Глава 18
Арджуманд казалось, что мир рухнул. Мехрун-Нисса способна убедить падишаха и вовсе не разрешать принцу Хурраму жениться на ней. Что будет тогда? Хуррам не может пойти против воли отца, это означало бы потерять его расположение и право на трон. Самой Арджуманд все равно, принц любимый или простой придворный, пусть бы даже был воином, кем угодно, но Хурраму не все равно.
Что делать? Рассказать все Хурраму значило переложить тяжесть на его плечи. Разве ему мало двух нелюбимых жен и двух маленьких дочек? Что если такое препятствие и вовсе отпугнет принца?
Арджуманд тут же отругала себя: как можно так думать о любимом человеке?!
Потом принялась размышлять, чем ей грозит согласие. Ладили, сестричка, слишком юная, чтобы вообще стать чьей-то женой. Конечно, иногда женят и в таком возрасте, а договариваются о будущей свадьбе и еще раньше, и Ладили лучше новой Кандагари или какой-нибудь Салихи. А если выполнить условие Мехрун-Ниссы, она всегда будет им помогать…
У принцев и падишахов всегда много жен, у Акбара их были сотни, пусть не все взяты по обряду никях, который возможен только четырежды. У падишаха Джехангира сама Мехрун-Нисса двадцатая и не страдает из-за этого. Она добилась своего – стала женой Джехангира, неважно какой по счету, главное – любимой.
Может, нужно взять с нее пример? Это даже хорошо, если Ладили станет четвертой женой, Хуррам не сможет взять по никяху никого другого…
Она почти уговорила себя, что лучше уж Ладили, чем другая, которая неизбежно будет, ведь принц не сможет отказаться, если ему предложат еще одну родственницу персидского шахиншаха.
Но сама мысль, что любимого придется с кем-то делить, была невыносима. Арджуманд прекрасно понимала, что у мужа будут другие женщины, уже сейчас есть, но это не жены, с Кандагари и Акрабади Хуррам не живет, берет женщин на ложе ради удовлетворения мужской потребности. Наложницы – это совсем иное, это не важно. Но мило разговаривать с Ладили, прекрасно зная, что Хуррам ночью может позвать ее, и она родит ему сына… Сердце Арджуманд заходилось от ревности.
Арджуманд ругала себя за эту ревность. Жена не может ревновать мужа к другой жене, ведь Аллах разрешил иметь четырех жен. Но она хорошо знала, что Рауза Бегум для Гияз-Бека единственная, после нее дед не женился. И ее собственная мать для отца тоже одна – остался вдовцом.
А вот мать Хуррама, родив сына, предпочла жить далеко от него, оставив мальчика Рукие. Почему? Билкинис раджпутка, может, не смогла примириться с другими женами?
И все же выбора у Арджуманд не было. И она решила согласиться и просить тетю повлиять на падишаха.
Она не знала, что помощь совсем рядом…
К падишаху пришла королева Рукия.
Человек не всегда помнит ту, что дала ему жизнь, но, сколько бы лет ни прошло, помнит женщину, воспитавшую его. Не та мать, что родила, а та, что вырастила.
Джехангир не мог отказать своей названой матери, которую считал настоящей.
– Приветствую тебя, сын мой.
– Здорова ли ты, матушка? – Он поцеловал руки королеве, пригласил присесть.
Такой обмен приветствиями был возможен только наедине, прилюдно они обращались друг к другу «ваше величество».
– Да, уже да. Меня радует твое семейное счастье. Так ли это? Ты счастлив?
– Да, – невольно расплылся в улыбке падишах. – Благодарю за то, что тогда заставили меня понять ценность моей любви к Мехрун-Ниссе.
– Так осчастливь своего сына!
Джехангир понимал, зачем пришла королева Рукия, знал, что она на стороне этой глазастой девчонки, иногда он и сам не мог понять, почему противится женитьбе сына на этой чистой красивой девочке.
Не дождавшись ответа, Рукия впилась в сына глазами:
– Чего ты боишься, Селим?
Она предпочитала называть его детским именем, и в ее устах это почему-то не обижало. Назови его так кто-то другой, даже родившая его Джодха или молочная мать-кормилица, взвился бы.
– Или Мехрун-Нисса против?
Джехангир в очередной раз мысленно ахнул от ее прозорливости. Старая королева все поняла правильно, он действительно не хотел идти против желания Нур-Джехан, хотя не понимал, почему та противится женитьбе принца на ее собственной племяннице.
– Ты до такой степени во власти Мехрун-Ниссы? Ты принял хоть одно решение, не посоветовавшись с ней, после того как женился? Почему ты против того, чтобы твой сын был счастлив, ведь это не первая жена?
– Э… ты задаешь слишком много вопросов! У меня и без них болит голова.
– Пей поменьше и не кури кальяны с опиумом. Так ты дашь согласие на женитьбу принца Хуррама на внучке Гияз-Бека?
– Дам.
Рукия хлопнула в ладоши, вызывая слугу.
– Это еще зачем? – нахмурился падишах.
– Хочу все записать.
– Я не забуду.
– Я могу забыть. Я уже старая женщина и вполне могу забыть, что обещала внуку женить его на Арджуманд Бегум. Если обещания не держатся в твоей умной голове, то как же им держаться в моей?
Кто еще мог вот так разговаривать с Джехангиром? Но Рукия вела себя независимо и с его дедом Великом Моголом Акбаром. Она сама внучка Бабура, а потому чувствовала себя с правителями Хиндустана свободно. Рукия воспитывала Джехангира в детстве, потом брала под защиту, когда требовалось спасти от отцовского гнева, воспитывала Хуррама, и могла позволить себе быть резкой наедине с падишахом.
Но дописать нужную бумагу не успели, в комнату вошла Нур-Джехан. Услышав, что у падишаха королева Рукия, Нур-Джехан поспешила отправиться к мужу, не стоило оставлять этих двоих наедине.
Пришла вовремя, не спрашивая разрешения, заглянула через плечо писца, быстро пробежала глазами составленную бумагу, усмехнулась:
– Королева Рукия решила взять с тебя обязательство? Я согласна, ставь свою подпись, мой дорогой.
Что-то в усмешке новой шахини не понравилось Рукие, она остановила писца, который намеревался высушить документ и подать падишаху.
– Здесь не хватает имени девушки. Дописывай: Арджуманд Бегум, – сказала она.
– Зачем такие уточнения, разве принц может передумать? – удивленно приподняла брови Нур-Джехан.
Рукия поняла, что не ошиблась.
– Думаю, у Гияз-Бека не одна внучка?
Возражать было нечего, и Мехрун-Ниссе ничего не оставалось, как протянуть Джехангиру бумагу на подпись.
Рукия отобрала у него документ и, сворачивая в трубочку, улыбнулась:
– Всего-то – позволить своему сыну жениться по любви. Видишь, и любимая жена не против. Пойду, обрадую Хуррама.
Мехрун-Нисса улыбнулась ей улыбкой аспида, означавшей, что битва, может, и проиграна, но сама война не окончена.
– Нур-Джехан, проводи меня до моих покоев, хочу обсудить будущую свадьбу. Ведь у Арджуманд нет матери, значит, ее роль будешь выполнять ты.
За пределами комнаты королева остановилась, любуясь цветами в саду, подождала, пока Мехрун-Нисса встанет рядом, тихо проговорила:
– Какую из внучек ты хотела выдать замуж за принца Хуррама, свою падчерицу Ладили?
Мехрун-Нисса спокойно согласилась:
– Можно и ее.
– Она совсем ребенок.
– Все когда-то взрослеют.
– Мехрун-Нисса, зачем ты препятствуешь счастью Арджуманд и Хуррама, ты же знаешь, что они любят друг друга, и сама бывала в положении племянницы?
– Я не против их свадьбы, но обещала Ладили, что она станет женой принца.
– Пусть подождет Шахрияра, мала еще.
Мехрун-Нисса сдержалась, чтобы не фыркнуть, – Шахрияр никто, он младший сын и рожден рабыней, у Хуррама всегда будет перед ним предпочтение. Нет, Ладили не будет ждать Шахрияра, она станет пусть не третьей, но четвертой женой наследника престола. Не важно какой, главное, чтобы во всем слушала свою мачеху. Арджуманд слишком самостоятельной стала, встречалась с принцем за спиной тетушки и думала, что та не узнает.
Нет, Ладили будет воспитана иначе, она никогда не только слова не скажет, но и не подумает против мачехи, а что не слишком умна, так с такими проще. И с принцем Хуррамом тоже справляться будет легче, противопоставляя двух жен друг другу.
Мехрун-Ниссе очень нравилась эта задумка – сделать Арджуманд и Ладили женами Хуррама и управлять принцем, дергая за эти ниточки. Конечно, падишах Джехангир вовсе не стар, но он слишком любит вино и опиум, чтобы прожить долго. А сама Мехрун-Нисса намеревалась жить и править очень долго вопреки всем предсказаниям.
– Что плохого в том, чтобы две сестры-подруги стали женами принца? – пожала она плечами.
Рукия внимательно присмотрелась к собеседнице.
– Пусть так, но не мешай сейчас племяннице, а потом принц пусть сам решит, брать ли ему еще одну жену.
Вернувшись в свои покои, Мехрун-Нисса (она и сама пока не привыкла к новому имени) увидела Арджуманд. Неужели королева Рукия уже успела сообщить ей о решении падишаха?
Но при одном взгляде на Арджуманд стало понятно, что это не так. Девушка почти бросилась навстречу тете:
– Я согласна! Чтобы стать женой принца Хуррама, я согласна, чтобы следующей была Ладили.
На мгновение Мехрун-Нисса замерла, потом вздохнула:
– Как ты меня напугала. Повтори свое обещание.
– Если я стану третьей женой принца Хуррама, то не буду возражать, чтобы Ладили стала четвертой.
– Ты клянешься?
– Да, клянусь!
Мехрун-Нисса присела на диван, поманила Арджуманд к себе, снова вздохнула:
– Арджуманд, я хочу вам с Ладили только добра. У Хуррама все равно будет четвертая жена, а вот следующих вы с Ладили сможете не допустить. Вы с ней всего лишь дочери визиря и полководца, пусть богатые, красивые и умные, но не столь знатные, чтобы противостоять дочерям падишахов и шахиншахов. Потому только так вы сможете стать последними женами будущего падишаха.
Она еще долго убеждала Арджуманд, и той стало казаться, что тетушка действительно нашла выход из сложного положения, причем такой, какой хорош для всех: для принца, для Ладили, для нее и для самой Мехрун-Ниссы.
– Вы попросите падишаха?
– Уже попросила, и он уже разрешил. Ты станешь женой своего любимого Хуррама. Но не забывай о своей клятве, иначе придется делить мужа с какой-нибудь очередной племянницей персидского шаха. И никому не говори о нашей договоренности, даже Хурраму, мужчинам совсем необязательно знать все, у женщин должны быть свои секреты. Даже Ладили не говори, чтобы не разболтала раньше времени. И своей хитрой подружке тоже. Пусть это будет нашей с тобой тайной. Клянешься?
Аржуманд, благодарная Мехрун-Ниссе за заботу, поклялась.
Падишах объявил, что согласен на женитьбу принца Хуррама на Арджуманд Бегум.
Королева Рукия даже отдала внуку письменное разрешение, скрепленное подписью падишаха Джехангира. Радости Арджуманд не было предела. Неужели сбудется их с Хуррамом мечта стать мужем и женой?
Радовалась за сестру-подругу и Ладили. Радовалась Сати:
– Арджуманд, ты станешь женой любимого человека! Поверь, за это все можно отдать.
Сама Сати была счастлива, став всего лишь наложницей Хосрова. Она по-прежнему лечила его глаза, ухаживала за принцем, веря, что со временем Аллах смилуется над ними и подарит сына. До сих пор ничего не получалось. Сати тайно советовалась со знакомой лекаркой, та сказала, что у молодой женщины все в порядке, беда у мужчины, с которым она живет. Он перенес какую-то трагедию, нужно время, чтобы все успокоилось.
Сати готова была ждать сколько понадобится, лишь бы ее Хосров справился со своей трагедией.
Арджуманд слушала подругу и осторожно наблюдала за тем, как та ухаживает за полуслепым принцем и как сам Хосров относится к ней, и радовалась:
– Сати, ваша любовь спасет Хосрова, вернет ему зрение.
– Я знаю, мне сказал святой в Мекке, что если Хосров будет любить меня долго, то будет зрячим! После этого Хосров решил со мной не расставаться. Он меня любит.
– Все у нас с тобой будет хорошо, Сати. Разве мы этого не заслужили? Аллах велик и милостив.
Наконец наступил этот день – 24-й месяца мукаррам 1021 года хиджры (27 марта 1612 г.). Еще утром Арджуманд не верилось, что свадьба все же состоится, слишком долго пришлось ждать, слишком много пережито за это время. Нур-Джехан, услышав такие речи, фыркнула:
– Много? Всего-то пять лет. Это же не пятнадцать.
Арджуманд призналась себе, что не смогла бы ждать так долго, попросту умерла бы от любви и разлуки с любимым.
С самого утра девушке постаралась испортить настроение Ханзаде.
– Ты хочешь стать третьей женой принца? Третьей? – со смехом вопрошала она.
Арджуманд не понимала:
– Что в этом такого?
– Три – число несчастливое. Третьи жены самые невезучие, именно потому эту очередь уступили тебе. После тебя женой принца Хуррама станет твоя сестра, а ты вернешься в дом отца ни с чем.
Арджуманд была готова разрыдаться, но тут раздался насмешливый голос Рукии:
– Разве может правоверная женщина прислушиваться к приметам индусов? Это у них три – несчастливое число. И как может мусульманка говорить о таких приметах? Я попрошу имама, чтобы он поговорил с тобой, Ханзаде. А сейчас поди прочь!
Дождавшись, когда сестра падишаха уйдет, королева Рукия подала Арджуманд кусок тонкой ткани.
– Промокни свои слезы и больше не смей никого слушать. Запомни: прорицатель, которому я верю, предсказал, что вы с Хуррамом будете счастливы, родите много детей и что ваша любовь будет вечной. Слышишь меня? Вечной! Подумай о том, как выглядеть на собственной свадьбе получше назло всем соперницам и на радость мужу. Ты должна быть лучше всех остальных. Тебя учили любви?
– Нет, – растерялась Арджуманд.
Рукия сокрушенно покачала головой:
– Узнаю Мехрун-Ниссу – научить игре в шахматы и стрельбе из мушкета, но не научить любовным играм.
– Но я… Нет, как я могла?
– Хорошо, сегодня просто доверься своему телу, оно подскажет, как быть. А с завтрашнего дня начнешь учиться доставлять удовольствие и мужу, и себе.
Арджуманд покраснела до корней волос, старая женщина рассмеялась:
– Сегодня просто люби своего принца… Пойдем, тебе пора готовиться.
Арджуманд попала в умелые руки служанок, которых отобрала и за которыми пристально следила сама королева Рукия.
Девушку четырежды вымыли, каждый раз натирая то маслом кокоса, то мукой из нута, то водой, настоянной на смеси из сорока видов коры разных деревьев, то шафраном.
– Смотрите, чтобы шафран не попал на волосы! Он может замедлить их рост, – приказывала Рукия.
Одна из служанок тихонько проворчала:
– За один раз ничего не замедлит.
Но у королевы был прекрасный слух, она услышала и прогнала нерадивую служанку.
Кожа у Арджуманд стала нежной и гладкой, как шелк. Она сама то и дело подносила руку к лицу, чтобы убедиться в этом. Хурраму будет приятно прикоснуться. При мысли о любимом ее бросало в краску и в дрожь. Что же будет, когда он действительно к ней прикоснется?
– Теперь волосы! – распорядилась Рукия.
Их тоже мыли четырежды разными настоями, а потом сушили над горячими углями, на которые королева щедро сыпала ароматные травы.
Арджуманд вдруг вспомнила, как Мехрун-Нисса воспользовалась духами, от которых мужчины сходят с ума. Рукия на вопрос о таких духах поморщилась:
– Принц Хуррам и без того от тебя без ума. Не стоит пользоваться такими средствами, будь лучше желанной сама по себе.
Потом Арджуманд одевали в тончайшие шелка, золотую сетку и много драгоценностей. Шапочка на голове была лихо заломлена – совсем как у матери принца Хуррама на портрете, который Арджуманд видела у Мехрун-Ниссы. Откуда у нее портрет Билкис Макани, Мехрун-Нисса не объяснила, как и то, почему мать принца не позвали на его свадьбу. Свадьба не первая, чего же суетиться?
Мехрун-Нисса постаралась, чтобы племянница в свадебном наряде была, как и она сама, полуголой – прозрачные шелка из Варанаси просвечивали, почти ничего не скрывая.
Но на Арджуманд накинули большое расшитое золотом покрывало, потому ее тело видел только принц, остальным оставалось догадываться, что под прозрачной дымкой скрывается само совершенство…
Она не запомнила ни слова клятвы, хотя повторяла их истово, стараясь ни в одном не запутаться, ни сам пир, который падишах тоже приказал устроить с размахом. Вернее, пожелала увидеть размах Нур-Джехан, и распоряжалась организацией тоже она. Придворные смогли в очередной раз отметить удивительные способности шахини и ее отменный вкус.
Когда состоялась свадьба Мехрун-Ниссы и Джехангира, все расходы на себя взял падишах, ведь он женился на вдове. Теперь же оплачивал Асаф-Хан, но он денег не жалел, не каждый день дочь выходит замуж за принца. Внес свою лепту и Гияз-Бек.
Все в саду было украшено цветами и драгоценностями, на дорожках расстелены дорогие ткани, чтобы падишах не ступил на землю, повешено множество светильников, чтобы ни один уголок не остался в темноте, если пиршество затянется надолго. Огромный навес-пандал, сооруженный по обычаю для брачной церемонии, тоже украшали гирлянды цветов и драгоценности самого разного цвета, размера и качества. У гостей должны были разбегаться глаза.
Пиршественный стол ни в чем не уступал прошлогоднему, и золотую посуду гости тоже унесли с собой. Но на сей раз они были осторожны и старались спрятать хотя бы кубки, пока слуги снова не наполнили их, и блюда поменьше, пока слуги не принесли новую еду.
Но это все не касалось Арджуманд и Хуррама, они сидели, словно во сне, с трепетом дожидаясь одного – когда же наконец их оставят одних.
Когда такая минута настала, влюбленные даже не поверили своему счастью.
Служанки помогали Арджуманд снять украшения и свадебный наряд, чтобы предстать перед мужем во всей естественной красе, а она все не верила, что долгое ожидание закончилось, они муж и жена и больше никто и ничто не встанет между ними. И вдруг подумала, что совершенно не знает, как себя вести! Оставалось следовать совету королевы Рукии: слушать свое тело и мужа.
Служанки помогли раздеться Хурраму, на что Арджуманд старалась не смотреть, поинтересовались, не помочь ли ему или невесте.
– Нет, уходите. Мы хотим остаться одни.
Арджуманд дрожала, как тонкий стебелек на ветру.
– Почему ты боишься?
Губы мужа нежно коснулись ее обнаженного соска, сначала одного, потом другого…
– Я боюсь тебе не понравиться, – прошептала Арджуманд.
– Ты само совершенство. – Хуррам откинул ее волосы с плеч и стал ласково гладить ее тело. – У кого еще такая высокая красивая грудь?.. Тонкая талия… крутые бедра… стройные ноги… нежная шея и трепетное сердечко, которое готово выскочить из груди от страха?
Своими прикосновениями и ласками он заставил Арджуманд выгнуться дугой навстречу его рукам.
А затем стал целовать. Его губы легко коснулись груди, живота, запретного места… Арджуманд уже дрожала от нетерпения. Хуррам вернулся к груди и вдруг поцеловал крепко, почти впившись в сосок, одновременно наваливаясь сверху…
Арджуманд ахнула и…
Было ли больно? Наверное, но страсть пересилила эту боль. Зато потом Арджуманд вознеслась вместе с любимым к небесам. Такого блаженства она не испытывала никогда в жизни. Теперь Арджуманд понимала слова поэтов о том, что любовь самое большое блаженство в жизни.
Обессиленные, они лежали, тяжело дыша. Счастье было таким огромным, что затопило собой весь мир…
Отдохнув, Хуррам склонился над женой:
– Ты счастлива?
– Да, очень, – прошептала в ответ Арджуманд.
Он снова провел рукой по ее груди и животу:
– Так будет каждую ночь…
Грудь откликнулась, Хуррам рассмеялся:
– Ах ты моя ненасытная… Иди ко мне.
Так началась их жизнь вместе. Арджуманд и Хуррам действительно были вместе следующие девятнадцать лет, а потом остались вместе навеки – в великолепном памятнике их любви Тадж-Махале. И памяти людей тоже…
Через девять месяцев в зенане был переполох – Арджуманд Бегум, любимая жена наследника престола, рожала.
Она мужественно терпела боль, не жаловалась и старалась не кричать, чтобы не мешать остальным женщинам. В тот день одной обитательницей зенана стало больше – Арджуманд родила девочку, названную Хуралниссой. Это была третья дочь принца Хуррама.
Нашлось немало насмешниц, притворно жалевших Арджуманд за то, что не смогла родить сына. Глядя на хорошенькое личико девочки, Арджуманд искренне не понимала, почему сыновьям радуются больше. Разве дочери не приносят счастье своим родителям и особенно мужьям?
Еще через год она снова родила, и снова девочку. Джаханара, возможно, и не была такой хорошенькой, но ее глазки светились умом с первого дня жизни. Во всяком случае, так уверял дедушка Асаф-Хан. Родители с ним соглашались – девочка и впрямь была умна не по возрасту.
Однако принцу был нужен наследник. На это не раз намекал падишах. Пока только намекал, но наступит время, и он потребует жениться еще раз.
Первая жена Хуррама Кандагари одиноко жила в Лахоре. Она попыталась жаловаться на принца, тот предложил развод, и Кандагари притихла. Акрабади Махал сидела в своих покоях в зенане Красного Форта, как мышка в норке, она хорошо помнила, что бывает с теми, кто не угодит могущественной Нур-Джехан. Каждый раз, думая об этом, принцесса осторожно касалась своих век, словно проверяя, на месте ли ресницы.
Падишах решил, что сыну пора что-то делать.
– Арджуманд, отец отправляет меня усмирять Мевар.
Хуррам ожидал услышать упреки или стенания, увидеть слезы из-за разлуки, но ничего этого не произошло, жена осталась спокойна. Это неприятно удивило принца. А Арджуманд поинтересовалась:
– Когда мы едем?
– Кто мы? – Он подхватил на руки маленькую Хуралниссу. Джаханара гукала в своей колыбельке.
– Ты же сказал, что падишах отправляет нас в Мевар?
– Падишах посылает туда меня в военный поход, а не жить.
Принц улыбнулся готовности любимой отправиться вместе с ним жить далеко от дворца. Кандагари Махал и от Лахора пришла в ужас.
– Я поняла, что в поход. Мы с тобой.
– Кто мы, Арджуманд?
– Мы с девочками. – Она недоумевала: чего Хуррам не понимает? Если едет он, значит, едет и она, а с ней и дети.
– Нет. – Хуррам, наконец сообразив, что она задумала, помотал головой.
И получил ответ:
– Да.
Изумленный принц чуть повысил голос:
– Нет!
– Да! – Арджуманд даже ногой топнула.
Он почти рассердился на глупый женский каприз.
– Нет!
– Да!!! – В стену полетело тонкое фарфоровое блюдо вместе с лежавшими на нем фруктами.
Изумленный принц несколько мгновений смотрел на стену, потом на жену, а потом поинтересовался:
– Ты хоть понимаешь, куда просишься?
Арджуманд спокойно кивнула:
– В поход, на войну.
Через неделю большой караван, в котором на одном из слонов в удобном хаудахе спали две крошечные девочки и сидела их улыбающаяся мама, двинулся из Агры. Кроме еще одного, запасного, остальные слоны были боевыми, и за ними следовали тысячи вооруженных всадников, и возглавлял всю эту армию принц Хуррам.
Он не смог ни убедить свою строптивую супругу остаться дома, ни запретить хотя бы брать с собой детей. Арджуманд привела два убийственных довода:
– Твоя прабабушка, жена Хумаюна, родила твоего дедушку Великого Могола Акбара в походе и возила его всюду с собой. И потом… – Арджуманд прижалась к нему всем телом, – ты же обещал, что будешь обнимать меня каждую ночь…
Это был их первый совместный поход, все следующие семнадцать лет Арджуманд будет рядом с мужем везде: в военных походах и в ссылке, во дворцах и в простых палатках. Оставит его только однажды, когда поедет просить прощения для своего бунтующего мужа и повезет в качестве заложников своих сыновей.
Но до этого было еще далеко, а вот до рождения старшего и любимого обоими родителями сына Дары Шикоха оставалось меньше года.
Арджуманд скрипела зубами, стараясь не кричать. Не стоило остальным слышать, что происходит в спальне.
По своей комнате молча вышагивал ее муж, гадая – неужели еще одна дочка? Четыре уже есть. Какими бы они ни были хорошенькими и умными, это девочки, они не наследницы.
– Ваше высочество, Арджуманд Бану родила…
Хотелось крикнуть:
– Ну?! Не тяни же!
Но принц спокойно ждал.
– Поздравляю с сыном!
Хуррам отшвырнул в сторону бестолкового слугу, принесшего столь желанную весть, бросился в комнату жены. Мусульманину нельзя видеть родившую женщину сорок дней – но мало ли чего нельзя мусульманину?
– Арджуманд!
– У нас сын. Он крепкий и сильный. Он будет лучшим наследником.
– Я нарекаю его Дара Шикох, а Аллах определит его судьбу…
Можно ли быть более счастливым, чем был Хуррам в ту минуту? Его любимая Арджуманд родила сына, а он сам возвращался домой с победой. И рождение Дары Шикоха было второй, не менее значимой победой.
Падишах поручил сыну сделать то, что не сумел даже Великий Могол Акбар, – подчинить непокорный Мевар. Акбар почти разрушил Читторгарх, жительницы которого предпочли совершить джаухар – самосожжение, чтобы не попасть в руки врага, а мужчины почти все погибли в последнем бою. Но Читторгарх возродился, а Мевар так и не подчинился Моголам.
Джехангир от поручения отца уклонился, оставив это проблему своему сыну. Теперь пришла очередь двадцатиоднолетнего Хуррама – самое время проявить себя настоящим полководцем.
Хуррам начал с того, что разорил даже не округу, а большую часть Мевара. Его армии не хватало продовольствия, но Рану Сингх, правивший в Удайпуре, оставался неуловим.
Арджуманд, у которой приближались роды, живо интересовалась делами мужа и страшно переживала, видя, что ему не удается задуманное. Она, как и Хуррам, размышляла в поисках выхода из тяжелого положения. Армия моголов опустошила окрестности, еще немного, и начнется просто голод. Не лучше положение и у противника. Война до победы – только чьей победы и какой она будет?
Если бы помогло, Арджуманд сама бы взяла меч в руки и пошла биться рядом с мужчинами, но сейчас никто не мог победить, а вот умереть… Зачем? Еще один Читторгарх и множество обездоленных людей и детей-сирот? Но и вернуться с позором тоже нельзя, это было бы крушением надежд Хуррама. И Рана Сингх своей земли не отдаст…
– Хуррам, что ты сделаешь с землей Мевара, если победишь?
– Если? – горько усмехнулся принц.
– Да, противник силен, ты же сам не раз говорил об этом.
– Ничего, что можно сделать с землей?
– Тебе не нужна земля Мевара, не нужны его люди, но нужно только подчинение? Признание зависимости?
– Да, но как раз на это Сингх не пойдет. Он ни за что не приедет в Агру с поклоном.
– А если не он, а сын? Пусть Рана Сингх останется правителем Мевара, ты же сам говорил, что он хороший правитель. Но пусть признает вассальную зависимость, а вместо себя пришлет взрослого сына.
Падишаху Джехангиру, который молился в Аджмере, принесли небывалую весть: принц Хуррам вынудил правителя Мевара Рану Сингха согласиться признать себя вассалом Великих Моголов и прислать в Агру своего сына Караму Сингха. Сам Рана оставался правителем Мевара в полной мере.
Когда подъехали к Агре и уже стали слышны приветственные барабаны и зурны, Хуррам предложил жене:
– Ты должна ехать рядом со мной. Во многом это твоя победа, ты подсказала выход из положения.
– Нет, – покачала головой Арджуманд. – Я женщина, но не воительница. Если тебе помогут мои подсказки, слушай их, но на трон я ни вместо тебя, ни даже рядом не сяду. У меня есть свое место – возле детей.
Падишах приписал победу в Меваре себе. Он принял принца Караму Сингха с почестями, предоставив ему свободу передвижения, а его отца признал всего лишь вассалом без больших требований.
Через год Арджуманд сопровождала мужа уже в Декан с такой же миссией. Трое детей были с ними. Четвертый – Шуджа – родился в походе, как и остальные десять.
И снова Хуррам сумел справиться там, где не удалось его старшему брату Парвазу, – он сумел договориться с правителями Декана. В Агру возвращались, тяжело груженные золотом и богатейшими дарами. Встречая принца Хуррама из Декана, падишах спустился со своего трона и высыпал на голову счастливчика огромный поднос золотых монет, а потом не меньший с драгоценностями и украшениями. Тогда-то падишах и назвал своего сына Шах-Джеханом – Правителем мира.
Дети рождались один за другим каждый год – после Дары Шикоха и Шуджи Рошанара, и Аурангзеб. Умерла самая старшая дочь Хуралнисса, но не в походе, а во время их короткого пребывания во дворце по недосмотру лекарей и служанок.
Обожавшая устраивать праздники Нур-Джехан организовала очередной пир в честь пасынка и племянницы. Во дворце суета из-за подготовки, Нур-Джехан раздавала советы и распоряжения, радуясь возможности в очередной раз продемонстрировать свои достоинства. Праздник грозил обойтись в три лакха – целое состояние, но Джехангир был согласен потратить всю казну ради удовольствия обожаемой жены. Он очень любил осыпать дарами тех, кого ценил.
Нур-Джехан отправилась к племяннице. При одном ее появлении служанки исчезли, словно растворившись в воздухе. Нур-Джехан не терпела, если кто-то подслушивал.
Арджуманд была в очередной раз беременна и ходила уже тяжело, ей хотелось просто полежать или поиграть с детьми, но тетушка пожелала побеседовать.
– Арджуманд… – поморщилась она, косясь на довольно большой живот племянницы, – сколько можно? У тебя уже есть шестеро, не пора ли остановиться?
– Как я могу? – развела руками та. – Мы с Хуррамом любим друг друга, Аллах благословляет эту любовь детьми.
Нур-Джехан только покачала головой:
– Тебе нужна помощь.
– Какая?
– У Шах-Джехана есть наложницы?
– Да, есть. Не могу же я все время его удовлетворять?
– Хорошо, не смущайся, это нормально. Но принцу пора снова жениться.
Арджуманд показалось, что она ослышалась. Они с Хуррамом рожают одного ребенка за другим, счастливы вместе, им никто другой не нужен, а тетушка вдруг задумалась о женитьбе принца.
– Что сделать?
Нур-Джехан прошлась по комнате, потрогала клетку с птичкой, провела рукой по решетке, закрывающей окно, усмехнулась:
– Жениться. У правоверного может быть четыре законные жены. А у нас с тобой был уговор…
У Арджуманд сжалось сердце, а в горле встал ком, который она никак не могла проглотить. Много лет назад она заключила с тетушкой договор, по которому та обязалась помочь племяннице и ее возлюбленному поскорей пожениться, но в обмен требовала будущего согласия на то, что четвертой женой принца станет Ладили – падчерица самой Нур-Джехан. Все просто.
Нур-Джехан свое обещание выполнила и много лет не вспоминала о договоре. Жизнь рядом с Хуррамом была счастливой, но очень нелегкой. Только первые два года они жили во дворце в окружении множества слуг и без забот, потом начались походы. Конечно, Арджуманд сама требовала брать ее с собой, просто она не могла представить, что ее любимый будет где-то один или, еще хуже, в объятиях другой, о которой она ничего не будет знать. Это трудная для женщины жизнь, но Арджуманд не жаловалась.
Шли годы, повзрослела Ладили, ей давно было пора замуж, и Нур-Джехан решила потребовать у Арджуманд выполнения ее части договора. По законам шариата муж обязан спрашивать согласия на следующую женитьбу у старшей жены. Далеко не все соблюдают это правило, но Нур-Джехан хорошо понимала, что, если Арджуманд не согласится, Шах-Джехан ни за что не возьмет в жены не только Ладили, но и любую другую, сколь бы красивой и знатной та ни была.
Арджуманд много лет не задумывалась над возможностью такого брака. Страшно казалось только сначала, но тогда Ладили было рановато замуж, и Арджуманд успокоилась. Нет, она не забыла, но старалась не думать. Даже мысль о Ладили в качестве еще одной жены Шах-Джехана казалась ей предательством мужа и их любви. Джехан все время твердил, что любит только ее, хочет только ее, что если и берет женщин на ложе, то чтобы не терять мужскую силу.
Он не пил и не курил опиум, как его отец, не ел слишком много, не развлекался по ночам. Возможно, все потому, что она всегда была рядом.
Как же ему сказать, что нужно взять еще одну жену, и назвать имя этой жены?!
– Я не смогу…
Нур-Джехан удивилась:
– Чего ты не сможешь?
– Не смогу предложить Хурраму Ладили в качестве новой жены. Он совсем не хочет брать жен.
Взгляд тетушки стал холодно-насмешливым.
– Я сама предложу, если ты не можешь. Твое дело только убедить мужа согласиться на это. Ладили уже взрослая девушка, она красива и умна, вернее, не глупа. Да и тебе пора немного передохнуть. Хватит рожать каждый год.
– В походах трудно… – сделала еще одну попытку возразить Арджуманд.
Нур-Джехан поморщилась.
– Это только ты ездишь, Ладили будет жить в зенане или путешествовать со мной. Ты могла бы оставлять ей и мне детей…
– Я не смогу сказать мужу такое, – повторила Арджуманд.
Теперь тетушка уже даже не морщилась, она произнесла ледяным тоном:
– Я предложу падишаху женить принца Шах-Джехана на Ладили, а ты поддержишь меня, убедив его, что Ладили станет прекрасной женой.
Она вышла, оставив запах своих духов и ощущение ледяного ветра, какой бывает только в горах и зимой.
Арджуманд с тоской размышляла, как теперь быть. Признаться Шах-Джехану, что когда-то заключила договор с тетушкой? Но это может оттолкнуть мужа, получится, что она торговала и теперь торгует любимым человеком. Согласиться на то, чтобы Ладили была его четвертой женой? Только представив Ладили на своем месте, когда муж не просто удовлетворяет желание, а дразня, целует, чтобы возбудить ее, ласкает, в миллионный раз признается в любви… Арджуманд даже застонала.
Этот стон услышала Ладили, впорхнувшая в ее комнату.
– Арджуманд, сестрица, тебе плохо? Позвать служанок или лекарку?
– Нет-нет, не надо.
– Мама сказала, что ты хочешь со мной поговорить?
Арджуманд смотрела на ставшую взрослой и красивой девушкой Ладили и с ужасом понимала, что сестра действительно может понравиться любому мужчине. В том числе и ее мужу.
– Присядь, расскажи, как тебе живется. Ты не влюблена?
– Нет, что ты! Мама старается, чтобы мне на глаза не попадали красивые молодые мужчины. У нас даже садовники старые.
Смех у Ладили звонкий, а кожа нежная, как персик.
– Ладили, Нур-Джехан хочет, чтобы ты стала четвертой женой Хуррама.
Арджуманд нарочно назвала мужа тем именем, каким продолжала звать наедине. Пусть для падишаха и Нур-Джехан он Шах-Джехан, для нее любимый навсегда останется принцем Хуррамом. От мысли, что навсегда останется принцем, Арджуманд стало не по себе. Хуррам уверен, что он следующий падишах, столько делает для этого, он не перенесет отставки!
Ладили опустила голову:
– Я знаю. Арджуманд, я не могу ей возражать. Никто не может…
А Арджуманд вдруг поняла, что видеть Ладили в качестве соперницы на ложе даже тяжелей, чем Кандагари или Акрабади! Зачем она тогда согласилась?! Они могли бы просто броситься к ногам падишаха и уговорить его разрешить пожениться. Ее давняя ошибка грозила обернуться бедой.
Но следующие слова Ладили повергли Арджуманд в совершенный ужас.
– Она твердо решила, что я стану женой принца. Арджуманд, если меня не возьмет Хуррам, то меня выдадут за Шахрияра!
Ладили залилась слезами. Было от чего, сыновья падишаха были непохожи друг на друга, словно дети разных родителей. Хосров сильный и властный, Джехангиру пришлось ослепить сына, чтобы не подавлять его бунты ежегодно. Парваз слабый и никчемный от рождения, он просто сидел в той провинции, куда его отправляли, и ждал нового назначения. Хуррам уже показал себя и как военачальник, и как правитель, именно на него возлагал все надежды Джехангир. А младший Шахрияр, полукровка, рожденный от мимолетной любви тогда еще принца Селима, ставшего позже падишахом Джехангиром, был еще хуже Парваза. Он болел с детства, никто не ожидал, что мальчик доживет до времени, когда его посадят на коня.
Но Шахрияр дожил и теперь был живым укором отцу – хилый, кривоногий, с сутулой спиной и жидкими волосами. Все понимали, что красивую рабыню, его мать, просто пытались избавить от плода, как чаще всего делают в зенанах. Но не удалось, ребенок родился, в нем текла кровь падишаха, и Шахрияра оставили жить в надежде, что Аллах заберет его к себе в детстве.
Прошло детство, юноша не стал ни красивей, ни крепче. О его уме не ведал никто, из-за своей непривлекательности несчастный Шахрияр старался держаться незаметно и в стороне.
И все же это было не самое страшное, непривлекательных принцев много, став его женой, Ладили смогла бы жить в зенане, лишь изредка вспоминая о несчастном муже. Ублажать некрасивого мужчину дворца на ложе могут и наложницы или те же рабыни, им отказываться не пристало. Но с некоторых пор пошел слух, что Шахрияр от проститутки или танцовщицы подхватил проказу! Говорили, что болезнь уже видна даже на его руках. Если бы он продолжал жить в дальнем дворце в дальней провинции, гниение несчастного мало кого интересовало бы, разве что пугали бы тех, кто рядом, возможностью заразиться. Но Нур-Джехан угрожала не просто вытащить младшего принца на свет, но и выдать за него замуж красавицу Ладили!
– Нет! – воскликнула Арджуманд.
– Ты не хуже меня знаешь, что с мамой не поспоришь. Падишах слушает ее во всем. Она разумная, даже мудрая, она знает и умеет все, но бывает такой жестокой…
Ладили рыдала, а вместе с ней плакала и Арджуманд.
Нур-Джехан поймала ее в ловушку.
– Арджуманд, что мне делать? Я не хочу сгнить вместе с мужем. Я выпью яд, если придется стать женой Шахрияра.
Арджуманд понимала, что и этого Нур-Джехан не допустит, за Ладили будут следить так, что она и простой воды не попьет.
Сколько они плакали, неизвестно. Наконец Арджуманд вздохнула:
– Я попрошу мужа взять тебя в жены.
– Спасибо! – Ладили стиснула ее руку. – Ты меня спасешь.
– Иди, я должна побыть одна…
Ладили плакала, пока шла до самых покоев Нур-Джехан.
– Ну? – Голос мачехи был ледяным, а тон требовательным.
– Она обещала помочь, – опустила голову Ладили.
– Правильно. И запомни: или Хуррам, или Шахрияр. Выброси своего Такура из головы! Я тебя предупредила. Иди! У меня много дел и без строптивых девчонок.
Нур-Джехан смотрела вслед поникшей падчерице почти со злостью. Эти девчонки ничего не смыслят в жизни. Одна рожает каждый год, не понимая, что тело слабеет от родов. Родить хорошо один, от силы два раза, чтобы стать сильней, но не толпу детей. Ладили она этого не позволит.
Хорошо, что падчерица не столь строптива, как племянница. Ладили будет послушной принцессой, с ее помощью Нур-Джехан продержится у власти еще долго после смерти падишаха. Что Джехангир долго не проживет, она знала лучше других. Все больше опиума требовалось, чтобы заглушить боли падишаха, все чаще Джехангир спал вместо управления империей, все реже садился на коня. Вернее, не садился совсем. Падишах всегда предпочитал мерное покачивание ауда на спине слона, а теперь и вовсе два шага не желал ступить без паланкина. Чтобы прекратить возникающие слухи о неспособности падишаха передвигаться, Нур-Джехан устраивала своеобразные прогулки. Весь путь от дворца до дома Гияз-Бека, а то и вдоль берега до особняка Асаф-Хана устилали коврами и бархатом, усыпали лепестками роз и ставили несколько диванов с подушками. Нур-Джехан с Джехангиром отправлялись на обед к ее отцу или брату. Они шли медленно, приветствуя по пути придворных, слушая музыкантов, присаживаясь, якобы для того, чтобы полюбоваться окрестностями или получить разъяснения на свои вопросы.
Как бы ни пыталась обмануть придворных Нур-Джехан, все прекрасно видели растущую немощь падишаха и еще быстрей растущую власть красавицы, и все больше желали ее сбросить в грязь. Того, кто слишком высоко возносится, окружающие мечтают еще ниже низвергнуть.
Но Нур-Джехан была сильна и сдаваться не собиралась, она правила империей через падишаха при помощи отца, брата и пасынка-зятя, желая сделать зятя настоящим. Ради этого не жалко подвинуть племянницу и решить судьбу падчерицы по-своему.
Хуррам пришел к жене возбужденный и принялся рассказывать о странном предложении Нур-Джехан:
– Она предложила мне взять в жены Ладили! Я сказал, что у меня уже есть любимая жена и много детей.
– Хуррам, ты должен жениться еще раз. И лучше, если это будет Ладили.
Принц смотрел на жену с изумлением:
– Зачем? – Он присел на край ее чапаи, провел пальцами по щеке. – У меня есть любимая жена, а для удовлетворения плоти я просто беру женщин. Что с тобой, ты нездорова? Может, позвать лекаря?
– Нет. – Арджуманд удержала его за руку. – Я здорова. Хуррам, если ты не женишься на Ладили, ее отдадут Шахрияру.
Лицо принца потемнело.
– Ты хочешь, чтобы я женился на девушке, которую не люблю, и готова делить с ней мое ложе?
– Хуррам…
– Я думал, что ты меня любишь!
Эти слова принц бросил уже через плечо, выходя из комнаты.
Резкая боль скрутила внутренности Арджуманд. Она застонала, но муж не остановился.
К хозяйке бросилась служанка:
– Госпожа, что с вами, госпожа?
– Позови… лекарку…
Это последнее, что смогла прошептать Арджуманд, проваливаясь в темноту.
Ее четвертый сын и седьмой ребенок родился раньше срока. Никто не ждал, что он выживет, но Умид Бахш прожил три года. А вот его мать…
