Глава 17
Этот день жители Малочаевки запомнили надолго. Едва рассвело, как по единственной улице проехала машина. Шум был до того непривычен, что некоторые даже подумали, что это им снится. Однако самые осторожные все же продрали глаза и убедились, что шорох шин по гравию раздается наяву. Затем взвыла сирена, от которой и те, кто еще не проснулся, буквально повскакали со своих кроватей.
Сирена гудела долго, жители успели высыпать на улицу, одетые и неодетые, кто в чем попало. Они сгрудились кучками, опасливо глядя на вооруженных людей, которые вылезли из огромной черной машины. Приехавшие были не знакомы обитателям Малочаевки. Но затем из машины вышел Федор, которого тут знали и к которому осмелились подойти, чтобы узнать, что все это значит.
Но Федор, хотя и ответил на приветствия, выглядел удрученным. Он сам находился на положении пленника у рослого бородатого мужика с неприятным искривленным то ли судорогой, то ли шрамом лицом. Разглядеть, что у него с физиономией, издали было невозможно. А подойти близко никто не решался. Подручные человека с кривой мордой также его побаивались, обращались с атаманом своей шайки заискивающе и боязливо. Звали этого бандита Хрущ.
– Сходи к вашим старикам и скажи, зачем мы здесь, – кивнул он Федору с таким видом, что всем стало окончательно ясно, кто тут хозяин.
Так как старейшины на улицу не вышли, Федор пошел к ним сам. С ним пошли двое подручных Хруща, которые без всякой почтительности выволокли стариков из домов и притащили к Хрущу. Увидев такое обращение со старейшинами, люди заволновались. Толпа загудела, а потом двое-трое самых решительных кинулись на подмогу старикам. Неизвестно, что они собирались предпринять, но не успели они сделать и несколько шагов, как были вынуждены остановиться. Воздух разрезала автоматная очередь, взрывшая землю под ногами селян.
– Стоять смирно! – рявкнул Хрущ. – Тогда никто не пострадает! Стариков сюда!
А когда стариков приволокли совсем близко, спросил:
– Золото где?
Те молчали.
– Хорошо, спрошу иначе, – говорил Хрущ, направив дуло в толпу.
Щелкнул выстрел, и одна из женщин повалилась на землю, крича от боли и держась за ногу. К пострадавшей кинулись люди, поднялся шум. Кто-то опять рванулся к бандитам, но снова послышалась автоматная очередь, принудившая людей остановиться.
Хрущ направил оружие на стариков.
– Золото!
Но никто из стариков не дрогнул, хотя пистолет смотрел прямо в грудь Прохору Кузьмичу.
– Золота нет.
– Ты меня не понял, старик. Вижу, что сам ты смерти не боишься. А как насчет твоих людей? Я буду убивать каждые пять минут по одному человеку. И это будет продолжаться до тех пор, пока я не получу золота.
– Это ты меня не понял, бандит. – В голосе Прохора Кузьмича звучало невыразимое презрение. – Можешь убить хоть всех нас вместе со старухами и детьми, но золота ты не получишь.
– Неужели оно тебе так дорого, что ты готов пожертвовать жизнью своих близких? – В голосе Хруща звучал неподдельный интерес. – А еще говорят, что вы никаких иных ценностей, кроме души, не признаете!
– Дело не в этом. Золота в поселке нет. Даже если бы я и захотел тебе его отдать, все равно бы не смог. Золота тут нет.
– А где же оно?
– Я его спрятал.
– И ты покажешь мне это место?
Какое-то время Прохор Кузьмич колебался. Потом посмотрел на своих испуганных единоверцев, сбившихся в одну кучу в ожидании неминуемой расправы, тяжело вздохнул и, посмотрев в лицо бандиту, сказал:
– Не могу. Я не знаю, где золото. У меня его нет.
– Как это?
– Я отдал золото надежному человеку, который должен уже сегодня употребить его в дело.
– Какое дело?
– Мы должны выкупить землю, на которой живем.
Его ответ привел Хруща в бешенство. И он завопил:
– Какие у тебя могут быть дела, старый ты дурень? Собирай мед своих пчел, стриги овец и баранов! Вот твои дела! Никто на твою землю не покушается! Это все был развод! Обман! Федор специально наврал про покупателя, который якобы претендует на вашу деревню, чтобы заставить вас достать клад из земли! Понимаешь?
Прохор Кузьмич, казалось, смутился.
– Никакого покупателя нет и не было? Так?
– Это все выдумка! А ты заглотнул крючок! Где золото, старик?
Прохор Кузьмич развел руками.
– Откуда ж мне было знать? Я отдал все золото Терентию.
– Кто из вас Терентий?
В толпе началось шевеление. Люди переглядывались. Взять на себя роль Терентия никто не хотел.
Хрущ осатанел.
– Где Терентий, я вас спрашиваю?!
Сумятица усилилась. Кто-то побежал искать Терентия. Другие боязливо жались к стенам домов. Прохор Кузьмич с тоской смотрел вслед тем, кто побежал на поиски Терентия. В душе он молился, чтобы эти люди не вернулись назад, а убежали подальше в лес, где им не грозила опасность. Но он знал, что для хитрости не было места в душах жителей Малочаевки, они были просты, словно малые дети. А потому вряд ли бы додумались воспользоваться ситуацией и удрать.
Как и предвидел Прохор Кузьмич, все, убегавшие искать Терентия, в полном составе вернулись назад.
– Его нигде нет!
– Мать говорит, он поднялся еще до света и, ничего ей не сказав, ушел.
– Вещи при нем были какие-нибудь?
– Только мешок с собой прихватил.
– Тяжелый был мешок?
– Да обычный. Еда, вода, нож, огниво.
Хрущ повернулся к машине.
– Сколько там могло быть золота? – спросил он у кого-то, кто прятался в салоне. – В мешок поместилось бы целиком?
– Нет, – послышался голос, от звука которого по спине у Прохора Кузьмича пробежала холодная дрожь. – Там куда больше было.
– Сила! – заволновались и другие обитатели Малочаевки, тоже узнавшие голос. – Он с ними.
– Ты предатель! – крикнул кто-то из стариков, стоявших рядом с Прохором Кузьмичом.
Но Сила так и не высунул носа из машины. А только сказал:
– Я помню, когда собирали золото по домам, двое сильных мужиков сундук носили. И то через каждые четверть часа их другие сменяли. Слишком тяжелый был.
Хрущ хитро ухмыльнулся.
– Не удалось тебе обмануть меня, старик. Даже если ты и послал этого своего Терентия с золотом, то не все ему дал, а лишь толику малую. С человечком этим мы потом разберемся, никуда он от нас не денется. А вот с тобой придется разговаривать уже по-другому.
– Пожалей души человеческие, – взмолился Прохор Кузьмич. – Не губи невинных.
– Не на мне, на тебе их кровь будет. Ты своей жадностью людей погубишь. Ты, а не я!
И хотя в словах Хруща не было никакого смысла, сам он до того уверился в собственной правоте, что тут же велел подручным тащить к нему на расправу четверых.
– Старика. Бабу. И ребенка! Даже двоих!
Подручные мигом выхватили кого-то из толпы.
Старуха, попавшаяся под раздачу, крикнула, когда их всех ставили на колени:
– Дите-то хоть пожалей, Прохор!
– Пришло время, старик, – торжественно произнес Хрущ. – Сам своих губишь.
Хрущ поднял пистолет, целясь в голову старухе, которая громко читала молитву, может быть, последнюю в своей жизни. И тут Прохор Кузьмич не выдержал:
– Не надо! – крикнул он. – Опусти пистолет. Я скажу тебе, куда спрятал золото!
– Давно бы так!
Хрущ мигом пришел в хорошее расположение духа, сделал знак, чтобы пленников отпустили, и те тут же скрылись в толпе.
– Ну! Где золото?
– Это надо идти в лес.
– Опять в лес! – воскликнул Хрущ. – Что у вас за тяга к этому проклятому лесу?
Но голос его звучал весело. Было ясно, что перспектива даже долгих блужданий по лесу нисколечко его не пугает, если в итоге он сможет разжиться таким количеством золота, которое даже двум дюжим мужикам долго в руках не удержать. Ради такой добычи можно и немножко поплутать.
Отправляясь с бандитами в лес, Прохор Кузьмич улучил минутку, чтобы шепнуть что-то на ухо одному из близких, остающихся в деревне.
– И другим передай, – произнес он значительно. – Никого не забудьте.
– Бог с тобой, Прохор.
– Воистину, велик Господь, видно, и мой черед пришел. Давайте прощаться. Больше уж, должно, не увидимся.
С этими словами Прохор Кузьмич перекрестил своих рыдающих домочадцев, прочел молитву перед образами и вышел из дома с видом человека, которого больше ничего в этой жизни уже не удерживает. Собравшиеся, чтобы проводить своего старейшину, малочаевцы не скрывали своих чувств. Никто не верил, что они увидят любимого Прохора Кузьмича снова.
Многие плакали. Другие просили благословить. Прохор Кузьмич находил слово утешения для каждого.
Наконец Хрущ не выдержал и рявкнул:
– Хватит тут сопли разводить! Шевелись быстрее!
Прохора Кузьмича запихнули в машину, где уже сидел его давний враг. Старики лишь обменялись короткими взглядами, а потом постарались устроиться как можно дальше друг от друга. Впрочем, рядом с Силой никому сидеть не хотелось. Запах, исходящий от его тела, был до того омерзителен, что не помогал никакой одеколон, никакие духи, никакие отдушки. Сила смердел, как смердела его низкая загнившая душа.
Потом двое бандитов тоже запрыгнули в машину. Но двое… двое вооруженных до зубов головорезов остались в поселке. Они согнали всех малочаевцев в один дом, который затем заперли снаружи, подперев для верности дверь поленом. Сами они также остались у дверей и вскоре услышали, как в доме запели псалмы. Малочаевцы, понимая, что сегодняшний день может стать последним не только для Прохора Кузьмича, но и всех, хором пели и молились, прося у Бога помощи и защиты.
И эта помощь им, честное слово, очень бы пригодилась.
Приближающаяся к несчастным малочаевцам бригада спасателей еще издали почуяла запах дыма. Терентий первым высунулся из окна машины и с силой втянул в себя воздух.
– Гарью пахнет, – тревожно произнес он. – Что-то горит!
– Горит, – подтвердил Шурыгин, тоже высунувший нос из машины. – И сильно горит!
– Поднажмем, братцы! Нехорошо там, в деревне! Поспешить надо!
Они и прежде торопились изо всех сил. Вскоре полицейские ворвались на единственную улицу Малочаевки. И сразу же поняли, что дело плохо. Пылал уже почти весь поселок. Горели дома, амбары, сараи и другие постройки. Отовсюду слышалось истошное блеяние, мычание и ржание несчастных животных, обреченных на страшную смерть в огне. Многие из них, сорвавшись с привязей или сумев выломать двери горящих сараев, носились по поселку, еще больше увеличивая общую сумятицу.
– Люди! Где все люди?
Впрочем, очень скоро они услышали высокие чистые голоса, доносившиеся из дома Прохора Кузьмича.
– Они там! Скорее!
Дом Прохора Кузьмича тоже уже загорелся, но пламя еще не успело охватить его целиком. Видимо, бандиты подожгли его в последнюю очередь. Откинуть полено, подпиравшее дверь, открыть выход было делом одной минуты. И тут же люди повалили наружу, чихая и кашляя от густого сизого дыма, которым уже заполнился дом изнутри, они не забывали благословлять своих спасителей и того, кто их прислал в самую последнюю минуту.
– Слава тебе, Господи! Все живы!
Но малочаевцы не забыли о своих верных помощниках.
– А скотина-то!
– Ох, батюшки, скотина-то криком кричит!
– Скорее! Скот выпускайте!
Терентий и те мужики, которые угорели меньше других, побежали спасать скотину. Рискуя жизнью, они бросались в самое пекло, вышибали двери горящих сараев, выводили упирающихся перепуганных животных, выпускали птицу. Способных двигаться подгоняли пинками, ослабевших, наглотавшихся дыма или просто уже не способных соображать от страха животных выносили прямо на руках.
На многих уже тлела шерсть. И когда людям удавалось вывести их из стойл, чуть не ставших для них смертельными ловушками, они, казалось, понимали, что обязаны людям своим спасением, и показывали это криками.
– Слышь-ка, – сказал кто-то, – тоже благодарят!
Кто-то уже качал воду из водоемов и колодцев. Часть домов совместными усилиями все-таки удалось отстоять. Остальные сгорели дотла. Когда пожар поутих – догорали дома в той части поселка, которой решено было пожертвовать, люди стали подсчитывать убытки. Все без исключения выглядели усталыми. Каждый что-то потерял, а так как хозяйство в Малочаевке всегда вели сообща, то и убытки были общими.
Шкуры овец зияли уродливыми черными проплешинами. У лошадей были опалены гривы и хвосты, они обмахивались ими, с недоумением оглядываясь назад, словно чувствуя какой-то непорядок. Но все могло быть гораздо хуже, если бы подмога из города замешкалась в пути.
И малочаевцы, сгрудившись вокруг полиции, хором ее благодарили. Пожалуй, это был единственный раз на памяти жителей Малочаевки, чтобы они были так приветливы с чужаками.
– А где Прохор Кузьмич? – первым спохватился Терентий.
– Его бандиты увезли, – послышались голоса. – Еще спозаранку.
– И Федор тоже с ними.
– И Сила!
– А нас заперли. Сначала просто взаперти держали, а под вечер запалить вздумали.
– Если бы не вы, сгорели бы всем селом.
– Что же вы не сбежали?
– Ага! Сбежишь от них! Оружие у них, вот и загнали всех в один дом. А как поджигать стали, тут уж и не сбежишь. Двери-окна забиты, не выбраться.
Понемногу выяснилась картина произошедшего. После того как Прохор Кузьмич согласился сотрудничать с бандитами и указать им место, где спрятано золото, основные силы напавшей на Малочаевку банды отправились в лес. С ними уехали и предатели – Федор со старым Силой.
– А из бандитов в карауле только двое остались. Под вечер позвонил их главный. После этого они поселок и запалили.
– Так они нашли золото? – спросил Терентий. – Как думаете?
Старики переглянулись, потом оглянулись по сторонам. И лишь убедившись, что никого из чужих рядом нет, одна Василиса стоит в сторонке, слушает, но она вроде как своя, ответили:
– Да как бы им отыскать золото, коли оно тут?
– Где?
– Тут у нас.
– Вы же его выкопали!
– Ну да, выкопали и в другое место частями перенесли. Прохор Кузьмич это место знал, да и мы знаем.
– Как же так? Куда же тогда Прохор Кузьмич повел бандитов? И зачем?
– Вот то-то и оно…
И, закручинившись, старики повесили головы. Всем было ясно, что Прохор Кузьмич намеренно отправился с бандитами навстречу своей смерти. Он знал, что никакого золота в лесу нет. И просто хотел увести беду из Малочаевки и готов был пожертвовать ради этого своей жизнью. Уводя злодеев из поселка, он надеялся, что сумеет достаточно долгое время проплутать по лесу, чтобы за это время односельчане успели спастись.
– Он перед уходом шепнул, чтобы мы сразу в лес бежали и прятались. Да только не успели мы. Эти с пистолетами и автоматами больно решительно действовали. Загнали нас всех, словно скотину. А после еще и запалили.
Итак, судьба Прохора Кузьмича пока оставалась неизвестной.
– Они его убили! Поняли, что золота он им не отдаст, и убили!
– А после нас велели запалить!
– Чтобы и свидетелей не осталось.
– Какие негодяи! – воскликнула Василиса и, обращаясь к полицейским, добавила: – Вы должны поймать и Хруща, и Федора! И я, кажется, знаю, где они могут быть!
Василиса имела в виду тот поселок, в который угодила по милости Федора и который тот безуспешно пытался выдать за Малочаевку.
– Там живут несчастные и безответные люди, когда-то оступившиеся, но искренне желающие вернуться к нормальной жизни. Федор со своими подручными издевается над ними как только может. У него там и дом, и барбекю, и все тридцать три удовольствия, а они живут впроголодь. Босиком ходят. Федор мог отправиться только туда, больше ему деваться некуда!
Но когда полиция и часть жителей Малочаевки, которые пожелали отправиться с ними, прибыли в поселок, обустроенный Федором, оказалось, что бандиты уже успели его покинуть. Жители поселка подтвердили, что Федор тут сегодня был. Что выглядел он не лучшим образом. Вид у него был весьма перепуганный и потрепанный.
– Недолго он задержался. Приехал и сразу же уехал. И Сила с ним. И еще какие-то люди. Час назад это было.
Выходит, когда Малочаевка еще пылала, Федор собирал свои манатки, чтобы покинуть эти места. Но куда он мог податься? Этого не знал никто.
Зато, к общей радости, нашелся Прохор Кузьмич. Его подобрали в лесу жители поселка, которые, окончательно оголодав, отправились на сбор первой весенней зелени. Тело Прохора Кузьмича носило следы жестоких истязаний, он был весь в синяках и порезах. У старика не хватало нескольких пальцев на руках, были перебиты ноги, но он был жив, дышал и даже смог узнать своих друзей. На глаза его навернулись слезы, когда он увидел знакомые лица.
– Детки! – пробормотал он едва слышно. – Детки мои! Уж не чаял, что увижу вас. Все целы?
– Все.
– Ну, слава Богу!
И Прохор Кузьмич сделал попытку перекреститься, но был слишком слаб, и рука его бессильно упала рядом с телом. На соседней кровати лежала Лиза, которая улыбалась Василисе и тоже плакала.
– Ты все-таки вернулась! Как хорошо! Как хорошо!
Прохор Кузьмич сумел рассказать, что с ним случилось. Когда бандиты поняли, что он водит их за нос, таская за собой по лесу, они основательно взялись за старика. Пытали и калечили его, но он так и не сказал им правды.
– Ничего они от меня добиться не сумели, как ни старались. Вроде как я сам лежу на полянке. А вроде как сам сверху за собой наблюдаю. Потом вижу, рядом со мной ангелы парят в небе, и так хорошо мне в этот миг сделалось! Думаю, тут бы навсегда и остаться, вот было бы хорошо. Только ангел мне и говорит: мол, рано мне еще, назад должно вернуться и о людях своих продолжать заботиться. А эти внизу бегают вокруг моего тела, суетятся. Потом бросили и уехали. А я в тот же миг назад вернулся. Сколько пролежал, не знаю. Потом меня нашли.
– А где Хрущ? Другие бандиты? Куда они удрали?
– Этого я не знаю.
И Прохор Кузьмич закрыл глаза. Вид у него был какой-то торжественный. Еще бы! Он сподобился не только видеть ангелов, не только разговаривать с ними, но и получил прямые указания, как действовать дальше. Поневоле загордишься от такой чести.
Поэтому старик совершенно не слушал, как полицейские по рации разговаривали со своим начальством, прося подкрепления и медиков.
Когда прибыли врачи, старика, невзирая на его протесты, забрали в больницу. Туда же отправилась и Лиза, а вместе с ней и большая часть обитателей поселка, которых врачи нашли истощенными до чрезвычайности.
– У всех дистрофия первой-второй степени. Десны кровоточат, зубы шатаются. Их нельзя оставлять, иначе они просто погибнут.
Но некоторые все же выпросили себе разрешение задержаться. И после отъезда врачей взломали дверь в доме Федора, где изрядно поживились, как они объясняли, в возмещение морального ущерба. Наведались они и на кухню, где устроили настоящий пир, после которого их пришлось спешно эвакуировать медицинским транспортом в ближайшую больницу.
Но по сравнению с теми лишениями, которые довелось пережить несчастным обитателям поселка, это была такая ерунда, что о ней-то и говорить, право слово, неловко.
