Глава 8
Наутро Василиса, не подозревающая о ночных шатаниях и терзаниях Марьи Петровны, ласково простилась с хозяйкой. Прощание получилось тем более нежным, что женщины чувствовали свою вину друг перед другом. Василиса переживала за свою вчерашнюю подозрительность и мнительность. А Марья Петровна… что же, ее совесть тоже еще не совсем заглохла.
Бодрый Игнат Федорович, который великолепно спал всю ночь, ничего не зная о проделках супруги, сказал:
– Спать надо на свежем воздухе. Тогда голова наутро будет ясная, а сознание светлое. Завидую я тебе, Василисушка. Скоро ты в прекраснейшем месте на земле окажешься.
– Это где?
– Да в Малочаевке! Воздух в Малочаевке такой, что хоть ложкой ешь. Выйдешь в лес, а там такое великолепие. Уж я звал свою супругу перебраться из города в поселок, а она ни в какую.
– Что ты, милый, – откликнулась Марья Петровна, хлопоча на кухне с ранним завтраком. – А как же наша работа? Наш дом?
– Ну и что дом? И что работа? Много ли ты там у себя на предприятии зарабатываешь? Те же деньги можно получить, если держать личное хозяйство.
– Хвосты коровам крутить? – вспылила Марья Петровна. – Ни за что! Мне этого в детстве хватило! Больше никогда в коровник не войду!
– Ну и дура!
Впрочем, сказал это Игнат Федорович вполне беззлобно. Василиса видела, что свою жену этот человек любит. А вот Марья Петровна… Наверное, и она любила своего мужа, но как-то по-своему. Впрочем, какое Василисе дело, любит Игнат Федорович свою жену или она его?
– Вы довезете меня до самой Малочаевки? – спросила Василиса Батурина.
– А как же? Я и следователю честное-пречестное слово дал, что отвезу вас до места.
– А он сам с нами разве не поедет?
Батурин покачал головой.
– Раз до сих пор нет, значит, не поедет.
– Но как же? – растерялась Василиса. – Ведь он обещал, что будет меня сопровождать!
Батурин не стал уточнять, что и кому обещал молодой следователь, а лишь сказал:
– Да я и то думаю, может, оно и лучше?
– Что Калязин не едет? Почему?
– В Малочаевке ему рады не будут. Если хотим вызвать их доверие и желание с вами общаться, лучше никакой полиции. Я и сам помочь хочу. Савва-то мне не чужой, небось. Моей жене родня, а мне друг. Так-то вот. Если его и впрямь убили, так разобраться надобно, кто и почему.
– И вы думаете, что в Малочаевке мне в этом помогут?
– Ноги оттуда растут, – уверенно произнес Игнат Федорович. – Савва-то перед отлетом к вашей бабушке сильно взбудоражен был. Все повторял, что им землю выкупать надо. И отец его ради такого случая на мировую с вашей бабушкой готов пойти.
– А при чем тут земля? И ее выкуп?
– Вот и я его спросил. А он мне рассказывать начал, что на землю их, где у староверов дома стоят, претензии один крутой перец имеет. Чабрецов его фамилия, а зовут Иван.
– Иван Чабрецов, – повторила Василиса машинально. – Так. А при чем тут моя бабушка?
– Этого я не могу знать. А только Савва говорил, что от того, как скоро ваша бабушка помирится со своим дядей, очень многое зависит.
– Дядей?
– А вы не знали, что Прохор Кузьмич вашей бабушке дядей приходится?
– Нет. Не знала.
– Ну, так знайте. Савва не просто к вашей бабушке поехал, а как к своей близкой родне. И вы жителям Малочаевки родней приходитесь. Так что примут они вас ласково, можете не сомневаться.
– А почему вы сказали, что у убийства ноги растут из Малочаевки?
– Не то чтобы убийца в Малочаевке жил, быть такого не может. Там люди сплошь хорошие, в Бога веруют. Не просто напоказ, как многие сейчас в церковь бегают, а в самом деле по правде живут. Но просто очень уж странно совпало. Эта поездка Саввы к вашей бабушке, наказ Прохора Кузьмича привезти вашу бабушку. А все почему? Землю Прохор Кузьмич у этого Чабреца выкупить хотел. А для этого деньги были нужны. А где их взять?
– Уж точно не у бабушки, – вздохнула Василиса. – Бабушка на пенсию жила. Домик совсем старенький, она и его отремонтировать не могла. Какие уж тут деньги!
– Это я не знаю. Только Савва не просто так сорвался к вашей бабушке. Что-то они с отцом затевали. А что, того ни мне, ни моей жене, никому другому, я думаю, они не открыли.
Василиса заметила, что Игнат Федорович, который дома был каким-то заторможенным и неразговорчивым, тут вдруг, выехав на простор, разговорился, повеселел. И Василиса невольно удивилась. С чего бы такие перемены? Стеснялся мужик при своей Марье Петровне рот раскрыть? Или это на него так свежий воздух действует?
– А красота-то какая! – неожиданно воскликнул Игнат Федорович. – Посмотрите!
Василиса глянула в окно и убедилась, что окружающая их природа и впрямь волшебная.
Между разлапистыми ветками елей и сосен падали солнечные лучи, образовывая под деревьями ажурную, прямо-таки кружевную тень. Светлые березовые полянки уже успели покрыться веселенькой молодой травкой. Между корнями из-под прошлогодней листвы уже проглядывали первые крохотные цветочки.
И лишь изредка в самых темных низинах и глубоких оврагах еще можно было разглядеть проплешины, где лежали остатки снега. Но этот снег был сам на себя не похож – черный и ноздреватый, он как будто и сам сознавал, что пришли его последние деньки.
– Красиво тут у вас, – была вынуждена согласиться Василиса. – Природа. Воздух.
Игнат Федорович оживился еще больше.
– Вроде бы молодая совсем женщина, а это понимаете. – И он с уважением посмотрел на Василису. – А моя жена сколько лет прожила на свете, а все без толку!
– Почему вы так говорите? – рассмеялась Василиса.
– Потому что я зову-зову ее в деревню жить, а она ни в какую. Прикипела к городу. Знаете, какие у нее мечты?
– Какие?
– Сплошь дурацкие! – с досадой отозвался Игнат Федорович. – Бизнес хочет свой открыть. И ладно бы у нас, нет, в тропиках ей подавай. Куда, говорю, тебе бизнесом заниматься, да еще в чужой стране? Для этого голова нужна! Язык знать надо. А ты еле училище окончила, с двойки на тройку переваливалась. И это ведь я к ее родственникам ехать хочу, не ее к своим тяну. Вот вы бы со мной поехали?
– Я?
– Ну, не со мной, конечно, я-то для вас стар уже. Но с каким-нибудь молодым? Поехали бы, а? В деревню? Детей растить? Землю пахать?
Василиса растерялась. В свое время она была рада-радехонька уехать из Карповки, казавшейся ей скучной дырой, в город. Большой город издалека казался таким привлекательным, так ярко светил огнями, так призывно манил, а потом обманул почти все ожидания Василисы.
Жить в большом городе оказалось куда трудней, чем в Карповке. Конечно, развлечений тут было целое море, но за все нужно было платить. Просто так ничего не давалось. А чтобы раздобыть деньги на развлечения, приходилось так много и тяжело работать, что в конце концов Василиса сдалась и стала просто жить, без всяких развлечений, как в Карповке. Но невольно возникал вопрос: зачем было тогда переезжать в большой город, если все равно по вечерам приходилось сидеть дома?
Василиса предпочла бы не отвечать, но Игнат Федорович ждал ее ответа.
– Скажите, поехали бы?
И неожиданно для себя Василиса сказала:
– Да. Если бы рядом оказался человек, которого бы я полюбила, то поехала.
– В деревню?
– Хоть на край света.
– Ну, это вы сейчас только так говорите. А как предложит он вам в деревню перебраться, вы и начнете кочевряжиться. Проходили мы все это с моей женой.
Это задело Василису, и ей захотелось настоять на своем.
– Нет, ну почему вы так говорите? Если вместе с любимым, можно и в деревне жить счастливо. В городе-то я этого счастья…
Василиса хотела сказать, что в городе она этого счастья так и не обрела, но замерла с открытым ртом. Неожиданно лес прорезал высокий пронзительный свист.
– Что это?
Игнат Федорович был удивлен не меньше ее. Он замолчал и вертел головой, пытаясь понять, откуда идет звук. И очень кстати, потому что это позволило ему вовремя заметить, что на дороге впереди появилось препятствие.
Старая береза с громким стоном неожиданно рухнула точнехонько поперек дороги. Произошло это буквально у них на глазах. Секунду назад дерево еще стояло, и вот оно уже падает, а еще мгновение спустя уже лежит.
Игнат Федорович успел нажать на тормоз. Машина вильнула, Василиса вцепилась в ручку двери, но потом все же машину перестало крутить, и она встала.
У Василисы и у Батурина, словно по команде, разом вырвался из груди испуганный возглас:
– Ой!
– Ух!
Потом какое-то время оба лишь тяжело дышали.
– Это еще что за напасть? – встревоженно проговорил Игнат Федорович.
– Повезло нам. Еще чуть-чуть, и оно бы нас придавило. Раздавило бы в лепешку!
Но спутник Василисы не спешил разделить ее радость.
– Вроде бы ветра не было, – продолжал удивляться он. – С чего это дерево вдруг рухнуло?
– Старое было.
– Пойдем, посмотрим. – И, выходя из машины, добавил: – Если удастся, сдвинем.
– А если нет?
– Если нет, тогда даже не знаю. Наверное, придется вернуться.
Василиса с сомнением покосилась на упавшую березу. Та выглядела очень внушительно. Представить, что они с Батуриным могут сдвинуть эту махину, Василиса никак не могла. Положение, в котором они очутились, было аховое. Василиса подумала, хуже уже быть не может. Но вскоре оказалось, что главное блюдо было еще впереди.
А пока что они с Батуриным были вдвоем на глухой проселочной дороге. Справа росли елки, слева лиственные, и никого, кто мог бы им помочь, видно не было. Они подошли к дереву, осмотрели его и убедились, что оно и впрямь старое. Но когда Игнат Федорович подошел к пню, лицо его исказилось. Он испуганно глянул через плечо на лес и крикнул Василисе:
– Быстрей! В машину!
– А в чем дело? Что случилось?
Но Игнат Федорович, не отвечая, уже бежал к машине. Василиса бросилась за ним.
– Березу спилили! – крикнул на ходу Батурин. – Она не сама упала!
– Может, дровосеки?
– Какие дровосеки? Где они?
И, изо всех сил перебирая ногами, Батурин простонал:
– Ох, не к добру это! Скорей! Прибавь ходу, Вася!
Когда до машины оставалось всего с десяток шагов, из-за деревьев внезапно что-то вылетело, просвистев над ухом Василисы. Она и понять не успела, что это, как вдруг Игнат Федорович, который бежал впереди, широко раскинул руки, взмахнул ими, словно собираясь взлететь, а потом рухнул на землю.
– Игнат Федорович! Что с вами?
Он лежал лицом вниз. На зов Василисы не отвечал. А она трясла его за плечо, все не понимая, что случилось.
– Игнат Федорович, вам плохо? Скажите, что с вами?
Но тут Василиса не столько услышала, сколько почувствовала за спиной чьи-то шаги. Потом ощутила острую боль в затылке, а затем перед глазами у нее вспыхнули искры, такие яркие, что совершенно ослепили ее. И уже в следующий миг она ослепла окончательно, а мир вокруг погрузился в одну сплошную черноту.
Очнулась Василиса, когда солнце стояло уже высоко. Его лучи проникали в жалкую хибару, через крошечное окошко под самой крышей.
– Где я? – прошептала Василиса, но изо рта у нее вырвался лишь едва слышный писк.
Стены были обиты простыми досками с сучками и заусенцами. Сама Василиса валялась на старой железной кровати, сетка которой от времени просела до самого пола, а сам пол был земляным, и от него весьма ощутимо тянуло холодом. Руки и ноги у девушки были связаны. И это наводило на самые неприятные мысли.
– Помогите, – прошептала Василиса чуть громче. – SOS.
Она не рассчитывала, что ее кто-то услышит, потому что в обозримом пространстве никого не было. Но ее услышали:
– Кого зовешь? – раздался голос из-за спины.
Вывернув шею под немыслимым углом, Василиса ухитрилась кинуть один короткий взгляд на своего собеседника. Увиденное ее совсем не обрадовало. Мужик был крупный, сутулый и обросший густой черной щетиной. Страшный. Морда у него и так-то была отталкивающая, а уж с щетиной он и вовсе напоминал какого-то лютого зверя. Только не понять, какого именно. Пожалуй, среди животных и не подберешь подходящего сравнения-то.
– Где я?
– А тебе не все равно?
Голос звучал грубо и неприветливо. Тем не менее Василиса попросила:
– Развяжите меня.
– Зачем?
– Я хочу встать.
– Вставай, кто тебя держит, – хмыкнул мужик.
Василиса попыталась приподняться, но не смогла, слишком глубоко просела панцирная сетка. Ее попытки развеселили угрюмого дядьку. Смех у него был очень противный. И Василиса вскоре оставила попытки освободиться. Чем веселить этого гадкого типа, лучше уж она просто полежит.
Единственным плюсом было то, что, пытаясь встать, она изменила положение тела настолько, что теперь могла видеть бородатого мужика, стоило чуть повернуться в его сторону. Василиса лежала, смотрела, и в голове у нее билась ужасная мысль.
Неужели это маньяк? И что он с ней собирается делать? Будет мучить, а потом убьет? В триллерах маньяки со своими жертвами любили сначала поиграть. И при воспоминании о тех играх Василиса покрылась холодным потом.
– Дяденька, а вы маньяк? – пролепетала она самым жалким голосом.
– Я-то?
Мужик задумался. Похоже, ему эта идея пришлась по душе. Даже улыбка на физиономии появилась. Садистская такая улыбка.
– А чего? – оживился он. – Маньяк! Сейчас буду тебя насиловать!
И он снова заржал. А Василиса чуть не расплакалась. И кто ее за язык тянул?
К счастью, дядька только пообещал, а с места так и не тронулся. В руках у него был планшет, и он увлеченно тыкал в него пальцем, похоже, играл в какую-то игрушку. Приблизиться к Василисе, чтобы как-то ухудшить или улучшить ее положение, он попыток не делал. И Василиса тоже затихла. Она-то всегда недолюбливала компьютерные игрушки, а теперь вот подумала, какое счастье, как хорошо, что есть на свете что-то такое, что способно отвлечь маньяка от беззащитной жертвы.
Если кто-то сказал Василисе, что ей за такой короткий срок доведется испытать столько разных эмоций, она бы ни за что не поверила. Всего неделю назад ее жизнь была размеренной и нудно-предсказуемой. Утром на работу, вечером с работы домой. Можно еще пройтись по магазинам или зайти в кино. В обеденный перерыв можно посидеть с подругами в дешевой кафешке или заказать в офис пиццу или суши. Тоже развлечение своего рода. Ну, а потом снова домой. Но даже такие скромные развлечения в жизни Василисы случались не так уж часто, так что в основном она пребывала в состоянии какой-то серой мутной скуки.
А тут навалилось столько всего, что оказалось даже с избытком.
У Василисы так затекли руки, что она их не чувствовала. Ноги тоже онемели. А вот живот, напротив, страшно разболелся. Какое-то время Василиса пыталась договориться со своими внутренними органами, но сдалась и жалобно заканючила:
– Дяденька, а есть тут где-нибудь туалет?
– Чего?
– Туалет.
На лице похитителя отразилось живейшее изумление, словно ему и в голову не приходило, что живой человек может проситься в такое место.
– Приспичило тебе?
Василиса кивнула. Ей уже было не до церемоний. Живот болел так, что хоть на стену лезь.
– Ладно, отведу тебя, – неожиданно проявил милосердие похититель. – Только учти, удобства на улице. Вздумаешь сбежать – тебе же хуже будет.
Какое там сбежать! Василиса и шевелиться-то могла с трудом. Преступнику пришлось развязать ей руки и ноги, но идти она все равно не могла. Пришлось подождать, прежде чем Василиса смогла хотя бы пошевелить пальцами. Все это время ее похититель не сводил нетерпеливого взгляда со своего планшета. Ему хотелось побыстрее вернуться в игру.
Тем не менее туалет – маленький кособокий домик, наспех сколоченный из всякого хлама, – они посетили вполне мирно. Вокруг был лес. Пели птички. Им и дела не было до страданий Василисы. Насколько могла видеть Василиса через щелочку, человеческого жилья в обозримом пространстве не наблюдалось. И, судя по заросшей травой дороге, гости тут бывали редко.
– Дяденька, а где машина, на которой мы с Игнатом Федоровичем ехали?
– Заткнись!
В доме мужик снова связал Василису.
– А можно попить? Очень пить хочется.
– Ну да! Сначала попьешь, потом писать захочешь. Опять в туалет тебя веди. Обойдешься!
– А покушать? Живот от голода скрутило.
– Вот докука с тобой, – обозлился мужик. – Свалилась ты на мою голову. Знал бы, что с тобой столько мороки, не стал бы и связываться! На!
Он сунул Василисе сухарь и отвернулся. На сей раз он связал ей руки спереди. И Василиса, посасывая сухарь, одновременно пыталась зубами растеребить и веревку.
– Если думаешь удрать от меня, имей в виду, тут на много километров вокруг никакого человеческого жилья, – не отрывая глаз от планшета, неожиданно сообщил мужик. – Болота кругом и дикое зверье. Либо утонешь, либо волки тебя сожрут.
Василиса стала грызть веревку не так акти-вно.
– А зачем вы меня похитили?
Мужик не ответил. И вообще перестал реагировать на вопросы Василисы. Так прошло время до вечера. Они еще раз выходили в туалет, а потом похититель даже расщедрился и дал Василисе кружку воды. Он не казался агрессивным и, похоже, был в Василисе совсем не заинтересован. Зачем же он тогда ее похитил? Или это вовсе не он? Но как тогда Василиса очутилась в его доме?
Вопросов было много. Но когда девушка пыталась задавать их своему пленителю, тот либо молчал, либо советовал ей заткнуться. Впрочем, когда солнце стало клониться к западу, похититель начал проявлять признаки нетерпения. К Василисе это никакого отношения не имело. Мужик время от времени поднимался, подходил к двери, выглядывал наружу и возвращался назад на свое место. Или же, если вставать было лень, просто поднимал голову и прислушивался к звукам, доносящимся извне.
– Вы кого-то ждете?
– Тебе этого лучше не знать.
Василиса умолкла. Что-то в голосе похитителя заставило ее похолодеть. За целый день она уже как-то свыклась со своим положением. Но сейчас ей, похоже, предстояло узнать что-то новенькое.
