахов. Все мы, особенно второй Влад Дракон, бредили рыцарскими подвигами и рвались в них участвовать, по-детски боясь опоздать на очередную битву. Мы восторженно декламировали стихи французских и немецких поэтов, пели песни трубадуров и миннезингеров, прославлявшие рыцарские доблести – воинственность, благоразумие, мужество, великодушие и чувство чести.

Наш век был временем расцвета рыцарства, и наши отцы с удовольствием участвовали в воинских турнирах в Буде, Кракове и Нюрнберге.

Первые военные дворяне, названные рыцарями, рубились в Европе уже семьсот лет назад. На Франкскую империю Карла Великого напали арабы, воевавшие в конном строю. Пешие воины Карла не могли противостоять коннице и тоже сели на коней. У них появилось особое оружие, и в эпоху крестовых походов рыцарские меч, щит, копье, кольчуга, панцирь, шлем, поножи, набедренники, поручи, наплечники, рукавицы весили как взрослая женщина. Рыцари одели в броню и своих боевых коней. Тяжелая панцирная конница таранным ударом решала исход любого сражения, но боевые кони могли выдержать тяжеловооруженных всадников не более часа.

Каждый европейский дворянин отлично знал освященные в церкви законы рыцарской чести – не бежать от врага, не поддерживать неправого дела, не начинать войну без причины, быть верным своему слову, не лгать, защищать слабых, везде бороться за правду и добро против лжи и зла и быть щедрым.

Главным оружием рыцаря был меч длиной в рост подростка и весом в два ведра воды. Его рукоять соединялась поперечной перекладиной с клинком и придавала ему форму креста. Когда рыцарь был должен поклясться на кресте, он просто втыкал меч в землю перед собой.

К рыцарскому мечу всегда полагался длинный кинжал. Рыцарские копья из крепчайшего ясеня достигали длины в три человеческих роста, верхний острый железный наконечник дополнял нижний штырь, позволявший втыкать копье в землю под любым наклоном. Кроме колющих, рубящих и обоюдоострых мечей и копий, рыцари шли в битву с боевыми топорами, окованными железом палицами, булавами с острыми металлическими шипами, имевшими шары на цепях. Луки и арбалеты сами рыцари не использовали, считая их недостойным оружием, убивающим исподтишка и издалека, но в своей свите всегда имели лучников.

Каждый рыцарь шел в бой с оруженосцами, пажами, лучниками, запасными боевыми конями и оружием. Он и его свита составляли «копье», от двадцати до сорока копий составляли «знамя», около пятидесяти знамен составляли рыцарское войско, в котором редко было более тысячи рыцарей.

Перед битвой рыцари выстраивались в три боевые линии, одна за другой. Каждая линия имела центр и два крыла. В центре строился клин, который был должен прорвать фронт врага. В сражении рыцари в линиях строились «частоколом», на расстоянии пяти метров друг от друга, чтобы иметь место для поединка. Трубадуры пели: «Кто видел свою кровь, чьи зубы скрипели под ударами чужих кулаков, тот, кто был распростерт на земле, тот поднимался более непреклонным, сколько бы раз не был повержен».

Общие законы и правила поведения европейские рыцари создали во время крестовых походов. Именно они дали всему миру новое понятие – о чести. Рыцаря, который рассчитывал на свой меч, нельзя было оскорбить безнаказанно. Рыцари показали всем на Западе и Востоке, что за унижение их враги могут ответить жизнью и кровью. Это были совершенно особые люди, стать которыми мечтали все дворяне Европы.

В боях крестовых походов на Ближнем Востоке и Палестине появились рыцарские ордена, в которых своеволие не приветствовалось. Рыцари в бою не стремились убить противников, они сбивали их с коней, затем брали в плен для получения выкупа и только потом шли в атаку опять. В сражениях с арабскими воинами султана Салах-эд-Дина, имевшими такую же выучку, как и рыцари, это легко могло закончиться разгромом.

Для усиления боеспособности рыцарского войска в конце XI века были образованы духовно-рыцарские ордена иоаннитов-госпитальеров, тамплиеров и тевтонов, которые имели строгую иерархию отрядов, приоров, комтуров, командоров, маршалов, составлявших капитул во главе с пожизненно избиравшимся великим магистром, подчинявшимся только римскому папе.

Рыцари духовных орденов вместо обычного частокола и клина стали атаковать врага колоннами, что значительно увеличивало боевую силу христианского войска. Они давали три строгих обета – воздержания, послушания и бедности, а их уставы были более чем суровые:

«Ты жестоко ошибаешься, если думаешь жить у нас спокойно и весело. Наш устав говорит: когда хочешь есть – ты должен поститься, когда должен поститься – тогда должен есть, когда должен идти спать – тогда должен бодрствовать. Для ордена ты, рыцарь, должен отречься от отца, матери, брата и сестры. В награду за это орден даст тебе хлеб, воду и рубище».

В сражениях больших стотысячных армий силы удара рыцарских орденов не хватало. В грандиозном сражении при Никополе у болгарского Плевена европейские рыцари во главе с желавшими славы бургундцами ринулись в атаку на пеших янычар, которые расступились, пропустили конных врагов, а затем сомкнулись перед их «копьями», после чего перебили или пленили прорвавшихся.

После этой битвы в христианском войске появилась пехота. Рыцари, не отрываясь от нее, прорывали фронт врага, и тут же за ними в боевые порядки врывались пехотинцы, довершая разгром.

Воевавшие против османов валашские рыцари сражались против огромного количества пеших янычар и легкой конницы сипахиев. Влад II Дракон, искусный стратег и опытнейший воин, значительно облегчил рыцарское вооружение своих воинов, что позволяло им противостоять османам длительное время. В 1444 году валахи опять спасли христианское войско под Варной, но об этом я подробно расскажу в свое время.

В 1408 году в Вышеграде под Будой венгерский король и император Священной Римской империи Сигизмунд Люксембургский объявил о создании Societas Draconistrarum, ордена Дракона. Название ордена было выбрано удачно – в нашем балканском фольклоре геройский дракон всегда побеждал злого демона и защищал людей от происков дьявола.

Устав ордена Дракона был написан канцлером Венгерского королевства и утвержден буллой римского папы. Его символами стали дракон и пылающий крест, а девизами были выбраны «О, как милосерден Господь» – «Oquammisericorsest Deus», и «Оправдано и мирно» – «Lastusestpasiens».

Орден Дракона не стал массовым, хотя его целью была объявлена организация крестовых походов против Османской Порты. Император Сигизмунд пригласил в него польского короля Владислава II, литовского князя Витовта Великого, английского короля Генриха V, датского короля Кристофера II и других членов правящих династий европейских государств, надеясь получить от них помощь для отражения очередного турецкого нашествия.

Членство в ордене Дракона было очень почетным, и когда в 1430 году Сигизмунд Люксембургский принял в него владетельных венгерского князя Батори, трансильванского князя Ракоци и сына валашского господаря Мирчи Старого Влада, это сильно помогло ему через шесть лет занять трон в Тырговиште.

На одежде Влада появилась эмблема, изображавшая дракона с доходящим до шеи хвостом. Он, как Батори и Ракоци, внес его изображение в родовой герб и сделал своей родовой фамилией, перешедшей к его среднему сыну Владу. Валашские господари Влад II Дракул и Влад III Дракула были рыцарями без страха и упрека, и я подробно расскажу вам об их подвигах, о которых знаю все.

Теперь, когда я пишу эти строки, моего друга и господаря больше нет, как нет и того рыцарства, которое вызывало восторг всей Европы. Теперь оно с каждым годом теряет свой воинственный пыл, а рыцарей-воинов все больше и больше сменяют рыцари-придворные, дни и ночи которых проходят уже не на полях битв, а в роскошных дворцах. Теперь рыцари любят собираться при дворах европейских государей и проводят время в турнирах, охотах и празднествах.

Пушки все больше и больше делают закованных в броню рыцарей уязвимыми, и рыцарский строй, удобный для яростного поединка, заменяет сплошной строй хорошо обученных солдат, подчиняющихся единой воле командиров. Рыцарство уходит в прошлое, но его идеалы изменили не только Европу, но и мир. Благородные воины облагородили наши жуткие нравы, а их образ жизни распространился на все христианское дворянство, которое стало воспитываться в рыцарском духе, главным девизом которого были «Верность и честь».

Мой отец Раду Арджиу и его господарь Влад II Дракон вместе написали отчет об участии валашских воинов в страшной Грюнвальдской битве, по которому учились воевать наши командиры в военной школе Тырговиште. До 1410 года рыцари Ordo Theutonikorum, Тевтонского ордена, носившие черные туники и белые плащи с черным крестом на левом плече, были непобедимы в сражениях, что позволило им завоевать Восточную Пруссию и половину Балтийских земель. Когда в невыносимой гордыне тевтоны повернули свои отряды на юг, объявив о походе к Морю, им навстречу вышло объединенное войско Польши и Литвы, в котором были австрийские, чешские, хорватские, венгерские рыцарские отряды. Тысяча валашских воинов во главе с Владом Драконом рубились в самом центре великой Грюнвальдской битвы, и бумаги с описанием их подвигов я храню как зеницу ока.

Читайте же, благородные потомки ваших героических отцов, эту историю о разгроме Тевтонского ордена, написанную скупыми словами воинов, чьи руки, привыкшие к мечам, редко держали перья, и это будет мой первый рассказ об их подвигах.

В начале нашего века в Европе вдруг стало тесно – Тевтонский орден решил сразиться со всеми за первенство, земли и их доходы. Не решившись всерьез ссориться с Империей, тевтоны, распространившись с середины XII столетия из Пруссии на балтийские страны и получив отпор от Московии, повернули на своих южных соседей – Польское королевство и Великое Литовское княжество. Зная, что в их планах было прорваться к Южному Морю, чтобы положить свой меч на весь главный европейский торговый путь, южные соседи Польши и Литвы – Австрия, Чехия, Хорватия, Венгрия, Валахия – решили им помочь и послали в их войско свои полки.

Тевтонский орден включал многие комтурства в Германии, Пруссии, Ливонии, Балтии и Поморье, которые выставляли тысячи и тысячи рыцарей. Капитул Тевтонского ордена и его великий магистр открыто заявили, что их цель – «Drangnach Osten – Натиск на Восток». Это увеличение ордена за счет польских, литовских и русских земель, а затем создание в Европе Великой Тевтонии.

Так как Тевтонский орден и Польша являлись католическими государствами, то развязывающая войну сторона получала осуждение всего католического мира и его вассалов во главе с римским папой. Тевтоны обвинили поляков в ненастоящем христианстве, поскольку они находились в союзе с язычниками-литовцами. На европейских землях началась большая политическая игра. Молдавия являлась вассалом Польши, а Валахия состояла с ней в экономическом союзе. Стремясь разгромить Польшу и подчинить себе не только Трансильванию, но Валахию и Молдову, то есть все румынские земли, Венгрия выступила в войне на стороне Тевтонского ордена. Валахия отправила в польское войско тысячу лучших бойцов, понимая, что втрое большее, чем она, Венгерское королевство при первой возможности ринется за Карпаты. Валашский и молдавский полки через Яссы, Черновцы, Львов и Люблин вступили к Бресту, где формировались польские и литовские армии.

Тевтонское войско состояло из тяжелой рыцарской и легкой союзной кавалерии и большого количества пеших кнехтов. Орденская армия всегда была самой большой в Европе, огромные средства тратились на наемников, на покупку новых военных изобретений и их применение в боевых действиях. Еще в середине XIV века тевтоны купили первые пушки, одна из которых в 1341 году каменным ядром при осаде замка убила великого литовского князя Гедимина, не знавшего о новом страшном оружии.

Польско-литовское и союзное войско формировалось в территориальные конные и пешие полки-хоругви. Его организация перед битвой была образцовой.

Тевтонская армия в начале лета 1410 года состояла из пятидесяти тысяч рыцарей и кнехтов, и еще пятнадцать тысяч военных слуг находились в обозе.

Польская и литовская армия с союзными полками состояла из пятидесяти тысяч конных рыцарей и пеших воинов, и еще двадцать тысяч слуг и крестьян находились в обозе.

В хоругвях той и другой армии было по 200–800 воинов в каждой.

В начале июля 1410 года две огромные армии, абсолютно равные по силе, встали на польско-тевтонской границе у Ольштына.

14 июля две армии выстраивались друг против друга у городка Танненберг. Между ними и тевтонами находилось Зеленое Поле, Грюнвальд.

Наши и литовские воины провели осмотр будущего поля битвы. С другой стороны разведку проводили тевтоны.

Поле занимало площадь в четыре квадратные версты и располагалось в широком треугольнике между деревнями Грюнвальд (Зеленое Поле), Танненберг (Еловый лес) и Людвигсдорф. Поле оказалось ровным, почти по его середине были небольшие овраги, лощины и цепь невысоких холмов, за которыми удобно было скрыть резерв.

На рассвете 15 июля тевтонская армия встала на невысоких холмах, чтобы мы атаковали ее снизу вверх, справедливо думая, что это уменьшит силу удара. Рыцари и кнехты встали на позиции так, чтобы их было трудно окружить, а орденская конница с флангов могла нас атаковать. Тевтонские и наши полки имели знамена-хоругви, которыми во время битвы подавались команды, поскольку в грохоте боя барабаны и трубы были не слышны. Мы хорошо знали, что тевтоны для обмана уменьшали или увеличивали число знамен и ночных костров, чтобы невозможно было определить размер войска. Тевтоны могли поставить под знаменитую хоругвь новобранцев, а под неизвестным знаменем – отборных воинов, чтобы скрыть направление главного удара. Все эти сведения наши военачальники учли при разработке плана сражения.

Тевтоны должны были иметь сто пятьдесят полков, однако наши воины насчитали на их позиции только сто двадцать хоругвей. Стало ясно, что отборный резерв из тридцати полков великий магистр спрятал в центре за холмами. Во время разведки наш воин, Михня из Арджиса, обнаружил, что перед фронтом ордена были вырыты тщательно замаскированные волчьи ямы с вбитыми в дно острыми кольями.

Тевтоны выстроились двумя линиями длиной две версты между Грюнвальдом и Танненбергом.

Правым флангом командовал великий комтур Куно фон Лихтенштейн, левым – великий маршал Фридрих фон Валенрод. В центре с резервом встал великий магистр Ульрих фон Юнинген. Перед фронтом выстроились арбалетчики и сорок пушек. Полки состояли из рыцарей-тевтонов, рыцарей-вассалов, рыцарей из Германии, Австрии и Венгрии, наемников, кнехтов и двора великого магистра.

Наши войска выстроились фронтом в две версты в три линии-гуфа, к югу от Грюнвальда, так, чтобы нас невозможно было окружить. Польские, моравские, богемские, украинские, русские, молдавские и валашские хоругви под командой польского короля Владислава II Ягайло стояли на левом фланге и в центре. На правом фланге выстроились литовские, белорусские хоругви, литовские татары и пешее ополчение под началом литовского князя Витовта Великого. В наших полках лучшие воины находились впереди и на флангах, менее опытные – в центре.

Разгромить железный строй хоругвей Тевтонского ордена прорывом их фронта было невозможно. Витовт Великий предложил гениальный план сражения, позволявший победить непобедимых тевтонов. Для этого его войско выстроилось на правом фланге, за которым в двухстах метрах широкой полосой разлеглась болотистая местность.

Июльское утро было очень жарким, выстроившиеся в три часа рыцари в тяжелой броне чувствовали себя нелучшим образом.

Наши хоругви построились только в шесть часов утра. Витовт хорошо знал, что валашский полк был обучен князем Владом атаковать и отступать как единое целое, не разрывая фронта. Так как его план битвы могло осуществить только хорошо обученное войско, он попросил передать ему валахов. Король не возражал, и наша тысяча во главе с Владом встала позади великого литовского князя.

Уже семь часов тевтоны стояли на холмах, ожидая атаки на своей выгодной позиции. Мы не двигались с места – в пять часов утра над Грюнвальдом разразилась сильная гроза, земля размокла, и атака конницы вверх по грязи означала только наше быстрое поражение.

В десять часов утра два герольда великого магистра воткнули два меча у ног Владислава и Витовта со словами: «Не прячьтесь, если вам мало места – мы можем отойти!»

По плану сражения тевтоны должны были оставаться на месте. Земля высохла, и сражение можно было начинать.

Наши полки двинулись на врага сразу по всему фронту лавой, впереди с двумя конями каждый летели татары Джелаледдина. Бомбарды ордена выстрелили, за ними дали залп арбалетчики, но вреда нашей коннице они не нанесли.

Вдруг татары бросили вперед линию своих вторых коней без всадников, которые провалились в волчьи ямы. Татарский строй пролетел между ними как стрела и вмиг изрубил не успевших уйти лучников и пушкарей. Рыцари первой линии на холме сдержанно улыбнулись, когда к ним поскакали татарские всадники совсем без брони, и только опустили на щиты свои тяжелые копья. Вдруг татары на полном скаку остановились как вкопанные в двадцати шагах от рыцарей, что-то резко замелькало в воздухе, и арканы мгновенно вырвали из тевтонского фронта первый ряд оруженосцев и четыре боевых штандарта.

Потеря знамени была позором для рыцарей. Фронт тевтонов яростно заревел на всем своем протяжении, и их железная стена качнулась вперед, начав атаку ордена. Первая линия тевтонов сошла с холмов, и битва грудь в грудь началась в равных условиях. Мы видели, как стоявший перед нами Витовт весело посмотрел на Владислава – тевтоны сошли с места первыми, потеряв выгоды действительно сильной позиции. Теперь великому стратегу было необходимо, чтобы в бой втянулись вторая линия тевтонов и спрятанный за великим магистром резерв.

Мы видели, как две линии рыцарей с ужасным грохотом ударились друг с другом. Рыцари рубились, падали и поднимались на вал своих павших товарищей, но наши витязи не сдвинулись назад ни на шаг. Нога наступала на ногу, доспехи бились о доспехи, и копья летели в лица врагов. Удары мечей и страшных литовских секир о щиты и шлемы производили невыносимый грохот, как будто сотни молотов бились и бились о сотни наковален. Кони давили упавших и кусали друг друга, все перемешалось, но обе линии врагов стояли твердо, и никто не отступал с места, пока не был убит.

Великий магистр ввел в бой вторую линию своих хоругвей, и мы видели, что Витовт еле удержал своего коня на месте. Гордые тевтоны ударили прямо в центр, надеясь прорвать наш фронт, и там начался ад. Удар пришелся на три русские хоругви, которые стояли насмерть, потеряв каждого второго воина. Поляки, чехи и молдаване тоже стояли как каменные стены, а бреши в местах, где прорывались тевтоны, закрывались хоругвями второго и третьего гуфа.

В начале второго часа битвы Витовт оглянулся, поднял окованную железом руку, и князь Влад тут же отвел нас на двести метров назад, прямо к обозу и незаметному от фронта болоту. Литовцы начали мнимое отступление по всему правому флангу, и за ними с победным ревом ринулись ряды тевтонов. Литовцы разошлись по сторонам, зубами держа строй, и сразу пять тевтонских хоругвей вынеслись на нашу валашскую тысячу. Мы ринулись вперед и в сторону, лишив тевтонов преимущества хода, оставив за собой открытым обоз. Часть рыцарей не выдержала и бросилась на беззащитный обоз для его грабежа, но остальные ударили по нам. Под ударами их мечей мы начали откатываться к болоту, и тевтоны впервые в этой ужасающей битве разорвали свои железные ряды.

Часть рыцарей почти доскакала до обоза, но внезапно его возы разошлись в стороны, и за ними стояли готовые к огню пятьдесят орудий. Ужасающий залп в упор превратил бросившихся к обозу тевтонов в ничто. Пользуясь возникшим секундным замешательством, мы тут же вырвались из боя и ударили по флангу рубившихся с нами тевтонов, которые мгновенно были загнаны в болото, где преимущества панцирной конницы превратились в прах.

Прорвавшихся в тыл литовского фронта и завязших в болоте тевтонов окружили и вырубили в пыль, а в продырявленный левый фланг ордена бешено рванулись отборные хоругви, которые повел в бой сам Витовт Великий. По его приказу мы вытерли со лбов кровавый пот и встали в тылу хоругвей польского короля.

В дыру на левом фланге ордена ломились все новые и новые литовские хоругви, заходя в тыл всему войску Тевтонского ордена. Рыцари яростно надавили на польский фланг и центр, и битва в этом месте, где рубились лучшие воины, стала ужасающей. Тевтоны прорубились почти к королю, подрубили и захватили главное знамя Польши. Под яростный рев бросившиеся к нему польские витязи смогли отбить свою главную хоругвь, и в этот момент в открывшийся польский фронт ударил резерв великого магистра. Польские рыцари приняли на себя этот страшный удар, но более двух тысяч тевтонов во главе с магистром, с размаху пролетев мимо короля Владислава, стали заходить в тыл польского войска.

У прорывавшихся тевтонов ничего не вышло, потому что они с размаху врезались в наш заслон, который падал рядами, но не отступал ни на шаг, и многие наши витязи прославили себя и родину знаменитой валашской стойкостью.

Я не знаю как, но мы удержали фронт, не дав тевтонам зайти нашим хоругвям в тыл, и уже справа нас закрывали родные молдаване, слева рубили врага страшные в ярости поляки, и дыра в центре на глазах затягивалась залитыми кровью по пояс хоругвями русских, украинцев и чехов.

В этот момент фронт тевтонов напротив короля был словно разрублен боевой литовской секирой. Страшный косой удар, придуманный отцом Витовта Кейстутом, поразил центр ордена, и мы своими глазами увидели, как пятеро оставшихся в живых после этого страшного удара израненных литовских рыцарей на шатающихся лошадях прорвали передний ряд тевтонов, и Витовт Великий своим ужасным мечом разрубил бросившегося на него орденского всадника пополам вместе с конем.

Фронт ордена начал расползаться надвое, к пяти литовским героям прорубилась подмога, и железные совсем недавно ряды Тевтонского ордена были прорваны нашими воинами во многих местах. На Грюнвальдских холмах десятки тысяч еще оставшихся в живых тевтонов были окружены и загнаны в смертельный котел, окруженный непробиваемыми стенами польских, литовских, чешских, русских, белорусских, украинских, молдавских и валашских хоругвей.

Начался небывалый разгром всемогущего до 15 июля 1410 года Тевтонского ордена, тонувшего в собственной крови. Тевтонов разделяли, зажимали в смертельные кольца и стирали в пыль. Пять тысяч орденских всадников вырвались из кольца и попытались укрепиться в своем вагенбурге, но их догнали и в момент изрубили вместе с военными слугами.

В Грюнвальдской битве погибли более тридцати тысяч тевтонских рыцарей и их союзников, из двухсот пятидесяти начальников ордена в столичный Мариенбург не вернулись более двухсот, были взяты почти все орденские знамена. Когда к ногам Витовта Великого сложили собранные перстни убитых тевтонских рыцарей, он посмотрел на насыпь вокруг него и воскликнул: «Ужели тут лежит весь орден!»

Теперь, когда я пишу эти строки, судьба Тевтонского ордена свершилась.

1 февраля 1411 года был подписан Торунский договор, по которому Тевтонский орден быстро покатился к своему концу. Поляки и литовцы могли добить тевтонов еще осенью победного года, но Витовт Великий не захотел этого делать, справедливо полагая, что оставшаяся без сильного врага Польша тут же попытается поглотить его Великое княжество Литовское. На землях ослабевшего Тевтонского ордена была создана Лига немецкого и польского дворянства, которая в 1454 году восстала против тевтонов и передала свои земли польскому королю Казимиру IV Ягеллончику. Орден еще сопротивлялся тринадцать лет, но в 1466 году признал себя вассалом Польши. Теперь вместо него существует обычное герцогство.

Вернувшись на родину из пропитанного красной кровью Зеленого Поля, валашские воины недолго оставались дома. После смерти в 1418 году нашего господаря Мирчи Великого в Валахии начался бесконечный кровавый раздор, и с этим по тогдашним законам ничего нельзя было сделать. Сын Мирчи Влад, которому до трона в Тырговиште дотянуться было еще невозможно, мудро ушел с отрядом моего отца на службу к императору Сигизмунду. Отец много рассказывал об этих бесконечных десятилетних походах, но все материалы о гуситских войнах я собрал, уже будучи командиром тайной стражи Влада III Дракулы. Со своим господарем мы часто просматривали эти бумаги, помогавшие нам строить сильную Валахию на многочисленных примерах, как нельзя поступать государю и как ему действовать просто необходимо.

Читайте, любезные моему сердцу соотечественники грядущих веков, мой второй рассказ об участии валашских рыцарей в потрясших могучую Европу кровавых Гуситских войнах.

В начале нашего столетия Богемия и Моравия были забиты немецкими начальниками до отказа. Все сколько-нибудь значимые должности в городах, селах, общинах, компаниях, университетах и школах, дававшие значительный доход, были заняты выходцами из близких к королевской Праге германских земель, и чехи зло говорили, что их родина стала немецкой колонией даже без войны.

Вот-вот могло начаться восстание, и в 1409 году чешский король Вацлав IV подписал Кутнагорский декрет, давший, наконец, чехам равные права с немцами. Ректором достойнейшего Пражского университета был назначен декан его философского факультета Ян из Гусинца, который сразу же в публичных диспутах обрушился на продававших в Чехии индульгенции католических священников римского папы, не знавших удержу в обогащении и стяжательстве.

«Богатство отравило души многих христиан. Откуда распри между папами, епископами и священниками? Псы грызутся за кость. Отними у них кость – они перестанут, остановятся. Откуда у нас разврат духовенства перед мирянами? От этого яда, называемого богатством!»

Участвовавшие в обогащении немецкие профессора ушли из Пражского университета, надеясь, что он тут же зачахнет, но их места заняли талантливые чешские ученые. Ян Гус в своих проповедях, на которых присутствовали сотни пражан, заявил: «Мы не должны отягощать свою совесть ложью!» Его выступления вызвали потрясения в европейской духовной жизни. Чехи, австрийцы, даже немцы и французы переставали покупать индульгенции, за деньги отпускавшие всем желающим любые грехи, и доходы Ватикана резко снизились. Папа очень рассердился, и чешский король испугался за свою корону. Вацлав IV и его приближенные выжили Яна Гуса не только из университета, но и из Праги. Он уехал на юг Чехии и в замке своего приверженца в знаменитом трактате «Десять заповедей божьих» обратился прямо к народу.

Этого ему не простили.

В 1414 году магистр и бакалавр святого богословия Ян Гус был вызван на церковный собор в Констанце, получив охранную грамоту от императора Сигизмунда, короля Венгерского, Хорватского и Далматского. В Констанце от него потребовали отречься от своих взглядов, которые опасно будоражили европейские народы, на что Гус ответил: «Докажите словами Иисуса Христа, что я неправ, и тогда я буду всеми силами прославлять римскую церковь».

Всемирный Констанцский собор раскололся. Из 90 депутатов от церкви, городов и владетельных князей 45 потребовали от Гуса отречения от своих взглядов или смерти, 10 заявили, что достаточно церковного покаяния, а 30 депутатов объявили, что он невиновен. В зале собора неделю стоял крик до небес, о котором стало быстро известно всей Европе:

«Мы видим, как без всякого расследования дела угрожают костром этому хранимому богом человеку. Вы закрываете Гусу рот своим криком, чтобы никто не услышал его мысли и стремления. Это позор! Голосую за свободу Гуса. Да!

Удавить его. Голосую за смерть Гуса. Нет!

Кто проповедует простым людям Библию – мечет бисер перед свиньями. Нет!

Камень, который мы ныне бросаем вверх, упадет на наши головы. Да!

Того, кто ищет ангелов на земле, посылайте на небо. Пусть Гус умрет сегодня же. Нет!

Кто гасит свет – тот желает тьмы. Жизнь и свободу Гусу. Да!

Мы уже ощипали его. Пусть Гус печется. Нет!

Этого кровавого пятна с нашего духовенства не смоет и Рейн. Да!

Гус опровергнул все показания против него. Да!

Целые потоки невинной крови будут пролиты за Гуса. Да!

Он невиновен, и вы не имеете права оскорблять, заточать и жечь Гуса. Да!

Во имя всего святого и во имя закона я требую свободу Гусу. Да!

Если мы сегодня не сожжем Гуса, то завтра народ сожжет нас. Нет!

Пусть он умрет. Нет!

Грех и ложь вы любите больше, чем правду и справедливость. Горе вам всем! Горе всем нам!»

Когда богатые защищают свои неправые доходы – законы не действуют. Заявив, что ученый чех – еретик и осужден большинством, 6 июня 1415 года он был заживо и страшно сожжен на костре, его кости были разбиты молотом и сброшены в Рейн.

Протест Пражского сейма Констанцскому собору подписали 450 вельмож, баронов и дворян Богемии и Моравии, но католические епископы и владетельные князья на него даже не ответили. И тогда совсем не маленькая Чехия как будто взорвалась.

Центром сопротивления стал Пражский университет. Для приверженцев Яна Гуса, которых стали называть гуситами, закрылись все церкви, и тысячи людей стали уходить на проповеди в поле. Отчаянные стали собираться в южной Чехии на горе Табор, которая быстро превратилась в крепость. Гуситов-дворян стали называть чашниками, простых гуситов – таборитами.

Четыре года Чехия кипела и бурлила, но католические власти не уступали чехам ни в чем.

30 июля 1419 года все гуситы Чехии восстали, король Вацлав IV от страха умер в своем замке, и власть в Праге перешла к народу. Крестьяне изгоняли католическое духовенство по всей стране, а дворяне конфисковывали их имущество. Богемские и моравские вельможи обратились за помощью к венгерскому королю и императору Сигизмунду. Идея надеть на свою старую голову еще и чешскую корону императору очень понравилась. С венгерскими и австрийскими войсками он вошел в восточную Чехию и встал лагерем в городке Кутна Гора, призывая к себе всех чешских сторонников католической веры.

В Чехии появились три центра силы и власти – дворяне-чашники в Праге, католики в Кутна Горе и крестьяне, горожане и безземельные дворяне в Таборе. В центре Европы начались кровавые Гуситские войны, продолжавшиеся долгие двадцать лет, до 1437 года.

Католические священники в Чехии в храмах причащались Святых Тайн хлебом и вином из чаш, а остальные чехи – только хлебом. Борьбой за равноправие стала чаша, атрибут приоритета духовенства над всеми мирянами. Дворяне-чашники забрали у католических властей церковные земли и потребовали создания республики с сеймом и призрачным королем, которые признают законными эти захваты.

Католические власти во что бы то ни стало хотели сохранения своих доходов и ради этого были готовы на все, включая уничтожение всего народа и замену его колонистами со всей Европы.

Самыми опасными для европейских государей стали крестьяне и горожане в Таборе, которых возглавил мелкопоместный дворянин Ян Жижка из Троцнова, наемник на английской службе, воевавший против французов, поляков и турок. Его военный опыт позволил быстро создать наемную армию в Чехии.

Табориты на всю Европу объявили о борьбе за «Царство божье на земле, царство равенства и справедливости для всех», и о войне со злом, которым они назвали вельмож и католических священников – «врагов божьих». Из всех европейских стран к ним пошли сотни и тысячи добровольцев.

Ученик Яна Гуса, магистр Пражского университета Ян Пшибрам изложил в особом трактате учение таборитов:

«Все будут братьями и сестрами. Теперь сам Бог хочет быть королем над людьми, и власть должна быть передана в руки народа. Всех господ следует ниспровергнуть, как плохие деревья в лесу. Каждый будет иметь закон божий в своем сердце».

Для того чтобы чехи могли читать и разбираться в Священном Писании, пресвитеры гуситов научили всех читать и писать.

Под угрозой внешнего вторжения чашники и табориты выступали единым фронтом. В 1420 году чашники создали «Пражские статьи», которые стали конституцией для всех гуситов. Среди таборитов появилась особая группа пикартов-уравнителей, вдруг потребовавшая упразднить семьи и доступности всех женщин для всех. Опорочить гуситов они не успели, но во главе с Мартином Гуской активно проповедовали свои безумные идеи, правда, совсем недолго. По приказу Яна Жижки пятьсот пикартов были зарублены, но все же успели нанести колоссальный вред Чехии.

Спокойно сидевший в Кутной Горе император Сигизмунд Люксембургский, которого несколько чешских нобилей объявили чешским королем, в памфлетах рассказал европейцам о гуситах-извращенцах и объявил против них общий крестовый поход, активно поддержанный Ватиканом. В Кутну Гору были вызваны все европейские рыцари. Вместе с другими к императору пришел валашский отряд во главе с сыном Мирчи Великого, князем Владом.

Своими глазами валашские воины увидели в десятилетних походах, что гуситы могут всегда побеждать, но только не сокрушать, ибо изменить государственное устройство совсем не просто.

Гетман Ян Жижка создал великолепную гуситскую армию, все воины которой были хорошо обучены, имели единое командование, могли очень быстро передвигаться и искусно использовали пушки. В гуситском войске военная доблесть подкреплялась мистическим воодушевлением и презрением к смерти. Созданная по уставу Яна Жижки гуситская армия могла побеждать или умирать, а ее воины быстро стали самыми грозными бойцами Европы:

«Мы, Ян Жижка из Калиха и другие гетманы, обращаемся ко всем и просим законного повиновения, ибо из-за этого мы имели большие потери в братьях.

Чтобы никаких ссор, криков и драк в войске не было. Также не хотим терпеть среди себя неверных, непослушных, лгунов, игроков в кости, разбойников, грабителей, пьяниц, сквернословов, прелюбодеев, распутниц и всех явных грешников и грешниц. Всех таких мы хотим гнать от себя и преследовать и расправляться с ними с помощью Святой Троицы и по Закону Божьему».

Гетман Ян Жижка поставил свои пушки на мощные, обитые железом возы, на легкие посадил пехоту, и она вместе с панцирной конницей совершала быстрые марши на врага, которые приносили победы. В битвах гуситы окружали себя повозками в два или три ряда, делали табор, который невозможно было прорвать. Гуситская армия выдержала пять крестовых походов на Чехию и совершила блестящие рейды по всей центральной Европе. Гуситы побеждали всегда, но победить так и не смогли, потому что один не может победить всех.

Весной 1420 года объединенные войска императора Сигизмунда Люксембургского и римского папы Мартина внезапно атаковали Прагу, прорваться в нее с ходу не смогли и обложили город. Валахи составляли личный штандарт императора и видели своими глазами, как 14 июля бронированные возы с размаху влетели прямо во фронт своих врагов, прорвали его, паля из пушек во все стороны, и сразу за ними в тыл немцев и венгров прорвалась гуситская рыцарская конница. Через час жестокого боя у Витковой горы все было кончено. Император в кольце валахов отступил в порядке, но его потрепанные полки разбегались кто куда в полнейшем беспорядке, и гуситы их не преследовали. Первый крестовый поход на Злату Прагу окончился прямым разгромом, и собрать воинов во второй оказалось совсем непросто и императору, и папе. Чехи бились на своей земле за правое дело, и у собранных под знамена Сигизмунда воинов из многих стран не было горячего желания ложиться костьми за чужую родину.

В Чехии объявили всенародные выборы, и летом следующего года Всеобщий земский сейм Богемии и Моравии избрал правительство страны из пяти дворян, пяти рыцарей, двух таборитов и восьми городских депутатов. Главным законом Чехии были торжественно провозглашены «Четыре пражские статьи», а император Сигизмунд официально по новому кодексу был лишен права на чешскую корону.

Сигизмунд и папа с трудом набрали воинов в новый поход на Чехию, который гуситы разгромили 10 января 1422 года под Немецким Бродом, а затем осенью разбили и третий поход у Тахова. Валашский отряд Влада, сопровождавший не сидевшего на месте Сигизмунда из будского Вышеграда в Вену, Линц, Зальцбург, Мюнхен, Нюрнберг, видел, как везде на деньги Ватикана набирались все новые и новые полки наемников, а император гневно заявлял во всеуслышание, что не остановится, пока не покончит на Карловом мосту Праги с последним гуситом. Валахов часто посылали с дипломатическими поручениями и тайными миссиями в Прешов, Тренчин, Злин, а князь Влад несколько раз секретно побывал и в Златой Праге.

Объединенные усилия императора и папы принесли свои плоды – не проигравшие ни одного сражения гуситы были разодраны надвое без единого выстрела.

На общем гуситском сборе дворяне-чашники заявили, что вторжения в Чехию будут продолжаться вечно, всю Европу победить нельзя, хозяйства и замки у многих порушены и в запустении и необходимо начинать переговоры с императором о мире.

Не имевшие ничего табориты ответили, что будут биться или до победы, или до смерти, и ушли из Праги в Табор и Брно.

Чашники договорились о союзе с Сигизмундом, который пообещал пока не отбирать у них завоеванную католическую землю и дал свое войско. Гуситы пошли друг на друга, и в битве у Горжице в апреле 1423 года табориты гетмана Жижки вдребезги разнесли объединенное войско чашников и католиков.

Князь Влад, сын Мирчи Великого, с отрядом Рады Арджиу сопровождал от Триеста через Любляну в Вену знатного итальянца Энея Пикколомини, который через много лет стал римским папой Пием II. Отчаянный Эней несколько месяцев тайно прожил в самом Таборе и позже, когда валахи опять сопровождали его от Зноймо до Венеции, дал прочитать князю Владу собранные им материалы, часть которых разрешил переписать Раду Арджиу.

«Военное дело у таборитов.

Они располагались на поле и огораживали себя повозками в два ряда, укрепляя их наподобие вала и стены. Когда табориты шли в бой, то выстраивали повозки в два ряда, между которыми помещали пехоту. Конников они ставили снаружи, недалеко от повозок с пушками.

Перед началом боя табориты по сигналу командира быстро окружали намеченную заранее часть вражеского войска. После окружения повозки снова смыкались. Враги, зажатые в кругу повозок, не имели возможности получить помощь от других своих отрядов, и либо падали под ударами мечей пехотинцев, либо поражались из пушек и пиками из повозок. Их конники сражались перед возами, отбивая атаки других отрядов.

Если враги делали на таборитов мощный натиск, они медленно отступали за свои повозки и оборонялись там, как в крепости. Таким способом они выигрывали много битв и одерживали победы. Ведь соседние народы не знали этого способа ведения войны, а чешская земля с ее ровными обширными полями давала хорошие возможности выстраивать рядами повозки, пускаться с ними врассыпную по полю и вновь соединять их».

В 1423 году чашники провели Святогавельский сейм, на котором избрали новое чешское правительство из шести чашников и шести католиков. В январе 1424 года у Скалице и в июне 1424 года у Кутной Горы табориты слепого уже Яна Жижки опять разбили чашников и католиков. Табор двинулся на Прагу, и в сентябре великий гетман начал успешное объединение гуситов.

В ход чешской истории неожиданно ворвалась чума, от которой в октябре 1424 года неожиданно умер Ян Жижка. Табориты избрали новым гетманом Прокопа Большого, не обладавшего талантами великого слепого. Чашники и табориты опять перессорились, и этим тут же воспользовался Сигизмунд.

Император пообещал чешскую корону Альбрехту Австрийскому, если он пойдет на Прагу. Табориты узнали об этом, кружным путем очень быстро прошли через Нитру и Дьер в Австрию и взяли замок Ретц, остановив новое вторжение в Чехию. Следующей весной австрийцы от Зальцбурга прошли к Иене, где соединились с немцами, для того чтобы быть вдребезги разбитыми в сражении при Устье-над-Лабой, к северу от Праги. Осенью 1426 года германский рейхстаг с помощью императора объявил о новом крестовом походе на Чехию. В июле 1427 года табориты без боя вошли в Прагу и 4 августа у Тахова почти полностью перебили немецких крестоносцев. Валахи слышали, как свидетели с ужасом рассказывали императору об очередном проигранном сражении, которое оказалось совсем не последним.

На совете табориты приняли решение взбунтовать Европу против Священной Римской империи неуемного Сигизмунда, для чего перенесли боевые действия на его земли. В начале 1428 года пятидесятитысячное войско Прокопа Большого бурей прошло по Словакии и Венгрии, осадило Прессбург – Братиславу, но в этот раз взять ее не смогло.

Ежегодно весной и летом с 1427 по 1433 год почти стотысячное войско таборитов громило крестоносцев императора в Моравии, Силезии, Франконии, Саксонии, Венгрии и Австрии, получив за снятие осады Вены у Сигизмунда огромную контрибуцию.

14 августа 1431 года в битве при Домажлице табориты так разгромили вторгшихся в Чехию немецких наемников, что «они были так оглушены и испуганы, что не знали, куда бежать, и после разгрома бежали вглубь Чехии, думая, что бегут в Германию». Табориты взяли Братиславу с восставшими словаками, осадили Берлин и в 1432 году у Шверина и Любека вышли на берег Балтийского моря.

Продолжительные победные войны таборитов ничем не кончались, но разоряли чешские земли, много лет не знавшие мира. В 1433 году чашники и римский папа подписали мирные «Пражские компактаты», которые весной 1434 года одобрил Базельский собор. Гуситские дворяне не хотели бесконечно воевать со всей Европой и боялись непобедимого народного табора.

Римский папа, увидев, что настал, наконец, момент покончить с ужасными таборитами, утвердил захваченные чешскими дворянами церковные земли за ними и выделил большое количество золота на разгром Табора. Вся Чехия выдохлась и устала от бесконечных войн и разорений и хотела любого мира. Проповедники чашников без конца рассказывали измученному народу, что спокойной жизни всей страны мешали только «яростные табориты, среди которых было множество иностранцев».

Это была абсолютная правда. К 1434 году настоящие воины великого Яна Жижки уже составляли в Таборе меньшинство. Их военные победы, в которых они гибли без перерыва, привлекли в Табор множество искателей приключений и авантюристов, ищущих не свободы, а добычи. Пресвитеры чашников и тем более католиков целыми днями говорили, что «табориты уже не божьи воины, а Табор стал средоточием сброда и подонков всех народов».

Когда вожди чашников объявили очередной сбор наемников за деньги папы, многие дворяне-табориты перешли на их сторону. Их руками войско чашников было устроено по образцу таборитского.

Развязка Гуситских войн наступила 30 мая 1434 года почти у Праги. В битве у Липан двадцать пять тысяч чашников атаковали двадцать тысяч таборитов, используя их военную тактику. В обеих армиях были сотни боевых подвод с железными бортами и пушками, и валахи, которые все еще охраняли императора Сигизмунда, точно знали, как проходила решающая битва:

«Господа и бараны, умышленно показывая, будто они бегут, поставили в хвосте своих подвод лучших воинов и приказали им тайно приготовить пушки, но нагнуть их к земле и направить их как бы на свой тыловой отряд, будто они самовольно пытаются бежать от таборитов. В это время те преследовали из пушек хвост обоза господ и кричали при этом: “Бегут, бегут!” Приблизившись к подводам господ, табориты бросились на них. Но тогда господа и их люди, подняв свой стяг, сошли со своих подвод, выступили против таборитов и стали мужественно с ними биться. Долго бились господа и табориты, и успех был то на одной, то на другой стороне.

Наконец, табориты повернули в тыл, обратились в бегство и хотели вернуться к своим возам, чтобы укрыться за ними. Но господа так ловко и быстро их гнали и били, что подошли к их возам одновременно с ними и там убили Прокопа и много начальников, и многих побили на подводах и, преследуя конных и пеших бежавших, многих захватили в плен».

В битве у Липан погибли четырнадцать тысяч таборитов почти со всеми начальниками. Семьсот пленных загнали в большой амбар и заживо сожгли. До 1437 года остатки таборитов держались в своей последней крепости Сионе, но уже все было кончено.

Когда Влад II Дракул, занявший 1436 году трон в Тырговиште, узнал о конце Гуситских войн, в которых участвовал почти до самого конца, господарь Валахии спокойно заметил:

«Как только бедные становятся богатыми, их больше не интересует борьба за свободу народа».

Почти до середины нашего столетия остатки таборитов занимались грабежом и разбоем. В 1452 году отряд гуситского дворянина и будущего чешского короля Иржи Подебрада подошел к Табору и стер остатки некогда грозных воинов со словами: «Пал гордый Табор, перед которым дрожала половина Европы, но пал не в бою, а просто захирел от старческой слабости».

Гуситские дворяне так и не пришли к власти в Чехии. Они получили вожделенную землю, но у них совсем не было крестьян, чтобы ее обрабатывать. Дворяне задешево продавали свои земли старым чешским вельможам и шли к ним на службу.

Совсем ничего от Гуситских войн не получили и чешские горожане, чья сила уменьшилась вместе с колоссальным уменьшением всего чешского населения. Им тут же подняли налоги и значительно уменьшили представительство во всех богемских и моравских сеймах.

Больше всего от Гуситских войн пострадали чешские крестьяне, бывшие их страшной силой. Когда они по старой памяти пытались восстать и отбиться от притеснений, их просто переселяли силой на плохие земли. На их бывших землях создавали пастбища и разводили овец, чья шерсть уже отлично продавалась в Англию, или выкапывали громаднейшие пруды, в которых разводили карпа и другую речную рыбу, пользующуюся постоянным спросом. Ни пастбища, ни пруды не требовали большого количества рабочих рук.

Когда мы с Владом, сыном Влада II Дракона, говорили о Гуситских войнах в плену в Адрианополе, то будущий господарь, у которого еще не отросли усы, заметил, что в нашем мире судьба государства зависит от личности вождя и мощи его страны. На мой вопрос, а что же значит народ страны, он не ответил тогда. Ответил потом – делом.

Отряды гуситских воинов, прошедших десятки сражений, в 1430-е годы разошлись по всей Европе, став простыми разбойниками с большой дороги, или нанимались на службу к государям и владетельным князьям. Гуситы еще сыграют свою зловещую роль в судьбе моего господаря, но об этом я расскажу в свое время.

Когда нам с Владом исполнилось по одиннадцать лет, Валахия впервые увидела на своей земле страшного врага, который рвался на Балканы, мечтая подмять их под себя.

За двести лет своего существования маленькое Тюркское княжество в азиатской Анатолии выросло в огромный Османский султанат, который к началу нашего столетия уже разгромил Болгарию и Сербию. Султаны из рода Османов вместо военного ополчения создали огромную постоянную армию, воины которой получали захваченные в войнах земли в поместья. Это делало их натиск за Дунай почти неостановимым. В эти же годы султаны стали брать из балканских семей маленьких мальчиков, из которых выращивали не знающих родства и жалости янычар, в пешем строю слепо идущих в любую атаку по приказу султана.

Не знающих уже два столетия поражений турок остановили великолепные гулямы Эмира Тамерлана, создавшего в Азии огромную империю. В 1402 году войско Железного Хромца Тимура в страшной битве под Анкарой разгромило до этого непобедимую армию османов, а захваченный султан Баязид I через год умер в железной клетке, выставленный на всеобщее посмешище.

Почти двадцать лет трое сыновей Баязида боролись за власть в Османской Порте, пока в 1421 году ее прочно не взял султан Мехмед I.

После разгрома христианского войска в 1396 году под Никополем Мирча Великий дважды подписывал с султанами символический полувассальный договор. До его смерти османы большего не требовали, возможно из-за того, что Валахия заключила союзные договоры с Венгрией, Молдовой и Польшей. Только после начала валашских междоусобиц в конце 1420-х годов турки стали почти ежегодно ходить в походы за Дунай в Македонию, Хорватию и Албанию, тогда же султаны стали брать в заложники сыновей балканских правителей, надеясь тем самым держать в узде их непокорных отцов.

В 1438 году огромное войско османов с сербами прошло по Валахии в Трансильванию. Влад II Дракул, оставшийся без поддержки недавно умершего императора Сигизмунда и занятый борьбой с претендовавшей на трон династией Данешти, пропустил турок без боя. Несмотря на опасность разорения Валахии, господарь и его соратники сделали все, чтобы сорвать грабительский поход османов на Карпаты, и им это удалось – турецкая армия быстро вернулась домой.

В 1440 году венгерские нобили надели корону Арпадов на восемнадцатилетнего пылкого польского короля Владислава III. При полной поддержке Ватикана Венгрия и Польша попытались остановить османов, начав подготовку к крестовому походу на Турцию. Султан Мурад I решил создать новый плацдарм за Дунаем, и в мае 1442 года тридцатитысячное войско во главе с беглербегом Шехабеддином двинулось на Тырговиште, везя в обозе своего претендента на валашский престол.

У Влада II было только четыре тысячи воинов, а половина бояр была на стороне династии Данешты. Господарь с соратниками ушел в Карпаты, а их семьи, среди которых были князь Влад с братьями и все Арджиу, были отправлены дальше, в знакомую Сигишоару.

Шехабеддин посадил на трон в Тырговиште сына Дана II Басараба II, и турки начали грабеж богатой Валахии. По приказу Владислава III в конце августа к валахам в горах подошло трансильванское войско во главе с Яном Хуньяди. Валахи и трансильванцы спустились с гор и 6 сентября 1442 года под валашской столицей разбили турецкую армию, которая почти впервые получила отпор за Дунаем.

Влад II вновь занял валашский трон и за помощь в разгроме османов был вынужден объявить себя вассалом венгерского короля. На присяге в Тырговиште присутствовал трансильванский князь Ян Хуньяди, судьба которого с этого времени тесно переплелась с судьбой Влада II Дракула.

В 1409 году незнатный трансильванский дворянин Войк Бути получил от императора Сигизмунда за верную службу крепость Хуньяд, название которого стало его родовой фамилией. Он женился на Эржибет Моршини, и у них родилось двое сыновей, одного из которых назвали Яном.

Молодой Ян Хуньяди начал военную службу у знатнейшего вельможи и канцлера Ласло из Уйлаки, затем был определен к венгерскому вассалу в северной Сербии Стефану Лазаревичу. По просьбе отца Яна взял на службу император Священной Римской империи. При Сигизмунде Ян Хуньяди сделал блестящую карьеру, став бароном и трансильванским князем, что позволило ему позже до конца жизни оставаться правителем Королевства Венгрии. Князь Ян активно участвовал не только в сражениях, но и в придворной борьбе у императорского трона, которая была гораздо опаснее битв, в которых не били в спину.

Сигизмунд I Люксембургский в 1361 году родился в семье императора Карла IV Люксембургского, боровшегося за корону Священной Римской империи с могущественным домом австрийских Габсбургов. В 1385 году Сигизмунд женился на дочери венгерского короля Лайоша – Людовика Анжуйского и вскоре сам стал королем Венгрии. В 1411 году германские курфюрсты и герцоги предпочли Люксембургов властным Габсбургам, и Сигизмунд был избран германским королем и императором Священной Риской империи. С 1419 года Сигизмунд в союзе с римским папой Мартином V почти двадцать лет вел Гуситские войны за чешскую корону, которую и получил в конце жизни.

Сигизмунда сменили на троне Венгрии Альбрехт австрийский и его брат Фридрих III из дома Габсбургов, который в 1440 году был избран императором.

Князь Трансильвании Ян Хуньяди в борьбе за власть вступал в союзы и бои с сыном венгерского канцлера Миклошем Уйлаки и наместником императора графом Ульрихом Цилли.

Князь Хуньяди женился на Эржебет Силади из богатого венгерского аристократического рода, что значительно усилило его политическое влияние, которое он подтверждал бесконечными военными походами.

Вместе с отрядом францисканского монаха Якоба из Марки, в 1437 году присланного Ватиканом в Эрдейский край, как называли Трансильванию в Венгрии, отряды Хуньяди выловили и сожгли в нем всех гуситов. Когда в том же году восстали трансильванские крестьяне, войска Хуньяди разбили их отряды у Клуж-Менештур и тут же казнили всех предводителей во главе с Анталом Надем. После нападения на вассальную Венгрии северную Сербию турок, которые взяли Семедерево с обороняющим его племянником Стефана Лазаревича Джордже Бранковичем, войска Хуньяди остановили османов у Дрины. В августе 1438 года отряды Хуньяди кроваво подавили в Каменице восстание венгерских гуситов во главе с Фомой из Печа и Валентином из Уйлаки, переведших Библию с латыни на мадьярский язык. В 1439 году, когда горожане Буды поднялись против немецкого засилья в Венгрии, Хуньяди подавил их мятеж, залив столицу венгерского королевства кровью.

К 1440 году, когда венгерскую корону надел поляк Владислав III, Ян Хуньяди находился в Италии, где при дворе Филиппа Висконти в Милане совершенствовал свое воинское искусство и приобрел хорошие связи при дворе римского папы в Ватикане.

В 1443 году у знаменитого и богатого князя Трансильвании родился сын Матиаш. Его стал воспитывать секретарь польского короля Владислава III Николай Пясоцкий, после его гибели оставшийся в Венгрии. Судьба его отца Яна Хуньяди была тесно переплетена с судьбой Влада II Дракона, и по воле рока так же неразрывно переплелись судьбы их сыновей – Матиаша Хуньяди и Влада III Дракулы.

Родовым гербом Хуньяди был корвин – ворон с огромными крыльями. Мне придется рассказать вам, дорогие потомки, как венгерские стервятники с распростертыми крыльями навалились на валашских драконов, бешено стараясь сыграть в их судьбе свою страшную роль.

К счастью, у них получилось не все.

Весной 1443 года стотысячное войско польских, венгерских, валашских рыцарей и многих добровольцев из Австрии, Чехии, Германии, Франции вышло из Буды в крестовый поход под началом короля Владислава III, венгерского князя Яна Хуньяди и папского легата, имя которого я не хочу даже называть. В составе войска было семь тысяч валашских витязей во главе с господарем Владом Драконом, среди которых шла в поход и тысяча моего отца. Поход был подготовлен просто отлично, войсками командовали опытные воеводы, и все проходило как по-писаному. Османы вывели к Дунаю свои сто тысяч воинов, крестоносцы трижды разбили их и взяли пять пограничных крепостей, перебив их немалые янычарские гарнизоны.

Султан Мурад II сам предложил королю Владиславу III мир, который и был торжественно подписан в Сегеде под Будой. По этому договору турки сами уходили из Сербии почти до Тираны, и это была отличная победа крестоносного войска, которое смогло, наконец, остановить неостановимую Османскую Порту в ее атаке Балканского полуострова.

А дальше начались беды, которых можно было легко избежать. Возжелавший славы легат римского папы уверил двадцатилетнего короля, что необходимо добить турок, наступать от Плевена на Софию до Пловдива, а затем взять незащищенную столицу Порты Адрианополь – Эдирне. Грех нарушения Сегедского мира легат брал на себя, но это не устраивало многих рыцарей из разных стран, которые хорошо знали, что такое честь и верность.

Крестоносное войско уменьшилось наполовину. Тогда легат начал уверять жаждущего подвигов короля, что венецианский флот вот-вот блокирует пролив Босфор и все турецкие порты в Эгейском море, а возможно, ворвется и в Мраморное море, и султан не получит подкреплений и припасов в Эдирне. Это решило дело и провалило его.

Несмотря на возражения Хуньяди и Дракона, крестоносцы во главе с Владиславом выступили на Тырново. Неожиданно Мурад II совершил из Эдирне немыслимый марш на Сливен, перешел болгарские горы и остановился у Варны, рискуя зайти крестоносцам в тыл и отрезать их от Дуная. В Варне его уже ждала прибывшая из Синопа эскадра с подкреплениями и припасами. Три дня эскадра опустошала трюмы кораблей, и эта задержка спасла крестоносное войско, которое от Тырново через Шумен успело выйти к Добричу.

Темной ноябрьской ночью Ян Хуньяди и Влад Дракул отговаривали Владислава от уже проигранной битвы, но он слушал только папского легата, который говорил, что по Дунаю с подкреплением к Варне идет галерный флот. Господарь Влад не выдержал и показал на карте, где Добрич, а где Дунай, но Владислав очень хотел стать героем, а легат – папой, и валахи ничего не могли с этим сделать.

10 ноября 1444 года крестоносное и османское войска стояли друг против друга у Варны. Христиан было вдвое меньше мусульман, перед фронтом которых на высокой пике висел нарушенный королем Сегедский договор, и рыцари не могли на него смотреть.

Сто тысяч османов бросились на пятьдесят тысяч крестоносцев. Семь тысяч валахов с Владом стояли за Хуньяди как его личный резерв и хорошо видели, как волны турецких янычар разбились о шеренги крестоносцев. По всему фронту разгорелась упорная битва, в которой османы не могли ни выставить против крестоносцев всех своих янычар, ни обойти их с флангов, потому что на флангах были горы.

Трансильванский и валашский князья совсем не зря рубились в битвах, и их план сражения с вдвое большим противником был безупречен. Они хотели вымотать турок в упорном лобовом бое, при этом удержав фронт, а затем ударом панцирной конницы прорвать турецкий строй на их левом фланге, где это позволяла местность, и зайти к ним в тыл. Для этого шесть тысяч валашских панцирных воинов во главе с Владом Дракулом ждали сигнала за спиной Яна Хуньяди.

Все шло так, как задумали князья, и крестоносцы твердо стояли как каменные стены, о которые раз за разом разбивались янычарские волны, и перед фронтом рыцарей уже лежал большой вал их трупов.

Внезапно король Владислав, дравшийся в тысяче шагов справа от Влада и Хуньяди, с криком «Мурад!» бросился прямо на центр турецкого войска, где находился султан. С ним в атаку ринулись отборные польские и венгерские хоругви, и было видно, как их железный клин медленно врубался в османские ряды, и с этим ничего нельзя было сделать. Хуньяди с белым лицом повернулся к Дракулу, и тот, поняв не высказанный от ярости приказ, с таким же отчаянием в глазах стал разворачивать валашскую конницу вправо, пока трансильванцы со всеми оставшимися силами не бросились на османов, пытаясь спасти короля. Было совершенно ясно, что турки, которых было намного больше, отрежут рыцарей с Владиславом от главных сил, перебьют их и тут же ринутся в дыру в крестоносном фронте, как это сделал Витовт Великий в Грюнвальдской битве, после чего крестоносное войско погибнет в окружении. Валахи Влада, среди которых был мой отец, должны были принять на свою грудь прорвавшихся янычар и удержать фронт, пока Хуньяди будет отводить оставшиеся войска под прикрытие гор.

Все вышло еще хуже, чем могло. Владислав с десятью польскими героями прорубился к султану, но их поединок закончился, не начавшись. Мурад II, которому никогда не стать рыцарем, ткнулся копьем в измученного коня короля, Владислав упал и был тут же зарублен янычарами.

Турки в мгновения дорубили прорвавшихся с королем рыцарей и тут же рванулись вперед в дырявый строй крестоносцев и воткнулись в летевшую на них валашскую панцирную конницу, которая ударила по ним со всей румынской силы. Янычары валились как снопы, а валашские сабли без перерыва поднимались и опускались на головы врагов.

Центр крестоносцев валахи держали насмерть, Хуньяди метался по хоругвям и пытался отводить их в тыл организованно, но с флангов побежали почти все, потому что более держаться в этом аду было нельзя. Только выстоявший валашский центр и наступивший ранний осенний вечер спасли крестоносцев от окончательного разгрома.

Валашские полки в полном порядке отступили от Добрича к Русе и за сутки прошли более ста верст до Джурджу, где уже были приготовлены лодки для переправы через Дунай.

Из семи тысяч воинов, вышедших более года назад в «Долгий крестовый поход», Влад Дракон привел на родину только четыре тысячи, а у Хуньяди не было и ста трансильванцев. Князья и рыцари впервые за несколько страшных дней вытерли кровавый пот, и в этот момент султанский чауш, загнавший обоих сменных коней, привез господарю Владу II Дракулу приказ выдать Мураду II нарушителя Сегедского договора, венгерского князя Яна Хуньяди, под угрозой разгрома полностью беззащитной 12 ноября 1444 года Валахии.

Влад дал прочитать приказ Яну. Дракон и Хуньяди стояли и молча смотрели друг на друга…

Рыцарь Влад не выдал Турции рыцаря Яна. Об этом не могло быть и речи. Но господарь не выдал османам и Валахию, заплатив за это своей жизнью.

Вот такие государи правили Валахией в 1444 году!

Дракон не мог сказать чаушу Мурада, что не может выполнить его пожелание, поскольку Хуньяди с оставшимися соратниками прямо от Варны ушел в венгерские земли. Слишком многие видели, как они вместе рубились плечом к плечу и затем отступали к Джурджу. Не мог Влад сказать, что трансильванский князь ушел в Венгрию из валашской пограничной крепости, ибо тогда он бы не являлся господарем в своей собственной стране, а значит, его можно было заменить. В середине нашего бурного века в Европе еще не называли черное белым, хотя уже выдавали ложь за добро.

Господарь Влад объявил чаушу о задержании Хуньяди на территории Валахии, но выдать его он не может, потому что по законам христианского мира владетельные князья могут быть осуждены только при доказательствах их вины. Дракон попросил у Мурада прислать доказательства нарушения Хуньяди мирного договора в Сегеде, который он не подписывал. Все знали, что султан просто требует Хуньяди для повышения престижа и внесения раскола в стан своих врагов, но все знали и то, что для этого он может стереть Валахию, беспощадно перебив полмиллиона валахов.

Господарь Влад со всеми почестями, но под охраной поместил Яна Хуньяди в своем дворце в Тырговиште. Еще в Джурджу два князя всю ночь проговорили один на один, и мы никогда не узнаем, о чем был этот судьбоносный для них разговор, хотя последствия этой беседы Валахия ощутила совсем скоро. «Заключение» Хуньяди в Тырговиште продолжалось менее месяца, и для его быстрого освобождения без вреда для своей родины господарь Влад сделал все.

Службу сбора и реализации стратегической информации, касающейся существования и жизни страны, которую сейчас, в конце XV века, называют тайной, в Валахии создали сын первого Дракона и я в 1450-х годах, но господарь Мирча Великий и его средний сын имели, конечно, своих конфидентов во всех соседних странах.

Султан Мурад II был безрассудным, но совсем не сумасшедшим правителем. Он мог совершить безумное деяние, но в абсолютных авантюрах старался не участвовать. Завоевание Балканского полуострова шло совсем не так, как ему хотелось. Мурад понимал, что Османская Порта не выдержит удара объединенной Европы и будет сокрушена, а династия османов стерта.

Султан Баязид в 1396 году во всеуслышание объявил, что устроит из Ватикана большую и грязную конюшню, и уже через несколько лет кончил свою жизнь в позорной железной клетке Тамерлана. Мурад II таких заявлений уже не делал и неостановимо захватывал Балканы по частям, соизмеряя свои силы с силами очередных врагов. Летом 1444 года Турция могла атаковать Валахию, но только себе во вред, и об этом совсем скоро узнали в Тырговиште.

Летом 1444 года войско отчаянного врага турок, албанского князя Георгия Кастриота, которого сами османы называли великим воином Скандербегом, пыталось принять участие в крестовом походе. Если бы яростные албанцы под Варной ударили во фланг Мураду, вся история Европы и Азии пошла бы по-другому. Их не пропустил через уже освобожденные от турок сербские земли венгерский вассал Джордже Бранкович, выбравший своим покровителем не короля, а султана.

Через закрытые горные перевалы Скандербег прорваться не мог, но дома, в Албании и Греции восстание поднял, и турки были вынуждены три года, а затем еще двадцать лет гасить большой костер народной войны на западе Балканского полуострова.

В ноябре 1444 года Албания еще не взорвалась, но господарь Влад еще не знал, что до восстания Скандербега оставались недели. Судьба не одинокой в своей борьбе Валахии больше не качалась на страшных османских весах. В начале декабря Влад Дракул с почестями отпустил Яна Хуньяди из Тырговиште, который, понимая, что господарь спасал свою страну от погрома, все равно не простил ему свое европейское унижение.

Вернувшись в Буду, князь Хуньяди заявил, что на валашском троне должны сидеть не потомки Мирчи Великого, а члены рода Данешти, и он сделает для этого все. Влад II не ответил бывшему товарищу ничего, потому что знал, как Ватикан и Империя уже решили судьбу Венгрии.

Королем мадьяр в 1445 году был назначен пятилетний сын Альбрехта Австрийского Ласло V Постум, которому до 1452 года предстояло находиться при дворе своего дяди Фридриха III, императора Священной Римской империи. В борьбе за регентство в Венгрии схватились Ян Хуньяди и его вечный враг Ульрих Цилли. Хуньяди поддержал его враг – друг Миклош Уйлаки, и граф Цилли был разбит. Ватикан договорился с Империей и назначил трансильванского князя Яноша Хуньяди регентом Венгерского Королевства.

Десять лет Ян Хуньяди правил Венгрией, даже тогда, когда в 1452 году в Буду привезли тринадцатилетнего короля Ласло. Князь в 1451 и 1453 годах дрался за власть с графами Цилли, и вражда двух влиятельных родов была так велика, что после неожиданной смерти Хуньяди в 1456 году его сын Ласло тут же прилюдно убил Ульриха Цилли, за что был казнен по приказу императора.

У нового правителя Венгрии, сыну которого Матиашу в 1445 году исполнилось два года, было много проблем, но одной из главных он считал включение Валахии в состав Венгерского Королевства, для начала посадив на трон в Тырговиште своего господаря.

Влад II Дракул из рода Мирчи Великого не стал дожидаться атаки Хуньяди, как бык молота на бойне. Уже в декабре 1444 года он сам повез дань за два года султану в Адрианополь, надеясь даже ценой жизни хоть на время отвратить от родины страшную османскую угрозу.

Албания и Греция уже полыхали огнем мятежа, и султан пока не стал карать покорившегося ему валашского господаря. Мурад II подписал с Владом II новый вассальный договор, но задержал его в Адрианополе по ужасной причине, о которой в Валахии узнали через несколько дней.

В конце января 1445 года в Тырговиште из Адрианополя с отрядом янычар прибыл мой отец, который привез приказ Мурада за возвращение Влада Дракона домой привести к нему в залог его верности двух младших сыновей – Влада и Раду. В знак своей доброй воли султан милостиво разрешил оставить в Тырговиште его старшего сына Мирчу.

Нам с Владом было уже по 14 лет, мы отлично рубились двумя саблями, хорошо разбирались в валашских делах и еще не ведали страха смерти, хотя уже видели ее не раз. Я не колебался совсем и сказал отцу, что поеду к османам вместе с Владом как его оруженосец, потому что друзей в беде не бросают. Воевода Раду Арджиу своему единственному сыну возражать не стал, только почернел лицом. Меня быстро собрали в дорогу, из которой можно было не вернуться.

1 февраля 1445 года в Джурджу состоялся обмен господаря Влада на двух его сыновей. Дракон грустно попрощался с Владом и Раду, а отец – со мной. Они оба как будто чувствовали, что больше не увидятся с нами никогда. В окружении сипахов мы сели в кайяк и поплыли через Дунай на болгарскую сторону. Вдруг мы с Владом одновременно оглянулись назад. На крепостной стене Джурджу еще были четко видны две рыцарские фигуры, и, словно что-то почувствовав, господарь и его верный воевода выхватили и подняли над головой свои ужасные для врагов мечи, и их непонятно откуда взявшийся блеск при полностью затянутом черными тучами небе полыхнул в наших мальчишечьих сердцах предчувствием страшной беды. Я переглянулся с Владом, и мы с трудом удержали нахлынувшие откуда-то слезы. Валашский рыцарь может заплакать только от счастья – когда в пыль разобьет врага своей отчизны.

«Эгригез, Косой глаз» – так называлась крепость в ста верстах к югу от Адрианополя, где содержали князей Влада и Раду. Мы под небольшой охраной могли ездить по округе, ходили по крепости, занимались боевыми упражнениями. Несколько раз нас привозили на Эдирне на торжественные приемы султаном чужеземных послов, чтобы подчеркнуть мощь Османской Порты. К нам пригласили учителей, и мы успешно учили турецкий язык и другие науки, которые должны знать владетельные князья. Мы пользовались библиотекой из трехсот томов, и у меня появился большой интерес в изучении истории битв, войн и соседних с Валахией государств, а также внешней политики Европы и Турции, да и всей Азии. Я пользовался большей свободой, чем мои князья, и не раз побывал в Адрианополе, где стал завсегдатаем книжных лавок и гостевых домов дервишских орденов, которые меня очень заинтересовали. Мы вместе с Владом читали и обсуждали каждый добытый и купленный мной документ, касающийся войска и военачальников Османской Порты, ее устройства и внешней политики. Совсем скоро мы поняли, что Османская Порта – это дьявольское порождение Сатаны, посланное в христианский мир на его погибель. Султаны завоевывали Европу и Азию силой, или угрозой ее применения, и плевали на международное право.

Для управления Портой ее верховный вождь и глава султан назначал главного визиря и членов Государственного Совета-Дивана из визирей, правителей провинций и мусульманских улемов во главе с шейх-уль-исламом. Азиатские владения Порты назывались Анатолия, европейские – Румелия и управлялись беглербегами. Их территории разделялись на провинции – пашалыки и области – санджаки. Со всего населения собиралось около сотни налогов, чтобы оно не могло открыть рот в протесте и поднять голову от обрабатываемой им земли.

Турецкое войско состояло из кавалерии, акынджи и сипахи, которые получали поместья – тимары – в завоеванных христианских землях и за которые дрались, не жалея жизни, и пешего ополчения, служившего по обязанности за землю и для грабежа.

Главной силой османского войска при султане Мураде II стали янычары, воевавшие в пешем строю. В их отряды набирали славянских мальчиков, насильно в виде особого налога ежегодно увозимых из балканских семей. За пятнадцать лет их отуречивали и превращали в бездушных убийц, не знающих ни отца, ни матери и только выполняющих повеления султана.

В сражениях султаны посылали впереди османов болгарские и сербские отряды, которые расшатывали оборону такого же славянского противника, гибли, а затем в бой вступали янычары и акынджи. В битве на Косовом поле в 1386 году огромное сербское войско было атаковано сорока тысячами болгар, а затем его добивали османы, а в 1438 году во главе турецкого войска через Валахию на Трансильванию шли сербы.

Турецкие военачальники слепо копировали опыт европейского военного искусства, и их действия в сражении были очевидны противнику. Отношение к славянскому населению, называемому гяурами – неверным и райя, было ужасным, оно интересовало османов в виде обираемых трупов или рабов.

Султаны боялись только одного – объединения Европы, с которым активно боролись силой и обманом. Ежегодно весной собиралось огромное османское войско и шло на Сербию, Грецию, Албанию, Хорватию, Венгрию, Чехию или Польшу. Остальным государствам из Адрианополя говорили, что их трогать не будут. Перед завоеванием очередной страны ей предлагался выбор – превращение в абсолютно бесправную турецкую провинцию – пашлык, которая принадлежала султану и навсегда лишалась права на независимость. Если атакуемое государство признавало власть султана и платило сумасшедшую дань людьми, деньгами и имуществом, у ее князей и бояр не забирали права и землю и давали статус вассала, «мумтаз эйлает, привилегированной провинции». В первом случае славянское государство уничтожалось, во втором – грабилось вчистую. При этом в первую очередь у народа стирали чувство национального, а затем собственного достоинства. После завоевания очередной балканской страны неотвратимо наступал черед следующей, и этому не было конца.

За годы нашего вынужденного заложничества в Эгригезе мы с Владом узнали об Османской Порте все.

Второй Дракон изучил тактические действия османских военачальников, порядок службы гарнизонов крепостей, особенно пограничных, охрану войск в походе и лагере, методы разведки и обследования местности при движении, все виды одежды турецких кавалеристов, янычар и пехотинцев. Позднее я по его приказу создал отборный отряд удивительных валашских витязей, которые во главе с отчаянным Владом под видом османских воинов проникали в любой турецкий лагерь или крепость.

Я собрал и изучил все доступные нам виды государственных и военных документов, применявшихся в Османской Порте, – султанские фирманы, визирские грамоты, приказы военных пашей, указания, карты, пропуска в крепости, условные слова и знаки, использующиеся в турецких войсках, их методы и способы связи, службу султанских гонцов и чаушей, посольские дела, хозяйство городов и селений и, конечно, дороги.

За четыре года мы не раз побывали в столицах Порты, в Бурсе, Эдирне, Синопе, Трабзоне. Османы, видя, что мы не делаем попыток убежать, даже взяли нас с собой в посольскую свиту, и мы побывали в Багдаде и Дамаске, о чем я подробно расскажу позднее. Везде я изучал интереснейшие дервишские ордена, которые играли большую роль в османских делах и даже имели свои формирования в войсках, в том числе в беспощадной янычарской пехоте. Позднее при организации тайной стражи Влада Неистового я использовал свои знания, полученные в неволе, о дервишских орденах, а также о тайных ассасинах Хасана-ас-Саббаха, собранных в Аламуте.

Влад и я изучали историю империй Чингисхана и особенно Тамерлана, в 1402 году развалившего Османскую Порту как карточный домик и засунувшего всемогущего и наглого, как полная луна, Баязида в железную клетку для всеобщего позора. Я собрал о них все, что было можно и нельзя, и написал для своего друга особые трактаты об этих двух вождях мира, которые оказались первыми, но совсем не последними в моей работе на благо Валахии и моего друга – господаря.

К северу от далекого азиатского Китая племена мэн-гу во главе с вождями-нойонами у рек Онон и Керулен кочевали со времен Великого переселения народов. Двести пятьдесят лет назад потомственный нойон Темуджин во главе созданной им дружины воинов-нукеров объединил монгольские племена и на всеобщем курултае был объявлен великим вождем Чингисханом. Войска монголов разгромили соседние племена ойратов, уйгуров и тангутов, после чего тумены Чингисхана атаковали огромный Китай.

Китайцы жили в долине азиатской реки Хуанхе задолго до Рождества Христова, назвав свою страну Чжун-Б, Срединное государство. Его правители – ванны – еще со времен Александра Македонского дрались за власть друг с другом, вырезая платившее врагу налоги население и после победы закапывая живьем воинов противника.

В 221 году до Рождества Христова Цин Ши-хуань-ди объединил семь китайских царств в империю и для защиты от кочевников начал строительство Великой стены. Новая империя рухнула сразу же после смерти жестокого и кровавого Цина, но постоянно пыталась восстановиться разными династиями.

Пришедшая в 900 году к власти династия Суй передала власть чиновникам, которые только интриговали за посты и без конца повышали налоги населению. Вместо реального управления огромной страной, население которой еще тысячу лет назад составляли миллионы и миллионы людей, императоры торжественно назначали определенные дни для цветения каждого цветка, которые, однако, плохо подчинялись верховной власти. Народ восставал, и для подавления мятежей китайские правители начали нанимать за деньги и возможность грабежа соседних с Китаем кочевников. Дело закончилось крахом и позором. Нанятые кочевники чжурджени в 1127 году захватили север Китая и создали там свое государство Цзинь.

В Китае в огромных размерах выросло ростовщичество, которое насаждали чиновники. Из дикой жадности они изъяли из обращения металлические деньги, заменив их бумажными, которые мгновенно обесценились из-за массовых подделок. Денежное обращение в чиновной империи рухнуло, и для отвлечения измученного населения китайские ваны, находясь в трезвом уме и твердой памяти, начали войну с Цзинь и наняли для этого монгольские племена, которыми командовал отец Темуджина, нойон Хабул. Монголы разгромили чжурдженей, но понесли большие потери. По приказу укравших их плату за кровь чиновников монгол разогнали, а отца Чингисхана посадили в страшную земляную яму, из которой его, почти мертвого, с огромным трудом выкупила семья.

Став вождем всех монгол, Чингисхан в 1215 году во главе своих туменов взял китайскую столицу Пекин, и огромная империя обрушилась к его ногам. За ней были завоеваны Кажгария, Средняя Азия и Персия.

После завоевания очередной страны Чингисхан брал заложников из семей местных правителей, над которыми ставил своих наместников. Для уплаты налогов, которые составляли десятину, он переписывал население и каждого десятого мужчину забирал в монгольское войско. Османы просто копировали «Потрясателя Вселенной», только делали это намного подлее и кровавей, забирая в янычары не мужчин-добровольцев, а детей и сильно увеличив налоги.

Чингисхан был равнодушен к христианству и исламу, он просто объявил, что «монголы должны быть вознесены над всеми другими народами».

От своих воинов повелитель монгол требовал «быть начеку днем как волку и бдительным ночью как ворону». Силу монгольскому войску давали железная дисциплина, великолепная кавалерия и страшные луки, прибивавшие всадника в броне на расстоянии до ста метров. Китайские инженеры научили монгол брать крепости, однако главной причиной их успехов была кровожадность. На завоеванных землях они устраивали резню населения и делали невероятные разрушения. Подобная жестокость производила на соседние государства сильное впечатление, и в ожидании пощады сдавались даже те страны, которые могли защищаться.

Чингисхан умер, но держава его устояла, и к середине XIII века власть монголов простиралась от Памира и Каспийского моря до Сибири и Китая. Во время нашествий монголы обращали в рабство целые народы, говоря, что «нас избрало небо для мирового господства».

В первую очередь на завоеванных землях монголы брали под контроль все торговые пути и богатели не только от грабежа покоренных народов, но и от мировой торговли.

Огромная империя Чингисхана была разделена на улусы для его сыновей, и при распаде в начале XV века они стали родоначальниками ханств, султанатов и орд. Их создание сопровождалось уничтожением древних городов, кровопролитием и грабежом.

Главным смыслом существования монгольских государств было насилие. Посол Священной Римской империи Плано Карпини с ужасом писал после поездки в столицу монголов Каракорум в середине XIII столетия:

«У них совсем не считается грехом убивать людей, нападать на земли других, захватывать чужое имущество любыми нечестными способами, предаваться блуду, обижать других людей и поступать против заповедей божьих.

Они очень горды, всех презирают, мало того, считают их ни за что, будь то знатные или незнатные. Они очень вспыльчивы, раздражительны, коварны, льстивы, а под конец жалят как скорпион. Они обманщики и, если могут, обходят всех хитростью. Все зло, которое они хотят сделать другим людям, они удивительным образом скрывают, чтобы те не могли найти средств против их хитростей. Они очень алчны и скупы и огромные мастера выпросить что-нибудь, а сами очень крепко удерживают все свое. Убийство других людей считается у них ни за что».

Когда я первый раз прочитал Владу этот трактат о Чингисхане, он сначала долго молчал, потом попросил прочитать еще раз, а затем сказал, что этих полулюдей, а так он со мной называл османов, может остановить только ужас.

Я не спорил.

Нам удалось съездить в Анатолии на озеро Туз, где полвека назад в битве под Анкарой Тамерлан поставил османов на колени. Через несколько месяцев мы с князем Владом уже в который раз говорили о биографии этого великого правителя, чья держава и сейчас лежала к северу от нашего Эгригеза, за Каспийским морем. Я сохранил у себя и этот небольшой трактат о любимце Дракулы.

«Аксак» – по-тюркски означает «железо», «ленг» – по-персидски звучит как «хромой». Аксак-Тимур – Железный Тимур, Тимур-ленг – Хромой Тимур – так звали великого героя нашего времени. Потомок Чингисхана по матери и чагатайский князь по отцу, Тимур родился с куском запекшейся крови в руке. С семнадцати лет Тимур отчаянно и трудно без перерыва дрался за власть, был ранен в ногу и руку и только в тридцать пять лет стал эмиром Джагатайского ханства Мавераннахр.

Происходивший из тюркско-монгольского племени Барлас, Тимур перестроил войско, впервые дал ему разделение на части и одинаковую форменную одежду. Главной силой его армии стали гвардейцы-гулямы, количество которых ежегодно росло.

Получив надежную опору и защиту, Тимур навел порядок в разоренном многолетней войной Мавераннахре, уничтожил разбои и разбойников, грабежи и насилия. На все ключевые посты в стране он поставил друзей детства, на которых мог положиться. Тимур устроил дороги, караван-сараи, навел порядок на таможне и в финансах, сократил чиновников и разрешил торговать всем. Эмират оживился сразу, земледельцы пахали, купцы торговали, мирные пилигримы смело проходили Мавераннахр вдоль и поперек.

Тимур собрал вокруг себя лучших военачальников, администраторов и ученых своего времени. Его личный историк Шериф-эд-дин писал на века:

«Выше чести, как стать властителем всех известных ему земель, Тимур-ленг не знал и этого всемерно домогался. Это было, по его мнению, единственным способом сделать людей счастливыми. Зрелище бесконечных раздоров и междоусобиц, которые терзали Азию, плачевное положение народов, притесняемых мелкими тиранами, подтверждало это».

Подготовив страну и войско к бою, Тимур начал завоевание Азии со словами: «Все пространство населенной части мира не стоит того, чтобы иметь двух царей».

После развала империи Чингисхана десятки и сотни мелких тиранов притесняли, издевались, не ставили ни во что десятки и сотни миллионов людей, которые после освобождения от тирании называли его героем, сравнивая с Александром Македонским.

Предлагая мелким правителям покориться, он говорил: «Я повею на вас ветром разрушения». Добровольно от тирании над людьми не отказывался никто, и Тимур, Тимурленг, Тамерлан, разрушал их власть, не жалея голов. К пятидесяти годам империя Тимура занимала половину огромной Азии.

В ужасных битвах великий воин побеждал и потому, что был абсолютно уверен в том, что он исполнитель воли высших сил и «Бич Божий». На него при людях нисходило озарение, его интуиция была чудесна, и это укрепляло Тимура в уверенности, что его вдохновляет бог. Эмир-герой обладал пронзительным взглядом и сверхъестественными возможностями проникать в тайные мысли и намерения своих врагов. Он предугадывал их действия и абсолютно безошибочно предвидел развитие событий.

Тимур любил слушать звездочетов и астрологов, но принимал от них только те предсказания, которые ему нравились. Перед сражением у Дели в Индии, в котором Тимур одержал блистательную победу над более сильным противником, астрологи сказали ему о плохом предсказании от звезд. Эмир, которого называли джихангиром, улыбнулся, пожал плечами и сказал:

«Экая важность – совпадение планет. От звезд не зависят ни радость, ни горе, ни счастье, ни несчастье. Я никогда и ни за что не стану откладывать исполнение того, для осуществления чего я принял все нужные меры».

В Европе и Азии страшные нашествия монголов второй половины XIII века и страшная чума середины XIV столетия, сократившая ее население наполовину, резко понизили стоимость человеческой жизни. Погибать преждевременной смертью стало в Европе привычным. Все люди мечтали о мире, покое и хоть какой-то уверенности в завтрашнем дне и ради этого готовы были пожертвовать чем угодно. Тимур заявил, что должен восстановить мир, унять неуемных от алчности государей и обеспечить процветание всем людям.

Тимур не любил крови и огня, но считал, что должен убивать дурных правителей и их продажное и злобное окружение во имя справедливости: «Лучше сто тысяч смертей в один день, чем тысяча раз тысяча смертей на протяжении десятилетий».

Чтобы реже прибегать к силе, Тимур должен был ее чаще и больше показывать. Он был убежден, что цель оправдывает средства, и верил в действенность примера.

Удивительные победы Тимура многие современные ему ученые объясняли не только его могучим военным гением, но и ужасом, который он внушал своим врагам. Тиран не успевал сознать свою вину, как над ним тут же нависала Тимурова гроза. Когда Тимур карал, он был беспощаден.

Когда великий эмир играл в любимые шахматы, ему читали исторические сочинения. Тимур поражал всех своим знанием истории других государств и перед битвами воодушевлял всех своих воинов подвигами древних героев.

Джихангир был единственным полновластным государем своей империи и понимал, что он военный и политический гений. Все вокруг были только исполнителями его воли. Тимур всегда советовался, но не всегда соглашался с советами. У него была отлично работавшая тайная служба, и обо всех событиях в мире он был осведомлен максимально точно. Он собирал великие курултаи из высшей знати, но после одного из них сказал, что шейхи и улемы, вместо того чтобы давать полезные советы, кормят его лестью. Джихангир лично контролировал цены на рынках и ярмарках, сам проверял меры и весы, говоря, что люди должны жить богато и счастливо. Посол Священной Римской империи Густав Клавихо после встречи с Тамерланом писал: «Когда приказ Тимура написан, к нему посредине прикладывают его печать, на которой написано буквами “правда”. Тут же все по нему исполняется без малейшего промедления, в тот же день и час».

Тимуру подчинялись «господа большой руки», визири, которых на совет-диван собирал диван-бек. Тимур лично устанавливал налоги в зависимости от количества земли и урожая, при этом они не могли превышать четверти всех доходов подданных. Если воины приносили большую добычу, а так было почти всегда, налоги в империи Тимура отменялись вообще. Тимур во всеуслышание говорил, что бедность народа вызывает падение авторитета власти, что совершенно недопустимо.

Главным в хозяйстве страны Тимур считал активную внешнюю торговлю. Он лично следил за порядком и охраной китайского Великого шелкового пути и индийского Пути пряностей, которые несли процветание всем находившимся на нем странам. Тимур на Государственном Совете объявил: «Нет торговли – нет богатства, нет богатства – нет государства».

Все караванные пути с Запада на Восток проходили только через империю Тимура, Персию, Переднюю Азию и Закавказье. При этом причерноморские дороги через Крым были уничтожены вместе с колодцами и караван-сараями.

Одной из главных причин благосостояния народов Тимур называл отсутствие таможен и границ. На многочисленных таможнях небольших государств без конца брали завышенные пошлины и мзду, которые значительно повышали цены на все товары. Тимур уничтожил эти таможни, а разбойников на торговых путях перебил, устроил отличные дороги, мосты и караван-сараи, за что его благодарили все подданные.

Главным для Джихангира в конце многотрудной жизни были справедливые цены на все продукты и товары для людей и защита от перекупщиков и мошенников. Обобравший бедного богатый лишался имущества и мог проститься с жизнью. Разорившимся не по своей вине купцам давали ссуды. Везде прокладывались арыки, строились мечети, школы, караван-сараи, общественные здания, богадельни. Тимур лично оказывал помощь неимущим, контролировал все финансовые операции.

Тимур абсолютно справедливо считал себя идеальным государем, ответственным в империи за все – за закон, чиновников, безопасность населения, цены и сбор налогов. Одним из самых больших грехов он считал анархию. Когда он стирал очередного тирана, то оставлял на месте своего наместника с проворными и толковыми администраторами. Все современники писали, что после покорения государств в них наступало благоденствие и процветание.

Тимур успешно создал идеальную империю, которая существует и сейчас. В своем завещании он написал наследникам:

«Для успокоения народов интересуйтесь настроением каждого, поддерживайте слабых, укрощайте алчность и гордыню вельмож. Пусть чувство справедливости и добра постоянно руководит вами. Живите согласно, чтобы в созданном мной мире не было хаоса и не пропали мои многолетние труды. Умираю с отрадой, что я никогда не давал сильному утеснять слабого».

Когда я первый раз прочитал Владу доклад о Тамерлане, он впервые после пленения пришел в полный восторг, забрал его себе, и я с трудом выпросил бумаги, чтобы сделать с них копию. Влад сказал, что Тамерлан – его идеал, и он будет следовать его заветам, когда займет трон в Тырговиште, в чем он нисколько не сомневался. Я был счастлив. Мы не сомневались, что Влад, средний сын Дракона, будет господарем Валахии и сделает ее счастливой. Иначе зачем все?

В конце 1446 года в свите посольства самого Раис-эфенди-паши, визиря по чужеземным делам, мы побывали в Дамаске и Багдаде. Влад и я очень хотели узнать арабский мир, ислам и его халифат не только по книгам, но и увидеть все своими глазами. Влад мечтал попасть и в империю Тимура, но после того, как Джихангир посадил отца нынешнего султана Баязида в железную клетку, Эдирне не поддерживал с Самаркандом никаких официальных отношений. Влад так никогда и не увидел страну своего кумира, но благодаря и моим трудам знал о ней все и использовал эти знания в борьбе за Валахию.

Раис-паша не мог путешествовать даже по делам полгода, преодолевая тысячи верст на верблюдах или в кибитках. В Мерсине мы сели на приготовленные для визиря корабли и, увидев в тумане берега волшебного Кипра, уже через несколько дней высадились в Сайде, откуда за две недели добрались до Дамаска. Визирь занялся переговорами, касавшимися, конечно, торговых дел, а мы, после торжественного вручения грамоты султана Халифу, были практически предоставлены сами себе. Мы побывали везде и увидели все, что можно и нельзя. Последовавшее затем путешествие в Багдад, половину которого мы проделали по знаменитому Тигру, также не было длительным и тяжелым. Назад в Порту мы возвратились по Евфрату через Халеб, сели в Искандеруне на ждавшие посольства корабли и вдоль берега Порты доплыли до Антальского залива, а затем по суше и до Мраморного моря. Плыть до Дарданелл через Родос и Хиос было опасно, так как Средиземное море кишело пиратами, как Трансильвания мадьярскими сборщиками налогов, затем исчезавшими в Буде навсегда.

Я видел и понимал, что мой друг Влад будет выдающимся господарем Валахии. Мы никогда не говорили с ним, сможет ли он вообще занять трон в Тырговиште после своего старшего брата Мирчи, мы просто готовились к этому всеми силами. Я собирал и писал для второго Дракона трактаты об арабском мире, исламе и Персии, которые мы начали называть обзорами. В дальнейшем я готовил Владу их по всем важным чужеземным и внутривалашским делам, и к 1476 году их собралось более сотни. Надеюсь, они еще послужат валашским господарям для создания нашей единой Цара Ромынеяскэ.

Из поездки на Ближайший Восток я привез обзоры о халифатах, Сельджукском Руме, разгромленном монголами, а также о знаменитых дервишских орденах и страшном ордене тайных убийц, которых у нас называют ассасинами, но об этом в свое время.

Мы занимались изучением окружавшего нас враждебного мира тайно и достигли в этом немалого мастерства. Занятия двух мальчишек, а потом юношей в библиотеках, переписывание ими каких-то бумаг не интересовали, слава богу, наших сопровождающих, многие из которых были неграмотны. Однако то, что получилось их этих бумаг в конце, вызвало бы у них неподдельный интерес, поэтому я готовил обзоры в голове, заучивая их наизусть, и смог записать их только в Эгригезе. Мы плыли на корабле через залив Искандерун, и я рассказывал Владу о том, что мне удалось написать, а он совершенно серьезно говорил, что объявит мою голову в Валахии господарским достоянием.

Джазират-ал-араб, или Аль-Джазира, Полуостров аль-араб, арабов, расположен к югу от Османской Порты и окружен Средиземным, Красным, Аравийским морями и заливами, которые называют Оманским и Персидским. Именно в Аль-Джазире в священных городах Мекке и Медине возник ислам и было создано мусульманское государство Халифат, начинавшееся в горном Хиджазе-преграде и ровном Неджде, более пригодном для жизни арабских кочевников – бадави, бедуинов.

Аравийский летний ветер Самум ужасен, зимний Ледяной – страшен, а земля из песка и известняка совсем не плодородна. Жизнь бедуинов проходила у колодцев и финиковых пальм, в заботе о верблюдах, этих кораблях пустыни, дававших молоко, мясо и шерсть мужественным людям, для которых пустыни были родным домом.

Природа суровой Аравии наложила сильный отпечаток на характер арабских бедуинов, неприхотливых, привычных к лишениям и невзгодам и очень храбрых.

Несколько десятков бедуинских шатров составляли клан, несколько кланов – племя во главе с шейхом. Тысячу лет назад впервые арабы были объединены племенем кинда, но в 529 году были разгромлены соседями, не желавшими, чтобы арабы стали сильнее и обрели свою государственность.

На побережье Аль-Джазиры с древнейших времен находился торговый порт Джидда, через который по Красному морю шла активная арабская торговля. Совсем рядом с Джиддой был построен город Мекка, которым владело племя курейшитов, считавшееся привилегированным в арабском мире.

20 апреля 571 года в Мекке родился пророк Мухаммед, выросший в семье деда, а затем дяди Абу-Талиба. В двадцать пять лет Мухаммед женился на курейшитке Хадидже и вскоре начал проповедовать в Мекке новое учение – ислам, предание себя единому богу, Аллаху. Его проповеди собрали вокруг пророка родственников и сторонников, но вызвали сильное недовольство властей, не нуждавшихся в конкурентах.

В 622 году пятидесятилетний пророк Мухаммед бежал от ареста хозяев Мекки в Медину вместе со своими сторонниками – муслимами, которых в Европе стали называть мусульманами. 622 год стал первым годом в новом мусульманском календаре – годом Хиджры, Переселения.

Мухаммед успел создать из меккинских мухаджиров и мединских ансаров боевые отряды, которые сумели отбиться от атак курейшитов. После осады Медины в 628 году курейшиты заключили с Мухаммедом мир, признали его пророком и приняли ислам, который стал быстро распространяться в Аравии.

Пророк объединил многих арабов в мусульманскую общину умму и в 632 году умер в Медине. Под знаменем его учения, ислама, Аравия стала объединяться в единое государство.

У Мухаммеда не было сына, и после его смерти мусульмане стали избирать своим главой халифа, наместника пророка на земле.

За Аравию с ее портами и торговыми путями вели кровавые войны персидское государство Сасанидов, которые заняли палестинский Иерусалим и даже Дамаск, и Византия, отбившаяся от персов почти в Константинополе. Аравийские бедуины обратились за помощью к мусульманам и вместе с ними несколько раз разбили сасанидские войска, но Византия на время сумела остановить их объединение.

Осенью 633 года три арабских мусульманских войска, в каждом из которых было всего по семь тысяч пятьсот воинов, начали активное объединение арабского мира.

За двадцать лет они разгромили Сасанидов, заняли Месопотамию на севере и Египет на востоке, а затем отбросили византийские войска и заняли Сирию, Палестину с Иерусалимом, Антиохию, весь Ирак, часть Персии и создали огромное мусульманское государство, названное Халифат.

Ислам был принят арабским миром. Пророк Мухаммед рассказывал о нем, как об откровениях, посланных ему Аллахом через Архангела Гавриила. Через несколько лет после смерти его проповеди, записанные на пальмовых листьях и даже камнях, составили Коран, Чтение, из 114 глав-сур, ставший священной книгой мусульман.

Каждая сура была разделена на стихи-айяты и имела название с указанием мест, где их впервые произнес Мухаммед, определивший пять столпов ислама и обязанностей мусульман:

Исповедовать единобожие, ибо «Нет бога, кроме Аллаха, а Мухаммед – пророк Его», совершать пять молитв в день, соблюдать пост, давать милостыню и совершать паломничество-хадж в Мекку к священному камню Каабе. Для мусульманских молений стали строить мечети – «места, где поклоняются». На основе Корана был составлен Шариат, свод мусульманских законов.

В 22-й суре Корана Мухаммед объявил, что арабы должны создать сильное государство: «Если бы Аллах не сдерживал одних людей другими, то были бы разрушены церкви и синагоги, и мечети». В образованном Халифате ислам стал государственной религией, а халиф, светский государь, первосвященник, полководец и судья, получил титул «Эмир аль-муминин» – «Повелитель правоверных».

Арабская аристократия и простолюдины создали не выборный, а наследственный Халифат династии Омейядов, выбравших своей столицей Дамаск. До конца VII столетия Мухаммеда войска Халифата завоевали Среднюю Азию, Закавказье, Северную Африку, острова Средиземного моря и даже юг Пиренейского полуострова. Государственной религией Халифата стал ислам, а языком – арабский, но недовольные Омейядами арабы быстро разделились на суннитов, шиитов и хариджитов.

Омейядов не стали долго терпеть и во время восстания в середине VII столетия вырезали почти всех, кроме нескольких представителей рода, сумевших создать в Гранаде на юге Пиренеев небольшое государство, просуществовавшее до конца нашего бурного XV века.

Халифат возглавили Абассиды, которые перенесли столицу из Дамаска в новый город Багдад, построенный в форме круга с воротами на все стороны света. В нем тут же началось бесконечное противостояние суннитов, шиитов и хариджитов.

Большинство арабов стали суннитами, правоверными, которые говорили, что происхождение халифов от пророка Мухаммеда совсем не обязательно. Халифа может выбрать умма на основе государственного закона – сунны.

Против суннитов с оружием в руках выступили хариджиты и шииты.

Повстанцы-хариджиты объявили: «Нет халифа, кроме как по воле бога и народа!» Не должно было быть никаких наследственных династий в Халифате, но халифом умма может выбрать не только араба из племени курейш, к которому принадлежал пророк, а любого достойного мусульманина.

Бедняки-хариджиты первое время пользовались поддержкой простых арабов, но лишились ее, когда потребовали у всех стать в их ряды. Хариджитские фанатики в 658 году были разбиты войском Халифа Али, женатого на любимой дочери пророка Фатиме, своей нетерпимостью оттолкнули арабов от себя, разругались, разделились сразу на десять групп и исчезли в аравийских песках навсегда.

Перед исчезновением хариджитов один из них в 661 году убил халифа Али на выходе из мечети, где трудно было обеспечить его надежную охрану. После этого убийства эмира аль-муминина история арабского мира пошла по-другому.

Приверженцы убитого халифа Али, которые назвали себя «группа – жиа», объявили, что в мусульманском мире право на верховную власть имеют только потомки халифа Али, поскольку именно в них течет кровь пророка Мухаммеда. Халиф должен был выбираться только из святого семейства на основе божественного права Акбар, а не сунны.

Шииты назвали Омейядов и Абассидов захватившими власть узурпаторами. В засаде в отчаянном бою под Кербелой погиб сын Али – Хусейн, и шииты назвали его потомков имамами. Шииты верили, что двенадцатый имам из рода Али – Мухаммед исчез в таинственном ущелье и скрыт Аллахом у себя, до тех пор, когда бог пошлет скрытого имама – мессию к шиитам, чтобы создать мир добра и справедливости.

В IX столетии в шиитском учении от имени седьмого потомка Али Измаила возникло сокровенное знание – измаилизм. Его последователи смогли создать в Египте Халифат, где правили потомки Али и Фатимы.

Сын Измаила Мухаммед и его соратник Абдаллах создали очень хорошую миссионерскую школу, восставшую против многих и многих миссионеров-карматов. В основе учения исмаилитов была мистическая цифра семь, поскольку Аллах создал семь небес, материков, морей, металлов, цветов и звуков. Бог назначил семь имамов от Али до Исмаила, каждый из которых имел по семь помощников, которые рассылали проповедовать по двенадцать апостолов, а от имени седьмого, скрытого имама проповедовал главный учитель – дан с миссионерами.

Исмаилиты, среди которых было много бедуинов и крестьян, начали строить замки на горных утесах и труднодоступных местах. В одном из них удалось побывать и нам с Владом, когда мы смогли из Багдада ненадолго выехать в расположенные рядом иранские горы Илама. К этому времени мы уже очень многое знали о страшных и неумолимых ассасинах, но попасть в их бывшую столицу Аламут, находившуюся к северу от Исфахана, не смогли. Впоследствии мы использовали увиденное и понятое на этих горах при строительстве любимого замка Влада Неистового – Поэнари.

Половину тысячелетия назад тюркские кочевые племена сельджуков создали в Азии на персидских землях огромное государство, названное Румский султанат во главе с великим сельджуком. В конце XI столетия при Малик-шахе сельджукские войска захватили Багдад, Иерусалим, почти половину арабского мира и совсем не собирались останавливаться на завоеванном. Казалось, что сельджуков не может остановить никто и ничто, и их страшная неумолимая власть распространится не только над имуществом и жизнью, но и над душами миллионов людей.

Сельджуков остановили ассасины.

В 1065 году султан Али-Арслан назначил своим главным визирем перебежчика из султаната Газни Хасана ибн-Али, который был награжден прозвищем «Низам-аль-Мульк-Порядок царства». Через несколько лет Низам с титулом атабек, отец-князь, стал регентом сына Али-Арслана Малик-шаха. Пользуясь его малолетством, Низам аль-Мульк в своем трактате «Об управлении государством» написал о передаче всей власти от князей и беков назначаемым великим Сельджуком чиновникам. Для этого визирь предложил продолжить завоевания чужих земель, грабеж которых дал бы деньги на проведение этих неправых идей в жизнь.

14 октября 1092 года Низам-аль-Мульк выехал из столичного Исфахана в Багдад, чтобы возглавить новый опустошительный поход-нашествие на Дамаск, в который была перенесена столица суннитского Халифата. Через два дня всемогущий визирь был зарезан как баран фидаем-убийцей, непостижимым образом прошедшим через три кольца бдительной охраны. Фидая послал школьный друг визиря Хасан-ас-Сабах, исмаилит, создавший собственное учение в исламе. Через месяц неожиданно умер тридцатилетний Великий Сельджук Малик-шах. Казавшийся несокрушимым и вечным Румский султанат дрогнул и начал разваливаться, делая это все быстрее и быстрее.

Исмаилит Аль-Хасан ибн Ас-Саббах, вельможа Халифата Фатимидов, уставший драться в междоусобных войнах султанов и их наследников, в 1081 году написал трактат «Дават-и-джадит» – «Призыв к новой вере». На иранских землях он проповедовал, говоря, что народ во главе со скрытым имамом должен свергнуть сельджуков со своей натруженной спины, и активно собирал сторонников своего учения. Низам аль-Мульк приказал любой ценой схватить Хасана-ас-Саббаха, но сторонники спрятали его в иранских горах, где он начал создание своего собственного ордена-государства.

5 августа 1090 года в восточном Иране, недалеко от Казвина, Хасан и его сторонники взяли крепость на неприступном утесе, которая получила название Аламут – Орлиное Гнездо. Пройдет совсем немного времени, и у Хасана будет сотня крепостей в Персии и Халифате, а многие восточные правители заговорят об «ужасной силе, посылающей с гор смертельные удары, от которых нет спасения эмирам и всем высокостоящим».

Хасан-ас-Саббах создал свое государство, которое охраняли сто горных крепостей. В нем быстро наступило процветание, от чего заволновались крестьяне Рума и Халифата, и Низам-аль-Мульк объявил, что начинает поход, который уничтожит «Горное Гнездо» и его властителя.

Хасан-ас-Саббах понимал, что он не может создать большую армию, способную противостоять Румскому Султанату. Он организовал школу политических убийц, с помощью которых начал отбивать направленные на него удары алчных правителей. За два года главный дан седьмого, скрытого ислама обучил десятки фидаев – «жертвующих собой» и подготовил крестьянское восстание на иранских землях, начавшееся в 1091 году.

Фидаи Хасана за короткий срок убили Низама-аль-Мулька, Малик-шаха и двух сыновей визиря, начавших вместо отца преследование ордена ассасинов. Хасан готовил политические убийства в строгой тайне. Фидаи совершали убийства особыми кинжалами и всегда при большом стечении народа, громко крича, за какие преступления убивают очередного правителя в окружении многочисленной охраны.

После убийства нескольких десятков эмиров, шахов, князей и визирей восточных правителей охватил страх, и они день и ночь ходили в кольчугах и подозревали во всех своих приближенных убийц-ассасинов. Последним султаном Рума, попытавшимся в 1141 году взять Аламут, был султан Санджар, но и у него ничего не получилось. Утром после совета в Диване, назначившем дату похода на Аламут, всемогущий великий Сельджук обнаружил на своей подушке кинжал и лист бумаги с надписью: «То, что положено возле твоей головы, может быть воткнуто в твое сердце». Санджар так и не узнал, кто и как проник в его спальню. В середине XII века от Сельджукского Рума уже отделились Грузия, Армения и вся Средняя Азия, рассыпавшаяся на десятки небольших княжеств.

После I Крестового похода, когда на Ближнем Востоке появились христианские государства, о Хасане-ас-Саббахе узнала и ужаснулась вся Европа. Крестоносцы попытались продолжить завоевания, и два фидая, неведомыми путями попавшие как прибывшие из Европы воины во двор государя, убили вождя крестоносцев Конрада Монферратского, при этом сумев второй раз добить его раненого в постели. Некоторые из государей начали предлагать Хасану-ас-Саббаху устранить претендентов на их престол, но он неизменно отказывал всем. Возвратившийся из Крестового похода английский король Ричард Львиное Сердце был захвачен французским монархом по обвинению в том, что он просил ассасинов его убить.

Люди Хасана-ас-Саббаха называли себя хасанитами. Не сумевшие с ними справиться европейские государи обвинили их в употреблении гашиша и опия и стали называть их хашишинами, ассасинами, а Хасана обвиняли в том, что он приказывал ассасинам закалывать себя или прыгать в пропасть, чтобы подтвердить его могущество. Это была ложь, а правду об ассасинах не знал никто.

Хасан хранил методы обучения фидаев в глубокой тайне. У него были свои люди при дворах всех восточных правителей. Фидаи его школы в совершенстве знали многие чужестранные языки и могли перевоплотиться в купца, воина, дервиша, крестьянина, чиновника, учителя, нищего и вельможу. Они умели проникать во дворы всех восточных государей, и многомесячное пребывание в постоянном напряжении и чужом облике требовало от фидаев огромного самообладания и выдержки. Ассасины всегда были готовы к самопожертвованию, и для этого им не был нужен ни гашиш, ни опий. Многие ассасины совершали убийства тиранов не один раз, всегда непостижимым образом уходя от погони. Хасан-ас-Саббах лично встречал каждого своего героя, и Аламут праздновал его встречу столько дней, сколько убийств совершил ассасин. Нередко в Аламуте по этому поводу гуляли целую неделю.

Ассасины владели всеми видами оружия, умели переносить любые лишения, терпеть пытки, имели особые знаки, жесты, приемы маскировки и незаметного передвижения. Все знали, что главным оружием фидаев были отравленные кинжалы, которыми они владели в совершенстве, но при убийствах ассасины пользовались всеми возможными средствами.

Сорок лет Хасан-ас-Саббах руководил орденом ассасинов. Все убийства при нем были только политическими, убивали также и предателей. Хасан отказался от личного обогащения и казнил двух своих сыновей за нарушение законов Шариата. По всему Востоку ходили легенды о его смелости, неподкупности и справедливости. Все знали, что его фидаи убивали только алчных и злобных правителей. При этом имевших свои государства иоаннитов и тамплиеров ассасины не трогали, договариваясь с ними и помня слова представителя скрытого имама: «К чему убивать их великих магистров, если на их места капитул тут же изберет других».

Только во второй половине XIII столетия орды монголов Хулагу-хана, уничтожавшие все на своем пути, стерли Сельджукский Рум с карты мира, но замки ассасинов им пришлось штурмовать еще почти двадцать лет. Ассасины не утратили своего искусства и тайно расселились небольшими группами по Ирану, Афганистану, Индии и Ближнему Востоку. Говорят, что их мастерство применяется и в наше время.

Когда Влад впервые услышал мой рассказ о Хасане-ас-Саббахе, он тут же спросил, возможно ли возрождение или создание подобного ордена в Валахии, чтобы он мог вызывать ужас у соседних государей, зарившихся на румынские земли. Я тогда не ответил, только напомнил, что ассасины не трогали монашеские и рыцарские ордена иоаннитов и тамплиеров. Однако именно тогда мы решили, что Владу для его правления нужно иметь тайную службу и стражу, способную на все для свободы Валахии. Я с гордостью рассказал ему о восточных дервишах, чья организация великолепно подходила для выполнения любых тайных дел. Влад был в восторге.

Дервиши, «мудрецы, нашедшие и любящие истину», говорили, что их ордена вели свою историю от первых халифов. Они утверждали, что зло, причина разъединения людей, вошло в мир только из-за его невежества, и с помощью мистических знаний «растворяли себя в идеале». Для достижения высшего познания и сущности бога дервиши сами вводили себя в экстаз, «состояние между бытием и небытием, между реальностью и ничем». Многие дервиши умели усыплять других людей и разговаривать с ними во сне, когда не существовали пороги сознания.

Почти все дервишские ордена имели тайное, мистическое учение, с помощью которого могли внушать мысли на расстоянии другим людям.

Центром дервишского ордена было место, где находилась могила его основателя. Главы орденов, раис-уль-мешейхи, обладали даром пророчества и берегли родословную ордена, которую передавали только преемнику. Каждый орден имел знамя своего особого цвета, а все предметы одежды, которых было двенадцать, даже пуговицы и нитки, имели символическое значение.

Дервиши носили шапки конусом, в виде горшка, круга, высокие и низкие, на них писали суры Корана и делали мистические надписи. Верхняя одежда, мантии-хирки, была разного цвета и очень длинной, без ворота, с длинными широкими рукавами. Пояс их делался из шерсти или в виде веревки с тремя узлами, напоминавшими, что дервиши не должны лгать, воровать и блудить.

Дервишские ордена состояли из общин во главе с настоятелями, которые подчинялись шейхам. Во главе всех орденов, самыми знаменитыми из которых были Кабирии, Накшбендии, Рифаи, Хардерии, Деркавии, военные Бекташи, был шейх-уль-ислам, духовный глава мусульман, но и сами они оказывали сильное влияние на политику султанов.

Особое место в орденах занимали странствующие дервиши, ходившие по всему Востоку для сбора пожертвований, которые тратились на помощь бедным. Они занимались сбором различных материалов о жизни других стран, строили на караванных путях свои гостиные дома, которые становились их центрами в Азии и Южной Европе.

Важнейшим предметом у дервишей были четки-тесбих, которые носили за поясом. В них всегда было девяносто девять шариков, по числу имен бога. К поясу дервиши привешивали мешочек для бумаг, с надписями религиозного содержания. Странствующие дервиши имели посох с изображением сверху серпообразного месяца, который являлся и грозным оружием.

Дервиши, с длинными волосами, бородой и усами, часто носили с собой барабаны, флейты, гусли и другие музыкальные инструменты, чтобы получать через музыку откровения бога. У всех дервишей были свои условные знаки, по которым в странствиях узнавали друг друга.

Главным ритуальным обрядом, приводящим дервишей в экстаз, был особый танец зикр, к которому они долго готовились, приводя себя в особое, мистическое состояние.

Дервиши под музыку медленно, затем все быстрее и быстрее, выкрикивая сакральные фразы, одновременно двигали головой и телом, покачивались в разные стороны, затем двигались по кругу, вертелись волчком, на одной, затем на другой ноге, при этом правая рука обращалась к небу, а левая – к земле.

Зикр делался трижды и занимал около двух часов. Считалось, что во время этого потрясающего танца дервиши могли совершать чудеса. Их техника внушения мыслей на расстоянии и ввод людей в сон до сих пор хранятся за семью печатями.