Глава 9
Дурдом всегда с тобой, или О дальних командировках
Мы должны были выехать рано. А потому благодаря одному виртуозному «лекарю» я совершенно не выспалась. Чтобы взбодриться, я сделала себе огромную чашку кофе и устроилась на подоконнике, сквозь полуопущенные ресницы наблюдая за проезжающими экипажами в ожидании того, который остановится у дверей дома № 37 по улице Зеленщиков. А в итоге в полудреме благополучно проворонила тот момент, когда Макс все-таки приехал, и стук в дверь стал для меня полной неожиданностью.
Мастер поцеловал меня, выхватил из рук кружку, опрокинул в себя остатки кофе, поморщился — холодный! — и подхватил с пола заготовленную с вечера сумку. Меня напоследок обуяла извечная предпутешественная паника под названием «о ужас, я наверняка забыла что-то очень важное!», но лезть в саквояж и перепроверять в пятнадцатый раз я все-таки постеснялась. Как говорится, деньги и документы при мне, все остальное — дело наживное.
— Ну что, стажер, готова узнать, откуда «слезы недр» берутся? — насмешливо поинтересовался Макс, оглядывая меня с ног до головы, словно тоже проверял — так, кудряшки на месте, ноги-руки на месте, можно ехать!
— Ой, можно подумать, я копей не видела, — надулась я на снисходительный тон, наматывая на шею шарф. — Вы, мастер Шантей, видать, подзабыли, что в школе в обязательном порядке на Старские прииски возят. Аметисты не алмазы, конечно, зато я даже кайлом полсмены отмахала. Как выразился куратор, для воспитания уважения к будущим партнерам!
Макс, которому не очень-то нравилось, когда я возвращалась к почтительно-вежливому обращению за пределами мастерской, только фыркнул, тряхнул головой и посторонился, пропуская меня на лестничную площадку.
— Вперед, опытная моя. Карета подана.
Едва опустившись на сиденье, я поерзала, убедившись в его несомненном удобстве, а потом широко зевнула и, не задумываясь, пристроила голову на плече у заскочившего следом Макса. В конце концов, не выспалась я по его милости, вот и пусть терпит. Мастер против того, чтобы потерпеть, кажется, не возражал, лишь только потрепал меня по кудряшкам.
Проснулась я, наверное, спустя часа три — вскинулась, не сразу сообразив, где нахожусь, протерла кулачками глаза, огляделась, часто моргая. Моя возня разбудила Макса, который тоже придремал, откинувшись на спинку сиденья. Сначала он открыл один глаз, потом вздохнул и выпрямился, потянувшись всем телом.
— Где мы сейчас?
Мои родные места находились в направлении прямо противоположном ведущему к Аргейдовым приискам, а потому окрестности мне были совершенно незнакомы. Я прижалась носом к стеклу, но ничего интересного за ним не обнаружила — темные, опустевшие поля с бурой полоской леса на горизонте да овраг вдоль дороги, поросший терновником, уже облетевшим, так что уцелевшие ягоды призывно синели в переплетениях тонких ветвей. Карета мягко покачивалась, изредка подпрыгивая на ухабах.
— Где-то на просторах нашего славного королевства. — Мастер тоже глянул в окно, но с куда меньшим интересом. — В обед должны быть в Санрине, это поселок километрах в пятидесяти от Лидия, к вечеру доберемся до Дарса, там и заночуем.
Я задумчиво кивнула — про Дарс я слышала, да и мало кто не слышал про дарский лен. А уж особая вышивка местных мастериц известна не только на все королевство, но и за его пределами. Жалко, приедем поздно, рынки, поди, будут уже закрыты, а то непременно прикупила бы что-нибудь себе на память и маме в подарок. А то стоит товарам покинуть пределы города, как цена на них возрастает в разы. Да я и по местным-то расценкам едва наскребу на две блузочки, если не хочу остаться без денег до конца поездки. Вот если бы удалось договориться на обмен, то…
Так, Нинон, ну-ка остановись. Ты не на экскурсию по королевству едешь и не за покупками, а в командировку!
— А далеко вообще до Аргейда? — внезапно спохватилась я.
Крупнейшие месторождения мы, конечно, наизусть заучивали, и дай мне карту, в нужное место я бы ткнула весьма уверенно, но не имела ни малейшего представления о расстояниях и времени в пути. Получив установку на две недели командировки, уточнить остальное я как-то не удосужилась.
— К вечеру третьего дня должны доехать.
— Три дня? — изумилась я, отрываясь от стекла.
— Надеюсь, тебя не укачивает, — хмыкнул мастер.
Я показала ему язык и отвернулась, вновь упершись лбом в холодную гладкую поверхность. Мне вообще нравилось путешествовать. Хоть мои путешествия до сих пор и ограничивались поездками домой на каникулы да школьными экскурсиями. Мне нравилось это состояние — в дороге. Нравилось наблюдать за мелькающими обочинами и почти стоящим на месте горизонтом. Нравилось, что в голове от этого зрелища воцарялась какая-то восхитительная пустота, периодически сменяющаяся мелькающими образами и обрывками мыслей, связанных друг с другом путаными путями ассоциаций. Нравилось ощущение легкого безвременья…
А вот бьющее по лбу стекло, когда карета особенно сильно подпрыгнула на кочке, понравилось куда меньше!
Ойкнув, я отшатнулась, а сильные руки мгновенно ухватили меня за талию и оттянули подальше от дерущихся окон и поближе к теплому мужскому боку.
— Макс? — Я заглянула мастеру в лицо, откинув голову на любезно подставленное плечо. — А ты тоже в Лидийской школе артефактики учился?
— Ага, было дело, — кивнул мужчина, целуя пострадавший лоб.
Я попыталась представить Макса Шантея, прима-мастера и гения, ничего не понимающим и ни в чем не разбирающимся первоклассником и потерпела сокрушительное поражение. Вот выпускником — талантливым разгильдяем, которого наверняка в лицо костерили, а за глаза обожали все учителя, — еще куда ни шло. Интересно, а с чем он получал третий ранг? А четвертый? А звание примы?..
Я даже открыла рот, чтобы задать эти вопросы, но спросила почему-то совсем другое:
— А твои родители не возражали против твоего поступления?
Все-таки, как ни крути, а артефактика — занятие не самое престижное для человека его круга. По сути своей это же ремесло, точно такое же, как плотничество или ткацкое дело, разве что требующее, помимо «ловкости рук», еще и наличие магических способностей.
Макс издал смешной неопределенно-фырчащий звук.
— Если и возражали, то недолго. Я был немножко упрямый.
«Был»? И «немножко»?! Да даже если Макс Шантей в юности был в десять раз менее упертым, чем сейчас, то я все равно не представляю, как госпожа Эдора с ним справлялась! Там, наверное, оставалось только махнуть рукой и надеяться, что ребенок не наделает непоправимых глупостей.
Кажется, скептическое недоверие все-таки отразилось на моем лице, потому что мастер ухмыльнулся.
— Зато господин Аттария, должно быть, с восторгом отнесся к тому, что дочь продолжает фамильное дело.
— Да, папа был рад, — в окне промелькнуло какое-то яркое пятно. Я с любопытством вытянула шею и подалась вперед, чтобы разглядеть, что там было, но потом передумала и забилась обратно под уютное «крылышко».
— А мама?
Пришлось с сожалением признать:
— А мама не очень. Она полагает, что для продолжения фамильного дела достаточно и трех сыновей, а девушке из хорошей семьи стоит озаботиться в первую очередь не карьерой, а тем, как поудачнее выйти за… — Я осеклась и внутренне сжалась, метнув на Макса короткий взгляд. Он слово держал, и вопрос о предложении с первой ночи больше не поднимался, а оттого мне как-то вдвойне неловко было затрагивать эту тему.
В сером взгляде же, наоборот, мелькнули задорные искры.
— Кажется, кое-кто тоже был «немножко упрямым», — развеселился Макс.
Я не сразу сообразила, какой вид принять — невинный или возмущенный, поэтому, боюсь, он получился самодовольным, так что пришлось отвернуться к окошку, скрывая улыбку.
К позднему вечеру мы и впрямь добрались до Дарса, вот только все желание бегать по рынкам в поисках блузочек подешевле из меня было успешно выбито ямами и кочками размытых осенних дорог. Под конец дня на таких, казалось бы, удобных поначалу сиденьях я отсидела себе уже все, что можно. Отчаянно не хватало возможности выпрямиться во весь рост и пройтись, разминая ноги, ныли и спина, и копчик. На ровных участках дороги от плавного покачивания мутило, на ухабистых — трясло так, что зубы клацали. Из кареты я выбралась, едва сдерживая старушечье кряхтение, а оказавшись в своей комнате на постоялом дворе, блаженно вытянулась на кровати во весь рост, не раздеваясь, и почти сразу отключилась. Кажется, Макс приходил будить меня на ужин, но я отмахнулась от него в полусне и только глубже зарылась в подушку, мельком подумав, что путешествия я теперь люблю куда как меньше!
Утром после крепкого сна, короткого душа и обильного завтрака мне похорошело, но — увы! — ненадолго. И вновь путь-дорога по уже знакомому распорядку: четыре часа — обед, четыре часа — привал для лошадей, перекус и еще три-четыре часа уже в темноте и нетерпеливых попытках разглядеть огни на горизонте.
Третий день дался особенно тяжело. От постоянной качки уже тошнило, однообразные пейзажи за окном навевали неимоверную скуку. И от желания выйти из кареты и отправиться в Аргейд пешком, несмотря на слякоть и моросящий, а то и полноценно бьющий в окна кареты дождь, спасал только Макс, отвлекающий то разговорами обо всем на свете, то ценными указаниями в связи с предстоящей работой, то внезапной проверкой моих знаний.
Я придремывала в полубессознательном состоянии, когда чернильные сумерки за окном вдруг разогнал желтый фонарный свет, а лошадиные подковы куда бодрее застучали по деревянной мостовой. Через несколько минут раздалось громкое «тпру-у!» и карета плавно остановилась. Зычный голос кучера известил:
— Аргейд. Прибыли, господин Шантей!
С меня от этого радостного известия аж весь сон слетел, и сил прибавилось. Я выбралась из кареты, опершись на руку Макса, и с удовольствием потянулась до хруста в костях. А затем задрала голову, разглядывая массивную деревянную вывеску во всю длину фасада трехэтажного дома, перед которым мы остановились: гостиный дом и ресторация «Бриллиант Аргейда». Куда деваться! Не постоялый двор и трактир, а гостиный дом и ресторация! Интересно, а у них в меню картошка с мясом или «картофель, запеченный в горшочке с талийскими травами и мясом, по-кафаронски в белом соусе»?
Ох, про еду я это зря — живот, быстро сообразивший, что мы наконец приехали, громко востребовал недоданную ему за время пути пищу. Хорошо хоть Макс с кучером в это время доставали сумки, и его концерт никто не услышал.
Вопрос пропитания занял меня всерьез, и я отстраненно мечтала то о куриных крылышках, то о бараньих ребрышках, пока мастер обменивался любезностями с распорядителем, и встрепенулась лишь при вопросе:
— Желаете отужинать внизу или подать еду в комнаты?
Макс бросил на меня короткий взгляд, и уголки губ дрогнули в улыбке.
— Поедим здесь.
По мановению руки шустрый мальчишка занялся нашими сумками, а мы направились к приветливо распахнутым дверям «ресторации».
— А здесь неплохо, — все-таки не сдержала удивления я, усаживаясь на любезно отодвинутый для меня резной стул.
Накрахмаленная белая скатерть, свечи, небольшая композиция из цветов, хоть и засушенных. Городок при приисках мне представлялся как-то совсем иначе.
— Аргейду уже больше полутора сотен лет. — Мастер устроился напротив, расслабленно откинувшись на спинку. — Алмазы сами по себе — дело весьма прибыльное, а уж алмазы, годные для артефактных нужд, вообще клад. Городок небольшой, но весьма процветающий. Здесь почти все работают либо в шахте, либо на сопутствующих производствах. Очистка, обработка, огранка, оценка, продажа. Проще все делать на месте, чем везти до ближайшего города с риском ограбления. Вот и растет Аргейд и развивается.
— Но зачем им тогда повышение статуса? — Я бросила нетерпеливый взгляд на двери кухни. — Еще больше денег хочется?
— Денег много не бывает, — согласился Макс. — Но есть подозрения, что дело не только в этом. Алмазы здесь добывают уже очень давно. И уже несколько десятков лет как перешли на подземный способ. Добыча становится все дороже, а месторождение со временем, увы, не растет, а истощается. Так что вопрос скорее не в увеличении, а в сохранении прибыли.
Мастер замолк на мгновение, задумавшись о чем-то своем, но потом встрепенулся и продолжил:
— А вообще не обольщайся. Это «белая», парадная, часть города — для чистого производства, деловых партнеров и визитеров вроде нас, и она совсем невелика. Грязи тут тоже хватает, как и всякого сброда, жадного до наживы. Так что без меня — никуда, ясно?
— Понимаю, я же не маленькая, — проворчала я, насупившись.
— Дело не в том, что маленькая-немаленькая, а в том, что юная, хорошенькая и, ко всему прочему, имеющая доступ в шахту. — Макс смотрел на меня серьезно и непререкаемо.
Вот последний аргумент выглядел, конечно, убедительно. Хотя мозг в первую очередь польщенно зацепился за «юная и хорошенькая».
— Без тебя — никуда, — заверила я своего мастера.
Поужинали мы быстро — оба были голодные и уставшие, а если верить Максу — неделя предстояла насыщенная, поэтому сразу после разошлись по комнатам. Я с огромным удовольствием стащила с себя дорожную одежду и, казалось, целую вечность провалялась в массивной чугунной ванне на львиных лапах, смывая накопившуюся за все время пути усталость. Ночная рубашка дарила телу приятную легкость, а широкая кровать так и манила к себе белизной свежего белья. Я нырнула в ее объятия, предвкушая неземное блаженство сна…
И вот тут-то меня ждал невиданной жестокости подвох. Кровать скрипела. Нет, она не просто скрипела. От малейшего моего движения она издавала такие жуткие звуки, будто под ней затаился маньяк, пытающий свою жертву. Стоило мне выбрать удачную позу и начать проваливаться в сон, как шевеление — и протяжный скрип выбивает его без остатка.
Я села. Снова одеваться и идти вниз скандалить, чтобы поменяли комнату, было неимоверно лень, но и заснуть под аккомпанемент страдающих сочленений не получалось.
Поразмыслив еще немного, я накинула на плечи халат и высунула голову в полутемный коридор. Никого. Осторожно ступая по гладкому деревянному полу, я преодолела несколько метров и две двери и неуверенно постучала в третью.
Макс открыл почти сразу. Русый ежик — мокрый, встопорщенный, видать, сам только из ванной, из одежды — одни штаны.
— У меня кровать невыносимо скрипит! — нажаловалась я, опережая возможные вопросы.
Мастер улыбнулся.
— Хочешь, я пойду разберусь?
Я посмотрела ему прямо в глаза.
— Нет. Не хочу. — И шагнула внутрь.
А вообще скрипящая кровать в моем номере — это не так уж плохо. Даже наоборот — очень хорошо!
— …Рабочий день начинается в восемь, но я советую приходить к десяти, иначе будете толкаться с оравой шахтеров при спуске. Заканчиваем тоже в восемь. Перерыв на обед и отдых два часа с часу до трех. Шахтеры обедают прямо в забое, еду приносят с собой. Во время обеда никого из шахты не выпускают, имейте это в виду… если только нет особых распоряжений или критических ситуаций…
Господин Эрик Дайн, управляющий Аргейдовыми приисками, крупный мужчина с черной лохматой бородой, такой же черной и лохматой шевелюрой, темной задубевшей кожей и невероятно ярко сверкающими на этом фоне серо-голубыми глазами, словно и те были двумя алмазами, уже с добрых полчаса вещал нам о местных порядках.
Мы проснулись сегодня поздно, зато сразу же занялись делом — торопливый завтрак все в том же ресторане — и прямиком на прииски. И теперь я стояла на краю карьера, внимательно слушала зычный глубокий голос, но не могла оторвать взгляда от открывающегося вида.
Поражающая своими размерами белесая воронка в земле куда больше походила на адские врата, чем на шахту. Многочисленные рабочие постройки возле нее, плавно переходящие в сам город, казались на этом фоне по муравьиному мелкими и незначительными. Там, внизу, виднелся вход в шахту, а от него, раскручиваясь спиралью, вел на поверхность узкий откос дороги, по которому медленно всползали повозки с отработанной породой.
— Как вы планируете проводить оценку? — Интонации сменились. Теперь вместо несколько занудного вещания о привычной для него рутине в голосе послышался деловой интерес. — Не подумайте, что я лезу в ваши артефакторские дела, мастер Шантей, мне просто необходимо предупредить работников и охрану, правила у нас здесь строгие. Сами понимаете.
— Сегодня остаток дня и завтра — оценка наружной части месторождения, — отозвался Макс. Нашу программу я уже выслушала по дороге, поэтому чуть расслабилась, продолжая неотрывно наблюдать за происходящим вокруг. На аметистовые прииски, куда я ездила на экскурсию из школы, все это не было похоже даже отдаленно, а оттого — вдвойне интересно. — Замеры магических полей, их насыщенности, объема трубки. Затем два, возможно, три — зависит от объема работы — дня в забое. И больше мы ваших работников не побеспокоим, дальше по плану оценка самих камней.
Управляющий вдумчиво кивнул.
— Если вам понадобится что-либо — обращайтесь в любое время дня и ночи, сделаем все необходимое.
— Ну, по ночам я все-таки рассчитываю спать, — ухмыльнулся Макс Шантей, и я буквально лопатками ощутила его взгляд.
И нечего на меня смотреть! Можно подумать, я ему спать мешала! Я, между прочим, легла с краешку, никого не трогала. А что спиной к нему прижалась — так незачем было разваливаться так на кровати! И уж тем более я не выгибалась призывно — это у меня просто спина и шея после дороги ноют, вот я их и разминала…
Я спрятала улыбку в шарфе и продолжила обозревать окрестности, пока мужчины утрясали последние организационные мелочи.
Потрясало месторождение не только внешним размахом. Внутренняя магическая сила, питающая камни, здесь тоже была такая, что, когда я первый раз попыталась прощупать ее, у меня аж дух перехватило от скрытой в недрах земли мощи. Алмаз сам по себе — камень силы, энергии. Властный, сосредоточивающий все внимание на себе. В артефактике его никогда не используют как дополнение для усиления свойств других камней, он всегда играет главную роль.
Насколько я знала, Аргейдовы прииски были вторыми по качеству артефактных алмазов. Первое место давно и прочно удерживало Ново-Илойское месторождение на далеком севере. Однако я проверила, оценка местной добычи не проводилась уже лет десять. За это время показатели могли как снизиться, так и вырасти в разы, будет любопытно сравнить их с ново-илойскими.
— Насмотрелась? — Мастер закончил разговор с господином Дайном и поравнялся со мной, окинув взглядом предстоящий фронт работ.
— Не-а. — Я помотала головой. — Но, полагаю, за неделю этот вид успеет мне надоесть. Откуда начнем?
— Отсюда. Зачем далеко ходить? — Макс присел рядом со стоящим на земле ящиком с инструментами, щелкнул замками, откинул крышку.
И мы начали.
Прима-мастер меня не обманул, когда утверждал, что мы будем много ходить и много мерять. Мы действительно только и делали, что ходили и меряли, меряли и ходили. За полтора дня наружной работы мы излазали немаленький карьер вдоль и поперек. Макс делал первые замеры, затем предоставлял это дело мне. Результат сравнивался. Если были значительные расхождения в показателях, то делался третий, контрольный замер… а Макс попутно объяснял мою ошибку — что именно сбило меня с толку и почему. От огромного количества цифр и нужной информации пухла голова, но ощущение причастности к очень важному, серьезному да к тому же совершенно новому для меня делу опьяняло.
Управляющий навещал нас несколько раз — справлялся, все ли в порядке, не нужно ли чего, приглашал на ужин. Приглашение Макс вежливо, но бескомпромиссно отклонил, сославшись на усталость. Было видно, что господина Дайна терзает отчаянное любопытство по поводу пусть даже предварительных и поверхностных результатов нашей работы, но вопросов он не задавал, а мой мастер не считал нужным оглашать их до окончательного утверждения всех данных.
А результаты, кстати, удивляли. Даже те самые, предварительные и поверхностные, по некоторым показателям они превосходили ново-илойские в разы. И, как подытожил наружную оценку Макс, если подземные разработки не уступят наземным, а оценка камней продемонстрирует значительные отклонения в лучшую сторону, то Аргейд может решительно потеснить Ново-Илойск на алмазном рынке.
На третий день мы отправились в подземную часть шахты.
Стоило признать, я изрядно волновалась. Негромко, но зловеще поскрипывающий при спуске лифт, который шахтеры называли клетью, вечный сумрак, разгоняемый только изредка мигающим светом магических ламп, и несколько сотен метров земли и камня над головой как-то не добавляли бодрости духа.
Работники шахты внимания на нас обращали мало. Во-первых, сложно вообще на что-либо обращать внимание, беспрестанно махая кайлом. Во-вторых, ну ползают два чудика, ну меряют что-то без конца — под ногами не путаются и ладно.
Я же в переходах от одного места замера к другому с затаенной надеждой смотрела под ноги. Да, я прекрасно понимала, что алмазы в породе разглядеть практически невозможно, а если и разглядишь, на выходе из забоя каждого человека проверяет сначала артефакт-детектор, а затем еще и охранники, если возникают подозрения. Но ребяческое желание споткнуться о невзрачный камушек и обнаружить, что это огроменный алмаз, каких еще свет не видывал, было сильнее меня. Макс, похоже, это желание разгадал, потому что то и дело поглядывал на меня, ухмыляясь себе под нос, но никак не комментировал.
А показатели продолжали приятно удивлять. В мою голову начала закрадываться мысль, что О’Тулл, закупавший для своего детища только лучшее из лучшего, после нашей поездки, возможно, пересмотрит поставщика алмазов.
— Макс, а что будет, если статус Аргейдовых приисков повысится? — поинтересовалась я во время обеда, сидя на грубо сколоченной деревянной лавке.
Обедали шахтеры — и мы вместе с ними — в истощившемся забое. Здесь было людно и шумно. И не очень уютно. А еще — очень жарко. На такой глубине и без того парило, как летом перед грозой, а в глухом тупике, забитом людьми под завязку, вообще становилось невозможно дышать. Я уже распустила ворот легкой блузы до балансирующей на грани приличия отметки и, если бы рядом был только Макс, а не орава шахтеров, не постеснялась бы, наверное, расстегнуть ее и снизу, подвязав под грудью.
— Очередной передел рынка, — отозвался мастер, проглотив кусок бутерброда. — Вспомни наш визит в «Курт и Курт». Появились данные по новому многообещающему месторождению — они зашевелились, чтобы подороже сбыть уже имеющиеся изумруды, пока еще есть такая возможность и камни не начали стремительно падать в цене из-за возросшей конкуренции.
Я кивнула, сжимая в руках жестяную чашку с водой. Отвратительно теплой, но лучше, чем ничего.
— Сейчас поедим, сбегай, пожалуйста, к управляющему, — вдруг проговорил Макс. — Спроси, нет ли у них своего измерителя насыщенности магических полей. Наш что-то барахлит.
— Разве? — Я вскинула на него глаза.
— Да, — непререкаемо подтвердил мой мастер.
Мне оставалось только пожать плечами и после гулко пробежавшего по подземелью звука колокола, извещающего о возобновлении работ, поспешить выполнять поручение. Уже подбегая к лифту и радостно предвкушая возможность хоть ненадолго вырваться на поверхность, глотнуть свежего воздуха и хоть чуточку остудиться, я вдруг сообразила — все Макс заметил. И дыхание, ставшее от жары тяжелее, и порывы закатать рукава повыше, и жадные глотки. И если что-то у мастера и барахлит, так это совесть! Знал, что упрусь, если просто отправит освежиться, и пошел обходными путями. У-у-у, коварный тип!
Но назад все же не повернула. Такая ненавязчивая забота в мелочах грела сердце, и отталкивать ее не было никакого желания.
Охранник у лифта без особого прилежания осмотрел меня с помощью артефакта и кивнул в ответ на предупреждение, что я скоро вернусь. Я заскочила внутрь добротной деревянной клети. Мужчина зафиксировал дверь, проверил. Приказ в переговорное устройство — и кабина дрогнула, чуть просела, заставив сердце ухнуть в пятки, но тут же медленно поползла наверх.
Я уже почти приплясывала от нетерпения, надеясь скорее оказаться под открытым небом, как вдруг раздался громкий треск — словно удар хлыстом.
Кабина рывком накренилась и с жутким скрежетом ударилась о стену шахты. Я испуганно вскрикнула и, не удержав равновесия, пролетела через всю клеть, больно ударившись лбом о — слава богам! — прочно запертую дверь.
Подъем прекратился. Лифт пару раз дрогнул, проваливаясь вниз на несколько сантиметров, показавшихся мне метрами, и замер окончательно.
Я застыла, боясь пошевелиться. Сердце подпрыгнуло и колотилось теперь, по ощущениям в горле не давая вздохнуть. Казалось, стоит мне совершить малейшее движение — лопнет и второй из удерживающих кабину тросов, и я, заключенная в этой деревянной коробке, сорвусь вниз, чтобы в мгновение ока преодолеть десятки метров и разбиться о камни.
«И гроб не потребуется…» — мелькнула предательская мысль. После падения с такой высоты в него и положить-то нечего будет!
Прошло несколько очень долгих секунд. Когда голова уже закружилась от нехватки воздуха, я наконец решилась сделать глубокий вдох. И медленный выдох. Кабина не пошевелилась.
Еще вдох. Еще выдох. И вдо-ох. И вы-ыдох…
Спокойно, Нинон! Это тебе не подъемник в домик на дереве, сделанный из колеса и веревки. Это лифт на одной из крупнейших шахт королевства. Он не может просто взять и рухнуть, отбив тебе пятую точку. Ты же видела своими глазами — два основных троса, один страхующий. Так что все будет в порядке. Сейчас тебя отсюда вытащат…
Что помогло — дыхательная гимнастика или великая сила самовнушения, — неизвестно, но ослепляющая разум паника первых мгновений постепенно отступила. Остались только оцепенение и всепоглощающий ужас. Да-да, никакой паники.
Оглядеться по сторонам было плохой идеей — непроглядная темнота за решеткой клети не внушала жизнеутверждающих мыслей… Если кто-нибудь собирается меня спасать, то вам лучше поторопиться!
Словно в ответ на эти мысли, сверху донеслось уже знакомое поскрипывание — спускалась вторая клеть.
Замерла она прямо напротив.
— Госпожа Аттария? — громкий мужской голос гулко разлетелся по шахте, объемно наполнив ее целиком, сверху донизу. Я хотела отозваться, но горло перехватило, и не получилось выдавить ни звука. — Все в порядке, ничего страшного. Мы сейчас откроем заднюю дверь, отойдите от нее. Ничего не бойтесь.
Я судорожно огляделась. Задняя дверь — это какая? Противоположная от той, в которую я заходила? Ну, тогда все в порядке, я от нее не просто отошла, а отлетела! Да еще и заранее.
На противоположном конце кабины и впрямь началась возня. Клеть мелко затряслась. Я зажмурилась и вцепилась в доски, будто это могло как-то меня защитить, если оставшиеся тросы все-таки оборвутся.
— Госпожа Аттария, — на этот раз голос прозвучал куда тише, практически рядом, — все хорошо, идите сюда.
Куда — сюда? Пришлось собраться с духом и открыть глаза. Перед ними предстал провал на месте противоположной стенки кабины, приветливо распахнутые двери второго лифта и дружелюбно-ласковое лицо одного из наружных охранников, протягивающего мне раскрытую ладонь… через бездонную пропасть между двумя лифтами с полуметр шириной.
Он что, хочет, чтобы я сейчас сделала несколько шагов по готовой вот-вот рухнуть (откуда мне знать, что у нее на уме?!) деревянной коробке, затем спокойно перешагнула через эту черную бездну, чтобы оказаться в другой такой коробке?
Я вскинула на мужчину полные ужаса глаза и едва удержалась от того, чтобы отчаянно помотать головой.
— Ну же, — поторопил он, протягивая руку чуть вперед. — Если я сам полезу вас вытаскивать, рисков больше.
Не лишено истины. Если кабина держит (пока что!) меня с моим птичьим весом, это вовсе не означает, что она будет вести себя столь же прилежно, если сюда ввалится шкафообразный охранник.
Я с трудом оторвала словно прилипшую к полу ногу и сделала шаг вперед. Клеть не дрогнула, не просела. Я чуть-чуть приободрилась и сделала еще пару шагов, выходя на середину лифта. Сухой деревянный треск заставил замереть и втянуть голову в плечи.
— Не бойтесь, — терпеливо повторил охранник. — Она не упадет.
Хорошо ему говорить!
Три мелких неуверенных шага — и мои ледяные от волнения и страха пальцы легли в широкую шершавую ладонь. Та мгновенно сжалась, крепко удерживая и внушая некоторую уверенность.
— Вот и отлично, — обрадовался мужчина. — Еще шаг — и все. Вниз лучше не смотрите.
Р-р-р! Кто так делает?!
У меня мгновенно зачесалось все тело от жгучего желания именно это и сделать. И вообще, как я должна шагать, не глядя, куда шагаю, когда между этими проклятыми лифтами пропасть глубиной несколько десятков метров?
Глубокий вдох, как перед прыжком в воду (дай боги, чтобы это и впрямь прыжком не стало!) — и спустя мгновение я каким-то мистическим образом оказалась уже чуть ли не в центре второй клети. Охранник быстро закрыл дверь, отдал приказ, и лифт тронулся.
Не прошло и минуты, как я на подкашивающихся ногах ступила на твердую землю.
Очень захотелось не просто ступить, а скорее сползти, прислонившись к чему-нибудь твердому. Но во-первых, ничего твердого, кроме коробки лифтовой шахты, в пределах видимости не наблюдалось, а к ней меня не заставила бы подойти и угроза жизни, а во-вторых, я увидела, что в мою сторону уже со всех ног спешит управляющий, а значит, прямо сейчас в покое меня точно никто не оставит.
— Мастер Аттария! — Это обращение я из уст управляющего слышала уже пару раз, но оно до сих пор непривычно резало ухо своей серьезностью. — Как вы? С вами все в порядке? — Не успела я кивнуть, как он круто развернулся и так грозно двинулся на охранника, что тот едва не попятился. — Какого демона у вас тут творится? Как допустили обрыв троса? Вы хоть понимаете, случись что — с нас головы полетят?! Чтобы поломку устранили до конца смены, и меня не интересует как! А отчет о ее причинах должен у меня быть через десять минут. Остолопы…
Последнее было уже выдохнуто сквозь зубы, когда господин Дайн вновь повернулся ко мне.
— Могу я для вас что-то сделать, мастер Аттария? — резкая перемена тона с рычащего на заискивающе-ласковый заставила меня вздрогнуть и выдать неожиданно для самой себя:
— А у вас нет, случайно, лишнего измерителя насыщенности магических полей? Наш что-то барахлит…
Управляющий растерянно моргнул и встопорщил черные усы.
— Найдем, — уверенно заявил он тоном «даже если нет — из-под земли достанем».
За ту четверть часа, что я просидела в приемной кабинета управляющего, приходя в себя, отламывая мелкие кусочки от предложенной шоколадки и запивая ее холодным (от горячего я благополучно отказалась!) чаем, я успела о многом подумать.
Самым главным осознанием было то, что Максу сообщать о произошедшем категорически нельзя. Человек, притащивший на своем горбу ритуальную маску квакиутль только для того, чтобы с моей головы не упал лишний кудрявый волосок, их ведь тут поубивает всех, к бесу. Но это даже и не важно. Что важно — он почти наверняка больше не пустит меня работать в шахте. А этого я ему точно не прощу!
Значит, о маленьком приключении, сопровождавшем поиски измерителя, надо умолчать. Вот только что будет, если он узнает от кого-то другого?
Воображение живо нарисовало красочное отсечение моей непутевой головы.
Нет, плохая идея.
Но не рассказывать же?
Мучительные размышления прервало появление управляющего с измерителем в руках.
— Вот, мастер Аттария, нашли! — радостно объявил он, присаживаясь рядом. — Может, вам еще что-то нужно?
Я помотала головой, разглядывая лимон на дне чашки.
— Мастер Аттария. — В голосе мужчины послышались знакомые вкрадчивые нотки. — Честно говоря, не знаю, как это и сказать… у меня к вам будет очень деликатная просьба.
Так. Что-то начало мне не очень нравится.
— Видите ли, — продолжал господин Дайн. — Случившееся сегодня в шахте — это выходящая за любые рамки, но все-таки случайность. Я вам клянусь, что подобного не происходило ни разу за те семь лет, что я занимаю этот пост. Да и можете хоть всех работников опросить — они подтвердят.
Я кивнула — верю, еще не совсем понимая, к чему он клонит и какова же будет просьба.
— Так вот… — Мужчина вздохнул. — Может быть, мы можем как-то уладить это между нами и не ставить мастера Шантея в известность насчет случившегося?
Мне послышалось? Неужели есть шанс не рассказывать Максу о происшествии? Я удивленно вскинула глаза на управляющего, но тот мое удивление, кажется, истолковал по-своему.
— Поймите меня правильно, мастер Аттария. Эта экспертиза для нашего месторождения значит очень много, и мне не хотелось бы сорвать ее из-за такого досадного инцидента, который больше никогда не повторится. В свою очередь, я мог бы…
Погодите. Про экспертизу я совершенно забыла. А ведь если бы в лифте оказалась не я, а группа шахтеров, то могла бы случиться авария и посерьезнее, с жертвами и, не дай боги, смертями… и это на шахте, где мы сейчас рассматриваем возможность повышения статуса.
Я прикусила губу. Во мне боролись два одинаково сильных желания: утаить от Макса случившееся и тем самым обеспечить себе дальнейшую беспрепятственную работу или же рассказать все как есть, потому что в нашем деле этот «инцидент» значение играл достаточно большое.
— Хорошо, — наконец приняла решение я, и управляющий ощутимо воспрянул духом.
— Но я рассчитываю, что вы предоставите мне отчет по итогам расследования. Ведь расследование будет проведено самым тщательным образом, верно? — с нажимом спросила я.
Управляющий рассыпался в заверениях, что именно так оно и будет. Я встала. Мышцы все еще подрагивали, но внешне вроде бы ничего не было заметно.
— Мне надо вернуться в шахту. Мастер Шантей ждет.
Управляющий тоже поднялся, протягивая мне измеритель, про который я едва не забыла.
— Как вам будет удобно, чтобы я передал подарок? — вдруг поинтересовался он.
— Подарок? Какой подарок? — озадачилась я.
— Ну как же, — кустистые брови чуть приподнялись. — Знак моей признательности о сохранении нашей маленькой тайны.
В памяти промелькнуло, что и впрямь, пока я судорожно размышляла о том, как поступить, господин Дайн вещал что-то про «скромное вознаграждение за прекрасную работу в каратном эквиваленте, конечно же». О боги, вранье враньем (нет, определенно «наша маленькая тайна» звучит лучше), но до взяточничества я еще не скатилась.
— Забудьте, — произнесла я, стараясь говорить твердо и выглядеть полностью уверенной в своей правоте. — И постарайтесь не ставить меня больше в неловкое положение столь… компрометирующими предложениями.
Я поудобнее перехватила измеритель рукой и стремительно вышла из кабинета.
А спустя несколько минут я стояла в паре метров от клети и понимала, что в таком чудесном плане — скрыть от Макса произошедшее и продолжить спокойно работать — был один большой прокол. При одном взгляде на эту деревянную коробку в душе зарождался неконтролируемый ужас.
Я сглотнула и медленно двинулась вперед, вцепившись в измеритель, как в спасательный круг.
Провал шахты страшил чернотой. Клеть выглядела хлипкой и ненадежной. Ноги подкашивались. При воспоминании о поскрипывании тросов над головой и жутком щелчке хотелось рухнуть в обморок.
Но еще больше, чем спуск, меня пугала мысль, что, если я не смогу сейчас себя заставить спуститься вниз, не смогу уже никогда. А это несмываемое пятно на репутации. Кому нужен специалист, который всего боится? И кому нужен артефактор, не способный выполнять самые ответственные работы? Второсортный мастер.
Так что — да, спуск меня пугал. Но профнепригодность пугала гораздо больше.
А потому провожаемая сочувственными взглядами охранников я, зажмурившись, шагнула в клеть.
Сухо щелкнули замки. Двери зафиксированы. Глухой голос в переговорник — «Вторая кабина. Спуск». Шелест тросов, поскрипывание. Белый яркий дневной свет в какой-то момент погас и тут же сменился более тусклым и желтоватым искусственного освещения. Малейший крохотный рывок троса вызывал желание сползти на пол клети и завыть в голос, а лучше заколотить по двери с воплями «выпустите меня отсюда-а!». И когда она наконец остановилась, а я вывалилась в объятия дружелюбной охраны, было ощущение, что я заново родилась.
На подходе к штреку, где должен был работать Макс, я надолго остановилась, собираясь с духом и приходя в себя.
Все хорошо, Нинон. Все хорошо. Не говорить ему будет лучше для обоих.
Заслышав шаги, мастер выпрямился и с улыбкой пронаблюдал за моим приближением.
— Я подышала свежим воздухом. — С этими словами я торжественно вручила ему измеритель. Улыбка превратилась в широкую ухмылку.
— Что это? — Его пальцы вдруг взметнулись вверх, отводя со лба короткую кудряшку челки.
— Что? — удивилась я, вскинула руку и провела по коже.
Ай, щиплет! Демон, крепко же меня о стенку лифта приложило.
— Ерунда, — беспечно отмахнулась я, внутренне холодея от ужаса. — Торопилась назад, открывала двери клети лбом.
Макс только покачал головой и вернулся к работе. А я тихонько вздохнула.
Нет, все-таки вранье.
Страх разоблачения настырно грыз меня изнутри весь остаток рабочего дня. А при этом еще и нужно было без конца себя контролировать, чтобы мастер ничего не заподозрил. Я вымоталась за пару часов больше, чем за два дня лазанья по карьеру, пока не пришла к мысли, что хватит трястись. В конце концов, я имею право принимать собственные решения. Даже если они окажутся ошибочными. Даже если они не нравятся Максу. Даже если они не нравятся Максу, потому что окажутся ошибочными.
Этот оптимистичный вывод придал уверенности, и дело пошло куда веселее. Но о случившемся я все же не забыла. А потому перед самым окончанием дня вызвалась сходить уточнить расписание на завтра — в каких забоях шахтеры в первую очередь остановят работу, чтобы мы могли их осмотреть. Ну и заодно занести измеритель. Макс согласился без возражений, а я лишний раз порадовалась, что подъем пройдет без него. Успех недавнего преодоления паники еще определенно нуждался в закреплении.
— Мастер Аттария. — Против обыкновения управляющий мне не обрадовался. Вид у него был растерянно-злой. — А я как раз думал, как вам сообщить.
Сердце заколотилось чуть быстрее от дурного предчувствия.
— Авария не была случайностью, — не стал юлить мужчина, избегая тем не менее смотреть мне в глаза. — Трос подрезали.
Находящийся тут же солидный дядечка-орк кивнул и перехватил эстафету:
— По результатам расследования можно утверждать, что трос, оборвавшийся во время аварии, был поврежден не в ходе эксплуатации, а подрезан неизвестным злоумышленником. В данный момент его личность устанавливается, охрана приложит все усилия и сделает все возможное, чтобы найти виновного. Во избежание подобных ситуаций впредь меры безопасности усилены, — отчитался он монотонным голосом.
И под эту хмурую речь я размышляла о том, что врать Максу все же было скверной идеей…
В гостиницу я возвращалась, погруженная в свои мысли. Мастер лишних вопросов не задавал, кажется, решил, что я устала и вымоталась. Но меньше всего меня сейчас волновали гудящие ноги и слезящиеся глаза.
«Маленькая тайна» вместо того чтобы решить мою проблему, превратилась в «большую катастрофу». Потому что не рассказать Максу о случившемся в свете диверсии было нельзя. Если, как предполагают господин Дайн и его начальник охраны, она была подстроена конкурентами, чтобы сорвать повышение статуса Аргейдовых приисков, то кто может поручиться, что им не придет в голову еще какая-нибудь светлая идея? И они не попробуют, например, припереть мастера-оценщика к стене с ножом у горла. Макса обязательно надо предупредить об опасности.
Но рассказать о саботаже — признаться в намеренном утаивании правды. И если раньше на кону стояла «всего лишь» свобода, то теперь вообще жизнь!
Убьет. Как пить дать убьет. В стене шахты закопает и скажет, что так и было.
В памяти некстати всплыл давний скандал в мастерской на тему моих кудряшек, вернее, их отсутствия. Если он из-за такого пустяка так разъярился, то что же будет сейчас?..
Мы разошлись по комнатам — переодеться и привести себя в порядок перед ужином после суточного нахождения под землей. Но, стащив с себя блузку, я поняла, что чем дольше откладываю признание, тем хуже. А потому торопливо натянула первое, что попалось под руку, и вылетела в коридор.
Макс на стук отозвался не сразу.
— Ты уже? — удивился он, открывая дверь. — Подожди две минуты, я… что стряслось?
Да уж, скрывать эмоции вряд ли получится, меня сейчас куда больше волновал правильный подбор слов. Но они почему-то не находились.
— Кое-что случилось. — Я вошла и прикрыла за собой дверь, а потом замерла возле нее, нервно сжимая пальцы. — Сегодня после обеда. Когда ты послал меня за измерителем…
Чем дольше я говорила, тем отчетливее у Макса каменели скулы, тем темнее становились глаза, реже и шумнее — дыхание. И в какой-то момент я опустила глаза, потому что смотреть на стремительно впадающего в бешенство мастера было попросту страшно.
— …Я сглупила. Прости.
— Сглупила?! — мгновенно взвился Макс, судя по всему, с трудом дождавшись окончания речи. — Да чем ты вообще думала?! Это не просто глупость, это идиотизм какой-то! Ты за кого меня принимаешь?!
— Просто… — заикнулась я, но тут же стало ясно, что право голоса я на ближайшее время потеряла безвозвратно.
— Ты всерьез полагаешь, что я запер бы тебя в комнате из-за несчастного случая? Я что, за эти два месяца неясно дал понять, что хочу, чтобы ты стала хорошим специалистом? Не я ли прилагал все усилия для того, чтобы тебе помочь в этом? Я похож на идиота, который готов загубить собственные старания из-за какой-то случайности, которая может никогда в жизни больше не повториться?
У меня уже пламенели и щеки, и уши. Я и без того чувствовала вину за случившееся, но теперь в компанию червячков «за вранье» и «за непрофессионализм» вгрызся еще один — «за неблагодарность».
— Но если бы ты знал, что это диверсия, — я все-таки попыталась защититься, — ты не позволил бы мне работать. Как тогда в мастерской — остаться на ночь.
— А ты не думала о том, чтобы не решать за меня, как я прореагирую?! И вообще! Ты. Мне. Соврала! — обвинительно ткнул он, а потом тут же перескочил на преступление по совершенно иной статье: — Ты хоть понимаешь, что мы здесь не в игрушки играем, а занимаемся очень важным и ответственным делом, в котором имеет значение любая мелочь. А подобное — это уж точно не мелочь!
— Макс, я… — Желание оправдаться по двадцать пятому кругу внезапно испарилось, и я только устало уточнила: — Скажи, ты на меня сейчас как на девушку орешь или как на подмастерье?
Мужчина замер на вдохе для очередного обвинения, уставился на меня и вдруг шумно выдохнул.
— Тьфу на тебя, Нинон, такой скандал испортила.
И отвернулся.
В комнате повисла гнетущая тишина, которой я отчего-то не обрадовалась.
— Макс…
Мастер не отозвался, вместо этого, задумчиво глядя в окно, начал методично и неторопливо застегивать рубашку.
Я потопталась у дверей, чувствуя себя на редкость глупо. И что теперь делать? Уйти к себе, дать ему отбушеваться и вернуться к разговору о том, что после ссор вообще люди частенько мирятся, позже? Или, если я сейчас уйду, он окончательно рассердится?
Хотя куда уж окончательнее…
Я сделала маленький шаг вперед. Еще один. И еще. Пока не уперлась в каменно-напряженную спину своего мастера. В прямом смысле — ткнулась лбом и, помедлив мгновение, неуверенно обняла за пояс.
— Прости, пожалуйста, — глухо пробубнила я белому льну перед глазами.
Сначала Макс не шелохнулся, а затем глубоко набрал в грудь воздуха, шумно выдохнул и обернулся. А мгновение спустя он сгреб меня в охапку, с силой прижимая к себе. Я прислонилась щекой к тонкой ткани, через которую ощущалось биение сердца, и улыбнулась, счастливо закрывая глаза.
— Испугалась? — Мастер вытащил из моих волос шпильки и, не глядя, отбросил в сторону, чтобы зарыться пальцами в радостно рассыпавшиеся по плечам кудряшки.
— Тебя? О да. Такой грозный — жуть! Я впечатлена.
— Дурында. — Он чувствительно дернул меня за локон.
— Есть немножко, — смущенно признала я.
— Немножко?!
— Ладно-ладно, сегодня — множко! — Я повернула голову, целиком пряча лицо на широкой груди, и негромко призналась: — Испугалась. Очень.
Руки Макса пришли в движение, скользнули вверх, обняли мое лицо, заставляя чуть отстраниться, вскинуть голову и заглянуть в серые глаза, полные нежности. Мой мастер провел большим пальцем по щеке, — вдохнул, разомкнул губы, будто хотел что-то сказать…
А может быть, мне показалось, потому что в следующее мгновение он наклонился к моим губам, целуя. Неторопливо, с ощутимой, едва сдерживаемой страстью.
В голове все знакомо поплыло, тело мгновенно сделалось мягким и податливым, я потянулась вперед, желая большего, но Макс вдруг оторвался перевести дух.
Или не для этого?
— Значит так, Нинон, — проговорил он с улыбкой, застегивая последнюю верхнюю пуговицу. — С этого момента в шахту мы спускаемся только вместе. И поднимаемся вместе. В сопровождении штатного мага приисков. Собирайся ужинать, я предупрежу, чтобы гостиничная охрана с тебя глаз не сводила. А я пойду уведомлю об изменениях в планах господина Дайна, управляющего нашего мудрейшего…
К окончанию фразы улыбка приняла отчетливо-зловещий оттенок. Он подхватил небрежно сброшенную на кровать куртку и вышел из номера, оставляя меня в одиночестве.
Он что, ушел? Сейчас?! После такого поцелуя?!
Я опомнилась не сразу, а когда выбежала в коридор, Макс уже спускался по лестнице.
— Ты только его не убивай! — безнадежно крикнула я вслед.
— Ты что? — Мастер остановился и удивленно вскинул голову. — Нам же тогда не заплатят.
Вполне успокоенная таким ответом, я вернулась в номер.
Макс не задержался. Он показался в дверях ресторана спустя минут пять после того, как я сделала заказ на нас двоих. Вид у него был возмущенный и одновременно слегка ошарашенный.
— Ты представляешь. — Мужчина сел за стол напротив меня и сообщил, что же именно его так потрясло. — Управляющий мне только что пытался взятку дать!
— За что? — развеселилась я.
— За беспристрастность! — с непередаваемым отвращением ответил самый молодой прима-мастер Гильдии артефакторов за последние пятьдесят лет.
Возмущение кипело и бурлило в нем и грозило выплеснуться наружу. Он выглядел по-настоящему задетым таким предложением.
Бедный Макс! Все-то его сегодня обижают — сначала я, теперь господин Дайн.
— Не расстраивайся, все будет хорошо! — Я пролила на него волны моральной поддержки. — А труп управляющего мы ночью спрячем!
Мастер хмыкнул и наверняка хотел озвучить нечто весьма язвительное, как нас неудачно прервали. Очень несвоевременно.
— Прошу прощения, — произнес вкрадчивый мужской голос, — что столь бесцеремонно прерываю вашу беседу. Но не могли бы вы, мастер Шантей, уделить мне несколько минут вашего драгоценного внимания.
Я вскинула голову и озадаченно уставилась на подошедшего к нашему столику мужчину в строгом черном костюме, с короткой ухоженной бородкой и мудрено завязанным платком на шее. Макс смерил пришельца очень подозрительным взглядом.
— С кем имею честь?.. — не особенно дружелюбно поинтересовался он, откидываясь на спинку стула.
— Меня зовут Гидеон Морли, и я являюсь полномочным представителем Ново-Илойских алмазных приисков.
Опаньки… вот это интересный поворот! Я бросила быстрый взгляд на своего мастера и заметила, как дрогнули, чуть щурясь, веки. И прищур этот ничего хорошего Гидеону Морли не предвещал.
— Так вы позволите?
Макс нехотя кивнул на свободный стул.
— Еще раз прошу меня извинить за вторжение, — тут же продолжил мужчина, незамедлительно воспользовавшись предложением. — Прервать ваше уединение меня заставили печальные вести, дошедшие сегодня до моих ушей. Авария клети в шахте, такой кошмар… — Он так стремительно перевел взгляд на меня, что я аж вздрогнула и нервно стиснула салфетку. — Какое счастье, что никто не пострадал! Хотя, конечно же, как я могу такое говорить? Вы, должно быть, пережили настоящий ужас, мастер Аттария? Сложно представить, каково…
— Что вам нужно? — отрезал Макс, вперившись в господина Морли таким взглядом, что я на его месте предпочла бы незамедлительно испариться, а никак не расплыться в безмятежной улыбке.
— Вы человек дела, мастер Шантей? — Мужчина вдруг снова повернулся в мою сторону. — Мастер Аттария, не могли бы вы оставить нас на несколько минут, мне хотелось бы обсудить с вашим начальником одну деликатную тему.
Я аж изумленно приоткрыла рот от такого откровенного хамства: вмешался в наш разговор, подсел непрошеный, а теперь еще и меня выгоняет?! Но Макс опередил мое недовольное фырчание весьма категорично:
— Только я могу указывать моему подмастерью, чем ему стоит заняться. И если вы настолько желаете мне что-то сообщить, то я бы на вашем месте поторопился, пока мое терпение окончательно не иссякло.
— Как пожелаете. — Мужчина раздраженно дернул уголком губ. — Как человек, долгие годы работающий в сфере алмазодобычи, я крайне озабочен тем, чтобы качество продукта на рынке только возрастало, а не ухудшалось. Аргейд уже давно пытается повысить свой статус, но до сих пор у них это не очень-то выходило. Вы ведь еще не проводили оценку камней? Когда вы ее начнете, то убедитесь сами: несмотря на значительно возросший магический потенциал шахты, сами камни его не вобрали. Да и условия добычи оставляют желать лучшего. Сами посудите, если у них даже клети падают… — Господин Морли покосился на меня, но затем снова перевел взгляд на заметно помрачневшего и набычившегося мастера. — И собственно, к делу. Наша компания готова приложить любые усилия для того, чтобы вы убедились в бесперспективности Аргейдовых приисков. В том числе предоставить названное вами количество нашего материала для сравнения качества. В вечное пользование.
— Убирайтесь, — коротко подвел итог беседе Макс. И, судя по степени клокотавшего в нем раздражения, он сейчас был просто по-королевски вежлив.
— Простите? — пришелец недоуменно вскинул брови.
— У вас плохо со слухом? — рокочущие нотки в голосе начали набирать обороты, и мне захотелось нырнуть под стол и накрыть голову руками в преддверии взрыва, несмотря на то что оный мне никоим образом не угрожал.
— Вы, возможно, не совсем правильно меня поняли, — предпринял еще одну попытку человек, решивший покончить жизнь самоубийством. — Если вы опасаетесь, что…
— Пошел вон!!! — взревел Макс раненым быком.
Я против воли втянула голову в плечи, господин Морли подскочил как ужаленный, звякнули столовые приборы на столе. Дверь кухни приоткрылась, и в нее просунулись сразу четыре головы, а охранник на входе направился в нашу сторону стремительно-размашистым шагом.
Полномочный представитель Ново-Илойских приисков одернул костюм, прошипел: «Вы еще пожалеете!» — и вылетел из ресторана пушечным ядром.
Когда все угомонились — охранник вернулся на свое место, повара и поварята наконец занялись делом, нам подали еду, а немногочисленные посетители перестали на нас опасливо коситься, — Макс вскинул на меня глаза.
— Ты знаешь, за что я люблю артефактику?
— Не знаю, — осторожно отозвалась я.
— И я не знаю! Мерзкая работа! Мерз-ка-я! — С этими словами он свирепо атаковал бифштекс ножом и вилкой.
Не хочу даже думать, кого он там представлял. Бедный, бедный Макс…
После ужина он провел в ванной целую вечность, пока я валялась на кровати с книгой. Я даже начала волноваться, не утопился ли он там с горя от дважды нанесенного оскорбления. Но когда я уже собиралась решительно отложить в сторону увесистый том «Особенности артефактной экспертизы месторождений различной величины» и вломиться под каким-нибудь отчетливо-надуманным предлогом, дверь наконец распахнулась, и на пороге в клубах пара возник мой мастер. Не обращая внимания на мой вопросительный взгляд, он пересек комнату, рухнул на кровать, а потом подтянулся и пристроил голову на моем животе.
Я отложила книгу.
— Ты читай, читай, — произнес Макс, не меняя позы и не открывая глаз.
Вместо этого я протянула руку, запуская пальцы во влажные, торчащие иголками волосы, провела, смахивая застывшие на кончиках крохотные капельки. Дотронулась до лба, разгладила залегшую между бровями хмурую морщинку.
Опять я его напугала. Как тогда, когда он увидел меня в мастерской, где на него напали. Решил, что не смог меня уберечь, раз я все-таки оказалась там в ту ночь. И сейчас наверняка казнил себя за то, что его не было рядом в той демоновой клети.
Вот и шумел громче обыкновения. Вот и срывался на незадачливых взяткодателей. Страх — жуткое, разрушительное чувство. Особенно для мужчины. Для такого сильного, замечательного во всех отношениях мужчины.
Следующие два дня подземной оценки прошли без особых приключений — в обнадеживающе скучной рутине. Клети не ломались, потолки не рушились, ничего не взрывалось, сомнительными предложениями нас никто не донимал, штатный маг приисков ходил по пятам как пришитый. Возможно, именно поэтому примерещившийся мне пару раз недобрый взгляд в спину только взглядом и остался.
Одним словом, алмазы добывались своим чередом, замеры велись своим.
Управляющий нас больше не донимал. То ли боялся сделать еще хуже, то ли просто боялся. Пока не наступил последний, решающий день — оценка камней. Как бы ни разозлил нас ново-илойский пришелец, он все-таки мог быть прав. Камни не в обязательном порядке реагируют на повышение магического фона. И если, несмотря на впечатляюще возросшие показатели, изменения в свойствах добытых алмазов незначительны, то вряд ли может идти речь о повышении статуса.
От воспоминаний о предыдущей оценке у меня разом заныли плечи, затекла шея и заслезились глаза. Утешало только то, что на этот раз Макс не станет нахально листать в кресле газеты, попивая кофеек, а будет страдать и мучиться вместе со мной и даже, пожалуй, больше меня. Ибо оценка месторождения — это не покупка партии камней для мастерской. Здесь спихнуть работу на подмастерье не получится.
Управляющий заехал за нами в гостиницу в тяжелой черной карете, так и фонившей всякими защитными накрутками, и в сопровождении мага, которого мы начинали уже воспринимать как собственную тень. На этот раз мы направились не в шахту. Добытые алмазы после очистки перевозились в хранилище торгового дома Аргейда — мрачного массивного здания с таким количеством охраны, которое, как мне показалось, не снилось и королю.
Но вообще все вокруг напоминало о знаменательном визите к «Курту и Курту». Торжественно-мрачные лица, залитое светом помещение без окон, белоснежный стол, лежащие на нем камни. Вот только в отличие от ярких изумрудов алмазы, еще не побывавшие в руках мастера-гранильщика, выглядели куда как менее впечатляюще — всего лишь горки желтоватых стекляшек. Притягательно блестящих желтоватых стекляшек.
Все правильно. Огранка дает камню дополнительную силу, а нам нужно знать их изначальный потенциал.
Макс окинул фронт работ тоскливым взглядом. Взгромоздил на свободное место саквояж с инструментами. Помогая их доставать, я одарила его ободряющей улыбкой. Сегодня последний день работ, а послезавтра мы уедем, и пусть они со своими саботажниками сами разбираются.
Мастер пододвинул к себе первую группу, самых крупных, — всего три алмаза, но каждый размером с перепелиное яйцо. Взял первый, покрутил в пальцах, не торопясь стал рассматривать сквозь лупу, а потом вдруг протянул мне:
— Как тебе, Нинон, камушек в колечко?
Я приняла подношение и скептически оглядела со всех сторон.
— А в сейфовый шкаф ты меня жить пустишь или мне придется свой приобретать?
Макс ухмыльнулся:
— И роту гвардейцев на выход!
Я с чрезвычайно умным видом покивала:
— Рота гвардейцев — это необходимый аксессуар всякой разумной барышни!
Мы оба тихонько прыснули со смеху, но, покосившись на наблюдающих за нами от дверей представителей Аргейдовых приисков, приняли подобающий моменту серьезный вид. Я вернула камень Максу, но в тот момент, когда наши пальцы соприкоснулись, сердце, чье паническое биение я пыталась утихомирить за этими шуточками, чуть не выскочило из грудной клетки.
«Я помню. Я не забыл. Не тороплю. Но помню», — заверил меня короткий многозначительный взгляд.
Я прикусила губу и притянула к себе камни.
Мы покинули здание торгового дома поздно вечером, с трудом отбрыкавшись от «памятных подарков». Стоило признать: при виде брошки-веточки с алмазными капельками росы мое женское сердце едва не дрогнуло. Благо, помятуя о недавнем скандале, управляющий настаивать не стал, и падкий на красивые безделушки дракон, внезапно обнаружившийся в моей душе, остался ни с чем.
Нас доставили к порогу гостиницы, сдали с рук на руки местной охране и распрощались. Если не навсегда, то очень надолго — все наши дела на Аргейдовых приисках были завершены. По лицу управляющего и по тому, как он ловил каждое слово Макса, было очевидно, что ему до смерти хотелось бы узнать результаты оценки до официального объявления Гильдии. Но такого счастья мастер ему, конечно же, не предоставил. Полагаю, не столько из профессиональной этики, сколько из природной вредности. Впрочем, любопытство терзало не его одного.
— Что ты решил насчет повышения статуса? — прицепилась я, стоило нам оказаться наедине.
— А ты сама как считаешь? — Макс сбросил куртку и откинул голову назад, растирая шею.
— Показатели, вне всякого сомнения, прекрасные и значительно возросли за прошедшие годы по сравнению с последними замерами и соответствуют всем требованиям, но… — Я слегка замялась.
— Но? — поощрил мастер.
— Мне было бы страшно.
— Страшно? — Макс удивленно вскинул брови.
— Вся эта история с Ново-Илойском. — Я передернула плечами. — Ведь не отправь ты меня подышать свежим воздухом, в этой клети могли оказаться пара десятков шахтеров, и второй трос мог не выдержать такой вес. Это ведь было бы убийство… а потом, когда не получилось подкупить, он угрожал… Я бы за тебя волновалась. Мы тут находимся под круглосуточной охраной. В Лидии ее не будет. Вдруг они решат отомстить, раз все настолько серьезно?
Я посмотрела на него несколько беспомощно. Макс понимающе улыбнулся, сел на кровать и протянул руку.
— Иди сюда. — Он дождался, пока я устроюсь у него на коленях, приобнял и поцеловал в лоб. — Нинон, все, что здесь происходило — своего рода шахматная игра, в которой каждый противник поочередно делает ход. Игроки пожирают чужие фигуры и, без сомнения, расстаются с пешками, чтобы добраться до короля. Но, стоит партии закончиться, они пожмут друг другу руки и разойдутся в разные стороны. Или начнут другую партию. Только в ней уже будут новые фигуры, понимаешь? С повышением статуса Аргейда Ново-Илойск эту партию проиграет, да. Но никто не будет опускаться до мести. Оборачиваться назад и плодить себе лишние проблемы — заведомо проигрышный путь.
Я задумчиво покрутила пуговицу на его рубашке.
— Значит?..
— Да, — предугадал он мой вопрос. — Получит Аргейд свой статус. Не уверен насчет управляющего, но камни этого достойны.
На душе ощутимо полегчало. Если все так, то и впрямь пусть эти акулы сами между собой разбираются. Мы послезавтра уедем в наш маленький родной дурдомчик на три палаты, а они тут, в своем королевском сумасшедшем доме в пять этажей, могут дальше сколько угодно играть в «кто кого перекупит, перехитрит и переубивает».
— Но беса с два О’Тулл еще хоть раз закажет ново-илойские алмазы, — проворчал себе под нос мой мастер.
Да, месть была роскошью, которую Максимилиан Шантей мог себе позволить в отличие от ново-илойских проныр!
Утро началось для меня под знаком ненависти к моему драгоценному. Макс, сам объявивший сегодняшний день выходным, поднял меня в несусветную рань. Все попытки завернуться в одеяло и спрятаться от изверга под подушкой ничего не дали — подушку с одеялом у меня отобрали, а меня саму самым бессердечным образом растормошили. Поскольку спать, когда тебе щекочут пятки, дуют в нос, кусают за плечики и дергают за кудряшки, выше человеческих сил, я сдалась. Села на кровати и голосом восставшего мертвеца проскрипела:
— Чего тебе, злыдень? — попутно пытаясь убрать с лица волосы и кое-как разобрать их пальцами на отдельные пряди.
Отвратительно бодрый Макс, успевший умыться, одеться и добыть нам завтрак, смешливо фыркнул, наблюдая это зрелище, а потом провозгласил:
— Приводи себя в порядок, завтракай — и пойдем гулять. Выходной у нас или нет?
Я заверила, что выходной однозначно, но зачем же меня в этот самый выходной будить?
— Нинон, — покачал головой он. — До Виелы ехать полтора часа, в карете подремлешь. Ну, тебе самой-то не стыдно? Почти две недели провести в богатейшей провинции королевства — и ничего толком не посмотреть!
Пришлось соглашаться, что да, стыдно, а затем подыматься и идти искать гребень. Тот самый, дареный госпожой Эдорой. У изящной вещицы, помимо исключительной красоты, было еще одно огромное достоинство — артефакт этот был способен безболезненно расчесать мои волосы даже с утра. А это, если хотите знать, показатель.
В итоге уже через пару часов я признала окончательную и бесповоротную правоту Макса — день выдался замечательный, то, что надо для прогулки по торговым рядам, и провести его в номере было бы кощунством.
Я бродила по широкой рыночной площади, Макс молча присутствовал рядом и не мешал мне вдумчиво созерцать. И было мне непередаваемо хорошо.
За время проведения экспертизы я, оказывается, здорово устала от тесного пространства шахты, ощущения толщи земли над головой, преобладающих темных тонов и однообразного грохота ведущейся близко добычи, и теперь просто впитывала яркие краски торговых рядов, оживленный гомон и бездонное синее небо над головой, умытое частыми дождями. От ощущения простора захватывало дух и щемило сердце. А может, сердце щемило от того, что мой мастер опять лучше меня знал, что мне надо, и позаботился обо мне еще до того, как я об этом попросила. До того, как я поняла, насколько мне это нужно…
С деньгами, кстати говоря, дела у меня обстояли лучше, чем я ожидала: Макс как-то незаметно взял на себя все расходы, а когда я попыталась с ним поговорить об этом, ухмылялся столь мерзко, что я отступилась, мстительно пообещав себе, что по возвращении домой отлучу его от кудряшек. На неделю. Ну… Ладно, на день. Нет, на два!
Так что командировочные, заботливо выданные мне Абиес, были практически целы. И теперь мне выпал реальный шанс их спустить — со вкусом и с удовольствием от процесса. Я выбирала сувениры коллегам и родным. Потом с почтовой каретой домой отправлю. Им должно понравиться — подарки из первой моей настоящей командировки!
С сувенирами для коллег определилась быстро — им нужно дарить что-то, связанное с Аргейдовыми приисками, а потому встречающееся только здесь. И недолго думая я направила наши с Максом стопы к камнерезам.
Обилие лавок, торгующих изделиями из поделочных и полудрагоценных камней, впечатляло. Мы гуляли, заходили во все по очереди, приценивались, присматривались, придирчиво выбирали, торговались… Словом, получали удовольствие от жизни!
Агатовые бусы — характерной округлой формы — для Марты. Канцелярский набор из чернильницы, ножа для бумаг и пресс-папье, сработанный из какого-то зеленого камня, судя по всему, форстерита, приятного травянистого цвета — для Абиес. Зажим-накосник с цирконами и фиолетовым пиропом — для Дейдрэ. Коса для гномы — больше чем просто прическа, она должна оценить…
От камнерезов перебралась к торговцам керамикой — здесь тоже было из чего выбрать.
Нарядный горшок, расписанный глазурью и украшенный кварцевыми вставками (особо ценный тем, что эти вставки можно запросто вынуть, начертить под ними руны для повышенной прочности, а затем так же легко закрепить обратно) — для нашей амулетожорки. Она, на дармовой энергии близкой дриады, да в отсутствии других конкурентов, раскормилась так, что в старый горшок уже не вмещалась.
Кружка с видом Виелы для Кайстен.
Не удержалась, купила еще одну, с надписью «Алмазная жила» — для господина Боллиндерри. Сама, конечно, не понесу — Максу подсуну и заставлю подарить шантажом и угрозами!
А в одежном ряду я надолго застряла возле лавки с изделиями из того самого дарского льна, украшенного характерной вышивкой. В Дарсе не красят ткань — вещи у них всегда разных оттенков белого, цветная только вышивка. А тон полотна зависит от того, какой метод отбеливания применяли мастерицы. У них там уйма секретов профессиональных имеется, они и лен сушат по-особому, ткут по-особому и вроде бы даже растят его не так, как везде. А уж их вышивальщицы и вовсе на весь мир знамениты. Хоть выбор в Виеле и беднее, чем в Дарсе, а цена куда выше, но все же — не та, которую за такую же вещичку заломят у нас в Лидии или тем более в столице! Можно вообще одну блузку купить для мамы — ей приятно будет…
Я уже почти решилась тряхнуть мошной, когда Макс взял меня за руку и негромко сказал:
— Оставь, Нинон. Я договорился с нашим трактирщиком в Дарсе, что мы у него же остановимся на обратном пути, а он условится с кем-нибудь из знакомых мастериц, тебе прямо в трактир и принесут твою обожаемую вышивку. У них это распространенная практика, я так понял. Пойдем, уже полдень, сейчас пообедаем и поедем назад, если тебе больше ничего не надо. Я еще хотел тебе Аргейдский музей алмазодобычи показать — занимательное и поучительное зрелище, позор падет на головы артефакторов, бывавших в Аргейде и не посетивших сие богоугодное заведение! Если мой знакомый там все еще работает — в закрытый фонд напросимся…
Макс вел меня к какому-то трактиру, так и не выпустив моей руки, я же семенила за ним, и под его бодрые мечты о музейных запасниках в моей голове впервые робко шевельнулась пугливая мысль — а может, и правда выйти за него замуж? Раз он еще не передумал?..
Спустя пару недель, на Аргейдовых приисках
— Почта, господин Дайн, — известила секретарь, положив на стол перед управляющим несколько конвертов. Один из них отличался изрядной пухлостью и тяжелой сургучной печатью с золотистым оттиском Гильдии артефакторов.
При виде этой печати у мужчины разом вспотели ладони, сердце остановилось и панически ухнуло в желудок, а по позвоночнику пробежал неприятный холодок.
Он дождался, пока секретарь уйдет, тщательно прикрыв за собой дверь, нервно вытер руки об штаны и дрожащими пальцами взломал печать.
«Согласно запросу от 10 мая текущего года, была проведена очередная оценка алмазного месторождения Аргейда. Эксперт-оценщик, прима-мастер Максимилиан Шантей, и его ассистент, мастер 2-го ранга Нинон Аттария, постановили — присудить месторождению первую категорию взамен обозначенной ранее второй. Копии замеров прилагаются к данному свидетельству. Дата. Подпись».
Господин Дайн шумно выдохнул и откинулся на спинку стула.
Слава светлым богам! Но кто бы мог подумать, что иметь дело с честными артефакторами — такое утомительное и нервное занятие?..
