Глава 14
Сообщение о рождении внучки, конечно, не порадовало падишаха. Джехангир поморщился: столько обещаний и ожиданий, чтобы потом родилась маленькая девчонка. Куда их девать, этих принцесс? Выдать замуж каждую не удается, нет достойных мужей, живут они в зенане, разводя склоки и портя друг другу настроение…
Но не беды зенана его беспокоили, а то, что теперь Хуррам попросит разрешения жениться на внучке Гияз-Бека, с которой переписывался все эти месяцы. Падишах и сам не мог бы объяснить, почему противится женитьбе сына на Арджуманд Бегум, ведь по отзывам всех, кто ее знал, девушка вполне достойна стать пусть не первой, но хотя бы второй женой наследника престола.
А причина была в том, что Джехангир просто завидовал сыну, потому что сам бывал в его положении, но не смог жениться на любимой даже после рождения сыновей, а потом не решился даже став падишахом. Красавица Мехрун-Нисса по-прежнему была для Джехангира недостижимой мечтой.
К тому же на него всеми доступными способами давила Салиха, понимавшая, что если в Агру вернется Арджуманд, то приедет и Мехрун-Нисса. Даже если он отправит ее племянницу к принцу Хурраму в Лахор, положение не исправить, потому, что вдова снова будет в зенане, и кто знает, что еще она придумает.
Хитрая Салиха подсказала падишаху выход.
Хуррам, выждав положенный срок, действительно попросил у отца разрешение на вторую женитьбу.
Получив письмо об этом, Арджуманд словно обрела крылья, она не ходила, а порхала, не говорила, а пела, смех девушки звенел, казалось, по всему дворцу в Бардхамане. Счастливо улыбались, глядя на нее, все остальные от Мехрун-Ниссы до слуг.
Падишах ответил сыну не сразу, но лучше бы не отвечал!
– Я согласен, что ты должен взять вторую жену, которая родит тебе сына. И даже нашел такую. Она родственница шаха Аббаса, говорят, красавица и доброго нрава. Женись!
Мир рухнул и для Арджуманд, и для самого Хуррама. Отец сообщил, что не просто нашел жену, но и ожидает ее прибытия в Лахор.
И снова принц оказался в положении, когда от его поступка зависели жизни многих людей. Отказ жениться на той, что уже едет из Герата, означает войну с сильным, очень сильным противником. Шахиншах Аббас захватил немало земель, на которые претендовали Моголы, в том числе Кандагар. Он не менее силен, чем его дед шах Тахмасп, это не пьяница Исмаил, которого сумела так просто отравить проститутка, и не его отец бессильный слепой Мухаммад Худабенде. Аббас не простит пренебрежения к своей племяннице. Возможно, ему наплевать на саму девушку, но отказ жениться на ней будет означать оскорбление.
Хуррам снова смирился, а к Арджуманд полетели письма, умоляющие подождать еще чуть-чуть. Уж в следующий раз падишах не сможет отказать сыну!
Арджуманд больше не порхала и не смеялась, она рыдала, уткнувшись лицом в подушки. Ладили сидела рядом и гладила подругу по голове. Она прекрасно понимала несчастную девушку, Арджуманд время выходить замуж, к тому же весь Хиндустан знает, что падишах в очередной раз не позволил принцу жениться на Арджуманд. Кто теперь возьмет ее замуж?
Разгневанное письмо пришло и от Раузы Бегум. Мать требовала от Мехрун-Ниссы не удерживать больше Арджуманд в Бардхамане, а от самой девушки – выйти замуж за того, кого ей выберут родные. Не противились и обиженные Гияз-Бек с Асаф-Ханом. Отец с сыном понимали, что расчет Мехрун-Ниссы на страдания в разлуке не оправдался. Принц, конечно, страдал, Арджуманд тоже, но вот падишах…
– Не понимаю… – вздыхал Гияз-Бек. – Падишах явно недоволен своей агачи, вернее, старается держать ее в пределах гарема – но почему же он не вспоминает Мехрун-Ниссу?
– Стара уже, – отозвался Асаф-Хан, делая очередной ход шахматной фигурой.
За шахматами хорошо обсуждать и семейные проблемы тоже.
– Рауза Бегум права, нужно выдать Арджуманд замуж, чтобы не была посмешищем.
Но немедленно сделать это не получилось, Арджуманд от горя серьезно заболела. Лекари не могли понять, что с ней, но силы девушки таяли с каждым днем. Не спасло даже письмо любимого с клятвой добиться от отца их свадьбы.
Две жены не одна, к тому же в разлуке сердце изболелось настолько, что уже не верило в хорошее будущее. Арджуманд понимала, что нельзя ждать вечно, вернее, она могла бы, но родственники не станут делать этого.
– Арджуманд, – уговаривала ее Ладили, – ты должна верить принцу Хурраму, он же обещал добиться от падишаха разрешения на вашу свадьбу.
– Я верю принцу и могу ждать вечно, но бабушка ждать не станет. Ей совсем не хочется быть посмешищем зенана, меня просто выдадут замуж за другого. Лучше умереть.
– Умирать рано! – объявила, входя в комнату, Мехрун-Нисса. – Ты должна выздороветь как можно скорей. У нас нашлась сильная сторонница в зенане, о какой можно только мечтать, – королева Рукия.
Вдова держала в руках только что полученное письмо.
Королева Рукия действительно вернулась в Агру после долгого отсутствия, поняла, что сделанного Джехангиром уже не исправишь, Хурраму придется второй раз жениться на нелюбимой, и решила взять все в свои руки. Она пригласила Мехрун-Ниссу и Арджуманд вернуться в Агру, но согласилась, что делать это срочно не стоит, пусть после свадьбы принца пройдет время.
Вторая свадьба Хуррама не затмила его первую, но вызвала немало пересудов.
Племянница шахиншаха – это не двоюродная внучка, она более родовита, привезла подарки куда богаче, да и сама была красивей и умней. Родственницу Аббаса тут же назвали Акрабади Махал – «Украшение Агры».
Только увидев красавицу-персиянку, Салиха почувствовала укол в сердце – эта может стать настоящей соперницей. Она не будет, как Кандагари Махал, ныть и страдать. Вторая жена наверняка постарается завоевать сердце мужа и родить ему сына.
Падишах поставил сыну условие: как только хоть одна жена родит ему сына, будет дано согласие на женитьбу на любой другой девушке. Это была уступка Рукие, потребовавшей от падишаха не портить жизнь принцу.
Несчастную Кандагари Махал Хуррам оставил в Лахоре, воспользовавшись очередным ее недомоганием. Дочка осталась с матерью.
Хуррам не чувствовал себя виноватым в разрушенной жизни Кандагари, как не чувствовал себя виноватым и падишах. Как может принц мечтать о женитьбе на ком-то и при этом считать себя наследником?
Чтобы выполнить условие отца, Хуррам не стал заставлять Акрабади ждать его ночью, хотя до утра не оставался никогда. Он посоветовался с лекарем, как сделать, чтобы жена поскорей забеременела, индус принес нужную мазь и питье, все прошло гладко, и уже через месяц стало понятно, что Акрабади Махал подарит падишаху внука. О возможности рождения внучки старались не думать.
Племянница шахиншаха оказалась много крепче его внучки, беременность переносила легко и не грустила. Довольный сыном и его женой Джехангир стал куда милостивей к Хурраму, разрешив ему не возвращаться в Лахор. Об оставшейся там Кандагари забыли все. Плохо быть нелюбимой женой, но еще хуже, если ты родственница двух падишахов.
Прошел очередной сезон дождей, реки постепенно возвращались в свои берега, все высыхало. Еще немного, и зелень станет серой от горячего солнца, а вчерашняя грязь превратится в пыль. Конечно, в конце осени и зимой не так жарко, зато слишком сухо. И все же время с октября по март лучше, чем перед самым сезоном дождей и во время него.
Арджуманд и Хуррам не виделись уже больше двух лет, они постоянно обменивались письмами, но разве можно сравнить самые горячие строчки на бумаге с мимолетным взглядом, возможностью увидеть любимого хоть краешком глаза, услышать его голос хоть издали? Они мечтали о встрече и… честно говоря, побаивались ее. Кто знает, понравятся ли Хурраму произошедшие в ней изменения? Решит ли Арджуманд, что любимый стал достаточно мужественным за эти годы?
Со времени их первой встречи на рынке прошло больше трех лет, но оба помнили каждый миг, каждое слово и взгляд, каждую черточку любимого лица. И оба боялись, чтобы воспоминания и ожидания не были обмануты. Не своих несбывшихся ожиданий опасались – боялись обмануть надежды другого.
– Арджуманд! – Ладили кричала так, словно с неба полился золотой дождь.
– Что случилось?! – девушка выскочила из своей комнаты, на ходу поправляя сари.
– Письмо из Агры. У принцессы родилась дочь!
Арджуманд замерла. Ее обуревали сложные чувства. С одной стороны, радость, что и эта жена не смогла родить сына, с другой – ужас при мысли, что падишах еще отложит их с Хуррамом свадьбу, ведь условием было рождение наследника.
– Ты не рада? – удивилась Ладили. – Мама тебя зовет.
Арджуманд отправилась к Мехрун-Ниссе.
Вдова задала такой же вопрос:
– Ты не радуешься известию?
Арджуманд вздохнула:
– Падишах требовал рождения сына.
– Но мы все равно возвращаемся в Агру. Пора!
Ладили заскакала, как козленок, и захлопала в ладоши:
– Мы едем в Агру! Мы едем в Агру!
Арджуманд осторожно заметила:
– Но бабушка Рауза Бегум может выдать меня замуж…
– Нет, королева Рукия не позволит.
Несчастной девушке оставалось надеяться только на это…
Они двинулись в столицу не спеша. Мехрун-Нисса старалась, чтобы все выглядело прилично, а сами путницы не устали. Им предстояло появиться при дворе во всей красе.
Слух о том, что вдова и ее племянница возвращаются в Агру, достиг зенана и быстро распространился. Первой всполошилась Ханзаде, она прибежала к Салихе Бану с вопросом: что делать?
Агачи удивленно пожала плечами:
– Ничего. Или ты намерена устроить им пышную встречу?
– Нет-нет! Но пускать ли мне их в зенан или приказать охране этого не делать?
– Я подумаю.
Салиха уже успела полностью подчинить себе сестру падишаха, и управляющая гаремом Ханзада выполняла все распоряжения агачи.
С этим очень скоро после своего появления в зенане столкнулась Акрабади Махал. Решив устроить праздник, к каким привыкла у себя дома, юная жена принца распорядилась позвать танцовщиц и приготовить много еды, она рассчитывала поразить остальных женщин гарема своими возможностями и вкусом и таким образом заручиться их расположением.
Намерение устроить праздник без ее ведома возмутило Салиху Бану, она приказала Ханзаде отменить подготовку. Узнав об этом, Акрабади возмутилась. Она разыскала Ханзаде в саду в обществе Салихи Бану, где сестра падишаха слушала распоряжения агачи.
– Вы посмели отменить подготовку к празднику вопреки моим приказаниям?! – как ни старалась Акрабади, но скрыть обиду в голосе не удалось.
Ханзаде растерянно подтвердила:
– Да, госпожа, – хотя госпожой вторая жена принца для сестры падишаха никак не была.
Глаза Салихи Бану сузились.
– В Агре принято сначала приветствовать старших, тем более если перед тобой агачи падишаха и его сестра. К тому же управляющая зенаном выполняет мои приказы, а не приказы остальных жен и наложниц, тем более жен принцев.
– Я…
Принцесса не знала, что возразить, она не привыкла ни к отказам, ни к какому-то неповиновению.
Салиха выждала несколько мгновений, поняв, что продолжения не последует, переспросила:
– Что ты? Может, ты и любимая жена принца, но я агачи, и приказываю здесь я. Если ты желаешь что-то, в том числе устроить праздник или пригласить кого-то в гарем, передай просьбу мне. Если я решу, что она достойна удовлетворения, Ханзаде поможет тебе. Но никогда не распоряжайся тем, чем не можешь распоряжаться, сама.
Принцесса стояла, закусив губу, чтобы не расплакаться. Ей, племяннице шахиншаха, показали ее место – место второй жены принца. И возразить ей было нечего.
И вот теперь Салиха ломала голову над тем, как быть.
Падишах явно охладел к ней, но и сама она к нему тоже. Мечта родить наследника развеялась, как дым, едва ли у падишаха будут еще дети, да и мужская сила у совсем не старого падишаха из-за постоянного употребления вина и опиума заметно ослабла. Джехангир женским прелестям предпочитал наркотическую дрему. Выручало спокойствие в империи и отсутствие претендентов на власть. Принц Хуррам был послушен и толков, ему можно было доверить армию и защиту границ Хиндустана, а во дворце все было спокойно.
Джехангир радовался тому, что не убил старшего сына – принца Хосрова, а лишь ослепил его. Тот вернулся из хаджа, но жил тихо, даже не напоминая о себе. Конечно, при дворе ходили слухи, что Хосров стал немного видеть одним глазом, рядом с ним какая-то кудесница, которая успешно лечит глаз принца. Но эти слухи падишаха не беспокоили, бунта принца Хосрова он не опасался, кто же станет поддерживать полуслепого принца против его сильного и щедрого отца?
Джехангир был благодарен королеве Рукие, когда-то посоветовавшей не проводить расследование и не наказывать сторонников мятежного принца, всего лишь взяв с них клятву впредь не выступать против падишаха. Эта их клятва, данная каждым по отдельности, была залогом спокойной жизни в последние годы. Вот еще бы у Хуррама родился сын…
Салиха такого благодушия Джехангира не разделяла. Она помнила о том, что принцы, имеющие сыновей, становятся опасней с каждым годом. Взрослеет сын падишаха, взрослеет и его внук, это означает, что принц рискует остаться без власти, если дед передаст после себя меч Хумаюна внуку. Так едва не сделал Акбар, сначала назвав наследником Хосрова. Даже временное предпочтение внука привело к противостоянию принца Хосрова и Джехангира. Пока у Хуррама нет сыновей, а братья слишком слабы, он не будет бороться за престол, но что впереди?
Джехангир старался об этом не думать, а вот его юная агачи задумывалась. Она не была столь образованна, чтобы вести философские беседы с имамами, не писала стихи и не расписывала ткани, но она неплохо усвоила законы власти, вернее, борьбы за нее.
Однако падишах не желал слушать глупую женщину, ее место в зенане, вот пусть там за власть и борется. Хуррам любимый сын, он наследник, а потому не опасен. И нечего мутить воду!
Появление в Агре красавицы вдовы с племянницей положение не исправляло, а только осложняло.
Отношения агачи со второй женой Хуррама после их стычки из-за праздника не наладились, они улыбались друг другу как два скорпиона, готовые укусить, когда только представится возможность. Бедная Ханзаде змеей крутилась, стараясь угодить обеим женщинам и при этом не навредить себе.
И вот теперь эта Мехрун-Нисса…
Но Салиха Бану быстро нашла выход.
– Скажи Акрабади Махал, что я желаю с ней поговорить. Но только наедине.
Ее доверенная служака Гульбадан поклонилась:
– Как прикажете, госпожа.
– Никому не говори, в том числе Ханзаде – не доверяю я ей, выболтает остальным.
Две женщины встретились в беседке сада словно случайно. Акрабади Махал была еще бледна после родов и под действием опиума.
Салиха Бану с порога беседки возмутилась:
– Зачем ты куришь так много? И опиум не подмешивай, ты же потеряешь красоту задолго до старости!
– Зачем она мне, если муж недоволен рождением дочери, ко мне больше не приходит, а все вокруг смеются? – мрачно поинтересовалась Акрабади Махал.
– Не будь такой глупой. Многие рожают сначала дочерей. Тебя хотя бы не оставили в Лахоре, как Кандагари Бегум. Послушай, скоро приедут наши соперницы. Всем известно, что принц Хуррам пишет письма с признаниями в любви Арджуманд Бегум. А уж что устроила на нашей свадьбе эта вдовушка Мехрун-Нисса!..
– И что же делать? – Акрабади даже вынырнула из наркотического опьянения.
– Во-первых, брось кальян, ты не умеешь курить. Во-вторых, приведи себя в порядок, у тебя волосы стали тусклыми, а глаза красными.
– И?..
– Потом поговорим. И никому не рассказывай, что мы встречались. Я тебя еще позову.
Когда вдали показались красные стены форта Агры, у Арджуманд даже сердце остановилось. Она вдруг поняла, как долго отсутствовала, сколько не видела принца, как хочет услышать его голос и увидеть хоть издали.
Мехрун-Нисса нахмурилась:
– Ты слишком волнуешься, нельзя появляться в зенане.
Они и не появились. Великолепный особняк Итимад-уд-Даулы на берегу Джамны распахнул свои ворота и без зенана падишахского дворца.
Гияз-Бек был рад приезду дочери и внучки, а вот Рауза Бегум не очень. Она ворчливо заметила, мол, чтобы быть вот такими тощими и облезлыми, необязательно уезжать в Бенгалию, достаточно поступить служанками в зенан.
– Служанки толще вас!
Мехрун-Нисса от замечания матери только отмахнулась, она знала, что Рауза Бегум неправа, они с Арджуманд и Ладили выглядели очень привлекательно. Конечно, устали и покрылись пылью в дороге, особенно волосы, но кто же не устанет после такого дальнего путешествия?
– В хамам! – приказала она себе, племяннице и падчерице. – Рассказывать будем потом. И вы тоже.
Глядя вслед дочери, Рауза Бегум только покачала головой – Мехрун-Нисса неисправима. Но хороша!..
Об этом же подумал и Гияз-Бек.
– Зачем она приехала? – вздохнула Рауза.
– Мехрун-Ниссу и Арджуманд позвала королева Рукия, – отозвался муж.
– Кто? Зачем королеве моя дочь?
– А это ты у нее и спроси.
Но спросить было не у кого, королева Рукия уехала в Аджмер и пока не вернулась.
Арджуманд вымылась, служанки умастили ее тело маслами, смазали сандаловым маслом волосы, чтобы вернуть блеск после дорожной пыли, подвели каджалом глаза, принесли украшения, чтобы она смогла выбрать. Девушка делала все, словно во сне. Ее мысли витали во дворце Красного Форта, где должен был находиться Хуррам. Что сейчас делает любимый, вспоминает ли ее, когда не пишет писем?
В то время, как она выбирала кольцо для носа, прибежала Ладили:
– Ой, какая ты красивая, Арджуманд! И вовсе не тощая, как говорит бабушка Рауза. Тебя мама зовет.
Мехрун-Нисса не торопилась, ей еще делали массаж.
– Так и знала, что ты уже готова. Почему такое сари? Это в дороге мы носили темное, чтобы не так бросалась в глаза пыль, здесь можно нарядиться и поярче. У тебя красивые руки, надень побольше колец. И щиколотки тоже красивые, не забудь браслеты.
Арджуманд рассмеялась:
– Ты позвала меня, чтобы заставить нарядиться перед сном как на праздник?
Мехрун-Нисса засмеялась в ответ, в ее голосе послышалось облегчение.
– Нет, ты должна хорошо выглядеть завтра, когда мы пойдем в зенан. А сегодня ты должна выглядеть еще лучше, потому, что мы отправляемся в дом твоего отца.
– Отец не будет разглядывать мои перстни или ножные браслеты.
Мехрун-Нисса не обратила никакого внимания на ее возражения, она продолжила придирчиво оглядывать племянницу, отдавая распоряжения служанкам изменить прическу, заменить украшения в волосах, побрызгать еще розовой водой, а в конце, когда сама уже была готова, достала тонкий флакон с янтарной жидкостью и, открыв крышечку, которая заканчивалась почти иглой, нанесла по крошечной капельке этой жидкости за каждое ухо девушки.
– Духи?
Мехрун-Нисса усмехнулась:
– Не просто духи. От этих духов любой мужчина сойдет от тебя с ума.
Арджуманд рассмеялась:
– Зачем мне сумасшедшие мужчины?
– Думаю, свидание с одним из них тебе совсем не помешало бы, – тихонько рассмеялась Мехрун-Нисса.
У Арджуманд перехватило дыхание, несколько мгновений она лишь раскрывала рот, не в силах произнести имя:
– Хуррам?
– Ты этого не говорила, а я не слышала. Завернись в большое покрывало, не хочу, чтобы по зенану поползли слухи, их и без того достаточно.
Что удивительного в том, что вернувшаяся после долгого отсутствия сестра зашла в гости к брату? Тем более если с ней была дочь Асаф-Хана? И что у сына визиря Мирзы Абуталиба в это время был в гостях его приятель принц Хуррам? Никому никакого дела быть не должно, хотя, конечно, было. Все заметил падишахский двор, все узнали в зенане, узнали и передали друг другу, прибавив разных глупостей. Насочиняли столько, что впору за голову хвататься. Слухи были настолько нелепыми, что умные люди качали головами:
– Вранье все это.
А глупые продолжали разносить сплетни, присочиняя до тех пор, пока все не захлебнулось во вранье. Если ложь слишком велика, но притом умна, ей поверят, не приняв во внимание размеры, а вот если глупа – посмеются, не вняв и крупицам правды.
Случилось второе, глупость пущенных слухов была столь очевидна, что сами слухи сразу вызвали смех и недоверие, а те, кто их распространял, в очередной раз показались всем глупцами.
И только самые умные люди поняли, что истинной виновницей глупых слухов была сама Мехрун-Нисса, именно она рассчитала их нелепость так точно, чтобы отвлечь внимание от произошедшего в действительности. В очередной раз умная женщина победила даже сплетни зенана.
Приветствовав отца и брата, Арджуманд тщетно искала глазами любимого – принца Хуррама не было среди обитателей дома Асаф-Хана.
Мехрун-Нисса легонько сжала пальцы девушки:
– Всему свое время…
Немного погодя, когда они обсуждали, стоит ли тесно сотрудничать с фиранги и как это следует делать, Мехрун-Нисса вдруг наклонилась к племяннице:
– Принеси мне нюхательную соль. Абуталиб тебя проводит…
Юноша поспешно вскочил:
– Пойдем, сестра.
Арджуманд не услышала доводы тетушки по поводу фиранги (знала их и без того), зато…
Только она ступила во внутреннюю галерею, ведущую к двери в зенан, как ее крепко взял за руку какой-то мужчина. Эти пальцы и этот голос она узнала бы из сотни тысяч других!
– Арджуманд…
– Хуррам! Ваше высочество… – опомнилась девушка.
– Тише, нас могут услышать.
Руки любимого увлекли ее в тень галереи, где намеренно не были зажжены светильники.
– Как я рад, что ты вернулась. Мы будем вместе, теперь у отца больше нет поводов отказывать.
Арджуманд прижала пальцы к его губам, заставляя замолчать. Разве сейчас важно, что сделает или скажет падишах? Они вместе хоть на эти несколько минут, несколько мгновений. Остальное потом, а о том, что будет позже, и думать не хотелось. Любимый голос, его дыхание рядом…
А Хуррам словно сошел с ума, он принялся целовать девушку, действуя все настойчивей. Арджуманд вдруг с ужасом вспомнила о загадочных духах, от которых мужчины теряют голову. Неужели и Хуррам тоже только из-за запаха?
– Хуррам…
Ее нежный голос словно окатил его холодной водой, принц опомнился, прижал Арджуманд к себе. Ее мягкие волосы так соблазнительно пахли сандаловым маслом.
– Арджуманд… я больше не позволю тебе никуда уехать. Мы не расстанемся и на день. Я люблю тебя, могу повторить это миллионы раз.
Им показалось, что пролетело мгновение, а Абуталиб уже позвал:
– Арджуманд, тетушка тебя ищет.
– Иду, – отозвалась девушка и зашептала любимому: – Я буду ждать столько, сколько понадобится, только не забывай меня. Они не смогут выдать меня замуж за другого.
Хуррам еще раз сжал ее пальцы:
– Я добьюсь от падишаха согласия на нашу свадьбу.
Мехрун-Нисса действительно ждала ее у паланкина. С интересом заглянув в раскрасневшееся лицо племянницы, поинтересовалась:
– Нюхательная соль помогла?
Арджуманд с трудом сдержала улыбку:
– Да, спасибо.
Но соперницы тоже не сидели сложа руки. Мехрун-Нисса могла распускать в зенане и Агре какие угодно слухи, свои лазутчики в окружении принца донесли Салихе о том, что Хуррам уже побывал в доме у Асаф-Хана вечером того дня, когда Мехрун-Нисса и ее племянница и падчерица вернулись из Бенгалии.
Рукия в Аджмере заболела и вернулась обратно не скоро, а вот Салиха приняла меры довольно быстро. Выждав приличествующие случаю три дня, она прислала посланца за Мехрун-Ниссой и Арджуманд от имени Ханзаде.
Увидев самого посланника через решетку, Мехрун-Нисса нахмурилась:
– Это Салиха Бегум, а не Ханзаде, ее евнух Хасан.
– Это опасно? Почему ты так хмуришься?
После встречи с Хуррамом Арджуманд любила весь мир и готова была улыбаться по любому поводу. Тетушка не была столь благодушна. Пытаясь выиграть время, она сказалась больной после долгого пути:
– Передай госпоже, что мы с Арджуманд и Ладили бесконечно благодарны за приглашение в зенан, но пока воздержимся. Больным опасно появляться там, где цветут такие розы…
Глядя вслед толстому, наряженному в сари Хасану, она вздохнула:
– Скорей бы вернулась Рукия…
Но и Салиха опасалась того же. На следующий день в доме Гияз-Бека был переполох – его решила посетить агачи! Служанки срочно разбрасывали лепестки роз, разбрызгивали розовую воду, убирали все, что могло хоть как-то оскорбить взгляд главной жены падишаха, Рауза Бегум низко кланялась…
Салиха разглядывала убранство дворца Итимад-уд-Даулы, удивленно качая головой, а несчастная Рауза уже прикидывала, чего лишится завтра. Драгоценную гостью пригласили присесть, принесли сладости и ласси, поинтересовались, не желает ли еще чего.
– А где ваша дочь Мехрун-Нисса?
Рауза знала, что Мехрун-Нисса прикидывается больной, потому горестно вздохнула:
– Возвращение из Бенгалии было тяжелым, они приболели…
– Но разве не их видел принц Хуррам в доме вашего сына Асаф-Хана?
Рауза Бегум показала, что не хуже дочери умеет владеть собой, она кивнула:
– Да, если принц был там, то мог заметить наш паланкин. Мехрун-Нисса возила мою внучку к ее отцу, но они переоценили свои силы, вернулись почти в горячке.
В этом была часть правды – почти в горячке вернулась Арджуманд, хотя причиной являлась любовь.
– Хм… я хотела бы поговорить с Мехрун-Ниссой, несмотря на ее болезнь. Проводите меня к ней.
– Стоит ли вам рисковать, ваше величество?
– Стоит! – жестко оборвала пожилую женщину молодая агачи.
Мехрун-Нисса едва успела броситься в постель и укрыться тонким шелковым покрывалом.
Салиха снова огляделась. Она чувствовала себя уверенно, два года в зенане не прошли даром.
– Ваше величество, простите, что не могу…
Салиха сделала царственный жест:
– Лежите, я вижу, что вы больны. А… вы всегда надеваете украшения, когда болеете? И нарядное сари тоже?
– Мы с племянницей намеревались отправиться в зенан по зову Ханзаде, она присылала евнуха, но вот…
– Это был мой евнух. Но если вы не смогли прийти, я сама посетила ваш дом.
– Мы очень рады и благодарны вам, ваше величество.
Они смотрели друг на друга и понимали, что предстоит схватка не на жизнь, а на смерть. Салиха своего не упустит и падишаха не отдаст. И принца тоже потому, что женитьба Хуррама на Арджуманд будет означать постоянное присутствие при дворе ее тетушки.
Теперь Мехрун-Нисса поняла, почему Джехангир противится женитьбе сына на внучке Итимад-уд-Даулы. Но пока не время показывать свое понимание, она опустила глаза, пусть агачи думает, что ее боятся.
Опасно недооценивать врага, особенно если тот умен и хитер. Мехрун-Нисса тут же за свою самоуверенность поплатилась.
– Вы намерены остаться в Агре? Я желаю, чтобы вы стали моей придворной дамой.
– Придворной дамой?
Салиха годилась Мехрун-Ниссе в дочери, но возраст в данном случае ничего не значил, потому, что у агачи помимо красоты оказалась звериная хватка. Мехрун-Ниссе оставалось надеяться только на свой ум.
– Да, придворной дамой. Нельзя, чтобы столь красивая, образованная и знатная женщина сидела в своем доме взаперти.
– Но я придворная дама королевы Салимы…
– Ах, вы так долго отсутствовали в своей дикой Бенгалии, что не знаете – королевы Салимы уже нет с нами, она в лучшем мире. А мы пока здесь. – Сладкий голос агачи вдруг стал предельно жестким: – И потому вы будете служить мне, а ваша племянница, как ее там… Арджуманд, второй жене принца Хуррама Акрабади Махал.
Салиха Бану поднялась, давая понять, что разговор окончен, и не менее жестко добавила:
– Как только выздоровеете, должны прийти в зенан. Завтра я пришлю своего лекаря, чтобы он ускорил выздоровление.
И уже у выхода с насмешкой заметила:
– Королева Рукия в Аджмере, но вернется ли она? Королева больна, очень больна…
Мехрун-Нисса ужаснулась: неужели они стали причиной отравления Рукии?! Глядя вслед молодой сопернице, нет, уже врагу, она дала себе клятву сделать все, чтобы уничтожить ее.
«Я вынесу даже муки ада, чтобы увидеть твое унижение…» – подумала она.
Три дня Мехрун-Ниссе и Арджуманд удавалось притворяться больными, за это время срочный гонец успел съездить в Аджмер и привезти подтверждение плохой новости – королева Рукия действительно больна. В известии была капелька хорошего: ее не отравили, королева всего лишь упала и сильно ударилась, к тому же лежит поближе – в Джайпуре в одном из дорожных дворцов, построенных ее мужем Великим Моголом Акбаром. Но когда она сможет встать и вернуться в Агру, не знает.
Гияз-Бек отправил туда своих людей для надзора, чтобы Рукию не отравили, а когда понадобится, хоть на руках принесли в Агру.
Когда же поняли, что от королевы помощи ждать не стоит, а затягивание только еще больше разозлит агачи, Итимад-уд-Даула сам посоветовал дочери идти в зенан.
На первый взгляд могло показаться, что им с Арджуманд в зенане рады, но фальшивым улыбкам и причитаниям мог поверить только несведущий человек.
Первой завопила Ханзаде:
– Ай вай! Мехрун-Нисса Бегум, как же вас скрутила болезнь! Неудивительно, что столько дней не могли встать с постели. Как вы похудели и подурнели! Я пришлю вам снадобья, которые помогут поправиться поскорей.
Мехрун-Нисса решила, что первой испробует на себе купленное ею у фиранги зелье с отравой Ханзаде. Эта глупая курица так раздражала вдову, что Мехрун-Нисса с трудом сдержалась, чтобы не нагрубить. Мехрун-Нисса прекрасно понимала, что это только начало, однако пока стоило присмотреться. Почти три года при двух новых женах для зенана очень много, власть явно поменялась, Ханзаде теперь лишь прислуга, это стоило учитывать. Возможно, ее даже придется использовать в своих целях.
А несчастная старая дева продолжила крутиться вокруг тетки с племянницей, которые уже поняли, что она выполняет распоряжение агачи.
– Королева Салиха еще принимает ванну, но она приказала после того привести вас к себе. Придется подождать.
Вообще-то проявлением расположения было пригласить в гусль-хану во время своего омовения, но Салиха Бану вовсе не намеревалась проявлять это самое расположение, напротив, сразу дала понять, что Мехрун-Ниссе придется тяжело.
Красавица улыбнулась улыбкой аспида, от чего у несчастной Ханзады побежали по коже мурашки:
– Не суетитесь, Ханзаде Бегум, я еще не забыла правила зенана, мы с Арджуманд Бегум найдем чем заняться. Когда агачи закончит свое омовение, пришлите служанку за нами. Пойдем, Арджуманд, я тебе покажу очаровательную беседку с хорошими кустами роз. Если, конечно, по приказу агачи беседку не вырубили, а розы не выкорчевали.
Ханзаде смотрела вслед двум опальным родственницам с усмешкой, она всегда ненавидела независимую красавицу, даже при том, что Мехрун-Нисса нечасто бывала в зенане. Теперь забавно будет наблюдать, как новая агачи станет унижать гордячку.
Мехрун-Нисса с Арджуманд действительно направились в дальнюю беседку.
– Идти не к кому, в зенане почти не осталось тех, с кем можно поговорить. Королева Рукия в Джайпуре, Джодха уехала в Сикандр, Салима умерла. Остальные так боятся агачи, что попрятались по щелям, выглядывают из-за решеток, не рискуя подойти и поприветствовать. – В голосе Мехрун-Ниссы чувствовалась горечь.
А Арджуманд думала об одном: Хуррам совсем недалеко, но его нельзя увидеть даже через решетку… Когда же закончится это многолетнее ужасное ожидание? Почему звезды так жестоки к влюбленным? Почему ее судьба – кисмет так сурова?
Мехрун-Нисса попробовала наставлять Арджуманд:
– Нам нужно пока вести себя тихо, сначала посмотреть на расстановку сил. Арджуманд, попытайся сейчас думать не о принце, а о себе.
Но было все бесполезно, девушка витала в облаках любви. У Арджуманд на лице можно было прочесть, где ее мысли, она не сможет не выдать свое свидание с принцем, а это навлечет неприятности на весь дом Асаф-Хана. Ее тетка уже начала жалеть, что вообще забирала племянницу в Бардхаман, не позволив выдать замуж за кого-нибудь, как предлагала Рауза Бегум. Но Мехрун-Нисса хорошо помнила слова Хормазд-аги, что ее собственная свадьба состоится только после того, как будет дано согласие на свадьбу племянницы с принцем.
Мерзкий червяк! Он отомстил Мехрун-Ниссе, не сказав тогда всю правду, а когда сделал это, было уже поздно – принц женился на Кандагари Махал.
Размышления вдовы прервало появление служанки:
– Вас зовет агачи Салиха!
Мехрун-Нисса не спешила не только чтобы показать свою призрачную независимость, ей и впрямь не хотелось представать перед Салихой.
После омовения агачи решила позавтракать, но новых дам зенана за дастархан с собой не пригласила даже жестом, оставив стоять, как служанок. Это было невиданное унижение, однако Мехрун-Нисса справилась. Сделав вид, что ей нехорошо, попросила:
– Ваше величество позволит нам пока выйти наружу. Болезнь еще сказывается…
В результате пока Салиха вкушала, а она не спешила, испытывая терпение Мехрун-Ниссы, они с Арджуманд стояли на балконе, слушая журчание водяных струй фонтанов.
Мехрун-Нисса сейчас жалела только об одном: что не отравила ненавистную соперницу прямо на свадьбе. Она вполне могла сделать это, а теперь поздно. Все блюда, предназначенные для агачи, проходили проверку, их пробовал сначала повар на глазах у евнуха, потом сам евнух, а потом еще служанки перед Салихой.
Увидев это, Мехрун-Нисса усмехнулась: почему-то все считают, что яд подсыпают только в еду. Она непременно подсыплет, но несколько иначе… Должно пройти время, чтобы не возникли ненужные подозрения.
Арджуманд начала приходить в себя, понимая, что их с тетушкой ждет в зенане. И к тому моменту, когда появилась Акрабади Махал, девушка была способна дать отпор.
Жена принца шла к покоям агачи быстрым шагом, только конец сари развевался. Так не ходят индианки, их шаг плавный, ступни встают ровно, чтобы получилось легкое покачивание бедрами, столь привлекательное для мужчин. Такому шагу можно научиться, даже если не родилась в Хиндустане, но принцесса то ли не знала о нем, то ли считала свою довольно резкую походку, больше похожую на мужскую, привлекательной.
Акрабади Махал остановилась, разглядывая склонивших головы гостий, фыркнула:
– Вы Мехрун-Нисса и Арджуманд? Правильно сказали, что болезнь оставила следы на вашей внешности. Придется прислать вам своих служанок, чтобы привели вас в порядок. Я не люблю некрасивых женщин рядом. Ты будешь моей придворной дамой, может, это поможет найти тебе мужа…
Принцесса разглядывала Арджуманд так, словно та была шудрой – представительницей низшей касты Хиндустана. Или храмовой танцовщицей, занимающейся проституцией.
В действительности все было не так…
Они обе были персиянками, обе были очень хороши, но принцесса, хоть и считалась красавицей, выглядела злой, возможно, не по своей воле – брови слишком резко взлетали вверх, вместе с чуть крючковатым носом создавая впечатление хищной птицы, губы то и дело сжимались, и из-за этого казались уже чем есть, взгляд был колючим… Арджуманд в Бенгалии не только не растеряла свою привлекательность, но стала красивей.
Женщины зенана были несправедливы – ни тощими, ни некрасивыми тетушка с племянницей не выглядели. У обеих были тонкие в талии станы, гибкие фигуры, недаром же Мехрун-Нисса заставляла Арджуманд по многу раз за день рассыпать по полу горох и поднимать по одной горошине, делая полные наклоны. Да еще и поворачиваясь боком. И танцам Арджуманд и Ладили не зря обучали.
И о коже заботились, она была светлей, чем у агачи и принцессы, – нежная, как персик. И волосы у них были лучше – мягкие, как шелк, блестящие, о длине и говорить не приходилось. И ресницы пушистые и длинные благодаря маслам.
Продолжать сравнения можно было долго, но женщинам это перечисление ни к чему, одна красавица может оценить другую одним-единственным мимолетным взглядом. Акрабади Махал посмотрела и оценила, мгновенно осознав, какая соперница рядом с ней. Салиха Бану не права – эту красавицу не держать подле себя нужно, а немедленно выдать замуж за кого-нибудь и отправить подальше от зенана, как когда-то поступили с ее тетушкой!
А сама Арджуманд вдруг показала, что умеет за себя постоять. Услышав замечание принцессы, что той не нравится ее вид, спокойно ответила:
– Мужа мне уже нашли, ваше высочество, а если вам не угоден мой вид, я могу не приходить в зенан.
Глаза смотрели в глаза, два взгляда, словно два клинка. Неизвестно, чем закончился бы этот поединок, но их позвали в покои агачи.
Пропуская принцессу впереди себя, Мехрун-Нисса пожала пальцы Арджуманд. Прошептав на языке фиранги:
– Будь осторожней.
Немаловажный совет.
Для обеих красавиц начались трудные времена, и никто не знал, как долго они продлятся.
Салиха Бану, став агачи, окружила себя преданными служанками, хорошо знавшими, что за малейшее непослушание могут потерять не только свое место, но и саму жизнь с немыслимой, часто крикливой роскошью и лестью. Это худший набор для правителя или правительницы. Мехрун-Нисса прекрасно знала, как с этим справиться, ведь самые преданные слуги легко подкупаются, просто цена их преданности требует больше золота, крикливая роскошь требует только денег и становится смешной, а лесть… она вообще ничего не требует, даже ума. Тонкая лесть доступна не всякому, а грубая и неумная… чего проще?
Если бы не необходимость задержаться в зенане надолго, пока падишах не обратит вновь на нее свое внимание, Мехрун-Нисса сумела бы выставить агачи на посмешище в первый же день. Но рисковать не стоило. Пока не стоило.
– Ваше величество! – Мехрун-Нисса достала из складок своего сари маленькую коробочку и протянула Салихе. – Я вижу, вы любите кальян? Попробуйте добавить это. Это чистейший опиум из Бенгалии.
Салиха действительно взяла трубку кальяна, но опиум брать не рискнула. Вдова насмешливо сверкнула глазами:
– Если ваше величество опасается за чистоту, я могу раскурить при вас.
Ни в одной горошине белого цвета не было ядовитой добавки, Мехрун-Нисса прекрасно знала, что не стоит ничего подмешивать, чистый опиум куда более сильный яд, чем многие другие. Яд, убивающий разум, способность к сопротивлению, желания, все человеческое, яд, требующий постоянной подпитки и увеличения дозы. Именно потому она никогда не добавляла опиум сама и не позволяла этого племяннице и падчерице. Но агачи об этом знать ни к чему, пусть витает в облаках.
Внимательно глядя на вдову, Салиха сделала знак служанке, чтобы та добавила горошину опиума в кальян.
Мехрун-Нисса сделала знак своей служанке, та поднесла другую шкатулку побольше.
– А это подарок из Бенгалии другого рода. Фиранги умеют делать хитрые вещицы, а я люблю их покупать.
Шкатулка открылась с мелодичным звоном, и танцовщица в невиданном наряде принялась кружиться под музыку.
Арджуманд заметила, что Акрабади с завистливым интересом смотрит на подарок. Увидела это и Мехрун-Нисса, вторую шкатулку поменьше она преподнесла принцессе. Танцовщица в ней была совсем крошечной, словно демонстрируя положение самой Акрабади. Но та все равно обрадовалась.
Но ни преподнесенные дары, ни старательно демонстрируемое уважение, ни лесть не облегчили участь дочери и внучки Гияз-Бека. Уже на следующий день им продемонстрировали, какое место решено отвести среди придворных.
Ничего хорошего Мехрун-Ниссу и Арджуманд не ожидало, и пожаловаться было некому – не станешь же просить аудиенции у падишаха, чтобы сказать, что его главная жена тебя унижает?
Мехрун-Нисса уговаривала племянницу:
– Потерпи до Новруза, скоро будет мина-базар, там мы привлечем внимание падишаха и принца.
Арджуманд с тоской думала о том, что внимание их любимых вызовет еще большее унижение и недовольство агачи и принцессы.
Рауза Бегум ежедневно выговаривала дочери, что лучше было бы вовсе не возвращаться из Бардхамана, чтобы не становиться посмешищем всего зенана.
Но Мехрун-Ниссе не пришлось долго выслушивать ворчание матери, Салиха Бану решила, что ее придворная дама должна жить в зенане, а не в доме отца. Такое же требование последовало и от принцессы к Арджуманд:
– Все равно у нее нет жениха. Может, мне удастся найти бедняжке завалящего муженька? В шестнадцать лет поздновато, конечно, но я постараюсь помочь.
Это была правда, девушки в возрасте Арджуманд давно были замужем, но она и слышать не желала о муже. Только как это скажешь принцессе? Не станешь же объяснять, что ждешь, когда ее свекор разрешит жениться на ней ее мужу? Арджуманд все больше сознавала, в какую ловушку угодила. Став третьей женой Хуррама, она попадет под власть Акрабади Махал, и уж тут принцесса отыграется окончательно. Не лучшая участь ожидает и Мехрун-Ниссу.
